Текст книги "Миллион миров (СИ)"
Автор книги: Антон Карелин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
– Перенос завершён, – как ни в чём не бывало сказал Гамма. – Убийца доставлен в приёмное отделение тюрьмы повышенной безопасности системы Гуро.
– Вот и отлично, прекрасно, – морщась от боли, буркнул Фокс, которому очень хотелось пойти, вымыться и забыть последние пять минут. – Найди на этом корабле что-нибудь, что приведёт Ану в чувство. Верни зрителей. И спроецируй обратно эмо-панель.
«ОФИГЕННО!»
«Ты его размазал!»
«Мы все его размазали. Я перевела денег на нуль-портал, значит, я тоже поймала убийцу!»
«Бедный Кизя…»
«Бедные покорители!»
«Этот сыщик красавчик».
«Ура! Победа! Ура!»
«Чего вы радуетесь, идиоты, теперь цена на шеклы упадет в тысячу раз».
«А я успела продать 😊»
Примерно десять миллионов зрителей бесновались по всем подключённым каналам, превратив эмо-блок в туманность подиковатее и похлеще даже Конской головы.
– Кхе-кхе, – вежливо подал голос профессор Корвин. – Я должен принести свои искренние извинения, молодой человек.
Одиссею было слегка неловко их принимать, но нельзя же запретить ближнему признавать свою неправоту.
– Я принял вас за мошенника, прошу простить мою оплошность. Шекловодство мне… слишком дорого. За годы теоретизирований, исканий, споров и ссор я обрёл здесь множество единомышленников и даже друзей. Это стало огромным утешением… после трагедии на Лавинаре.
– Я понимаю, профессор, – с уважением кивнул Фокс. – Вы можете не извиняться. В конце концов, именно вы спасли мне жизнь. Я уже начал бояться, что что-то пошло не так, что сейчас нас с Аной… Бррр.
– Нет, – слегка виновато улыбнулся учёный. – Мы, конечно, все были поражены происходящим и продолжали смотреть трансляцию якобы оборванного стрима. Но быстро поняли, что это ваша хитрость, которая позволит вывести спрута на чистую воду. Простите за ненамеренный каламбур. Раскрыть преступления Шура и показать его признания на миллионы зрителей. Ведь он так и не понял, что вместо стрима его ИИ управлял фантомом стрима. И оборвал фантом, а не стрим.
Одиссей сдержанно улыбнулся.
– Когда ваш Гамма сообщил мне план действий, я, поверьте, тут же согласился его исполнить, – продолжал Корвин. – Мы все вместе решили, что происходящее не может быть инсценировкой и спектаклем, созданным ради того, чтобы развести шекловодов на собранные деньги. Ведь эти средства отправлялись с моего счёта напрямую корпорации «Ноль», вы никак не могли их получить.
Учёный развёл руками.
– Поэтому, коротенько обсудив всё это, сообщество подавляющим большинством приняло решение открыть портал в указанных вашим ИИ координатах. Потребовалось немного времени на согласование параметров заказа с корпорацией «Ноль»… К счастью, мы успели.
– И мы с Аной очень благодарны вам за это, – искренне признался Одиссей.
– Это мы благодарны, – помолчав, ответил профессор и поражённо покачал головой. – Вы за один день сумели раскрыть тайну, которая никому не давалась двадцать с лишним лет.
– Просто повезло, – уверил сыщик. – Невозможное стечение обстоятельств. Иногда такое случается.
«А чего теперь?»
«Пора спасать Робинзона».
«Да, передайте координаты службе спасения!»
– Ну уж нет, – сказал помятый человек в уютном свитере. – Наш стрим не закончен, мы не разгадали ещё две загадки. Мы отправляемся на безымянную планету, отыщем Роберта, спасём его. И зададим пару вопросов.
– Все вместе? – растроганно спросил профессор Корвин.
– Все вместе, – подтвердил Одиссей Фокс.
✦ Старая история ✦
– Ты был неправ, – сказала Ана. – В конечном итоге я оказалась бесполезна.
Она держалась за взлохмаченную голову и выглядела одновременно виноватой и злой.
– Вообще-то Шур вырубил тебя первой, потому что считал слишком опасной. Это был удар-комплимент.
– Но он ошибся. По-настоящему опасным был ты.
– Так и есть, – кивнул Одиссей. – Я старше, умнее и сильнее тебя. Ну, не физически, но в целом. Я выдержу там, где ты сломаешься; я всегда как минимум на шаг впереди. И шутки у меня лучше. С этим ничего нельзя сделать, я не могу стать хуже, чтобы тебе было комфортно и легко.
– Я прекрасно это понимаю, – Ана побледнела. – И буду знать свою роль: послушной ученицы великого детектива.
– И со временем ты увидишь, сколько на самом деле значит эта роль, – отрезал Одиссей. – А сейчас, пожалуйста, найди на этом корабле капсулу экстремальной медицинской помощи и подготовь к приёму пациента-человека. Мы не знаем, в каком состоянии Робинзон, если он ещё жив.
Через прозрачные сегменты сферы было видно, как приближается безымянная планета с длинным регистрационным номером. И, боже мой, она была оранжевая, но лиловая, ровная, но кривая, пупырчатая, но колючая. Двойственная целиком от и до. Эмо-панель взорвалась всеми оттенками восторга.
«Это не координаты планеты» крикнул кто-то. «Это координаты чудес!»
– Бедный Роберт, – содрогнулся детектив. – Как же он жил в таком мире?
– Первую тысячу лет тяжело, а потом привыкаешь, – полчаса спустя философски ответил высохший и истощённый старичок, лежащий в открытой мед-капсуле.
Его кожа была загорелой клочками: белые участки соседствовали со смуглыми, смуглые с тёмными от загара. Редкие белесые волосы, как тонкая солома, неровно падали на измученный выживанием лоб. На макушке ближе к затылку красовалась грубая, хоть и давно зажившая рана: след от проникающего удара, который когда-то уничтожил его нейр.
Робинзон выглядел как сморщенный губошлёпый туземец – каждая черта по-отдельности плоха и некрасива, но вместе они складывались в удивительно живое и вызывающее симпатию лицо. Оно то замирало, и тогда походило на затвердевшую маску страдания напополам с улыбкой. То оживало, и тогда лучилось иронией и добротой.
– Солнце-то ни в чём не виновато, оно светит ровно, а вот здешняя атмосфера пестрит, – пояснил Роберт, заметив взгляд Аны. – И носовые фильтры часто забиваются, потому что местный воздух то пожиже, то погуще.
– Вы умудрились выживать четверть века в повреждённом блоке колонизации, притом, что на этой планете даже воздухом дышать нельзя?!
– Можно, только осторожно, – возразил сморщенный человечек. – Лёгкие не любят, когда их пучит и начинают капризничать, протестовать…
– Имейте в виду, согласно Большому Старательскому закону этот мир принадлежит вам! – волнуясь, сообщил Корвин. – Вы прожили на ничейной планете в одиночку больше пяти полных циклов, и теперь владеете всем, что здесь есть.
– Я говорил Мег об этом! – подняв кривой указательный палец, переломанный в двух местах, со слабой улыбкой ответил истерзанный жизнью Робинзон. – Говорил, что я здесь хозяин! Но она никогда меня не слушает.
– Мег? Вы так назвали планету?
– Мегера, а как же ещё, – кивнул Роберт, и жалобно добавил. – Сущая стерва, я так с ней настрадался!
– Мы можем забрать вас прямо сейчас и отвезти в любую систему, – сказал Фокс, с состраданием глядя на владельца одной из самых уникальных планет галактики.
Старичок со вздохом закрыл глаза, хотя он ни на секунду не мог расслабиться и замереть, всё время слегка двигался и дёргался, менял положение тела. Это стало неистребимой привычкой спустя двадцать пять лет на планете, где гравитация двоилась, и приходилось всё время переступать ногами и перехватывать руками, чтобы не упасть и не подлететь.
– Боже, я могу расслабить мускулы, на самом деле расслабить, – неверяще и растерянно пробормотал Роберт. – И в глазах ничего не рябит. Всё вокруг такое… одномерное. Как это может быть?
Все молчали, не зная, что здесь можно сказать.
– Как вы меня нашли? Что с Этлибом?
– Если вы имеете в виду старого друга-октопода, то он в тюрьме, – ответил Фокс.
– А вы знаете, что Этлиб убил всю нашу команду?
– Он практически признался в этом перед миллионами зрителей.
– Запрограммировал поля и контуры станции, чтобы они открылись, и комнаты заполнились воздухом Мегеры. Наши друзья и соратники задохнулись с такими криками, а я…
Робинзон замолчал, потом слабо махнул рукой.
– А я не сумел ему помешать. Может, потому что до последнего верил, что он этого не сделает.
– Мы всё не могли понять, как так вышло, что спрут убил всех ради сокровища, но само сокровище не получил.
– Я сказал Этлибу, что не буду радоваться жизни вместе с ним, – пожал плечами старик. – А всем его выдам. И если он не хочет ответить за свои преступления, то ему придётся меня убить.
– Но он не смог.
– Он ответил, что в тюрьме сижу как раз я… и оказался прав! Разбил мне нейр, а его вирус уничтожил инфосистему, оставив только жизнеобеспечение, да и то, не целиком. Он всё продумал, чтобы я оставался здесь, на Мегере, и не смог сбежать.
Старичок посмотрел на них смущённо.
– Этлиб считал, что любит меня, можете себе представить? Хотя, когда мы познакомились, он был абсолютно уверен, что ни одно создание, лишённое щупалец, не может знать настоящей любви. А я думаю, если любовь такова, то нужно бежать от неё без оглядки, изо всех сил.
Старичок замолчал и прикрыл глаза рукой, хотя затем неловко добавил:
– Впрочем, я люблю свои фигурки. Они мне как дети, я выжил только благодаря им.
– И вы не один, Роберт! – растроганно воскликнул седовласый Корвин. – Ваши фигурки любит огромное количество поклонников! Цена на них достигает астрономических сумм.
– Вот как. После стольких лет на фильтрах, рециклинге и сухпайке начинаешь думать, что деньги немножко переоценены, – заметил Робинзон. – Многое в жизни стоит дорого, но кое-что достаётся нам совершенно задаром: сама жизнь. Впрочем, что за чушь. Я с радостью стану миллиардером.
– У меня остался один вопрос, – спросил Фокс. – Почему девяносто девять в периоде? Почему у всех фигурок такой вес, что вы хотели этим сказать? Я бился над этим вопросом, но так и не понял.
Старый покоритель планет посмотрел на сыщика долгим, слегка удивлённым взглядом.
– Чтобы правильно задать вопрос, надо знать большую часть ответа, – сказал он наконец. – Это старый математический нонсенс ещё с прабабушки-Земли. Мы с Этлибом оба были математиками, он пошёл в информационные системы, а я в инженерию. Ещё в школе мы узнали про парадокс Черепахи и Ахиллеса. Да, Ахиллес в сто раз быстрее черепахи, но пока он пробегает сто шагов, черепаха сдвигается ещё на один шажочек вперёд. Пока он пробежит сто процентов этого шага, черепаха проползёт ещё один процент вперёд, и так до бесконечности. Поэтому, с точки зрения древних авторов этого парадокса, Ахиллес никогда не догонит черепаху и всегда будет отставать на один крошечный микро-шаг. Конечно, это только ошибочная математическая коллизия, в действительности девяносто девять в периоде равно единице, а быстрый легко обгонит медленного. Но у нас с Этлибом с тех пор было символическое соревнование: он Ахиллес, а я черепаха.
В глазах Роберта темнела боль.
– И разбрасывая фигурки с весом в почти-почти единицу, я напоминал ему… Что, убив наших друзей, пожертвовав нашей дружбой и сломав нашу жизнь ради чёртовых денег, он никогда не догонит мечту.
Воцарилось молчание.
– В общем, это старая история. Старая как мир.
– Скажите, что мы можем для вас сделать? – спросила Ана, наклонившись к несчастному и погладив его ладонь. – Что доставит вам радость?
– Мудрец ищет не удовольствий, а отсутствия страданий, – слабо улыбнулся Роберт. Его измождённое тело, покрытое сетью язв, шрамов, плохо заживших ранений и старческих морщин, каждым своим движением издавало безмолвный вопль о помощи.
А Одиссей внезапно вспомнил, как вся эта поразительная и совершенно случайная история началась с того, что у него заболела шея и Ана потащила его в магазин покупать диван. Он вспомнил божественный «Лавфлюис», который во мгновение ока сделал жизнь межпланетного сыщика такой комфортной. Слишком комфортной.
Ведь настоящий мудрец иногда ищет страданий, потому что уже понимает их значение и роль.
– У меня для вас подарок, – сказал Фокс. – Он немного весь розовый, но с ним ваши муки быстро сойдут на нет. Ещё в этом помогут огромные деньги, которые вы получите по Большому Старательскому закону, продавая двойственную материю этой планеты. Кстати, вот прямой контакт совета директоров корпорации «Кристальная чистота». Став богатым, вы сможете приобрести лучшие синтетические обновления и прожить остаток жизни куда лучше, чем до сих пор.
– Лучше поздно, чем никогда, – со слабой надеждой отозвался старик. – Так что, знаете… огромное вам спасибо. Вам всем.
У шекловодов галактики сегодня выдался удивительный день.
*
Фазиль с тележками ещё не вернулся из бизнес-тура в систему Гуро, Чернушка методично долбала мусорную гору в поисках металлических деликатесов, Гамма совершал миллионы операций в секунду. В общем, Одиссей и Ана оказались на «Мусороге» совершенно одни.
– Я полная дура! – схватив Фокса за плечи, воскликнула девушка, сгорая от стыда. – Переживаю из-за ерунды, когда во вселенной полно тех, кто реально страдает. Этот старик… вся его жизнь была изуродована, а он сохранил в сердце чистоту. И ты. Ты!
– Что я? – опасливо уточнил Одиссей.
– Ты, настоящий ненастоящий, наглый мудрый, юный и единственный реально взрослый… ты двойственный, как шекл! – воскликнула она, рдея и чуть ли не задыхаясь от эмоций. В волосах Аны разрасталась вишнёвая волна. – Ты достался мне, как выигрыш в лотерею, один шанс на миллиард, я это понимаю. Я просто…
– Слишком откровенная? – поднял брови Одиссей.
Она с облегчением рассмеялась, но по-прежнему не отпускала его плеч. А Фокс едва сдержался, чтобы не поцеловать Ану прямо сейчас. Ведь он прикрылся шуткой от её искренности, чтобы не сделать какую-нибудь вопиющую глупость. При внешнем спокойствии, Одиссея переполняли чувства, которых он не испытывал всю предыдущую жизнь и от которых отвык давным-давно. Руки сами собой тянулись схватить Ану за талию, привлечь к себе, будто он имел на это полное право. Губы горели, хотелось прервать самобичевания девушки и нагло целовать её снова и снова. Забыть обо всём, кроме её гибкого тела, пылающих волос и любимых глаз. От мыслей об этом всё внутри одновременно вздымалось и слабело.
– Одиссей, – сказала Ана тихо, глядя на него снизу-вверх из-под шёлковых локонов. – Я просто…
Неизвестно, как бы повернулась судьба галактики, сумей Ана закончить фразу. Но она не сумела. Из подпространства пришёл луч звёздного света, он упал на девушку, словно неотвратимый меч пустоты. Они замерли, а по всему лучу пронёсся непререкаемый и равнодушный голос.
– Афина Веллетри Перерождённая Низложенная. Младший совет Империи Олимпиаров принял решение об изменении твоего статуса. Ты остаёшься отвергнутой и отлучённой от дел императорской Семьи, но наделяешься обязательством второго межзвёздного ранга и правом владения системой Лендария. Твоё вступление в должность архонта Лендарии произойдёт через тридцать три витка стандартного времяисчисления Великой сети.
Руки Аны упали с плеч Фокса, волосы стали серыми от шока. Луч угас, и наступила неуверенная, испуганная тишина.
– Что это значит? – спросил детектив, хотя и без пояснений понимал, что.
– Меня назначили управляющей Лендарии, – прошептала Ана, пытаясь осознать, что сейчас чувствует. – Это богатая и важная система, она принадлежит… маме. Через тридцать три дня, чтобы забрать меня, прибудет рейгат, боевая станция провозглашения и поддержания власти Империи Олимпиаров.
Она смотрела на Фокса, как загнанный и потерявшийся человек, но вместе с тем в глубине глаз Аны появилось то малозаметное королевское величие, которое она всегда тщательно скрывала и которое проявлялось в ней так редко. Сердце Одиссея сжалось. Они только сделали первый шаг навстречу друг другу – а теперь чужая воля развернёт Ану и поведёт её в противоположную сторону. И уже через месяц, погружённая в круговорот политики и интриг, она практически забудет про межпланетного сыщика, про свою коротенькую жизнь на борту «Мусорога».
– Это хорошая новость или плохая? – спросил Фокс просто чтобы услышать, что она думает.
– Н-не знаю!
Она явно была не готова.
– Скорее хорошая, – попытался успокоить Одиссей. – Если бы кто-то по-прежнему хотел тебя убить, городить сложности с назначением нет никакого смысла.
– Но я думала, что всё! Что пути назад нет, что я теперь буду… путешествовать с тобой.
Ана внезапно поняла, что чувствует опустошение и разочарование. Это была поразительная новость: кому-то не всё равно! Её пытаются вернуть в Империю, найти место пусть и неофициально, но в сфере протектората Семьи, её назначили владычицей богатого и важного региона! А она болезненно и остро осознала, как не хочет уходить со старой баржи с полками из металлолома и хамской тележкой, с косо отгороженной комнатой без потолка – и серой колыбелью… гнездом, в котором она начала вылупляться заново.
– Я не могу отказаться, понимаешь? – сказала Ана, и глаза заблестели, а волосы выбелило отчаянием. – Это не предложение и даже не приказ, а воля Олимпа, догмат. Я рождена в империи Олимпиаров и подвластна ей, а там не свобода и не демократия. Отныне мне суждено стать архонтом Лендарии. Мне придётся…
Ей придётся уйти.
– Ну хорошо! – рявкнул Одиссей, чувствуя, как внутри зарождается сверхновая, сотканная из гнева и протеста.
– Хорошо?!
– Нет, не хорошо. Совсем не хорошо. Я имею в виду: «Ах так, тогда мы…»
– Что мы тогда?
Она смотрела на него с надеждой.
– Если у нас осталось тридцать три дня вместе, – взяв Ану за плечи, медленно выговорил Одиссей, – то пусть впереди нас ждут самые удивительные миры и самые интересные дела. Пусть это будут тридцать три самых поразительных дня в нашей жизни.
Он не подумал, что такие желания загадывать попросту опасно.
Ведь они могут и сбыться.
Посвящается Роберту Шекли.До следующей истории, радужные космонавты
Дело #11 – Игрушка
«Куда уходит детство,В какие города?И где найти нам средство,Чтоб вновь попасть туда?»Леонид Дербенёв«Когда ребенок вырастает, он многое перестает понимать»Александр Кулич
– Нур’Гриар’Дан, первый в своём имени и последний в своём роду, лучезарное дитя руу’нн, квантотворённый из пыли погасших звёзд, прямой потомок Да’Вира Упорядочивателя, безжалостный истощитель врагов и милостивый защитник подданных, истинный и единый наследник верхней крови Да’вирского Квазарата…
Не такой уж и длинный титул, глашатай даже не перевёл дух, пока его произносил.
Как и положено слугам, он был «низшего» вида, не руу’нн, а одной из рас, которых они милостиво ассимилировали. Какой-то из ящерных народов, которых в галактике не меньше сотни (эволюция любит выползать из воды на сушу, и на многих планетах древо земноводных дало разумную ветвь). На ступеньку выше глашатая как раз стоял другой ящерн, не только по расе, но и по должности. Распорядитель: его гребень инкрустировали статусные знаки, а одежды отличались цветом. Глашатай кутался в пышном и ярко-красном, даже его чешуйчатая шкура отливала в красные цвета. А распорядителя одели и окрасили в сдержанно-синюю гамму с торжественным серебром – как полагается.
Здесь вообще всё было устроено по канону, потому что трёхглазые руу’нн, возможно сильнейшие кинетики в галактике, ценили целесообразность – и держали покорённые, простите, принятые в свою сферу влияния народы несгибаемой кинетической хваткой.
– …Да не оскудеет мощь в его глазах, – по форме ответил синий, и тут же осведомился. – И что с Наследником?
– Пропал без вести на своей игрушечной планете! – доложил красный.
– Хм. Как такое возможно? – изумился распорядитель. – Она прекрасно спрятана и неплохо защищена. С ним были две группы защиты, каждой из которых руководил королевский димар.
– Обе группы мертвы.
– Даже высокие димары?
– Даже высокие димары.
– Но как?
– Кто-то заменил управляющий ИИ планеты: раньше он заботился о посетителях, а теперь пытается их убить.
– Убить аттракционами? – серебряный гребень встопорщился в такт изгибу синей надбровной дуги.
– И игрушками!
– Хм-хм. Можем ли мы, в таком случае, быть уверены, что Нур’Гриар’Дан ещё не закончил своё блистательное… но короткое существование?
– Не могу знать, ваше распорядительство.
– Иерархи Нижней крови пока не заявили о праве наследия, – задумчиво сказал тот, изучая сводки официальных дипломатических каналов. – Выходит, наследник ещё жив.
– Но скоро планеты выстроятся в единую линию, – торжественно и печально произнёс глашатай. – И тогда на троне Да’вира, который парит в вечном падении в зеве чёрной дыры, овеянный прахом умерших звёзд и ушедших предков, состоится церемония Прозрения. Наследник вступит в правление, и, если это не будет дитя Верхней крови, нашим властителем станет дитя Нижней.
– Явственно, как вспышка сверхновой, на то и расчёт, – эхом отозвался сине-серебряный. – Пропажа Нур’Гриар’Дана не могла просто совпасть с наступлением церемонии.
– Несомненно. Что предпримем, ваше распорядительство?
– А что мы можем, хм, предпринять? Попечители Нур’Гриар’Дана отправят спасательную миссию на планету-игрушку, чтобы отыскать наследника. Если, конечно, они же его не продали. А наше дело маленькое: ждать исхода и преклониться перед тем, кто взойдёт на Трон.
– Кое-что можем, – понизив голос, сказал красный ящерн, его выпуклые блестящие глаза сузились, прикрытые нижней плёнкой. – Есть один истинный специалист, к которому можно обратиться в самой щекотливой ситуации… Но у меня нет полномочий.
Сине-серебряный молчал, его неподвижное чешуйчатое лицо не выражало волнений или симпатий: хладнокровие было у ящерна в крови. Но даже в его прохладном сердце воспоминания о наследнике Нур’Гриар’Дане… о малыше Нуку… вызывали несвойственное распорядителю тепло.
– Что ж, – сказал он после паузы, обдумав положение. – Когда нас уличат в лояльности прежнему Наследнику, инквизиторы решат, что мы действовали согласно канону. Нас подвергнут изгнанию, возможно, низложению, но не казни.
– А если новый Наследник преисполнен жестокости и решит нас казнить, то тем больше причин пытаться спасти прежнего, – улыбнулся глашатай, и его длинный чешуйчатый хвост свернулся в философскую спираль.
– Как зовут вашего специалиста?
– Межпланетный мусорщик Одиссей Фокс.
– Мусорщик?!
– Разбирается в сортах неприятностей, спец по утилизации проблем.
– Хм. Примат? – тонко цыкнул ящерн, просматривая скудное досье. – Приматы импульсивны и живут во власти чувств. В нашей ситуации необходимы здравомыслие и самоконтроль, которые редко свойственны теплокровным.
– Наши повелители теплокровные, – мягко напомнил глашатай.
– Руу’нн другое дело, – не согласился распорядитель. – В их глазах мощь, и силы их разума правят порывами тела.
С этим было трудно поспорить.
– «Человек». Ни разу о таких не слышал, чем они знамениты?
– Понятия не имею, видимо, ничем. А, погодите! Люди – это же недоразвитые олимпиары. Личиночная стадия их расы или что-то в этом духе. Лишь единицы превращаются в техно-богов, остальные влачат жалкое существование.
– Понятно, – кивнул распорядитель. – Значит, личинка олимпиара. Но индекс успешно решённых дел у этого мусорщика… поражает. Вы уверены, что он не накрученная подделка?
– Уверен сильнее, чем в гравитации Великого Аттрактора. За этого человека поручился наследник одной из Великих Империй.
Оба ящерна на секунду почтительно притихли.
– Вот, посмотрите.
Визиограмма повисла в воздухе над ними, и глашатай с распорядителем синхронно склонились перед высокой фигурой со множеством ветвящихся рогов.
– Что ж, тогда говорить не о чем, – выждав какое-то время даже после того, как визиограмма погасла, распрямился синий. – Распоряжусь нанять этого мусорщика. Надеюсь, он сможет разгрести горы игрушек и подарков, которыми завалена планета, выйти живым из аттракционов и отыскать Наследника.
– Выжить сможет. Ведь с ним будет даже не высокий димар, а единый примар.
Распорядитель кивнул, подтянул рукава одеяния и с достоинством двинулся вверх по лестнице.
Оставшись один, глашатай немедленно окружил себя подавляющим полем, склонился в позе покорности и произнёс голосом, сдавленным от преклонения и страха:
– Всё выполнено по вашей воле, Господин.
*
– Ух ты, – одобрительно сказала Ана.
Они стояли бок о бок в обзорной рубке чужого корабля и смотрели на яркую ёлочную игрушку, висящую в космической черноте.
Сложно было поверить, что это хоть маленькая, но планета. Она была не круглая, а ромбически-гранёная, и на каждой грани расстилалась новая зона для игр. Взгляд выхватывал гигантский хрустальный каток, пышное цветочное поле, вихрящийся туманный лабиринт, сверкающую водную гладь с россыпью островков, пылающий огненный пейзаж с пыхтящими вулканчиками – и многое, многое другое.
Создатели Игрушки постарались до отказа забить её впечатлениями и возможностями. Судя по краткой справке, которую Фокс открыл в визиокне, эти грани ещё и подвижные, как у древних кубиков-рубиков: их можно тасовать, пробуя разные сочетания и переходы. Планету обнимала причудливая ажурная спираль – несравненные «луурские горки», гоночные трассы для самых отчаянных и безумных. А по орбите вокруг Игрушки летали луны разных цветов в виде маленьких ВУРДАЛОВ, пожирателей миров. Кажется, они гнались друг за другом, чтобы пожрать. Интересно, какой ВУРДАЛ сильнее, фиолетовый или золотой?
– У тебя в детстве наверняка было что-то подобное? – восхищённый увиденным, спросил Одиссей.
– Нееет, – протянула Ана, её живое лицо было одновременно впечатлённым и сомневающимся. Лимонные локоны с тонкими голубыми прядями выдавали, что принцесса считала игрушечную планету для ребёнка некоторым перебором.
– У нас не принято отделяться, – принцесса пожала плечом. – Я играла, тренировалась и училась на Малом Кольце, вместе со всеми детьми Олимпа.
Значит, у них всё же принято отделяться, только не от бедных или богатых, а от родителей. Значит, у олимпиаров государство превыше семьи? Какие ценности это воспитало в Ане? Фокс на секунду задумался, стремительно строя сценарии развития их отношений – и половина сценариев ему не очень понравились.
Они познакомились совсем недавно, и Ана моментально очаровала его: своей открытостью, силой чувств, благородством и красотой, интересом к миру и жаждой правды. Те дни, что они были вместе, оказались насыщены событиями посильнее, чем какой-нибудь мирный и спокойный месяц, а то и год! Но всё же Фокс до сих пор не знал Ану. Да и сейчас ему не дали времени подумать о ней.
– Наследник пропал в зоне управляемой гравитации, на кротовых батутах, – произнес сосредоточенный руу’нн, стоявший у панорамного окна.
Он был ростом даже не по пояс человеку, а по бедро. Похожий на вытянутый вверх земляной холмик с основательной головой, с твёрдым внешним покровом, который выглядел, как слегка потрескавшаяся обожжённая глина. Руу’нн не имел ног, хотя при необходимости мог их отрастить: всё его тело было мягкой пластичной массой, которая умела затвердевать снаружи. Это очень помогало поддерживать форму и защищаться от хищников – в те древние времена, когда руу’нн еще не подавили хищников собственной планеты и не принялись за обитателей окружающих миров.
В его вязкое тело были вложены шлифованные самоцветы в металлических оправах, когда внешняя часть затвердевала, они врастали в неё, превращаясь в естественные инкрустации. Этот руу’нн был богато инкрустирован полудрагоценными камнями, и явно очень высокого статуса.
Из глубины шершавого тела выросла вязкая ложноножка, она была мягкая и беззащитная, как жидкий пластик, но при соприкосновении с воздухом тут же покрылась лёгкой потрескавшейся корочкой.
– Вот здесь система зафиксировала последние показания с нейра Нур’Гриар’Дана и первой группы защиты. Затем произошёл выплеск асинхронизирующего излучения, причина неизвестна, возможно, это был направленный взрыв. Вся нодотроника и нейры в области батутов вырубились, и связь прервалась. Аварийные системы быстро её восстановили, но Наследник был потерян. А первая группа мертва.
Руу’нн не смотрел на людей, стоящих сзади – он привык к безоговорочному вниманию и знал, что его слова будут слушать и запоминать. Рука-отросток указала на одну из граней Игрушки: где высились сложные красивые ярусы с металлическим отливом, со множеством узких натянутых мостиков-переходов вверх и вниз, каскадами больших и малых платформ, а также серых и коричневых мембран, натянутых между ними.
Это был настоящий рай для любителей прыгать: ты мог начать в любом месте и выстраивать свой собственный маршрут, чередуя мощные прыжки со слабыми, выбирая, лететь вниз или вверх. Разные мембраны придавали разные эффекты: красные – реактивное ускорение, голубые – лёгкость и воздушность, фиолетовые кружили в сумасшедшую спираль, оранжевые мотали в воздухе, хаотично смещая во время прыжка, зелёные замедляли, и так далее. При этом в воздухе висели спящие круглые порталы, которые просыпались, если сквозь них пролететь, и создавали маленькую кротовую нору, которая выкидывала тебя из другого случайного портала в этом комплексе.
Каждый новый «запрыг» в таком аттракционе складывался по-особенному, как маленькое приключение. Только последнее приключение малыша Нуку не кончилось добром.
– Наследник скакал на батутах со своими шэмирай, когда произошёл взрыв, и витальные показатели и нейросигнатуры всех троих перестали передаваться, – добавил руу’нн.
Волосы Аны моментально окрасились в пронзительный голубой цвет несогласия с красно-фиолетовыми прожилками возмущения: она знала, кто такие шэмирай. Одиссей тоже знал: особые клоны, которых выводят как идеальную пару для богатых и важных этноидов. Личности шэмирай полностью скульптированы под своего хару, это разумные и живые существа, в которых нет собственного смысла – только быть идеальной парой для хозяина-друга-любви.
На большинстве развитых планет, обладающих нужным уровнем технологий, шэмирай запрещены. Но в паре десятков миров их успешно создают – для тех, кто по праву рождения может претендовать на высочайший уровень привилегий. Ведь что может быть более высокой привилегией, чем иметь близкое и преданное существо на протяжении всей жизни, которое существует ради тебя, которое не оставит, не разлюбит и не предаст? Пожизненная гарантия, что ты никогда не будешь один в этой вселенной.
– У нас мало времени, – властно сказал руу’нн, и его лицо вывернулось наизнанку прямо сквозь твёрдую голову к стоящим позади, глаза, как драгоценные опалы, вынырнули из мягкой массы, а обновлённое лицо покрылось коркой и затвердело. – Вы готовы отыскать Наследника?
Одиссей посмотрел на примара Эрраду, единого утвердителя и защитника высшей крови. Высочайшее звание в квазарате руу’нн. Получается, с ними в спасательную экспедицию отправился не какой-то телохранитель или спасатель, а, грубо говоря, премьер-министр. Он выглядел как сосредоточенный холмик с тоненькими щупами по бокам и тремя большими глазами, в самом крупном из которых мерцала Сила. Ушки – крупные сглаженные выступы вправо и влево, никаких отверстий, все слуховые нервы спрятаны внутри.
