Текст книги "Миллион миров (СИ)"
Автор книги: Антон Карелин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
– Госпожа Веллетри, – сказал он, и лицо Аны дрогнуло от неожиданности. – Невероятная удача встретить гостя вашего статуса на нашей скромной планете. Мой дом, мои ресурсы и связи к вашим услугам.
Дутый Дурран и тощий Шон-Хон, такие разные, уставились на Ану с одинаковым недоумением. Они понятия не имели, кто такая Веллетри, но в следующую секунду узнали от своих нейров, и тогда их глаза округлились ещё сильнее, оба синхронно побледнели – причём, Ана побледнела сильнее всех, а волосы у неё стали испуганного сизо-серого цвета. В зале повисла шоковая пауза, в которой Дурран, казалось, забыл, как дышать. Вероятно, он так и собирался стоять до момента, когда упадёт в обморок. Да что там констебль – даже синий гипергигант, в сиянии которого утопала вся планета, казалось, слегка померк в присутствии низверженной наследницы олимпиаров.
– Я вижу, что поступил бестактно, когда открыл ваше имя, – пробормотал Эндор. – Прошу простить мой необдуманный поступок.
Он снова склонился и замер, ожидая ответа принцессы.
– Всё в порядке! – быстро ответила Ана. – Не важно кто я, важно, кто виновен в смерти Ирелии Кан.
– Да, – сказал Эндор, и его лицо на мгновение стиснула судорога гнева. Он обернулся к Фоксу. – Консультант. Ваш ум поострее, чем у нашего констебля. Расследуйте.
– Хорошо, – ответил Одиссей. – Кто убил Ирелию Кан?
– Не знаю… – вырвалось у Эндора прежде, чем он успел подумать. – Может, безумные поклонники. Может, кто-то из созвездия конкурентов, звёздная зависть и ненависть бывает необыкновенно сильна. Ни у кого из студий или корпораций не было мотивации: зачем убивать ту, кто приносит прибыль всей индустрии?
– Творчество Ирелии было настолько влиятельно?
– Вы, видимо, из другого квадранта.
– Именно так. Я смотрел «Королеву солнца» и конечно оценил. Но мало что знал о самой актрисе до того момента, как она ко мне обратилась.
Ана молча кивнула.
– Вселенная слишком велика, – сказал Эндор как ругательство или как обвинение, гордо выпрямившись и глядя на них. – Моя жена заслуживала того, чтобы стать известной на всю галактику. И стала бы, воплоти она свой… последний проект.
Его лицо внезапно просветлело.
– Ну конечно, – воскликнул Эндор с таким возбуждением, будто сейчас потеряет контроль над собой. – Её убили из-за «Погасшей звезды»!
– «Погасшая звезда», – повторил Одиссей, словно пробуя название на вкус. – Чем этот будущий арт был такой выдающийся?
– Не знаю! – миллионер схватился за голову, встопорщив безупречно лежащие волосы. – Она говорила, что этот арт совсем иного уровня, и другие артисты сойдут с ума от зависти. Ири любила вынашивать свои идеи и не раскрывать замысел до финала, а я… пристально не интересовался. Но никогда прежде она не была такой горящей и пылающей. Даже во время работы над «Королевой солнца».
– Вы… не интересовались? – обалдело спросил Ибо Дурран. Каждая выпуклость его надутого лица и каждый блик выпученных глаз выражали полнейшее замешательство. Как это, жить бок о бок с величайшей звездой, иметь доступ к её замыслам, и… не интересоваться?
Эндор поморщился.
– Вам надо понять одну важную вещь: я не поклонник Ирелии Кан.
– Что? – опешил констебль. – Как?
– Я любил Ири. А арты Ирелии были для меня, как бы сказать… слишком. Слишком преувеличенные, непомерно пафосные, чересчур художественные. Всё, как нравится толпе. А я знал её истинную историю, чёрт побери, я был половиной этой истории, а в «Королеве Солнца» она настолько приукрашена…
– Что?! – задохнулся Ибо Дурран. – Вы хотите сказать, шедевр Ирелии основан на реальности? Она в самом деле была охотницей на миллионеров?!
Констебль, в отличие от Эндора, был страстным поклонником звезды.
– Да, Ири пробралась на Лосс, чтобы меня убить, – скривился Эндор Кан. – Отомстить за свою несчастную мать, вот только мать в реальности была мастер манипуляций и интриг. Она стала любовницей сразу двоих соперников-олигархов и разводила их на совершенно неразумные подарки, чтобы обеспечить безбедное будущее. При этом оба ей не нравились, и она закрутила роман с телохранителем одного из них.
Эндор тяжело вздохнул.
– Мать Ири заигралась с огнём, трое обманутых мужчин обнаружили, как непринуждённо и нагло ими управляли. Униженные и разъярённые, они приложили серьёзные усилия, чтобы уничтожить несчастную женщину, сломать ей жизнь. Это была отвратительная история, мой отец в ней тоже поучаствовал, и потом жалел до конца своих дней. Ири наслушалась приукрашенных маминых россказней, пропиталась страданием медленно умиравшей сумасшедшей – и росла в мечтах о мести. Её мать рано сошла с ума и впала в маразм, стала вести себя, как неразумное дитя. Как только Ири подросла, она отыскала сына первого олигарха и соблазнила его, но убить не смогла, дрогнули руки. В жизни убийство тяжелее, чем в кино, и куда уродливее. Ири сбежала и отыскала меня. За ней уже гнались наёмники первого миллионера, с приказом доставить в юрисдикцию его системы, чтобы там изобразить беспристрастный суд. В общем, её ждала судьба матери – такая же растоптанная и сломанная игрушка.
– Нет! – вырвалось у Дуррана, и он запыхтел от возмущения, как древний паровоз, пытаясь отдышаться, не в силах поверить в то, что говорил этот идеальный лощёный хлыщ. «Королева солнца их всех победила!» читалось в глазах констебля.
Эндор посмотрел на него с равнодушным спокойствием.
– В жизни, в отличие от кино, не было гордой и крутой мстительницы, хладнокровной девы возмездия. А была испуганная, запутавшаяся женщина, в увечьях которой виноваты её родители, мир, который всё это допустил, и она сама. Но так получилось, что она попыталась меня убить, а когда проиграла, рассказала мне правду – потому что ей было некуда бежать, незачем притворяться… И некому больше довериться. А я рассказал ей, как вся эта отрава мучала моего отца и свела его в могилу. Так получилось, что мы оба разглядели в происходящем возможность чуда, шанс всё исправить. Я выкупил её у сына олигарха, просто желая помочь, уравновесить причинённое зло добром. А через год мы поженились, и я привёл Ири в этот дом.
Руки Эндора опустились, глаза полузакрылись, и он замолчал.
– Вот как, олигархи, – нашёл, что ответить на всё это констебль. – Значит ваш «успешный бизнес» достался вам по наследству.
– Мой отец был телохранителем, – тихо ответил миллионер.
– В «Королеве солнца» есть второй ключевой сюжет, – помедлив, сказал Одиссей. – О том, что героиня давно мертва, а её телом управляет ИИ, который идеально отыгрывает её. Критики считали это метафорой людей, внешне живущих, но давно мёртвых изнутри. Эта история имела какое-то отношение к реальности? Или была полностью вымышлена?
– Если вы спрашиваете, живая была моя жена или искусственная, – голос Эндора дрогнул от ярости и горя, – то я отвечу: живая. Такая живая, что всем вам…
Он замолчал и сжался, по щекам миллионера потекли слёзы.
– Вы любили друг друга и много лет были счастливы, – тихо сказала Ана. – Но что случилось с вашим счастьем потом?
– Слава, – выплюнул Эндор. – Признание. Величие. Ирелия стала ярчайшей из звезд и наше счастье сгорело в её огне. С каждым годом ей становилось тяжелее, с каждым артом всё хуже. Поклонники, которые вначале слепо её обожали, постепенно стали находить, за что ненавидеть. Это очень её ранило. Но главное, чем выше она поднималась по какой-то несуществующей, вымышленной лестнице, тем больше не понимала, зачем и почему по ней идёт. Она говорила, что хочет спрыгнуть с лестницы, но тогда её жизнь уж точно потеряет всякий смысл… А когда я возражал, что смыслом станет творчество для себя, а не на публику; наш брак; дети, которых мы можем родить и воспитать – она не верила. Её воспоминания о детстве были настолько пропитаны ядом матери, настолько отвратительные, что она не могла даже думать о детях и семье. А отклик зрителей и поклонников, их одобрение и любовь стали наркотиком, от которого она не хотела отказаться, хотя их же ненависть приносили ей опустошение и разочарование. В общем, в последние пару лет Ирелии Кан было невозможно продолжать создавать арты… и невозможно перестать.
– Почему она не бросила кино?
– Я много раз задавал ей этот вопрос. У нас было всё, любые возможности, чтобы просто жить, творить что-то для себя. Я просил её бросить искусство и вернуться ко мне. И она пыталась. Но каждый раз, после месяца тишины и спокойствия, в душе Ири рождался следующий арт. Для них, не для нас. Для публики, мира. Ей было нужно внимание и признание. И она не могла успокоиться, пока не воплощала свою идею и не отпускала. Это был её дар и проклятие.
Он тяжело замолчал, глядя в одну точку. Голубое солнце занимало уже две трети неба, заливая залу своим печальным и призрачным огнём.
– Это всё, что вы хотите сказать? – почему-то спросил детектив.
Эндор долго медлил перед ответом.
– Нет, не всё, – сказал он, ни на кого не глядя. – Её медитации. Сакральное бегство. Всё это чушь. Она просто сбегала к другому, и жила с ним в ментосфере, в своём виртуальном мирке. Я не знаю, кто он, не стал спрашивать и узнавать. В конце-концов, мы отдалялись уже годы. Это была её жизнь. Она великая, она звезда, а я просто муж в её тени. Я уже сделал своё дело, спас её в юности, дал возможность начать путь, для которого она была рождена. Я отыграл свою роль в арте Ирелии Кан. В общем, не знаю, кого она полюбила.
Эндор поднял глаза, чёрные, как погасшие угли, и уставился на Одиссея.
– Но Звездочёт знает. Этот уродливый принц, самовлюблённый демон, он знает. Заставьте его рассказать. Может, её любовник и есть убийца.
Бессильное опустошение накрыло человека, который только что пережил смерть любимой. Эндор Кан развернулся и пошёл прочь. И даже распоследний Дурран не пытался его остановить.
– Постойте! – голос Одиссея был как резкий звук лопнувшей струны. – Что вы знаете о мальчике, заблудившемся в артах Ирелии?
– Ничего, – не оборачиваясь, глухо ответил Эндор. – От Ири я такого не слышал. Но в последние недели она была сама не своя, в ней всё сильнее прорастал страх. Найдите её новую любовь и расспросите! А я рассказал всё, что мог.
Он покинул комнату так же стремительно, как вбежал в неё меньше получаса назад.
– Не поклонник, – произнёс Ибо Дурран, всё ещё не веря. – Нет, вы слышали? Не поклонник Ирелии Кан!
✦ Змея, кусающая свой хвост ✦
– Что из этой исповеди вынес наш острейший разум, а? – пытаясь успокоиться и прекратить взбухать от возмущения, спросил Дурран.
– Что это самое запутанное дело, которое у меня было, – сумрачно ответил Фокс.
– Неужели самое? – поразилась Ана. – Почему?
– Оно состоит из противоречий. Звезда убита – в состоянии максимальной защиты. Она страдала и боялась, но как никогда горела новым артом. У неё был идеальный и любящий муж, а она сбежала от него в ментосферу к любовнику. Её цифровое отражение хочет отомстить убийце, но отказывается нам в этом помочь. В её артах заблудился пропавший мальчик, хотя никто не пропадал. Лучший арт Ирелии основан на её собственной истории, но премию «Альфа и Омега» за лучший нарратив получила сценаристка. Существо на другой планете умерло, когда не должно было умереть, а в нуль-передаче произошёл сбой, которого не должно было произойти!
Одиссей накрыл глаза рукой, словно пытаясь сосредоточиться посреди калейдоскопа.
– У меня ум за разум заходит от этих поворотов и тайн, – констебль схватился за голову. – А начальство уже четвертый раз требует отчёт о продвижении в расследование смерти дивы! Что же мне им ответить, мистер Фопс, что?!
Было видно, что Дуррану срочно требуется помощь.
– Нам нужны результаты аутопсии Ирелии Кан.
– Я думал, это не к спеху, ведь она задохнулась, и сканеры нашего друга Хохшона дали все нужные показания? Вы считаете, анализ с полным вскрытием даст что-то ещё?
Фокс кивнул, и констебль тут же замахал руками на молчаливых криминалистов:
– Ну, не стоим, не медлим, забираем… госпожу Ирелию. Ох, бедняжка. Как же нам всем будет её не хватать.
На вечно красном лице Дуррана отразилось искреннее горе поклонника, потерявшего символ, который он тайком обожал и боготворил.
– Я всё пытаюсь понять, почему в «Королеве солнца» главная тема была в том, что героиня не настоящая? – сказала Ана, задумчиво морща лоб. – Ведь это никак не перекликается с реальной историей Ирелии: она не была больной, не сошла с ума, не погибла. Как раз её реальная история – отличный материал для межзвёздого хита! Хэппи-энд о том, как искалеченный вчерашний ребёнок нашёл спасение и любовь. И тем не менее, ключевой сюжет «Королевы» совсем другой, шокирующий, про жизнь, которая оказалась искусственной. Я не могу додуматься, почему так.
– Это очень правильный вопрос, – просиял Одиссей, – только ты по привычке пытаешься неправильно на него ответить.
– Пытаюсь решить уравнение, ещё не зная всех переменных?
– Именно. Не думай, Ана. Придумывай!
– Придумывать у тебя получается гораздо лучше.
– Так чего говорить начальству? – воскликнул констебль, который не понимал их странный разговор.
– Что муж невиновен в убийстве Ирелии Кан. И что мы продолжаем расследование.
– Отлично! – обрадовался Дурран. – Кто у нас следующая, лаборантка Тюль?
– Вы совершенно правы, констебль, – улыбнулся Фокс. – Шон-Хон, есть новости от доктора Тюэль?
– Оперативная группа не нашла никаких следов, – ответил гепардис. – Биологически, Клето-2 не должен был умереть, но умер. По характеру его смерти от истощения можно предположить ускоренный метаболизм, но каковы его причины, неизвестно. У доктора Тюэль и её группы нет научно-обоснованной версии.
– Вот как, – Одиссей сказал это без удивления, словно и ожидал услышать. – Констебль, когда будут результаты аутопсии?
– Работают вовсю, в лучшем мед-центре планеты. Обещают как можно быстрее.
– Самое время познакомиться с Хеллой, бессменным нарратором звезды.
– Она уже давно ждёт на линии, требует разговора со следствием, – сказал гепардис. – Она пыталась пробиться к Ирелии с того момента, как пошла трансляция о её смерти. Включать визио?
Детектив кивнул, и напротив них раскрылось окно в другую реальность: там в уютном плюшевом лабиринте, полном подушечек и ковров, со множеством проходов, норок, лесенок и платформ, но без единого окна или двери, парила прелестная маленькая, белая и пушистая Хелла. Она оказалась уже знакомой Фоксу расы – ментальная ния. Её очаровательную фигурку облегали тонкие прозрачные трубки, исходящие из маленького устройства на спине и втыкающиеся прямо в грудь, подобно странному корсету, одновременно красивому и зловещему.
Хелла вращалась в воздухе, пытаясь ухватить свой собственный хвост, но это вращение было не игривым и стремительным, как у многих животных, а гипнотически-медленным, нечеловечески-грациозным и заранее обречённым на неудачу. Ведь ния не согнулась в достаточной мере, чтобы дотянуться до хвоста. И всё же вращалась в бесконечной погоне, как белое пушистое кольцо, которому чуть-чуть не хватало, чтобы замкнуться.
– Вы что, в невесомости? – вырвалось у Дуррана, похоже, первое, что пришло ему в голову.
– А ты что, дурак? – обернувшись, буркнула пушистая ния хриплым прокуренным голосом. – Что за бессмысленный вопрос, какая разница, где я? Что с Ири?! Она… в самом деле умерла?
– Да, – ответил Одиссей, и в обеих комнатах воцарилась тишина.
Хелла смежила веки и сделала глубочайший вздох; по тонким трубкам, оплетавшим её тело, потек дым. Он втекал прямо ей в грудь, проходил сквозь лёгкие и бурлящими струйками вырывался из ноздрей. А когда ния начинала задыхаться от напора, она выдыхала в полную пасть, как маленький дымный дракон. Сделав два потрясающих по своей тяге вдоха и выпустив кубометр дыма, который красиво скручивался и уносился в шахты вентиляции, ния открыла глаза и печально сказала:
– Мяф.
В блестящих глазищах сверкали слёзы.
– Прощай, моя подруга, ты больше никогда не погладишь меня и не почешешь в середине спины, у седьмого позвонка, тихонько, как только ты и умела. Ты больше не поймаешь мой хвост.
Она свернулась так сильно, что укусила себя за пушистый кончик хвоста, и впилась зубками, словно пыталась заткнуть слова сожаления и утраты, что оттуда рвались.
– Ты ментальная ния? – спросил Фокс. – Телепатка?
– Ну, – выплюнула Хелла вместе с кончиком хвоста. – И чего?
– Можешь держать людей под контролем, влиять на их разум и закладывать программы.
– Ну-ну, – с пониманием фыркнула Хелла. – Конечно, кто первая подозреваемая? Ментальная ния. Разумеется. Мы это проходили, и не раз. Я же могла, значит сделала. А как же иначе. Да, человек: я могу подчинять себе разумы других, кого лучше, кого хуже, некоторых никак. Проще всего даются млекопитающие гуманоиды, такие, как вы. Послушненькие.
– Я понял, – лихорадочно зашептал Дурран, спеша обскакать остро-умного детектива, – Это она заставляла Ирелию оставаться в искусстве, да? Промывала ей мозги, и та страдала, но не могла всё бросить! Точно?
– Нет, не точно! – фыркнула ния. – И я тебя прекрасно слышу, шепотливый.
– Тогда опровергните! – с вызовом сказал Дурран.
– Это действует только на расстоянии прямого ментального контакта, ясно тебе? Поблизости. Я не могу взять под контроль никого на планете – пока вишу на орбите в автономной станции без права приземления!
– На таких условиях тебе разрешили работать в Лосс? – спросил Одиссей. – Никаких личных контактов и закрытый доступ на поверхность планеты?
– Ну, – кивнула ния и выпустила ещё дециметр дыма через милый маленький носик. – Все любят гипнофильмы, но никто не любит менталистов. Мне даже премии выдавали гипер-почтой.
– Но вы только что сказали, что Ирелия Кан гладила вам спинку, ловила хвостик и щекотала седьмой позвонок, – подловил её Дуран. – Значит, был прямой контакт!
– Да не в реале же, – фыркнула ния. – Мы работали и дружили удалённо, с тактильным интерфейсом, что непонятного? Никогда не слышал про ментосферы? Ты откуда, с недоразвитых фермерских планет?
– Хм, – сощурился констебль, – в ментосфере с менталисткой, и совсем не промывала мозги? Нет ли тут скрытых возможностей, а, коллеги?
– Конечно нет, – Ана посмотрела на него с лёгким недоумением. – У эмпатических и ментальных рас чёткие пределы воздействия. Зависят от того, как развиты органы, которые улавливают и преобразуют электромагнитое излучение. А для менталистов феромонного подтипа, которые контролируют с помощью запахов, тем более требуется прямой контакт.
– Ну, – кивнула ния. – Только три расы в галактике способны к воздействию на чужой разум на межпланетных и межзвёздных расстояниях. Мы, пушистые малютки, не одна из них. А то бы оторвалась на критиках.
– У нас в системе менталы запрещены и являются нежелательным элементом, – слегка обиженно пояснил Дурран. – Поэтому я с ними никогда не работал и не в курсе таких тонкостей.
– Какое удивительное совпадение, – Хелла глядела на констебля, показательно выпучив глазки, как на последнего идиота. – А я как раз почему-то живу на орбите.
– У тебя только что погибла подруга, ты не забыла? – спросил Одиссей.
Ему надоели их отвлекающие пикировки, он чувствовал непроходящий и неприятный зуд нераскрытых тайн, несошедшихся версий, недодуманных гипотез. Дело повисло в воздухе, расколотое на куски. Это состояние всегда раздражало Фокса, а сейчас его, ко всему прочему, угнетали две женщины, застрявшие в голове: мёртвая со скрюченными пальцами, искажённым лицом и живая с тягостным страхом в глазах. Нет, три женщины: ещё безупречная звезда на вершине мира.
– Забыла, – шикнула ния, – Но благодаря тебе снова вспомнила.
– Давно вы с Ирелией Кан работали вместе?
– Да с самого начала. Она нашла меня на бирже талантов, мы друг другу приглянулись, и первый же наш арт стал признанным шедевром и межзвёздным хитом.
– Сколько в «Королеве солнца» от Ирелии, а сколько от тебя?
Хелла моргнула, пытаясь понять скрытый смысл вопроса.
– От Ири красота и харизма, она играла, проживала, – осторожно ответила ния. – А от меня сюжет и сценарий, я создала нарратив «Королевы солнца». Мне за него дали десятки премий.
– Мы знаем, что в основе арта не твоя идея, – бросил Фокс. – А история из её жизни.
Пушистая ния фыркнула и замолчала, метнулась в воздухе и уселась на какой-то валик, торчащий из стены.
– И что? – спросила она.
– Подумай над своими ответами, – тихо и мрачно сказал Одиссей. – Мы уже многое выяснили. И если тебя поймают на лжи, это будет квалифицировано как намеренное препятствие правосудию. Автономная станция может и не свобода, но уж точно не одиночная камера.
– Ясно. Какие вопросы?
– «Ты упадёшь и разобьёшься либо взлетишь и сгоришь, третьего не дано.» Чья это фраза, твоя или её?
Хвостик Хеллы нервно подрагивал, ушки напряжённо торчали, загнутые немного назад. Она думала, какой ответ будет правильным. Детектив смотрел ей в глаза.
– Ири. Ири придумала эту фразу и весь монолог, – прошуршала Хелла.
Одиссей медленно и безрадостно кивнул. Кривые осколки дела глухо и стеклянно звенели, сталкиваясь в темноте, и из осколков смотрели три лица одной женщины: скрюченное смертной маской, объятое страхом, безупречное в своей красоте.
– Откуда взялась линия с героиней-куклой, которой управляет ИИ?
– Откуда?.. – белая няша нервно пыхнула дымом. – Ирелия в то время была помешана на мыслях о том, кто настоящая личность, а кто нет. Знаете, такая творческая зацикленность. Она всё порывалась вставить эту тему в историю, когда мы её сочиняли. Мы обглодали косточки сюжета, много спорили, и в конце родилась вот эта идея, этот шокирующий финал. Нельзя сказать, кто именно его придумал, это было вместе…
– Да и не важно. Зациклена на том, что такое личность?
– Ну. Её всегда волновала эта тема. Вы же знаете последний арт, «Старое зеркало»?
Ана и Одиссей отрицательно покачали головами.
– Серьёзное произведение, – засопел Ибо Дурран, когда все посмотрели на него. – Непростое, знаете ли. Там героиня как бы вспоминает всю свою жизнь. А она уже старая. И вот она смотрит записи собственного нейра, и видит себя в пять лет, в двенадцать, в двадцать, в сорок, в шестьдесят. И показывают эти части, вперемешку, вплоть до того, что между разными версиями героини происходит, знаете ли, диалог.
Констебль хихикнул, ну а как же: диалог из фраз, сказанных ей в разные годы жизни другим людям, но складывается в спор и разговор с самой собой.
– Их изображали разные актрисы, но всех от двадцати и выше играла наша Ирелия… И как-то так получается, что они вроде и один человек, а всё же разные. Не очень ясно в итоге, о чем арт, ведь ты маленький и ты большой – всё равно ты… Верно? А по «Старому зеркалу» выходит, что вроде и нет. Что все пятеро разные личности. И непонятно, что случилось с теми, предыдущими. Они все умерли, пока она жила?
Всё время, пока констебль сбивчиво пересказывал сюжет самой неудачной работы Ирелии, Одиссей молча смотрел на Хеллу, а она на него.
– Сколько циклов живут ментальные нии? – спросил детектив.
– Что?
– Сколько циклов…
– Пятьдесят-шестьдесят, – пушистая малышка не сводила с человека глаз, как загипнотизированная. Она вцепилась в выступающую из стены подушку, так хорошо подходящую для точки когтей.
– Сколько тебе лет, Хелла?
– Во всех данных указан мой возраст, – прошелестела ния. – Мне двадцать три.
– Тебе почти пятьдесят, – сказал Одиссей. – И вы не познакомились с Ирелией на бирже. Ты знала её с самого детства. Ты жила в доме её матери и играла с Ири. Она ловила маленькой ручкой твой хвост.
По тельцу Хеллы прошла дрожь. Дым в опутавших её трубах резко задрожал, тонкие дымные нити заструились из ушей, ния хрипло, отвратительно закашлялась, а когда прокашлялась, подняла голову, окутанную серыми клубами, моргая покрасневшими от напряжения глазами.
– Глупость, ерунда, – прошипела она. – Мне двадцать три. У меня есть все документы.
– Я тебя предупреждал! – резко вставая, крикнул Одиссей, и Ана вздрогнула от его голоса. – Старший констебль, арестуйте Хеллу Герард за препятствование расследованию и соучастие в уби…
– Я признаюсь! – взвизгнула Хелла. – Мне пятьдесят два. Ирелия купила мне новые документы и поддельную цифровую историю! Я была изгнана с Кимбары-22 за ментальные преступления. Ири дала мне второй шанс, новую жизнь! Она была прекрасным и добрым человеком… Я готова дать все показания. Теперь ведь Ири уже… всё равно.
Дурран переводил потрясённый взгляд с детектива на нию и обратно. Он взмахнул рукой и визио прервалось.
– Вы же не знали ничего из этого, верно? – вымолвил констебль. – Откуда вы могли знать?! Вы всё это просто придумали, и запугали её так, что она призналась!
– Но она призналась, – ответил Одиссей.
Его лицо отвердело и сжалось, как будто в скулах поселилась неотступная брезгливость, а в висках засела зудящая боль. И он не мог расслабиться и успокоиться, потому что осколки дела складывались воедино, один за другим. И в них отражалось одно из самого горького, что Одиссей встречал за свою предыдущую жизнь.
✦ Немного ласки в холодной воде ✦
– Нам нужен сеанс связи с доктором Тюэль, – сказал Одиссей. – Мы должны задать ей вопрос о биологии клетосов.
– Эта информация является собственностью агентства, и я не раскрою её без решения суда, – устало произнёс гепардис, и его уши опустились, выдавая нежелание спорить. – Но вы с госпожой Аной можете дать обязательство о неразглашении, с судебной и финансовой ответственностью в случае нарушения. Тогда я устрою сеанс связи. Ради Ирелии Кан.
– Даю обязательство.
Кристалл Одиссея сверкнул, подкрепляя договор допотопной цифровой подписью. Ана едва заметно моргнула, сделав то же самое через нейр.
– Минуточку, – насупился Дурран. – Вы всерьёз хотите заставить меня, старшего констебля элитарной планеты Лосс…
– Да, – ответил гепардис.
– И как вы себе представляете должностное лицо, которое воплощает торжество закона, но не может дать показаний в суде из-за вашего трусливого неразглашения?!
Шон-Хон безучастно посмотрел на констебля и ответил:
– Представлять вне моей компетенции. Я не фантазирую, а следую протоколу.
В этом и беда, подумал Одиссей.
– Вы можете безбоязненно дать обязательство, – сказал он Дуррану. – В итоге оно не будет иметь никакого значения.
Все трое вопросительно уставились на детектива.
– Почему вы так уверены? – озадаченно спросил констебль.
– Потому что есть два наиболее вероятных пути дальнейшего развития событий, и в обоих обязательство о разглашении станет неактуально, – пожал плечами Фокс.
В глазах Шон-Хона мелькнули непонимание и злость; безопасник смертельно устал быть тем, на кого сегодня валятся все неприятности и вся ответственность за них.
– Почему? – резко спросил он. – У вас есть основания думать, что информация о технологии Клето просочится общественности? И станет бессмысленно её скрывать?
– Я не хочу пытаться предсказать будущее, но советую вам подумать о минимизации рисков, – выбирая слова, ответил Фокс. – Возможно, стоит приостановить работу секретной станции и эвакуировать своих работников с планеты. До выяснения всех обстоятельств.
У Шон-Хона дёрнулась щека.
– Принято, – буркнул он. – Открываю канал прямой связи.
Перед ними возникло окно в стерильную матовую пустоту лаборатории. Все элементы интерьера были скрыты белым шумом, ИИ охранного агентства цензурировал почти всё, что входило в кадр. По освещению было ясно, что лаборатория погружена в полумрак. А по-настоящему видна оказалась только сама доктор Тюэль: немолодая женщина неизвестной Фоксу гуманоидной расы.
Тёмно-серая кожа, бледное пушистое покрытие вместо волос, как у персика, и явно тонкие кости – по строению тела она была похожа на людей. Но лицо, слишком вытянутое в высоту, делало её облик зловещим для людского взора. Череп доктора походил на жёлудь, узкий и гладкий сверху, с подбородком, торчащим вниз; голова подвижно сидела на тонкой шее. Раскосые глаза были крупные и способные видеть в темноте: огромные зрачки занимали почти весь хрусталик. Кисти рук тоже отличались от человеческих: два больших пальца, ладони гнутся в обе стороны, наружу и внутрь. На ногах нет обуви, они устроены практически также, как руки, только мощнее. Доктор взяла какой-то предмет ногой, он стоял на столике сбоку и был скрыт белым шумом. Она подкинула его и машинально поймала рукой, не отвлекаясь от основной работы, аккуратно пригладила и поставила куда-то за собой.
Вся внешность Тюэль повествовала о происхождении её вида: он развился на небольшой планете с невысокой гравитацией, слабым присутствием солнца и сложной био-тектоникой – скорее всего, там было несколько уровней поверхности, заросших лианами и корнями, между которыми нужно прыгать. Её предки скакали и лазали сверху-вниз в темноте, куда редко проникало солнце. Они хватались в прыжках за всё, что подвернётся, выворачиваясь в нужную сторону. И убегали от хищников.
– Доктор?
Она подняла голову на зов и безмятежно взглянула на детектива крупными раскосыми глазами.
– Ах, да. Прошу извинить. Я занимаюсь безотлагательной работой, – у доктора Тюэль был немного скрипящий голос, словно горло состояло из твёрдых волокон.
– Мы расследуем убийство Ирелии Кан, и у нас вопрос по биологии клетосов, их образу жизни.
– Слушаю, – её глаза смотрели сосредоточенно, но мимо Фокса. Доктор продолжала заниматься работой, лишь разделила сознание на два потока: основной остался в формулах и графиках, а вспомогательный отвечал на скучные вопросы незваных гостей.
– Вы уже поняли, как вообще появилась «зеркальная ткань»? Почему эволюция привела к её возникновению? Какая функция у этих «зеркальных клеток», почему клетосы обмениваются ими с другими существами?
Она небольшое время осмысляла все заданные вопросы, а затем заскрипела в ответ:
– Клетосы паразитические существа. Симбионты. Они научились жить за счёт других. Но весьма уникальным образом. Это крошечные создания. Многоклеточные, но без сложных органов. А их органеллы довольно просты. Однако это компенсируется высочайшей сложностью каждой отдельной клетки их организма. Если сравнить мои клетки с вашими, они будут мало отличаться. Но если поставить рядом образцы клетосов… То разница окажется как между палкой и космической станцией.
Доктор говорила короткими, слегка обрывистыми фразами, заканчивая мысль на половине, делая маленькую передышку и продолжая дальше. Разговор был менее важен, чем работа, которую она выполняла.
– У сложности клеток есть причина. Их планета вращается вокруг нестабильной двойной звезды. На непостоянной орбите. К тому же, ось её вращения иррегулярно меняется. На суше нет жизни, она существует только в воде.
Тюэль создала виртуальный экран, вывела его из-под защиты белого шума и показала видео: маленькие полупрозрачные существа, похожие на веретёнца, кружатся вокруг крупной неповоротливой рыбы-губки.
