Текст книги "Джаз-Банда"

Автор книги: Антон Соя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 13
Как превратить банальную вечеринку в музыкальное событие года

Президентская дача, которую закончили реставрировать пару недель назад, сияла белым камнем даже в вечерних сумерках. Впрочем, вереница фонарей, светивших по всему периметру трехэтажного домика, тоже делала свое дело. Ворота дачи гостеприимно распахнулись перед собравшимся беленджикским бомондом и явили на свет фонарей кумира узколобых гламурных тусовщиков всей страны. Сливки южного городка сразу же облепили свою икону – Жаннет Дулину. Провинциальные франты, наряженные, напудренные красотки – все хотели погреться в лучах ее славы и поэтому, толкаясь и цинично улыбаясь, старались подползти поближе к Дулиной-младшей и рассказать побольше сплетен и баек про Пастуха.

– Жанночка, милая, – нарочито гнусавым голосом завел маленький франт в настолько ярких нарядах, что резало глаз, – но почему столько чести деревенскому бандиту? Он же агламурный и играет какой-то дурацкий джаз к тому же!

– Ну надоели мне модники, – завела Жаннет, по-детски надув губки. – Есть в Косте какая-то первобытная сила и привлекательность. Он настоящий мужик, грубый и неотесанный. У нас в Москве таких либо уже поубивали, либо они выродились, заплыв денежным жиром. А у вас есть еще редкие экземпляры и эксклюзивы.

– Ну что ж, Жорж, – обиделся разноцветный фрик, приобняв своего стильного высоченного товарища, – мы опять пролетаем. Высокоутонченные люди нынче не нужны никому!

– Едут! Едут! – закричала Жаннет, не обращая никакого внимания на то, как скулят напомаженные парни.

В это время к даче подошла долгожданная процессия, состоящая из Пастуха, его банды и разношерстного стада. Засветившись от радости ярче фонарей, Жаннет побежала им навстречу, а гости, стараясь выслужиться перед ней, встретили «Веселую бригаду» овацией.

Слева от забора, где густо разрослись колючие южные кустарники, неожиданно выскочил микроавтобус местного телевидения. Из него уверенно выпрыгнули репортер и оператор и целенаправленно побежали к Пастуху, расталкивая собравшихся гостей локтями.

Итак, светская хроника, – затараторил лысеющий низенький мужчина в выцветшей синей футболке с непонятной надписью на китайском английском, глядя в камеру. – Весь свет Беленджика собрался вечером на президентской даче у московских примадонн – гостей нашего города Алисы и Жанны Дулиных – в ожидании эксцентричного босса мафии и звезды джаз-андеграунда из Южноморска. Пастух с товарищами явились при полном параде – все очень гламурненько. А вот и первый сюрприз: вместе с ними на вечеринку пожаловал целый зверинец. – Журналист указал на стайку живности своему оператору в коричневой кепке и смешных круглых очках, увеличивающих его глаза примерно вдвое. – Сейчас я постараюсь выяснить, что же именно привело сюда южноморских звезд и, так сказать, стражей порядка.

Журналист растолкал последних зевак, заграждающих ему путь к Пастуху, и нацелился на бандита своим огромным микрофоном.

– Константин, извините, добрый вечер, Гла-Мор-ТВ. Расскажите, пожалуйста, почему вы пришли к Жанне и Алисе Дулиным с целой скотобазой? Это дань вашему любимому фильму или всего лишь продолжение серии издевательств над поп-звездами? Как вы познакомились с Дулиными? Ваши отношения со столичной светской львицей…

Но надоедливому репортеру так и не удалось узнать ответы на все эти вопросы, потому что Пастух, услышав святую фамилию, впал в транс. Не обращая никакого внимания на камеру и микрофон, который нагло тыкали ему в лицо, бандит поспешно проследовал в зал и увидел скучающую за столом примадонну. Только тут он отреагировал на выкрики не отстающего от него ни на шаг журналиста, заткнув ему рот ладонью, а сам застыл перед столом, протирая себе свободным пудовым кулаком глаза.

Пастух все смотрел и смотрел на Алису Марковну не моргая и не мог произнести ни слова. Предательские капельки пота забегали по его лицу, а рот перекосился так, что Костя перестал походить на самого себя. Наконец он перевел дух, вытер пот своей широкой ладонью и хриплым из-за пересохшей глотки голосом выдавил из себя:

– Жаннет, кто это?

– Мама, – удивленно ответила младшая Дулина.

– Это что, и в правду Дулина? Я не сплю?

– Ну да… – Жаннет смотрела на бледного Пастуха и абсолютно не понимала, что происходит. Озарение снизошло на нее, когда Пастух на ватных от радостного шока ногах подбежал к Алисе и пал на колени.

– Опять дефектный, – пожала плечами Жаннет.

– Что за хамство?! – заверещал пришедший в себя после морального шока журналист. – Заткнуть рот прессе! Жанна, может быть, вы расскажете, почему вы предпочли роскошной свадьбе в Москве вечеринку с местным криминалом?

– Да пошел ты, козел! – рыкнула Жаннет на журналиста, как назло, в то время, как его верный товарищ и коллега с камерой споткнулся об козла, пугливо озирающегося по сторонам от оглушительного хохота.

– Ну, это уже слишком! Скотобаза! – не успокаивался журналист.

Тогда Ромеро и Пузцо, взяв его за руки и за ноги, вышвырнули бедолагу в распахнутое настежь окно. Следом за ним добровольно прыгнул оператор, что есть сил прижимая к себе уже пострадавшую от прошлого падения камеру.

– Вот это круто, – в такт гостям зааплодировала Жаннет, любившая брутальные развлечения и уважающая грубую силу и удаль.

Она взяла Ромеро и Пузцо под руки и повела к столу, где до сих пор перед обалдевшей от происходящего действа Алисой стоял на коленях Пастух. На его глазах выступили слезы так внезапно свалившегося счастья, а Алиса никак не решалась прервать драматическую паузу, переводя взгляд то на Пастуха, то на животных, которые пока боязливо посматривали на напичканный всякими яствами стол. Наконец примадонна открыла рот.

– Что за чертовщина? Молодой человек, вас что – паралич разбил? Вы и есть тот самый знаменитый король местных разбойников?

– Царица, – надрываясь, прокричал Пастух, – это ваш голос, Алиса! Вы мой кумир, я вас боготворю! Простите, но я не знал, что такое возможно, я без цветов, простите меня! Но как, как вы сюда попали? – не вставая с колен, не унимался бандит.

– Ну что вы несете, молодой человек! – воскликнула Алиса. – Моя дочь Жаннет сейчас в сто раз популярней меня. Она зовет вас в гости, и вы не знаете, кто она и что я – ее мать? Вы что, телевизор не смотрите? Не читаете газет? – в недоумении смотрела на бледного Пастуха певица.

– Нет, – смиренно ответил Костя, не отрывая взгляда от своей богини.

– Да ну, дикость какая-то. Хотя да, вы же бандит, – небрежно бросила Пастуху Дулина, отрывая от грозди винограда ягодку.

Ее белоснежное блестящее платье переливалось в ярком свете огромной люстры, висевшей под потолком. Светлые волосы певицы нагло спадали на обнаженные плечи и пахли какими-то райскими фруктами, обещающими невероятное наслаждение. Она, словно старшеклассница, волновалась и ежилась под пронзительным взглядом Пастуха. Хотя, может быть, она просто немного побаивалась его разбойничьей репутации.

– Нет, я не бандит, я джазмен. А вы – мой кумир, – выдал Пастух, все так же пристально всматриваясь в притягательные глаза своего идола.

– Джазмен, какая прелесть. А эти ухари – это, значит, ваша джаз-банда? – небрежно указала звезда в сторону нукеров Пастуха, с которыми усердно флиртовала раскрасневшаяся Жаннет.

– Да, это мои музыканты. И мы все преклоняемся перед вами.

– Но, может, вы не знаете, я уже лет десять не пою джаз.

– И это – моя боль, королева! – наконец встав с колен и схватив со стола бокал шампанского, воскликнул Пастух. – Ну, шушара беленджикская, пьем за звезду мирового джаза Алису Дулину и за ее красавицу дочь. Залпом и стоя.

Пастух опрокинул в себя большой бокал игристого вина. Многочисленные гости, радостно вздохнув, последовали примеру джазмена, и как по команде покатился пир горой. Зал заполнился музыкой звонких бокалов, радостного смеха и не менее радостного чавканья. Когда в зал вернулись недовольные и помятые тележурналисты, вытаскивая из своих волос и одежды ветки и траву, их попросту никто не заметил. Потрясенный страшной несправедливостью репортер, понимая, что никто не разделяет его негодования по поводу произошедшего с ним инцидента, воздел короткие ручки над головой и патетически возопил:

– Скоты! Жрущее быдло!

Но сливки общества за столом и четвероногая паства рядом с ним не пожелали обратить внимание на надоедливых вездесущих работников средств массовой информации и жадно продолжили поглощать разнообразную закуску. Только чуткие к чужой боли Пузцо и Ромеро, не выказав ни тени недовольства, встали из-за стола и ловко повторили точь-в-точь свой старый трюк с окном. Репортер и оператор со свистом улетели обратно на свежий воздух, а бандиты вернулись к еде и аплодирующим дамам.

– Я даже мечтать о таком не мог, Алиса, – пожирал глазами Пастух свою воплотившуюся мечту, – я сижу рядом с вами, королевой джаза. Я не могу ни есть, ни, кажется, дышать, – наливая себе и Алисе очередной бокал алкоголя, признавался бандит.

– Костя, – отошедшая от первого впечатления артистка уже доверчиво принимала добавки из бутылки с высоким горлышком и радостно чирикала с собеседником, – а вы всегда по гостям с домашним скотом ходите?

– Это имущество нашего банка, да и бог с ним. Алиса, а вы любите Утесова?

– Я, Костя, знаете, как-то больше Гершвина люблю.

– Тогда за Гершвина! – закричал Пастух, налил полный бокал и тут же выпил.

Гости за столом изрядно опьянели, еле успевая за тостами Пастуха, который разогнался не на шутку. Ромеро и Пузцо отчаянно развлекали раскрасневшуюся Жаннет похабными анекдотами, от которых она гоготала как барышня сомнительного поведения с центральных ночных улиц. Автогеныч и Саныч собрали вокруг себя маленьких, ничего не понимающих от плещущегося внутри алкоголя дам и что-то им оживленно втирали о своих лучших боевых похождениях, демонстрируя синие нательные татуировки и шрамы.

Животные Гуру уже постепенно приходили в себя от этого шума и уверенно таскали еду со стола, в то время как одинокие гости дружелюбно наливали им алкоголя. На этой скользкой почве где-то ближе к полуночи между людьми и животными произошло странное единение. Некоторые дамы обнимались с ошалевшими козлами, что-то им рассказывали, а те понятливо трясли бородами. Весьма разогретые гости громко разговаривали и гоготали, периодически сталкиваясь головами и даже целуясь с коровами и овцами, которые хоть и пытались слушать гостей сосредоточенно, но не изменяли своим привычкам и неуемно гадили не отходя от стола. Поклонница Пастуха Дуська преданно терлась под столом о его ногу и счастливо похрюкивала. Звон бокалов порой заглушал человеческие голоса, яркий свет слепил, как вспышки фотоаппаратов, отражаясь от хрустальной посуды. Все напоминало какое-то сумасшедшее шоу, клоунаду на скотном дворе или скотское представление в сумасшедшем доме.

– Алиса Марковна, вот если бы мы сегодня с вами вместе спели – то сбылась бы моя хрустальная мечта, – едва шевеля языком, признался Пастух.

– Костя, во-первых, давай на «ты». А во-вторых, я же тебе уже говорила, что давно не пою джаз. А мой нынешний репертуар тебе вряд ли придется по душе.

– Элис, звезда моя, ну зачем ты поешь эту лабуду? Кто тебя заставил? Тебя что, пытали? – Пастух уже с трудом владел языком и фокусировал взгляд на диве.

– Костя, джаз сегодня мало кому нужен. Ты знаешь такое понятие «формат»? Нет, вряд ли ты знаешь. Вот и молчи, деревня ты наша. Мои песни не ротировались, меня это волновало. Мне все популярно объяснили и показали, что нужно народу. И что я должна была сделать, уйти в партизаны?

– Да как, как они могут такое творить?! – разводил руками Пастух. – Джаз – это святое. Алиса, давай выпьем за Дюка?

– Ну давай, бандюга, давай за Дюка, – торжественно подняла бокал Дулина, чем вызвала крики радости, аплодисменты и громкий звон бокалов.

– Джаз никому не нужен?! – едва поморщившись от мощного глотка виски, спросил Пастух. – Да у меня в Южноморске его все любят: и старики, и детишки, а девки так вообще кипятком исходят на наших концертах. Переезжай к нам, Элис, мы тебя коронуем.

– Я подумаю.

Кажется, нежная дружба звезды и поклонника уже готова была перерасти в нежный поцелуй, но тут между Алисой и Пастухом влезла морда протяжно мычащего, пьяного быка.

Пастух, отталкивая морду, умудрился налить себе и певице очередную порцию.

– Уйди, бычара! Алиса, давай за Эллу. Такой голос, как у тебя, только у нее и был!

– Давай! За Фицджералд! Эх, Костя, Костя, – обняла Пастуха за шею уже абсолютно пьяная Алиса, – если бы ты знал, как мне самой надоела вся эта попсятина, как я хочу петь джаз, родной джаз.

– Элис, я все решу! – геройски крикнул Пастух, икнул и выпил еще глоток горючей жидкости.

В двери зала тихонько вползли незадачливые тележурналист и оператор, добрались до края стола, сели и молча набросились на остатки яств. Пастух, приобняв Алису за плечо, продолжил гусарскую атаку:

– Что мне Москва? Большая деревня. Я ее вполтыка застрою. Вот завтра же метнемся с братвой, и все – полный джаз.

– Костя, – по-матерински засмеялась Алиса, – Жанночка мне сказала, что ты серьезный криминальный босс. Но ты какой-то младенец, до невозможности влюбленный в джаз.

– Нет, Алиса, ты напрасно шутишь, в Москве я все улажу за два дня. Мы с тобой еще в «Олимпийском» дадим джазу вместе, я тебе обещаю! Давай теперь за Армстронга выпьем и за дочку твою, она у тебя красавица. Не поет?

– Нет, у нее свой путь, – начала было Алиса, как тут же за ее спиной возникла легкая на помине Жаннет.

– Мамочка, я хочу на чуть-чуть ангажировать твоего кавалера, можно? – приобняв за плечи Пастуха, замурлыкала юная львица. – Мне, кстати, твои нукеры, Костенька, такого про тебя рассказали. Да ты просто стра-а-а-а-а-ашный разбойник!

– Нет, доченька, он – артист, – встала на защиту бандита Дулина-старшая, великодушно убирая свои руки с Костиной шеи.

– Жанна, я – джазмен, – нарочито отчетливо проговорил Пастух, тяжело поднимаясь со стула. И как только он не без труда выпрямился перед молодой красавицей, она его неожиданно страстно поцеловала.

– Круто, детка, только я все равно артист. Ты меня не раскусила. Потому что раскусывать нечего, – не сдавался Константин.

– Ма, да ты на руки-то его посмотри, синие от татуировок, они же наверняка в крови по самый локоть.

Жаннет уверенно схватила руки Пастуха, который был не в силах сопротивляться, и продемонстрировала их маме. Алиса, в свою очередь, тоже была не в силах достойно реагировать. Она лишь косо посмотрела на синие узоры на руках Пастуха и снова устремила свой взгляд на стол, кишащий грязной посудой, початыми бутылками и остатками еды.

– Ну, сейчас я вам покажу, мои дорогие дамы, – освободившись от руки Жаннет, достаточно бодро и с вызовом крикнул Пастух. – Друзья, где мой сакс?

Он громко швырнул свой вопрос в атмосферу комнаты. Его банда, разбежавшаяся по углам с бойкими провинциальными красотками, тут же вскочила и принялась искать инструменты. Народ засуетился, свинья Дуся с визгом стала носиться по залу. Бандиты расчехлили имеющиеся инструменты: Саныч вцепился в свой контрабас, Пузцо нацепил на плечо огромный барабан, Ромеро держал наготове сакс Пастуха. Автогеныч, заприметивший в углу комнаты блестящий черный рояль, примостился за ним в ожидании, когда можно будет запустить ловкие пальцы в белоснежные клавиши.

– Сейчас я вам покажу, – пообещал Пастух гостям, кричащим и ликующим, и, конечно, двум королевам вечера – Дулиным. Жанна закатила глаза и сложила в мольбе руки на уровне пышного бюста.

– Только не это, – просила девушка, – сколько можно, нет, только не это!

– Сейчас-сейчас, моя дорогая, – подмигнул ей Пастух и вцепился в свой блестящий саксофон.

«Веселая бригада» чинно начала с джаз-стандартов, а потом концерт плавно перерос в фантасмагорию с Костиным репертуаром, состоящим из бесшабашных залихватских приблатненных песен, положенных на джазовую основу, про нелегкую долю уркаганов. Под этот неуемный адский коктейль просто невозможно было устоять на месте, и весь приглашенный люд немедленно пустился в пляс, самые продвинутые при этом умудрились забраться на стол.

Звери принимали активное участие в общем веселье: кричали-мычали, скакали и падали на пол в невиданной ажиотации, не отставая от дошедших до животного состояния людей. В конце концов упившийся бомонд потихоньку начал звереть, зверюшки напоенные, наоборот, очеловечивались, происходило внеплановое единение природы.

Только Жаннет некоторое время скучала, одиноко упиваясь за столом разочарованием и водкой, но после того как один из гостей поскользнулся на тарелке с рыбой и упал прямо перед ней, взметнув салатный фонтан, не смогла продолжать тосковать и бросилась в гущу танцующих, выписывая стройными ногами невообразимые кренделя.

Перед Костиными глазами все дальнейшее поплыло в дымке пьяного тумана и распалось на яркие, но разрозненные фрагменты. В первом из них он отчаянно пытался схватить хоть за какую-нибудь часть тела раздухарившуюся джаз-икону, которая прыгала рядом, смеялась и подпевала, приводя широкую душу Пастуха в искрящийся восторг. Но как ни старался он завладеть малой толикой кумира, его рука постоянно нащупывала то корову, то овцу, то козу, в бешеной эйфории скакавших рядом с ними.

В следующем лоскутке сознания, с трудом вернувшегося из розового дурмана, Пастух радостно пел для Жаннет и ее друзей, которые в безумном канкане махали вокруг него ногами, причем некоторые взлетающие в воздух ноги были покрыты шерстью и заканчивались копытами. А в это время верный Пузцо, стоявший бок о бок с главарем, вместо барабана усердно молотил палкой по своему толстому голому животу.

Дальше вниманием Пастуха целиком завладели поющие хором припев его песни свиньи, при этом поправляющие на шеях цветастые платочки, и танцующая на столе чечетку вертлявая коза; а в следующий момент на его губах застыл страстный влажный поцелуй Жаннет. Они стояли в пустом полутемном коридоре. Девушка держала его руку в своей и насмешливо глядела ему прямо в глаза:

– Я думала, ты – бандит. А ты простой музыкантишка.

– Сегодня Пастух – музыкант, а завтра – босс мафии! – Пастух потянул Жаннет за тонкую загорелую руку, но девица не поддалась.

– Вот завтра и приходи, а мы утром, слава богу, все равно улетаем. Маман срочным образом выдернули на корпоратив, да и мне за два дня тут порядком надоело! Пока, бандит, – рассмеялась Жаннет и убежала в направлении своей спальни, со смаком чмокнув его в пьяный лоб.

– Куда? – не успел вовремя отреагировать Пастух, как Жаннет уже и след простыл.

Он прислонился к стенке и тщетно пытался понять суть происходящего. Постояв так несколько секунд, бандит решил догнать Жанну, хотя уже потерял ее из виду, забежал в какую-то душную спальню, неожиданно получил из темноты подносом по голове, споткнулся о свинью и провалился в мягкое и тягучее беспамятство. Чьи-то нежные, но сильные руки потащили его обмякшее тело к огромной кровати. Двери спальни захлопнулись, и из-за них стали раздаваться недвусмысленные скрипы, шуршания и шебуршания, быстро переросшие в крики и стоны страсти.

На эту музыку любви, как на волшебную свирель, немедленно пришли Автогеныч с Санычем в обществе новых подруг и застыли под дверью с широченными довольными улыбками. Наконец-то верным кунакам удалось разыскать шефа, пропавшего после угарного концерта.

– Ха! Во Пастух дает джазу. Свингует-отжигает, – нахально рассмеялся Саныч, обнимая девицу в коротеньком зеленом платьице. На вид ей от силы можно было дать лет шестнадцать.

– А что, разве Костя не женат? – наивно вытаращив любопытные глазки, спросила длинноволосая юная особа.

– Женатый – не мертвый, малышка. Поняла меня, Танюха?

– Ага-а-а-а, – задумчиво протянула она. По ее еще больше округлившимся кукольным глазам было видно, что она не уловила ни малейшего смысла сказанной взрослым избранником фразы.

– А вообще и не женатый он на самом-то деле, они с Любкой по любви живут, не расписываясь, – задумчиво добавил Автогеныч, тиская музыкальными пальцами свою притихшую от выпавшего на ее долю счастья пассию.

– А-а-а, ну тогда можно, – пролепетала вконец запутавшаяся Танюха, – тогда можно.

К утру в доме воцарилась похмельная тишина, изредка прерываемая резкими всхрапываниями гостей, приютившихся кто где. Кто-то спал на грязном полу среди распростертых человеческих и звериных тел, кто-то прямо на столе, головами в тарелках и укрывшись скудными лоскутами скатерти. С их лиц стекали остатки соусов, с ушей сосульками свисали какие-то соленья, волосы блестели от засахарившегося ликера.

Алиса Дулина спала богатырским сном, сидя за столом и облокотившись на костлявое плечо докучливого расфуфыренного франта, растерявшего за ночь половину своей боевой раскраски. Обиженный франт спал нервным сном, периодически постанывая и дергая узким плечиком, тщетно пытаясь освободиться от народной артистки. На красивом дорогущем платье Дулиной красовалось огромное пятно красного вина, а в волосах романтично торчал кусочек клубники. Вытянутые под стол ножки примадонны нашли свой покой на широченной, ровно вздымающейся груди Пузца, образующего под столом центр живописной группы, достойной кисти Питера Брейгеля-младшего.

Пузцо храпел, одной ручищей обняв здоровенную свинью, а другой обхватив Ромеро, который намертво вцепился правой рукой в бутылку, а левой – в совершенно голую девицу, удачно соседствующую со стайкой овец. Она устроилась между животными, как младенец в подушках, то и дело что-то сладко бормотала во сне и закидывала длиннющие ноги на мягких пьяных соседей. Саныч и Автогеныч, обнявшись со своими невзрослыми полуобнаженными подружками, с чувством выполненного долга спокойно спали в просторных креслах у спальни Жанны. Кресла стояли по обе стороны от двери и смогли бы вместить в себя еще по паре пьяных весельчаков. Тяжелые двери Жанниной комнаты медленно отворились, и из нее на мгновение послышался грозный храп Пастуха. Опасливо озираясь, из спальни грациозно выскочил женский силуэт и скрылся в неизвестном направлении. А сквозняк с такой силой захлопал всеми дверями в доме, что чуткие бандиты заморгали красными глазами, высвободившись из хрупких ручонок своих соседок по креслам. Но не найдя вокруг никакой угрозы для шефа, перевернулись на другой бок и продолжили безмятежно храпеть. Сквозняк продолжил игру с дверями и окнами виллы и преуспел в своей хулиганской выходке – разбудил пьяную беленджикскую тусовку.

Первым проснулся побитый, помятый ТВ-журналист, который прикорнул на дальнем уголке стола. Страдалец поднял с рук тяжелую больную голову и с радостным удивлением узрел подслеповатыми глазами аппетитного поросенка на блюде, чудесным образом уцелевшего на разгромленном столе. Журналист опасливо оглянулся, убедился, что все спят, и, победно прошептав: «Скотобаза», взял нож и вилку и приступил к разделке поросенка. В тот же миг раздался страшный визг, обиженный поросенок спрыгнул со стола, свалив незадачливого бедолагу, и стал носиться по залу, продолжая сиренить не хуже пожарной машины. Теперь уже пробудились абсолютно все. Раздетые оделись, одетые отряхнулись и, не поднимая глаз, поспешили разойтись по своим делам.