Текст книги "Паутина Белого Паука(СИ)"

Автор книги: Аноним Синчан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

И прежде, чем Алиса ответила, Исаия невидимым глазу движением переместился ей за спину и сомкнул клыки на ее плече.

Алиса вздрогнула от боли, оцепенела. Близко к шее, глубоко в плече, она чувствовала клыки Исаии, боясь шевельнуться, но отчаянно желая вырваться и убежать.

Как Ева могла позволить им снова и снова брать у себя кровь?!

'Больно, больно, больно', – металась в панике не мысль, но острое, дикое ощущение – если бы не ледяные руки, что мертвой хваткой удерживали Алису, девушка непременно навредила бы себе в попытке избавиться от этой боли.

Но тут Исаия убрал клыки, прижавшись одними губами. Его жертва не сдержала пораженного вздоха – боль вспыхнула и начала отступать, комкаться и искажаться, растекаясь горячими ручейками по венам.

Словно опьянение.

Тело расслабилось, уступило, но сердце – сердце, напротив, ускорило свой ход, подгоняя кровь туда, где ласкал ее рот Исаии.

А потом накатило оно – возбуждение. Не легкое, мимолетное, но яркое и сильное, словно лесной пожар. Такое, что оказалось горячее первой ночи любви с Вадимом. Закружилась голова, поволока страсти стеснила грудь. Было жарко, так жарко! Подогнулись ноги, но Исаия держал, будто Алиса ничего не весила. И руки его были чудесно прохладными.

Однако первый же стон положил всему конец: Исаия вдруг оторвался от раны, выпустив Алису из объятий, невольно позволив ей упасть. Удар коленей о пол несколько отрезвил зачарованную девушку. Со все еще затуманенными глазами она обернулась к вампиру. С окровавленным ртом Исаия таращился на нее, смесь страха и, казалось бы, неуместного отчаяния искажали лицо.

– Что... – успела произнести Алиса прежде, чем он исчез из коридора. Скрипнула кровать в комнате Евы, и раздалось горько-яростное:

– Проклятье!

Алиса не осмелилась посмотреть.

...

Исаия чувствовал это – падение. Он старался притормозить, удержаться, но проваливался лишь глубже, увязая в безумии, как в трясине.

Безумие.

Как еще назвать навязчивое чувство, будто ты безнадежно влюблен? Чувство, что сделаешь что угодно, станешь кем угодно, лишь бы она была счастлива?

... Счастлива? Ложь.

Сделаешь что угодно, станешь кем угодно, лишь бы она улыбалась тебе. Улыбалась. Тебе.

Нуждалась в тебе. Полагалась на тебя. Зависела от тебя.

Влюбиться так самозабвенно даже в простую девушку Исаия не хотел. Раствориться в ком-то, открыться и потерять контроль в бредовой надежде, что и она ответит тем же – нет, это было не для него. Такие парни со стороны выглядели слишком жалко, чтобы Исаия добровольно вошел в их ряды.

И вдруг пасть перед желанием – влечением к собственной малолетней сестре.

Омерзительно.

Извращенно.

Противоестественно.

Он никогда – никогда! – не смотрел на нее не так, как надо. Просто младшая сестра, о которой и вспоминаешь-то лишь, когда на глаза попадется. И вдруг... такое.

Исаия жадно вдохнул запах Евы, по-прежнему витавший в ее комнате. Скоро Ева перестанет давать им свою кровь. Еще три недели и не останется ничего – никакой причины прикоснуться к ней, держать в руках, пить ее и ласкать, пока дурман укуса заставляет забыть, кто и что с ней все это делает.

Исаия с ужасом и надеждой ожидал этого. Возможно, все только ухудшится, но могло быть и наоборот. Без постоянного контакта эмоции постепенно остынут, и станет легче. В противном случае парень не представлял, как будет смотреть в глаза матери.

...

– Аппетитный мальчик, – ласково коснувшись плеча Измаила, проронила Мириам после того, как отослала Майлза прочь. Оба они глядели на то, как Ева отчаянно стирала кровь с лица Ильи, сдерживая слезы. Она была напугана, и это чуяли все вампиры в гостиной. – Напоминает тебя, – вкрадчиво добавила княгиня. Измаил никак не отреагировал, и она продолжила: – Как думаешь, он поступит с ней так же, как ты с Агарь? Он изнасилует ее? А, мой дорогой Ишмаэль?

Он повернул к ней голову, и Мириам отдернула руку от его плеча, потому как Измаил ей улыбался. Улыбался ласково и нежно, интимно, только ей одной. Так он улыбался Агарь, и так он улыбался своим врагам за мгновение до того, как отрывал им головы, вырывал глотки, выбрасывал их на солнечный свет. Эта улыбка предвещала смерть, ибо была полна темной, одержимой любви к женщине, которой уже нет.

– Будь ты проклят, Ишмаэль! – прокричала Мириам с гневом, полным расстройства. – Почему ты не можешь просто стать моим!?

Ее крик привлек внимание всех в гостиной. Ева и вовсе подскочила от неожиданности, уставившись во все глаза на разворачивающийся скандал между двумя вампирскими повелителями, что больше напоминал ссору давних любовников.

– Я могла бы убить тебя, перебить весь твой двор и забрать Источник! – заявила княгиня резким голосом и тут же прильнула к Измаилу всем телом, ладонями обхватив его лицо, полное нежного, безумного веселья. – Но я люблю тебя. Посмотри, как я люблю тебя. Неужели это ничего для тебя не значит?

Князь не ответил ей. Он накрыл ее ладони своими и мягко высвободился из ее рук. А после наклонился и поцеловал в полные, кроваво-красные губы. Отстранившись, Измаил обратился к Еве, и, девочка могла поклясться, лицо его выражало скорбь, а улыбка – тень усталости:

– Ты хотела поговорить. Я слушаю.

И сказал он так, будто знал, о чем пойдет разговор, и знание это его не радовало.

От всего этого Ева на миг растерялась. Илье пришлось подтолкнуть ее, чтобы вывести из задумчивости.

– Я хотела бы обратить человека в вампира, – медленно произнесла она, мимолетно оглянувшись на Ноя. – Ту девушку, что первая в очереди.

– Нет, не хотела бы, – заметил Измаил. Ева на него нахмурилась, не понимая, к чему это он сказал. Зато понял Илья.

– Ев, мы чуем, когда говорят неправду, – напомнил он ей негромко. – Ты не хочешь никого обращать.

Теперь сестра нахмурилась на него. Она думала, что все вампиры типа телепатов, мысли читают. А они чуют, оказывается.

– Ладно, могу я обратить ту девушку или нет?

– Зачем тебе это?

– Она вроде умрет, если ждать конца месяца.

– И что с того? – продолжал спрашивать Измаил. – Ни ее жизнь, ни ее смерть тебя не касаются.

– Меня Ной попросил, – сдалась Ева, снова оглянувшись на упомянутого вампира. – Что тут плохого, если я не дам ей умереть? – занервничала она.

– Это тебе решать, – Измаил перевел взгляд на Ноя, и взгляд этот стал далек от теплого. – Все не уймешься?

Ной упал на колено, склонив голову. Выглядело это отработанным за много лет рефлексом. Возражать он не посмел.

– Однажды ты уже разбил сердце Агарь мольбой спасти для тебя женщину, – сумрачной грозой двинулся на него князь. А приблизившись, схватил Ноя за волосы, заставив поднять голову: – Ты забыл, чем все закончилось?

– Я помню, князь, – ровно отозвался тот.

– Отпусти его, – вмешалась Ева. Измаил повернул к ней голову, но девочка все равно подошла и обеими ладонями обхватила его за локоть руки, что удерживала Ноя. – Пожалуйста.

– Агарь любила его, – сказал он тихо, едва разборчиво. – Она уступила его мольбе, хотя это решение разрывало ей сердце.

– Она обратила ту женщину?

– Да, – выдавил Измаил, и вдруг вся та боль, что искажала его лицо, пропала, сменившись знакомой Еве улыбкой блаженного и конченного психа. – Но я все исправил.

– Как? – Ева не хотела знать.

– Я посадил ее в клетку и запретил кормить, – счастливо поведал ей князь, будто ребенок, что хвастался собственноручно изувеченной мухой. – Две ночи, и она уже походила на бешеное животное. Через четыре она стала напоминать высушенную старуху. А через неделю Ной получил мое разрешение.

– Освободить ее?

– Нет, – улыбнулся ее наивности Измаил. – Я разрешил ему убить эту женщину.

33 глава

Ева в ужасе воззрилась на Измаила. Его жестокость, в которой он так легко сознавался, оглушила ее, выбила почву из-под ног, почти ранила. Конечно, дело было не в ней самой, но в Ное. Представив на мгновение, через что заставил его пройти поганый маньяк с сестринским комплексом, девочка, не раздумывая, ударила того по лицу. И тут же скривилась от боли в наверняка вывихнутой руке.

– Отойди от него, – потребовала она, толкнув Измаила в грудь, подальше от Ноя. – Твоему садизму вообще есть предел? Что он тебе сделал?! Понравился твоей ненаглядной сестре!?

– Ну-ну, успокойся! – поспешил вмешаться Илья, перехватив со спины руки разбушевавшейся малышки. – Зачем так злиться?

– Но ты же слышал, что он сделал!

– Да, и это было очень давно, – благоразумно напомнил ей парень. – Если кто и должен злиться, так это он, – кивнул на по-прежнему коленопреклоненного Ноя. – Не ты, Ева. И если не прекратишь, рана на шее может открыться.

– Это было давно, – ровным голосом подтвердил Ной. Казалось, он и не заметил порыва Евы защитить его. А если заметил, то никак не оценил. – Моя просьба не связана с твоей сестрой, князь, – обратился он к Измаилу. – Только поэтому я осмелился просить об услуге Еву. Илону нужно лишь обратить. Ее кормлением и адаптацией займется Гунар. Для Евы это не будет стоить многого.

– Для тебя это действительно ничего не стоит? – спросил Измаил у Евы, будто и не было ее вспышки гнева на него. И снова девочка поразилась, как легко в нем безумие менялось местами со здравым смыслом. Словно две личности в одном теле.

– Дать немного крови я смогу, – осторожно ответила она, смутившись перед этим серьезным, деловым Измаилом.

– И ничего страшного, что ты продлишь жизнь ненаглядной возлюбленной Ноя?

– Конечно, ничего... – не договорив, Ева моргнула.

Так эта Илона – девушка Ноя? Ради нее он позволил Измаилу издеваться над воспоминаниями о своем горьком прошлом?

В сердце кольнуло – Ева вспомнила, что Ной хотел привести ее одну, без Ильи. Вот так просто, без поддержки и защиты, подставить ее перед безумным князем и ревнивой княгиней. И что случилось бы, если бы Илья не сразился с Майлзом, удовлетворив этим Мириам?

– Эй, ты побледнела, – удивленно заметил Илья. – Тебе плохо?

Ева не ответила. Она смотрела на Измаила – отчаянно, словно тонущий, боясь перевести взгляд на Ноя. Боясь, что каждый в этой комнате придет к тем же выводам, что и она.

Ной видел, как он ей нравился. Ной использовал ее, чтобы выжила его Илона. Ной подставил ее, дабы ублажить своего князя и получить разрешение на обращение.

Измаил склонил голову на бок, словно механическая кукла. Его лицо – идеально неподвижная маска, но его глаза – в глазах была жизнь. Жизнь и понимание. И никакого сочувствия, от которого девочке стало бы совсем невыносимо.

– Ева?

– Да, – растянула она губы в пародии на улыбку, – кажется, мне нехорошо. Голова кружится.

– Едем домой или сначала отдохнешь?

– Ишмаэль, разреши ей обратить человека, – вдруг вмешалась Мириам. Голос ее переливался весельем. – Я хочу на это посмотреть.

Ева вздрогнула и отвела взгляд. Три удара сердца она набиралась смелости и только затем посмотрела на Ноя. Коленопреклоненный, щемяще красивый, сдержанно непроницаемый и... выжидающий. Ева вдруг увидела его скованность, напряжение во всем теле и тень смирения, будто она уже сказала ему 'нет'. И в этом 'нет' крылось подступающее отчаяние.

Однажды у него уже забрали шанс на любовь. Забрали эгоистично и жестоко. Так стоило ли его теперь винить за жестокость к ней?

Ева хотела винить. Слишком больно ей было, чтобы простить.

– Измаил, – позвала она, повернувшись к князю, – я дам кровь на ее обращение. В конце концов, – улыбнулась она, чувствуя, что если моргнет, слезы прольются из глаз, – он мне никто. Разве нет?

Медленно, очень медленно Измаил кивнул, словно ожидал, что она передумает. Ева и сама ждала, когда боль и уязвленная гордость поднимут в ней злобные головы.

– Я хочу поехать домой. Отдохнуть. Потом пусть ее привезут.

– Илона не выдержит перемещения, – сказал Ной.

– А меня это заботит!? – сорвалась на крик Ева. Ей было противно от искренней заботы в его голосе. Над ней самой он разве что забавлялся. Но стоило девочке повысить голос, как она сразу же об этом пожалела.

'Веду себя как ревнивая идиотка'.

– Мне нехорошо, – попыталась она сгладить впечатление от своей вспышки. Пальцы брата на ее руках ободряюще сжали и отпустили. Он обнял ее за плечи, баюкая, и Еве стало чуточку легче. – Один день твоя Илона может потерпеть?

– У нее действительно осталось мало времени, Ева, – Ной поднялся и встал прямо перед ней. И выражение его лица было словно ножом ей по сердцу. – Обрати ее этой ночью. Пожалуйста. Завтра может быть поздно.

– Ненавижу тебя, – выдавила Ева со всхлипом, уже не обращая внимания, как слезы градом катятся по щекам. – Ладно, хорошо. Если так хочешь, я приду ночью. Но за это я хочу две вещи.

– Какие?

– Я хочу увидеть ее только один раз – в момент обращения, – Ева выпрямилась в руках брата, не желая чувствовать себя жертвой. И ставя условия, она хотя бы немного могла почувствовать себя увереннее. – Если не хочешь, чтобы и с ней случилось что-то плохое, убери ее куда-нибудь подальше от Измаила... и от меня. Пусть не мозолит глаза, – сглотнув комок, девочка перевела взгляд на внимательно слушавшего князя: – Я не хочу, чтобы ты ее убил или даже просто мучил, когда я... когда я решилась пожертвовать кровью. Понимаешь?

– Хорошо, – легко дал согласие Измаил. – Пусть женщина живет, пока ты хочешь этого.

– И без пыток, – твердо потребовала Ева, что заставило вампира от души рассмеяться:

– А ты знаешь, Агарь так этого и не попросила. Интересно, забыла или нет. Как думаешь?

– Не забыла, – мотнула головой Ева. – Рядом с садистами о таких вещах не забывают.

– Я тоже так думаю, – снова склонил на бок голову князь. – Все, что я делал, я делал лишь с ее согласия.

'И теперь с твоего', – повисло безмолвное в воздухе.

Но Ева этому не поверила. Безумец и садист с неограниченной властью – с чего бы такому, как он, исполнять прихоти человека? Разве что от скуки. И вряд ли это продлится долго.

– Второе, – объявила она, и кривая усмешка зазмеилась на ее губах, – больше никаких временных имен. Я хочу, чтобы ты носил свое имя сейчас и окончательно. Ты – Ной. Зовись так в память об отвергнутой Агарь.

'В память о моей первой, чертовой любви'.

...

Ной согласился со всеми условиями. Правда, Еве показалось, что принятие имени стало для вампира особо неприятным сюрпризом, если не сказать серьезным испытанием чувств к Илоне.

Впрочем, ничего удивительного, если подумать: он бежал от своего имени три сотни лет, а тут вдруг появляется обиженная девчонка и требует с него обратного.

Ну и пусть.

Зато этим своим условием Ева явно порадовала Измаила. А огорчать князя вампиров, как бы ей того иногда ни хотелось, лучше все же не стоило. Да и просто она чувствовала себя слегка не в своей тарелке за отвешенную пощечину. В конце концов, любого другого Измаил за подобное... убил бы? Переломал кости? Еве отказывала фантазия. Князь уже показал, что может сотворить без повода. А если повод будет?

С каждым разом, как девочка узнавала его чуть лучше, она все больше склонялась к мнению, что с таким монстром желательно оставаться в хорошим отношениях. Быть заменой Агарь ей по-прежнему претило, но если встанет выбор между этим и их безопасностью, Ева уже знала, на что пойдет.

На этом аудиенция у князя подошла к концу. В другое время он непременно задержал бы Еву отдохнуть и отобедать, но присутствие Мириам загадочным образом сковывало и ограничивало. Можно было даже сказать, что князь не доверял своей коллеге и ее людям – тому, что они могли сделать.

– До ночи, – тепло попрощался он с девочкой и вскользь, негромко, что-то сказал Илие. Парень от его слов замер, они обменялись пристальными взглядами, Еве непонятными, после чего брат обнял ее за плечи и вывел прочь из зеленой гостиной, вслед за Ноем.

Ева непременно поинтересовалась бы, что он ему сказал, но, расстроенная, могла лишь с тоской смотреть в спину их провожатому. Казалось бы, все самое страшное позади, она даже вышла из неприятной ситуации с некоторым достоинством. И все же, все же...

Ной – ее первая любовь. Вот такая, серьезная, что делает тебя дураком и слепцом, а отвергнутая, рвет когтями изнутри до опустошающей черной дыры вместо сердца.

Глупо, конечно. Ева не сомневалась, что эта боль пройдет. Когда-нибудь. Она была не из тех эмоциональных девочек, для которых разрыв подобен концу света и потере смысла жизни. В Еве был стержень, или, по крайней мере, она хотела в это верить.

Они шли в полном молчании до самого выхода. Ной привел их к тому самому клубу, через который ребята вошли. В преддверии вечера в здании уже вовсю кипела работа: приглашенный диджей с помощниками разбирал аппаратуру, другие занимались настройкой света, туда-сюда бегали стайки разнаряженных танцовщиков – ночь обещала быть веселой.

У Евы даже мелькнула шальная мысль остаться и в идеале не только посмотреть шоу, но и напиться с горя, но представив, что ей на это скажет Исаия, приуныла и выбросила глупости из головы.

– Эй, – вдруг сказал Илья, – после обращения давай зайдем сюда?

Ева удивленно воззрилась на брата, заподозрив его в телепатии.

– Что?

– Даже если вымотаешься, здесь и отдохнешь, и перекусишь. Или не хочешь?

– Да не в этом дело, – смешалась девочка. – Но кто меня пустит?

– Эй, Ной! – окликнул того Илья. – Я хочу привести сюда Еву. Это можно устроить?

– Можно, – неожиданно получил он ответ. – Подвеска паука у нее на груди дает право на допуск в любое заведение, принадлежащее князю и его кругу. Просто покажите ее вампиру и можете рассчитывать на содействие в чем угодно.

– Вот так просто? – неохотно спросила Ева, через одежду нащупав у себя паука.

– Таковы правила. Обратное приведет к наказанию, – хладнокровно сообщил Ной, и Ева подумала, что вряд ли в городе найдется такой вампир, что захочет заслужить это самое 'наказание'. Насколько она успела разобраться, сообщества вампиров живут по неким средневековым правилам, отдавая должное казням и пыткам. С бессмертными, наверно, иначе было нельзя.

...

Домой Илья и Ева заявились с пакетами из Макдоналдса. В кафе заходить остереглись из-за кровавых разводов, что покрывали одежду обоих – неудачная попытка отмыть простой водой. Так что да здравствует авто-Мак и только авто-Мак!

По привычке Илья заказал еды и на себя, а когда опомнился, долго и самозабвенно ругался. Ничто его так не расстраивало в бессмертии, как потерянная радость от вредного организму фаст-фуда. Сестра хотела бы ему посочувствовать, но у нее болело и чесалось место укуса, а рот был занят сочным бигмаком. По дороге домой она съела не только сэндвич с большой порцией картошки фри, но и опустошила коробку с наггетсами и литровую пепси.

– Куда в тебя только влезает? – не скрывая зависти, проворчал Илья, пропуская сестру в квартиру. Ева натянуто улыбнулась ему через плечо. Сама не своя она тихо прошла в зал, достала сменную одежду из сумки, вытащила из шкафа большое полотенце и скрылась в ванной. Вскоре зашумел душ.

– Ну что ты нашла в этом косоглазом? – вздохнул парень, сбрасывая пакеты на кухонный стол. Отрывисто звякнул рингтон в телефоне, извещая о приходе очередного смс. Выудив аппарат из кармана брюк, Илья глянул на экран и дернул уголком рта: смс от Лары. Пятое или шестое за сегодня. И снова целая поэма.

Первое смс было полно наводящих вопросов: как его понимать? Не хотел ли он извиниться? Осознает ли что натворил? Понимает ли, как ее обидел? И собирается ли вообще что-то делать?!

Илья проигнорировал сообщение. Тем более, что оно пришло, когда Ева спала у него на плече.

Второе смс пестрело уже ответами: конечно, она понимает, что ему нелегко из-за внезапного превращения в вампира. Само собой, она уверена, что он чувствует вину за свою грубость. И даже готова его простить, если он все-таки наберется смелости ей позвонить.

Илья мельком проглядел текст и снова оставил разбирательство со своей девушкой до лучших времен.

Третье смс кричало, обвиняло и даже плакало. Бесчисленное число грустных и несчастных смайликов, целая ода раненым чувствам, пара-тройка избитых цитат из 'вконтакте' и снова вопрос, за что он так с ней.

Честно, Илья это даже не прочел.

Четвертое состояло исключительно из стихотворения о женщине, которую 'трудно найти, легко потерять и невозможно забыть'. Типа намек? Илья не заморачивался.

И вот теперь пятое смс. Грустное. В нем Лара рассуждала, что они, наверно, стали слишком разные (она – человек, он – вампир), что он, наверно, потерял к ней интерес, что ей, наверно, следует забыть его и найти себе другого, и вообще – наверно! – став вампиром, он лишился души. Под конец Лара пообещала поставить за него свечку в храме, чем окончательно Илью добила.

Воистину, в ссоре с женщиной лучше молчать. Она сама обвинит, сама извинит, сама спросит и сама ответит. И даже расстанется тоже сама. Поставив на прощание свечку. Нет, она что, серьезно?

34 глава

Часы показывали час ночи, когда порог дома переступил Исаия. Алису он оставил еще засветло со всеми вещами в новой квартире и самолично наложенной повязкой. После чего его срочно вызвали на работу: парень, что на время отпуска взял на себя часть его дел, никак не мог разобраться в ряде моментов, что-то перепутал, чего-то не нашел и в итоге вызвал недовольство двух клиентов и ярость начальства.

В одиннадцать вечера Исаия добрался до салона и за десять минут уладил все вопросы: указал заместителю на накладные, с которых следовало начать, чтобы не возникло путаницы с заказами и поставками запчастей, отзвонился недовольным клиентам, напомнив им, что по условиям договора срок поставки комплектующих еще не закончился, и зря они вообще приезжали, когда им никто не звонил и забрать товар не предлагал. Еще минут пятнадцать объяснял начальству, что отпуск свой прервать никак не может, даже если тут все без него развалится. Взамен клятвенно пообещал помочь заместителю, если тот опять напортачит.

Словом, Исаия был бы уже давно дома, если бы Степан Федорович, его непосредственный начальник, не заметил во время разговора нечто странное. А заметив, не возопил бы на весь салон:

– Ты что, вампир?!

Странное, к слову, были вовсе не клыки, которые Исаия путем долгой тренировки у зеркала научился скрывать, а в глазах, что то и дело отливали алыми бликами, словно у сиамского кота. Когда вокруг него стала собираться толпа из коллег, парень сделал себе зарубку на будущее: купить если не линзы, то хотя бы очки с простыми стеклами. И выглядеть будет солиднее, и не так странно, как в солнцезащитных по вечерам.

Новоиспеченного вампира немедленно завалили вопросами: когда, как, почему, как оно и можно ли другим. Отделаться краткими фразами не удалось, пришлось проторчать в салоне больше часа.

– Так как ты все-таки стал вампиром?

– Мне предложили, я согласился, – припомнив наиболее встречавшуюся байку из интернета, соврал Исаия. – Потом заснул, очнулся вампиром. Как все происходит, понятия не имею.

– А как тебя выбрали?

– По своим каким-то критериям. Мне не объясняли.

– А ты спишь в гробу?

– Кровать удобнее.

– И кровь уже пил? Как на вкус?

– Как кровь.

– А почему у тебя клыки и сверху и снизу?

– Модель такая попалась.

Было еще много обсуждений, теорий и пустого трепа, пока все это время молчавшая Марина, молоденькая помощница бухгалтера, вдруг не содрала с шеи крестик и не тыкнула им Исаие в лицо. Люди замерли.

– И? – не очень вежливо поинтересовался вампир, не предприняв никакой попытки отстраниться.

– Ты что выкинула, идиотка? – еще менее вежливо осведомился Максим, тот самый заместитель Исаии.

– Но он же вампир, – в больших, круглых глазах Марины вспыхнули обида и непонимание, готовые вот-вот пролиться слезами. – Нечисть.

– И ты думала, он от твоего крестика сгорит синим пламенем? – скептически поинтересовалась Ева Федорова, такая же помощница бухгалтера, коей за недолгое время совместной работы Марина успела проесть весь мозг религиозными проповедями.

Так уж вышло, что Марина состояла в христианской секте, наподобие Свидетелей Иеговы. Называлась та, к слову, 'Храмом Михаила' и выступала против всякой нечисти, в первую очередь, вампиров.

Припомнив это, Исаия задумался, а нет ли связи с храмом Святого Михаила, где, собственно, всем заправляли именно вампиры. С Измаила станется создать карманную секту, чтобы контролировать недовольных фанатиков.

– Бросила бы ты свою секту, – беззлобно посоветовал Исаия, отведя от себя руку Марины с зажатым крестиком. – Если на моем месте окажется менее разумный вампир, ты влипнешь в неприятности.

– Слышали!? – взвизгнула Марина. – Он мне угрожает!

Но к ее удивлению никто не спешил на помощь бедной поборнице с нечистью.

– Господи, я давно говорил, что у девчонки не все дома, – пробурчал Виталий, младший менеджер, вынужденный частенько забегать в бухгалтерию по мелким поручениям.

– Кто тебе угрожал? – сурово вопросил Степан Федорович. – Тебе, девочка, посоветовали поменьше ерундой заниматься и не кидаться на окружающих. Иначе, действительно, нарвешься однажды, прости Господи.

– Н-но... – полились слезы у обиженной сектантки.

– Пойдем, пойдем, – по-матерински обняла ее бухгалтер Наталья и повела обратно в их кабинет, – я тебе чаю налью. А потом займемся отчетом. А то, смотри, какое время позднее.

– Мда, – емко прокомментировал некрасивую сцену Степан Федорович.

– А я, если честно, думал, что крест тебя обожжет, – смущенно улыбнулся охранник Иван.

Исаия оставил это без внимания.

– Вот, что сделаем, парень, – хлопнул его по плечу Степан Федорович. – Маринка, она, конечно, с придурью, но работает хорошо. А ты у меня и вовсе золотой...

– Зарплату поднимите? – тут же среагировал Исаия. Начальник добродушно хохотнул:

– Посмотрим. Да и куда тебе, недавно совсем старшим менеджером стал. Так вот, о чем я... А! Раз ты у нас теперь ночная пташка, перевожу тебя в ночную смену. А Маринка пусть в дневной сидит – с Наташей я поговорю. Незачем нам тут разборки.

– Согласен.

– А раз согласен, давай как-нибудь выдели себе ночь, я тебя ознакомлю с особенностями ночной смены.

– Степан Федорович, у меня первый отпуск за два года, – терпеливо напомнил Исаия. – Могу я ознакомиться с работой в рабочее время?

– Черт с тобой! – едва ни сплюнул начальник. – Ох, чувствую, напьешься ты моей кровушки. Ха-ха.

На том Исаия и ушел, добравшись до дома лишь к часу ночи. И очень удивился, застав Илию за просмотром телевизора.

– Почему не на работе?

– И оставить Еву одну? – лениво повернулся к нему Илья. – Взял отгул.

– Ты должен был позвонить мне.

– Что-то желания не было, – и прежде, чем Исаия ответил, пошел в наступление: – Сам-то где ходил? Неужто у подружки Евы так задержался?

Услышав, как в комнате завозилась их сестра, оба парня застыли. Увы, девочка уже проснулась, и таиться больше смысла не было.

– Исаия пришел? – донесся ее сонный голос. Ева и не подумала кричать, понемногу привыкнув, что у братьев отныне нечеловеческий слух. Исаия заглянул в ее временную – временную ли? – комнату. Сестра вяло улыбнулась ему с постели: – Ужасно выглядишь.

Криво усмехнувшись, парень положил на стол папку с новыми ценами и предложениями, планируя изучить их накануне, и присел на корточки рядом с Евой. Девочка отцепила на шее пластырь и глубже откинулась на подушку, подставляя все еще розовый след от укуса.

– И не говори, что не хочешь, – проницательно сказала она. Исаия скосил глаза на ее лицо – румяное со сна, со смешным отпечатком подушки. Открытое, спокойное, без тени сомнений.

– Ты не устала от этого? – поколебавшись, спросил он, хотя запах ее крови уже ударил по обонянию, словно крепкое спиртное.

– Илья сегодня подрался с вампиром и победил, – сказала Ева вместо ответа. – Мне сказали, что это потому, что я регулярно даю вам свою кровь. Она развивает вас быстрее, – серые глаза горели решимостью: – Я хочу сделать вас настолько сильными, насколько смогу. Небольшая усталость – ерунда по сравнению с нашей безопасностью. Ты так не думаешь?

– Вам угрожали? – не сразу нашелся, что сказать Исаия. Он как-то привык, что Ева для своих лет не дура, но все же еще ребенок, неспособный принимать серьезные решения.

Когда же она успела так повзрослеть?

– Пусть тебе Илья лучше расскажет, – устала от разговоров девочка. Взгляд ее сделался тяжелым, если не сказать властным: – Возьми кровь.

– Ты мне приказываешь? – поднял брови Исаия. Он ненавидел приказы, предпочитая отдавать их сам. И Ева, конечно, знала об этом.

– Да, – улыбнулась она. Исаия осклабился, острые клыки показались из-за губ. Но даже тогда ее улыбка осталась прежней. Она не видела в нем монстра или нежить – только брата.

Исаия склонился над сестрой, провел рукой по ее чуть влажным после недавнего душа волосам, впутал пальцы в длинные пряди, потянул, пока веки девочки не затрепетали, и лишь тогда коснулся ртом ее шеи. Легкий страх и предвкушение поднялись в ней, словно аромат дорогих духов. Исаия глубоко вздохнул и вонзил зубы.

И кровь его сестры была слаще меда.

...

Ева видела сон. Все чаще ей являлись зимние пейзажи и огромные рыси, скрытые в тенях соснового леса. Но в последний раз это был кошмар, будто она – мужчина, что изнасиловал женщину. Женщина плакала и тряслась, забившись в угол едва освещенной комнаты, а мужчина, которым была Ева в тот момент, отчаянно жаждал умереть. Он был виноват, он знал, что его поступок не имеет оправдания, но не смог остановиться, пока не стало слишком поздно. Он молил ее о прощении, глаза болели от слез, он ненавидел себя... и все же отчетливо осознавал, что, скорее причинит ей эту боль снова, чем отпустит.

На этой страшной, одержимой мысли Ева проснулась в тот, прошлый раз. Сегодня она снова была тем мужчиной. И та женщина тоже была. Она сидела в огромной деревянной бочке, полной горячей воды. Пар белой завесой поднимался вокруг ее обнаженного тела, и по молочно-белой коже он бережно водил махровым полотенцем. Она не проронила ни слова, и ее молчание разрывало ему сердце. Ева говорила что-то, и не узнавала собственный голос. Она тянула к этой женщине руки – слишком большие для девичьих, целовала нежные плечи не своими губами, и плакала снова и снова – тихо, изможденно, не так, как ревела обычно сама.

– Когда-нибудь, ты когда-нибудь простишь меня? – вопрошала она не своим голосом, и даже не на своем языке.

А женщина все молчала.

Сон растаял в белом пару странной ванны – или бани? – и Ева открыла глаза. На этот раз оказавшись самой собой.

Шея немилосердно чесалась после укуса Исаии, а в животе ворочались кишки, изнывая по еде.

Зверский голод пробудил ее или ужас от мрачной тоски, что ощущалась на языке как своя? Ева не знала. Она осторожно перевернулась на спину и, сощурившись, пригляделась к настольным часам.

Два десять ночи.

– Я проснулась, – не громче шепота объявила она. И почти сразу услышала окрик Ильи: