Текст книги "Джаз-Банда"

Автор книги: Антон Соя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 23
Как репетировать с оркестром

Утром Пастух собрал свою заметно увеличившуюся паству репетировать в просторной кухне-столовой Дулиной. Мебель аккуратно придвинули вплотную к ровным стенам нежного персикового цвета с узорами под потолком, и весь кремлевский оркестр, в тесноте да не в обиде, расселся по своим местам.

– Ну что ж, поздравляю, битлы, – тоном серьезного оратора вещал Пастух. – Радио все наше, целиком и полностью. Сегодня с утра, то есть сейчас, у нас большая репетиция, днем я с парнями съезжу на разведку на «Клип-ТВ», а вечером снимаем клип на наш хит. Вот так вот.

Музыканты, с помятыми от ночного джема лицами, уныло слушали Пастуха, периодически прихлебывая воду из стаканов и потирая глаза. Кто-то держался за голову, кто-то усилием воли не давал глазам закрыться, контрабасист дремал на грифе своего инструмента. Болотного цвета лица, мутные, ничего не понимающие глаза, торчащие в разные стороны, как у клоунов волосы – таков был оркестр Пастуха этим утром.

В помещении стоял беспощадный запах перегара, но Пастух не придавал этому значения или делал вид, что ничего не замечает. Он был бодр и безостановочно улыбался, что воспринималось несчастными музыкантами как издевательство. За окном разгорался погожий день, и солнце покорно освещало огромную комнату так, что не пришлось даже зажигать свет в помещении. Кухня-столовая наполнялась стонами страданий и похмельными кряхтениями, но, несмотря на свои утренние мучения, на репетицию явились все до одного.

– Сейчас мы посмотрим, как вы за ночь сыгрались, – витийствовал удовлетворенный проведенной ночью Пастух. – Дирижировать я, как вы уже сами знаете, умею только пистолетом, так что – поехали!

С большим усердием и страданиями на лицах духовики завели свою партию, но не успели отыграть и пары тактов, как Пастухово ухо уловило фальшь:

– Лажаете!

– Мы – Кремлевский оркестр, Костя, – встал честолюбивый трубач.

– Заново! – Пастух подал сигнал рукой, и духовые зазвучали с новой силой.

– Лажаете, Кремлевский оркестр, – начал выходить из себя Пастух. Он судорожно размахивал руками и краснел.

– Это не мы.

– Точно, – заступился Саныч, – не они.

Все замолкли и услышали отвратительно воющую автомобильную сигнализацию за окном.

– Невозможно работать в таких условиях, – хором, стройно загудели избалованные музыканты.

– Так. Продолжайте, – прервал их возмущения Пастух, – а я пойду разберусь.

– Это у Николаича, генерала соседского. Наверное, внучок опять балуется, я схожу с тобой, – сказала опоздавшая на репетицию из-за утреннего макияжа счастливая хозяйка дома.

– И я с вами, – простонал самый помятый музыкант из оркестра с говорящим погонялом Кащей, – проветрюсь, а то худо совсем.

Через минуту после ухода инспекционной тройки подлая сигнализация резко замолчала, и Пузцо решил взять шефство над музыкальной оравой.

– Ну ладно, парни, раз с духовых не покатило, начнем с ударных.

– Мы не ударные, мы перепончатые, – обиделись оркестранты.

– Да хоть чешуйчатые. Поехали! – Пузцо, как Пастух, взмахнул своим пистолетом, и ударники начали.

– Парни, – сморщился Пузцо через секунду, – эту фразу проще надо играть!

– Мы знаем, как ее надо играть, – не соглашались ударники с пузцовскими местечковыми претензиями.

– Смотрите, как надо. – Пузцо схватил свой огромный барабан и начал в него стучать. Стучал он так, что Кремлевский оркестр попадал со стульев от смеха, что, разумеется, не понравилось Пузцу. Он вплотную подошел к барабанщикам, литавристам и бубнистам и зашипел:

– Ну что, твари перепончатые, эту фразу мы будем играть тупо так, – и вновь показал на собственном примере, как надо.

– Нет, тупо так! – стояли оркестранты на своем и упрямо били в свои инструменты. – У нас за спиной, на секундочку, джазовая школа и консерватория.

– Ах так! – рассвирепел Пузцо. – А у меня за спиной три ходки, а в руке большая палка!

На последних словах он схватил большую палку и на всех парах вкатил по башке ближайшего барабанщика.

– Ах так! – оскорбился оркестр. – Понаехали тут!

Похмелье десятков людей как рукой сняло, и сразу несколько ударников, точно вороны, налетели на Пузца. Саныч и Автогеныч поспешили на помощь товарищу, по чьей голове стучали литаврами и тарелками, и вскоре к драке присоединился весь оркестр вместе с кухонной утварью Дулиной.

На крики и звуки бьющегося стекла спустилась удивленная Жаннет, которая мгновенно получила тубой по темечку и обрела недолгий покой прямо на лестнице. В «Веселой бригаде» осталось всего трое защитников южноморской школы джаза, но они привыкли биться с превосходящим числом противников. Они встали спиной к спине – и перевеса оркестрантов не чувствовалось. Периодически, когда бригаде удавалось удачно засветить кремлевцам, они выкрикивали:

– У нас джаз играют так!

Кремлевцы озвучивали свои удачные ходы фразой:

– А мы играем так!

По всей столовой уже валялись обморочные тела, барабан Пузца уныло качался на люстре, но битва за чистоту музыкальных традиций продолжалась – «Веселая бригада» привыкла стоять до конца.

В это время Пастух, Дулина и Кащей стояли у шикарного «лексуса» генерала Григорьева, который, в свою очередь, воспитывал непослушного внука.

– Вот, Сережка, мешаешь народной артистке репетировать, джаз играть. Между прочим, джаз – очень хорошая музыка.

– Очень хорошая музыка, – недоверчиво кивнул Сережа, вслушиваясь в шум и гам, доносящийся из окон дулинского дома.

– Это авангард, – сердито посмотрел на него Пастух.

– А по-моему, это… – прислушался старенький генерал, но Алиса оборвала его на полуслове:

– Не надо, Иван Николаевич, это явно не у нас. Что вы, у нас такие прекрасные ребята собрались, репетируют джаз, все по-человечески. Вот возьмите внука, пойдемте к нам, пусть он посмотрит.

К этому времени битва действительно закончилась. Кухня была разнесена в хлам, повсюду валялись изломанные, поврежденные инструменты и их обладатели. Счастливая «Веселая бригада» победно возлежала на кучке сломленных оркестрантов. Люстра едва держалась на потолке из-за тяжелого барабана, который чуть раскачивался на ней, а Жаннет, так и не пришедшая в себя, лежала в искривленной позе на лестнице. Витражные дверцы антикварного серванта были цинично и безвозвратно уничтожены, а коллекция элитной посуды, купленная в разных странах мира, превратилась в груду фарфоровых осколков. Заботливо отодвинутый для репетиции стол, достаточно массивный, деревянный, с красивыми орнаментами в стиле арт нуво, как книжка, сложился вдвое. А помимо собственных щепок из него торчали смычки, ножки стульев и кто-то из музыкантов. Бежевые атласные шторы нахально упали на пол, прикрыв собой бессознательного скрипача, который валялся прямо под окном в загадочной позе и переливался разными оттенками собственных синяков.

Когда в помещение зашла Дулина, она, не глядя вокруг, сразу провозгласила:

– Вот видите, у нас тишина!

Тишина действительно была полная. Поскрипывать продолжала только люстра, обремененная таким непростым для ее хрупкости и изящества грузом.

Алиса, вытаращившая глаза от удивления, переступила порог именно в тот момент, когда эта самая люстра решила избавиться от своего бремени, и барабан упал прямо на королеву джаза. Та, в свою очередь, тут же отправилась в нокаут.

Пастух, вовремя успевший подхватить томно падающую диву, умудрился пошутить:

– М-да, тишина. Мертвая тишина.

– Вот в Матросскую Тишину, – закричал старичок Григорьев своим командным голосом, – всем вам и дорога! Потрудитесь, молодой человек, найти другое место для своих репетиций. У Алисы Марковны из-за вас одни неприятности.

– Где-то я все это уже видел, – закатил глаза Пастух, как школьник, которого отчитывал директор на своем ковре.

– Деда, – дергал Сережа генерала за штаны, – деда, а это джаз?

– Да, внучек, пойдем отсюда.

– Деда, я хочу играть в джаз.

– Да не дай бог, Сережка. – Иван Николаевич трясущимися руками резко подхватил внука под мышку и выскочил прочь из разгромленных хором.

Пастух примостил Дулиных рядом друг с дружкой на лестнице, выдав по носовому платку, смоченному водой, чтобы те приходили в себя, а сам начал сосредоточенно мерить шагами комнату.

Неожиданно он встал посреди столовой, достал пистолет и, потряся им в воздухе, резко убрал обратно.

– Значит, спелись?! – закричал Пастух на молчащих, стыдливо опустивших глаза оркестрантов и «Веселую бригаду». – И сыгрались?! – не унимался Костя. Разодранные оркестранты и троица Пастуха тихо стояли у дальней стенки, опираясь на разбитые инструменты. Один из литавристов, сильнее других пострадавший в бою, из последних сил держался на ногах, но по его искаженному страданием лицу было ясно, что долго он не простоит. Все молча ждали, когда взбешенный главарь остынет, вступать с ним в спор никто не решался. – Порепетировали! – прогрохотал Пастух.

Литаврист, не в силах больше стоять на ногах, со страшным грохотом упал лицом вниз. Пузцо, конечно же, не смог упустить такую сладкую возможность поставить точку в утреннем споре.

– Эту фразу надо играть так, – прошептал он достаточно громко для того, чтобы побитое воинство затрясло от нервного смеха.

Не смешно, похоже, было только Пастуху.

– Весело вам? Молодцы. Все наказаны! На «Клип-ТВ» я поеду один. Нет. С Жанной и Кащеем. Чтоб к нашему приезду кухня была как новая – и эта, и ваша, музыкальная. А вы все при параде и с новыми инструментами. Пузцо с друганами башляют. Эту фразу я сыграл так!

На этот раз все молчали. Даже Пузцо. Пастух в гневе был страшен и прекрасен, и казалось, никогда не уймется. Но тут его пламенный взор упал на притихшую хозяйку разгромленного дома.

– Алиса, – утихомириваясь, замурлыкал Пастух, – ты прости нас, засранцев. Зато я теперь знаю, какой нам клип снимать. Да, бивни?! Раз вы все тут такие бойцы, мать вашу растак!

ГЛАВА 24
Как поставить свой клип в эфир на музыкальном канале

Огромное пятиэтажное здание призывно блестело гладким, как лед, стеклом. Видно было, как по коридорам и лестницам со скоростью ужаленных антилоп носятся офисные работники. В здание ежеминутно кто-то входил, кто-то выходил, деловито ругаясь по телефону, ежеминутно подъезжали и отъезжали караваны автомобилей, у входа кучковались малолетние фанатки-неврастенички. Все это походило на здоровенный муравейник, и казалось, что жизнь в этом «ледяном замке» не сможет остановиться ни на мгновение ни днем ни ночью.

ЗИМ встал прямо напротив блестящего дома, над огромным входом в который гордо переливалась всеми цветами радуги надпись «Клип-ТВ». В машине тихо сидели Пастух, Дуська и Кащей в ожидании Жаннет, которая убежала на разведку во вражеский муравейник. Пастух, не в силах избавиться от тяжких размышлений о злополучной сладострастной ночи в Беленджике, был абсолютно подавлен и загнан в тупик отсутствием вариантов. Это была не Жаннет, с которой он провел прошлую ночь, и не ее мать. Но кто же тогда? Пастух меланхолично гладил татуировку на спинке свиньи и задумчиво таращился на приближающуюся Жаннет, которая нагло вихляла округлыми филейными частями с природной грацией львицы.

– Там ОМОН, – с места в карьер начала доклад запыхавшаяся девушка, – и муха не пролетит. А по стенам ваши с бригадой портреты висят. Ты там такой красавец, – полезла Жаннет целоваться к Пастуху, но тот поморщившись отпрянул от нее.

– Что же делать?

– У меня идея! – подмигнула интриганка и зашептала Пастуху на ухо свой идеальный коварный план порабощения «Клип-ТВ».

– Никогда! – ответил Пастух на ее шипение, сначала побледнев, а потом густо покраснев.

– Ну и сиди тут, гомофоб несчастный.

Несколько минут Пастух сидел молча, упрямо продолжая всматриваться в блестящее, похожее на айсберг, здание. Он переводил взгляд то на Дуську, мирно посапывавшую в своих свинячьих снах, то на Жаннет, которая ехидно улыбалась, сложив руки крестом на груди, то на Кащея, который сказал за всю поездку от силы два слова, и те связанные с его ужасным самочувствием.

Через пятнадцать минут надувания щек Пастух сдался. Глубоко вздохнув и выматерившись от души, он завел ЗИМ, и тот покатился по московским улицам в неизвестном направлении.

Час спустя автомобиль снова стоял в полной боевой готовности перед офисом телеканала. Из него неловко выбрались и уверенно продефилировали к главному входу три пышногрудые стройные девицы, старательно виляющие бедрами. Предводителем этой троицы выступала Жаннет, которая куда профессиональней справлялась с высоченными каблуками, чем несчастные Пастух и Кащей. Парни напряженно шагали за Жаннет, наряженные в стильные платья, плащи и черные очки. Их мощные головы аккуратно скрывались под шелковыми платками. Издали троица напоминала девушек из клипов «Depeche Mode», таких, какими их когда-то увидел Антон Корбайн.

– Вы к кому? – сердито спросил один из двух охранников, сидящих на входе, преградив барышням путь.

– Мы на кастинг, – замурлыкала Жаннет, снимая свои очки, – в «Норки нараспашку».

– Ну, проходите, – оттаяла горилла в ответ на белозубую улыбку Жаннет, – пропуска подпишите наверху.

Троица грациозно добралась до лифта, последним в него ввалился, злой как черт, Пастух. Как только лифт закрылся, охранники на входе поспешили обменяться мнениями. Первый, ухмыляясь, сказал:

– Стильные девки. А последняя злая такая, ох, мне такие нравятся!

Второй мечтательно ответил:

– А я б всех трех трахнул!

Троица ряженых вышла из лифта и короткими перебежками понеслась до самого офиса программного директора. Тут и там сновали звезды отечественной поп-сцены, их менеджеры, орущие режиссеры и краснолицые продюсеры. Некоторые узнавали Жаннет, несмотря на ее конспирацию, но она, не отвечая на приветствия, бежала по коридору. Пока не влетела со своими сателлитами в уютно обставленный кабинет.

– Привет, Игорек, – присаживаясь в мягкое кресло и посылая воздушный поцелуй, поприветствовала программного директора «Клип-ТВ» красотка Жаннет.

– О, Жаннусик! Как ты? Как мама?

Игорь, плотный мужчина в полосатой светлой рубашке, заправленной в дорогие коричневые джинсы, привстал со своего массивного кожаного кресла, чтобы обслюнявить Жаннины ручки.

– Я слышал, у нее новый менеджмент и имидж?

– Ага, Игорь, это правда, мама больше не поет попсу.

– Ну и зря! Да, девочки… – обратился Игорь к «девицам», стоявшим возле дверей в позах, выдававших всю их брутальную сущность. – Вы чего такие хмурые? Жан, чего они такие хмурые?

– Игорь, а если мама снимет очень хороший, дорогой, красивый клип на новую песню, – проигнорировала Жаннет вопросы менеджера, озабоченного настроением гостей, плохо идущих на контакт, – у него есть шансы? Хотя бы на ротацию «Ц»?

– На этот джазок, который сейчас крутят по радио? – расхохотался директор, попутно вытирая пот с раскрасневшегося лба. – Ну ты что, Жанка! Ты же знаешь нашу аудиторию. Нас подростки смотрят, а не бабушки, ностальгирующие по ушедшей давно на пенсию молодости. Джаз – мертвая музыка вымирающего поколения. Мы рок-то уже не крутим, не хотят детишки. Все за попсу, ослики молодые.

– Но это же вы их на нее подсадили, – сурово парировала Жаннет, глядя прямо в глаза своему собеседнику.

– Ну, ты что, милая моя! Я вообще дома death-metal слушаю, ты же сама знаешь. Но на работе ни-ни, нельзя мешать вкусы и работу. У нас развлекательный канал для молодежи. А джаз – это допотопно, немодно, негламурно. Я очень уважаю Алису, мы все в курсе, как я ее уважаю, но джаз – это просто смешно!

На последних словах директор отчаянно развел руками и потянулся за пачкой сигарет, но закурить ему не удалось. Пастух, не выдержавший такого поворота событий, осатаневший от всего сказанного и от своего тесного маскарадного костюма с розочкой на левой груди, подбежал к Игорю и схватил его за шею, сильно прижав голову к столу. Сбросив темно-синее боа с правой руки, в которой, естественно, оказался пистолет, он вставил ствол в рот программного директора и злобно захрипел совсем не женским голосом прямо ему в ухо:

– Джаз – смешно? Послушай, ты, гнида фуфловая! Все, что ты делаешь всю свою жалкую жизнь, – вот это просто смешно! А джаз – это великая музыка, которая переживет все твои жалкие музыкальные моды. И если ты не поставишь наш клип, я грохну тебя, всех твоих друзей, всех ваших артистов и все дэт-металлические группы в мире, понятно?

Испуганный до белых пятен на лице Игорь попытался кивнуть, и Пастух отпустил его, презрительно плюнув прямо на стол. Менеджер медленно выпрямился и сидел за столом, боясь совершить какое-либо движение. Он смотрел куда-то перед собой, тишина в комнате неприятно давила на уши до тех пор, пока Кащей с криком «отстой!» не разбил стул, рассыпавшийся на множество деревянных частей, об его голову. Телевизионщик, не издав ни звука, без чувств рухнул на стол и распластался на нем мертвой медузой.

– Зачем?! Ты что наделал? – спросил ошарашенный Пастух, поправляя на себе шелковый платочек.

– Я мечтал об этом семь долгих лет, с тех самых пор, как играл в панк-группе и наш лучший в мире клип завернули, – гордо заявил Кащей. Его глаза налились кровью и удовлетворением, похмелье как рукой сняло.

– Ах, сколько же еще зла и ненависти в этом мире, – иронично заметил Пастух.

– Нам пора, – очнулась Жаннет, – он скоро очухается, у дэт-металлистов очень крепкие головы.

«Девицы» уверенно проделали столь же нелегкий путь в обратном направлении и, благополучно миновав охрану и ОМОН, вскоре оказались в ЗИМе, где радостно хрюкала родная Дуська. Парни первым делом яростно бросились срывать с себя бабские тряпки, превращая тонкую ткань в лохмотья, а потом с любовью и нежностью натянули на себя родную помятую одежду.

– Никогда, больше никогда, – плевался Пастух, стягивая с себя женский бюстгальтер невообразимого размера.

– Что – никогда? – спокойно спросила Жаннет, поправляя свой макияж.

– Никогда больше не буду гоняться за Злючкой. Как же он, бедный, мучается, – пробубнил под нос главарь джаз-банды.

Некоторое время все деликатно молчали, пока Пастух не нарушил эту тягостную паузу:

– Непрушный день, да, Жаннет? С самого утра все как-то не заладилось.

– Да, ТВ – сложная штука, Костя. Тут штурмом не получится, надо хитростью брать.

– Ну давай, лиса… Делись своими хитростями. В кого теперь меня переоденешь?

Пастух уже был готов вылить накипевшее за день на деловитую Жаннет, но тут голос подал раздухарившийся Кащей:

– Штурмом ли, хитростью ли – какая разница?! У нас все равно пока нет клипа, так чего рыпаться раньше времени? Вот у нас в панк-банде раньше такие клипы зашибательские были – отвал башки!

– Угу, то-то ты сегодня башку этому чудиле в полосатой рубашке чуть не отвалил.

– Мальчик прав, Костя, – вступилась Жаннет за Кащея, у которого зашкаливал адреналин. – Ты хоть знаешь, как клипы снимают? Это ж на месяц минимум заморочек – продакшн-постпродакшн, сценарий, клипмейкера модного найти, павильон, декорации построить, съемка, модели, монтаж.

– Ой-ой-ой, как страшно, – передразнил ее Пастух, вышвыривая за окно свое атласное синее платье. – Ты где так наблатыкалась в клипах-то этих?

– Я что, по-твоему, в клипах никогда не снималась? – оскорбилась Жаннет. – Был у меня один режиссер.

– А оператора у тебя не было, а?

– Два. А может, и три. Клевый один.

– В смысле – как я?

– Нет, в смысле – как оператор!

– Ну и фигня делов! Звони своему оператору, научу вас, черепах столичных, как быстро клипы снимать. Слышь, Кащей, где у вас тут кабак попушистей, чтоб попугаев побольше собиралось?

– В смысле – ярких фриков? А может, готов? Может, панков? Или трансов? – разошелся не на шутку развеселившийся молодой человек, повязывая свой платочек свинье на хвост.

– Так, положим, трансов нам на сегодня достаточно, – скептически заметила Жаннет.

Пастух поддержал подругу:

– Это точно. Панков тоже не надо. У нас же клип достойный должен быть, а не побоище помойное. У них там цепи, браслеты с шипами всякие-видел я их. А кто такие готы?

– Ты чего задумал, дьявол черноморский? – удивилась светская львица.

– Сейчас расскажу. Так чего за готы-то?

– Да не яркие они вовсе, отстань. Обмороки такие бледные, типа вампиров, все в черном, ногти, губы. Музло у них сообразно заунывное. Про смерть, любовь до гроба и кладбища.

– Круто, – вдохновился Пастух услышанным. – Такая нечисть до нас еще не доезжала.

На минуту Пастух замолчал, смешно морща лоб, а потом выдал ценные указания:

– Знаешь, где они тусуют? (Кащей кивнул). В общем, так, Жаннет, чтобы к девяти вечера этот твой оператор был у клуба этих ваших готов. Заплатим ему тройник, клип будем снимать черно-белый и с двух дублей. Ну, может, с трех, если их там много будет. Все понятно?!

– Ничего не понятно, – хором ответили Жаннет и Кащей.

– Вот и здорово, значит, клип будет замечательный!