Текст книги "Расследует Максимилиан Хеллер"

Автор книги: Анри Ковен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Большое спасибо, – сказал Максимилиан, вставая и пожимая мне руку.

– Но как вы уйдете сегодня из того дома?

– Месье Бреа-Керген ложится спать каждый день в девять часов вечера. У меня есть ключ от сада и улицы. Я могу незаметно приходить и уходить.

– Увидимся вечером!

* * *

Философ прибыл около десяти. Сначала я не узнал его, потому что его перевоплощение выглядело не менее ошеломляюще, чем ранее, когда он появился у меня в костюме деревенского простака.

Одежда моего друга была безупречна, черный пиджак элегантно подчеркивал талию, волосы были аккуратно завиты, а тонкие щегольские усы украшали верхнюю губу. Обычно суровое лицо Максимилиана теперь сияло самодовольной улыбкой, которая характерна для мужчин ведущих праздный образ жизни, а на груди расцвела большая камелия.

– Ну? – сказал он, протягивая руку для приветствия. – Что вы думаете о моем новом образе?

– Вы самый необычный человек, которого я знаю, и я заранее представляю, как будет благодарна мне кузина, что я приведу с собой такого идеального партнера для танцев.

– Это точно! Надеюсь, я выгляжу достойно и во мне сложно узнать беднягу, которого вы видели две недели назад, занятого лишь кошкой и грелкой. К сожалению, – добавил он со вздохом, – я не менее слаб и болен, чем был прежде. Вся моя энергия фальшива и я чувствую, что мне придется расплачиваться за это. Сейчас мое единственное желание – закончить начатое. А потом, что бы ни случилось, я вернусь и умру на своем чердаке. Но я вижу, вы уже готовы. Пойдемте же. Я как борзая на охоте, не хочу терять добычу из виду.

Моя маленькая графиня де Бреан принадлежала к типу самых изящных, элегантных и утонченных светских львиц.

Кузине не исполнилось еще и двадцати лет, а она уже была замужем полтора года.

Граф де Бреан был очень богат и происходил из уважаемой семьи. В юности он много грешил, окунувшись с головой в страсти и соблазны жизни, но по достижении среднего возраста остепенился. Он собрал свое разорванное в клочья сердце и предложил его самой очаровательной и милой женщине на свете.

Они были прекрасной парой.

Эдиль любила своего мужа, потому что он был элегантен и знатен, сделал ее графиней и дарил ей самые роскошные наряды и самые красивые драгоценности. Одним словом, он удовлетворял каждую ее прихоть с неиссякаемой нежностью, на которую способен только отец, балуя свое любимое дитя.

Граф де Бреан любил свою обожаемую Эдиль, потому что новая жизнь, которую он начал на полпути своей карьеры, наполняла его невыразимой радостью. Благодаря этой юной женщине, он, наконец, обрел счастье.

Когда она проходила, сияющая и ослепительная, через золотые салоны, оживляя их своей веселостью и юностью, он наблюдал за ней с мягкой и трепетной радостью. Именно такое чувство испытывает путешественник, уставший и разочарованный длительными странствиями к чужим берегам, когда на его горизонте возникает шпиль, с детства знакомой деревенской церкви, и просторы родных мест, которые ему не следовало покидать.

Она любила свой мир, потому что царила там как всеми обожаемая королева. Граф, у которого не было других желаний, кроме как доставить удовольствие своей жене, и никаких других удовольствий, кроме как исполнять ее желания, широко распахнул двери своего салона. Пока его маленькая королева была самой красивой, самой восхитительной и самой непревзойденной женщиной в нем, он был счастлив.

Это заставляло других мужчин только недоуменно пожимать плечами.

– Ах! Вот и мой кузен! – сказала Эдиль, садясь рядом и взяв мои руки в свои. – Как хорошо, что вы привели такого чудесного танцора. Я только что вальсировала с ним и никогда не чувствовала такой легкости. Мне казалось, что у меня за плечами крылья. Скажите, он надолго в Париже?

– Нет, моя дорогая Эдиль, он уезжает через пару дней, и я уверен, что он будет полон сожаления, когда услышит ваше прекрасное мнение о нем.

Она слегка надула губы и исчезла в облаке воздушного шифона.

Максимилиан разыскал меня через пять минут. Он улыбнулся, узнав, какой энтузиазм внушил он королеве бала.

– Вот он, – сказал Максимилиан, понизив голос, – осторожнее.

И действительно, Виксон только что вошел в один из салонов. Граф поспешил ему навстречу и обнял, пожав руку.

Доктор спас жизнь одной из его сестер десять лет назад, поэтому де Бреан был преисполнен признательности.

Когда по салонам распространилась молва о приезде доктора Виксона, все захотели посмотреть на этого человека, ведь когда-то он был очень популярен. Его чудесные лекарства вызвали такой переполох в Париже и даже по прошествии десяти лет, люди не забыли этого.

Танцы прекратились, и люди двинулись вперед, чтобы увидеть его. Он сдержанно улыбнулся и с надменным видом победителя вошел в середину толпы. Граф представил ему Эдиль. Доктор с притворной учтивостью поприветствовал ее, после чего проследовал в игровую комнату. Карточные столы были расставлены в изысканной оранжерее, которую граф заказал для своей любимой жены, сюда же выходили жилые комнаты. Игроки сидели в окружении кустов рододендронов, камелий и азалий. Остальная часть оранжереи была отдана танцорам. Время от времени сквозь залитую светом листву можно было увидеть элегантную пару, ищущую момент отдыха и свежести у искусственного источника.

Доктор Виксон подошел к одному из карточных столов. Когда он наклонился вперед, чтобы сесть, то не смог подавить легкий крик боли.

– Вам больно, доктор? – поинтересовался его партнер, которым оказался не кто иной, как наш старый знакомый, королевский прокурор месье де Рибейрак.

– Боже мой, да, – ответил англичанин, кивая головой, – у меня резкие боли в почках. Ах, месье, врачи всегда заботятся о своих пациентах, но что касается лечения самих себя, тут мы полные невежды, на это у нас никогда нет времени.

Я заметил легкий шелест листьев большого рододендрона сразу за доктором. Максимилиан занял свой пост. Я вернулся в салон.

Только что приехал мой друг Робер Серне. Он был центром притяжения группы очень взволнованных матерей. Туда же устремились несколько молодых девушек и их крики были слышны со всех сторон.

– История про разбойников!

– Как мило!

– Пожалуйста, месье, расскажите нам.

– Нет, – весело сказал Робер, защищаясь, – это не даст вам уснуть несколько ночей.

– Но, месье, – ответила красивая молодая девушка со светлыми волосами, – наши матери так просят вас об этом.

–Да, да, месье, расскажите им, – взмолилась моя кузина, присоединяясь, – дамы немного устали, и им необходимо маленькое развлечение.

– Ваше малейшее желание – для меня приказ, мадам, – ответил Робер маленькой королеве бала. – Я начинаю немедленно!

– Ах! – воскликнул радостный хор.

И все эти прелестные глазки заблестели от удовольствия, настолько привлекала их тема бандитских историй.

– Но, по крайней мере, мадмуазели, – начал Робер, – не ждите комедийных разбойников из оперных сцен, с остроконечными шляпами, которые украшены перьями, в мягких сапогах и с вощеными усами. Клянусь, душа моего персонажа далека от поэзии. Этот преступник был грубым, вульгарным человеком. Этакий не приглаженный медведь, закутанный в широкий плащ, украшенный мехом. Свое лицо он скрывал под большим шарфом и натянутой на глаза шляпой. В прошлый четверг я случайно оказался на Университетской улице часов в десять вечера. Меня насторожило то, что я вдруг почувствовал, что за мной кто-то следует тяжелой и неровной поступью, как вдруг незнакомец схватил меня за руку.

«Не двигайтесь, и не зовите на помощь, – быстро сказал он мне тихим голосом, – сопротивляться бесполезно, кроме того, я не хочу причинить вам вред».

Я попытался вырваться, но мощная рука незнакомца сжимала крепко мою руку.

«У меня к вам небольшая просьба, – продолжил странный человек, – я знаю, кто вы и знаю, что у вас есть большое состояние, не одолжите ли мне пятьсот франков?»

«Чума на вас! Уходите туда, откуда пришли! – ответил я своему разбойнику, которого принял за сбежавшего из Бисетра^[17]пациента. – Откуда у меня такая сумма?»

«А как же часы за пятьсот франков, которые вы купили позавчера в Пале-Рояль^[18] и бриллиантовая булавка в тысячу франков, которую ваша тетя Урсула подарила на Новый год?»

Я был ошеломлен и подумал, что кто-то просто решил меня разыграть.

«Не тратьте время понапрасну! – резко сказал разбойник. – Сначала я хотел только пятьсот франков. Но раз вы такой несговорчивый, то отдавайте мне часы или булавку».

Тут я услышал шум приближающегося экипажа.

«Вы не получите ни гроша! – решительно сказал я. – А если вы сейчас же не исчезните, то будете иметь дело с полицией!»

«О, полиция! – ответил громила, грубо рассмеявшись. – Я хорошо знаю, как они работают. Прежде чем они отзовутся на ваш крик, я уложу вас тут. Я не шучу. Делайте, что говорю!»

Экипаж приближался к нам на большой скорости. Мой противник с тревогой огляделся. Он отпустил мою руку, и я мельком увидел у него кинжал. Но прежде чем он успел нанести мне удар, я толкнул его плечом в грудь, от неожиданности бандит потерял равновесие и упал на кучу булыжников с ужасными ругательствами. Надеюсь, удар пришелся ему по почкам. В этот момент мимо нас пронеслась на полной рыси лошадь с экипажем, поднимая облако пыли. Это отвлекло разбойника и позволило мне быстро ретироваться с места нападения.

За рассказом моего друга последовал счастливый взрыв смеха. Его со всех сторон хвалили за мужество и присутствие духа, которые он проявил в этой сложной ситуации.

В разгар этого хвалебного хора внезапно раздался резкий голос старой девы, усыпанной драгоценностями. История произвела на нее сильное впечатление.

– Это ужасно! – испуганно произнесла она, поднося нюхательные соли к своему длинному носу. – Грабеж прямо на улице Парижа! Я живу на Университетской улице. О, Боже! Теперь я буду бояться выйти из дома!

Гостям удалось кое-как успокоить старуху, хотя она и близка была к нервному срыву. Начались танцы, прервавшись лишь на мгновение, и бал снова пошел своим чередом.

Я подошел к оранжерее. На пороге последнего салона стоял Максимилиан Хеллер.

– Все в порядке? – спросил я его.

– Виксон ужасно жульничает, – тихо ответил философ.

Затем он поспешил пригласить мою кузину на танец, чтобы в ближайший час она не заметила его отсутствия.

Я вошел в оранжерею. Вокруг игрового стола стояло несколько мужчин, неподвижно смотрящих на зеленое сукно. Я присоединился к любопытным. Через десять минут англичанин протянул свою большую руку к куче золота и с невозмутимым видом сунул ее в карман.

Его партнер встал. Он был ужасно бледен. Я услышал, как он прошептал на ухо доктору Виксону:

– Я буду иметь честь доставить вам недостающую сумму до полудня, месье.

Зрители с удивлением переглянулись. Один из них сказал мне:

– Это уже пятая раздача, которую он проиграл. Доктор играет дьявольски хорошо, до сих пор никто не смог у него выиграть.

Виксон огляделся своими маленькими серыми глазками, которые блестели, как карбункулы, и голосом, полным торжествующей гордости, спросил:

– Итак, месье, кто-то хочет занять место проигравшего? Надеюсь, найдется смельчак, который не позволит мне выигрывать всю ночь? Наверняка, кто-то захочет взять реванш!

В толпе возникло замешательство.

– Давайте же! Кто готов сыграть против меня? – повторил доктор.

– Я готов, месье, – сказал глубокий голос.

Толпа отступила, и появился Максимилиан Хеллер. Он был очень бледен. Его глаза полыхали недобрым огнем из-подо лба, скованного напряжением. В этот момент он напомнил мне того дикого и возбужденного человека, которого я увидел в первый день нашего знакомства.

Одна из элегантных дам посторонилась, пропуская защитника Герэна к столу.

Англичанин слегка нахмурил рыжие брови, но искусно скрыл свое удивление и разочарование за натянутой улыбкой.

– Я надеюсь, месье, вы будете достаточно хороши, чтобы преодолеть невезение, преследующее игроков до сих пор.

Максимилиан ничего не сказал, но бросил на своего противника взгляд, такой холодный и проницательный, что тот не выдержав его, моргнул. В глазах доктора отразилась некоторая тревога. Затем философ взял карты в свои тонкие руки, перемешал их, внимательно изучил и отсчитал одну за другой.

Доктор Виксон снова нахмурился. Зрители с некоторым удивлением переглянулись.

– Ход за вами, месье, – коротко сказал Максимилиан, сдавая оппоненту карты.

Свидетелями этой странной сцены были опытные игроки, чьи сердца давно были нечувствительны к острому накалу страстей. Тем не менее, это сражение в полной тишине, которое происходило между двумя мужчинами, представляло захватывающую картину. Противники за игровым столом наблюдали и изучали друг друга с хладнокровием спортсменов, соревнующихся за главный приз, сталкиваясь друг с другом взглядами, сверкающими как острые лезвия.

Битва длилась четверть часа, но мне показалось, что прошло целое столетие. Оба соперника оказались равной силы. Каждый набрал по четыре очка.

В конце концов, Максимилиан с улыбкой провозгласил, не сводя глаз с англичанина:

– Король! Я выиграл!

Доктор Виксон чуть не вскочил со стула.

Вздох облегчения сорвался с губ всех присутствующих, а те, кто делал ставки, забрали свой выигрыш, щедро поблагодарив Хеллера.

Философ поклонился и обратился к своему оппоненту:

– Не желаете ли провести матч-реванш, месье? – спросил он.

– Нет, благодарю, – ответил любитель индийской медицины, вставая, – я сказал, что буду играть, пока не проиграю. С вашего позволения, я оставлю вас.

В этот момент прибыл обеспокоенный граф де Бреан.

– Ах, – сказал он, заметив, что мы начали уходить из-за игрового стола, – я так рад видеть, что вы прекращаете эти проклятые карточные игры, мои дорогие друзья. Я слышал, что месье Л. проиграл значительную сумму. Поэтому я пришел попросить вас приглушить пыл, так как опасаюсь, что он может привести к смертельным последствиям.

Доктор Виксон наклонился к уху хозяина дома.

– Будьте уверены, – сказал он шепотом, – это я выиграл ту сумму. Доверьтесь моей деликатности, повторения подобного не будет.

Граф де Бреан горячо пожал руку честному англичанину.

– Скажите мне, – поинтересовался Виксон, – как зовут того высокого бледного мужчину, который сейчас направляется в салон?

– Похоже, он милый мальчик. Его представил нам кузен моей супруги.

– Как его имя?

– Его зовут… Ммм… Моя память… Увы! Мой друг, имя совершенно вылетело у меня из головы!

Доктор Виксон посмотрел вслед уходящему Максимилиану с пугающим выражением лица.

Подали ужин. Было уже очень поздно, поэтому многие гости к этому времени покинули бал. Остались только самые стойкие – те, кто любил встречать рассвет.

За ужином Виксон захватил внимание всех своими живыми и увлекательным рассказами. Сначала он поведал об охоте на тигра на берегу Ганга, а затем перешел к необычным приключениям, которые выпали на его долю во время путешествия по австралийской пустыне.

После этого он восхищал публику сказками о краснокожих индейцах. В то время Фенимор Купер был в большой моде, и весь мир хотел знать о племенах сиу, пауни и делавэрах^[19].

Беседа доктора была настолько увлекательной, что все остальные разговоры прекратились. В безмолвной тишине был слышен только голос англичанина.

Позднее, после бесчисленных историй на разные темы, он наконец-то, дошел до пикантных сплетен, которые парижане так любят слушать, в которых месье Х. и мадмуазель Z…

Этот дьявол, казалось, знал все, и по его скромной сдержанности можно было понять, что он знает гораздо больше, чем говорит.

Виксон производил впечатление своего рода графа де Сен-Жермена^[20]. Он видел все страны, встречался с самыми известными людьми на пяти континентах и даже, казалось, жил в нескольких странах одновременно.

Поскольку он больше всего на свете любил говорить о себе и своих подвигах, вскоре он рассказал о некоторых хирургических операциях, произведенных им лично.

Слушатели удвоили свое внимание.

– Да, дорогие мои друзья, – провозгласил доктор, повышая тон голоса, – я совершенно уверен, что, взяв за руку одного из вас, всего на минуту, смогу не только поставить диагноз, но и назвать лекарство, способное исцелить.

– Это невероятно! Это потрясающе! – кричали со всех сторон.

Гости уже собирались попросить Виксона провести эксперимент, как Эдиль, которая предпочитала голос оркестра голосу доктора, а котильон^[21] – медицинскому консилиуму, встала и направилась в зал.

Все последовали за ней. Когда танцы возобновились, вокруг доктора оставалось всего несколько гостей, каждый из которых жаждал получить образец тонко измельченных порошков с их магическими свойствами.

Англичанин внимательно выслушивал каждую просьбу.

– О, месье, – сказала печальным голосом старая дева, увешанная драгоценностями, – если вы узнаете, от чего я страдаю, я объявлю вас лучшим врачом в мире.

– Награда слишком дорога, мадемуазель, – галантно ответил доктор, – чтобы я не попытался ее заслужить.

Старая дева покраснела и протянула тонкую руку англичанину, который сконцентрировался на несколько секунд.

– Да, вы действительно больны.

– Неужели, месье?

– Да, – подтвердил доктор, – вы, вероятно, испытываете общее недомогание, не имея возможности определить, откуда исходит ваша боль.

– Совершенно верно, доктор. Абсолютно точно!

– Вас беспокоит учащенное сердцебиение?

– О да! Да!

– Я могу вас вылечить! – ответил англичанин с невозмутимым апломбом.

Он сунул руку в карман пиджака и вытащил небольшой бумажный пакет.

– Принимайте этот порошок два раза в день, – сказал он ей, – и вы почувствуете себя лучше в течение недели.

Эдиль подошла к группе возле доктора.

– Итак, милые гостьи, – сказала она бодрым голосом, хлопая в ладоши, – ваши партнеры по танцам ждут вас. Бал – не место, чтобы слушать рассказы о приключениях.

Граф де Бреан с нежным укором посмотрел на жену, чтобы пожурить ее за непочтительное отношение к знаниям ученого доктора. Но Эдиль притворилась, что не заметила ничего, и повернулась к нему спиной так очаровательно, что он невольно подумал, что у него самая милая жена в мире.

– Прошу прощения, мадам, – сказал Виксон, подходя к ней с заискивающей улыбкой, – моя скромная наука, похоже, помешала вашему празднику. Я буду молить Бога, чтобы вы простили меня. Я не смогу нести тяжелое бремя вашей неблагосклонности, путешествуя по чужим странам.

Он протянул ей руку.

– Посмотрите на великолепное кольцо с бриллиантом на пальце нашей хозяйки, – прошептал Максимилиан, – и обратите внимание, как плотоядно на него смотрит доктор. Она отказывается брать его за руку. Это очень мудро с ее стороны.

Я невольно рассмеялся над его комментарием и подумал, что предрассудки затуманили его разум.

– Уже три часа ночи, – заметил я, – не пора ли нам домой?

– Подождем еще несколько минут, – ответил Хеллер, не сводя глаз с доктора, – похоже, что-то будет, какая-то развязка, и я хотел бы на это посмотреть.

Предсказание Максимилиана Хеллера сбылось немедленно. Внезапно раздался пронзительный крик и все обернулись, чтобы посмотреть, откуда он. Было видно, как увешанная драгоценностями старая дева машет тощими руками и закатывает глаза.

– Что случилось? – послышалось со всех сторон. – Что такое?

– Мой браслет исчез. Я его потеряла! Должно быть, он расстегнулся и упал под скамью. О, Боже мой, я проверяла его меньше получаса назад.

– Успокойтесь, – сказала Эдиль, привыкшая к громкому шуму, – слуги найдут его завтра и принесут вам.

– О, дело не только в стоимости. Эта вещица дорога мне, как память.

– Думаю, это не так, – пробормотала моя озорная кузина, подходя ко мне.

К Эдиль устремилась красивая женщина с пышными плечами и руками. Она выглядела очень огорченной.

– Моя дорогая, я очень переживаю, – призналась она полушепотом, – вы же помните бриллиантовое кольцо, которое мой муж подарил мне три года назад? Думаю, что потеряла его, снимая перчатку. Я была бы очень признательна, если бы вы приказали своим слугам найти его и принести мне завтра.

– Боже мой! – закричала следующая гостья. – Я потеряла браслет.

– О, Боже, брошь! – воскликнула юная девушка.

– Мои часы! – крикнул тучный мужчина, всю ночь просидевший в буфете.

Бедная кузина побледнела от шока.

– Это как раз та развязка, о которой я говорил, – констатировал философ, взяв меня за руку, – нельзя терять ни минуты.

Доктора Виксона нигде не было. В приемной мы наткнулись на графа де Бреана, распекающего дворецкого.

– Вы можете в это поверить? – сказал он, пожимая мне руку. – Пять серебряных столовых прибора исчезло без следа.

Мы вышли из ограбленного поместья и сели в экипаж, который быстро тронулся с места.

Во время путешествия Максимилиан Хеллер не сказал ни слова. Он казался погруженным в свои раздумья, и я уважал его молчание. Через пять минут мы остановились перед гостиницей «Ренард-Блю», аллея которой сообщалась через небольшую дверь с садом резиденции Бреа-Ленуара.

* * *

На следующий день, я получил письмо следующего содержания:

Мой дорогой доктор,

Сегодня вечером мы уезжаем в Бретань.

Этим утром месье Бреа-Керген посмотрел несколько раз на меня как-то зловеще, думаю, это не предвещает ничего хорошего. Затем он приказал мне подняться в его комнату, где подверг меня допросу не менее обстоятельному и тщательному, чем в первый раз.

Я снова проявил себя достойно, еще раз отлично сыграв роль глупого деревенщины.

Остались ли у него какие-то подозрения?

Я склонен думать об обратном, потому что, задав мне множество вопросов, он объявил, что обязательно возьмет меня к себе на службу, и поэтому я должен быть готов на следующую ночь уехать в его резиденцию в Бретани.

Я сожалею, что не могу попрощаться с вами лично, но мой хозяин очень бдительно следит за мной, и мне невозможно выйти на улицу. Вы всегда относились к моему странному поведению с такой доброжелательностью, что я чувствую себя вправе попросить вас еще об одном одолжении.

Я не знаю, как долго я буду в отъезде. Возможно, что мне не суждено будет вернуться, поэтому хочу назначить вас исполнителем моей последней воли.

Завещаю вам все свои книги и документы. Если я умру, сожгите рукописи, не читая их. Особенно прошу, чтобы вы уничтожили стопку бумаг, которую я показывал вам в моей спальне слева. Она содержит историю моей несчастной жизни.

Еще раз… до свидания. Я буду часто писать вам, чтобы держать вас в курсе всего, что я делаю, и всего, что сумею обнаружить.

Пожалуйста, сообщайте обо всем, что привлечет ваше внимание. Жму вашу руку, Максимилиан Хеллер.

После прочтения письма, написанного твердым почерком, я некоторое время сидел в задумчивости. Мне было трудно понять особый замысел, которому следовал мой друг, чтобы обличить злодея.

Что он все еще надеялся открыть? Разве не было бы намного проще и безопаснее просто пойти в полицию и позволить им раскрыть тайну и распутать запутанный клубок этого преступления? Неужели нельзя прекратить эту рисковую затею? Череда маскировок и секреты на каждом шагу казались мне недоступными для понимания обычного человека.

Если Бреа-Керген когда-нибудь его поймает или у него возникнет малейшее подозрение, то Хеллер будет мертв. В отдаленной резиденции в Бретани, Максимилиан будет полностью во власти злодея, который не остановится перед еще одним преступлением, чтобы обезопасить себя и уйти от наказания.

Если Максимилиан Хеллер погибнет, то вместе с ним умрет и столь кропотливо собранная система доказательств. А Луи Герэн поднимется по ступеням эшафота.

В соответствии с желанием Максимилиана Хеллера, я отправился к нему на чердак, собрал огромную пачку его бумаг и рукописей и приказал принести их ко мне. Я отделил стопку, содержащую «Мемуары» моего друга, и положил ее в ящик письменного стола.

Глава VII. Загородный дом Кергена

До конца своего повествования, я предоставлю слово Максимилиану Хеллеру.

Почти каждый день он присылал мне дневник своей жизни и отчет о наблюдениях.

Я сохранил их и теперь публикую в хронологическом порядке без изменения содержания, чтобы дать точную картину описания характера этого странного философа.

Шартр, 17 января

Мы выехали вчера около восьми часов. Погода была ужасная. Гром грохотал с такой силой, что я не мог уснуть всю ночь. Месье Бреа-Керген нанял дилижанс и приказал мне сесть рядом с ним. Он не сводил с меня глаз ни на секунду. Вчера мне пришлось прибегнуть к хитрости, чтобы отправить написанное вам письмо. Этим утром мой хозяин, который, кажется, измучен от усталости, наконец-то уснул в таверне, а я пишу в спешке это письмо. Боюсь, он может проснуться в любой момент.

Не отвечайте мне до 25 числа месяца. Свои письма адресуйте почтмейстеру в Локаре (около Локневинена). Я всегда найду способ связаться с ним и забрать корреспонденцию от вас.

Прежде всего, я хотел бы знать, находится ли доктор Виксон все еще в Париже и есть ли какие-либо новости о столь же дерзких кражах, как те, жертвами которых стали де Бреаны и их гости.

Кстати, когда вы в следующий раз увидите свою симпатичную кузину, скажите ей, чтобы она не волновалась. Пять украденных серебряных столовых приборов, а также кольца, браслеты, часы и т.д. будут возвращены их законным владельцам до…

Письмо на этом резко обрывалось. Несомненно, месье Бреа-Керген проснулся именно в этот момент и Максимилиан так и не успел закончить свое послание.

Я нашел информацию, которую просил философ. Доктора Виксона больше не было в Париже, и новых сообщений о кражах и ночных нападениях не поступало.

Керген, 22 января

…Поместье Керген расположено на краю большого соснового леса, в двух километрах от поселка Локар.

Это древнее сооружение, готовое рухнуть в любой момент, с высокими стенами, почерневшими за века и пронизанное маленькими окнами, голубоватые стекла которых заключены в свинцовую оболочку.

В этой старинной резиденции есть что-то зловещее и фантастическое. Она больше похожа на могилу, возвышающуюся между темной листвы сосен. Тут царит гробовая тишина. Мы прибыли глубокой ночью по дороге, размокшей от снега.

Мой хозяин вышел первым и несколько раз постучал в железные ворота, щедро выругавшись. Это были единственные слова, которые я слышал от него за все время путешествия. Дверь нам открыл полусонный крестьянин, работавший садовником.

Этот слуга, похоже, был полным идиотом, понимающим только несколько слов по-французски и отличающийся послушанием примитивных созданий, понимающих только грубую силу. Мы прошли через большой сад и оказались в маленьком, плохо вымощенном дворе, по другую сторону которого были ступеньки, ведущие к парадному входу в унылую резиденцию.

В тот самый момент, когда месье Бреа-Керген ступил во двор, из самого темного угла послышалось глубокое рычание.

Мой хозяин быстро обернулся.

– Ах, Жако, ты проснулся, – сказал он с громким смехом, – хороший мальчик, ты узнал меня и хочешь поздороваться. Как поживаешь, мой старый друг?

Сказав это, он пошел в угол, откуда слышалось рычание дикого зверя. Несмотря на темноту, я смог различить большую железную клетку, отрезавшую угол двора, и за решеткой огромную коричневую массу, которая медленно двигалась.

Я услышал шум открывающейся железной двери и, сделав несколько шагов вперед, увидел, что мой хозяин входит в клетку и обнимает гигантского медведя.

Животное издало радостное рычание. Трогательная сцена длилась около минуты.

– Хм! – пробормотал бретонец после того, как расстался со своим диким другом. – Жако – хороший мальчик, но если бы кто-то другой вошел к нему, то он не медля разорвал бы его на части.

Это замечание было адресовано мне. Но, поскольку я не горел желанием когда-либо навещать Жако, угроза меня не испугала. Месье Бреа-Керген поднялся по ступенькам и отпустил садовника, который жил в небольшой лачуге рядом с садовыми воротами. Бретонец сам открыл замок большим ключом. Дверь распахнулась на скрипучих петлях и закрылась с глухим стуком, сотрясая старые стены.

Хозяин усадьбы снял с одной стены фонарь и зажег его. Мы оказались в длинном коридоре, в конце которого виднелась широкая каменная лестница.

– Следуйте за мной! – резким голосом приказал Бреа-Керген.

Мы поднялись на второй этаж. Мне показалось, что комнаты старинной усадьбы выглядели несколько странно. По обе стороны лестничной площадки тянулись два узких коридора, из которых через равные промежутки времени располагались двери. Этот дом был больше похож на монастырь с темными коридорами и кельями.

– Это ваша комната, дрова в углу, – сказал мой хозяин, распахивая одну из маленьких дверей и показывая мне сырую и плохо обставленную комнату.

Бреа-Керген направил свет от фонаря на мое лицо, и его маленькие серые глазки внимательно посмотрели на меня.

– Вы у меня на службе, – сказал он, подчеркивая каждое слово, – и должны быть готовы подчиняться мне в любое время дня и ночи. Ваша работа не будет очень обременяющей. Но я запрещаю выходить за ограду сада. Вы в моей безграничной власти, и если ослушаетесь, то я накажу вас своими собственными руками. С другой стороны, если вы проявите благоразумие, то будете вознаграждены так, как никто другой, поверьте мне.

Когда он произнес последние слова, его взгляд был еще более пронзительным, чем раньше. Затем он резко повернулся ко мне спиной и вышел.

Керген, в среду вечером

Помимо садовника, о котором я уже говорил и который, несомненно, умственно отсталый, у Бреа-Кергена есть еще только одна прислуга. Это престарелая экономка, которая не понимает ни слова по-французски.

Мой хозяин много ест, а пьет еще больше. Вино у него, кстати, отменное.

После полуденного обеда он заперся в своих комнатах на первом этаже. Тем временем я прогулялся по саду, который очень хорошо спланирован и засажен шпалерными^[22] деревьями и кустарниками.

Пересекая небольшой дворик, я увидел, как Жако лежит, растянувшись по всей длине клетки, греясь в бледном январском солнце. Это великолепный медведь и, кажется, ему присущи свирепые животные инстинкты. Он держал четверть мясной туши между своими огромными лапами и поглощал ее с таким удовольствием, что это давало повод для размышлений. Увидев, что я иду мимо, он поднял свою огромную голову и издал глубокое рычание.

Я гулял по саду около часа, ломая голову над тем, как бы я мог организовать отправку писем, которые собираюсь писать каждый день. Прогулка на свежем воздухе пошла мне на пользу. Мой разум кипел от работы мысли, а пронзительно-холодный северный ветер освежал меня. Когда я вернусь в Париж, я буду чаще принимать холодный душ. Я воспользовался часовой прогулкой, чтобы внимательно осмотреть мрачную резиденцию.

На фасаде восемь окон. Я без труда узнал окно своей комнаты, потому что облегчил себе исследование, оставив его открытым. Оно было третьим справа. Из той небольшой информации, которую мне удалось получить от садовника, я пришел к выводу, что хозяйские апартаменты находятся ниже той комнаты, которую мне отвели. Перед домом растет красивая норвежская ель, которая вершиной почти достигает окна моей комнаты.