Текст книги "Джаз-Банда"
Автор книги: Антон Соя
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
– Я знал, что он крутой, – взахлеб тарахтел Тонкий, – но чтоб круче всех! Такой красивый, яркий, порывистый… Как же тебе повезло!
– Да уж, – многозначительно ответил ему бандит со свиньей в руках, – есть такое дело.
Продолжить содержательную беседу им не удалось, поскольку двери резко распахнулись и в них важно вплыл уже знакомый нам охранник, торжествующе разводя ручищами. На его обычно угрюмом лице сияла шестьсотваттная улыбка в шестьдесят четыре щербатых зуба, а из-за широкой спины реваншиста выкатилась такая пестрая компания, что свет в глазах Тонкого моментально померк.
Авангардист Фраскини, его московский агент и девушка-переводчица были наряжены в ростовые куклы бурых медведей без голов и отличались только юбками: на мужчинах были клетчатые килты, а на девушке – красная цыганская. Черную как смоль голову дирижера кроме гигантских солнечных очков украшала белая бандана с синей надписью «Quanto Costa?»
– Что за бардак, Илья? – высоким голосом спросил агент, угрожающе растопырив лапы и зловеще вращая глазами.
– О боже! Коста Фраскини… – пролепетал Илья и медленно, как в рапиде, стал без сознания падать на пол, но на полпути передумал и просто впал в ступор, из которого его вывел реактивный вопль вернувшегося в фойе Толстого.
– Нет! Только не это! Кто ж тогда на сцене?
Автогеныч, уставший от этого варьете, поставил Дуську на пол, неуловимым движением выхватил пистолет, отобрал у еще не переставшего ухмыляться охранника рацию и заорал страшным голосом:
– А ну, руки за головы и лицом к стене, сукины дети! Извращенцы хреновы! Черт вас разберет, кто вы такие! А на сцене все в порядке. Там настоящие артисты. Гастролеры с юга. Отыграют Злючку и уедут! А ну к стене! Живо!
Испугавшись грозного бандита, вся честная компания послушно встала лицом к синей прохладной стене. На шум прибежали еще три статных охранника и тут же присоединились к остальным. Раздухарившаяся Дуська бегала рядом с арестованными и тыкала их в ноги пятачком. Из зала в помертвевшее фойе доносились овации, одна громче другой. Вернувшийся в обычное флегматичное состояние Автогеныч решил подбодрить пленных:
– Все будет хорошо… Не ссыте. Сейчас мы со Злючкой разберемся, Дулиных заберем и уедем. Слышите, как хлопают? Вы еще нам спасибо скажете!
А хлопали действительно необычайно старательно, можно сказать, от души. Особенно преуспела в этом подруга Алисы Дулиной, била в ладоши за троих, так как дива с Жанной сидели неподвижно.
– Ну посмотрите, какой красавец! Настоящий мужчина. Смотрите, у него вместо палочки – пистолет с глушителем! – верещала от восторга пышногубая блондинка своим подружкам Дулиным, цвет лица которых сравнялся с белоснежными стенами концертного зала.
Не в состоянии выдавить ни звука, мать с дочкой смотрели то друг на друга, то на ликующую подругу, то на Пастуха, отчаянно пытавшегося привыкнуть к яркому свету софитов.
Костя поднес руку к уставшим от световой атаки глазам, и оркестр послушно заиграл. Пастух узрел карабкающуюся на небоскреб Злючку и забыл обо всем. Старая обида захлестнула его, залив плавящийся мозг горячим кипятком мести, и он заметался по сцене, периодически целясь и стреляя в грудастого мужчину. Но все было против него. Всякий раз промахиваясь, Пастух начинал активно по-южноморски жестикулировать руками, как заправский авангардный дирижер, благодаря чему у оркестра выходила веселая, бодрая, гиперэмоциональная композиция, а зал, ликуя, рукоплескал и визжал от удовольствия, не понимая всего трагизма происходящего. Пастух же, принимая реакцию зала как одобрение своих действий, с удвоенным энтузиазмом палил по трансвеститу.
Его кунаки, с трудом лезущие по декорациям, тоже умудрялись периодически постреливать. Но пули летели мимо Злючки, приводя Пастуха в бешенство. Зато зал заходился от смеха, наслаждаясь небывалой по размаху комедией. Злючка, видимо заговоренная от пуль, все-таки добралась до крыши бутафорского здания, переползла оттуда к световикам и победно направила главный прожектор в лицо Пастуху, окончательно ослепив его. Саныч с Пузцом, добравшиеся до середины небоскреба, получили от Злючки свою порцию света в глаза и благополучно упали на сцену, разведя руками перед злющим боссом, у которого к тому же закончились патроны. Зрители в зале полегли под кресла от смеха. Костя так злился на нелепую очередную неудачу, что размахивал руками в разные стороны, как маленькая мельница, виртуозно поливая при этом отборными словечками всю родню Злючки до седьмого колена. Музыканты из оркестра, естественно, реагировали на Костины движения феерическими музыкальными выплесками, играя что есть сил, но при этом успевая шептать друг другу на ухо:
– Вот это дирижер, вот это класс!
Успокоившаяся и празднующая свою победу неутомимая Злючка, чувствуя полную безопасность и безнаказанность, развеселилась не на шутку. Отплясав под овацию зала безумную качучу, она показала язык расстрелявшим все патроны и беснующимся от бессилия бандитам, а потом, решив показать нечто большее, повернулась к охнувшему залу задом, при этом упустив прожектор, который развернулся на зрителей. Пастух тоже обернулся к залу и развел руками, как бы извиняясь перед публикой, что не смог угробить гадину, мол, патроны кончились.
Луч прожектора упал на VIP-ложу, и Костя прямо перед собой увидел вожделенных Дулиных, которые, вытаращив глаза, махали ему руками, указывая на правый выход со сцены. Пастух моментально пришел в себя, правильно расшифровал дулинские жесты и рванул со сцены. В тот же миг оркестр закончил свою игру и вместе с залом, стоя зааплодировал гениальному маэстро.
Пастух, Саныч и Пузцо, запыхавшись, влетели в фойе, где флегматичный Автогеныч, размахивая пистолетом перед спинами белых как снег администраторов, охранников, Косты Фраскини и других медведей, артистично заканчивал свою лекцию:
– Короче, слушайте джаз! А нам пора на хазу! О, вот и наши дамы!
К бандитам подбежали перепуганные Дулины с ничего не понимающей подругой. Алиса мельком взглянула на Автогеныча с пистолетом в одной руке и со свиньей – в другой, на Косту и его гвардию, на Пастуха, Пузцо и Саныча, едва заметно закатила глаза и быстро затараторила:
– Боже мой, какой кошмар! Костя, скорее, скорее отсюда, пока никто не… Ой! Привет, Илья, привет, Дима, – кивнула она головой в сторону обернувшихся Толстого и Тонкого, которые от шока не могли ничего ни сказать, ни даже пропищать в ответ, – спасибо за ослепительное зрелище, «Понты в Кремле» удались!
На этой высокой ноте светские дамы и Пастух со своей свитой благополучно убрались из Кремля, позволив маэстро Фраскини отработать свой законный бис.
Как только Дулины и подруга выскочили из служебного входа и быстро сели в ЗИМ Пастуха, едва остывший от долгого пути, между ними и Костей произошел знаменательный разговор.
– Ну и как прикажешь все это понимать, весь этот цирк со стрельбой? – гневно спросила Алиса.
Ее щеки пикантно раскраснелись от негодования и незапланированной пробежки, ее белое блестящее платье продолжало переливаться, а пышные волосы слегка растрепались, придавая ее виду естественность и невинность.
– Алиса, – серьезно завел Пастух, – пацан сказал – пацан ответил. Больше ты эту гадость петь не будешь, я тут наведу у вас свои порядки. Через неделю джаз будет звучать и по радио, и по телевизору – везде. А за тобой еще бегать все будут, упрашивать, чтоб джазу дала, ясно?
– Костя, – расхохоталась порывистая Дулина, моментально сменив гнев на милость, – ты, конечно, разбойник и фантазер великий, но я почему-то тебе верю. Или просто хочу верить.
– Да, Костя, на сцене вы были очень убедительны, – пришла в себя от безумных происшествий подруга, обиженная на подмену Фраскини. – Вы прямо рождены для нее – для сцены, с пистолетом. А на радио вы тоже с пистолетом пойдете, да? Вы серьезно считаете, что можно заставить людей полюбить джаз под дулом пистолета?
– Пастух заставит, – коротко и ясно ответил ей Пузцо, стряхивая со своего пузца пыль, прилипшую к нему, пока он охотился за Злючкой в декорациях.
– Полюбить под пистолетом? Да это просто садо-мазо какое-то, – отметила запыхавшаяся Жаннет и протянула руку к свинье – с целью погладить аппетитное животное. Но та злобно захрюкала и забрыкалась.
– А всех тех, кто не согласен, вы что, убьете? – Блондинка саркастически продолжала доставать героя сцены.
– Всех до одного, без базара, – отрезал Пастух так безапелляционно, что все замолчали. И молчали на протяжении всего пути от Кремля до особняка Дулиных.
В особняке бандиты, решившие, что необходимо расслабиться после долгой дороги и трудного вечера, стали выпивать и веселиться вместе с Жаннет, обрадованной возможностью тусануться с их отмороженной-компанией. Алиса показала Пастуху его спальню и отправилась в собственную, где от избытка чувств моментально уснула, предусмотрительно вставив в уши беруши.
На кухне рекой текло шампанское, а бандиты и Жаннет гоготали как ненормальные, вспоминая детали южноморской вечеринки и «Понтов в Кремле». Пастух же, с одной стороны, раздосадованный упущенной возможностью разделаться со Злючкой, а с другой – довольный неожиданным началом гастролей и дебютом на большой сцене, гордо уединился в спальне, забрав с собой боевую свинку. Первым делом Костя решил подготовиться к разрешению основного вопроса, приведшего его в стольный град. Он встал перед зеркалом в максимально импозантной позе, на которую только был способен, и начал репетировать признание.
– Алиса! – Костя поперхнулся и начал заново.
– Жанна, я, как честный мужик, после того, что у нас было… ой как было, и вот не нахожу себе, места, прямо извелся весь, сердце из груди выпрыгивает… Ой, черт! Какие-то сопли! Ну что, Дуська, пойду и прямо спрошу: девочки, кто же из вас так меня отсчастливил в Беленджике, что я прямо весь так влюбился, как пионер какой-то? Что? Я разнюнился? Я? Пастух! Да пошли вы все!
Разозлившись на себя, Костя сбросил со своей кровати свинку, не раздеваясь нырнул в постель и уснул мертвым сном.
ГЛАВА 19
Как попрощаться с бывшим директором
В полдень к забору Алисы подъехал блестящий до неприличия «мерседес», из которого, бодро насвистывая дурацкий мотивчик, вышел толстопузый дядечка лет сорока. Полуденное солнце отражалось от его изумительно чистой машины, а сам он улыбался во все, казалось, два ряда зубов. Его щеки свисали, как у бульдога, и от этого он походил на маленькую пухлую собачонку. Но очень уверенную в себе собачонку. Глядя на него, любой встречный с первого взгляда мог бы прочитать невидимую надпись «директор» на его лбу, и он бы не ошибся.
Подойдя к воротам, толстячок обнаружил, что они не заперты, и недовольно покачал головой. Окончательно же настроение пухлого дядечки испортилось, когда он беспрепятственно проник в дом Дулиных. Его позитивное расположение духа вкупе с сияющим выражением круглого лица полностью сменилось бледной неясностью.
На просторной кухне играли музыканты Пастуха, гогоча, рыгая и при этом громко напевая что-то пока малопонятное. Автогенычу достался шикарный рояль, впрочем, фортепиано имелось почти в каждой комнате дулинского дома, Саныч играл на акустической гитаре, а Пузцо стучал ладонями по сиденью венского стула. По комнатам и коридорам радостно бегала свинка, таская за собой кусок какой-то веревки. Слегка опухшая Жанна, в коротеньком шелковом халате, следила, чтобы кофеварка вовремя сварила всем кофе, и предавалась веселью вместе с музыкантами.
Пухлый мужчина в ужасе открыл рот, озирая все это безумие, вытер моментально появившийся на узком лбу пот и глотнул воды из маленькой бутылки, припасенной в кармане, пополняя растраченные на нервные потрясения запасы жидкости в организме. Почуяв неладное, предательски затряслась левая директорская нога. В голове его в этот момент хаотично проскакали все самые черные продюсерские мысли, одна гаже другой, стандартный набор которых до поры до времени сидит морским ежом в подсознании каждого здравомыслящего человека, занимающегося неблагодарным шоу-бизнесом: «Пипец! Крах карьеры! А ведь как все было хорошо. Адекватная взрослая тетя, и пела сама, и почти не пила, не то что эти молодые наркоманы с гонором Элвиса или вечно беременеющие девки из герлбэндов. Артисты, мать их! Сколько для них ни сделай, в один прекрасный день их вдруг осеняет, что они всего добились сами, благодаря недюжинному таланту, а ты всего лишь мешался под ногами и наживался на них. Короче, куда артиста ни целуй – везде жопа! Проклятые конкуренты! Только при чем здесь эти клоуны и свинья? Цирк со звездами на выезде? Может, я зря паникую? Но где тогда эта чертова дива?»
– Алиса, Алисонька! – закричал неестественно оптимистичным голосом окончательно запутавшийся в своих мрачных догадках директор. – Где ты, радость моя? Что тут происходит? К тебе родственники из деревни приехали? – вопрошал во все стороны дядечка, то и дело спотыкаясь о радостно хрюкающую свинью. – Алиса, да где ты, Алиса? Я споткнулся о свинью. Ты в курсе, что у тебя дома свинья?! Жанна, детка, может, ты мне объяснишь, что тут происходит?
Жанна лишь таинственно захихикала в ответ и снова обратила свой сонный взор к жужжащей кофеварке. С абсолютно округлившимися от шока глазами директор добрался до студии, из которой навстречу ему вышел донельзя деловой Пастух. В семейных трусах, майке и портупее с кобурой. Кобура уперлась толстячку в живот.
– А ты еще кто такой? – не переставал изумляться дядечка, бледнея с каждой секундой сильнее и сильнее. – Это твои друганы там на кухне бренькают?
– Я – Пастух, – сурово ответил Костя, – это мои друганы репетируют на кухне новые песни Алисы Марковны. А ты, рожа блином, сюда больше не ходи. Не нравишься ты мне.
– Ты… ты кто такой? – повторился директор, начиная задыхаться от возмущения и потеть. – Алиса, где ты? Ты жива? Что тут, черт подери, происходит?
– Сергей, – выглянула из спальни смущенная Алиса в сиреневом махровом халате, – тебе лучше уйти. Это очень серьезные люди, и они будут заниматься моим дальнейшим творчеством. Мне все это попсовое болото нестерпимо надоело, теперь я снова буду петь джаз!
В глазах певицы засверкали искры. За эту ночь она будто помолодела. Мокрые после душа волосы сосульками падали на халат, ее щеки были по-прежнему розовыми, но теперь не от беготни, а от удовольствия и предвкушения. Алиса была абсолютно счастлива от складывающейся ситуации.
– Джаз?! – Сергей, придя в себя от услышанного, вскрикнул так громко, что Алиса вздрогнула.
Вернувшись в реальность от своих мечтаний, певица быстренько ретировалась обратно в спальню и захлопнула дверь, оставив своим продюсерам право разобраться друг с другом по-мужски. Сергей истерически обратился к закрытым дверям спальни, игнорируя Пастуха:
– Вы тут обдолбались, что ли, все? У нас в четыре часа съемки на Первом. Новый год надо снимать, мы с пробками – впритык!
– Серега, – Пастух вытащил пистолет и лениво почесывал им живот, – ты, похоже, слегка туповат. Ты не расслышал, что звезда сказала? Ты уволен, Серега. Вали отсюда, пока я тебе твое толстое пузико не продырявил и не выпотрошил тебя. Теперь делами королевы русского джаза занимаюсь я, понятно?
– Алиса! – заверещал толстопуз, будто ему только что оторвали часть мужского достоинства.
– Сережа, я тебе перезвоню через недельку. Может быть. И передай там всем стилистам, менеджерам – всем, что игрульки закончились, ладно? – крикнула Дулина из-за двери.
– Алиса! Да вы тут все перенюхали, похоже, а? Ты не понимаешь, с кем ты связался, бычара!
От страха лишиться артиста Сергей совсем потерял ощущение реальности. Бесстрашно повернувшись к Пастуху, он что есть сил заорал на него, брызгая слюной:
– Да ты у меня на Лубянке понты колотить будешь, ясно! Алиска, мать твою за ногу, я на тебя десять лет угрохал. Какой джаз?! Джаз! Да меня такие джазмены по зоне в тачке катали, да я вас…
На вопли буяна примчались Автогеныч и Саныч и предельно внимательно вслушивались в его угрозы. Пастух, не дожидаясь окончания словесного фонтанирования, сбил толстого с ног ударом в сочившийся потом и ненавистью лоб, после чего братва нежно взяла директора под руки и любезно выпроводила его за дверь. Тот, в свою очередь, практически не брыкался, но продолжал выкрикивать какие-то несвязные речи и отказывался самостоятельно передвигать ногами, смешно волоча их за собой.
Из-за того, что он повис на крепких руках Пастуховой братвы, его светлая рубашка, заправленная до этого в брюки, задралась, и толстячок показал всему миру свой круглый, как мяч, живот, на котором красовалась татуировка в виде розового сердца с именем какой-то красавицы. Пастух с товарищами беспощадно засмеялись, а директор, скатываясь с лестницы, пообещал им показать, где же все-таки зимуют раки. Саныч цинично попытался захлопнуть за чересчур нервным типом дверь, но не тут то было – толстяк, разметав руки, вцепился в косяк и завопил:
– Алиска! Лучшие залы! Какие гонорары! Десять лет! Все просрете! Хамы!
Наконец ценой неимоверных усилий бандюганам удалось отлепить хомяка от косяка и скатить с крыльца.
Прихрамывая, бесстрашный Сергей ковылял к «мерсу», поминутно оборачиваясь и сыпя проклятия на головы ненавистных «рейдеров», отнявших у него кусок трудового хлеба. Дойдя до кованых ворот, директор в порыве злобы рывком распахнул их, развернулся и заорал:
– Алиска, я тебе покажу джя-я-я-я-я-з!
В ответ на этот крик души подоспевший к концу разборки Пузцо с крыльца небрежно выстрелил от живота в раскрытые ворота и высадил заднее стекло «мерса».
Сергей, вспотевший и раскрасневшийся до цвета раскаленной кочерги, молча рысцой добежал до машины, быстро захлопнул дверь своего блестящего на солнце авто и, вдавив педаль газа в пол, с ревом отъехал от проклятого дома, где размеренную жизнь достойных людей и десять лет кропотливого труда глупая баба принесла в жертву мертвому джазу…
Саныч внимательно посмотрел вслед раненому «мерсу» и философски отметил:
– Быстро ездит, поп-продюсер.
– А то, – покладисто пробасил Пузцо, довольный метким выстрелом.
ГЛАВА 20
Как записать хит
Весь день в студии Дулиной кипела работа. Одухотворенная дива порхала перед микрофоном и послушно выполняла все команды Пастуха. Алиса как будто заново родилась и бегала как школьница, радуясь своим творческим порывам. Ее голос звенел, как серебряный родничок посреди красивого леса, а тело двигалось очень грациозно, под стать звездам фигурного катания на льду. Сегодня Алиса убрала свои роскошные пушистые волосы в опрятный хвост, что, казалось, помогло ей сбросить еще несколько тяжелых лет подчинения нелюбимому делу.
Пастух важно сидел за пультом и ваял-миксовал, сводил и обрабатывал, плющил и мастерил джазовый хит а-ля тридцатые годы. Шокированная переменами, происходящими с маман, и скептически относясь к местечковым музыкальным талантам Кости, Жаннет в ужасе взирала на все это волшебное действо, периодически восклицая:
– Господи! Мы все сошли с ума! Если у них хоть что-нибудь получится, я уйду в монастырь. Нет, круче: брошу тусоваться и пойду работать!
Доблестная банда, вооруженная не только инструментами, но и содержимым дулинского бара, все это время активно участвовала в творческом процессе, вмешиваясь в сведение песни. К тому моменту, как хит был готов, незаметно наступил вечер, и в студии зажгли многочисленные лампочки.
Песня получилась настолько складной да нарядной, что Алиса и братва во главе с Костей не могли оторваться от прослушивания и включали ее вновь и вновь, подпевая и пританцовывая, пока окончательно не посадили уши. Уставшие и довольные, все собрались на дулинской кухне обсудить дальнейшие действия по захвату музыкальной власти в Москве.
– Ну что, завтра нашу хитяру на радио отдадим, – делился Пастух своими планами с паствой. – Ты, Алиса, мне адреса дай – парни с утра развезут. Послезавтра клип снимем – это, значит, во вторник. К четвергу местные умельцы нам его слепят красиво, в пятницу уже запустим его по телику.
– Костя, ты сам-то понимаешь, что несешь? – возмущалась раскрасневшаяся дива. – Нам на все это минимум месяца три потребуется и еще год, чтобы программу нормальную концертную сделать.
– Ну, песен я тебе сегодня ночью вагон напишу, выбирать замучишься, – на полном серьезе пообещал Пастух, – а три месяца, и тем более год – это совсем никак. Ромеро там один с городом не справится, да и пираты мои уже по морю затосковали. Так что у нас максимум неделя, дорогая моя, но в субботу, кровь из носу, у нас концерт в «Олимпийском».
– Господи, – взмолилась Жаннет, простирая руки к потолку цвета топленого молока, – какой неимоверный, исключительный бред!
Девушка демонстративно вышла из-за стола, а Дулина-старшая, не придавшая ее демаршу никакого значения, продолжила разговор, глядя прямо в лучившиеся твердой уверенностью глаза Пастуха:
– Костя, золотце, я верю тебе и в тебя. Будь по-твоему: концерт так концерт. Только не палите возле дома. У меня соседи сплошь министры и генералы.
– Ладно, Алиса, все будем делать тихо, пусть буржуи отдыхают, – криво улыбнулся Пастух и ушел в свою комнату.
Ночью братва продолжила джаз-вечеринку на кухне, созвав невесть откуда взявшуюся толпу молодых девиц. Жаннет ушла клубиться со своими друзьями, быстро потеряв интерес к южноморской братве, оказавшейся на поверку настоящей скучной джаз-бандой. Алиса, вновь вооружившись берушами, мирно спала в своей спальне, а Пастух, ни на минуту не оставляющий надежды избавиться от сладкой, но утомительной дилеммы, опять репетировал признание в любви Алисе.
После сегодняшней плодотворной студийной работы он свято уверовал, что это ее бешеный темперамент и сказочная нежность так наследили в его душе той душной беленджикской ночью. Наконец, собравшись с духом и решившись пойти к Дулиной-старшей, он тщательно рассмотрел себя в зеркало, поправил все, что можно было поправить, и как только был готов переступить через порог своей комнатушки, нелепо споткнулся о Дуську, которая тут же обидчиво взвизгнула и убежала под кровать. Пастух ударился головой о дверной косяк, чертыхаясь, надел котелок, но, поразмыслив, принял удар судьбы за плохую примету и остался в комнате, проведя остаток ночи за написанием новых песен.