Текст книги "Канцелярист. Компиляция (СИ)"
Автор книги: Антон Федотов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 100 страниц)
Тук-тук – тук-тук – тук-тук…
Вдоооооооох…
Тук-тук – тук-тук – тук-тук…
Выыыыыыдох…
Успокаивающий перестук несущегося куда-то к ханьской границе поезда как ничто другое настраивал организм на медитацию.
Руки и ноги тяжелые и теплые…
Матвей почувствовал легкое покалывание в кончиках пальцев. Казалось бы – вот оно! Еще миг, и Огонь послушно откликнется на зов молодого мага. Однако шла минута, вторая, двадцатая, сороковая, а преданный с детства друг и помощник все так же молчал, запертый где-то внутри тела пережженными мощнейшей перегрузкой энергетическими каналами. Чертов Орден.
Легкая тень пробежала по безмятежному лицу юноши словно рябь по воде, но уже через миг мышцы вновь расслабились.
Пульс спокойный и равномерный…
Однако как ни старался Воронцов привести внутреннее состояние в соответствие с внешней безмятежностью, перед глазами вновь и вновь прокручивались события трехнедельной давности. В тот самый миг, как он почувствовал «взрыв» Огня в своей груди, вызванной программой Анны Христафоровны, он буквально потерял голову на несколько минут, спалив за это время квартиру почти дотла. Вот что такое настоящий профессионал! Ментальная стойкость Жнецов – притча во языцех, но даже ему пришлось очень постараться, чтобы терзающая душу и тело ярость подчинилась воле и, частично разуму. И ни один оргазм не способен сравниться с тем экстазом, что он испытал, отпустив всю эту мощь наружу прямо в логове Братьев.
И ведь все не зря было! Успели таки Михалковский с Ефимовским людей на позиции вывести, да еще и личных слуг государевых на пирушку пригласить не забыли, пока все внимание противника на разрушительном метеоре по имени Матвей сосредоточено было. Собственно, ради этого все и затевалось. Орденцы полагали, что силы Тройки и имперских спецслужб выдвинуты на перехват слетевшего с нарезки Воронцова, и попросту не успели привести в действие все те механизмы самоуничтожения, что с носом бы оставили любых атакующих при иных условиях. Ныне же удалось и «товар» захватить, что иным «противникам режима» причитался, и кое-кого из верхушки в гости «пригласить» для беседы долгой и вдумчивой. А уж инфы-то с уцелевших-таки серверов логистического центра извлекли столько, что вся управа неделю именинниками ходила.
В общем, скинуться на передачку в больницу пострадавшему во время штурма Воронцову нашлось столько желающих, что взявший на себя обязанности казначея Калашников просто завалил палату апельсинчиками-шоколадками и прочей снедью. Остаток же средств составил очень неплохую премию «симулянту», и был попросту переведен на банковский счет… Который вместе с премией официальной можно было назвать уже весьма внушительным!
Дыхание легко и свободно…
– Мины!!!
Вновь словно наяву набатом ударил в ушах чей-то крик в общем канале. Хорошо, что думать не стал, а лишь упал, накрывшись Огненной стеной. От обычных минометных снарядов спасло бы без проблем. Однако Братья, в излюбленной своей манере, боевые части мин доработали знатно. Взрывы буквально вбили в бетон всех, кто успел «прикрыться» артефактными, либо личными щитами. Таких было немного. Большинство же попавших в эпицентр разрывов, просто испарило, не оставив от тел буквально ничего. Куда меньше повезло тем, кто находился чуть в центре от рукотворного ада. Взрывная волна чудовищной силы с легкостью столь разрывала хрупкие в иных обстоятельствах тела людей.
Как позже узнал Матвей, не всегда своих носителей спасали даже артефакты типа «последний шанс», коими обязательно снабжался командный состав, начиная от майора и выше. Меж тем, теоретически, подобный амулет должен был выдержать прямое попадание артснаряда в 155 миллиметров! Один раз, правда, но все же…
Маг Огня выжил. Аспект надежно прикрыл от ударной волны и жара, и даже продержался до прихода групп эвакуации, но затем…
Проснувшись в госпитале, Воронцов впервые почувствовал, что его будто лишили чего-то родного, что всю жизнь было с ним рядом. Он даже не сразу понял, чего именно ему не хватает. Такого родного и нужного. Привычного, словно воздух, который мы даже не замечаем и не задумываемся о том, насколько он дорог, пока есть возможность беспрепятственно им пользоваться. Однако стоит попасть в удушающий захват на тренировке, как его необходимость ощущается необыкновенно остро. Что уж говорить о тех, кому не повезло стать гостем палачей, предпочитающих в качестве пытки использовать противогаз, шланг которого можно так легко пережать умелыми руками…
Приятное тепло разливается по диафрагме…
– Матвей Александрович, поймите, вам и так сказочно повезло, что вы почти не пострадали телесно, – заламывал руки доктор с лицо Айболита и фигурой тяжелоатлета, едва удалось угомонить действительно сорвавшегося с нарезки в глубокую истерику пациента. – Удар по энергетическим каналам был столь сильным, что их буквально выжгло, сузив проходимость до значений неодаренного. Поверьте, вам еще повезло, что вы можете ощущать Ки и пользоваться всеми возможностями «внутренней работы», иначе ваше восприятие сузилось бы до стандартных пяти чувств, а это…
А это смерть одаренного и рождение обычного человека. Редко полноценного, ведь Аспект дает возможность почувствовать мир намного полнее. Случаев безвозвратной потери Дара было не так много, но гораздо меньше было тех, кто после смог приспособиться к обычной жизни. А вот самоубийц и иных асоциальных типов среди «погорельцев» было предостаточно!
По счастью, в случае Матвея шанс на полное восстановление Дара и Аспекта был. И не плохой! Вот только где и когда произойдет это событие не смог бы предсказать и Нострадамус… Который, если верить архивам Тройки, был действительно сильным пророком.
Лоб приятно прохладный…
Покинуть гостеприимный лечебный покой парень смог только через полторы недели. На выходе из госпиталя Воронцова тут же приняли под белы рученьки гвардейцы Демидовых, и в результате короткой, но яркой перепалки, усадили в один из трех припарковавшихся прямо у входа в корпус внедорожников. Естественно, только после того, как продемонстрировали все полагающиеся «аусвайсы» от главы Рода (а вот сразу бы «грамотки» показали, и конфликта бы никакого не было!). Еще через три часа, оценив собственной задницей удобство кресел частного самолета и шикарного немецкого микроавтобуса, он стал гостем южного имения своей напарницы. Отправили, называется, подальше от места его зажигательного выступления.
Затылок и шея теплые и мягкие…
За последующую неделю, полную неги, загара и вкусной еды (а так же сна не менее восьми часов в сутки!), молодой маг не раз связывался с главой своего Рода, Калашниковым, и даже был удостоен дистанционной аудиенции с Его Светлостью Никитой Владимировичем. Его старались особо не нервировать, придерживаясь рекомендаций врачей, посоветовавших обеспечить «погорельцу» максимальный душевный покой, но по некоторым моментам картинку удавалось складывать. Судя по всему, ныне в Питере агентура Ордена кишела словно тараканы на грязной кухне, испугавшиеся вспыхнувшей лампочки. То есть разбегались во все стороны, стараясь забиться в труднодоступные щели, прихватив с собой все что можно спасти и уничтожив остальное.
Однако Матвей не сомневался, что как только ситуация слегка стабилизируется, Братья обязательно вспомнят, кто послужил причиной столь завидного шухера. Эта же мысль, как оказалось, посетила не только его светлую голову, а потому он вот уже сутки наслаждается вынужденным ничегонеделанием в купе поезда, что должен доставить его к месту новой службы, вблизи с ханьской границей. Некто умный и дальновидный решил, что нечего бойцу прохлаждаться, когда в отсутствие связи с Аспектом вполне можно совершенствоваться в иных военных навыках. Уже через четыре часа спустя после визита мысли в голову начальствующую, Воронцову в зубы сунули погоны мамлея [1], что по нынешней новомодной системе, лишь в прошлом году введенной в войсках, соответствовало более привычному прапорщику, который по новой системе из младшего офицерского состава «выбыл».
Хорошо хоть это нововведение пока коснулось только вооруженных сил империи, пока не задев остальные службы. Непривычно как-то…
Покой…
Матвей в очередной раз мягко уплыл в бездны медитации.
То что доктор прописал…
* * *
Вагонные споры – последнее дело, когда больше нечего пить… Так, если память не изменяла Матвею, пел подзабытый ныне кумир ушедшей эпохи. В купе споров не было, так как на маленьком столике его соседи умудрились разместить не только снеди на целый батальон, но и литровую запотевшую бутыль яблочного самогона, не забыв пригласить случайных соседей разделить с ними трапезу. Попутчики не замедлили согласиться!
Первые минут двадцать все разговоры сводились к невнятным молитвам богу чревоугодия:
– Эх, хорошо пошла!
– Курей попробуй, отлично вышли!..
– А грибочки мамка по осени сама катала… Закуси!
К алкоголю Матвей подходил осторожно. Ему ли не знать, насколько коварен может быть с душой «прогнанный» первач. Да не тот, что на продажу, а хозяйский! А ведь ему уже завтра командиру представляться. Не стоит сразу же светить мятой физиономией. Соленья же и копчения были действительно хороши! Конечно, Воронцов не знал, кто акая Марфа Витальевна, но человек она, должно быть, замечательный. Так готовить может лишь прирожденный талант!
То даже «маааасковская штучкаааа» в первом поколении признала, что брезгливо морщила носик в сторону СашкА, едва он ввалился в купе, благоухая ядреным табаком и легким «свежачком». Похоже, в путь дальний родня провожала его достойно. Парень же на ее гримасы внимания не обратил никакого, чем заставил удивленно вскинуть брови.
Вот так втроем и ехали. Истории лились из их попутчика рекой. Белобрысый здоровяк буквально сыпал их местными анекдотами про Ивашку-придурковатого, да Светку-шалаву. При этом у Матвея сложилось четкое впечатление, что «шалавой» неведомая Светлана в устах рассказчика стала вовсе не потому, что «этому дала, да этому дала», а потому, что «этому НЕ дала». Впрочем, это был единственный минус историй, так как парень рассказывал действительно интересно.
– Понимаешь, положительный настрой, заряженность на успех, аффирмации [2]… – как раз попыталась объяснить «неотесанному мужлану » тоненькая словно спичка согласно последней московской моде «штучка» Аня основы «достигаторства».
Матвей в них верил не особо. Что-то подсказывало ему, что про круг общения девушки среди кадровиков и прочих, прости господи, HR, ходит грустная шутка:
"– Я молодой, перспективный, нацеленный на развитие, успех и самосовершенствование, а так же постоянное повышение скилла…
– Стоп, а делать-то ты что умеешь⁈"
Как оказалось, громадный добродушный попутчик его мнение разделял вполне:
– Да хрень все эти ваши аффирмации, – на удивление четко и привычно произнес он слово мудреное, чем заставил Матвея слегка усмехнуться. – Вот у нас…
Впрочем, каждый из нас играет свою роль. Если СашкУ хочется притворяться увальнем, читавшим лишь «первую, синюю и букварь»… Да будет так!
– Да как хрень-то⁈ Да сама Ронда Берн [3]… – возопила оскорбленная в лучших чувствах худышка!
– Да мне как то ровно, что за Берни…
– Берн!
– Да хоть Керн! – не меняя интонации продолжил здоровяк, заставив Матвея тихонько хрюкнуть.
Выходит из образа блондинчик, раз такими параллелями сыплет. А вот Аня, похоже, не поняла, что Сашок на ее знаменитую тезку намекнул. Ту самую, которой Пушкин строки посвятил: «Я помню чудное мгновенье…». Тот, кстати, гримасу попутчика разглядел влет, но лишь подмигнул. Не мешай развлекаться, мол.
А Матвей и не собирался!
– А все одно, все эти аффирмации – хрень полнейшая, да и опасная к тому же. Вздрогнем!
Мужчины чуток пригубили первача. Единственная среди них дама с горя жахнула чуть не пол стакана, заставив попутчиков удивленно вскинут брови. По подсчетом Воронцова, их спутница должна была уже давно упасть с такой дозы. В пересчете на ее вес, конечно. Однако она пока держалась вполне себе молодцом.
– Вот у нас был случай, – тем временем продолжил аргументировать свою точку зрения спонсор их сегодняшнего отличного настроения. – К Светке городской какой-то приехал. Весь из себя крутой и важный. На «Мерседесе» блестящем, да с кентами аж тремя! Подъехали они все такие важные к магазу, да и остановились. Вылезли эти франты из тачки, да давай на нас смотреть так, что я едва не пошел уточнить: «А чему это мы так мерзко улыбаемся?». Да не до того было. Устал. Покос-надои, сам понимаешь. Ра-бо-та!..
Последнее слово он произнес с чувством и расстановкой, словно невзначай кинув лукавый взгляд на ехидную попутчицу.
– Так вот не стали мы его расстраивать, что десятилетнем «Мерсом» у нас никого не удивишь. Ты б видел, на чем у нас к ДКшке подъезжают во время дискотек. Пареньки, кстати, через пару деньков и увидели. Загрустили так, что аж пожалеть хотелось. У нас ж, кто работать хочет, тот и зарабатывать может! Но это ладно! Московиты поначалу-то как-то скукожились. Наслушались, видать, в городе своем, как у нас после танцулек развлекаются. Да вот только не интересны они никому были. Не покажешь на них удаль молодецкую. Да и зашибешь ненароком, так Светка вовек больше не даст!
А глазки-то у Ани загорелись. Она даже сняла свою кофточку оставшись в мало что скрывающем топике. В смысле, скрывать ему было нечего настолько, что Матвей даже подумал крамольное: «кажись, в Москве, в кругах „культурно-интеллигентных“, как она сама их называла, веяния европейские, гетеросексуальность попирающие, сильны весьма и весьма!»[4]. Иначе от чего бы из девочкам так стремиться быть похожими на анарексичных мальчиков? Впрочем, возможно, он и преувеличил. И выпил. Да, определенно выпил.
– В общем, помыкались эти бедолаги, почуяли, что их бить прямо сейчас никто не будет, так осмелели – прям сил нет, – тем временем рассказывал Сашок. – Даже до меня докопаться попытались. А я чего, не интересно мне! Щелбан их заводиле отвесил, да отдыхать продолжил. Смотрю, а они то к одной компании подходят, то к другой… И везде-то их по маршруту шлют.
– Какому? – тут же непосредственным котенком влезла в монолог Аня, в чьей светлой головушке алкоголь пробудил любопытство рьяное.
– Эротическому, – добродушно объяснил любопытной попутчице рассказчик, отчего та слегка порозовела. – А тут Мага как назло им попался. Он ведь небольшой у нас. Городской заводила его плечом как н-н-нааа! Тот же просто слегка подвинулся, давая противнику пролететь мимо. Удивленно посмотрел на растянувшееся посреди танцпола тело. Хмыкнул, да дальше пошел! Вот сообразил бы умный человек, что все, хватит, так нет, упырь непуганый вскочил, да за дагом нашим погнался. Ой зря… На свою беду – догнал! «Я вынь чудь знаю!», – говорит.
Матвей сложился пополам от такого «обозвания» борьбы винь-чун.
– Во-во, – по-своему истолковал его смех Сашок. – Вот и Мага охренел. «Че ты там вынуть собрался, чудик?!!» – пока еще вежливо спросил он. А городской все свое гнет: «Пойдем, выйдем! Я тебе покажу!». Ну, тут уже и наш даг сорвался: «Ты, пилять такая, кому тут что показывать собрался!»!
Воронцов ржал уже в голос.
– Городской вышел. Один. В окно. Хорошо, хоть первый этаж был…
– А при чем тут аффирмации-то? – спросил сквозь хохот парень.
– Так Светка потом рассказала, что тот с нашим Малышом «побазарить» хотел, – пожал плечами блондин. – Весь вечер себя убеждал: «Я сильный, я опасный! Все решится в мою пользу!». Вот только ловил он его по первому правилу охоты на медведя.
– Это какому? – вновь влезла в разговор любопытная мордашка, чуть ближе подвинувшись к рассказчику.
– Какое первое правило охоты на медведя? – риторически спросил Матвей, и тут же сам ответил. – Главное ни в коем случае его не встретить!
На секунду в купе повисла тишина. Сашок разливал очередную, чуть недолив попутчице. Еще не хватало позже с пьяной «стаааалиной шучкаааай» возиться. Анечка теребила свой топик, маслянисто поблескивая уже нетрезвыми глазками. Хотя Матвей готов был рубь за сто о почестной заклад биться, что она еще более чем в адеквате. Тяжело им там в Москве живется, раз такие дозы без проблем выдержать могут…
– Так а дальше-то что? – попыталась вернуть к теме аффирмаций рассказчика Аня.
– А! – «вспомнил», к чему вообще вся история шла Сашок. – Так перебрал в тот вечер Мага. Мы когда возвращались, так он столб плечом задел фонарный, да как заорет «Да что ж тебе, сука надо-то!», и давай его кулаками месить! Руку сломал! Подумали мы, да и решили, что сам он так слететь с нарезки не мог, а значит, все вот эти самые аффирмации виноваты! Хотели мы навестить городского, так он и сам задерживаться не стал… Умотал обратно!
Аня крепко задумалась.
– Так твой друг просто нажрался…
– Ну да! – легко согласился тамада нынешнего вечера.
– А при чем тут опасность?
Здоровяк лишь криво усмехнулся:
– А, представь, поймали бы… Пришибли ж на хер бы!
На какое-то время купе погрузилось в тишину. Матвей отполз поваляться с книжкой, а Сашок с удивительной для его комплекции грацией взлетел на верхнюю полку. Лишь Анечка осталась сидеть внизу и грустно думать о чем– то своем.
– Мальчики, а я вам совсем не интересна? – девушки хватило всего минут на сорок молчания.
Два быстрых взгляда. Воронцову так точно не очень, а СашкУ, похоже, так и вовсе уже все равно кого мочить, кого е… Кхм, любить.
– Час! – коротко обрубил Матвей, поднимаясь с полки в сторону коридора.
Не успела дверь закрыться, как из купе раздалось азартное шуршание.
«И правда, иногда лучше полчаса помолчать, чем весь вечер уламывать!», – в очередной раз подивился народной мудрости парень, направляя стопы свои в сторону вагона-ресторана.
Ему срочно необходим был кофе. Следующие шестьдесят минут придется бодрствовать!
* * *
Аня выпорхнула из купе спустя полтора часа. Свежая и счастливая настолько, что даже забыла попрощаться с Матвеем, уделив все внимание СашкУ. Второй попутчик исчез посреди ночи. Причем сделал это настолько бесшумно, что даже не потревожил Воронцова, который в свете последних событий спал ну очень чутко! Ну а к его станции поезд подошел в 5.45 утра, оставив сонного парня с баулом в руках «дозевывать» на перроне в одиночку.
– Ну здравствуй, Заебкалье! – только и пробормотал он.
Забайкалье обиделось на подобную фамильярность, и ответило хаму сильным ударом в спину, сбивая с ног, и надежно фиксируя руки.
– Лежать! Не двигаться. Мордой в пол, сука!!
В общем, взяли красиво и жестко, сунув под нос такую бумагу, что «держала» покруче любых кандалов. Как выразился Булгаков: «Окончательная бумажка. Фактическая! Настоящая!! Броня!!!».
Похоже, служба Матвея Александровича начиналась с экскурсии в местные «застенки».
При-коль-но…
[1] Младшего лейтенанта.
[2] Утвердительное суждение, призванное создать правильный психологический настрой. «Я самая обаятельная и привлекательная», – пример аффирмации из классики советского кино.
[3] Автор идеи фильма «Секрет».
[4] Автор ни в коем случае не имеет ввиду всех москвичей, но проблема среди «культурно-интеллигентных» кругов такая вполне имеется. А вы как считаете?
Глава 3– Хреновый день у тебя выдался, мистер Хряк, – задорно ухмыльнулся Матвей своему воображаемому собеседнику.
А чем еще прикажете заниматься на четвертый день протирания штанов в небольшой тусклой и душной одиночке, где из всех достопримечательностей и развлечений лишь шконка. Если первый день Воронцов еще пытался ломать голову над своим положением, то уже на третий он начал развлекать себя и гипотетических тюремщиков различными непотребствами, выраженными в устной форме (А почему бы и нет?). А потом появился Он – Хряк.
История самого молодого мага была скучна – приняли его на перроне и спустя часика четыре путешествия на полу армейского грузовика, изредка охаживаемый в пределах разумного солдатскими берцами, он уже обживал сии покои. Вполне вероятно, что некий мастер пера и виртуоз слова смог бы описать их во всем великолепии скрытой красоты сего помещения. Молодой же парень только и отметил полку-шконку, умывальник, да дырку в полу в качестве параши. Вариации надписи «Здесь был я» на любой вкус и цвет прилагались: матерные, слезливые, и даже чуждый нашим осинкам и березкам АСАВ[1]. Однако и интеллигенции здесь место нашлось. Мелким почерком на одной из стен камеры каллиграфическим почерком были выведены бессмертные слова Вийона[2]:
Я – Франсуа – чему не рад!
Увы, ждет смерть злодея.
И сколько весит этот зад,
Узнает скоро шея!
Силой духа Вийона Воронцов, конечно, восхищался, но становиться его последователем не собирался от слова совсем. Очень уж ему не хотелось на заре жизни свести знакомство с «Конопляной Тетушкой», как в свое время прозвали пираты веревку с петлей на конце.
Вместе с громко хлопнувшей дверцей в узилище пришел мрак, изредка слабо разгоняемый редкими лучиками солнышка, робко прокрадывающимися сквозь мизерное окошко. Зарешеченное, естественно. Хотя сквозь него вряд ли протиснулся бы и котенок. Хотя, судя по иным шедеврам «наскальной живописи» сделано это могло быть и с целью спасения котиков от участи еды. Пытки голодом здесь, похоже, практиковали.
Для пущего «ужасу» на одну из стен были художественно нанесены кровавые разводы. Красиво так, талантливо, чтобы попавший сюда «квартирант» сразу оценил всю доступную ему в ближайшее время экскурсионную программу от неведомых палачей. Вот только не учли, дурашки, иных способностей Жнеца. Вернее, не знали о них. Ну вот не делится Тройка столь интимными подробностями своих сотрудников. Даже с армией. Парень прекрасно знал, чья кровь разбрызгана на стене. Человеку она не принадлежала от слова совсем.
Так в фантазиях Матвея и родился персонаж по имени Хряк, похожий на закабаневшегося Пятачка, героя западной мультипликации. Черная шляпа, дымящаяся сигара и томми-ган в руках вполне удачно дополнили образ. Уж его-то точно не скучно приняли профессиональные волкодавы. Жнец почти наяву видел как Хряк, мужчина настоящий, дал жару двум отделениям спецназа, сделав около пяти тысяч выстрелов из стандартного «барабана» любимой игрушки чикагских гангстеров, сбил прилетевшую подлодку и по примеру олимпийских метателей дисков запустил обратно прибывшую на помощь штурмовикам летающую тарелку. А затем его напарник-хомячок подал ему второй магазин, и началось…
Хряк и дальше мог бы отбиваться от орд штурмовиков, коль не споткнулся бы о хомячка, вот тут-то его и скрутили бесчестные и бессчетные враги. Нет бы подождать, пока благородный сэр подымется и продолжить извечный диспут о добре и зле…
Израненных «героев» со всеми мерами предосторожности доставили в эту самую камеру. Первым, очнулся, естественно, мощный Хряк. Убедившись, что в этот раз выпало ему оказаться по ту сторону решетки, он грустно поплелся будить своего напарника. Тот плох был настолько, что трогать его без специальных медицинских знаний было небезопасно. А кто бы был «хорош», пережив падение свиной задницы при такой-то разнице в размерах. Тогда сэр вытащил заныканную на (в?!!) теле перед самым падением последнюю сигару и задумчиво уставился в маленькое окошко.
– Дай затянуться, – раздался со шконки едва слышный голос, что принято называть умирающим. – Совсем плохо!..
Не смог отказать верному соратнику Хряк, протянув к ослабевшим губам товарища дымящуюся сигару… Взрыв аннигилировавшего, как ему от капли никотина и полагается, хомяка уничтожил маленькое тельце, а свиную тушу напарника буквально размазал по стене! Да так качественно, что закрасить ее ныне было куда легче чем отодрать…
А вот не стоит калечить собственным филеем верных соратников!
Короткая медитативная визуализация привычно сняла тревогу и подняла настроение. Все-таки 18-летний парень, пусть и успевший слегка повидать, вовсе не машина для убийства, чтобы с глубоким фатализмом воспринимать все происходящее. Пожить, собственно говоря, хотелось еще очень и очень. Причем желательно на свободе, долго, счастливо и с тем же количеством здоровья, что имелось до заселения. А в плену огромное количество жертв приходится вовсе не на тяготы и лишения, а на стресс и другие психологические факторы. Это еще амеры в свое время установили, во время заварушки с одной маленькой, но гордой страной (а других противников у этих ковбоев я что-то не припомню! Ну не считать же полноценным участием бравых парней в добивании фашисткой гадины, когда их компании практически до конца войны продавали «страшному врагу» столь необходимую им нефть).Поэтому ментальная разрядка стала насущной необходимостью.
«В следующий раз можно представить будет, откуда Хряк спички в камере достал», – разогнала бодрая мыль остатки трансового тумана.
Сладко потянувшись, Матвей легко взмыл на середину камеры из позы лотоса, в которой провел последние два часа, и, улыбнувшись своим мыслям, привычно проорал в сторону двери:
– Эй, хозяева, вы хоть про вилкой раз или пики точены спросите!!!
Прислушался. Привычная тишина была ему ответом. Что тоже на психику давило знатно!
– Сво-бо-ду! Сво-бо-ду!!! – дурным голосом спародировал парень одного известного персонажа Кешу.
Про попугаев, правда, упоминать не стал. А то, говорят, что в тюрьме всякая птица – петух. Так ли оно на самом деле, проверять на собственной заднице не хотелось совершенно! Ведь вовсе не так, факт, что его блаженное, по сравнению с альтернативами, пребывание в одиночке сегодня-завтра не закончится.
– Ах так? Ах вот ты как? Ах вот ты, значит какой, да⁈ – продолжал юродствовать Матвей, пока кто-то, не выдержав попирания правил внутреннего распорядка (с которым, кстати, Воронцова ознакомить не изволили!), не долбанул чем-то тяжелым в дверь. – На самом интересном месте! Ой, а я-то думал…
Невидимый «собеседник» не ответил. Однако ощущение того, что где-то поблизости есть живые люди, пусть и находящиеся с тобой по воле случая по иную сторону Игры, грело и вселяло хоть какую-то надежду.
– Ну, прилетаю я как-то на Таити, – разочарованно выдохнул себе под нос узник. – По области – туман, ветер северный, порывистый…[3]
«Ну и фиг со всеми вами, может, вы мультфильмов не любите, твари бессердечные⁈», – решил парень, приступая к выполнению небольшого динамического комплекса из арсенала цигун. Сорокаминутную тренировку он закончил парой асан из йоги, прекрасно отдохнув мозгом и телом в Шавасане – позе трупа.
В ней он пролежал до темноты, как прописал доктор, пытаясь «нащупать» внутренний Огонь.
Привычный лязг не заставил Матвея даже повернуть головы. Он прекрасно запомнил, с каким звуком дверь открывалась во время его заселения, а с каким распахивается небольшое окошечко, через которое доставляется еда. Не слишком много, не слишком вкусно, но вполне хватает, чтобы прилично существовать в режиме «энергосбережения».
Приятный запах защекотал ноздри через несколько секунд после второго хлопка окошечка. Парень удивленно обернулся, и хорошее настроение растаяло словно утренняя дымка – на полу стояла порция раза в три превышающая стандартную, а запах упрямо свидетельствовал о том, что в этот раз трапеза имеет все шансы стать действительно приятной и вкусной.
Воронцов грустно посмотрел на предложенное изобилие, сглотнув невольную слюну, после чего бросил печальный взгляд в сторону окна. Натюрморт из вроде бы обычной на вид картофельной пюрешки, нехилого куска мяса (даже по его меркам!) и свежайшего на вид салата из помидоров и огурцов деморализовал не хуже сокамерника-пи***а. Активного и здоровенного. Местный шеф-повар даже расщедрился на пару маслянистых даже на вид пирожных!
«Нынче будут бить!», – вздохнул про себя парень, и принялся думать, как бы заныкать еду на после того как, так как момент до того как лучше встретить натощак. Лично на его вкус. Тогда во время того как, возможно, не будет слишком сильно рвать.
И где бы здесь сделать нычку? На месте тюремщиков он бы обязательно проверил камеру, пока коллеги развлекают «постояльца» иными изысками интенсивного допроса. Да и от тараканов бы сохранить все это великолепие было бы не плохо! Да, «статсиков», что давно стали в больших городах чем-то вроде легенды и страшилок для детей, здесь водились. Парочка на глаза молодому недомагу уже попадались! И если бы в обычной жизни парень не задумываясь бы познакомил такого соседа с тапочком, то здесь… Ну, какое-никакое, а все ж таки соседство! Живая душа, блин.
За ним пришли через час после «ужина». К еде за это время Матвей так и не притронулся. В конце концов, пищи лично его пока не лишали, а это значит, что упадок сил из-за недостатка калорий ему временно не грозил. Лязгнуло небольшое смотровое окошечко, за которым мелькнули свинячьи глазки местного вертухая, и через миг его здоровенная (судя по морде лица!) утроба исторгла из себя грубым прокуренным голосом классическое:
– Синицын, на выход!
Услышав свою «нынешнюю» фамилию, Воронцов чуть облегченно выдохнул: «Все-таки не Тройка!». А значит шансы побарахтаться еще оставались вполне и вполне!
[1] Аббревиатура. Не редко используется заключенными Британии, США и других англоязычных (от себя добавлю, что и англофильских) в качестве татуировки. Дословный перевод: «Все копы – ублюдки». Нередко наносится на пальцы.
[2] Прикольный такой дяденька, живший в 15 веке. Сам себя характеризовал как: плут, сутенер, бродяга, гений. Добавлю, что грабитель и убийца. Однако влияние на мировую культуру он оказал немалое. Этот катрен, он, кстати, написал в ночь перед своей казнью. На следующий день он был повешен.
О том, что будет после повешения Вийон написал в своей «Эпитафии», обращаясь у неизвестному прохожему:
Господь простит – мы знали много бед.
А ты запомни – слишком много судей.
Ты можешь жить – перед тобою свет,
Взглянул и помолись, а Бог рассудит.
[3] В «диалогах» используются цитаты из прекрасного мультфильма «Возвращение блудного попугая».
