Текст книги "Вернуть на круги своя (СИ)"

Автор книги: Антон Демченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Глава 2. Бежать нельзя остаться

21.08.2014. Ну, я не знаю. Второй аванс, наверное… Эх, несет меня лиса, сквозь дикие леса.

Стоило мне вывалиться из транса, как тут же дала о себе знать контузия. Из носа хлынула кровь, а в голову, словно шурупы кто – то вворачивает, ржавым ручным шуруповертом. Дьявольщина! Да еще и отдышаться толком не могу… Падаю на колени, сжимая голову в руках, и чуть не рычу от боли. С хрипом и присвистом…

Стоп. С усилием отняв ладони от головы, тяжело вздыхаю, восстанавливая дыхание и, стараясь не обращать внимания на боль, вытаскиваю из кармана носовой платок. Старательно вытерев кровь с лица и грунта, где успела образоваться маленькая лужица, простейшим наговором останавливаю кровотечение, отчего получаю еще один сильный укол боли в голове, и пытаюсь подняться на ноги.

Постояв, ожидая пока рассеется тьма перед глазами, встряхиваюсь и, иду осматривать машины на предмет аптечки… И нахожу, как не удивительно, учитывая, что сей аксессуар у нас продается исключительно отдельно и, зачастую, собирается на заказ. Богато живут господа стражники. Одна такая аптечка стоит под десять полновесных серебряных рублей, в стандартном варианте, разумеется. А именно он здесь и нашелся. Причем, в трех экземплярах. По одному на авто.

От боли снова темнеет в глазах и я, торопливо нашарив коробку с болеутоляющим, встряхиваю ее над подставленной рукой. Два шарика невнятно – белесого цвета выкатываются из пилюльницы на ладонь. Хмуро на них смотрю, вспоминая наставления Граца о нежелательности применения ментальных конструктов для излечения головы… но ведь пилюли, это уже не менталистика, а? К тому же головная боль и не думает утихать, а времени на полноценное лечение, у меня нет… похоже, как и выбора.

Решительно отправляю в рот лекарство и возвращаюсь к валяющемуся на земле Грегу. Одна внушительная затрещина, и вот мой дворецкий уже сидит, хлопая глазами, и недоуменно озирается по сторонам.

– Подъем, мой друг. Нас ждут великие дела. – Поторапливаю Грега, кивая в сторону «загорающих» стражников. – Вставай, Грегуар. Времени мало. Еще немного и их начнут искать. Ты же не желаешь познакомиться с удавкой, которую нам обещал Телепнев.

– Он… серьезно? – Поднимаясь с земли, выдавил из себя дворецкий и, словно опомнившись, добавил, – мессир.

– Вполне. – Я облегченно вздыхаю, чувствуя, как отступает уже доставшая меня головная боль. Это такой кайф… Улыбаюсь и ловлю на себе очень странный взгляд дворецкого. Понимаю, что выгляжу в его глазах почти сумасшедшим и коротко поясняю. – Голова прошла.

Грег осторожно кивает и, оглядевшись, без всяких напоминаний, начинает стаскивать наших горе – охранников в одну кучу.

Короткий обыск стражников дает нам изрядное количество оружия. В основном «Сварскольды» и «Барринсы», но нашлась и пара менее известных моделей. Например, миниатюрный, но обладающий весьма внушительным калибром «Блеман – Кассо», оружие последнего шанса, точно такой же, какой я когда – то подарил Ладе…

– Ваше сиятельство? – Только услышав оклик Грега, я понял, что уже несколько минут стою над разложенной на брезенте кучей оружия, сжимая в ладони, маленький пятизарядный барабанник.

К черту, у меня еще будет время…

– Да, Грег. Выворачивай их карманы и сваливай содержимое на сиденье последнего авто. По дороге, разберешься, что там к чему. – Вынырнув из своих размышлений, сказал я.

Дворецкий кивнул и принялся довольно споро обыскивать бесчувственные тела. На заднем диване «Классика» начала расти кучка всякой мелочи, от бумажников до брелоков и ключей. А я сковывал уже прошедших потрошение карманов стражников и забрасывал их в грузовик. Спустя десять минут, дело было сделано, и все конвоиры вповалку уложены в автозаке, и надежно заперты.

Тихо загудели набирающие обороты двигатели и грузовик, объехав стоящий впереди «Классик», свернул с грунтовки в заросли. Отъехав достаточное расстояние, чтобы проезжающие по дороге, люди не заметили машины, я заглушил двигатель и, открыв дверь, спрыгнул на землю. Тут же рядом остановилось и авто, приведенное Грегом.

А еще через пять минут, я уже сидел за рулем, оставленного на шоссе «Классика», а дворецкий на заднем сиденье перебирал доставшиеся нам «сокровища».

После недолгого размышления, я все – таки решил не дразнить гусей и, выехав на объездное шоссе, повел машину к Старой Ладоге. Там найдется место, чтобы пересидеть некоторое время и определиться с дальнейшими действиями. Да и депозит в одном из тамошних банков надо бы снять…

– Почему бы нам не воспользоваться вашим автомобилем? – Вдруг спросил Грег, когда я вслух посетовал на невозможность подняться в воздух и преодолеть расстояние до Ладоги в полете.

– По двум причинам. – Откликнулся я, не отвлекаясь от дороги. – Причина первая: я не знаю, где сейчас наш «Классик». Он может быть в гараже канцелярии, или у нашего дома, а может его перегнали к городскому зданию Зарубежной стражи. Причина вторая: наш полет в Хольмград, практически, выработал ресурс эффекторов в ноль. Все – таки, это не грузовая платформа, что перемещается лишь в двух измерениях… И я бы не хотел свалиться на двухтонной машине с высоты в сотню метров. А ты?

– То есть, это был одноразовый… э – э–э… автолет, мессир? – В ментале было заметно, как Грег обескуражен.

– Это был опытный экземпляр, Грег. Конечно же, он не был рассчитан на долгую эксплуатацию… – Пояснил я, мысленно благодаря дворецкого за то, что он отвлекает меня от ненужных сейчас мыслей.

– Жаль.

– Веришь, мне тоже. – Вздохнул я, поморщившись. Накаркал. – Тогда бы, можно было забрать семью на нем, без всяких разрешений. И пусть бы Государь, попробовал что – то сделать.

– Простите, мессир.

– За что?

– За напоминание, мессир. – Тихо сказал Грег.

– Не бери в голову, друг мой. – Со вздохом кивнул я. – Насколько понимаю, я здесь не единственный, кто лишился семьи и дома.

– Да, Рогнеда была замечательной женщиной. – Все так же тихо, проговорил теперь уже, наверное, бывший дворецкий.

– Прости.

– Теперь вы, мессир? – Я увидел в зеркале, как Грег слабо улыбнулся.

– Что? А… Но ведь, я действительно виноват. Если бы вы не пошли служить ко мне, то всего этого, ни с тобой, друг мой, ни с Рогнедой не произошло бы.

– Для начала, если бы не вы, мессир, то я не познакомился бы с Рогнедой Болховной. А случившееся… в нем нет вашей вины. Если я правильно понял, то виноват тот человек, что работал на Зарубежную стражу. И мне искренне жаль, что он успел умереть. Простите, если вмешиваюсь не в свое дело, мессир. – Все также негромко, но неожиданно жестко договорил Грегуар.

Ехали, разговаривали, чувствуя, как отпускает напряжение этого нервного и откровенно сумасшедшего дня, на плечи наваливается свинцовая усталость… и незаметно въехали в ночь. Искать приют на ночь в ближайших деревнях не стали, просто загнали авто в лесополосу отделяющую шоссе от чугунки и, затушив фонари, устроились на ночлег.

А утром, едва солнце вызолотило верхушки деревьев, снова тронулись в путь. До Ладоги было рукой подать, так что, спустя полтора часа мы уже въезжали в один из древнейших городов Руси, когда – то бывший вотчиной Гостомысла, полулегендарного основателя ныне правящей на Руси великокняжеской династии. А сейчас, это не более чем обычный княжий городок, живущий ремеслом и торговлей. Не очень большой, но и не маленький, под двести тысяч жителей.

Честно говоря, я совершенно не опасался того, что кто – то здесь, сможет опознать наш автомобиль, или нас самих. Город зажиточный и таких вот темно – зеленых «Классиков» здесь хватает. А потому, мы совершенно спокойно проехали чуть ли не через весь город и, свернув в обширный, но неприметный двор, каких здесь, на ремесленной окраине Старой Ладоги хватало с избытком, выбрались из авто, у огромного и высокого, рубленного дома, сложенного из толстенных, в три обхвата, бревен, украшенного затейливой резьбой наличников и карнизов, с высоким расписным хорсом – коньком крыши, и таким же резным и ярким высоким крыльцом под добротным двускатным навесом.

– Виталий Родионович, вы ли это? – Вышедший на звук из дома, хозяин – медведеподобный, высокий и грузный мужчина, с забранными под плетеный кожаный ремешок длинными, сверкающими сединой, русыми волосами, раскинул руки в стороны, и улыбнулся, отчего подкрученные кончики седоватых усов приподнялись над ухоженной бородкой, демонстрируя крупные желтые, но явно крепкие зубы. – Вот нежданная радость. Мать! Неси корец, взгляни, какие гости к нам пожаловали! Да скажи Герде, чтоб на стол накрывала. Вижу, дорога была дальняя. Добро поснедать после такой, первое дело.

– Ох ты ж, Виталий Родионович. Доброго дня! Как добрались? – Статная женщина, чем – то неуловимо похожая на Смольянину, в длинном «народном» платье, выплывая из – за немаленькой спины мужа с корцом в руках, толкнула благоверного крутым бедром, чтоб не застил. – Ишь встал на дороге, медведь косолапый, ни обойти, ни объехать. Отожрался!

– Сама откормила, Олюшка. Так неча теперь и жалиться. – Хохотнул в бороду хозяин дома, спускаясь с высокого крыльца, вслед за женой. А та, остановившись в паре шагов от нас с недоумевающим Грегуаром, отвесила поясной поклон.

– Вот, батюшка Виталий Родионыч, отведай с дороги холодненького. – Распрямившись так, что высокая грудь тяжело колыхнулась под тонким платьем, Ольга протянула мне корец. Принюхался и, укоризненно глянув на хитро поблескивающую голубыми глазами женщину, приник к посудине.

Водка не водка, но градусов тридцать в этом литровом корце было. Выхлебав больше половины, я бросил короткий взгляд на Грега и передал напиток ему, в двух словах и шепотом, пояснив, что к чему. Естественно, умолчав о крепости напитка. А тут и Герда, дочка хозяев подлетела с тарелкой наполненной румяными и явно сладкими пирожками. Вроде как, подсластить шуточку. Ну да… вот только в голове у меня с голодухи – то, уже зашумело, так что, проигнорировав пирожки, обнял одной рукой девушку, обещающую в скором времени стать такой же статной красавицей, как и мать, и «закусил» ее губами.

Антон – хозяин дома крякнул, скрывая смешок, Его супруга развела руками, дескать, уел, гостюшка, а сама Герда, едва я ее отпустил, предательски запунцовела и вихрем унеслась в дом. Только каблучки форсистых алых сапожек дробно простучали по крепким дубовым доскам лестницы.

Тем временем, пребывающий в удивлении Грегуар, добил – таки корец и, следуя инструкции, перевернул его вверх дном. Положенные три капли упали на плахи двора и мой бывший дворецкий, чуть не последовал за ними. Повело его знатно. Оно и понятно. Ели – то мы последний раз сутки тому назад, а почти поллитра коварной фирменной наливки Ольги, да выпитые одним махом, могут свалить и сытого.

– Уморился в дороге, бедолага. – Прогудел Антон, подхватывая «поплывшего» Грега за плечи и уводя его в дом. – Ну да ничего, проспишься и будешь как новенький. У моей хозяйки рука легкая, так что о похмелье можешь и не думать. Идем – идем, болезный. Мы тебя в задней комнате, на полатях положим, медвежьей полостью укроем…

Так, бухтя что – то засыпающему на ходу Грегу, и увел. А следом и мы с Ольгой, поднявшись на высокое крыльцо, шагнули в специально сделанный низким, дверной проем. Миновав сени, еще раз пригнулись, входя в горницу. Я дернулся было снять головной убор, но поняв, что на мне его нет и в помине, просто поклонился на красный угол, и протопал к столу, у которого уже суетилась по – прежнему алая, словно маков цвет, Герда. Заметив, что я уселся на лавку, рядом с ее отцом, сунулась было к печи, но Ольга ее шуганула ухватом и, вытащив из зева огромный чугунок, одним ловким движением поставила его на толстую дубовую подставку, в центре стола.

Окинув меня взглядом, Антон покачал головой и кивнул Герде на поставец в углу горницы, за печкой.

– Ну – ка, доча, найди гостю ложку. А то он, вишь, какой неподготовленный пришел. – Тихонько прогрохотал хозяин дома и уже через секунду я сжимал в руке новенькую, вырезанную из липы ложку. Пока мать с дочерью крутились у стола, выставляя хлеб, соленья и свежие крупно порубленные овощи, Антон ткнул меня пудовым кулачищем в бок. – Где ж ты свою серебряную – то потерял, а, твое сиятельство?

– Какое из меня сиятельство, кузнец! – Чувствуя, что меня все больше и больше забирает хмель, проговорил я. – Все там осталось. В столице. И сиятельство, и дом, и семья… А я теперь… перекати – поле. Знаешь, трава такая. Ветер ее по пустыне гонит – гонит…

Ольга бросила на меня короткий взгляд и… шикнув на уже открывшего рот для очередного вопроса, мужа, молча выставила на стол четвертьведерную бутыль с жидкостью теплого янтарного оттенка. Под горячий борщ, в желудок упала первая рюмка домашнего самогона, за ней вторая… и я не понял, как уснул.

Глава 3. Где сердце успокоится…

21.08.14. Лечить, так лечить…

Проснувшись следующим утром на широкой лежанке, я попытался встать и едва не навернулся с почти двухметровой высоты. И честное слово, мое состояние было совсем не похоже на похмелье, которое, в отличие от фирменной наливки Ольги, самогон ее мужа – медведя вполне предусматривал… Ну, разве что, чуть – чуть. Но, с какого перепоя так кружится голова?!

Я медленно, стараясь не расплескать расплавленный свинец в моем черепе, опустил голову обратно на подушку, и чуть не застонал… Идиот! Точнее, контуженный идиот! В прямом смысле этого слова. Трудно было догадаться, что произойдет с моей несчастной головой при наложении похмелья на контузию? Хоть бы хозяев предупредил, так ведь нет…

С другой стороны, когда бы я успел это сделать? Отказаться от приветственного угощения? Это ж обидеть хозяев. А что Антон, что Ольга, к старым традициям относятся трепетно, так что могли действительно отказать от дома. А выпив наливку… В общем, понятно. Будем считать, что внутренний адвокат оправдал внутреннего же пьяницу, и тот отделался устным выговором, вместо общественных работ…

– Эй, твое сиятельство, ты там живой? – Прогрохотавший прямо над ухом, голос хозяина дома, заставил меня дернуться, отчего виски прострелила совершенно сумасшедшая боль, и во рту появился отчетливый привкус крови. Вот счастье – то… Я тихо зашипел и поднявшийся на приступку, хозяин дома окинул меня обеспокоенным взглядом. – Э-э, Виталий, да ты что – то совсем плох. Мать, поди сюда, кажись это по твоей части.

– Рассол на столе. – Откликнулась откуда – то из – за печи Ольга.

– Да не, тут не похмелье… тут что – то серьезнее. Ну, кому говорю, иди сюда! – К концу фразы, Антон, только что лосем не ревел. Хм, действительно, беспокоится. Иначе б на жену голоса ни за что не повысил… ну, до тех пор, пока она в его дела не лезет… Уж это – то я знаю, наверняка. Не первый год с этой семьей дружу.

– Вот, как отхожу ухватом, чтоб горлО дома не драл. – Треснув мужа полотенцем по спине, Ольга все же прислушалась к его словам и, встав на приступку, попыталась взглянуть на меня… Вот только не с ее ростом. Нет, так – то Ольга, женщина высокая, но не настолько же… Но она тут же нашла выход из положения. – Так, косолапый. Тащи лавку. Да смотри, стол по дороге не свороти!

– Несу – несу. – Тут же присмиревший, Антон, действительно, эдаким кабанчиком метнулся к стене и, легко подхватив тяжеленную дубовую лавку, на которой человек пять усесться могут, в момент притащил ее к печи. Ольга тут же вспрыгнула на подставленную мебель, легко, будто девчонка. Ну да… на шестом десятке… вот только, кроме тех, кто видел ее паспорт, этого никто никогда не скажет, да и видевшие сию бумагу, промолчат. Больше чем на тридцать лет, супруга Антона не тянет. Да и по нему не скажешь, что кузнец уже больше шестидесяти лет землю топчет. Седина, и то возраста не выдает. Поскольку немного ее.

За этими мыслями, я, наконец, смог отрешиться от пульсирующей боли, но тут Ольга кольнула меня своим беспокойством.

– Ой – ей – ей-ей – ей! Что ж ты, обормот великовозрастный, вчера промолчал – то?! Да и я дура, сразу не присмотрелась. – Ольга всплеснула руками и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, рявкнула на весь дом. – Герда! Людмила! Лана! Немедленно сюда! Стол готовьте, будем нашего князюшку лечить. Да живее, клуши неповоротливые! Ну!

Тут же откуда – то раздался дробный перестук каблуков, захлопали, заскрипели двери. Загремели какие – то ведра и еще не пойми что…

Прислушавшись к этому гвалту, Антон посопел и предпринял попытку тактического отступления.

– Ну, я тут только мешать буду. Пойду, день на дворе, негоже дела оставлять. – Прогудел он, начиная пятиться к двери.

– Ку – уда?! А кто Вита перетащит? Я, что ли? – Уперев руки в боки, мокошева ведунья требовательно уставилась на мужа.

– Да ладно, ладно. Что ж я, не понимаю, что ли? – Тут же вздохнул Антон.

– Ну, сущий медведь. Такой же ленивый и хитрый. – Пожаловалась мне Ольга, на что ее муж только весело фыркнул.

– Ночью, ты меня не из – за того медведем звала. – Усмехаясь в усы, прогудел Антон.

– Это да, уж прижмешь, так прижмешь. – Почти мечтательно протянула женщина, но тут же покраснела и вновь дотянулась до мужа мокрым полотенцем. – Тьфу на тебя, охальник! Эй, девки, вы что, заснули там, что ли?!

Нет, не уснули. Влетели в горницу заполошной стайкой, нагруженные какой – то посудой, свечками, и еще черт знает чем. На выскобленный до белизны стол, с легким хлопком, легла расшитая красными узорам льняная скатерть, явно не праздничного, а ритуального толка… и я, неожиданно для самого себя заинтересовался предстоящим действом. Вообще, использование вот таких предметов, в естествознании почти не встречается, а в старых школах, секретами их создания и ритуалами, в которых применяются такие вещи, знатоки делятся крайне неохотно…

– Что, глазки засияли? А вот не будет тебе секретов. – Усмехнулась Ольга, заметив мой интерес, и пояснила. – Не от скаредности, Витушка, не думай. Просто не про вас, мужчин, такая вот наука. Неужто, Заряна не говорила?

– Говорила. – Вздохнул я, морщась от накатывающей боли.

– Вот и ладно. А пока, поспи, болезный, поспи. – Теплая сухая ладошка ведуньи легла мне на лоб и я еще успел услышать, как она просит мужа перетащить меня на стол, а потом… уснул, как младенец. При всех моих щитах!

Проснулся уже вечером, отдохнувшим и… здоровым, все на той же лежанке. Удивленно покрутил головой и, поняв, что она и не думает напоминать о контузии, собрался уже выбраться из – под медвежьей полости, чтобы спуститься на грешную землю и найти в печи что – нибудь съедобное, но тут услышал разговор хозяев дома и решил повременить с вылазкой за провиантом.

– Ты утреннюю газету видала, Олюшка? – Тихий гудеж Антона, чем – то напомнил жужжание пчелиного роя… очень большого роя.

– Когда? Сам же видел, по дому полдня возилась. А тут еще и лечение Вита… – Вздохнула его жена.

– От. А я, пока подмастерья кузницу готовили, прочел. М-да. – Звякнул ложкой о чугун, Антон и, прошелестев бумагой, договорил. – Вот, взгляни сама.

– Антоша, мы за столом. Убери этот листок. Вечером почитаю. – Недовольно проговорила Ольга, но…

– Нет. Лучше, прочти сейчас. Это важно. – В голосе кузнеца добавилось стали и жена со вздохом, отложила в сторону ложку. По крайней мере, именно так я определил этот стук. Затем зашелестели листы газеты.

– Ох!

– Прочла? – Глухо спросил Антон.

– Да… Теперь понятно… – Тихонько вздохнув, заметила Ольга, и осеклась. – Антоша, что ж нам делать – то?

– А что? В порядок его приводить. Ежели там у него и жена и дети были, то, сама понимаешь…

– Тошенька… – Каким – то придушенным голосом, вдруг выдавила Ольга. – А я ведь, когда его лечила, ничего не нашла.

– То есть? – Не понял кузнец.

– Ну, что же ты… А хотя, да. Тебе – то откуда знать… – Проговорила ведунья и принялась за пояснения. – Когда муж и жена, словно две половинки, связаны, уход за Кромку любого из них, для второго страшной и очень долгой болью оборачивается, телесной и душевной. И если с телесной болью справиться еще можно, то сердечную унять нельзя никак. Ждать надо, пока сама пройдет… Лет через пять.

– И?

– Так вот, боль телесная у князя… ну ты сам видал утречком, а вот душевной боли нет и в помине. Только тоска дикая… – Голос Ольги становился все тише и тише.

– Мать, раз уж начала, то договаривай. – Рокотнул кузнец. – Что значит, должно быть, но нету? Объяснить можешь?

– Могу… Вот только тебе это не понравится. Да и мне, если уж на то пошло… – Голос Ольги стал сухим и надтреснутым. – Тоска эта… ожидание. Понимаешь, медвдедушко? Он ждет встречи с ними. Скорой встречи. Потому и боли нет.

– М-маать! Ды ты что говоришь! – Загрохотала лавка, затопали сапожищи сорок последнего размера, с гулом впечатываясь в толстенные доски пола. – Сам за Кромку?

– А ну сядь! Гостя разбудишь. – Зашипела Ольга.

Вот так беседа… Я плюнул на все и, демонстративно, в голос зевнув, принял сидячее положние.

– Доброго вечера, хозяева. – Спрыгнув на пол, я прошлепал босыми ногами по теплым доскам пола и, не стесняясь своего полуголого вида, кивнул застывшему посреди горницы Антону и сидящей за столом, нервно скатывающей в комок газету, Ольге. – Простите за наглость, но… поесть у вас найдется? А то в животе, кишка кишке бьет по башке.

Хозяйка дома, тут же заохав, подхватилась, и принялась доставлять на стол блюда. Антон, смущенно покосившись на меня, поправил откинутую им в порыве, лавку и, усевшись на нее, хлопнул рядом с собой ладонью.

– Садись, Вит. Поснедаем, как дед мой говаривал. Ложку – то, не потерял? – В ответ, я растянул губы в улыбке и, мысленно оглядевшись, подманил к себе до сих пор сохранявший мой ментальный след, липовый столовый прибор. Ложка вылетев откуда – то с лежанки, оказалась в моей руке. Старательно обтерев ее полой нательной рубахи, кладу ее рядом с собой. Антон фыркает и косится на меня. Да – да, я знаю, что все сделал правильно, и нечего так внимательно на меня смотреть. Я вовсе не собираюсь «идти за Кромку» прямо сейчас.

– А где все? – Наевшись все того же борща, с серым, но мягким и теплым, одуряюще пахнущим хлебом, я отвалился от стола и, поблагодарив хозяев за угощение, наконец, задал вопрос, который беспокоил меня с того момента, как я проснулся.

– Гришка твой, укатил в город, за обновками. Одежду вам прикупить, да всякое – разное, необходимое. А Герда с Ольгиными ученицами по болящим пошли. Не у каждого же деньги на университетского врача найдутся. Вот и помогают, чем могут.

– А могут, я так понимаю, очень немало. С такой – то учительницей. – Ольга улыбнулась, молча принимая комплимент, но вот смотрела она на меня с той же внимательностью и тревогой, что и ее муж. Черт, если бы не опыт, я бы наверное этого и не заметил, но… задолбали. И я не выдержал.

– Да не собираюсь вешаться! – Воскликнул, заставив вздронуть хозяев дома.

– Точно? – Недоверчиво прищурился Антон, моментально поняв, что я слышал их разговор.

– Точно – точно. – Кивнул я. – У меня еще дела имеются, между прочим. И обещания.

– Ох, Витушка… – Покачала головой Ольга, но больше ничего не сказала. Поднялась из – за стола и, махнув рукой, принялась убирать опустевшую посуду и наводить порядок в горнице.

– А что, твое сиятельство, не забыл еще мою науку? – Хозяин дома поднялся на ноги и окинул меня испытующим взглядом.

– Такое забудешь. – Улыбнулся я. – А что, нужна помощь?

– Не помешает, не помешает. – Покивал Антон, поглаживая ухоженную аккуратную бородку, после чего прошелся пальцами по завиткам усов и указал рукой на выход. – Идем в кузню. Нынче аккурат полнолуние, поработаем…

– А идем! – Вскочив на ноги, согласился я.

– Слышь, мать! Мы в кузню. Так что, дочь с ученицами придут, остереги, чтоб после полуночи за порог ни ногой. Ни в кузню, ни в баню. – Рокотнул Антон.

– Да идите уже. Скажу. – Отмахнулась от нас полотенцем Ольга и вдруг усмехнулась. – Только… А что, князюшка, так и будет исподним у нас по двору щеголять?

– От ведь. – Мы с кузнецом переглянулись, и он вздохнул. – Ладно, одежа твоя в стирке – штопке, так что, погоди немного, попробую что – нибудь подобрать.

Выглядел я в одежде гиганта – кузнеца крайне забавно, так, что и сам улыбки сдержать не смог, что уж тут говорить о сдавленно фыркающих хозяевах дома. С другой стороны, я же не на бал иду? А в кузнице и такой наряд сойдет. Так что, закатав рукава длинной льняной рубахи и опоясавшись кожаным ремешком, чтобы не спадали широченные шаровары, намотал портянки и, сунув ноги в разношенные, мягкие сапоги, я двинулся следом за Антоном на выход. Нас ждало много работы. И ничего лучшего, в моем состоянии, придумать было нельзя.

На кузницу лег наговор тишины, и уже через минуту, в горне загудело пламя и загрохотало железо…