Текст книги "Всего один год (или: "Президент")."

Автор книги: Анри Бертьен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 47 страниц)

– Ну, чё стоишь-то? Замёрзнешь!– Иронично подбадривала меня Калиа. И я начал стегать. Сначала понемногу – страшно было. Потом – всё сильнее и сильнее. Калиа постанывала – надо думать, от удовольствия. Иногда переворачивалась, подставляя то бок, то спину.

– Не усердствуй…– Попросила она, когда я слишком разошёлся.– И не протягивай – чай, не плетью наказываешь раба, а в баньке паришься… Ровненько хлещи, чтоб листик где лёг, там и пристал…– поучала она. Знаете, в конце концов мне даже понравилось… "Надо будет построить и себе баню,– думал я,– чтоб было, куда с девками ходить… Только вот где девок набрать-то?."… Мои мысли были прерваны ввалившимся Джакусом:

– Аааа… Вот они где, голубки, прикорнули… А их тут ищут, ищут…– Ядовито заметил он.

– Что стряслось?– Как будто пробуждаясь, томно спросила Калиа.

– Шампанское… Тосты… Шумное общество…– Как бы извиняясь, развёл руками медвежонок.

– Сейчас…– Вздохнув, Калиа поднялась.– Только, раз пришёл – уж и водой окатил бы…– Джакус взял ведро и набрал воды из огромной бадьи, стоящей в углу.

– Так и станьте рядом, чтоб воду зря не переводить…– Подмигнул он мне. Я хотел было возразить, что, дескать, меня уже окатывали – не так уж много удовольствия снова принять холодный душ… Но Калиа, опередив меня, прижалась, и, деланно томным голоском произнеся "Я готова…" – дико взвизгнула, когда вода полилась по нам рекой.

– Бррр…– Передёрнула плечами она, прижимаясь ко мне спиной. Джакус, не долго думая, набрал ещё ведро и, подкравшись к нам сзади, окатил снова – просто вылив воду нам на головы.

– Ты, разбойник!– Набросилась на него Калиа.– Отдай ведро!– И они сцепились за ведро, якобы пытаясь отобрать его друг у друга. Думаю, что, если бы они действительно хотели отобрать его – то наверняка разломали бы: столько дикой энергии демонстрировали оба. Наконец Калиа, тяжело дыша, сдалась:

– Ладно, разбойник… Забирай… Вот так все и издеваются над бедной слабой женщиной…– Добавила она, картинно всхлипнув. Джакус, снова набрав воды, протянул ведро ей:

– На. Плесни – и мы квиты.

– Два раза!– Сразу охотно ответила она, принимая ведро.

– Что делать…– Джакус, разведя руками, согласился. Под первое ведро он подставился с видимым удовольствием. Когда же подал ей второе – сжался, как будто холод пробрал его до костей, и начал демонстративно стучать зубами. Артист… Калиа, не долго думая, обернулась – и окатила водой меня. От неожиданности я едва перевёл дух.

– Коварству женщин – нет предела…– Развёл руками Джакус.– Коварство женщин – суть мудрость жизни!– Назидательно добавил он, подталкивая нас к выходу.– И вообще: коварству женщин – поём мы песню…– Высокопарно заключил он, подняв палец к небу, когда закрывал за нами дверь парилки.

– Сколько вас можно ждать?– Развёл руками, имитируя негодование, Борен, когда мы появились в бильярдной.– Тут уже давно усё налито…– Пояснил он, сделав ударение на последнем слоге.– И стынет…

– Да вот – разнимал…– Оправдывался Джакус.– Дрались на вениках…– Виновато добавил он. Присутствующие грохнули. Даже тихая, скромная Ирен – и та стояла, мило улыбаясь. Лидочка, прыснув, тут же спохватилась, и, с трудом подавливая смех, улыбалась как-то исподлобья – будто поглядывая, не обидит ли этим меня.

– Хорошо сказал…– Утирая слезу, одобрил Борен.– И, главное – свежо…

– Старался…– Развёл руками Джакус.– Меня в детстве учили: всегда говорить только правду…– Будто оправдываясь, тихо добавил он, чем вызвал новый взрыв хохота.

– Ладно, будет вам, словоблуды…– Смеясь, подвела черту Калиа и, взяв бокал, поинтересовалась:

– За что пьём-то?

– За всё хорошее…– Нерешительно предложил Борен.– И чтоб оно не кончалось…

– А я бы выпил за женщин.– Задумчиво произнёс Джакус.– Одна из них сломала мне нос, другая – восстановила… А потом, в течении вот уже почти целой ночи, я обнимался по очереди с обеими… В промежутках – обнимая иных, не менее привлекательных… Благодать…– Мечтательно заключил он, разглядывая бокал на свет.

– Одно другому не противоречит,– Подытожил, пытаясь пересилить общий смех, Борен.– Итак – за хорошеньких женщин!– Уместно заключил он, предварительно обведя глазами собравшихся – будто бы убеждаясь, что плохоньких здесь не было.

– Прозит!– Взметнул свой бокал Джакус.

– Прозит!– Вторя ему, тем же жестом ответил Карой.

– Прозит!– Встав, подняли бокалы и остальные.

– За женщин джентльмены пьют стоя…– Виновато кряхтя, будто бы с трудом поднимаясь, встал рядом Джакус. Встал и я. Пили долго, маленькими глоточками – будто бы растягивая удовольствие. Сговорились, что ли?

– Мальчики, это – что, сегодня последний тост за женщин?– Ядовито спросила Ами. Большинство, прыснув прямо в бокалы, быстро допили. Только Борен с Джакусом, стоя друг против друга, невозмутимо дотянули до конца.

– Главное в отношениях с женщинами – степенность и умеренность…– Назидательно подняв палец к небу, степенным баском произнёс, ставя пустой бокал на стол, Джакус.

– Именно! Понимает товарищ…– Поддержал его Борен.– Ну, что – пора и торт познать?– Садясь, предложил он. Возражений не было. Ножа – тоже. Борен, нажав на кнопку, длинно позвонил. Девчушка прибежала не очень сразу, но запыхавшаяся и покрасневшая. В одной комбинашке.

– Что?– Едва ли не одними глазами виновато спросила она.

– Нож…– Тщательно двигая губами, как бы для лучшего восприятия, ответил Борен.– И – в следующий раз одеваться не обязательно…– Добавил он тихо, окончательно вогнав девчушку в краску.– Вот уж не знаешь, где и кому помешаешь…– Озадаченно развёл руками он, когда хозяйка умчалась за ножом.– Так… Пить – вдоволь, есть – есть что… Посуда – в наличии…– Окинул он стол, когда она вернулась.– Больше будем не беспокоить…– Склонив голову набок, тоном соучастника сообщил ей он. Девчушка, застенчиво улыбаясь, покинула помещение.

– Кто будет нарезальщиком?– Борен обвёл присутствующих взглядом, полным мольбы о помощи.– А то у меня вечно все куски разные получаются… И, что самое обидное – самый большой – себе… А потом – одышка…

– Бедненький…– Посочувствовала ему Инга.– Ну – давай, я. Будем надеяться, что получится…

– Почти скальпель…– Невинно заметил Джакус, поглядывая на длинный, дюймов на тридцать, нож.

– Надо было тебе позавчера принести с собой такой инструмент.– Разглядывая кинжал, ядовито заметила хирургиня.

– Ззз…зачем?– Сделав испуганное лицо, поинтересовался Джакус.

– Язык…– Инга сделала паузу, рассматривая, с какой бы стороны приступить к торту,-…подрезать…– Закончила фразу она, уже больше думая о процедуре разрезания. Джакус, не найдя, что ответить, демонстративно прикусил кончик языка. Было весело. Люди улыбались. Всё было, будто бы, совсем хорошо… Одна только мысль мучила меня: кто за всё это заплатит? На столе было снеди – примерно на две среднемесячных среднеункарских зарплаты. Сама баня тоже не оставляла особых иллюзий в отношении того, во что обходится её строительство и содержание. Нет, ну Скрент мне платил прилично и я бы вполне мог такое себе позволить. Раз-другой в году. Но здесь… Было как-то неуютно от этого праздника в полуразрушенной стране. Пира во время чумы…

– Не вешай на себя проблемы всего мира, летописец…– Шепнул мне, незаметно подойдя сзади, Борен.– Не ровен час – не сдюжишь… Живи своей жизнью. Как все. Мазохизм – это ещё не добродетель…

* * *

Так всё и текло понемногу своим чередом. Шампанское, закуски, биллиард… Вы когда-нибудь наблюдали за играющими в биллиард голыми женщинами? Я наблюдал. И мне понравилось. Им, по-моему, тоже. Теперь я уже вёл себя, почти как завсегдатай: что бы ни вытворяли женщины, у меня это вызывало лишь довольную – их шалостями – улыбку, или – просто живой интерес. Интересная деформация сексуальности… Или, может, когда слишком много голых женщин – это уже не сексуальность? Это – обыденность? Как на пляже?…

Странно, но… я заметил, что люди, кажущиеся мне нормальными, обычно везде, и – легко и просто говорят о том, что их действительно, на самом деле, волнует. При этом – не заботясь особо о том, насколько это уместно или приемлемо в том или ином обществе или в том или ином месте. Им достаточно просто наличия собеседника, желающего поддержать тему… Так было и здесь. Может, так и надо?

Говорили в ту ночь о многом – всего не упомнишь. Место и состав располагали, в общем-то, говорить и о женщинах. Думаете, хоть слово о них было сказано? Ничуть не бывало. Ну, кроме тостов и шуток, конечно… Где, юродствуя, каждый изгалялся, как умел… Но серьёзно говорить о женщинах никто не пробовал… Может, потому, что о них просто вредно говорить серьёзно?

Шампанское постепенно кончалось. Народ понемногу теплел. Грани стирались, беседа текла живее. Малышня совершенно не собиралась покидать бассейн, и кто-либо из взрослых периодически выгонял их всех оттуда, загоняя в парилку. Если уж кому и суждено было испытать на себе максимальное количество "контрастных ванн", так это были именно малыши: прогревшись в очередной раз, они втихомолку, тайком, почти ползком пробирались к бассейну, чтобы в очередной раз плюхнуться в воду. Спустя четверть часа, в очередной раз заслышав дрожь в голосах расшумевшихся не в меру и перекрикивающихся в бассейне малышей, снова вставал кто-либо из взрослых, и, вздохнув, отправлялся выполнять полицейские функции. Малышня, цокотя зубами и дрожа посиневшими губами, нехотя подчинялась.

Раз решился выполнить такую функцию и я. Всё прошло нормально, за исключением того, что… Ирен, тихо подойдя сзади, спросила:

– Ты… любишь детей?

– Не знаю…– Озадаченно ответил я.– Нет, я и вправду не знаю…– Добавил я, оборачиваясь.

– Любишь…– Улыбаясь, констатировала Ирен.– Просто, может, не хочешь… даже сам себе в этом признаться… Ты бы не сделал сейчас того, что сделал… или сделал бы это совсем не так… если бы они были тебе… ну, хотя бы… безразличны…– Мягко, почти ласково улыбнувшись, тихо удалилась она.

От нечего делать я начал слоняться по бане, обследуя периферийные помещения. Комнат было много. Слева от мокрой парилки я обнаружил… Чудесный будуар. Место, как нельзя лучше приспособленное для чувственных удовольствий… На широкой мягкой постели кувыркалась… и подпрыгивала, как на батуте, детвора, явно не задумывающаяся об истинном назначении этого места.

Дальше следовала массажная – длинный мягкий стол, накрытый простынёй, на котором Джакус усиленно мял Лидочку… Ни слова не говоря, я вышел. Дальше следовала комната для загорания – кварцевые лампы под потолком, лежаки внизу и добрая дюжина чёрных очков выдавали её назначение… Затем я почему-то вернулся в "мокрую" парилку – захотелось опробовать и её? Может быть… Там я оказался не один. Инга что-то обсуждала с Бореном и хлеставшими его ошпаренными, которые, казалось, дорвавшись, наконец, до него, пытались отвести душу. Следом за мной появились Джакус с Лидочкой – домял, видимо… За ними выстроились в очередь Карой с Ами.

– Живей, живей… не выхолаживайте…– Поторопил процессию один из хлеставших.

Магнат, покрякивая от удовольствия, мирно беседовал на тему принципов оплаты медицинских услуг, вспоминая добрые старые времена, когда Соны принудительно отбирали часть дохода предприятий, направляя её на медицину, которая для всего населения была, таким образом, "бесплатной".

– Эти умники не учли всего лишь несколько деталей, которые завалили их идеи о бесплатном образовании и бесплатной медицине…– когда я вошёл, переворачиваясь, толковал он.– Первый их мощный прокол был в том, что они никак не учли материальной заинтересованности врача или педагога в том, чтобы работать лучше… А второй состоял в том, что они начисто игнорировали рыночные механизмы воздействия на качество, лишив человека права выбирать врача или педагога. Если бы эти кретины сумели платить врачу… ну, хотя бы по количеству обслуживаемых им больных при добровольном выборе больным врача – это было бы уже заметно лучше… А так – сегодня врач превратился в мздоимца, вынужденного принимать наличные деньги. Это не воспитывает… Это – искушает… Тут надо понять, в чём наша задача: иметь возможность пользоваться услугами нормальных врачей – или же искушать их алчью, ставя в такие условия, когда больше имеет не тот, кто действительно заботится о здоровье пациентов, а тот, кто "лучше" умеет себя с ними вести…

– Во всём мире… испокон веков… Врачи берут наличные деньги… И этим живут…– Почему-то пожал плечами я.– И – берут, чаще всего, за визит, а не за результат…

– Что и плохо!– Уверенно сказал Борен.

Инга недоумённо поглядела на меня и твёрдо произнесла:

– Это есть просто безобразие. То есть – в принципе, по большому счёту, мне лично нет особой разницы, как работать. Меня проблемы алчи или иные комплексы не шибко гнетут – я вполне могу брать наличные, сколько дадут – и быть этим довольной. Хотя – не могу сказать, что мне это приятно. Да и – чего скрывать – нередко приходится сортировать очередь по деньгам – а это неприятно вдвойне. С моральной точки зрения, по крайней мере… Неприятны бывают и случаи, когда дело делать надо, и срочно, а у клиента денег нет. То есть – просто совсем нет. Для неотложки это – большая проблема.

– А для Вас?– Поинтересовался я.

– Ну, у меня это бывает редко: на косметолога люди обычно деньги находят. Если нуждаются в нём.– Ухмыльнулась Инга.

– А Джакус?

– Ну, у Джакуса ничего по моей, собственно, специализации и не было – ну, свернули ему нос на бок – с кем не бывает…– Невинно передёрнула плечиками хирургиня, подмигнув порозовевшей от смущения Лидочке.– Пришлось подправить. На всё, про всё – часа два времени. Включая рентгенографию. Одна скоба у него стоит, да и то – на всякий случай; а кожных-то повреждений вообще не было… Вот у Кароя было поинтереснее…– Она вопросительно взглянула на него, как бы испрашивая разрешения на болтливость. Смуглянка сидел совершенно индифферентно, будто его это и не касалось.– Там была местами начисто снесена кожа и повреждены кости черепа.– Продолжила поощряемая его нейтральной реакцией Инга.– Про нос я вообще молчу – то, что там было, трудно было назвать носом…– Инга хмыкнула, издали невольно любуясь результатом своего труда.– Это была уже моя работа… Только к утру и закончила. Ребята меня тогда обозвали "художником-реставратором". Долго спрашивали, где меня учили выпиливать резные украшения лобзиком… Скалозубы… Вот этому мальчику я бы в жизни не разрешила на третий день маску снять.– Жёстко ухмыльнулась она.– А у медвежонка – так, мелкая бытовая травма…– Инга пожала плечами, как бы подчёркивая незначительность Джакусовой беды.

– Но платить-то за это всё, тем не менее, надо?

– Редакция заплатила.– Подал голос Карой.– По доброте душевной. Как за производственную травму при встрече иностранных гостей.– Добавил он с совершенно удручённым видом. Все рассмеялись: история Джакусового носа явно распространялась быстрее его самого и наверняка была всем известна ещё до его появления здесь.

– И это – норма?– Хмыкнул Борен.

– Да бред это…– Вздохнула Инга.– За послесоновский период медицину у нас снова превратили в большой базар… Обследовав больного, врач должен думать не о том, как его лечить, а о том, сколько это будет стоить… И как эти деньги с больного получить… И где и как их можно взять, если у больного таких денег нет… Только, уж извините – это уже не врач. Врач должен лечить. А это – коммерсант, зарабатывающий на нездоровье пациентов. Казалось бы – бредятина, но ему действительно просто-напросто выгодно,– Инга почти по слогам произнесла последнее слово,– понимаете – ему выгодно, чтобы его пациенты никогда не выздоравливали. Ему не выгодно здоровье нации – тогда он останется без работы. Помните старый, ещё досоновский анекдот? О том, как сын, едва выучившись, пришёл домой и хвастается отцу:

– Папа, я вылечил того старика-ювелира, которого ты не мог вылечить целых двадцать пять лет!

– А ведь этот старик оплатил не только твоё обучение, сынок…– С укоризненным вздохом отвечает старый врач.

…Смех присутствующих означал, что анекдот был для многих в новинку. Инга грустно оглядела смеющихся и резюмировала:

– Над чем смеётесь, господа? Над своей жизнью и смертью смеётесь… Это было бы действительно смешно, когда бы не было так грустно… Соны сделали много ошибок – прежде всего, они ошибочно считали толпу восторженными бессребрениками… Или – хотели её таковой сделать, истребив всех остальных… Но Соны умели мечтать… И понимали, без чего средневековую развалину не поднимешь из грязи… И они сделали бесплатное образование и бесплатную медицинскую помощь. Это был невиданный шаг вперёд по сравнению со всем миром. Если бы не их имперские замашки на мировое господство – страна бы жила и процветала… Но им мало было страны – им был нужен весь мир.

– Жадность фраера сгубила…– Безнадёжно махнул рукой Борен.

– Примерно…– Улыбнулась Инга.

– А теперь бесплатная медицина уже безвозвратно канула в лету?– В голосе Джакуса слышалась такая личная заинтересованность, что все невольно заулыбались.

– В общем – да.– С сожалением констатировала хирургиня.– Того, что сейчас выделяют, едва хватает на некоторые обследования и на содержание части штата. Даже самая несложная операция требует дополнительных оплат. А про закупки оборудования я лучше вообще помолчу…– Борен загадочно улыбнулся.– Вон, улыбается, благодетель…– Мрачно ухмыльнулась Инга.– Кабы не он – работала бы я в коптёрке при свете свечки…

– Ну, не утрируй…– Поморщился Борен.– Твою операционную забрали в кернский госпиталь "на ура".

– Ага… Аппендиксы вырезать. Да задницы штопать стежками в два пальца шириной – больше при том свете ни на что не решишься…– Буркнула Инга.

– Да, свет там был действительно не очень…– Кивнул Борен.

– Слабый?– Зачем-то спросил я.

– Не мягкий.– Ответил Борен.– У этих ребят проблема ещё и в том, что свет должен быть ярким, но мягким – чтобы не слепил. Просто открытые лампы так режут глаза, что вскоре после начала операции они слезятся. А когда хирург ни хрена не видит, я лично на стол не хочу…– Хохотнул он.– Так что – сам понимаешь…– Закончил он под скрип двери – вошла Калиа.

– Я при том свете зрение посадила.– Ухмыльнулась Инга.– К тридцати годам – минус 2 на оба глаза. Нравится?

– А сейчас как?

– До полутора натягиваю, но больше не обещают.– Хирургиня явно была недовольна, что спровоцировала переход темы разговора на собственную персону.

– А свет как?– Помог ей вернуть тему Борен.

– Да грех жаловаться…

– Там светильник какой-то левый…– Загадочно сказал Борен.– Я таких раньше и не видел, да и принципа так и не понял. Прямо на него можешь смотреть – так вроде и не слепит. Освещает вроде не сильно – но всё прекрасно видно. Хоть и синевой отдаёт немного, но это уже как-то можно снести, я думаю…

– И перемещается легко и совершенно произвольно,– добавила Инга.– Когда приходится губки штопать – без этого толком ничего не сделаешь: или светильник произвольно вертеть надо, или больного…– При последних словах народ заулыбался, живо представляя себе, как маленькая Инга вертела бы медведя Джакуса.

– Собственно, Кароя я штопала уже на этом оборудовании. Иначе – меток на физиономии ему бы не избежать… Был бы,– она усмехнулась,– "смуглянка в сеточку"…

– Такой красивый был?– Не удержался я.

– Любимец женщин…– Ухмыльнулась Инга.– Мама б узнавала только по голосу, да ещё, быть может, "шестым чувством"…

– И часто такие бывают?– Улыбнулся Борен.

– Встречаются…– Вздохнула Инга.– Особенно после автомобильных аварий красавцы бывают: от подбородка до макушки – одно сплошное "реставрационное поле"…

– Когда-нибудь и этот деятель к тебе попадёт,– язвительно пообещала Калиа.– Если не свершится чудо и он не научится ездить медленнее ста миль в час…

– Ну, почему – я умею…– Начал оправдываться Борен.

– В непосредственной близости от постов дорожной полиции,– парировала Калиа.

– Но ведь умею же?– Настаивал муж.

– Мне от этого не легче…

– От чего?

– От того, что ты кувыркнёшься вдали от постов…– Вздохнула Калиа. А нам почему-то стало смешно: с одной стороны, не верилось, что с таким "бронетранспортёром", как Борен, может что-то произойти, с другой – Калиа, казалось, больше пыталась веселить публику, подкалывая мужа, чем высказывала ему реальные претензии…

– Маячок поставь…– Посоветовала Инга.– Я за тобой лично приеду.

– А что за маячок?– Оживился Борен.

– Маленький такой, со спичечный коробок.– Улыбнулась Инга.– Недавно ещё один благодетель подарил – к нам он попал только на вторые сутки. Ну, я его подутюжила…– Присутствующие понимающе заулыбались.– Так он через недельку приволок какую-то станцию и сотню маячков. Сейчас уже смонтировали, работает…

– Уговорила. Давай.– Протянул руку Борен.

– Бери.– Тем же тоном ответила Инга – и, взобравшись на стол, свила руки над головой. Народ откровенно зааплодировал – это было действительно красиво. Борен слегка покраснел – может, от мысли о том, где именно Инга могла бы сейчас хранить требуемый им маячок.

– Ну, мне долго так стоять?– Выжидающе спросила она. Борен встал и сделал вид, что хочет сгрести её в охапку – Инга увернулась и спрыгнула на пол:

– Ладно, мишка… Тебе палец в рот не клади – откусишь…

– А что делать, что делать?– Виновато развёл руками Борен.– Зима на дворе – холодно, голодно…

– Ну, в твоей-то берлоге – грех жаловаться…– Хмыкнула хирургиня.

– Виноват…– Развёл руками магнат. И как-то сник, едва не скис даже. И стало неловко – как будто действительно виноват человек, что может в это время в этой стране позволить себе иметь нормальный, вместительный дом, в который приведёт на рождество кучу друзей и знакомых; как будто действительно виновен он в том, что в состоянии оплатить и поход их всех в эту баню, и этот стол, вызывающий весьма двойственные чувства у многих из присутствующих… большинство их которых, пожалуй, такой уровень расходов на рождественскую встречу раз-другой в жизни и потянули бы – если бы, скажем, были вынуждены это сделать… Но многие яства большинство из них даже в таком случае явно не стали бы брать – ну, не готовы простые смертные за это платить… И потому большинство гостей чувствовали себя не совсем в своей тарелке, в уме прикидывая, на что они с гораздо большим удовольствием потратили бы подобные деньги, если бы они у них были…

– Барин он. Барин.– С сожалением скажет мне Лидочка, когда мы вернёмся в гостиницу.– А жаль. С ним можно общаться. И даже интересно…– А сейчас все сидели, потупив глаза, и каждый не смел сказать барину, чтоб не брал дурного в голову – ведь собравшиеся здесь уважают его не за уровень трат на стол, а за его дела. И чтоб не шиковал он шампанским, оплаченным здесь втридорога – большинство предпочло бы или привезти его с собой, или отказаться от него вообще… И что каждый все затраты на эту вечеринку невольно переводил в другие единицы измерения: кто – в скальпеля и иглы, кто – в кисти и краски, а кто и пересчитывал долю цены миниатюрного диктофона, который не решался купить уже несколько лет… У каждого были свои проблемы – те или иные, но неизменно связанные с финансами. И каждому было в той или иной степени откровенно жаль денег, выброшенных на ветер.

– Ты знаешь,– скажет мне много позже Борен,– я тогда как-то почувствовал вашу напряжёнку – но… Ты пойми: я ведь не шиковал. Я просто действовал в рамках удобного…

– Для кого?

– Для себя…– Магнат вздохнул.– Понимаешь… Когда ворочаешь такими вещами… волей-неволей просто вынужден чаще и… немного по-иному отдыхать… Не так, как все спокойные, нормальные люди… Снимать напряжение… Снять его можно алкоголем… Многие – спиваются… Это – не метод. Самый невинный из известных мне способов – банька… Может, не самый действенный… Небольшой пир несколько повышает действенность. Понимаешь… Мне это просто необходимо – устроить какую-нибудь пирушку с… теми, кого, может, хотел бы назвать друзьями… И – что делать, если они не могут такое оплатить? Дать им денег? Они не возьмут. Более того – скорее всего, их в таком случае и потеряешь… Так что – это пока единственное, что я могу себе позволить… чтобы как-то соединить какой-нибудь отдых, разрядку – с общением с теми, кто мне нравится…– вздохнул он.– Так что – всё не так просто, Анри…

…Но это будет потом. А сейчас я пребывал на этом, слегка, может быть, вымученном празднике, где большинство чувствовало себя несколько неловко в роли коль не просителя, то, по крайней мере, получателя милостыни. И каждый, как мог, старался гнать от себя эти мысли – но они не слишком охотно спешили уходить, ибо человек понимал, что здесь он – гость, скорее всего, просто случайный, ибо никак не может отплатить хозяину тем же. То есть – теоретически может, но… Выбросить неделю-другую труда на ветер – это вроде неестественно как-то… Принять от другого такой подарок – вроде бы и неудобно… Будь это всё организовано не с таким шиком и, возможно – вскладчину – может, всем было бы гораздо легче.

Должен, правда, сказать, что это была единственная причина, способная как-то огорчить присутствующих. В остальном всё было очень даже неплохо. К утру все были уставшие, но, в целом, почти довольные. Одеваясь, женщины одевали платья просто на голое тело, не утруждая себя мелкими и незначительными деталями туалета. Лидочка выглядела в своём длинном серебристом полупрозрачном просто здорово… Утро было тёплым и безветренным, и одеваться толком никто не стал – так и шли по снегу, босиком, в вечерних платьях, дамы, едва набросив на плечи шубки, да их кавалеры, держа в руках всё то, что дамы не сочли необходимым надеть или взять с собой… Жаль, не было зрителей…

* * *

…Когда мы подошли, на крыльце дома Борена уже паровало корыто с горячей водой. Народ, мигом сообразив, в чём тут дело, весьма охотно совершал омовение ног, вытирая их о разостланную тут же огромную простыню, после чего входил в дом. В зал проходили босиком. Босиком же потом и танцевали.

– Знаешь,– довольно ухмыльнулся хозяин,– мне женщины такими больше нравятся…

– Какими?

– Да вот – такими, например…– Борен кивнул на Лидочку.– Полуголыми, в призрачных одеждах, и… босыми. Куда приятней для глаз, чем в тесных туфлях да затянутые в корсеты… Да и им, я думаю, так и легче, и удобнее…– Скривился в ухмылке он.– Хоть они и не любят в этом признаваться. Почему-то…

…Нос Джакуса был в весьма плачевном состоянии. Он, похоже, нестерпимо болел и помалу начинал пухнуть. Видимо, банька – всё же не лучшее место для подобных болячек.

– Знала бы – не пустила бы в баню…– Вздохнула Инга, рассматривая нос. Припудривать не решалась – прикидывая, то ли одеть ему маску да оставить его здесь, то ли вообще отправить его домой.

– Можно, я…– Нерешительно спросила вдруг Лидочка.

– Что?– Не поняла Инга.

– Попробую…

– Что именно попробую?– Встряхнув головой, Инга ничего не понимающим взглядом уставилась на мою подругу.

– Помочь ему маленько…

– Не поняла…– Инга вообще уставилась на неё, как на нечто впервые увиденное и совершенно непонятное. Лидочка, вздохнув, молча подошла к Джакусу и, подняв руки к его лицу, начала… Я не понял, что именно она начала. Она… то как-то водила ладонями над лицом, то, почти касаясь его кончиками пальцев, будто бы исследовала поверхность наощупь… Инга, похоже, что-то быстро сообразив, с интересом за ней наблюдала. Вскоре по её лицу уже можно было заключить, что она, прекрасно понимая, что происходит, просто на ходу анализировала возможности Лидочки. Наконец настороженность Джакуса исчезла, как и напряжение боли – с его лица.

– Чёрт… Вот ведь колдунья…– Удивлённо пробормотал он.

– Да не колдунья я…– Скромно сказала Лидочка.– Вот бабка у меня была – та настоящая колдунья… А это – просто бесконтактный массаж, его кто угодно может делать…

– И я?– Недоверчиво спросил пациент.

– Может, и ты,– хмыкнула Инга,– если сумеешь свои грабли перемещать на расстоянии полумиллиметра от лица пациента без угрозы для его жизни…– с ироничным вздохом закончила она, вызвав соответствующую реакцию окружающих.

– Давно умеешь?– Тихо спросила она Лидочку.

– С детства вроде…– Неуверенно ответила та.

– Пойдёшь со мной работать?– Лидочка зарделась:

– Да я ж не местная…

– Ну и что?– С удивлением спросила Инга.– Жильё и всё прочее – это наши проблемы. Тебя это не должно волновать.

– Боюсь, что не получится…– Со вздохом вмешался я.– Во-первых, Скрент её просто так не отпустит. Во вторых – треть своего срока здесь я уже отмотал… И к осени надеюсь вернуться обратно… А без этого существа мне там,– я кивнул куда-то вдаль,– делать вроде бы как и нечего…

– Да?– Инга оглядела нас обоих.– Жаль. А я бы не возражала, если б вы оба отсюда никуда не собирались…

– Здесь мне никто не заплатит столько, сколько я имею там.– Пожал плечами я.– А человек есть такая зараза, что редко ради чего идёт на снижение дохода…

– Понимаю…– Кивнула хирургиня.– Но – всё равно жаль.– Развела руками она.

– Мне бесплатную медицину жаль больше…– Картинно вздохнул Джакус.

– Всё волнуешься?– Улыбнулась Инга, проведя рукой по его щеке.– Остынь: за тебя уже заплатили…

– А ведь могли и не заплатить…

– Если ты намерен страдать по поводу всех неприятностей, которые могли бы с тобой случиться, но не случились – так лучше сразу лечь в гроб и закрыть крышку.– Ядовито подсказал Борен.

– Ну, почему – это тоже своего рода удовольствие…– Лукаво взглянув на Джакуса, возразила спустившаяся сверху, только что уложившая детей, Калиа. Все заулыбались, а Джакус только развёл руками: что делать, мол – коль я сегодня клоун…

– Ну, как?– Инга вопросительно взглянула на хозяйку.

– Спят, как заморенные.– Улыбнулась та.

– Ну, ещё бы – целую ночь кувыркаться, места не нагревая…– Зевнул Борен.– Может, пора бы и нам поспать?

– А что – детское время уже кончилось?– Съязвила Инга.

– Да кто его знает…– Снова зевнул хозяин.– Может, и не кончилось… Да только спать-то всё равно хочется…

– Ну, я пойду, постелю…– Удалилась Калиа. Народ меж тем уже не особо горел танцевать – даже босые, ноги уже слегка гудели, и, опускаясь на мягкий ковёр, наводили на вполне определённые мысли.

– Интересно, а чем бы кончилась история с Джакусовым носом, если бы денег не нашлось?– Как бы сам себе, в воздух, спросил я.

– Собрали бы…– Буркнул Карой.

– Ой, ребята… Кабы вы знали, как мне уже всё это надоело…– Тяжко вздохнула Инга.

– Что именно?– Её благоверный, подойдя к креслу сзади, обнял свою подругу за плечи.

– Да "бизнес" в медицине…– С некоторой даже тоской в голосе ответила та.

– А что делать?– Я попытался спросить нейтрально, философски, как бы пытаясь успокоить, забить эту тоску.

– Да голову надо кое-кому на плечах заменить…– С неожиданной злостью заявила хирургиня.– Все молчали.– Мы как-то придумали целую систему, как платить за медицинское обслуживание…– Вдруг, отстранённо глядя в пространство, начала рассказывать она, как бы говоря о давно наболевшем…– Суть там была в том, что, во-первых, каждый человек вправе выбрать себе врача… Педиатра – ребёнку, терапевта – себе… Этот врач, получая определённый процент с дохода пациента "за обслуживание", был бы заинтересован в том, чтоб тот не болел – тогда его не надо лечить. Для этого он просвещал бы своего пациента, как следует себя вести в этой жизни и что делать, чтобы быть здоровым… А если пациент болеет – врач лечит его за свой счёт. Если лечит плохо – пациент ищет иного врача… Ну, а "узких специалистов" они уже подбирают вдвоём. В принципе, такая система должна работать неплохо – ибо участники судят о том, что могут хоть как-то оценить. А сегодня – пациент ложится под нож даже без ведома своего терапевта…