Текст книги "Всего один год (или: "Президент")."

Автор книги: Анри Бертьен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 47 страниц)

– Но… мы ведь не вели тотальной слежки – для этого у нас не было ни сил, ни средств…– Осторожно попытался оправдаться озадаченный Исхар.– Да и задача такая никогда не ставилась…

– А в тотальной слежке и не было необходимости.– Пожал плечами Абар.– Людей, реально способных претендовать на власть, достаточно мало, чтобы Вы могли иметь о них полное представление без малейшего ущерба для остальных видов Вашей деятельности. Вы что – не в состоянии определить их круг?– Исхар, понурившись, молчал, как двоечник у доски. Позже Карой признался мне, что именно в этот момент ему стало страшно. По-настоящему страшно: он просто представил, куда должна была катиться страна, в которой такие посты заняты двоечниками – совершенно неспособными делать своё дело, но способными за возможно дольшее пребывание на своих местах становиться чьими угодно марионетками. Абар, пристально разглядывая съёжившуюся фигурку "силовика", озадачено скривил губы.

– Кстати,– медленно произнёс он,– а что вы можете сказать о членах… Хотя бы верховной палаты центрального совета представителей?

– То есть? В каком смысле?– Поднял удивлённые глаза Исхар.

– Да я всё в том же – кто чего хочет, чего добивается…

– Ну, это – хоть сейчас,– приободрился Исхар и начал бойко выдавать характеристики "народным избранникам". Абар какое-то время слушал его внимательно, затем спросил:

– Постойте… Вы что – строите свои выводы на публикациях в прессе?– Зал оживился, зашумел.

– Ну, почему же…– Замялся Исхар,– По текстам их выступлений… Мы их анализируем, изучаем…

– Кто это – "мы"?– Не то недовольно, не то – озадаченно поинтересовался Абар.

– У нас есть целый отдел по анализу их выступлений!– С оттенком не то гордости, не то – воспрянувшей надежды в голосе произнёс Исхар.

– И чем же он, этот отдел, занимается?– Абар уже не скрывал своего удивления.

– Анализом…– Не совсем уверенно произнёс Исхар, настороженно глядя на президента: тон Абара слегка озадачил его, и он, видимо, пытался сейчас лихорадочно сообразить, где же в этом разговоре он "сел не на того конька" и как ему теперь вести себя дальше. Абар нажал кнопку вызова – в дверях показалась секретарша – смуглая, тёмноволосая Инита с длинными ногами, приятным лицом и неожиданно умными глазами. В секунду окинув взглядом комнату и оценив обстановку, она согнала выражение нерешительности со своего лица и невинным голосом спросила:

– Чаю?– А за её спиной уже маячили два дюжих молодца из службы охраны – звонок тот, видимо, был особенным: я так понял, что именно так Абар "сплавлял" зарвавшихся "фигур".

– Проводите генерала в комнату отдыха…– с, как показалось мне, несколько ядовитой улыбкой ответил президент. Инита понимающе опустила глаза в землю.– Побеспокойтесь, чтобы он не скучал… Он мне может сегодня ещё понадобиться…– Охранники бесшумно испарились, освобождая проход. Исхар встал, вздохнул, всё ещё пытаясь сообразить, в чём именно он "дал маху" и явно не понимая этого; наконец – видимо, сообразив, что перечить сейчас и бесполезно, и глупо, покорно направился к выходу. Инита взглянула на Абара – дескать, не будет ли каких дополнительных распоряжений, но тот безучастно рассматривал высокую спинку кресла, в котором только что сидел Исхар.

– Когда устроите гостя – зайдите ко мне,– наконец произнёс он, когда Инита уже почти прикрыла за собой дверь. Та молча кивнула в ответ.

– Этот кретин может претендовать максимум на место обозревателя в дешёвой бульварной газетёнке.– Вздохнул Абар, едва за ушедшими закрылась дверь. Он отстегнул мобильник и какое-то время рассматривал его, как бы раздумывая, звонить прямо сейчас или отложить это дело "на попозже". Наконец он нажал пару кнопок и тут же пошёл вызов – видимо, номер был в "горячем списке".

– Алкой? Появись у меня.– Тихо произнёс он.– Сейчас?– Он обвёл взглядом собравшихся, и, видимо, решив, что скрывать происходящее особо не стоит, ответил: – Можно и сейчас.– И отключился.

– Есть те, кто не понял, что только что произошло?– Тихо спросил он. Все молчали. Кто-то – прекрасно понимая, что должность главы СГБ уже де-факто стала вакантной, кто-то – стесняясь признаться, что не до конца понял происходящее и надеясь выяснить всё это позже у своих более сообразительных друзей.

– Ну, что ж… Думаю, что кто-то из присутствующих при случае поможет досточтимому Исхару обрести новое место работы… Типа названного мной… В какой-нибудь провинциальной,– он сильно подчеркнул последнее слово,– газетке, сильно жаждущей поднять свой тираж. Думаю, должность обозревателя – максимум, на что он может претендовать.

– Думаете – потянет?– Усмехнулся Алозан.

– А чем он занимался раньше?– Удивлённо спросил Абар.– Опыт у него в этом деле есть, и – немалый…– Продолжал мрачно иронизировать он.– Вот пусть и поработает на престиж мелкого издания…– Слова его были прерваны появившейся Инитой:

– Клиент отдыхает, а к Вам – Алкой.– Одной фразой произнесла она.

– Быстрый…– Усмехнулся Абар.– Заходи!– Махнул он рукой разведчику, маячившему за девушкой. Та посторонилась, пропуская, но не отошла в сторону, а именно – посторонилась в проходе. Девушки делают так иногда – например, если проходящий, им, в принципе, нравится. Абар, отметив про себя это, удивлённо улыбнулся: при всей своей внешней сексуальности Инита ещё ни с кем и никак не проявляла здесь истинную – внутреннюю, и такой знак внимания не остался незамечен. Карой, потупив глазки, с усмешкой шепнул:

– Везёт же некоторым…

– Уже позавидовал…– С другой стороны шепнул Джакус.

– Заходи, дружище… Садись…– Президент указал Алкою на опустевшее место Исхара. Тот, хорошо скрывая удивление, сел.

– Видишь ли… Мы тут только что,– Абар обвёл рукой собравшихся, как бы приглашая их в соучастники,– уволили Главаря СГБ…– Он слегка запнулся на слове "главаря" – то ли случайно, то ли – затем, чтобы выделить своё отношение к уволенному.– Поэтому у нас – вопрос: кто реально мог бы претендовать на это место? С точки зрения соблюдения, прежде всего, интересов страны, разумеется…

– Есть простая методика, которую всегда не любит начальство, но которую охотно применяют реально работающие сотрудники перед операцией, если им не мешают…– Усмехнулся он. Президент изобразил внимание.

– После постановки задачи и осознания её группой… Ей предоставляют право самой решить, кто поведёт группу. Как правило, это всегда лучший выход, ибо никто себе на голову приключений не ищет, и никто не способен адекватнее оценивать руководителя, чем эти ребята.

– Голосование?– Усмехнулся президент. Алкой кивнул:

– Да. Но при наличии у каждого права вето и при вступлении решения в силу только в случае – как минимум – двукратного перевеса голосов.

– А если… такого единодушия не будет?

– Тогда нужно дробить группу. При меньшем уровне поддержки командира массой – работы толком не будет: одна политика…

– Чем я, собственно, теперь и занимаюсь…– Мрачно усмехнулся президент.– И кому же мы это поручим?– Он выразительно смотрел на Алкоя.

– Это лучше делать самому.– Не поддаваясь на провокацию, ответил тот.– Если нет желания потом доискиваться, кто, где, как и что сфальсифицировал.

– А методика?

– Проста, как мир: в первом туре все просто называют, кого хотят, а во втором – голосуют. Голосование происходит после оглашения результатов первого тура, разумеется: это даёт возможность не распылять голоса, а, реально оценивая шансы претендентов, нормально делать выбор в пользу, хотя бы, "меньшего зла".

– Хм… Интересно…

– При тайном голосовании, разумеется. И – чтобы сохранность этой тайны была для всех очевидной.– Усмехнулся Алкой.

– Например?

– Например – собрать всех в зале, раздать списки результатов первого тура, затем собрать их с отметками проголосовавших. Есть и более сложные системы – где, например, каждый определяет очерёдность или предпочтительность для себя лично… не одного, а нескольких устраивающих его кандидатов. Но это – сложная система, требующая сложного подсчёта с определением веса или значимости каждой очерёдности. В нашем случае система должна быть как можно более простой – чтобы избежать кривотолков: уж слишком велик список голосующих, результат и так не всем очевиден, так что усугублять подозрительность нет смысла.

– Что ж… На этой неделе и займёмся…– Вздохнул президент.

* * *

И занялся. Всю неделю он мотался по городам, сопровождаемый Алкоем и его ребятами, официально именовавшимися сейчас «подразделение личной охраны президента». Все сотрудники СГБ были оповещены о том, что ему нужно – но никто не знал, когда президент явится в их город: Алкой настоял, чтобы маршрут был неизвестен никому и следующую точку путешествия они с Абаром всегда выбирали лично, удалившись с картой от окружающих. В иных местах он появлялся буквально на час-полтора, чтобы, собрав листки с предложениями, сразу же двигаться дальше. На следующем нашем «сборище» он был устал и подавлен, но всё же пришёл, и, взгромоздив на стол опечатанные банковские сумки, выдохнул:

– Выручайте, мужики… Сам я этого и за год не пересчитаю, А вы… как лица, надеюсь, незаинтересованные…– И он махнул рукой, будто просто расписываясь в безграничной усталости.

– Думаю, что будет лучше, если считать будут люди Бигура, а эти ребята постоят у них над душой…– Усмехнулся Алкой.

– Любишь ты простые варианты, претендующие на идеальность…– Усмехнулся Абар.

– Это далеко не идеально, но для требуемого уровня достоверности – более, чем достаточно.– С усмешкой возразил Алкой. Президент молча протянул ему мобильник, как бы демонстрируя своё нежелание что-то с кем-то обсуждать. Когда тот протянул руку, Абар набрал номер и, прислушавшись к начавшимся гудкам, отдал трубку "секьюрити".

* * *

Весь вечер мы считали. И всю ночь мы считали. Утром сформировали список. Первым оказался Алкой.

– Это естественно было ожидать,– невозмутимо пожал плечами он.– Все, естественно, наслышаны о происшедшем в Готонде и их решение вызвано именно этим слухом. Я полагаю, что лучше просто вычеркнуть в списке первую строчку – это будет если не более объективным, то, в сложившейся ситуации – наверняка более правильным.

– А мне кажется…– Абар задумчиво поглядел на него,– что этого мы делать пока не будем. По крайней мере – до оглашения результатов второго тура…

– Результат второго тура есть принятое решение…– Заметил разведчик.

– Не в данном случае.– Возразил президент.– Давайте назовём это голосование не выборами, а опросом. Просто я хочу опросить этих ребят, чтобы учесть их мнение при принятии решения – вот и всё.– Алкой только мрачно пожал плечами.– Давайте сейчас запишем это… А снизу добавим этот список… с результатами первого тура опроса…– Он сделал ударение на последнем слове.– Сию бумагу размножим и разошлём на места. потом мы дадим людям неделю на размышление…– Он усмехнулся,– а мне – на досыпание… После чего повторим процедуру. А там – посмотрим.

– Я могу предсказать результат.– Глядя на кончик носа президента, уверенно произнёс Алкой.– По второму туру пройду я – по причине, только что мною названной. Попытка впоследствии переиграть это решение вызовет бунт в среде СГБ: ребята устали от правления кретинов. За меня они уцепились только вследствие готондских событий – уверовав, что я – не кретин. Поэтому ситуация такова: либо я должен быть вычеркнут из списка прямо сейчас – например, на основании того, что уже занимаю пост, который некому перепоручить, либо – результаты второго тура должны иметь силу закона. Во всех иных случаях последствия… точнее – действия сотрудников СГБ как внутри структуры, так и вне её – предсказать невозможно. Одно можно сказать с уверенностью: стабильности в обществе они способствовать не будут. Не могут. По определению.

– Мда…– Президент заинтересованно разглядывал Алкоя – так, будто видел его впервые.– Значит, сделаем так… Второго тура не будет. У меня просто нет ни времени, ни сил, ни…– Он усмехнулся,– ни желания неделю колесить по стране ещё раз. Поэтому…– Он потянулся к звонку,– подготовь-ка указ о назначении этого молодого человека… главой СГБ…– с усмешкой сказал он появившейся в дверях Ините.– И – письмо по СГБ с предложением всем сотрудникам, имеющим возражения по поводу этого решения, слать свои возражения лично мне… По указанному в письме адресу.– Инита стояла, потупив взор. На лицо хлынула краска, выдав девушку с головой. Через секунду лицо стало бледным, как мел: видимо, она уже успела принять столь трудное для себя решение… Ну, конечно – кто теперь он? Главный Силовик Страны. А кто она? Простая секретарша. Хоть и у президента в приёмной… Если раньше их должности хоть и были разными, но оставались соизмеримы – и она даже сочла возможным провоцировать парня, притом – привселюдно, то теперь…

– Да, президент…– Из последних, видимо, сил стараясь оставаться хладнокровной, выдавила, сглотнув комок, она. Президент удивлённо посмотрел на неё: видимо, обычно весёлая и непринуждённая, девчушка выглядела так впервые.

– Не надо было этого делать…– Тихо буркнул в сторону стоявший рядом с ним Алкой.– Ох, не надо было…– Президент переводил заинтересованный взгляд с него на неё и обратно, пока до него не дошёл смысл происходящего.

– Ладно…– Он пристально посмотрел на Иниту.– Отложите пока этот указ.

– А письмо?– Быстро спросила она. Видно было, что такой поворот дела несколько улучшил её состояние, но вернуться к прежнему отношению к Алкою она ещё не могла и наверняка думала, что уже и не сможет.

– И письмо.– Кивнул президент. Круто повернувшись на каблуках, Инита быстро покинула комнату. На лице Абара застыло некоторое изумление – он её не отпускал и такое поведение было совершенно ей не свойственно… Посмотрев на Алкоя, он мрачно усмехнулся:

– Я что – ненароком росток растоптал?– Тот лишь отрешённо пожал плечами.

– Ну, что, мужики…– Вздохнул, разведя руками, глава государства,– кто понял, что произошло – нижайший поклон и просьба: устранить максимум возможных последствий…– Карой, быстро встав, метнулся за дверь.

– Мда… А ты сам-то как к ней относишься?– Тихо поинтересовался Абар у Алкоя.

– Присматриваюсь…– Пожал плечами, с досадой гладя в пол, тот.

– Сам сходить не хочешь?

– К чему? Кто я ей? Несостоявшийся любовник?– мрачно усмехнулся тот.

– А она тебе?

– Интересная девчушка.– Алкой вздохнул.– Жаль, что так получилось.

– Думаешь, это – всё?

– Думаю, что да.

– Насколько уверен?

– Слушай, давай договоримся…– На лице Алкоя ходили желваки.– Если мы будем работать вместе, то… короче – есть такое понятие, как предел допустимого…

– Понял.– Пожал плечами президент, не скрывавший, впрочем, досады.– Хочешь сейчас уйти?– Алкой кивнул. Кстати появившийся в дверях Карой, встретившись с ним взглядом, поманил пальцем. Алкой метнулся за дверь. В комнате стало тихо. Анас-Бар был раздосадован и явно искал повода излить раздражение.

– Видимо, сегодня ничего толком не получится…– Наконец выдавил он.– Давайте, наверно, по домам, ребята…– Народ, мрачно потупившись, начал расходиться. Джакус, воспользовавшись суматохой, пробрался к взбешённому монарху и, взяв его за плечи, неожиданно сказал:

– Ты, это, мужик… Не бузи… Всем хреново, что так вышло. Да кто мог знать? Они и сами ещё, поди, толком ничего не понимали – приглядывались просто… принюхивались… Сам виноват,– усмехнулся Джакус,– окружил себя чересчур умными людьми… чересчур "личностями"… А они ведь простыми не бывают… У каждого – свои шизы… Нет, чтоб просто "погулять" – им в любовь поиграть надо… Теперь – терпи: доля такая. Сам выбрал.

– Достало всё…– Мрачно взглянул ему в лицо Абар, не обратив внимание на простоту обращения к лицу, наделённому "абсолютной властью".– Что ни сделаешь – везде на что-то напорешься… Надоело…

– "Что бы вы ни сделали – впоследствии пожалеете об этом"…– Мрачно усмехнулся Джакус.

– Грей?– Такой же усмешкой ответил ему президент. Джакус кивнул.

– Что ж – будем ничего не делать…

– Хорошая мысль.

– Есть выход?

– Выспаться. Этак хорошенько поспать. Хлебнув на сон грядущий грамм 100… А потом подумать, как исправить ситуацию.

– Не могу. Кризис, понимаешь? Не могу быть самым умным, самым предусмотрительным… Не могу учитывать всё! Не хочу. Устал. Почему я должен понимать всех – и никто не хочет понимать меня?

– Хм… Интересно – а я сейчас зачем здесь стою?– Недоумённо, как бы про себя, буркнул Джакус.

– Да, действительно?– Развеселился вдруг президент.– Народ там делом занят, девушек успокаивает…

– Уймись, старина…– Джакус намеренно, похоже, плевал на фамильярность, будто бы поощряемый подобным же отношением к ней президента.– Ты ж знаешь, что неправ… Хотя и вряд ли тебе это можно поставить в вину… Но последствия разгребать надо – так же, как надо отвезти в больницу придурка, который вдруг метнулся к тебе под колёса. Так ведь?

– Так, так…– Вздохнул монарх.– И где вы только взялись все на мою голову – такие умные, а?

– Хотел бы побыть один?– Язвительно спросил журналист.

– Да, какое-то время. Но – недолго.– Уже, видимо, почти успокоившись, попытался пошутить Абар.– До следующего сборища.

– Понял, уходим.– Усмехнулся Джакус и, сгребя меня в охапку, выдвинул перед собой из помещения.

* * *

…Карой что-то шептал прильнувшей к его плечу Ините – похоже, уже просто обессилевшей от рыданий. В углу на стуле мрачно сидел Алкой. Повинуясь выразительному взгляду Кароя, мы с Джакусом тихонько выскользнули из приёмной, чтобы дождаться его в вестибюле.

Первыми показались Инита и Алкой – парень вёл девушку, обняв за плечи. Оба явно никого вокруг не видели и видеть не желали. На лицах были следы скорби и опустошения, но некоторая недоверчивая умиротворённость уже, казалось, осторожно касалась их…

– Ну что – не было бы счастья?– Насмешливо спросил Джакус подошедшего Кароя.

– И не говори…– Криво усмехнулся тот.– Хотя – пень его знает, чем оно обернётся… Им бы ещё с пару недель перебродить надо было, дозреть… А так – всё слишком быстро. Могут быть проблемы.

– Да вроде ж не дети уже…– Вздохнул Джакус.

– А проблемы эти – что, только у детей бывают?– Ухмыльнулся Карой.– Я – так до сих пор не могу предсказать, что моя благоверная выкинуть может…

– И не говори, курилка…– Весело посочувствовал ему приятель.– Женщины – штука загадочная… До невозможности.

– Да ладно тебе…– Отмахнулся де Лю.– Как там Глыба – не растрескалась?

– Глыбой мы обозвали промеж собой Анас-Бара,– видя моё изумление, страшным шёпотом, слышимым, казалось, во всех отдалённых уголках просторного помещения, зашептал мне в ухо Джакус.– Но это,– он подчёркнуто поднял вверх палец,– большой, большой секрет…– Я понимающе улыбнулся.

– Глыба едва не растрескалась.– Сделав ударение на слове "едва", ответил Джакус Карою.– Но я приложил все усилия…

– Ну, надеюсь – Наита с ним справится…– Вздохнул, перебив приятеля, Карой.

– Он хотел, чтоб его поняли…– Сделав ударение в слове "поняли" на втором слоге, произнёс Джакус.

– Все хотят…– Мрачно усмехнулся Карой.– Да не у всех получается… Ладно, пошли. Предоставим это ближним.

– Пошли.– Согласился Джакус.– Хотя не всегда именно ближние способны понять – так, как надо. И – не всегда человеку хочется, чтобы его поняли именно ближние…– Продолжал философствовать он. Но Карой, не слушая его, пошёл ловить машину. А я стоял и думал: как всё-таки непросто бывает это порой – понять человека… И – как это бывает иногда необходимо. Жизненно необходимо. И – не только ему.

Глава 6 Доверие.

Доверие к Абару постепенно росло. Странно, но – казалось – практически у всех. Особенно – после назначения Алкоя главой СГБ. Многие, прослышав о предыстории этого события, сделали выводы в пользу президента. Многие удовлетворились ползущими слухами о том, что в качестве «первого государственного задания» новому главе СГБ Абар предложил поиск и возвращение на родину «денег госворов» – то есть средств, так или иначе уведённых из страны лицами, состоящими на государственной службе – в виде взяток, «откатов», «подарков» и так далее. Абара интересовала их движимая и недвижимая собственность – как здесь, так и за границей; суммы их счетов во всех банках планеты, даты приобретения собственности и даты пополнения счетов. Признаться, это интересовало многих… Вздохнувших с облегчением, когда слухи об этом задании достигли их ушей.

Отношения Алкоя с Инитой пока окончательно не определились, но она уже не боялась показать ему свою слабость или высказать опасения о том, "что станут судачить" люди об их отношениях… Он, как-то нежно улыбаясь, успокаивал. Это вселяло надежду – надежду на то, что ещё один "росток" поднимется, чтобы когда-то, после цветения, принести плоды.

Как-то так сложилось, что у Абара будто бы совсем не осталось противников. Или они пока затаились до срока – то ли пытаясь разобраться, что им делать, то ли – придумывая, как? Но – общая тенденция развития общественного мнения шла от осторожных попыток поверить ко всё большей и массовой доверчивости. Странно было наблюдать подобное в обществе, пережившем, как минимум, три-четыре культа личности только за последнее столетие… Надо сказать, что невольно поддавался общему настроению и я. И, поддаваясь, начал понемногу сообщать Торри всё более и более оптимистичные прогнозы в отношении дальнейшего развития событий в Ункарии. Хотя – с точки зрения целей моей командировки их следовало бы называть пессимистичными… Торри пока молчал. Может, просто выжидал – как большинство ункарских политиков, а может – всего лишь не спешил высказывать своё негодование по поводу невыполнения мной "целей и задач" командировки. Пытаясь разрешить эту дилемму, я пробовал получить нужные сведения у Лидочки – но попытки эти совсем не увенчались успехом: с одной стороны, кроме воздыхательно-мечтательного произношения моего имени мне толком ничего добиться от неё так и не удалось, с другой… мне почему-то всё меньше и меньше хотелось беседовать с ней о делах. Чушь… Неужели она мне настолько небезразлична? О, женщины, женщины… Скольких вы вдохновили, но…

…Обсудить эту проблему я пробовал в кругу своих новых… приятелей. Хотел сказать "друзей" – но осёкся: друзьями я смогу их, пожалуй, назвать гораздо позже. Где-то ближе к отъезду. Пока же это были просто приятели – неглупые, приятные мужики, от которых почему-то не ждёшь каких-либо экзотических гадостей. Надо сказать, что мне относительно везло в жизни на подобную публику: как бы ни крутилась судьба, сколько бы гадостей ни сваливалось на меня – всегда находился рядом кто-то, кто – когда добрым словом, а когда и многозначительной или просто доброй улыбкой – в последний момент вытаскивал меня из этой ямы, в которую я уже готов был в отчаянии свалиться. "Никогда не отчаивайся" – ухмыляясь, вспоминал я тогда надпись на стене какого-то из восточных храмов. Фотография этой стены стояла на столе у моей матери, когда та была ещё жива. Потом, в неразберихе похорон, я так и не понял, куда она делась – но надпись эта запомнилась мне надолго. Может быть – на всю жизнь.

Приятели отнеслись к проблеме неоднозначно: Карой Де Лю – смуглый красивый парень, представляющий собой, казалось, помесь араба с европейцем, только уклончиво да многозначительно улыбнулся в ответ, когда однажды вечером, после рюмки коньяку и чашки кофе, я затронул эту тему.

– Брось, парень!– Хмыкнул Алозан.– Она вырвет тебе сердце, положит в миксер и нажмёт кнопку!– Но никто его особо не поддержал – все лишь заулыбались в ответ.

– Женщины – сложные существа…– Вздохнул, будто предугадывая или предчувствуя будущие события, громадный верзила Джакус, напоминавший мне своими повадками и габаритами инопланетянина Muzzy из знакомого с детства мультфильма.– Слишком часто они могут легко растоптать тот букет, который им готовятся преподнести…

– Ничего, я не злопамятный: отомщу и забуду.– Будто защищаясь от самой идеи, допускающей подобное со стороны Лидочки, ухмыльнулся я.

– Мстительность – черта более женская, чем мужская…– Задумчиво возразил Muzzy.– А мне сдаётся, парень, что ты – более мужик, чем баба…– Испытующе взглянув на меня, добавил он.

– Есть тут ещё и такая проблема…– Задумчиво глядя в потолок, протянул Алозан.– Дело в том, что женщина… всегда права.– Я только улыбнулся в ответ.– А если она неправа,– взглянув на меня и по-своему, видимо, оценив мою улыбку, заметил Алозан,– то тебе придётся извиниться и замолчать.– Я лишь обречённо развёл руками в ответ. Алозан, видя, что слова его не достигли цели, лишь обречённо махнул рукой: пропадай, мол – что с тебя взять.

– [Жениться – это значит наполовину уменьшить свои права и вдвое увеличить свои обязанности][Аpтуp Шопенгауэp]…– Подал, наконец, голос и смуглянка Карой.– Если ты готов к этому, парень… Тогда не спрашивай у нас совета.

– А если не готов – то мы хором скажем тебе, куда идти.– Хохотнул Джакус.

– Знаешь… Ты… Привези её как-нибудь сюда.– Усмехнулся Карой.– У нас говорят так: Если твоя невеста нравится твоим друзьям – значит, тебе нужно срочно избавляться от ревности…

– А если не нравится – то от невесты…– Расхохотался Muzzy.– Ибо сие может означать лишь то, что ты ослеплён. И как долго будет продолжаться это ослепление – одному Богу ведомо.

– Есть, конечно, какая-то… исчезающе малая вероятность того, что это может продолжаться всю жизнь…– Нехорошо ухмыльнулся Алозан.– Но мне лично о таком слышать не доводилось. Так что – я предпочёл бы избавиться от ревности.

– Особенно, если б имел невесту…– Похлопал его по плечу верзила Джакус.– Но ты не горюй, старик…– Повернулся он вдруг ко мне.– Ты привези её как-нибудь… Приведи на пляж… Мы посмотрим… И выскажем тебе всё, что думаем по этому поводу. Ну, а решать…– Он вздохнул и лицо его стало вдруг каким-то обречённо-серьёзным, почти озабоченным,– решать тебе, парень, придётся самому. Ибо никто,– он сильно выделил последнее слово,– никто не сможет тебе в этом помочь.

…Словом, моя попытка найти помощь в этом деле провалилась. Отчасти – обернувшись в шутку, отчасти – став дружеским советом решать всё самому. И мне ничего не оставалось делать, как продолжать регулярно строчить отчёты Скренту – отчёты, содержащие всё больше и больше положительной (или её следует назвать отрицательной?) информации. О Лидочке я просто старался не думать – зачем? Чем я мог себе или ей помочь? На расстоянии всё равно ничего не выяснишь, только начнёшь идеализировать придуманный образ, чтобы потом разочаровываться… А разочароваться в Лидочке… Скажем так: мне почему-то не хотелось. Очень.

* * *

…Надо сказать, что Торри до сих пор относился к моей Ункарской информации крайне осторожно: уж очень это всё не соответствовало тому, что он «нутром чувствовал», отправляя меня сюда. Его душа жаждала сенсаций, разоблачений, совершенно неопровержимых, всё и всех упредивших, сногсшибательных… То же, что присылал я, заставляло его прийти к выводу, что он ошибся: в Ункарии явно не происходило ничего такого, что могло бы насытить его остро жаждущую разоблачений, неспокойную репортёрскую душу.

– Ты, Торри, как начинал репортёром скандальной бульварной газетёнки – так с тех пор толком и не изменился,– как-то, смеясь, в очередном телефонном разговоре подколол его я,– так же жаждешь любых сенсаций – пусть даже завтра о них забудут, но зато сегодня ты – в тираже!

– Да ну тебя…– Обиделся он. И я удивился: если бы Торри просто послал меня к чёрту – я б понял, что "перебрал" и впредь был бы с ним малость поосмотрительнее: шеф, всё-таки… Если бы он тихо перевёл разговор на другую тему – я бы понял, что он и сам примерно так думает, но – не будешь же признаваться в этом подчинённому… То, что он обиделся – меня озадачило: это не входило в привычные стереотипы его поведения. Малость поразмыслив, я пришёл к выводу, что Торри, видимо, попросту озабочен какими-то очень серьёзными размышлениями – настолько серьёзными, что и мой тон, и сам факт подколки, и затронутая тема были абсолютно несовместимы с уровнем серьёзности его мыслей. Ещё немного пораскинув остатками серого вещества, я окончательно утвердился в мысли, что в голове Главного Редактора Скрента происходят сейчас очень серьёзные изменения, и изменения эти, скорее всего, непосредственно связаны с его оценкой происходящего здесь, в Ункарии… Думал Торри долго. Очень долго. Непривычно долго – несколько месяцев. Он ждал. Маятник оценки ункарских событий у него в голове застыл в верхней точке и готов был качнуться в любую сторону, в какую – зависело большей частью от меня. Торри ждал. За весь этот период он не опубликовал ни одного сообщения, ни одной оценки, ни одного моего отчёта – ровным счётом ничего об Ункарии. И только после получения материалов Готондской конференции, он, наконец, позвонив мне, категорически потребовал, чтобы я, "чёрт возьми, объяснил наконец, что там происходит".

– Кто его знает…– безразличным тоном ответил я, в душе ликующе покатываясь над беднягой Скрентом. Потом, выждав паузу, в течение которой он молчал, пожёвывая кончик сигары и сопя в трубку, я миролюбиво добавил:

– Похоже – ты ошибся, старик…

– Думаешь?– Быстро переспросил он, ничего не уточнив, из чего я понял, что был прав, оценивая его душевные терзания и муки.

– Практически уверен.– Последовал спокойный ответ.

– Ну, ладно…– Он снова пожевал кончик сигары.– Я надеюсь, ты прекрасно понимаешь, что, если на этот раз ошибся уже ты – то по миру мы пойдём вместе?

– Почему?– С как можно более наивной интонацией поинтересовался я.

– Не разыгрывай девственницу…– прорычал Скрент и, какое-то время тяжело подышав в трубку, добавил:

– Потому, что в этом случае… ни тебя, ни меня больше никто и никогда на работу по специальности не примет. Надеюсь, это понятно?

– Хм… А не по специальности?– Продолжал наслаждаться его состоянием я.

– А не по специальности…– Изысканно-задумчиво ответил он, из чего я понял, что он принял и подхватил мою игру,– могу предложить, например, корриду – будешь придерживать быка за… хвост, пока он… Кгрм… Ну, ещё – ресторан… где-нибудь на обочине… то есть – придорожную харчевню: мыть посуду,– он выждал паузу,– после свиней на содержащейся при ней ферме… Или – мыть окна… в какой-нибудь развивающейся стране, где ничего не слышали ни о нашем еженедельнике, ни об Ункарии…– Наслаждаясь ядовитостью придумываемых идей, фантазировал он. Мой смех остановил его измышления.

– Ладно, не продолжай – убедил…– поспешил уверить его я.

– Так ты всё понимаешь?– С сильным ударением на "всё" уточнил он.

– Почти,– успокоил его я.– Но, тем не менее – ничего обнадёживающего тебе сообщить пока не могу. Более того – и не вижу оснований полагать, что смогу это сделать в будущем.

– Значит – сенсации не будет?– Уточнил Торри.