Текст книги "Расследует Максимилиан Хеллер"

Автор книги: Анри Ковен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Я обошел весь дом. С южной стороны все ставни были закрыты. Судя по всему, там никто не жил.

Я уже собирался вернуться в поместье, как что-то блестящее привлекло мое внимание. Оно медленно двигалось вдоль всей стены сада. Вы знаете, у меня очень хорошее зрение.

Я медленно пошел туда, держась поближе к деревьям, в поисках новой тайны. В этой части сада оказался красивый чистый пруд с рыбками, берега которого касались частично разрушенной стены. Я наблюдал уже минут пять, как вдруг в воде возникло волнение и волнистые круги стали расходиться один за другим по поверхности. Великолепная форель выскочила из своей стихии и приземлилась на камни стены. Рыба извивалась и блестела чешуей.

Ни на минуту не думайте, что я рассказываю какие-то сказки, это выглядело фантастически нереально только первые мгновения, пока я не нашел объяснения этому феномену.

Форель билась над прудом, подвешенная на тонкой леске. Проследив за нитью невооруженным глазом, я заметил две тощие маленькие ручки, которые тянулись к стене и тащили рыбу.

Я тихонько двинулся вперед и, поднявшись на цыпочки, схватил за руку неизвестного рыбака. Из-за стены раздался испуганный крик, и я увидел личико двенадцатилетнего ребенка, в обрамлении пепельно-русых волос. Оно появилось между покрытыми мхом камнями, и было сильно измазано.

– Не трогайте меня, месье! – умоляюще сказал ребенок на плохом французском. – Я обещаю, что больше не буду этого делать.

– Я тебя поймал, маленький воришка. Что бы сказал месье Бреа-Керген, если бы узнал, что ты ловишь его форель?

Но поскольку я хотел приобрести союзника, а не врага, то старался не выглядеть уж очень свирепым и говорил без злости в голосе.

Мальчишка обладал той проницательностью, которая характерна только детям и быстро понял, что я не людоед, собирающийся его съесть. Выражение ужаса на его лице быстро сменилось наивным удивлением. Он смотрел на меня несколько секунд, затем резко спросил:

– Вы здесь новичок?

– Да.

– Вы друг месье Бреа-Кергена?

– Не совсем так.

– Кто вы тогда?

– Попробуй угадать.

Я отпустил его руки. Он пригнулся на несколько дюймов, подпер свои румяные щеки сжатыми кулаками и с удивлением осмотрел меня с головы до пят большими голубыми глазами.

– Кто вы? Эх... Не знаю... Вы приехали с ним из Парижа?

– Да.

– А! Вы тогда парижанин?

Его глаза стали смотреть на меня с удвоенным интересом. Казалось, он ищет в своем мозгу объяснение этой загадки, которая его сильно заинтриговала.

– Послушай, – серьезно сказал я, – ты выглядишь хорошим мальчиком, поэтому я скажу тебе, кто я. Месье Керген взял меня к себе на службу в Париже в качестве камердинера и привез с собой. Ты знаешь, у моего хозяина… сложный характер и странные причуды.

– А! Это точно! – произнес парнишка насмешливым голосом, разразившись смехом.

– Ну, представь, он запретил мне выходить из сада. Почему? Я не знаю. Это его прихоть, которой я должен подчиняться, а мне нужно в деревню. Не хочешь мне помочь?

Я сунул ему в руку небольшую монету, от чего глаза ребенка расширились.

– Даю слово Жана-Мари, – убежденным тоном сказал мальчик, – я сделаю все, что вы попросите.

– Видишь это письмо? Ты должен отнести его на почту, но чтобы никто тебя не видел.

Его реакция на мою просьбу выразилась в пантомиме, выражающей великое удивление. Несомненно, он считал задание слишком легким по сравнению с высокой платой за него.

– Это не все. Ты должен пообещать, никому не рассказывать в деревне, что я здесь.

Мальчишка с энтузиазмом кивнул в знак согласия.

– Прошу тебя возвращаться сюда каждый день, именно в это место для новых заданий.

– О, я сделаю это, – сказал он понимающе, – не волнуйтесь, я буду приходить вовремя.

– Если я буду доволен тобой, я позволю тебе ловить форель и ничего не скажу хозяину об этом, плюс – я буду давать тебе такую ​​серебряную монету каждую неделю. Но если ты предашь меня, то берегись! Я все расскажу месье.

Парнишка торжествующе улыбнулся.

– Клянусь, я никогда не предам вас, и вы всегда можете рассчитывать на меня. Но, – добавил он после минутного размышления, – не всегда буду приходить я. Моя мама иногда посылает меня пасти нашу черную корову на холме, а это слишком далеко отсюда, чтобы я мог возвращаться быстро. А Чернушка хитрая, если она узнает, что я отлучился, то будет как обычно жевать капусту старого Ле Голю. Поэтому в такие дни я буду присылать маленькую Розу, свою сестру-близнеца. Ей можете доверять, она сделает все и никому не расскажет. Мы похожи как две капли воды, потому вы ее легко узнаете.

Я отдал ему свое письмо (от 22-го). Он заправил его за пояс, затем завернул пойманную форель в большой носовой платок.

– О! – пробормотал он, глядя на свою добычу. – Старый Рук сегодня получит хорошую долю.

– Кто такой старый Рук?

– Это наш сосед. Он стар и болен. Когда рыбалка хорошая, мы всегда делимся и отдаем ему половину.

Я восхищался откровенностью малыша, который считал ежедневную дань, которую он брал из пруда, благом, приобретенным на законных основаниях.

– Но, – добавил мой новый союзник, тряся своими светлыми локонами, – зимой здесь нечего делать, кроме рыбалки. Рыбалка и только! Летом все по-другому! Есть фрукты! Посмотрите на то большое дерево, растущее у стены. Это груша, а какие вкусные у нее плоды!

Глаза мальчишки блестели от удовольствия, когда он произносил эти слова.

– А как ты их достаешь оттуда?

– Длинным заостренным шестом. Они падают на землю, а я их собираю.

– Так ты никогда не заходишь в сад?

– О, никогда. Днем за всем смотрит старый садовник, который меня ненавидит и говорит, что оторвет мне уши, если поймает. А ночью – Жако!

Голос ребенка дрожал, когда он произносил последние слова.

– Ах да, медведь. Он злой?

– Злой? Да поможет мне Иисус! – воскликнул Жан-Мари. – Они отпускают его каждую ночь, когда хозяин здесь, и он бродит по саду, рыча. Иногда его можно услышать даже в деревне. Однажды ночью собака старого Рака прыгнула в сад. Она была размером с теленка. Что ж, Жако набросился на нее и съел! Он бы и меня тоже съел!

– Давно ли у мсье Кергена это мерзкое животное?

– Давно ли? Я думаю, да. Жако сейчас старый. Моя мама часто рассказывала мне про него. Десять лет назад на ярмарку в Локар пришел большой толстый мужчина, привел Жако и заставлял его выполнять всякие трюки на деревенской площади. Ваш хозяин увидел этого человека и захотел купить медведя, представляете? Он попросил прийти мужчину со зверем к нему в поместье. А вечером тот человек шел по деревне без Жако, но с кучей золотых монет, которые всем показывал. Он сказал, что был очень рад избавиться от медведя, потому что кормить его уж слишком дорого, а теперь он сможет жить безбедно в старости. Но говорят, что в те дни медведь не был таким свирепым. Это месье сделал его таким специально. Он бьет его и морит голодом.

– Но, похоже, Жако любит месье Кергена?

– О, садовник и хозяин не боятся, что медведь тронет их, потому что они знают один секрет. Они хватают его за шею возле уха как-то вот так...

Ребенок внезапно прервал свой рассказ, сунул рыбу под мышку и исчез за стеной. Побег был вызван появлением в конце сада старого садовника.

Я стал равнодушно рассматривать рыбок, играющих в пруду, и старый идиот прошел мимо меня, ничего не подозревая. Наконец, мне можно было вздохнуть с облегчением, с моих плеч упала тяжелая ноша. Отныне я был уверен, что смогу общаться с внешним миром без ведома моего хозяина.

Глава VIII. Сомнамбула

Керген, четверг

Не знаю, хватит ли у меня сил дописать это письмо. Я измучен, охвачен лихорадкой. Но, несмотря на мою крайнюю слабость, события, которые я собираюсь описать, слишком важны для меня, чтобы откладывать письмо вам.

Писать заставляет меня не только желание утолить ваше любопытство. Эти письма послужат доказательством, если я умру во время миссии. Поэтому, если пройдет более чем три дня без каких-либо новостей от меня, немедленно отнесите мои письма судебному следователю и расскажите ему все, что вы уже узнали, и все, о чем можете догадаться.

Я должен срочно описать события прошлой ночи. Извините за бессвязный характер моего письма, перо дрожит в руках. Я с трудом могу связать две мысли вместе. Моя голова горит, и мне нужно немного отдохнуть после каждого написанного предложения.

Прошлой ночью я тоже плохо себя чувствовал, меня жгла лихорадка, так что я едва мог положить голову на подушку, не испытав невыносимой боли. Я встал, открыл окно, и ледяной ветер ударил мне прямо в лицо, что дало мне огромное облегчение. Опершись на подоконник, я впал в полусонное состояние, во время которого мне привиделся ужасный кошмар.

Мне казалось, будто кто-то колотил меня молотком по голове. Как долго это продолжалось? Не знаю, но меня пробудил от мучительной задумчивости странный шум, который, казалось, доносился из комнаты в углу дома.

Должно быть, лихорадка увеличила остроту моего слуха. Шум походил на шепот, два возбужденных голоса говорили. Один доминировал над другим в тишине ночи.

Я осторожно открыл дверь и сделал несколько шагов по коридору и не ошибся. Комната была занята кем-то. Под дверью виднелась тонкая полоска света.

Я пошел вперед на цыпочках, надеясь уловить несколько слов из ночного разговора. Мне хотелось разглядеть, кому принадлежат голоса и я заглянул в замочную скважину. Но в замке был ключ, вставленный изнутри комнаты.

Наступила тишина. Через несколько секунд она прервалась голосом, в котором я узнал месье Бреа-Кергена.

– Я говорю вам еще раз, – сказал он быстро твердым голосом, – повторяю, вам нельзя здесь оставаться. По какой причине? Это не ваше дело, и я не собираюсь перед вами отчитываться. Но вы обязательно должны уехать завтра вечером. Я сниму вам комнату в Ренне и вы поедете и будете там ждать меня. После этого мы вместе сбежим в Англию.

– Вы хотите, чтобы я умерла! – рыдал другой голос, который, к моему удивлению, был женским. – Я не могу уехать, я больна.

– Больны или нет, вы должны уехать, слышите? – резко ответил мужской голос. – Вы обязаны. Вы знаете, я не шучу, а когда я чего-то хочу, так и должно быть.

– Подождите неделю. Через неделю либо я умру, и вы избавитесь от меня, либо я вылечусь и уеду, как вы того и желаете.

– Черт! Если бы я мог подождать неделю, я бы не заставлял вас уезжать завтра. Но через неделю мы должны быть далеко. Меня уже обнаружили в Париже. Я провернул там кое-какие дела, которые привлекли внимание полиции. Мне просто нужно время, чтобы закончить начатое и забрать добычу. Потом я могу исчезнуть. Вы не можете оставаться здесь, понимаете? Мне не нужно объяснять вам почему, но вы не можете. Вы должны спрятаться и спрятаться быстро, иначе вы знаете, что с вами случится. Ваша ситуация – не лучше моей.

– Вы просто пытаетесь меня напугать. Как полиция может вас здесь обнаружить? Вы сказали мне, что вместо вас схватили другого.

– Да, но судебная ошибка не может длиться долго. В конце концов, полиция поймет, что к чему. Я боюсь, что по моим следам идет лучший детектив, и моя стратегия – исчезнуть при первых признаках неприятностей. Это мое последнее слово: уезжайте завтра ночью, позвольте мне отвезти вас в Ренн. В противном случае, если вы откажетесь подчиняться мне, знайте, что я избавлюсь от вас.

– Мерзавец! Осмелитесь убить меня после всего, что я для вас сделала?

– Для меня? Думаете, я вам что-то должен? Мне кажется, вы очень хорошо поработали, не слишком рискуя. Что касается меня…

Последовала тишина, во время которой я слышал, как месье Бреа-Керген быстро расхаживал взад и вперед. Он внезапно остановился.

– Хорошо? Вы решили?

– Я устала всегда вам подчиняться. Убейте меня. Я страдаю. Я не могу сделать и шага, чтобы вы не следили за мной. Убейте меня, я предпочитаю смерть. Поскольку однажды вас поймают, а я лучше умру здесь, чем на гильотине.

– Меня поймают? – саркастически заметил Керген. – Ха-ха. Я могу выбраться из любой ловушки. Меня могут схватить, если вы останетесь здесь. Но, если вы послушаетесь, то через неделю я смогу забрать львиную долю наследства. Потом я приеду и найду вас в Ренне, и мы вместе поедем в Англию. И даже дьявол нас там не найдет!

Я почувствовал, что спор почти подошел к концу, поэтому осторожно вернулся в свою комнату и лег спать, приняв меры предосторожности, обернув голову толстым шарфом.

И действительно, пять минут спустя я услышал, как в коридоре эхом раздались тяжелые шаги Бреа-Кергена. Он тихонько открыл мою дверь и осветил мне лицо светом фонаря. Затем ушел, не создавая шума.

Подождав несколько минут, чтобы убедиться, что бретонец вернулся в свою комнату, я встал, хотя жар у меня увеличился еще больше, доставляя невыносимые страдания. Я начинал понимать, что вся эта мрачная история близка к развязке и был готов предпринять нечеловеческие усилия, чтобы болезнь не взяла надо мной верх.

Согнувшись вдвое, как старик, я шел по коридору, опираясь на стены для поддержки. Мои конечности дрожали от холода, а голова горела, словно в аду. В конце концов, я добрался до двери, которую искал, и дважды постучал. Ответа не последовало. Прижав ухо к замочной скважине, мне показалось, что я слышу неровное и хриплое дыхание изнутри комнаты. Я снова постучал, раздался глубокий вздох… и все.

Однако я чувствовал, что силы покидают меня. Я вцепился пальцами в дверной косяк, чтобы не упасть. Мне казалось в лихорадке, что шаги убийцы эхом разносятся в темных коридорах и был уверен, что он убьет меня, прежде чем я раскрою его тайну. Секрет был в комнате, в которую я мог войти! Как только порог будет преодолен, я получу признание от соучастницы бандита и наконец-то узнаю все детали истории.

«Может быть, – говорил я себе, – если я сделаю одно неимоверное усилие, я смогу сломать эту дверь, которая стоит передо мной, как непреодолимое препятствие. Но шум бы привлек внимание убийцы, и моя затея могла потерпеть фиаско».

Я почувствовал, как бред безумия начал будоражить мой мозг, мысли начали путаться и на лбу выступил холодный пот.

Какой ужасный момент! Если я когда-нибудь переживу эти мучения, то никогда не забуду их.

Найти путь в ту комнату стало навязчивой идеей. Но как? Я прислонился к дверному косяку и, обхватив голову руками, заставил себя собраться с мыслями. Это немного позволило мне успокоиться.

Я вернулся в свою комнату, взял лампу и перочинный нож, чтобы взломать дверь в комнату таинственной сообщницы.

Затем я вернулся по тому же коридору и остановился перед дверью. Я сразу понял, что дверь была заперта на двойной замок, поэтому ее невозможно открыть снаружи. Мне даже не удалось вывернуть винты, которыми крепилась старая дубовая дверь, они были внутри.

Меня охватило болезненное уныние. Положив руку на влажную стену коридора, я понуро поплелся к своей комнате, в конце концов, добравшись до нее, запер дверь.

Я бросился на кровать прямо в одежде. Но мое состояние чрезмерного возбуждения не позволяло мне получить облегчение от отдыха, в котором я так отчаянно нуждался. Я постоянно думал о комнате, которая была всего в нескольких метрах. Там находился человек, владевший всеми секретами.

Слова, которыми обменялись неизвестная женщина и Бреа-Керген, навсегда остались в моей памяти. Я медленно прокручивал их, обдумывая каждое слово. Но разговор был слишком неполным, чтобы я мог найти то, что хотел. Тем не менее, этот краткий разговор уверил меня в одном. Бреа-Керген был злодеем и недавнее братоубийство не было его первым преступлением. Более того, у него был сообщник, от которого он хотел избавиться любой ценой...

И тут меня осенила ужасная мысль:

«Он настаивал, – сказал я себе, – чтобы она немедленно покинула резиденцию. Она отказалась. Выберет ли он преступление, которое навсегда обеспечит ее молчание?» Очевидно, никто не знал о ее существовании, поэтому убийство могло пройти совершено безнаказанно.

О Боже! Он может убить ее сегодня вечером!

Вы хоть представляете, как меня мучила эта мысль? Через несколько часов, может быть, через несколько минут уникальное и драгоценное свидетельство исчезнет.

Прошло три часа. Несмотря на все мои усилия и, несмотря на то, что я проглотил значительную дозу успокоительного, мне все же не удалось уснуть. Я растянулся на кровати, которая пылала жаром, несмотря на дрожь, пробегавшую по моему телу. Мои глаза были широко открыты. Я медленно повернул голову к большим серебряным часам, подвешенным над изголовьем кровати, они показывали ровно два часа ночи.

Внезапно… это была галлюцинация? Мне показалось, что я слышу слабый шелестящий звук в коридоре. Звук был похож на летучую мышь, которая машет крыльями. Но нет, шум продолжался и напоминал уже человеческие шаги. Я с трудом поднялся, подошел к двери и остановился, затаив дыхание. Кто-то шел по коридору. Постепенно медленное шарканье ночного гостя приближалось. Я отчетливо услышал этот шум перед своей дверью, затем он проследовал дальше.

Звук, едва уловимый, имел особый ритм и регулярность. Бреа-Керген так не ходил. Его поступь была неровной, я уже говорил, что он немного волочил левую ногу. Но, если в это время ночи гулял не хозяин поместья, то кто это мог быть? Охваченный любопытством и не думая об опасности, которой мог подвергнуться, я осторожно открыл дверь и вышел в коридор.

Справа от меня, там, где находилась таинственная комната, в которую я пытался войти несколько часов назад, было темно и тихо. Затем я повернулся налево и вот что я увидел. В конце узкого коридора большая черная тень отделилась от светящегося фона. Она продвигалась медленно, прямо и твердо, как призрак.

Меня охватило желание любой ценой раскрыть эту странную тайну.

С того дня, как я поступил на службу к Бреа-Кергену, в качестве меры предосторожности, я всегда носил с собой пару пистолетов. Я зарядил их и, крадучись, пошел вперед за тенью, которая удалялась от меня довольно быстро. Вскоре я оказался всего в нескольких футах от привидения. Мне пришлось двигаться с фигурой в одном ритме, чтобы не выдать своего присутствия.

Я не могу описать свои эмоции, которые испытал, когда начал это приключение. В этой тени, в этом призраке, блуждающем по коридорам старинного особняка, ставшего прибежищем для убийцы, было что-то фантастическое и сверхъестественное, что невозможно описать. Может быть, это одна из его жертв, которая вернулась, такая же ужасная и неумолимая, как само раскаяние? Она будет сидеть у изголовья кровати убийцы и мучить его кошмарами во сне?

Тень все еще двигалась медленно и ритмично. Она дошла до конца длинного коридора. Благодаря слабому свету, я заметил ступени наверх. Это была маленькая каменная лестница, вырезанная в толще стены.

Я сделал несколько шагов, чтобы подойти поближе, мне надо было увидеть, в каком направлении тень будет двигаться. Как раз в этот момент, к несчастью, я запнулся ногой об одну из плит, которыми был выложен весь коридор.

«Я пропал!» – сказал я себе в ужасе.

Конечно же, ночной бродяга резко обернулся. Свет, который он держал в руке, освещал его с головы до пят. Я тоже остановился, положив обе руки на рукояти пистолетов, готовый дорого продать свою жизнь, если, как я подозревал, неизвестный человек был одним из сообщников убийцы.

Каково же было мое удивление, когда тень оставалась передо мной неподвижной и безмолвной. Казалось, она даже не подозревала о моем присутствии. Я сделал несколько шагов вперед и подошел к тени.

Тогда я понял, что это полуфантастическое существо на самом деле было женщиной высокого роста с жестким морщинистым лицом. Она была одета в цветной мадрас ^[23] , длинные седеющие пряди волос падали ей на плечи, закутанные в большую серую шаль.

Цвет лица незнакомки был бледным, как у покойницы, а глаза, широко раскрытые, пристально смотрели в потолок без движения и какого-либо выражения. Рот женщины был скован наводящей ужас улыбкой.

Я в страхе отшатнулся. У меня не оставалось сомнений: это она, та смертельно больная женщина, которая тремя часами ранее была вовлечена в загадочный разговор с Бреа-Кергеном. Она являлась сообщницей в его преступлениях и знала все его секреты.

Я бросился к ней, решив напугать ее своими угрозами, вырвать из нее всеми правдами и неправдами тайны, которые она прятала в своем сердце. Женщина оставалась неподвижной и застывшей, я решил, это из-за охватившего ее страха и предположил, что у меня появилась возможность легко заставить ее признаться в своих преступлениях и выдать своего сообщника.

Но как только мое лицо оказалось рядом с ее лицом, я заметил застывшее выражение ее глаз, безжизненность сжатых губ, влажный пот на висках. Исхудавшая грудь незнакомки, казалось, не оживлялась дыханием жизни. И тут меня осенила правда!

Бедная женщина находилась в приступе сомнамбулизма, она была лунатиком. Двумя руками она прижимала к груди небольшую лампу. Вдруг резким движением одна из ее рук взметнулась и схватила крепко мое запястье. Она не смотрела на меня, ее глаза по-прежнему были подняты вверх. Но как ей удалось меня увидеть?

В то же время ее губы расслабились, и вырвалось легкое дыхание. Я подумал, что она вот-вот заговорит, и поэтому поднес ухо к ее губам, но она закрыла рот, резко повернулась и, не отпуская моей руки, возобновила свою ненадолго прерванную медленную прогулку.

Я собрал все свое мужество и решительно последовал за ней, не пытаясь высвободить руку, которую она держала в железной хватке, причинявшей мне боль. Женщина двинулась к узкой лестнице, где несколько мгновений назад я заметил ступеньки. Мы спустились. Я насчитал двадцать пять ступеней, прежде чем мы достигли площадки, где вдруг остановилась моя странная ночная спутница. Она снова повернулась ко мне и издала несколько неразборчивых и бессвязных звуков. Я предположил, что мы достигли первого этажа особняка. Перед нами тянулся длинный коридор, исчезающий в темноте ночи.

Затем женщина отпустила мою руку, приложила палец к губам, как будто хотела предупредить меня хранить молчание. Я снова последовал за ней, мое сердце колотилось с бешеной силой, готовое выскочить из груди. Куда она хочет меня завести? Мне было известно, что комната Бреа-Кергена находится на этом этаже, и его дверь выходит в этот же коридор. Если бы он услышал звук наших шагов! Если бы, внезапно выйдя, он увидел бы меня рядом с этой женщиной, которая владела тайной его преступлений!

Ничто не вызывает большего ужаса, чем ожидание предполагаемой опасности, которая может появиться в любое время! В тот момент я уже не мог дышать, не мог жить. Все усилия моего разума были сосредоточены на единственной мысли. Мои глаза пытались проникнуть в густую тьму, а напряженный до предела слух пытался пронзить тишину ночи, чтобы уловить малейший звук в конце коридора, куда мы приближались неумолимо с каждым шагом.

Внезапно тень, за которой я следовал, снова остановилась. Она повернулась ко мне и жестом пригласила меня подойти к ней. Я подчинился. Женщина ткнула изможденным пальцем в дубовую дверь, которая выделялась на фоне остальных наивными узорами, вырезанными на ней каким-то художником прошлых времен.

Я не понял, что означает этот жест и почему мой таинственный проводник остановился у этой двери. В этой стороне замка располагались заброшенные комнаты, где долгое время никто не жил. Старый садовник использовал их, чтобы хранить зимой фрукты и овощи. Моя ночная спутница, казалось, заметила мои колебания.

– Он здесь! Чего вы боитесь? Идите, он крепко спит! – прошептала она, снова тыча пальцем в дверь.

О ком она говорила во сне?

Неужели в этой комнате жил хозяин замка? Я спросил ее тихим голосом, но медленно, произнося каждое слово:

– Там спит Бреа-Керген?

– Да, – ответила она.

И я увидел жуткую улыбку на ее напряженных губах.

Она осторожно вставила ржавый ключ в большой железный замок, беззвучно повернула его и распахнула дверь настежь.

– Входите, – сказала женщина.

Я последовал за ней, после чего она заперла комнату. Помещение, в которое меня привел странный проводник, было среднего размера с очень высоким потолком. Стены были покрыты гобеленами, испорченными временем и сыростью. Внешний вид комнаты меня чрезвычайно заинтересовал. Очевидно, тут кто-то жил. Вдоль стены стояла кровать с балдахином, занавески которого были задернуты. Рядом с кроватью стояло кресло с высокой спинкой, на которое небрежно брошена мужская одежда. Чуть дальше, у окна, к которому было подвешено маленькое зеркало для бритья, на умывальнике стоял таз с мыльной водой. На столе посреди комнаты была брошена шапка из шкур выдры и охотничий хлыст.

Над высоким камином, где в толстой куче пепла валялось два почерневших бревна, лежали двуствольный дробовик и кремневый пистолет. На ночном столике стоял медный подсвечник с полусгоревшей свечой, а рядом развернутая газета.

Не раздумывая, женщина-лунатик подошла к кровати с лампой в руке. Я инстинктивно отпрянул и остался в темноте. Меня охватила невыразимая тоска, я задрожал от волнения и, не побоюсь сказать, от страха. Да, мысль о том, что этот мужчина, который уснул легким сном убийцы, в любой момент может проснуться и окажется лицом к лицу с этой несчастной женщиной, при мысли об ужасной сцене, которая, вероятно, должна будет разыграться у меня на глазах, меня охватил душераздирающий ужас.

Тем не менее, я решил остаться. Любопытство взяло верх над эмоциями, и мне захотелось стать невидимым свидетелем ночной встречи двух преступников. Я ожидал услышать из их уст ужасные откровения, которые должны были положить конец моим опасным приключениям.

Женщина подошла к кровати и осторожно потянула занавески, кольца которых заскрипели, двигаясь по ржавым перекладинам. Затем она наклонилась над подушкой, прислушиваясь. Охваченный приливом легкомысленного любопытства, я посмотрел на кровать и в шоке отшатнулся. Она была пуста! Простыни и покрывала были беспорядочно смяты, подушка валялась у стены.

Я стоял рядом с моей таинственной спутницей, которая неподвижно склонилась над воображаемым спящим. Простыни были порваны и проедены мышами. Казалось, что на протяжении многих лет они служили пристанищем легиону грызунов.

Женщина медленно встала.

– Он крепко спит, – прошептала она мне на ухо, – смесь, которую мы дали ему, сработала хорошо.

Затем она схватила мою руку.

– Спрячьтесь здесь, и давайте сделаем все быстро, – продолжила старуха, указав на большое пространство под кроватью.

Я начал осознавать страшную, ужасающую правду. Мне пришлось лечь рядом с кроватью. Пораженная лунатизмом, женщина взяла лампу, которую до этого поставила на ночной столик. Она спрятала ее под большой шалью и скрылась в самом дальнем углу комнаты. Через несколько мгновений я подошел к ней и сказал:

– Дело сделано.

– Уже? – спросила она, глубоко вздохнув, затем вернулась к кровати и провела истощенной рукой по покрывалу.

Женщина положила руку на то место, где должна была находиться грудь спящего, и стала с тревогой ждать.

– Да, – наконец сказала она глухим голосом, – он мертв. Это эффективнее ножа, не так ли?

Слова выходили из ее рта отрывисто, моей ночной спутнице не хватало воздуха. Казалось, на эту несчастную давил огромный груз.

Дрожь пробежала по всему ее телу. Наконец она взяла меня за руку и произнесла:

– Теперь... его надо заставить исчезнуть... вы займете его место... а я буду вашей женой... мы будем богаты!

В этот момент мой взгляд упал на газету, которая лежала развернутой на ночном столике. Я медленно высвободился из рук женщины и поднес газету к лампе. Она была датирована 25 января 1836 года. А сегодня 25 января 1846 года.

Я понял все. Эта таинственная сцена, в которой я только что сыграл роль, несомненно, была повторением драмы, разыгравшейся десять лет назад. Все произошло в этот же день, в этой же комнате, на этой же кровати.

В течение уже десяти лет настоящий месье Бреа-Керген был мертв. Его убил беспринципный бандит, который осмелился забрать у покойного имя, состояние и даже черты лица!

Эта женщина, пораженная лунатизмом, была соучастницей преступления, а затем стала женой убийцы. Вы помните, что во время экспертизы тела несчастного на улице Кассет, управляющий поместьем месье Проспер сказал нам, что Бреа-Керген женился на своей горничной? Позднее я узнал, что эту женщину зовут Ивонн.

Глава IX. Открытие

Локневинен,

Гостиница «Экю-де-Франс»

Одиннадцать часов вечера

 Я был вынужден прервать свое последнее письмо, и так уже достаточно длинное. События ночи среды нестерпимо утомили меня. У меня почти не было сил дотянуться до садовой стены, чтобы передать письмо Жану-Мари.

Я в восторге от своего маленького посыльного. Он кажется очень умным и очень сдержанным. Я дал ему записку для почтмейстера, в которой просил передавать всю корреспонденцию, адресованную мне, этому мальчугану. В любом случае, сомневаюсь, что останусь здесь надолго. Моя задача практически завершена, и, живым или мертвым, вы скоро меня увидите.

Но мне нужно продолжить свой рассказ с того места, где я остановился.

Женщина, все еще находящаяся в состоянии лунатизма, после инсценировки преступления быстро вытащила меня из комнаты и дважды заперла ее.

Теперь она шла быстро, так быстро, что мне было трудно за ней поспевать. Она поднялась по узкой лестнице, высеченной в стене, и, достигнув верхней ступеньки, внезапно остановилась и, прижавшись ко мне, пробормотала сдавленным голосом:

– Вы меня слышите? Вы меня слышите? Они преследуют нас. Они нас видели. Мы пропали.

Затем она продолжила свой путь с испуганными глазами, согнувшись пополам и дрожа. Я последовал за ней в ее спальню, где она заперла нас. Бледное лицо женщины было искажено гримасой ужаса. В конце концов, она легла в кровать, закрыла глаза, притянула покрывало ко рту и яростно прикусила его.

Некоторое время я постоял у ее кровати, внимательно изучая. Вскоре ее дыхание стало спокойнее, а лицо менее бледным. Я понял, что женщина уснула естественным сном.

Подождав несколько минут, я положил руку ей на плечо и энергично потряс, чтобы разбудить. Она открыла глаза и сразу же села. Увидев меня рядом с собой, она сделала испуганный жест. Я подумал, что она сейчас закричит, поэтому быстро закрыл ей рот.

– Молчите и не зовите на помощь, – сказал я твердым голосом, – это бесполезно. Теперь я хозяин вашей жизни.

– Кто вы? – спросила она отчаянно, глядя на меня дикими глазами.

– Я ваш судья.

Женщина вздрогнула.

– Я знаю ваше прошлое, – продолжил я строгим голосом, – и я знаю ваше преступление. Ночью 25 января 1836 года вы убили своего хозяина.

– Нет! Нет! – воскликнула она, сопротивляясь. – Это был он!