Текст книги "Паутина Белого Паука(СИ)"

Автор книги: Аноним Синчан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

С коротким полузвериным рыком Исаия бросился на него. Ева успела увидеть, как Илья встретил брата, выставив руки, а потом они повалились на столик. Сцепившись, близнецы скатились на пол, не столько обмениваясь ударами, сколько активно стараясь добраться клыками до глоток друг друга. Человеческого в этом было еще меньше, чем в звуках, что срывались с их губ.

Ева в панике огляделась. С разных сторон к ним уже спешили трое мужчин. Но не успела она этому порадоваться, как тут же задалась вопросом, что будет, если среди спешащей помощи окажется хотя бы один человек? Ее братья-вампиры просто разорвут его.

Картинка того, как Илья раздробил кулаком колено подчиненному Мириам, заставила Еву сдвинуться с места. Она себе не простит, если они навредят кому-то постороннему. В ужасе от собственной смелости девочка подбежала и запрыгнула на спину одному из близнецов. Держась ногами, она одной рукой обхватила его шею, другую же выставила между их лицами.

– Хватит! – потребовала Ева придушенно, чувствуя, что братья все еще борются, а ее саму вот-вот сбросят, а то и придавят. – Хватит! Прекрати немедленно! Идиоты! Убить меня хотите?!

В суматохе она не поняла, кто из них поранил ей руку – случайно или нет. Но пролилась кровь, и запах ее ударил парней, словно хорошая оплеуха. Секунду-другую Ева боялась, что от нее они окончательно озвереют, но вышло наоборот. Братья замерли, оцепенели. Замерла и она, стараясь дышать не слишком громко.

Но даже сквозь шум в ушах Ева почувствовала, как кто-то к ним подходит. Повернув голову в сторону приближавшегося, девочка панически заговорила:

– Нет! Стойте! Не подходите пока, пожалуйста!

– Не буду, – успокаивающе пообещал Самир, администратор клуба. – Вижу, Вы справились сами.

– А?

Исаия, тот, в чью спину вцепилась Ева, без слов подхватил ее под коленями и медленно и осторожно выпрямился, поднявшись на ноги, а после позволил ей самой встать на твердую почву. Илия облизал рот, куда попала кровь Евы, и тоже встал – подчеркнуто неторопливо.

Ни первый, ни второй продолжать драку явно пока не собирались.

Вокруг их троицы собралась небольшая толпа зевак, среди которых были и вампиры, и служащие клуба. Ева постаралась не обращать на это внимание.

– Возьмите, – вручил ей Самир два одиночных ключа с пластиковой биркой на каждом. – Это от ближайших к клубу квартир. Александр вас проводит, – подошел огромный, хмурый мужчина с квадратным лицом охранника. – Не стоит привлекать излишнее внимание, – изможденно добавил администратор.

Намек Ева поняла. За драку их не оштрафовали, но из клуба все же попросили. Девочка сжала в ладошке ключи.

Всего два.

Итак, кто будет третьим лишним?

...

Вопрос решился, неожиданно для Евы, быстро, если не сказать, легко. Ей достаточно было попросить, чтобы Илья покорно взял один из ключей.

Хотя, откровенно говоря, Ева куда как охотнее забрала бы этот ключ себе одной, но, во-первых, ей этого никто не позволит из опасения за ее безопасность, а во-вторых, она сама не осмелится оставить братьев наедине.

Личное пространство девочки трещало по швам, грозя эмоциональным срывом, но она снова и снова отказывалась от личных нужд в пользу окружающих.

А как иначе?

Голова раскалывалась от сумасшедших событий, ноги не держали под тяжестью ответственности. С тихим вздохом Ева опустилась на край кровати, единственной, что была в комнате. Но здесь же находились диван и кресло, предположительно раскладывающиеся, так что двуспальная постель ее не взволновала.

Ее сейчас мало что могло взволновать. Эмоции и нервы достигли своего апогея, окончательно перегорев, оставив девочку онемелой и опустошенной. Она едва уделила внимание обстановке – обоям на стенах с растительным орнаментом, туалетному столику из светлого дерева с круглым зеркалом, парочке картин местной природы и постеру с Дамианом Янгом.

'Квартира явно принадлежала девушке', – это все, о чем подумала Ева. Думать ей не хотелось. Да и жить, откровенно говоря, тоже не особо... Будущее виделось туманным и мрачным.

– Душ примешь? – от вопроса Исаии, оказавшего вдруг прямо перед ней, Ева вздрогнула. Сердце ухнуло куда-то в район желудка и забилось там, словно рыба на крючке.

Молча и не поднимая глаз, Ева покачала головой. Она очень надеялась, что Исаия оставит ее в покое, но брат не был бы собой, если бы отпустил ситуацию без своих извечных въедливых вопросов.

– Илия сделал что-то еще? – спросил он, присев на корточки, чтобы заглянуть ей в глаза, не прикасаясь лишний раз.

Словно ему было противно.

От пришедшей на ум аналогии Ева почувствовала себя совсем плохо. Она была грязной, испорченной, извращенной малолеткой, что сама подставляет шею под клыки братьев, лишь бы получить маленькую дозу заоблачного удовольствия, что они приносили.

Ева не узнавала себя. Во что она превратилась, на кого стала похожа? Оправдывает себя заботой о них, а сама...

'Видишь? Ты хочешь меня. И ты любишь меня. Еще возражения будут?'

Да, она видела. Да, хотела. И любила, конечно. Вот только думать так, даже просто допускать такую возможность – кощунство. В ушах, как никогда отчетливо, звучал голос бабушки, снова и снова повторявший: 'не ходи при братьях в таком виде. Не смей, пока не случилось что-то нехорошее'.

'Что-то нехорошее' случилось. Бабушка не зря опасалась. И это всецело вина Евы. Неудивительно, что Исаие теперь противно.

– Эй, ну, чего ты? Скажи что-нибудь.

Ева покачала головой. Не в силах выносить собственный стыд, она спрятала горящее лицо в ладонях, ощущая, как кожа на шее, вокруг укуса Ильи, неприятно натянулась, пока еще едва зажившая.

Грязная. Грязная, грязная, какая же она грязная!

– Ев?

– П-простиии, – слово, выдавленное сквозь ком в горле, оцарапало изнутри, резануло по глазам, сдавило сердце, смяло легкие.

Истерика накатила стихийно, бушующим водоворотом.

Вдруг стало нечем дышать. Ева начала задыхаться, ловя ртом воздух слишком быстро и слишком отрывисто, ее бил озноб и опаляло кипятком, внутренности крутило, руки тряслись – так сильно все, так больно, ужасно, грустно, нечестно, противно... 'нехорошо'.

Как она могла! Как допустила!

Влажный всхлип ударил по ушам, и девочка поспешила зажать рот обеими руками, чтобы из него не вырвалось что-то еще, похуже.

В этот момент меньше всего Ева ожидала, что Исаия сгребет ее с кровати в свои руки, прижмет к груди, обнимет так крепко и сильно, что плечи перестанут дрожать, и зашепчет, что все хорошо, что ничего страшного, что, пока он рядом, с ней больше ничего не случится, что он оторвет голову любому, кто ее обидит, пусть только скажет кому.

Ева качала головой, не находя сил для иного протеста, ведь это из-за нее все пошло не так. Она не заслужила его слов и его заботы, она ничего не заслужила, кроме осуждения. Но Исаия не обращал внимания, продолжая шептать, не отпускал и гладил по голове. Он делал это так долго, что Ева сама не заметила, как притихла. Ей по-прежнему было плохо и муторно на душе, но в руках Исаии становилось спокойнее, легче.

Еще долгое время Ева тихо роняла слезы, вцепившись в него, как в последнюю реальную вещь в этом мире. Остальное было столь зыбким, столь незнакомым и непонятным, что и думать об этом было больно.

Однако пришло время, и кончились даже слезы.

Ева, наконец, заметила, что у нее затекли плечи и ноги. Но пошевелиться боялась, боялась вынырнуть из облака спокойствия, и снова искать оправдания своим действиям, разбираясь в том хаосе, что стала ее жизнь.

– Рубашку потом мне постираешь, – негромко хмыкнул Исаия, и Ева неуверенно кивнула, не зная, что последует за этой полушуткой. – Стало легче?

Ева снова осторожно кивнула. Тогда Исаия стал отстраняться, чем вызвал у девочки панику. Она тут же снова вжалась в него, уцепившись пальцами за материю рубашки.

Исаия замер. Поднял голову, издав полувздох-полустон, и снова опустил лицо в сгиб ее шеи.

– Ев, отпусти, – попросил он, но Ева лишь отчаянней стиснула пальцы. – Эй. Я ведь тоже не железный.

Ева не понимала, о чем он. Не хотела понимать. Не сейчас.

– Лучше отпусти, если не хочешь, чтобы и я на тебя набросился, – сдавленно процедил парень из последних сил, но сам уже водил носом по линии ее шеи, там, где был след от укуса Ильи, где кровь была особенно близка к поверхности.

Да, ее кровь. Но куда охотнее Исаия сейчас взял бы нечто иное. Ее губы, ее дыхание, вкус ее кожи – влюбленность чистая и одержимая, желание на грани помешательства, горечь ответственности и дикая зависть к Илии, отбросившему груз морали – все это породило в Исаие бурю из чувств и мыслей, пробудив где-то на самой глубине нечто темное и тяжелое, дикое и простое.

Зверя.

Волна жара хлынула по его телу, очищая от ненужных размышлений, сомнений, страхов. Зверь вдохнул аромат ее кожи и крови, зверь хотел окунуться в этот запах, оставить свою метку, вобрать его в себя. Он потерся о шею Евы, лизнул мочку ее уха, непроизвольно изгибая пальцы так, чтобы надавить когтями, которых не было. Пока еще не было.

Из глотки донесся урчащий звук, полный довольства. Она здесь, с ним. Он может чувствовать ее, пробовать, обладать. Она только его.

– Исаия?

– Моя, – произнес зверь и удивился тому, что осознает сказанное. Исаия засомневался, зверь недовольно заворочался. С заминкой, но пришло понимание, что зверь – это Исаия, а Исаия – это зверь. Это успокоило обоих.

– Ты хочешь есть? – спросила Ева. Голос ее звучал изможденно, с толикой страха. Она не понимала.

Исаия хотел ее успокоить, и зверь тоже. Урчание усилилось, прокатилось дрожащей волной по ее телу, утешая, баюкая. Они не понимали, почему Ева их боится. Она не должна. Только не их. Они любят ее.

– Не бойся, – сказал Исаия, зверь лизнул в щеку и потерся лицом. – Это не... не плохо.

Хотела бы Ева понять, что имел в виду Исаия. Она уже открыла рот, чтобы спросить, но именно в этот момент зверь сомкнул клыки на ее шее. Он питался. Он делился. Он хотел, чтобы Ева была счастлива с ним.

40 глава

Исаия пил, и ощущение зверя в голове слабело, отступало на задний план. Сытый и умиротворенный, он ушел куда-то в темноту, свернулся там и сомкнул глаза, погружаясь в сон. С его уходом к Исаие вернулись бесчисленные мысли, доводы, сомнения, но бороться с ними, даже просто отвлекаться на них, у парня не было ни сил, ни желания. Его воля, которой он так гордился, растворилась в сладости крови, что Ева отдавала столь легко, столь самоотверженно.

В этот момент Исаия твердо знал: никого и ничто он не полюбит больше, чем эту девочку в своих руках. Не сможет. Любить еще больше – все равно что взорваться от этого чувства, сгореть дотла.

Невыносимо.

Невозможно.

– Я не противна тебе? – вдруг коснулся его не шепот, но даже тень шепота. Раскрыв глаза, Исаия поднял лицо от ее шеи.

– Что?

А в глазах Евы будто что-то умирало. Она смотрела на брата, перепачканного ее кровью, и ненавидела себя. С укусом Исаия словно глотнул ее чувств, ее потаенных мыслей и страхов, что достигли его лишь с ее нелепым вопросом.

– Ты стыдишься того, что чувствуешь ко мне, – прошептал он пораженно. Его дыхание ласкало Еве кожу. – Ты боишься моего... презрения?

Ева только молча смотрела, но глаза ее кричали. Исаия покачал головой, мягко улыбаясь сестре. Ладонями он обхватил ее лицо и прислонился лбом ко лбу.

– Дурочка, уж кто-кто, а ты ни в чем не виновата. И никогда не была. Никогда я не презирал тебя, только стараюсь уберечь, как могу.

– И тебе... не противно?

– Знаешь, – приподнялся Исаия, переведя взгляд на более не кровоточащую рану у нее на шее, – это должны спрашивать мы с Илией. Это мы кормимся на тебе, и это следы наших клыков на тебе. Так что теперь я спрошу, но только один раз: Ева, тебе не противно?

Вместо ответа девочка порывисто его обняла. Откуда только силы взялись?

– Я думаю, со мной что-то не так, – через усилие призналась она. Исаия только хмыкнул, поглаживая ее подрагивающую спину:

– Если с тобой 'что-то не так', то мы просто свихнулись, – он вздохнул: – Возможно, Илия прав.

– В чем?

– Вампиры не принимают живых родственников за таковых, ты знала?.. Ева?

– Что?

– Ты можешь... попытаться смотреть на меня, как на парня?

Ева не ответила, но жар прилил к ее щекам, словно где-то под кожей у нее вспыхнул огонь. Исаия не прервал объятия и потому чувствовал ее реакцию особенно остро.

– Я ни к чему тебя не принуждаю, – предупредил он сурово. – Просто знай, что мы смотрим на тебя иначе теперь. Я и Илия. Ты понимаешь?

– Это плохо, – прошептала Ева.

– Плохо, если тебе это в тягость.

– Нет, я не!... Мне не...

– Нам троим это просто непривычно, – разумным тоном сказал Исаия, почувствовав прилив надежды. – Но оно всякое в жизни бывает. Детей у вампиров быть не может, так что единственная важная причина нам не грозит.

– 'Детей'!?

'Рано сказал', – понял Исаия и тут же постарался сменить тему:

– Ты оставила дома телефон.

– ... И что? – настороженно отозвалась Ева. Тело ее гудело от напряжения, никакое поглаживание не успокаивало.

– Тебе много звонили, так что я ответил. Тебя уволили с работы, просили подойти за расчетом на днях.

– Класс, – мрачно буркнула Ева.

– Еще было смс от старосты вашей группы в универе. Летняя практика начнется с понедельника.

Ева наморщила лоб.

– А какой сегодня день?

– Суббота.

– Я не могу сейчас думать об этом, – простонала она, все еще цепляясь за рубашку брата.

– Так не думай, – просто отозвался Исаия и, расцепив руки, уложил девочку на кровать. – Ты устала. Спи. – Ева засомневалась, но парень ее успокоил: – Я буду рядом и разбужу тебя, если что.

Ева сдалась. Она действительно устала, глаза жгло от пролитых слез и недосыпа, на тело навалилась вся тяжесть дня и ночи. Не обращая внимания на легкое жжение в районе укуса, девочка забралась под легкое покрывало прямо в одежде – под платьем было только нижнее белье, светить которым она не хотела и до откровений братьев.

Едва голова коснулась подушки, неожиданно для себя, Ева провалилась в глубокий сон.

Исаию это не удивило. Он чуял, насколько она нуждалась в отдыхе. Бесшумно пройдя в ванную, парень смерил тяжелым взглядом собственное отражение в зеркале – весь его рот был в крови – и, сжав зубы, умылся, не позволив себе слизать подсохшую уже кровь.

Вернувшись в комнату, Исаия на автомате стал раздеваться, но, подумав о Еве, снял только рубашку. Некоторое время он стоял у подножия постели, просто глядя на нее. Он принимал неприятное для себя решение, но необходимое. И, решившись, покинул квартиру, чтобы вернуться уже минут через пять с Ильей.

– Поверить не могу, что ты, наконец, признался, – проронил Илья, переступив порог квартиры. На лице его сияла торжествующая улыбка.

– Здесь нечему радоваться, – отдернул его Исаия. Оба они говорили в полголоса. – Я провалился как брат. И ты тоже.

– Да ради бога, – фыркнул Илья, пройдя в комнату и опустившись на край кровати у ног Евы. – Называй, как хочешь, только не мешай.

– Не наглей. И не распускай с ней руки.

– Чтобы это сделал ты? – коснулся Илья свежего укуса на шее сестры. Исаия поморщился:

– По крайней мере, не тащи ее в койку.

– Клянусь, – торжественно объявил Илья, не став добавлять, что помимо койки есть множество удобных и интересных мест. Впрочем, Исаия достаточно его знал, чтобы не обольщаться.

Поняв, что большего от близнеца не добиться, он осторожно забрался на кровать позади Евы. Лег на бок, как она, и, тесно прильнув, спрятал лицо в ее волосы.

– Эй! – тут же зашипел Илья. – С чего тебе лучшее место?

– С того, что я первый, – равнодушно отозвался Исаия и прикрыл глаза. Ему совершенно не хотелось спать, что не мешало наслаждаться своим положением.

Илье ничего не оставалось, как улечься с другой стороны. Впрочем, он быстро сменил гнев на милость, когда Ева во сне перекинула руку ему на талию.

...

Сказать, что у Евы голова шла кругом, значит, сравнить детскую карусель с американскими горками. События в ее жизни сменяли друг друга со скоростью падающего в пропасть вагончика, и пусть ты уверен в надежности пристегнутых ремней, ощущение конца света все равно не оставляет.

Даже во сне.

Пока братья хранили ее покой, Ева была во власти кошмара. Кошмара особенного, одного из тех, что стали посещать ее с появлением Измаила.

Ева снова была мужчиной. Она снова находилась в комнате из дерева, снова была та женщина, что она обидела, снова эта женщина плакала. Из-за ее слез Ева чувствовала себя монстром, извращенным существом, которому нет места среди людей.

Впрочем, упоминание о людях казалось излишним. В комнате были еще трое мужчин, их возглавлял беловолосый юноша, что выглядел не старше пятнадцати лет. Все четверо – вампиры, и беловолосый – их повелитель. Повелитель для всех присутствующих.

– Пустые слезы, – по-отечески увещевал он женщину, но делал это неискренне, почти со смехом в голосе. – Я предупреждал тебя о последствиях. Теперь же, когда твой маленький брат сорвался с цепи и обезумел от похоти, ты заламываешь руки, не зная, что делать.

– Он умирал, – ответила женщина, обратив прекрасное, но заплаканное лицо к Еве. – Я не могла его потерять. Только не Измаила.

– Я подобрал для тебя прекрасного воина, – качнул головой беловолосый. – Он стал бы для тебя прекрасным защитником и не менее приятным любовником, но ты сбежала, едва услышала о нападении на ваше племя. И что мы имеем теперь? Одержимого мальчишку, что едва ли сможет постоять за тебя.

– Молю, не убивай его!

– Стоило бы. Но другого стража для тебя уже не сотворишь. Лишь первый, обращенный тобой, будет верен тебе. Преданность остальных ненадежна.

– Повелитель! – вмешалась Ева, пусть и знала, что это говорит вовсе не она, а Измаил. Беловолосый обратил к ней отстраненное лицо, но Ева – нет, Измаил сделал лишь шаг вперед: – Вам нужен умелый воин, страж для Агарь?

– Да.

– Я стану им.

– В тебе нет силы, дитя. Ты слишком мягок, слишком... набожен.

– Уже нет, – горько опроверг Измаил. – Я причинил такую боль сестре, которую не мог и вообразить. Мне не будет прощения. Бог не простит. Я больше не человек, и все, что у меня осталось, это она. Для Агарь я стану злом во плоти, мертвым ужасом для ее врагов, чем угодно – для нее.

Беловолосый заинтересованно склонил голову:

– 'Мертвым ужасом'? Я дам тебе шанс показать мне это.

Ева моргнула. Просто моргнула, но вдруг все изменилось, и вот уже другое место и другое время. Под открытым ночным небом Беловолосый на коленях перед Измаилом скребет пальцами мерзлую землю, низко опустив голову. В душе Измаила – мягкое торжество и твердая уверенность в собственной силе. Он наклоняется к бывшему теперь повелителю и шепчет, зная, что это будут последние слова между ними:

– Благодарю за предоставленный шанс.

Ева просыпается быстро, рывком, так, словно могла остаться в разуме и теле Измаила, так, словно сила вампира могла накрыть и ее.

Она открыла глаза, и даже капкан мужских рук с обеих сторон не мог испугать ее больше, чем – что? Сон? Игра воображения? Или все же реальное воспоминание?

Так и не разобравшись в своих ощущениях, даже просто в мыслях, девочка нехотя оставила пустые размышления. А оставив, обратила внимание на реальность и тех, кто ей эту реальность смущал. Она повернула голову сначала в одну сторону, потом в другую.

Справа Исаия. Слева Илья. Лица обоих как никогда одинаковые – ровно расслабленные, спящие. Девочка осторожно высвободила руку и поднесла к лицу одного из них. Да, спящие. Только спящие еще и дышать должны.

Переведя неровное дыхание, Ева откинулась на подушку и припомнила события минувшей ночи. Собственное поведение ей страшно не понравилось, пусть она и посчитала, что для самобичевания были веские причины. Тем не менее, Исаие удалось ее не просто успокоить, но и убедить, она их вовсе не подвела.

Другое дело они сами. Сначала Илья открыто заявил о своих намерениях, потом и Исаия, от кого девочка точно подобного ожидать не могла. Но раз они оба высказались о своих – гхм – чувствах, Ева просто больше не имела права делать вид, будто ничего не видит.

Или имела?

Подумать только! Их всех вчера едва не убили, но волнует девочку отчего-то только личные отношения. И с кем? С братьями, чтоб их!

Что делать, она не представляла.

– Эй, – позвал Исаия, отчего Ева вздрогнула, едва не залепив локтем Илье. Взяв себя в руки, она повернулась к пробудившемуся брату: – Ты как?

– Мне это приснилось, – с сарказмом прохрипела Ева в ответ, – или вы решили меня с ума свести?

Губы Исаии дрогнули в улыбке:

– Слез, я так понимаю, больше не будет?

– Устала плакать, – вздохнула она, уставившись в потолок. Шею привычно тянуло в месте укуса. Лежать на спине было неудобно. И хотелось в туалет. Привет, обыденность. – Мы можем пока об этом не говорить?

– Запросто. Хочешь вставать или поваляемся еще?

– Вставать.

Исаия плавно, без усилий, соскользнул с кровати. Люди в таких случаях обычно сползают, кряхтя и жалуясь на затекшие мышцы. Но не вампиры, очевидно. Встав на ноги, он наклонился и протянул сестре руку для поддержки. Выглядел Исаия при этом, словно с глянцевой обложки порножурнала – полуобнаженный, с прекрасным телом и лицом, и легким беспорядком на голове. От пришедшей на ум мысли Ева едва не покраснела, обругала себя и, как ни в чем не бывало, ухватилась за протянутую руку.

Исаия выдернул ее почти из-под Ильи, да так, что девочка слетела с кровати, впечатавшись в грудь брата.

– На будущее, – негромко сказал он ей на ухо, – и он, и я чуем твое особое внимание.

Краска залила-таки Еве лицо. Резко высвободившись, она без слов направилась в ванную.

– Ева? – все так же негромко окликнул ее Исаия. Она не обернулась, но замедлила шаг. – Мне понравилось, как ты на меня смотрела.

В ванную девочка буквально влетела.

41 глава

Исаия надевал рубашку, когда зазвонил телефон Евы, взятый им с собой из дома. Он ответил на звонок, не раздумывая.

– Слушаю.

– Хм? Я что, перепутала ваши номера? – донесся из динамиков озадаченный голос матери.

– Нет, мам. Ева сейчас в ванной.

– А! Ну, понятно. Послушай, не знаешь, зачем мне Алиса звонила? – спросила мама и добавила, на всякий случай: – Ее соседка по квартире которая.

Догадка и подозрение пришли едва ли ни раньше, чем прозвучал вопрос. Сощурившись, Исаия отошел в дальний от ванной конец комнаты.

– А что сказала она?

– Помехи были, я едва поняла, кто это, как связь оборвалась. А сейчас у нее телефон занят. Но она, кажется, говорила о вас с Ильей и о каких-то проблемах – я не совсем поняла.

Глаза Исаия потемнели от злости. Рука едва не смяла трубку телефона, но голос его остался ровным и слегка отстраненным:

– Понятно. Это я попросил ее. Мой телефон разряжен. Ты уже не раз жаловалась на связь, не так ли?

– Конечно.

– Тебе нужно сменить сим-карту, она старая, – любезно сообщил Исаия. – Можешь это сделать прямо сейчас?

– К чему такая срочность?

– Я буду на связи и помогу тебе выбрать нормальный тариф. Сейчас появились более выгодные.

– Я на базаре пока, Исаия, – замялась в сомнениях мама. – Давай, как соберусь, я тебе позвоню?

– Позже у меня не будет времени, – с тенью нетерпения сказал парень. – На базаре есть салон сотовой связи. Зайди сейчас, и мы быстро все решим. Я жду.

– Уф, ну, хорошо, – со смехом проворчала мама. – Ты у нас иногда сущий тиран. Как у вас там дела?

– Все замечательно, – ответил Исаия, покосившись на открывшего глаза Илью. – Илия только что проснулся.

– Привет, мам! – осклабился тот и зарылся лицом в подушку, на которой спала Ева. Из трубки донесся смех матери:

– Опять всю ночь гулял? Время уже за полдень, а он только встает.

– Да, развлекался в клубе, – прибавил Исаия пренебрежения в голос. – Ты в салоне?

– Да-да, нашла, – последовал короткий обмен фразами с консультантом, и женщина передала тому трубку: – Чем могу помочь?

– Замените этот номер на новый. Какой именно – не имеет значения. И установите тариф 'все просто'. Матери можете ничего не объяснять – ей будет непонятно.

– Хорошо, – с готовностью отозвался консультант. – Еще что-нибудь?

– Выбросьте старую сим-карту сами, пожалуйста, – подумав, попросил Исаия. – Чтобы мама у нас ее случайно не перепутала с другими.

– При смене номера сим-карту мы забираем в любом случае, – сообщил консультант.

– Очень хорошо. Передайте ей трубку.

– Ну что, сынок?

– Я все ему объяснил. Он сделает, как надо. У тебя будет новый номер. Потом позвони мне.

– Хорошо, надеюсь, это поможет. Спасибо, золотце. Я позвоню.

– Пока-пока, мам, – вкрадчиво произнес Илия, облокотившись на плечо брата.

– Пока, Илья.

Исаия нажал отбой. Ухмылка Илии пропала:

– В чем дело?

– Алиса звонила матери.

– Она ей что-то сказала?

– Не успела.

– Значит, собирается? – проницательно предположил Илья. – Поэтому ты сменил матери номер? Этого недостаточно.

– Да, – встретив его взгляд, отозвался Исаия пустым голосом, – недостаточно.

...

Душ Ева не приняла. Сменной одежды у нее не было, а щеголять перед братьями в полотенце теперь казалось идеей не просто неудачной, а прямо-таки провокационной. Тем не менее, девочкой она была крайне чистоплотной и потому воспользовалась влажным полотенцем, чтобы хоть немного освежиться.

Зубной щетки в ванной не оказалось, зато был ополаскиватель для рта. Волосы пришлось расчесывать пальцами, но в целом результатом своего внешнего вида Ева осталась довольна, пусть это и заняло у нее времени больше ожидаемого.

Нет, на самом деле, она хотела бы задержаться в ванной еще ненадолго – годика, эдак, на два-три. Выйти к ним – к Исаие и Илие – должно было быть просто. Но просто не было. Они не собирались на нее набрасываться, даже обсуждать что-либо, возможно, не собирались, но Ева им даже в глаза не знала, как смотреть. Это было глупо. Но именно поэтому она все же вышла.

Комната утопала в монохромной темноте. Здесь не было окон, лишь светильники, которые кто-то из парней выключил. Ева остановилась в квадрате желтого света из ванной, на самом пороге, моргая и вглядываясь в сумрак комнаты, силясь разглядеть кровать.

Но зря – Илья показался откуда-то со стороны. С ленивой грацией он выплыл из тьмы, словно мифический монстр Левиафан. Одинокий свет отразился в его глазах дьявольским огнем – единственным живым всполохом на неподвижном лице.

Оглядев брата, Ева устало вздохнула и толкнула его в плечо.

– Хватит дурачиться.

– Дурачиться? – неживым эхом повторил Илья. Ева толкнула его снова – сильнее.

– Прекрати, говорю! Где Исаия?

– Ушел.

– Куда ушел?

– У него неотложные дела, – лучезарно оскалился Илья. Вероятно, это должна была быть улыбка, но он слишком легко забывал о клыках. – Предлагаю перекусить и ехать домой. Он встретит нас там.

– Вы помирились?

– Вполне, – пожал он плечами, сбросив, наконец, свою мертвую неподвижность, отчего снова стал просто Ильей, а не неким иномирным созданием. Еву отпустило.

– Под 'перекусить' ты кого имеешь в виду? – с иронией поинтересовалась она. И, получив в ответ еще одну ухмылку, сама не удержала строго выражения лица: – Ты наглый, самонадеянный тип.

– А еще милый, очаровательный и приятный во всех отношениях, – поддакнул он, шутя.

Ева закатила глаза, перекинув волосы на правую сторону:

– Давай только без этих твоих трюков по соблазнению – мне вчерашнего хватило.

Илья перехватил ее ладони, вынудив посмотреть ему в глаза. И в этот раз смеха в них не было:

– Все еще думаешь, что я говорил несерьезно?

– Я все еще не знаю, что думать. Ты возьмешь кровь, как я просила, или вызовем тебе донора?

На лице брата появилась тяжесть. Некая темная мысль, вызванная упрямством. Вчера он переступил черту и больше отступать не собирался. Потому что это означало бы проигрыш. А проигрывать Илья не умел.

Ева знала, он мог бы стать жестоким. Мягкий и добродушный, если он не получал то, чего действительно хотел, его жадность превращала его в мстительного садиста, что мог с невинной улыбкой станцевать на костях противника.

Ева не хотела видеть его таким. Она высвободила одну ладонь и осторожно погладила Илью по щеке. Большим пальцем она провела по дуге его брови и, поднявшись на цыпочки, запечатлела легкий поцелуй в уголок губ.

– Пожалуйста, – попросила она, вглядываясь в его глаза, – дай мне время. Я не знаю, что будет, но сейчас мне тяжело даже просто находиться рядом с вами. Ты понимаешь?

Томительные секунды Илья просто смотрел в ответ. Еве начало казаться, что она до него не достучалась или сказала что-то не то, но тут он моргнул, и, словно солнце выглянуло из-за туч – лицо его озарило радостью.

– Ладно, – согласился Илья и прежде, чем Ева успела выдохнуть, схватил ее и поцеловал – глубоко и страстно, так, что у бедной девочки закружилась голова и предательски задрожали колени. Горячим и влажным был этот поцелуй, удивительно сладким и чувственным. Ева и не думала, что чужие губы и язык способны на такое.

Илья отстранился так же внезапно, как и приблизился, напоследок слегка прикусив сестре нижнюю губу. Он не отпустил Еву, широко улыбнувшись ей с расстояния в несколько сантиметров:

– Уговорила. Буду ухаживать постепенно.

42 глава

Алиса возвращалась с продуктами из магазина, когда застала одного из близнецов Брянцевых у двери своей новой квартиры. В отличие от подруги, она с трудом их различала, и то чаще всего парни назывались сами во избежание путаницы. Но если еще пару дней назад Алиса опасалась только Илью, то теперь не была рада и Исаие.

– Привет, – поздоровался он ровным голосом, наблюдая за ее приближением спокойными серыми глазами.

– Привет, – настороженно откликнулась Алиса, поднявшись на площадку. Его взгляд упал на бесчисленные пакеты, что оттягивали девушке руки.

– Давай помогу, – предложил он и тут же забрал мешки, проигнорировав легкое сопротивление. Алисе ничего не оставалось, как впустить его в квартиру. Он вошел вслед за ней без приглашения – так Алиса поняла, что имеет дело с Исаией.

– Спасибо за помощь, – сухо поблагодарила она, когда Исаия поставит пакеты на кухонный стол. Девушка нетерпеливо переступила с ноги на ногу, не решившись откровенно попросить его уйти. В голове ее засел страх, о котором не давала забыть боль в плече от укуса.

В фильмах почему-то след от клыков вампира выглядел как две аккуратные ранки. На деле же у Алисы под повязкой скрывался страшный кровоподтек с темными полумесяцами от обычных зубов и четырьмя ранами с запекшейся кровью. При каждом движении это место пульсировало и ныло, не позволяя толком крутить головой. Конечно, Алиса знала, что при частом донорстве боль сначала притупляется, потом пропадает, а дальше переходит в удовольствие, вызывая зависимость – все благодаря веществам, содержавшимся в слюне вампиров – но идти на такое снова она совершенно точно не собиралась.

А еще она боялась за Еву. Боялась, потому что ее подруга, судя по всему, уже перешла грань от боли к удовольствию.