Текст книги "Эволюционер из трущоб. Том 7 (СИ)"

Автор книги: Антон Панарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Глава 3

Не смотря на то, что кругом лежали сугробы по пояс, в селе Шермейка поселился соловей. Пел он заливисто. Да, порой сбивался на извинения перед гвардейцами. Заверял, что ничего не знал, и вообще он честный работяга, когда-то учившийся на кинолога. Ага, ага. Мы так и поверили. В кинологическом ведь учат собак пинать и в случае неповиновения – взрывать им головы.

Всем было ясно, что Санёчек заливает, пытаясь спасти свою жизнь. Уж очень он любил уверенно стоять на ногах и боялся ощутить петлю на собственной шее. Саша поведал о том, что отбывал наказание в колонии за воровство. Дурачок попытался облапошить барона Богданова, утащив у того телегу зерна. Мол, жили впроголодь, надо было семье помочь.

А потом произошло расширение аномалии. Твари напали, перебили пограничников, а охрана тюрьмы бросила своих подопечных на верную гибель. Вот тут-то и появился Барс, который всех спас. Сашка был ему благодарен и хотел вернуться к семье, но узнал, что его родного села больше нет. Аномалия всё сожрала. А если бы и не сожрала, то первый встреченный гвардеец отправил бы парня обратно в тюрьму.

Одним словом, Сашка решил остаться в банде. Барса предавать не хотел и держался до последнего, ведь тот спас ему жизнь. А когда увидел, как вешают его товарищей одного за другим, сломался. Кстати, Санёчек поведал, что Барс пришел спасать заключённых вместе с Фролом. Выходит, Фрол стоял у истоков создания банды. Занятно. Уверен, он знает, где Барс раздобыл генератор купола.

– Михаил Константинович, что там? – спросил Барбоскин, указав на каменный кокон.

– Фрола закрыли. Пока вас не было, он действовал моим ребятам на нервы. Пришлось намять ему бока и запечатать, – пояснил я.

– Предатель ублюдочный, – зло рыкнул Иван.

– Рот закрой, – тут же осадил товарища Барбоскин.

– В каком смысле, предатель? – зацепился я за слова Ивана.

– Фрол служил в гвардии барона Богданова. Сражался вместе с нами на передовой. А как только барон погиб, так Фрол тут же подался в дезертиры. Нашел себе нового господина и теперь служит ему, – пояснил Барбоскин.

– Ага, служит, мать его. Выродок. Вместо того, чтобы защищать мирное нас… – снова начал Иван, но под грозным взглядом Барбоскина умолк.

– Ваня, если бы не Фрол с его казнями, как думаешь, что было бы с жителями Ленска? – спросил Барбоскин, но Иван лишь потупил взор. – Вот именно. Ничего хорошего. Фрол, конечно, предатель, но он хоть как-то сдерживал этот сброд.

Ого. Вот так новость. Выходит, Фрол был своим среди чужих? Теперь понятно, почему он без зазрения совести сжег того бедолагу. Нет, я не одобряю подобных методов, но теперь в его действиях хотя бы прослеживается логика. А ещё мне понятно, почему уголовники боятся и ненавидят Фрола. Ведь он не из их племени и избавится от любого из бандитов без сожалений.

Хммм… Помнится, Петрович говорил, что Фрол паршиво ими руководит. Это сомнительное заявление, так как уголовники – народ своевольный, попробуй ими поруководи. Но даже так возникает резонный вопрос. Фрол действительно бездарный командир, или это спланированная диверсия?

Если диверсия, то получается, что Фрол всё это время специально сокращал численность уголовников, подталкивая их уйти из Ленска? Проклятье. Как же всё сложно. Полутона между чёрным и белым порождают моральные дилеммы. Фрол уголовник, убийца и клятвопреступник – сдерживающий убийц, насильников и садистов. Кто он? Добро или зло? Сейчас об этом бесполезно думать.

Я схватил Санёчка за шиворот и поволок его к кабине вездехода. Открыл дверь, зашвырнул его на пассажирское сиденье. Ох, и тяжелый же он. Еле справился. Обошел машину и залез на водительское сидение. В кабине пахло куревом и потом; засаленный руль с потёртостями на коже, на лобовом стекле висит фотография пышной дамы, оголённой по пояс.

На панели рация мигает красным и зелёным, а из неё льётся усталый голос.

«Ш. Ш. Ш. Шермейка, на связь. Шермейка, на связь».

Через секунду послышался хриплый бас.

«Чё там эти черти? Опять, поди, нажрались?»

«Да ну, с ними же Фрол. У него хрен проскочишь».

Санёчек услышал знакомые голоса и стал зыркать то на меня, то на рацию. Я вздохнул и потянулся к мане. В воздухе из снежинок сплелись три ледяных иглы и направились в сторону дрессировщика. Одна игла смотрела ему в глаз, вторая опасно приблизилась к шее, а третья уткнулась в район сердца.

– Давай кое-что проясним, – сказал я стальным тоном и выключил рацию. – Выкинешь какую-нибудь глупость – умрёшь в ту же секунду. Это понятно? – Санёчек тяжело сглотнул и быстро закивал головой. – Молодец. Тогда повтори то, что скажешь своим подельникам.

– Р-разлом за-закрыли. Нашли к-к-кристалл т-т-третьего ранга. Со-собирались уезжать. На-на-напали твари. Че-четыре вездехода выведены и-из строя. Т-три на ладан дышат. До-доехали до села Суда, за-заглохли. Де-держим круговую о-оборону, – заикаясь, сказал Санёчек и замолк.

– Если спросят, почему голос дрожит, что ответишь?

– Х-х-холодно очень. С-стоим в чи-чистом поле. – Саша уставился на меня расширенными от ужаса зрачками. Он часто дышал и боялся лишний раз пошевелиться. Оно и понятно. Ледяная игла упиралась в кожу на шее, глубоко продавив её, но ещё не проколов.

– А если потребуют передать рацию Фролу?

– С-скажу, что он мё-мёртв.

– Нет, так говорить точно не стоит, – сказал я и покачал головой.

– Ра-ранен?

– Да, так намного лучше. А ещё добавь, что, помимо кристалла, в разломе вы нашли целую россыпь алмазов, а ещё странную штуку, исписанную непонятными символами, светящимися синим. А заодно добавь, что вы продержитесь от силы сутки, а потом кончатся патроны. Если спросят про собачек, то… – я выдержал театральную паузу, давая Санёчку возможность самому придумать правдоподобную версию.

– Все погибли?

– Верно. Ситуация настолько плоха, что вы отбиваетесь от тварей самостоятельно. Пусть Барс понервничает, а заодно заинтересуется вашей находкой. Думаю, такой как он с радостью заполучил бы новый артефакт, узнав, что все псинки погибли. Ведь артефакт подарит ему шанс дожить до весны. – Я придавил Сашу безразличным взглядом, давая понять, что с лёгкостью оборву его жизнь.

Сняв с рации проводной микрофон, кажется, он называется тангентой, я протянул его дрожащему от страха парню. Руки Санёчка ходили ходуном; приняв тангенту, он едва не выронил её.

– Соберись. Сейчас решается, будешь ты жить или умрёшь, – предупредил я парня, отчего тот затрясся ещё сильнее.

Протянув руку к рации, нажал кнопку включения, а после высунулся в окно и крикнул:

– Тимофей Евстафьевич, организуйте звуковое сопровождение в виде выстрелов, матов и взрывов. На той стороне должны быть совершенно уверены в том, что идёт ожесточённое сражение, – попросил я.

Барбоскин кивнул, отдал короткий приказ Борису с Иваном и началась пальба. Тимофей Евстафьевич стоял перед головной частью вездехода, Борис слева, а Иван справа. Поочерёдно они стали лупить короткими очередями в воздух, периодически выкрикивая нечто непереводимое. Я посмотрел на Саню и дал добро:

– Можешь начинать.

Трясущейся рукой он нащупал кнопку тангенты и вдавил её в корпус.

– Б-база. Я-я-я Ш-шермейка. Б-база. П-п-приём, – заикаясь, выдавил из себя пленник, не сводя с меня взгляда.

Слева по борту громыхнул взрыв. Воздушной волной машину ощутимо качнуло, а Саша стал вызывать базу ещё активнее. Через пару секунд ему ответил хриплый потрескивающий голос, который рация сильно искажала:

«Ш-ш-ш… Шермейка, ети вас в сраку! Какого хрена не выходили на связь? Барс требует срочного доклада! Ну! Чё замолчали? Доложить обстановку!»

– Ра-разлом зачищен. До-добыли к-к-кристалл т-третьего ранга. – Санёчек замолчал, забыв текст. Пришлось ему напомнить надавив ледяной иглой в район шеи посильнее. Да так, что кровавая капелька слегка окрасила сосульку. – Тут ещё куча алмазов. Мы забили ими три машины доверху. А ещё Фрол нашел артефакт. Такой, синими буковками светится. Говорит, Барс будет в восторге. Только это… Мы псин всех потеряли, – выпалил Санёчек, чувствуя приближающуюся смерть. Даже заикания прошли.

«Ш-ш-ш… Принято. Барсу передам. Шермейка, а что у вас там грохает?»

– Так мы поэтому на связь и вышли. По пути твари напали. Четыре машины уничтожены. На трёх кое-как вырвались из окружения и добрались до села Суда. И вездеходы сдохли. Держим круговую оборону. Нужно подкрепление и транспорт, чтобы вывезти трофеи.

Ты погляди, как запел, артист. А ещё секунду назад двух слов не мог вымолвить без запинок. Молодец!

«Ш-ш-ш… Далековато. Там километров девяносто ехать…»

Сказал шипящий голос, и я усилил нажим на горло Санёчка.

– Да какая, нахрен, разница, сколько ехать! Мы тут подохнем без помощи! А потом и вы сдохнете, если кристалл не поменять! Живо передай Барсу, что нам жопа! – истерично взвизгнул пленник.

«Ш-ш-ш… Санёк, ты, что ли?»

– Василич, сука! Быстро доложи Барсу, пока нас тут всех не перебили!

«Ш-ш-ш… Ха. Щенок наглый. Ну ничего, вернёшься, я тебя манерам научу». Усмехнулся голос из рации и через секунду добавил. «Ш-ш-ш… Ждите».

Время потянулось, как густой кисель. Санёчек дрожал, затаив дыхание, и не сводил взгляда с рации. Барбоскин со своими бойцами перезарядил оружие и ждал моей отмашки. Остальные гвардейцы вывалили на улицу и молча курили, наблюдая за представлением. И вот рация снова заговорила:

«Ш-ш-ш… Подкрепление прибудет в течение двенадцати часов. Отбой».

Сухо сообщил хриплый голос и отключился. Я мгновенно вырубил рацию и вытолкнул Санёчка в приоткрытую дверь. Он, словно мешок картошки, рухнул в сугроб.

– Молодец. Отлично справился, – похвалил его я, выпрыгивая из машины.

Приземлившись в снег, почувствовал, что на ладони что-то липкое. Тьфу, блин. В мазуте испачкался. Слепил снежок и попробовал об него оттереть эту грязюку. Безуспешно.

– Внимание всем, господа освободители! Объявляется срочная эвакуация. Забираем всё ценное, пленников грузим в вездеходы и выдвигаемся в сторону села Суда. Там устроим засаду и перебьём всех, кого Барс отправит за добычей, – объявил я.

– Как я понимаю, пленных не берём? – равнодушно спросил Барбоскин.

– Отчего же? Если сами побросают оружие, то возьмём. А если будут сопротивляться, тогда всех в расход.

– Михаил Константинович, и всё же я поражаюсь вашему хладнокровию. В двенадцать лет…

– Да, да. Двенадцать лет, усов ещё нет, – перебил его я. – Разговоры оставим на потом. Сейчас давайте приступать к погрузке.

Давненько я не управлял таким количеством бойцов. На ностальгию пробивает. Помнится, как в Дреморе я вёл в бой десять тысяч воинов по Малаакским равнинам. То была великая армия. Сильнейшая на континенте! Причём они остались сильнейшими и после смерти. На равнинах мы схлестнулись с армией нежити. Она казалось бесконечной.

Впрочем, так и было, ведь наши погибшие братья воскресали и обращали своё оружие против нас. Оказалось, что Император Малаака пробудил древнего лича, подарив ему собственную душу, вот и пришлось этого самого лича снова упокоить. Я справился. Разорвал душу лича на мелкие куски и спалил в вечном пламени феникса, но большую часть армии всё же потерял.

С тех пор я командовал лишь самим собой. Так проще. Ни тоски, ни печали. Ворвался в бой и либо выжил, либо погиб. К чёрту сожаления! Ведь когда ты теряешь друзей, их лица преследуют тебя долгие десятилетия. И прямо сейчас я возвращаюсь к тому, от чего отказался. Круг замкнулся, дамы и господа! У великого кашевара снова есть армия. Крошечная, искалеченная, слабая, но своего рода армия.

Пленники, связанные по рукам и ногам, обрели крылья. Словно бабочки, они взмывали в воздух, а потом с грохотом падали в кузов вездехода. Летали они, разумеется, с нашей помощью. Но ведь должен кто-то помочь уродливым гусеницам расправить крылья и совершить свой первый полёт? И это только цветочки! Скоро они познают все прелести трудотерапии. Хе-хе-хе.

Во второй вездеход погрузили трофейное вооружение. В третий отправился разломный кристалл. В итоге из села выехали все семь вездеходов. Да, я помню, что по рации сообщили о том, что четыре машины уничтожены. Ну и что? Я слишком жадный, чтобы оставлять такую добротную технику на милость ветрам и залётным тварям, которые обратят вездеходы в металлолом.

Согласно моему плану, мы на всех парах рванули к селу Суда. Вездеходы ревели, нас швыряло на ухабах из стороны в сторону, будто мы не едем по бездорожью, а плывём в чёртовом океане во время шторма! Макар матерился, Артём ворчал, Серый вцепился в сиденье, пытаясь удержаться на месте, и только Леший широко улыбался.

– Вот это жизнь! Улёт! – выкрикнул Лёха от переизбытка радости.

– Ха-ха! Парень, мне бы твой энтузиазм! – выкрикнул Борис – гвардеец, ведущий вездеход. – Если дорога не станет ровнее, то очень скоро я верну всё, что успел съесть. Макар! Ты кастрюлю захватил для пищевых отходов? Может понадобиться. Ха-ха-ха!

– Фу! Дядь Борь, не говори так! А то и меня начинает мутить, – отмахнулся от него Макар и скорчился, как будто к горлу подступил ком.

Хммм, когда это Борис стал для Макара дядей? Быстро же они спелись. Я перевёл взгляд с этой парочки в окно и улыбнулся. Идеально! Погода нам благоволит. Чёрное небо, надвигается снегопад. Красота. Это именно то что нужно для небольшой засады. Впрочем, срывающийся с неба снег и нам подкинул свинью.

Впереди колонны нёсся вездеход под управлением Барбоскина. Он решил ехать первым и никого не взял с собой. Мол, проложу вам путь ценой своей жизни. Суровый мужик втопил педаль газа в пол и стремился как можно скорее достичь пункта назначения. Пару аномалий он объехал благополучно, а вот в третью влетел на полном ходу. И знаете, что случилось? У нас внезапно стало на один вездеход меньше.

Вот ехал Барбоскин, а в следующее мгновение его машина начала таять на глазах. Я мгновенно приказал колонне остановиться и с улыбкой на лице смотрел, как гвардеец на скорости в сорок километров в час кувыркается по снегу, дико матерясь. Даже заведённые моторы не могли заглушить его вопль.

Вскочив из сугроба, он огляделся по сторонам и потерял штаны. Ага. Именно так. Крепления ремня, как и стальные пуговицы, разъела аномалия и теперь они на старшем лейтенанте совершенно не держались. Покраснев то ли от стыда, то ли от злости, он натянул портки и заскочил в наш вездеход.

– Сраная «Металлика». Все железяки за секунду сжирает. Хорошо, хоть на сердце шунт так и не поставили, а то бы крякнул, – выругался Барбоскин и посмотрел на нас. – Вы ничего не видели, – пригрозил он нам, но было поздно. Мы хихикали, как припадочные, хоть и пытались сдержаться, но уж больно комичная приключилась ситуация.

– Пха-ха-ха Тимофей Евстафьевич, само собой не видели. Трусы-то остались на месте, – не удержался я и пошутил.

– Михаил Константинович, – строго сказал он и с укоризной посмотрел на меня.

– Да понял я, понял. Никто ничего не видел. Снег вон какой лепит. А аномалию любой из нас мог не заметить. Главное, что все живы, – улыбнулся я и протянул ему собственный ремень. Мои портки не спадут, так как одёжка по размеру!

Стараясь не вспоминать об увиденном, мы двинули дальше. По пути я сканировал местность Всевидящим Оком. Заметил около сотни тварей, но им не было до нас никакого дела. Зверюги неслись галопом в сторону Уфы. Высоко над нами пролетали гарпии, судя по всему, из-за отвратной видимости они банально не замечали наших стальных коней, и это радовало.

Село Суда оказалось довольно… Хммм… Даже не знаю, как описать. А, к чёрту. Скажу, как есть. Село сравняли с землёй. Сейчас из-под снега торчали лишь остовы домов. Тут флюгер в виде петуха виднеется и бешено вращается на ветру, там – кирпичная стена рыжеет из-под снега. И одинокий дорожный знак: «село Суда». Если бы знака не было, мы бы, сто процентов, проехали мимо.

Громко ревя, вездеходы въехали в село и остановились у пруда, расположившегося в центре поселения. Укрыться здесь негде. А значит, и устроить засаду не получится. По крайней мере, село для этих целей не подходит. Ну и ладно. С трассы есть всего один заезд в поселение. Там мы и заляжем.

Я выпрыгнул из машины и стал раздавать указания. Леший с Серым остаются охранять пленников. А ещё им поручена важная миссия. Когда по рации вызовут группу Фрола, они должны притащить в кабину вездехода Санёчка, чтобы тот смог рассказать, как мы ждём подкрепления.

Я, Макар, Артём и десять друзей Барбоскина отправимся в сторону трассы и устроим там засаду. Благо, снега навалило столько, что в нём запросто можно вырыть небольшое укрытие.

Так мы и поступили. Разделились на две группы – по семь человек в каждой, и заняли позиции с левой и правой стороны от дороги. От бойца до бойца расстояние в пять метров. Выкопали ямы и залегли в них. Холодина, ветер свистит над головой, а ты лежишь, нацепив разгрузку, с автоматом в руках в снегу, и снежинки с ресниц смаргиваешь. Единение с природой, мать его за ногу.

Спустя час, я стал беспокоиться о том, что доверившиеся мне люди отморозят себе всё, что ниже пояса. Да и то, что выше, тоже было под угрозой. Всё-таки сжимать в руках стальной автомат, который задубел на морозе, это то ещё удовольствие. Сколько сейчас: минус двадцать или… Вдали послышался рёв моторов. Звук быстро приближался. Сделав глубокий выдох, я снял автомат с предохранителя. Сейчас будет жарко.

Глава 4

Хабаровск.

Мрачная камера едва освещена. Скрип цепей, крики жертвы давно затихли, обратившись в едва различимые стоны. В камере пахло палёной плотью и немного гнилью. На цепях висел Константин Игоревич Архаров. Гордый барон, не склонивший голову перед системой. Барон, не простивший Императора за гибель отца. Не забывший о том, как род Императора заполучил власть.

Возможно, Архаров был единственным аристократом, кто знал о преступлениях Императорского рода. Был единственным, кто пытался всё изменить. Да, было бы проще остаться в стороне и молча взирать, как Император властной рукой перемещает на доске фигуры/фигурки, возвышая одни рода и уничтожая другие.

Но что делать, когда такой правитель решит уничтожить тебя самого? Правильный ответ «Ничего не делать и тихо умереть». Почему так? Да потому, что время, данное тебе на подготовку, бездарно упущено. Ты мог годами наращивать силу, объединять вокруг себя людей для того, чтобы в ответственный момент…

Подумав об этом, Архаров улыбнулся. А что в ответственный момент? Он десятилетиями готовился дать отпор Императору. Взращивал род, готовясь к войне против целой Империи. И что в итоге? Константин Игоревич висит на цепях, словно сушеная камбала, а вокруг него скачет уродливый карлик и отрезает куски плоти.

Палач держал в руках окровавленный скальпель. То отрежет кусок кожи на ноге, то проткнёт плоть на груди. Боль бесконечным калейдоскопом проносилась по телу барона. Острая, тупая, режущая, обжигающая, ледяная, ноющая, заставляющая сходить с ума. Но Константин Игоревич улыбался, зная, что его дети в безопасности.

От мыслей Архарова в очередной раз отвлёк удар по лбу. Карлик залез на небольшой стул и ткнул барону в лицо табличкой, на которой было написано «Куда ты спрятал детей?». Прочитав это, Константин Игоревич хрипло рассмеялся, правда смех больше походил на кашель курильщика, которому осталось жить от силы пару минут.

– Я расскажу, – с трудом выдавил из себя Архаров. – Воды.

Карлик устало вздохнул, спустился с табуретки, подбежал к столу, на котором были разложены пыточные инструменты, и бросил на него табличку. Вытер руки о фартук, после чего взял запотевший глиняный кувшин и налил ледяной воды в кружку с надколотым краем. В пару прыжков он вновь оказался на табуретке и напоил пленника.

Архарову мгновенно стало лучше, и он расплылся в самодовольной улыбке. Рядом со столом, на котором лежали пыточные инструменты, стояла тумба. На ней разместилась зеленоватая Сфера Исцеления. В радиусе пяти метров все раны затягивались в пять раз быстрее, но при этом болевые ощущения обострялись до предела. Чёртова Сфера не давала потерять сознание или умереть.

Впрочем, Архаров не торопился на тот свет. Зачем? Ведь ему предстояло рассказать множество сальных шуток. Правда, сложно это сделать, когда в горле пересохло. А из-за артефакта его поили раз в трое суток, может, реже. Сделав последний глоток воды, Константин Игоревич с облегчением выдохнул и заглянул в бездонно-чёрные глаза карлика.

– Что ты там спрашивал? Где мои дети? – тяжело дыша, переспросил Архаров, и карлик кивнул. – Мои дети спрятаны в яйцах. Если Император хочет их достать, то пусть присылает свою мамашу. Говорят, она чертовски хорошо работает ртом.

Карлик шлёпнул себя ладонью по лбу и покачал головой, как бы говоря: «Константин Игоревич, ничему тебя жизнь не учит». Подобные шутки он слышал уже сотню раз, и каждый день Архаров придумывал всё новые и новые хохмы, унижающие достоинство Императорского рода. Вот только Архаров либо не знал, что карлик глухой, либо ему было плевать, и шутил он сам для себя.

Карлик спустился с табуретки, взял железную кочергу и потянулся к мане. Металл мгновенно раскалился добела. Чёрные глаза карлика блеснули в свете раскалённого металла. Без слов было понятно, что он наслаждается своей работой.

Сталь с шипением уткнулась в живот Архарова. Запахло жженой плотью, вверх взметнулся белёсый дымок, а карлик и Константин Игоревич улыбались, глядя друг другу в глаза. Это игра на истощение. Тот, чья воля сломается раньше – проиграл.

* * *

Обожаю снегопад. Он способен скрыть не только картину разрушенного села, но и наши тела. Снег валил огромными хлопьями. Ветер подхватывал его и вихрями бросал нам в лица и за шиворот. При этом холод быстро отступал. В обычных условиях, если ты лежишь на морозе, и тебе вдруг стало не холодно – то у меня плохие новости. Ты умираешь. Сейчас же был совсем другой случай.

В ушах барабанило сердце. Адреналина в кровь выплеснулось столько, что даже руки начали дрожать. Я лежал неподвижно и краем глаза видел, как колонна из четырёх машин мчится в нашу сторону. Вездеход впереди, вездеход позади, и в центре – два грузовика. Ярко-желтые фары тускло пробивались через снежную бурю. Рёв моторов нарастал, заглушая свист ветра.

С противоположной стороны дороги я заметил напряженное лицо Барбоскина. Поймав мой взгляд, он медленно моргнул, давая понять, что всё идёт по плану. Конечно, по плану. Ведь план прост, как две копейки.

Колонна проехала мимо дорожного знака и начала замедляться, готовясь свернуть в сторону села. Но этому было не суждено сбыться. Я вскочил и резко выбросил руку вперёд. За долю секунды на моей ладони сформировался огненный шар, от соприкосновения с которым снежинки, шипя, испарялись. В следующее мгновение я швырнул его в сторону вездехода, замыкающего колонну.

Огненная сфера влетела прямиком под днище машины, туда, где располагались топливные баки. От взрыва машину подбросило вверх, раскурочив днище, а в следующую секунду взорвались и баки. Искорёженный кусок металла перевернулся на крышу и рухнул на асфальт. Задняя дверь открылась, и из неё выпрыгнул человек, объятый пламенем. Он орал от боли и ужаса, но страдал он недолго.

Автоматная очередь прошила его тело, рассыпав по снегу капли крови. Я перевёл взгляд и увидел, что головная машина колонны висит в воздухе. А точнее, её пробил насквозь каменный шип и поднял вверх на добрых три метра. Всё это произошло за считанные секунды, люди в грузовиках не успели осознать, что происходит, а со всех сторон хлынул нескончаемый свинцовый град.

Пули искрами рикошетили от бортов. Пробивали тенты. Разбивали стёкла. Спускали шины. И жалили, жалили тела бойцов, отправленных на помощь подельникам Барсом. Я и сам выпустил пару магазинов в кузов грузовика. Но в отличие от остальных я стрелял точечно, так как видел энергетический след ещё живых уголовников.

В следующую секунду стрельба прекратилась. В ушах стоял писк, он сливался с пением ветра, образуя ни с чем не сравнимую композицию. От горящего вездехода валил чёрный дым, а в сторону грузовиков, пригнувшись, двигались гвардейцы. Иван прикрывал Бориса, когда тот отдёрнул тент. Заглянув внутрь, он крикнул:

– Чисто!

Ещё бы. В каждую из машин легло не меньше трёх сотен пуль. Шанс выжить не то что стремился к нулю, я видел Всевидящим Оком, что живых там нет. Минус сорок пять человек. Сейчас Ленск защищает около пятидесяти бойцов. Если сможем тихо нейтрализовать дозорных, то город удастся освободить без особых проблем. Повесив автомат на плечо, я сразу направился к вездеходу, возглавлявшему колонну.

– Пригнись, – шикнул на меня гвардеец, чьего имени я не знал.

– Во втором грузовике все покойники, – спокойно ответил я и продолжил путь.

– Чисто! – послышался новый крик, подтвердивший мои слова.

Остановившись у вездехода, я уважительно присвистнул. А люди Барбоскина знают своё дело. Каменный шип прошил насквозь морду машины, раскурочив мотор и кабину. Водитель погиб мгновенно, а вместе с ним была уничтожена и рация. Да и стреляя по грузовикам, они в первую очередь ликвидировали водителя, а только потом перенесли огонь на кузов.

Сразу понятно, что бойцы бывалые и обучены воевать не только против тварей, но и против людей. Я остановился у вездехода, под которым натекла порядочная лужа масла. Чёрное пятно не вписывалось в белёсое царство, раскинувшееся вокруг. Впрочем, всем на это было плевать. Гвардейцы окружили транспорт и ждали распоряжений Барбоскина.

– Тимофей Евстафьевич, в вездеходе три человека, – громко заявил я, но один из энергетических следов тут же погас. Похоже, у бойца было сильное кровотечение и он весь вытек. – Уже два. Если у вас есть маги молний, то мы можем жахнуть по машине, а уже потом вытащить из неё потерявших сознание бедолаг. Или просто закидаем транспорт гранатами.

– Не надо гранатами! Мы сдаёмся! – закричали из вездехода. Задняя дверь жалобно скрипнула, и из неё показалось перепуганное лицо парня лет двадцати на вид.

– Руки в гору, сука! – заорал Борис, заставив парня вздрогнуть.

– Оружие оставьте в транспорте, а после прыгайте, – приказал я, наблюдая за выжившими через Всевидящее Око. Если они потянутся к мане (ну, мало ли, вдруг они маги?) то я сразу же запущу в открытую дверь огненный шар. Но этого не потребовалось.

– Д-да. С-сейчас бросим, – закивал паренёк, и послышался едва различимый стук металла о металл. Он выбросил пистолет, нож, снял разгрузку, после чего подошел к двери вездехода и посмотрел вниз. – Ту-тут же метра че-четыре лететь, – опасливо прокомментировал он.

– Поэтому прыгай аккуратнее и старайся не свернуть шею, – улыбнулся я.

Так парень и поступил. Сиганул прямо в сугроб. Следом за ним выпрыгнул и второй боец лет сорока. Но второй слегка не долетел до сугроба и шмякнулся об асфальт, подвернув ногу. Жалеть его никто не стал. Положили мордой в пол, завернули руки за спину и потащили в сторону вездеходов, припаркованных в центре села.

– Михаил Константинович, можно вопрос?

– За спрос в нос не бьют, – пошутил я, но Барбоскин юмора не понял. Да и есть ли юмор в этой присказке? Понятия не имею.

– Как вы узнали, что в вездеходе двое выживших?

Спросил он это неспроста. Пока бойцы волокли пленных к машинам, остальные гвардейцы, используя магию, растаскивали сожженную технику к обочинам. Вездеход, возглавлявший колонну, Барбоскин проверил лично. И судя по всему, был впечатлён моим даром предвидения.

– А это, Тимофей Евстафьевич, секрет, – ответил я и подмигнул ему. – Одно дело – если бы вы дали присягу моему роду. Но, увы, вы служите почившему барону Богданову. – Я развёл руками, а после серьёзно спросил. – Обсуждали с подчинёнными планы на дальнейшую жизнь? Я был бы очень рад заполучить под своё командование таких бойцов, как вы.

– Ваша прямота подкупает. Но нет. Мы не заглядываем так далеко в будущее. Сперва нужно помочь мирным жителям, а уже после думать, как дальше существовать в этом мире, – ответил Барбоскин и смахнул с кустистых бровей налипшие снежинки.

– Вас понял. Тогда не будем терять время и приблизим прекрасный момент, когда вам придётся задуматься о дальнейшей жизни, – улыбнулся я и бодрой походкой направился в сторону вездеходов.

В этот раз собирать доминанты не пришлось. Да и какой смысл собирать их с покойников, которых я обобрал ещё при жизни? Зато мы неслабо пополнили арсенал. Два ручных противотанковых гранатомёта, три пулемёта, сорок автоматов, одна снайперская винтовка и куча пистолетов, а также боеприпасов. Помимо этого, обзавелись сорока пятью комплектами сухпайка. Что-что, а Барс своих бойцов снабжает знатно.

На пути к вездеходу меня догнали ребята. Лица у них были… Растерянные, что ли? Может, даже немного испуганные.

– Мандец… – прошептал Леший. – Ты видел, как мужик заживо горел?

– Видел, – кивнул я. – Вообще-то он из-за моего огненного шара и загорелся.

– Жуть какая-то. – Лёха встряхнул головой, как будто пытался позабыть это, как страшный сон.

– Да, убивать людей – это не тоже самое что убивать тварей, – поддержал его Артём.

– Вообще пофиг, – прокомментировал Макар, закинув автомат за спину. – Порой люди хуже животных.

– Ты прямо моего папашу описал, – усмехнулся Серый. – Матушка говорила, что, возвращаясь из очередного рейда, он бил её так, что рёбра трещали. Я бы с радостью убил этого дуралея, но папаша подох раньше.

Повисла напряженная тишина. Каждый думал о своём. Я, к примеру, думал об отце. Я бы этого «дуралея» с радостью узнал получше. Судя по всему, он весьма интересный и неоднозначный человек, мотивы которого я до сих пор не могу понять до конца. А ещё жаль, что с ранних лет я вынужден сражаться за существование. Хотелось бы хоть немного насладиться тихой жизнью и изучить мир, в который я попал.

Но ничего не поделать. Приходится, сломя голову, нестись на встречу светлому будущему, попутно отбиваясь от нависших угроз.

К моменту, когда мы добрались до центра села, гвардейцы выстроили вездеходы полукругом, отгородившись от ветра, и устроили привал. Бойцы раскурочили трофейный сухпаёк и весело болтали.

– Чё там у тебя? Каша рисовая? Давай сюда, – улыбаясь, сказал бритоголовый и протянул руку.

– Да пошел ты. Я так голоден, что и эту погань съем, – отмахнулся его товарищ со сломанным носом.

– Болван. Я ж не обобрать тебя пытаюсь. Бартер предлагаю. Ты мне рис, я тебе гуляш, – пояснил лысый.

– Так бы и сказал. – Обрадовался сломанный нос и передал жестянку, на которой было написано «Рисовая каша», но в ответ гуляш он не получил. – Свою банку гони! – возмутился носатый.

– Ха-ха. А вот хрен тебе! – Лысый показал товарищу язык и едва успел увернуться от ловко брошенной баночки печёночного паштета. – О! И паштетик подъехал! Живём! – самодовольно заявил лысик.