Текст книги "Охотница на чудовищ (СИ)"

Автор книги: Антон Болдаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

 – А копия этого документа есть?

 – Бюрократия – это признак высокоразвитой цивилизации. Найдём, – Лиддит посмотрела за плечо Кинга и горестно вздохнула. – Добро пожаловать, уважаемый Баррет.

 – И я рад видеть вас, уважаемая Лиддит, – мило улыбнулся появившийся в проёме между шкафами полный мужчина. – Как ваше бесценное самочувствие?

 – Не жалуюсь, – с холодком сказала Лиддит. – Баррет, может мне вам здесь, в архиве, постель постелить? В вы последнее время тут жить начали. Третий день уже в архиве сидите.

 – Нет-нет, – поднял руки Баррет. – Спать, тут у вас особой охоты нет. По ночам очень уж крупные комары летают.

 Меньше всего на свете Баррет походил на руководителя братьев-экзекуторов. Низенький, толстенький мужчина, совершенно лысый, если не считать тонкой косицы из заплетенных волос на макушке и точно такой же косицы, на подбородке. Одевался он, правда, в невероятно дорогие одежды работы эльфов, да и парфюм у него был дорогой и очень агрессивный – просто таки «нападающий» на обоняние собеседника.

 У Кинга Баррет вызывал какое-то... неприятное ощущение. Нечто вроде брезгливости. Хотя это могло быть просто такое отношение к братьям-экзекуторам в целом.

 Основной религией Эноэна была вера в Авонавилону – Великого Духа, создавшего Эноэн. Согласно священным книгам, Авонавилона создавал Эноэн не один, ему помогали те, кого звали Демиургами. Затем, как водится, часть Демиургов восстала против своего создателя и он, обидевшись столь подлому поведению, наслал на Эноэн бедствие известное как Великий Потоп. Это бедствие, в самом деле, имело место быть в Эноэне, что подтверждалось бесчисленными геологическими и археологическими находками.

 Пережить Великий Потоп, как уверяли служители Авонавилоны, смогли только верные Авонавилоне. С того времени эта религия расползлась по всему миру, хотя кое-где оставались участки, где всё ещё правило язычество. Те, кто исповедовал эту религию, усиленно вгоняли в головы своих прихожан идею о том, что вся власть – от Авонавилоны. И спорить с такой властью было нарушением законов Авонавилоны. А ведь именно за нарушение этих законов, в своё время, на Эноэн и обрушился Великий Потоп!

 Экзекуторы Выселок впервые появились в Каменном Море, в те годы, когда рухнул Пинакоптин. Падение сильнейшего государства того времени произвело оглушительный эффект! Особенно сильно на людей повлиял тот факт, что Пинакоптин был разгромлен не абы кем, а жалкими и несчастными рабами, коих и за разумных существ не считали. Многие начали думать, что рабы Пинакоптина сумели одолеть своих хозяев благодаря милости Авонавилоны. Но такой подход к восстанию рабов Пинакоптина больно задевал Каменное Море. Ведь получалось, что власть держащие могут ошибаться и грешить. Да делать это так, что Авонавилона лишал их своей мудрости и вставал на сторону их слуг! Такая точка зрения была неприемлема для правителей Каменного Моря, да и других правителей Эноэна.

 Братья-экзекуторы относились к той ветви Авонавилоны, что, без малейших угрызений совести, обрушивали карающий меч на голову всех, кто отклонялся от истинной веры. Такие методы быстро возвеличили братство, причём его влияние усилилось настолько, что оно само превратилось в угрозу правителям Каменного Моря. Не очень то приятно, когда твою жизнь могут, в любой миг, оборвать религиозные фанатики.

 Поэтому правители Каменного Моря решили совместить приятное с полезным – они выслали братьев-экзекуторов в Выселки, нести истинную веру воинам Кроум Карах.

 На жителях Лихолесья экзекуторы и обломали свои острые зубы. Каролион, в своё время, входил в сферу стратегических интересов братьев-экзекуторов. Их очень злил тот факт, что горстке логров Каролиона удалось то, чего не смогло сделать могущественное братство – жить миром с воинами Кроум Карах. Однако даже религиозные фанатики, казалось раз и навсегда распрощавшиеся со своим рассудком, в угоду своей религии, удалось понять, что трогать Каролион очень опасно. Проще жить с ним миром.

 После падения Каролиона и послевоенной депрессии началось усиление ордена. Причём он запятнал себя не самыми благовидными поступками – экзекуторы начали жечь на кострах множество людей. Особенно доставалось так называемым «ведьмам» и инакомыслящим. Те годы были воистину – ЧУДОВИЩНЫ. Ни один человек Выселок не мог быть уверен в том, что завтра его не обвинят в предательстве Авонавилоне и не утянут на костёр. Особенно гонения усилились после появления Кровопийц. Ужас Кровавого Залива относили к демонам, посланным Авонавилоной в Эноэн в наказание за грехи людей. Сколько людей нашло свой конец на кострах, было невозможно сказать. В те годы положение в Выселках было весьма необычно – тысячи людей бежали от побережья, дабы спасти свои жизни, но в глубине страны их убивали свои же собственные сограждане!

 В конце концов, рассудок людей преодолел религиозную вакханалию Смерти. Братство Тескатлипоки, Береговой Щит и военные силы Выселок резко ограничили деятельность экзекуторов, и, выражаясь образно – «надели намордник на бешеного пса». Экзекуторов заставили угомониться и заняться оказанием активной помощи в деле противостояния Кровопийцам.

 Последние годы среди братьев-экзекуторов начались непонятые брожения, грозящие расколоть братство на две части.

 Баррет поддерживал ту часть, что стремилась к мирному решению проблем, возникших после исчезновения Кровопийц. Он опирался на поддержку богатых и влиятельных лиц Выселок, стремящихся к миру и тому, что этот мир нёс – торговля, сотрудничество и спокойная жизнь.

 Афанасий считал, что только война может спасти Выселки от гибели. Мир не всегда несёт добро. В Выселках было слишком много профессиональных солдат, оставшихся без работы. Береговой Щит начинал медленно умирать, но до критического состояния было ещё ой как далеко. Да и военные силы Выселок никуда не делись. Их всех нужно было чем-то занять! Пока они сами не начали искать себе развлечений.

 Кроме того, следовало помнить, что Баррет, стремясь к миру с Выселками, становился предателем своей веры. Ведь изначально братство было создано для насаждения своей веры в Кроум Карах. Если бы не Кровопийцы, оттягивающие на себя все военные силы Выселок, то братья-экзекуторы давно бы насаждали свою веру силой среди жителей Лихолесья. Сейчас, когда Кровопийцы пропали, многие из братьев-экзекуторов вспоминали про это...

 – С каких это пор вы боитесь комаров? – усмехнулась Лиддит. – Чем, к слову, обязана вашему визиту?

 – Да я не к вам, а к этому очаровательному молодому человеку, – мило усмехнулся Баррет, посмотрев на Кинга. – Могу я с тобой поговорить?

 – Я выполняю задание, данное мне Пендрагоном, – ловко выкрутился Кинг. – Приказ, данный вышестоящим лицом, следует выполнять в первую очередь.

 Конечно, он не ожидал, что Баррет, услышав это, отвернётся и побредёт прочь, солнцем палимый. Но он очень надеялся, что Баррет не станет, очень уж, активно, лезть к нему под шкуру. Сейчас Кингу меньше всего хотелось влезть в разборки между Барретом и Афанасием. А то, что Баррет желает выкачать из Кинга информацию об Афанасии, было понятно даже кухонному таракану.

 – Таккан! Таккан! – громко позвала кого-то Лиддит – Ну куда он подевался? Вот ведь помощничек. Когда надо – нипочём не найти.

 – Таккан? – Кинг вспомнил ревнивого приятеля Фиалки. – А он что, у вас работает?

 – Ну а куда его девать? Характер у него взрывной, поэтому я его тут приспособила, по хозяйству. Помогает мне с архивами. Если кто и знает, где копии документов, то это он. Мне и ежедневных документов хватает. Мариэль! Ты Таккана не видела?

 Хрупкая девушка, разбиравшая рулоны пергамента на одной из полок, пожала плечами.

 – Нет, госпожа.

 – Он недавно вернулся и в своём архиве закрылся, – сказала ещё одна девушка, что работала с документами. – Госпожа Лиддит, а Госпожа Нафка поправится?

 – С ней всё будет в порядке.

 – Бедненькая, – вздохнул Баррет. – Я о Нафке. Траванулась чем-то непонятным, да ещё миленькую Джейн отравила.

 – Миленькую? – удивился Кинг. – Это как понять?

 Баррет расплылся в слащавой улыбочке, что сделала его лицо умильным, добрым и ласковым.

 – Ах, какой мальчик необразованный. Что, Пендрагон тебе ничего не объяснила? Или по-считала, что тебе нельзя этого знать?

 – Баррет! – повысила голос Лиддит. – Прежде чем бросать бревно в чужой огород, поищите валун в своём глазу.

 – Чего?! – выпучил глаза Баррет, а затем захихикал. – Ой, моя дорогая, ну ты и любишь шуточки шутить!

 – Кинг, пойдёмте, разбудим Таккана. Он, наверняка, знает, что это за документ. Вчера Фиалка тут была, и именно он мог ей найти этот пергамент.

 Они отправились вглубь архива, а Баррет  – следом за ними, словно привязанный. Правда шёл он молча, разве что изредка потирал ручки и печально вздыхал. Кингу, раз за разом, приходилось напоминать себе, что этот толстячок, со смешными косичками, безжалостный и жёсткий командир одной из самых влиятельных религиозных организаций Выселок. Пендрагон была совершенно права, когда призывала Кинга слушаться голоса разума, а не сердца.

 Таккан нашёлся в маленькой подсобке, где, отдыхали те, кто работал в архиве по ночам. Он лежал на кровати, сложив на груди руки, и крепко спал.

 – Что это у него с руками? – удивилась Лиддит.

 Кисти Таккана, художественном беспорядке, покрывали порезы, ссадины и кровоподтёки. Правда молодой человек уже обработал раны «кровавой пылью» и  тщательно их вымыл.

 – Видимо упал или порезал где-то, – пожал плечами Кинг. – Впрочем, чего там думать, сейчас разбудим и спросим.

 Однако разбудить Таккана оказалось непросто. Парень спал на удивление крепко, не реагируя на крики, вежливое похлопывание по щекам и даже на энергичное потряхивание.

 – Ну-ка, отодвинься, – Баррет вклинился между Лиддит и Кингом и, порывшись в своей рясе, вытащил большую флягу, – тут бормотуха моей прабабки, сейчас он мигом вскочит.

 Он откупорил флягу и по комнате разнёсся тяжёлый, цветочный аромат. Кинг сразу узнал его – именно такой аромат источали губы мёртвой Фиалки!

 Баррет не уточнил, делали ли бормотуху по рецепту его прабабки или сама прабабка сделала оный напиток и передала его, по наследству, своим внукам и правнукам. Но бормотуха оказала нужное влияние. Стоило влить этого напитка в рот Таккану, как молодой человек вскочил и замахал руками, словно порываясь куда-то бежать. Затем он сел на кровати и закрутил головой.

 – А? Чего? Где?! – увидев Кинга, он набычился. – Опять ты?!

 Засим вытянул руки и, ухватив Кинга за горло, начал душить. К счастью парень был, слаб, как котёнок, и Кинг быстро прекратил его выступление в роли «великого безумца», без труда оторвав руки от своего горла.

 Баррет, подавился смехом и устоял на ногах только потому, что прижался к стене спиной. Даже на спокойном лице Лиддит появилось нечто вроде улыбки.

 – Успокойся, – проговорила она. – Что с тобой такое случилось?

 – А? Чего? – Таккан осмотрелся и ухватился за голову. – Чего тут случилось, госпожа? Я ничего не могу вспомнить. Где я?

 – Да что с тобой такое случилось? – удивилась Лиддит.

 Таккан попытался встать, но тут же сел, скривившись от боли. Даже Кинг понял, что Таккан с трудом может пошевелить руками.

 – Ничего не помню... – простонал парень, потирая виски. – Ничего не помню! Что случилось?

 – Это мы хотели у тебя спросить, – ласково проговорила Лиддит. – Насколько я понимаю, ты тут с самого утра.

 – Нет. Я... – Таккан потёр виски. – Хм! Ничего не помню. Вроде утром я пришёл, сел, и начал работать с документами. Сделал выборку для Камерона Гранита, потом достал что-то для Баррета, а затем мы с Говардом, вроде, бутылку утоптали.

 – Я тебе говорила – не пей на работе! – повысила голос Лиддит.

 – Нет, ну что ты, в самом деле, бросаешься на всех, словно выпиши? – бросился на защиту Таккана Баррет. – Парень ведь тихий, не курит, а в этом книжном лабиринте круглыми сутками сидеть – крот спятит. По крайней мере, если глотку не промывать чем нибудь горячительным. Накось, Таккан, тебе ещё глоток, для поправки здоровья.

 Кинг, с трудом, удержался от искушения выбить флягу Баррета из рук Таккана. А Таккан, совершенно спокойно, ополовинил флягу и, вытерев губы, принялся вспоминать, что с ним творилось.

 – Руки где-то разбил... – проворчал он. – Где это я ухитрился? Блин, ну ничего не помню!

 – Интересно, что это за бормотуху вы с Говардом пили... – протянула Лиддит. – Не знаю что и как, но Говарду я сегодня устрою пляски под губную гармошку. Совсем уже стыд потерял! То тебя, то Фиалку спаивает... Ты хоть в курсе, что Фиалка мертва?

 Таккан поднял голову и несколько долгих секунд глядел в глаза Лиддит. На его лице не отражались никакие эмоции. Кингу это показалось очень странным – Таккан выглядел каким-то... одурманенным. Словно как следует «закинул за шиворот» «серых грибов», или наелся кислого подземного мха. Или ему подлили какого-то сильнейшего транквилизатора, вроде сока красавки или её толчёных корней . Учитывая, что его еле-еле разбудили, это было ближе к истине. Большинство наркотиков, известных Кингу, приводили нервную систему в состояние крайнего возбуждения. А тут на тебе – сидит, тупой, словно пень и не реагирует даже на известие о смерти своей возлюбленной.

 – Мертва? Как понять – мертва?

 – Убили её. Закололи шпилькой для волос из черепахи.

 – Госпожа Нафка, что ль это сделала? Ничего не помню, – Таккан прижал руки к вискам. – М-м-м!

 – Это ты помнишь? – Лиддит сунула, прямо в нос, Таккану, обрывок пергамента.

 – А, так это Фиалка искала. Бедняга... Я пытался спросить, так она на меня наорала, страницу выдрала и удрала. Так у меня копия есть...

 Таккан порылся в своём столе и выудил оттуда лист пергамента, залитый кровью и засыпанный «кровавой пылью».

 – С вашего позволения, я это изыму, – Кинг выдернул лист из рук Таккана и, свернув его в трубочку, спрятал в карман. – Слушай, Таккан, ты что, ничего не помнишь? Может тебя Пендрагону показать?

 – Пендрагону? Нет, не надо. Вы меня лучше к Фиалке уведите. Я хочу посмотреть...

 Кинга передёрнуло. Таккан говорил невероятно ровным и очень спокойным голосом. Он действительно ничего не помнил.

  * * *

  «Подкидыш. В приют принесёна аспаром, известным как Обсидиан. Девочка. Человек. На вид – полтора года. Очень хорошо развита. При обследовании заметны очень необычные аномалии, аспар, правда, сказал, что эти аномалии имеют вполне объяснимое происхождение. Просил не очень обращать на это внимание, уверял, что ближайшие годы ничего странного не случится. По его словам её семья погибла в результате несчастного случая. Аспар просил называть девочку в честь водяных духов своей родины».

 Когда Таккана увели в лечебницу, Кинг побеседовал с девушками и парнями, что работа-ли в архиве, и отправился искать Ая. В голове у него ползали всякие неприятные мысли. Водяных духов Залива Афродиты называли нафками. Однако такие совпадения уже ни на что не налезали. Пендрагон, без конца, твердила, что вампиры не дураки, а всё, что произошло, начало напоминать какую-то глупую театральную импровизацию.

 Пендрагон нашлась в кабинете изучения алхимии, за столом, украшенным сложнейшим химическим оборудованием.

 – Я тут восполняю запасы своих эликсиров и химикатов, – вполне буднично объяснила она Кингу. – А вот чем занимаешься ты?

 Кинг рассказал Ая всё, что он сегодня узнал и предъявил лист пергамента.

 – Хм! Значит, ты уверен, что это Баррет поил Фиалку своим цветочным самогоном?

 – Абсолютно. Да и одна из девчонок видела как Баррет и Фиалка о чём-то говорили. Потом Фиалка, вся в волнении и ярости, рылась в архивах и убежала. А потом...

 – Баррет... – Ая потрясла перед глазами пробиркой с какой-то синей слизью. – Толстый и очень милый Баррет. Так. А как Таккан себя вёл?

 – Такое впечатление, что его напичкали какой-то неприятной гадостью, типа наркотиков. Он ничего не помнит, слабый, словно котёнок и удивительно спокоен. Я не могу понять, что с ним. Может быть, его вампир искусал? Выпил литр-другой крови, вот  он такой и апатичный.

 – Делаешь успехи, но... Значит так. Что сейчас мы знаем? Говори.

 Кинг собрался с мыслями, и начал рассуждать вслух:

 – Баррет и Фиалка сидели в архивах. Баррет угостил Фиалку своим самогоном, что-то рассказал. Фиалка отправилась в архив, и унесла оттуда лист пергамента с записью о том, как некий аспар принёс в приют маленькую девочку. Аспара зовут Обсидиан, а он был «стекольщиком» и, на то время когда был написан документ, убил семью ламмий, за исключением младенца этих ламмий. Этого младенца он, видимо, сдал в приют.

 – Так. Правильно, – ободряюще вздёрнула уши Ая. – От себя добавлю, что ламии единственные вампиры, что могут питаться как кровью, так и простой пищей. А до наступления полового созревания они могут спокойно прожить без крови. Дальше.

 – Я так полагаю, что Фиалка понимала, что это за... особа. Она поняла, почему дети не выдают вампира, нападающего на них, и решила их... расспросить. Ну а потом он поссорилась с Госпожой Нафкой и... была убита. Убийца отнял у неё пергамент, перевернул всю комнату и удрал.

 – Я смотрю, что ты избегаешь обвинять в убийстве Госпожу Нафку. Хотя всё указывает на неё, – Пендрагон зажгла спиртовку под перегонным кубом и начала засыпать в него какие-то порошки.– Почему?

 – Ну... К тому времени она была отравлена... И Джейн... Мы видели её совершенно здоровой, а потом  раз – она уже валяется отравленной. Ничего не могу понять.

 – А почему ты решил, что Госпожа Нафка была отравлена именно в момент убийства Фиалки?

 – Так это просто – при падении она разбила себе голову. Когда мы пришли, то кровь успела остановиться и засохла до состояния корки. А Фиалка, помните – она была ещё тёплой, когда мы нашли. Зная, с какой скоростью засыхает кровь, можно выяснить, когда была нанесена рана. И я думаю, что она была нанесена,  когда Фиалка была ещё жива.

 – Рану могла нанести и Фиалка, когда дралась с Госпожой Нафкой.

 – Нет, не могла. Было видно, что кровь текла строго вертикально, как если бы Госпожа Нафка упала на пол и не шевелилась. А если бы она получила ранение во время драки, то кровь бы текла иначе. Да и наверняка Госпожа Нафка остановила бы кровь.

 – Понятно. Значит, мы имеем дело с двойным убийством?

 – Я могу предположить, что Фиалку и Госпожу Нафку убил вампир.

 – Госпожа Нафка жива и будет жить ещё очень долго, – напомнила Ая. – Как и Джейн. Но мне нравится ход твоих мыслей. Продолжай.

 – Сначала я подозревал в убийстве Госпожу Нафку, поскольку Фиалку убили заколкой из черепахи, кои носит Госпожа Нафка. Но потом я вспомнил, что Фиалка всячески подражала Госпоже Нафке, соответственно она могла таскать эти украшения, и именно ими воспользовался убийца.

 – Делаешь успехи! Я, к слову, просто посчитала, сколько заколок было в причёске Госпожи Нафки. Всё совпало. Кроме того, Говард сопровождал Фиалку и Госпожу Нафку до её покоев и видел, как Госпожа Нафка вышла из покоев. А одна из эльфиек, что служит в Целительских Покоях, приходила к Госпоже Нафке с докладом о том, как чувствуют себя дети. Ты не забывай, что Фиалка им допрос очень... пристрастный устроила.

 Судя по тому, как Пендрагон произнесла «пристрастный», было очевидно, что одними ругательствами и угрозами Фиалка не ограничилась.

 – Так вот, по её словам, Госпожа Нафка пила вино и грозила мне ужаснейшими карами. А вот Джейн пыталась её успокоить. Ну а дальше ты знаешь.

 – Получается, что именно тогда Госпожу Нафку и отравили! Но почему отрава не подействовала на Джейн?

 – У Джейн было сильнейшее малокровие. Ты видел, какой она была бледной? «Белый уксус» действует через кровь, а крови у Джейн было маловато, вот он и подействовал с запозданием. Не исключено, что критическая фаза отравления наступила, когда Джейн увидела валяющуюся на полу Госпожу Нафку. У неё в кровь попал адреналин, что ускорил действие отравы.

 – Блин, ну ничего не могу понять! Кто тогда убил Фиалку?

 – Ты рассуждаешь неправильно. Давай думать логически? Смотри – Госпожу Нафку отравили «белым уксусом». Почему?

 – Вы рассказывали что «белым уксусом» можно определить, вампир человек или...

 Кинг замолчал и, с ужасом, уставился на Ая.

 Фиалка знала о «белом уксусе». Пендрагон рассказывала об этой отраве ей, ему и Джейн.

 Фиалка имела доступ в химический кабинет, а где ещё можно было найти химикаты для создания «белого уксуса»?! Фиалка могла, беспрепятственно, пройти в кабинет Госпожи Нафки, и, конечно, она знала, где та хранит вино. И, кроме всего прочего – Фиалка была СОВЕРШЕННО уверенна, что вампир – это Госпожа Нафка! После того, как её в руки попал этот документ, в котором чёрным по белому написано, как «стекольщик» Обсидиан принёс в приют «странного» младенца. Рыжую девочку.

 Именно Фиалка отравила Госпожу Нафку и Джейн! Это было очевидно.

 – Во имя Авонавилоны! – прошептал Кинг. – Так вот почему она устроила этот скандал в целительских покоях! Нервный срыв! Убивать не так просто, как нам кажется.

 – Именно. Фиалка приготовила «белый уксус», отравила вино, но затем у неё не выдержали нервы, и она решила добиться правды более... безобидным способом. Конечно, Госпожа Нафка пришла в ярость, когда при ней начали бить чуть живых детей и требовать от них признания в укрывательстве вампиров. Она выбросила Фиалку из покоев, заперла в её комнате и пошла к себе в кабинет, где, для успокоения нервов, налила вино, – Ая поморщилась. – Джейн отправилась искать меня, а тем временем...

 Она замолчала и уставилась на Кинга, загадочно прижав уши к голове. Несколько томи-тельных минут тянулась тишина.

 – Ты что, так ничего и не понял? Не понял, кто убил Фиалку?

 – Н-нет.

 – Вот скажи мне друг мой, – ласково проговорила Ая. – Ведь при тебе Фиалке устроили ужасную сцену,  угрожали смертью... И почему ты сразу не заподозрил Таккана?

 – Таккан?!

 – А ты так ничего не понял? Впрочем, могу тебя понять, ты никогда никого не ревновал...

 – Ая усмехнулась. – Таккан заметил, как Фиалка болтает с Барретом и, конечно, вообразил невесть чего. Он притопал к Фиалке для объяснений, но девушка, могу поспорить, отказалась с ним говорить. И Таккан – в припадке ревности, убил её. А затем разгромил всю её комнату, откуда у него царапины на руках и синяки. После чего он вернулся к себе, обработал раны и уснул.

 – Уснул?!

 – Уснул. Это реакция организма на вспышку ярости, гнева, и состояния аффекта. Не удивлюсь, если выяснится, что Таккан страдает от импульсивных вспышек ярости и припадков бешенства. Мне доводилось видеть людей, что засыпали прямо на месте преступления,  зачастую прямо в крови жертв, рядом с трупом.

 Только сейчас Кинг вспомнил, как Говард и Госпожа Нафка говорили, что на Таккана «много жалуются». Как можно было быть таким идиотом и не увидеть очевидное?! Впрочем, это и понятно – Пендрагон скоро язык намозолит, требуя от него думать не сердцем, а разумом.

 – Ну, ничего себе... – прошептал Кинг. – Да уж...

 – Любопытно другое – кто стал первопричиной всего этого? Всё что случилось, началось с разговора с Барретом. Не исключено, что это он намекнул Фиалке поискать документы о детстве Нафки. Улавливаешь суть?

 Кингу страшно захотелось провалиться под пол, от стыда. Ну да, раз Баррет направил Фиалку искать документы, значит, он знал, что в них уже очень давно. А почему Баррет не использовал это знание для смещения Госпожи Нафки?

 – Этот документ – подделка?

 – Ты ведь должен понимать, что если бы Госпожа Нафка была вампиром, то она в первую бы очередь изъяла из архива, куда имеют свободный доступ, столько людей, столь опасные документы. Баррет действовал наверняка. Не исключено, что он что-то подмешал в свой чудный самогон. Какой-то наркотик, лишающий человека умения думать разумом. Фиалка давно знала про «белый уксус», но действовать предпочла после разговора с Барретом.

 – Я... Я... Не могу поверить, что Баррет – вампир! Его репутация очень... убедительна.

 – А Баррет не вампир. Баррет просто опытный интриган, использующий людей. Вполне вероятно, что и Таккану в его плане была отведена определённая роль. Уж кто-кто, а Баррет знал, как Таккан может отреагировать на зрелище его весёлой пирушки с Фиалкой.

 – Но Баррет не любит женщин. Он... по другой части.

 – Попробуй, объясни это сумасшедшему ревнивцу. Такие люди могут приревновать свою любимую в греховной связи с жеребцом из общественной конюшни. Сердце не умеет думать, как разум. Оно полностью подчиненно импульсам. Но согласись, что всё складывается очень удачно. Фиалка травит Госпожу Нафку, а потом её убивает Таккан... Баррет тут совсем непричём, да и руководству приюта такие фокусы совсем не нужны и они заминают дело.

 – Это недоказуемо.

 – Конечно, особенно если учесть, что мне строго настрого запретили использовать некромантию для допроса тела Фиалки. А саму Фиалку – кремировали. Приказ поступил от Афанасия и Баррета – руководителей братьев-экзекуторов.

 Кинг, в ужасе, уставился на Ая.

 – Но почему?

 – А вот это мы и выясним! Сегодня ночью.

 – Неужели? А в чём дело?

 Пендрагон подняла тонкостенную пробирку, наполненную совершенно неаппетитной, на вид, слизью.

 – Сегодня ночью мы пойдём охотиться на вампира.

 – Пойдёте на... А откуда вам известно, где он сегодня будет?

 – Вампир пойдёт сегодня убивать Скорпула. Пойдёт ночью. Вот тут-то мы его и возьмём за шкирку. Пойдёшь со мной?

 – Если бы вы считали, что я отвечу отказом, то неужели бы спросили?