Текст книги "Герои Вопреки. Часть I (СИ)"

Автор книги: Антон Заров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава Четвертая. Полеты во сне и наяву

Едва только сын его вышел из дверей под последние закатные лучи, пробивавшиеся через прогалины в кронах деревьев, Голова, не говоря больше ни слова, крепкою рукою своей, втолкнул Еремея внутрь.

В избе оказалось неожиданно сыро и душно. Гнилостная вонь исходила казалось из самого воздуха, плотного и подсвеченного теми самыми пучками травы, что застилали кровать и свисали с балок низкого, закопченного потолка.

– Ну что, черный маг Еремей, харати Азар Шай, давайте решать, кто из нас приплыл, а кто приехал.

Не дождавшись ответа, парень опустил патетически выставленную руку и с видом знатока обошел комнатку кругом.

– Классика. Типичное помешательство. Так, что там было нужно в таких случаях, – забормотал парень себе под нос, стараясь не смотреть на жутковатую девицу. – Ага, нужен вроде мелок. Интересно, а «машенька» помогает от нечистой силы лучше, или хуже.

Натянуто хохотнул. Помолчал, прислушиваясь к звукам снаружи избы. Все знакомо, заливаются птицы. По вечернему времени собираются за частокол жители деревни. Слышны звонкие женские и детские голоса, отрывистые мужские реплики.

Если кто и будет приглядывать, чтобы он не сбежал, то явно не стоя за дверью с винтовкой. Это в равной мере и радовало, «не сожрут», и печалило, «может лучше бы и сожрали».

«Хотя, искал же себе приключений, заданий по профессии, опыта и деньжат поднабраться жаждал. Вот это все. Греби лопатой. Или скорее огребай…»

Лопаты не было. Зато был трактат. Им он и размахнулся от души.

Да так с размаху и открыл на случайной странице. Бегло пробежался по своим заметкам и, найдя, как ему показалось подходящий ритуал, тут же принялся за вычерчивание несложной фигуры камнем по землистому полу.

До встречи с «Братом-Аббатом» у него были и ритуальный кинжал, и реагенты, и сумка с дешевыми магическими мелочами. Ее он выкрал у невнимательного игрока, так же во время обучения собственно воровству. Но как пришло, так и ушло.

Все это осталось в злополучном амбаре. Из которого на свежий воздух Еремей вышел сразу же после успешного завершения «экзорцизма», даже не озаботившись прибрать свои рабочие инструменты, так сказать.

Фигура, нацарапанная камушком в пыли, тоже должна хоть как-то сработать, если верить заметкам на полях краденого трактата.

Вообще, чем дольше и внимательнее он с ним разбирался, тем больше казалось, что это не официальное печатное изделие, а подпольное народное творчество.

Он ведь его не на полке взял. И не из сундука с раритетами вытащил. Ради трактата пришлось перерыть всю лавку.

И если бы не встроенное чутье на такие вещи, ни за что бы не догадался поискать за прибитой к стене головой барана. А после еще и поддеть кинжалом деревянную панель на стене за ней.

«М-да, возможно я поторопился с планами, по которым подходящую литературу можно будет добыть где угодно. Тем более, будучи гонимым голодранцем.»

Вздохнув, Аз принялся вникать в литанию, что следовало зачитывать про себя, настраивая внутренний голос на нужный лад. Сложные и непонятные сочетания никак не хотели укладываться в голове.

Благо он физически ощущал всем телом, как вибрируют и идут волнами эмоциональные нечистоты в воздухе. Стоило ему подобрать нужный тон для очередного слова.

Собравшись с мыслями, выпрямился, сложил пальцы домиком, направив кончики на вычерченную фигуру. И затянул про себя бессмысленный для него набор звуков. Раз, другой, третий.

И ничего. Даже волны и вибрации сразу успокаивались, а невидимая глазом тьма снова сгущалась вокруг.

Начиная догадываться, что чего-то важного не понимает, Еремей прекратил надрывно пялиться на вычерченную фигуру. Почесал в затылке и по-новому стал перечитывать переплетение рун в тетради.

«Так это вроде „вовне“, а это должно значить „изгонять“. Или извлекать?»

С каждым новым мысленным штурмом парень чувствовал, как бессилие все громче стучится в двери его самоуверенности.

«Может все же учебную литературу следует осваивать уже обладая некими академическими познаниями. А может найти себе наставника. Хм, или разбудить того, что и так всегда при тебе.»

Последняя мысль показалась прямо прорывной. У него уже вроде вышло один раз наладить контакт со своим новым «альтер эго». Пусть и спонтанно во время медитации. Почему бы не углубить знакомство.

Он раньше слышал о таком. Игроки, воссоединившие тело и дух аватара, при помощи шаманов, общались первое время с бывшим владельцем, перенимая у того опыт и навыки.

«А мне и того проще. Я сам себе шаман. Ну или кто-то вроде того. С этим еще предстоит разобраться. Собственно, сейчас как раз самый подходящий момент и для этого.»

Аз еще раз бросил взгляд на комнату. Покосился на спящую красавицу. Прикинул в голове сколько еще времени до полуночи и хмыкнул.

«Суеверия. Уверен это все ерунда. Если бы она была буйной, того парня сейчас можно было бы совочком собирать. Или ложечкой деревянной, – нахмурившись вспомнил он один такой случай из старой памяти.»

Видал он последствия буйств подвергшихся нечистой силе. И теперь почти совершенно успокоился.

В комнате совсем ничего не изменилось. Девица лежала, травки свисали со стен и потолочных балок, слабо гнилушно подсвечивая сам воздух в сгущающихся сумерках.

Еремей сформировал в голове желание пообщаться с Азаром. Сосредоточился изо всех сил.

И понял, что второе «Я» вовсе не спешит к нему на помощь само. Невесело вздохнул и решил «идти к горе» самостоятельно, благо дорога уже была известна.

В углу нашелся вполне приличный стул с ветками подлокотниками. Осторожно уселся в него, проверяя не развалится ли раритет лесного плотничества. Нет, тот даже не скрипнул.

Уже привычно сосредоточился и, вполне успешно затянул «Ом», с каждым вдохом чувствуя себя все глупее. Что-то явно шло не так, как в прошлый раз.

Азар вовсе не стремился перехватить управление и начать колдовать вместо него. Ни звука, ни мысли посторонней в голове так и не появлялось.

Помолчал. Подышал, считая удары сердца, проследил за внутренним диалогом. А там все больше говорили о его дремучей тупости.

Перестал подслушивать. Пора было менять тактику. Похоже просто так дух мистика не будет сам передавать ему свою мудрость и помогать всячески.

Даже в содержимом рыжего трактата Азар похоже понимал не сильно больше самого Еремея. Да и описывались там ритуалы и призывы какие-то, а это совсем не вязалось с тем, что писали о мистиках очевидцы.

«Они вроде должны все делать мысленно, а не в грязи круги чертить, да листики-перья всякие раскладывать. Может трактат не тот, что надо. Или это для начинающих такие развлечения. Непонятно.»

Парень задумчиво потер пятерней затылок и продолжил мозговой штурм.

«Так, я уже успел забыть, что нарыл на мистиков. Там вроде говорилось о трех столпах начинающего мистика. Медитация, изучение каких-то трактатов, и сны. Точно, нужно войти в осознанный сон внутри игры.»

Последний раз Еремей этим занимался тогда же, когда и медитацией. На втором году обучения в колледже, пока водился с компанией каких-то йогов. Это было очень популярно один сезон, и он завел много знакомств на этих сборищах. Тогда это казалось важным. Знакомства.

Он еще рассчитывал, что его художества будут кому-то нужны. Оказалось, что люди уже разучились отличать картины, написанные людьми, от тех, что генерируют нейросети.

«Но осознанный сон, в игре, это как-то слишком. Или наоборот, все происходящее в игре мозг воспринимает именно как сон. Интересно, как игроки то до такого додумались. Или наставники локалы научили тех, что смогли пробиться к ним в ученики. Скорее всего последнее.»

Невольно представилась сценка, как увешанный амулетами старый маг посвящает в послушники игрока. И как у того глаза выпучиваются, когда ему говорят ложиться спать.

«Может это не так уж и странно. Вроде уже есть капсулы, в которых можно играть пока спишь. Что-то они там делают с какими-то волнами в мозгу. Правда и стоят, как спортивное авто. Ладно, спать это я могу, профессия уже претендует на лучшую работу в мире, – потянулся он на стуле с мечтательной улыбкой.»

В чем был секрет осознанности Еремей и раньше не очень понимал. Все советы бывалых, как правило, противоречили друг другу. Каждый добивался результата случайно, после большого количества попыток. Хотя всяких книг и руководств по вирт-сети ходило безумное количество.

В этот раз он тоже не понял, что произошло. Закрыл глаза, расслабился и пожелал «осознаться во сне», не особо и рассчитывая на успех.

А спустя всего один вдох он уже не может открыть глаз. Слышит какой-то гулкий шум, смещающийся снизу-вверх, будто опускаешься на дно колодца. Толи вода плещется где-то внизу, толи водопад рядом, а ты опускаешься мимо него.

Тело вдруг перестало иметь значение, как во сне. Только странные и тревожные ощущения, что заполняли разум подобно потоку, становясь для него единственной реальностью.

И чтобы не захлебнуться в них, приходилось прикладывать все больше усилий. Проталкивать себя сквозь них дальше. Вниз, к какой-то цели, что он пожелал совсем недавно.

«Но я ведь уже определенно осознался. Что еще мне может быть нужно. Точно. Азар Шай, я хотел с ним поговорить. Но почему это так сложно. Порог обычной „осознанки“ уже давно пройден, – начал Еремей понемногу паниковать.»

Дальнейшее походило на погружение под воду. С каждым рывком давление на его «я» возрастало, все тело сдавливало и сжимало.

Было даже полное ощущение нехватки воздуха. Фантомная боль, что заставляет тебя мечтать о всплытии. Но всплывать было некуда. Раз начав погружение в сон, уже нельзя было повернуть назад. Только вперед.

Или паниковать, и тогда плавное погружение превратится в неконтролируемый полет вверх кармашками.

Звук журчащей воды усилился и стал неприятным. Будто пытаешься заснуть, но вдруг слышишь незакрытый кран на кухне. Тонкие струйки неестественно громко отдавались эхом, не позволяя уснуть окончательно. Они царапали и скребли по сознанию, заставляя испытывать все возрастающее раздражение.

И даже когда он с трудом опустился еще глубже, и звуки стали глухими да отдаленными, тихое журчание все еще усиливалось.

Да с такой силой, что Еремею показалось будто его занесло в воды горной речки. Восприятие забил шум и рокот приближающегося водопада. Подхваченный бурными потоками эмоций он ухнул еще ниже, прямо в бурлящие черные воды, которых похоже никогда не достигал свет.

Они сомкнулись над его головой, а после короткого чувства удушья, Аз ощутил себя стоящим посреди непроглядной и вязкой мути. Как на дно болотное погрузился.

«Слишком стрёмный сон, чтобы в таком осознаваться. И как тут кого-то вообще можно найти. Настоящий бардак на моем чердаке. Надеюсь мое тело не рухнуло на пол, пока я тут на водных аттракционах катаюсь, – подумал он и почувствовал вдруг смутную тревогу.»

Еремей порывисто попытался понять где у него что. И с трудом разглядел собственные руки во сне, нащупал ими схематичное лицо. Ощутил под ногами что-то вроде поверхности. А потом.

Со дна постучались. Буквально.

Звук был глухим и гулким, будто снизу били чем-то тяжелым. Снизу. Пола, земли и, еще ниже.

Тяжелое басовитое эхо ударов прокатывалось через все его призрачное тело. Вдруг все вокруг завертелось и сознание опять затянуло куда-то и еще ниже.

Очень скоро стало гораздо хуже. Звуки вокруг можно было осязать, они были вязкими и липкими. Их прикосновение к фантомному телу ощущались как мерзкие, хныкающие вскрики и стоны. Каждый вскрик вызывал волны раздражения.

Будто ребенок в маркет-парке. Он воет, ноет, а затем вопит и ругается. А не добившись ничего, начинает именно вот так громко хныкать, извещая весь мир в его несправедливости и жестокости к нему лично.

Это звучит как вызов, полный злобы и агрессии. Полный жалости к себе, но не теряющий ярости к источникам своего унижения.

Еремея уже просто выворачивало от душных и мерзких эмоций. Совершенно не хотело что-то подобное слышать. И еще меньше хотелось на такое реагировать. За всю жизнь он испытывал подобное все несколько раз и то мимолетно, не зацикливаясь. Но сейчас ощущения будто удесятерили и довели до самого предела.

И только удалось хоть как-то отстраниться от гнусных эмоций, как раздались новые вопли. Наглые, вибрирующие от силы, требовательные и все более раздраженные.

Так недовольные клиенты распаляются, распекая несчастных официантов из-за лишнего кусочка сахара в кофе. Уверенные в собственной значимости люди кричат так на тех, кого считают меньше себя.

Голосов становилось больше с каждым ударом сердца. Аз уже не успевал от них отбиваться и отлеплять от себя. Новые и новые оттенки грязных эмоций, что вызывали в нем несправедливости реального мира.

Глумливые голоса, жадные, глупые, вызывающие каждый свою эмоцию или чувство. И все строго негативные.

Внутри у него кричали, выли, и нагло ухмылялись вполне реальные люди из его настоящего опыта. Душу буквально разрывало в разные стороны. Еремей вдруг открыл для себя, что даже воображаемое тело оказывается может чесаться.

Но несмотря на его панические судороги, погружение в сон не прекратилось. Хоть и стало больше похоже на изматывающий полет через водоворот эмоций.

Самых черных, навязчивых и таких притягательных, простых и понятных. Ведь порождающие их ситуации были такими близкими: кто-то кого-то обидел, унизил, кто-то неправ, глуп или кипит от наглости и неправедной ярости.

Сами по себе даже причины перестали иметь значение. Навязчивые ощущения закрутились вокруг, сливаясь в вихрь. Выжимали чувства, усиливали их и накладывали одно на другое.

Вот он уже может визуально различить вокруг себя кокон из разноцветных обжигающих нитей.

Они липнут к разным частям его тела, слепленного из грязного дыма. Красная страсть, синюшная ненависть и тускло сероватая тоска. Страх, гнев, желание, раздражение намертво прилипают к разным местам кокона. А прилипнув, начинают тянуть и тащить туда, откуда они исходят.

Вниз. Они все тянут его книзу. И можно просто физически ощутить где сейчас низ, а где верх, только по этой тяге. Даже несмотря на то, что вообще ничего кругом не различить, только черно-серый водоворот и разноцветные нити, что тянут тебя все ниже и глубже.

А потом разом пришло осознание. Все это ситуации из реального мира. Они просто привязаны в его разуме к определенным чувствам и эмоциям, что живут даже в его игровом разуме, даже во сне. Осознание этого резко вырвало его из водоворота.

«Чувства мне тут не нужны. Они все не важны. Мне безразличен каждый, кто их у меня вызывал. Я осуждаю каждую свою эмоцию, что испытал из-за них когда-либо. Они все остались в другой жизни, – проговорил так про себя и его сразу отпустило.»

Все нити разом истончились и пропали. Остались только гулкие удары снизу. Теперь они стали более звонкими и высокими. Постепенно перейдя в непрерывный тон. Будто звучание колокола, замедленное и зацикленное на одной ноте.

Стоило ему сосредоточиться и обратить внимание на окружающее пространство. Как серо-черная тьма стала отступать. Дальше и дальше. Как туман расступается под солнечными лучами.

Миг и он стоит посреди выцветших просторов, где верх слабо отличается от низа.

Посмотрел на свои руки и увидел только очередное темно-серое завихрение, но уже куда более определенное и похожее на настоящее. Еще не детализированные пальцы, но уже и не схематичные сгустки не пойми чего.

Все происходящее уже и впрямь походило на осознанный сон. Глупый, но реалистичный настолько, насколько ты сам захочешь и сможешь себе вообразить.

В реальности его попытки увенчивались тем, что он мог увидеть руки в обычном сне, осознаться и начать менять сон по собственному желанию.

– Ну здравствуй человек Еремей, – прервал его попытки разглядеть свои руки, чей-то хриплый и ломкий голос.

Еремей тут же за озирался, почти сразу различив напротив себя такую же сероватую фигуру из закручивающихся потоков тумана на темном фоне.

– И тебе не хворати, харати Азар, – поприветствовал он наугад.

В голове закрутились мысли, одна другой глупее. Они наскакивали друг на друга, вытесняя здравый смысл. В этом своеобразном соревновании победила самая глупая:

«Можно ли называть бесплотного хозяина своего тела Харатьян.»

Одинокая фигура напротив, похоже, склонила голову набок.

– Нет. Я не твой наставник. И не читаю твоих мыслей. Нет нужды. Это твои мысли в моем разуме, а не наоборот.

– Разве ты не должен передать мне свои знания и опыт? – уже более внятно и напористо спросил его Еремей.

– Не должен. Но ты можешь получить столько, сколько сможешь использовать. Но торопись, с каждым восходом моя связь с миром живых истончается. Как уходят и мои воспоминания о прожитой жизни, что могут быть полезными тебе.

– Тогда расскажи побольше о том, как быть мистиком. Я пока даже не понял толком что это значит.

– Я не слышу в твоей памяти нужных слов. Значит ты их раньше не слышал и сейчас не поймешь. Чтобы научить тебя новому осознанию, я должен быть «Мастером над адептами». А я лишь «послушник», кажется это слово подходящее. Я помню, как начал свое послушание в месте силы, но не помню, как умер и почему.

– Так может мне вернуться туда и…

– Нет. Там больше нет места силы. Мир изменился. Изменились и течения жизни внутри него. Я едва узнаю окружающие тебя места.

– Что же мне делать. Научить меня ты не можешь, потому что не умеешь. Рассказать не можешь, так как я тебя не пойму. Что…

– То, чего ты жаждешь, не знание, – с равнодушием робота перебил его в очередной раз призрак. – Это путь. И я покажу тебе, где он начинается. А если заблудишься, приходи ко мне снова. До тех пор, пока я еще не истаял.

– А что будет, когда это произойдет. С тобой.

– Меня отпустит все, что связывало с путями живых. Я целиком вступлю на пути смерти.

– Это похоже на то, через что я прошел, чтобы оказаться здесь? – любопытство по поводу столь тонкой темы захватывало воображение, заставляя задавать вовсе не те вопросы, что казались наиболее важными.

– В каком-то смысле. Но ты лишь погрузил свое верхнее сознание к нижнему. На тот слой, где можешь меня увидеть.

– Слой? Я думал внизу должен быть какой-нибудь ад, и демоны? – вопросы выскакивали сами собой, подхваченные азартом.

– Я не смогу ответить на все твои вопросы. Ответ на один из них, что тебе понятен, породит множество тех, на которые ты ответа не поймешь. Но следуя по собственному пути, ты сможешь все узнать и увидеть сам. Миры, слои, пути это лишь очень отдаленные, «метафоры»? Гр-р-рм, да, именно так. Как ладонь подобна листу древесному. Нет, ничего ты так не поймешь. Не трать своих сил. Ты пока слаб. Иди и увидишь все своими глазами.

– Ты обещал показать куда идти. Да и как?

Раздавшаяся короткая какофония звуков оглушила и исцарапала восприятие Еремея. Призрак казался разгневанным. Его фигура поплыла, почти размываясь с окружающей хмарью.

– Не ожидал. Твоя недалекость оказалась забавной. Ты захватил себе мое мертвое тело. Подчинил дух. Смог погрузиться в глубину слоев тени. А меня просишь научить тебя по земле ходить, – на месте головы призрака появились жуткие завихрения, похожие на широкую и зубастую ухмылку. – Когда вернешься в тело. Не открывай глаз. Но встань и иди.

– Куда? – вырвалось у начинающего просыпаться Еремея.

– А куда захочешь «Укравший мое имя».

Еремей почувствовал, что теряет концентрацию. Окружающие серые пустоши снова заволакивал непроглядный туман. Собеседник стремительно растворился в нем. А сам он при попытке поднести к лицу ладонь, не смог различить даже единого лоскутка дыма, что двигался бы в унисон с его желанием пошевелить рукой.

Последние остатки его воли воплотились в невнятный вопрос:

– А мир вот так и выглядит на самом деле?

– Нет. Даже тот слой, на который опустился твой дух, выглядит не так, как ты способен сейчас увидеть.

Последний ответ уже не звучал в голове Еремея, он крутился водоворотом маленьких мыслей-образов. Пока его в обратном порядке протягивало через круговерть эмоций и чувств.

В этот раз нити чувств сразу ощущались скользкими, липкими и противными. Они тянулись и старались прилипнуть к нему, вызвать отклик и сочувствие.

Но хватило одного нежелания иметь с ними что-либо общее, и вокруг возникло подобие мыльного пузыря. Как маслянистая пленка, он не пускал ничего внутрь. И обратно в свое тело парень вернулся спокойным и задумчивым.

На пробуждение ото сна это походило слабо, но снова ощущались и тело, и стул, на котором он сидел. Уже можно было открыть глаза и встать, но ему пока не хотелось.

Разум все еще дремал, подернутый мутным туманом. Постепенно в нем оформились некие желания и приказы самому себе. Нужно было встать и идти. Сильно захотелось оглядеться. Но много ли можно увидеть с закрытыми глазами.

«Не открывай глаз, но встань и иди. Кажется, так сказал харати, – задумался Еремей, напрягая закрытые глаза, чтобы разобрать в черноте хоть что-то. То насколько это глупо ему в нынешнем состоянии даже не пришло в голову.»

Однако темнота, видимая с закрытыми глазами, сама собой задрожала и пошла серой рябью.

А затем, в окружающем сером мареве, шаг за шагом стали происходить странные изменения. Оно осветилось изнутри глубокой синевой. Обрело глубину и подобие очертаний.

Сквозь беспорядочно меняющуюся пелену проступили очертания стен, стола и темный девичий контур на нем. Даже еще более пугающий и отталкивающий, чем вживую. Захотелось спрятаться или отодвинуться. Но едва точка зрения сместилась, как он увидел силуэт самого себя на стуле.

Мгновенный испуг пинком выбросил из головы всю дрему. Глаза распахнулись и жадно впились в окружающий мир. Еремей шумно выдохнул и обмяк на стуле. Тело расслабилось и болело, будто он только уселся после марш-броска.

Мышцы отказывались повиноваться даже простым задачам. С трудом получилось пошевелить пальцами. Само по себе это простое движение его полностью успокоило.

Оказаться запертым в неподвижном теле, смотреть на него со стороны, да еще и странные разговоры о смерти и уходе, такие вещи не на шутку напугали его.

Едва почувствовав власть над собой, парень тут же полез в сумку за личным журналом. Руки дрожали и были неловкими. Но, проверить сколько осталось времени до окончания сессии он смог.

Трехдневное погружение должно было завершиться на рассвете. А за дверью уже было не так и темно. Значит можно с чистой совестью выбираться из капсулы и устроить себе передышку.

«Жуть, это было пострашнее, чем я предполагал. Думал, что видел в игре всякое. А оказывается она намного глубже и сложнее, чем кто-либо рассказывал. Уверен ли я, что смогу потянуть задуманное. Не похоже, что этот путь для слабонервных. Ладно, надо выбираться, принять душ и как следует выспаться.

За день с телом в игре ничего не случится. А вечером я опять нырну еще на три дня. Нужно будет что-то порешать с деревенскими. А потом еще добраться до безопасного места. Потом ведь целую неделю буду заходить только урывками, после работы. Так, зажмуриться и… Выход!»

В этот раз не было никакой серой хмари. Аз уже окончательно проснулся и даже с закрытыми глазами было заметно, как сгустился вокруг его сознания мрак. Он стал плотным и осязаемым, при этом сразу перестало ощущаться тело.

Не было закрытых век, потому что не было головы, совсем ничего. Только полностью обезличенное восприятие. Он даже не ощущал на себе легкого давления личности аватара, преследовавшего его даже в пучинах игровых снов.

Выход из игры обычно продолжался всего несколько минут по ощущениям. Но на самом деле могло пройти и полчаса, после особенно долгой и мучительной сессии.

Но в этот раз с привычным непроницаемым мраком происходило что-то странное. В нем были заметны завихрения. Он не был сплошным.

Приглядевшись, Еремей легко различил чуть более светлые, сероватые оттенки. Будто в слоистом тумане.

Совсем как во время недавнего погружения. Это начинало беспокоить и немного пугать по-настоящему.

Ложные пробуждения были именно тем страхом, что заставил почти всех «осознанцев», с кем он общался, прекратить это занятие.

Желание поскорее выйти в реальность становилось нестерпимым. А когда во мраке промелькнула какая-то тень, на уровне колена, его уже с головой захлестывала паника. И вдруг раздалось протяжное, требовательное:

– Ме-а-а-у-у-у!

***

Рывок, и Еремей с глухим ударом бьется лбом о медленно светлеющее стекло капсулы. Сердце бешено колотится, а легкие кажется сошли с ума, как после долгого погружения в воду.

Стекло становится совсем прозрачным и за ним мелькает обеспокоенное лицо девушки оператора. Она что-то говорит, выразительно шевеля губами, но он все никак не может сфокусироваться.

– Ремчик? Ты как, тебя будто молния ударила, все хорошо? Твои показатели никогда так не скакали. Что произошло? – зачастила вопросами девушка, едва приоткрылась крышка.

– Все, хорошо, просто, плохой сон… – Еремей с трудом смог выдавить из себя хоть какой-то ответ.

И чуть не поперхнулся от того, насколько он был близок к правде.

«Действительно, это ведь был сон. Все было в сером тумане, как и при погружении в „Тот“ сон. Только на какой, хм, „слой“ его закинула система выхода. И что там был за кот такой жуткий, – мысли скакали, а нервная дрожь подергивала тело, как колокольчик.»

Отчаянно захотелось пить. Так что когда девушка заботливо поднесла ему бутылочку, то выхватил он ее забыв о вежливости и немедленно сжал в руках, наполняя рот живительной влагой.

Все же за несколько дней тело почти превращалось в мумию, если верить ощущениям.

Медицинских аппликаторов не хватало на все три дня, если вести активный образ «игры». Тело реагировало совсем как в жизни. Потело, напрягалось и прочее.

Требовались медицинские разъемы и коннекторы системы жизнеобеспечения. Но о таком пока оставалось только мечтать.

Привстав в ложементе, парень все более апатично и вяло следил за тем, как девушка помогает ему, отлепляя пластыри аппликаторов и отсоединяя контакты нервных окончаний. Наконец он смог высвободиться и с помощью хрупкой помощницы доковылял до мужского душа.

Там плюхнулся на диванчик, помахал ей рукой и изобразил ладонями популярный знак благодарности. Та застенчиво улыбнулась и поспешила к запищавшему терминалу.

Еремей в упор смотрел на тощего парня с дикими глазами прямо напротив себя. Он сидел в расслабленной до беспомощности позе на точно таком же диване. И, был его отражением в зеркальной стене.

Ему все меньше нравилось, что с каждым выходом из игры нужно больше времени, чтобы признать собственное отражение.

Руки еще подрагивали, но ходить он уже мог сам. Время утекало. Нужно было срочно принять душ и раненой улиткой мчаться в люлю, пока может передвигаться человеческим способом.

Нервной системе требовалось время на обратную адаптацию. И в таком состоянии, как сейчас, оно утекало с напором пожарного крана.

До своей кельи в капсуль-отеле Еремей доплелся чуть ли не подволакивая одну ногу.

Благо девчонки соседки этого не видели. Обе на смене в другом крыле торгового центра. Иначе пришлось бы выслушивать лекцию на два голоса о вреде вирт аутизма.

«А вот и коечка, м-м-м мягкая моя.»

Едва вытянув ноги на узком ложе, он буквально потерял сознание. Перегруженный мозг просто выключил все что смог.

***

«И снова здравствуй милый мир, – прошептал Еремей одними губами в белоснежный потолок с настолько кривой усмешкой, будто его от удара током перекосило.»

На счастье, не было совсем никаких снов.

Раз, и ты открываешь глаза, смутно вспоминая даже, как оказался в собственной постели. Вставать не хотелось совершенно. Еще меньше хотелось смотреть на время.

Потому он просто привстал, облокотился на подушку и достал старомодный бумажный блокнот. Вытащил из него еще более старомодный графитовый карандаш и, открыв случайную страничку, принялся привычно водить рукой из стороны в сторону.

Сами собой, белую линованную страничку, покрывали темно-серые линии, дуги и завитушки. Они складывались в смутно узнаваемые образы.

То оскаленных морд, то клыков и когтей, а то и целых существ необычного вида. Вообще в сложном и хаотичном орнаменте можно было разглядеть все что угодно.

Еремей и сам не мог сказать, как и что он делает. Просто выгонял из себя какие-то чувства и одновременно «отпускал» руку с карандашом или пишущим пером. И рука сама по себе что-то воспроизводила. Со временем получалось все тоньше и гармоничнее.

А еще это занятие было для него лучшим способом снять эмоциональное напряжение. За считанные минуты он полностью избавлялся от любого негатива.

Страх, гнев, жалость или боль, все переставало иметь значение, а может просто переносилось на бумагу. Которая, как известно, все стерпит.

Почувствовав, что его отпускает мрачное настроение, легко спрыгнул на мягкий пол. Наскоро привел себя в порядок и рысью помчал в столовую для персонала.

Следовало поторопиться, нормально питалась только дневная смена, в которую трудилось также и все начальство. Остальные довольствовались тем, что не захотел основной состав, и так далее. Это дисциплинировало даже в выходные дни.

По пути его все же поймали за обе руки Таня и Лена. Они жили в соседних с ним кельях и в это время как раз возвращались с обеда.

И конечно не удалось избежать обычных наставлений по поводу необходимости жить в реальном мире. Общаться с реальными людьми, любить настоящих девушек и есть настоящую еду, после чего бегать и тренироваться со своим настоящим телом.

И когда он пообещал исполнить большую часть пунктов, а особенно спортивный бег, то совсем не лукавил. Торговый центр был огромен и перемещаться бегом было значительной экономией времени.

А его становилось все меньше. Вопрос, продолжать ли играть дальше мистиком или бросить, больше не стоял.

Происходящее было непонятным и пугающим, но назад поворачивать было поздно. Раз решив действовать, он физически не мог остановиться. Это было полезным качеством, если требовалось добиться цели трудом и усердием.

Хоть сейчас он и ввязался во что-то непонятное и вероятно рискованное. Нельзя было придумать план, который приведет к успеху. Нельзя было даже предположить к чему его приведет начатый путь.

Но остановится было уже нельзя. Только полный крах был достаточной причиной для этого. И до этого было еще далеко.

В игре он вообще был ничем не ограничен. Играй, работай, играй, повтори. Смерть не препятствие. Неудача лишь недолгая отсрочка перед успехом.

Однако сейчас в нем крепла уверенность, что каждое движение, каждый сделанный шаг вперед, только глубже погружает его в трясину неизвестности.

А столь желанная цель, обретение тайно-магической силы, за которую станут хорошо платить кланы ироков, становится иллюзорной и расплывчатой.