Текст книги "Паутина Белого Паука(СИ)"

Автор книги: Аноним Синчан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Тогда вставай! Твоя еда готова.

'Охрененный слух', – в который раз поразилась девочка, покорно сползая с матраца. Тело немного повело в сторону, когда она встала, но в целом физическое состояние Ева оценила как удовлетворительное.

А значит, этой ночью она обратит в вампира девушку для парня, что разбил ей сердце.

Чудесно, просто чудесно.

Выбравшись из комнаты, Ева обратила внимание на спящего на диване Исаию. Провести весь день на ногах для вампира-новичка даже с ее кровью было непросто. Поняв, что на проклятом обращении с ней будет только Илья, Ева пожалела, что не предупредила Исаию заранее. Ей нужна была вся поддержка, какую она только могла получить.

Погладив брата по щеке, девочка повернулась пойти в ванную, но столкнулась взглядом с Ильей. Парень стоял у входа в кухню совершенно неподвижно, словно статуя. Он не дышал, не моргал, вообще не проявлял никаких признаков жизни. У вампиров такое бывало, и Ева даже начала к этому привыкать, но сегодня что-то было в выражении лица брата – что-то отталкивающее, что свело живот судорогой.

– Что? – спросила она. Илья подошел, и Ева снова поразилась, сколько грации появилось в его самых простых движениях. Будто к ней не человек приближался, и даже не вампир, а огромный кот из ее снов.

Илья взял ее за руку, приложил ладонь, которой она касалась Исаии, к своей щеке и мягко, чувственно потерся, словно зверь, требующий ласки. Ева всмотрелась в его лицо, но так и не поняла, что видит. Иногда Илья начинал вести себя странно. Вот как сейчас. И она совершенно не представляла, как на это реагировать.

– Кис-кис-кис, – в конце концов, прошептала она. Просто так, чтобы не молчать.

– Мяу, – отозвался он низким голосом, не сводя с сестры глаз. По коже ее пробежали мурашки. Она улыбнулась, но улыбка эта была нервной. Не будь Ева так уверена в брате, решила бы, что он ее соблазняет. Но это ведь ерунда. Илья сам сказал, что все нормально. Значит, все нормально. И ненормальная здесь только она сама.

– Я есть хочу, – прочистив вмиг пересохшее горло, отвела Ева взгляд. Руку она высвободила, но Илья отпускал ее мучительно медленно. – Не дразни меня, – буркнула девочка, зачем-то подумав о Ное. Вот уж кто не давал ей и намека на надежду.

Покачав головой, она ушла на кухню, откуда уже вовсю доносились ароматы разогретого бигмака, и лишь поэтому не услышала полные иронии слова брата:

– Дразнить? Я даже не начинал еще, глупая.

...

– Надо, наверно, им позвонить? – спросила Ева, дожевывая последний кусочек своей ночной трапезы. Илья отхлебнул сладкого чая, посмаковал вкус на языке и лишь тогда сказал:

– Не надо. Они ждут нас на улице еще с вечера.

– Что?

– Ной стал названивать с двенадцати.

– Я не слышала звонков.

– Потому что я забрал у тебя телефон и отключил звук, – буднично объяснил Илья.

– Зачем? – не поняла Ева.

– Чтобы ты выспалась.

– И когда ты собирался меня разбудить?

– Я не собирался. Если бы ты проспала, значит, недостаточно хорошо себя чувствовала. И мне плевать, – с нажимом продолжил он, не дав сестре и слова сказать, – если его ненаглядная откинет коньки.

– Злой ты, – с удивлением прокомментировала она, тоже придвинув к себе чай и тут же поморщилась: – Почему такой сладкий?

– Кто, я? – осклабился Илья.

Глянув на брата, Ева подумала, что, наверно, все будет не так уж и плохо, если ее поддержкой будет именно он. У Ильи была природная способность отвлекать от плохих мыслей и смешить даже тогда, когда хочется плакать.

– Чай слишком сладкий, – против воли улыбнулась она.

– Да? – задумался парень, уставившись на свою кружку. – Забавно, а я думал, это с сахаром что-то не то. Похоже, я стал хуже различать вкус. Раньше мне хватало одной ложки, сейчас пришлось положить четыре. Но ты свой все равно пей.

– Это почему?

– Донорам полезно перед сдачей крови выпить кружку сладкого чая. Ты кровь никогда не сдавала?

– Только вам, – покачала головой Ева. Илья кивнул:

– Пей. Не так дурно будет. А потом сразу мяса поешь.

Наставления брата снова заставили девочку улыбнуться. Когда она увидит Ноя и эту Илону, интересно, сможет ли сохранить улыбку на лице?

Очень скоро ей предстоит это узнать.

35 глава

Дорога показалась Еве чудовищно короткой. Она видела, что прошло полчаса прежде, чем машина привезла их к клубу 'Зов', но для нее время пронеслось за одно мгновение. Назойливые мысли, острыми искорками жгли изнутри, мучили, не давая отвлечься. Мысли о Ное, мысли об Илоне, мысли о собственной непривлекательности и невезении в любви. И мысли об Илье – о нем она тоже думала, вольно и невольно.

Жестокость, с которой он одолел своего противника, не укладывалась в голове. По сути, Илья не побил вампира Майлза, он его изувечил. Страшные кадры ошметков мышц на руках брата, его окровавленный рот и разорванное горло противника – Ева отчаянно хотела все это забыть, но прежде – понять, как ее добродушный Илья мог такое совершить. Ее пугало, что он, казалось, не испытывал никакого дискомфорта от содеянного, воспринимая все как должное.

Настораживало и его отношение к ней. Да, брат прямо заявил, что между ними все нормально, а тот поцелуй, украденный им в бреду голода, значил не более дружеского объятия. Но совсем недавно оба брата говорили об одержимости к ней. Прошло ли оно, отпустило? Ева не решилась спросить, но она постоянно чувствовала на себе тяжелые взгляды Ильи, постоянные прикосновения, мало отличимые от интимной ласки, и эти двусмысленные фразы, произносимые непривычно серьезным тоном. Девочка блуждала в неведении, но смелости поговорить начистоту она в себе попросту не находила. И потому плыла по течению, благо вопросы и проблемы наваливались на нее одни за другими.

Звонила начальница с работы, раздраженная ее постоянными отгулами. В заключение напряженного диалога Еве поставили ультиматум: либо она увольняется, либо работает по графику. Несмелые возражения о плохом здоровье Валентина Петровна даже слушать не стала.

Не стоило забывать о летней практике, что должна была начаться с недели на неделю. Посещение было обязательным, прогулы грозили едва ли ни исключением из университета. Как Ева собиралась совмещать постоянное донорство, работу и учебу, она не представляла.

Еще и сны эти... Что думать о своих кошмарах девочка и вовсе не знала. С одной стороны сон – это просто сон, с другой, какие-то сны стали ненормальные. Мужчиной она не воображала себя никогда, так с чего вдруг сейчас? Да еще так реально.

Проблемы, вопросы – и ни одного решения, ни одного ответа. А стоило отбросить размышления обо всем этом, как вновь возвращались мысли о Ное и Илоне, о себе, неудачнице, об Измаиле и его безумии, об Илье и его изменениях, и даже об Алисе и ее ссоре с Вадимом, что на фоне всего остального казалась Еве полнейшей ерундой.

В неофициально вампирский ночной клуб Еву и Илью провели через черный ход. Девочка не переставала радоваться, что Ноя с ними не было. С каждым шагом желание сбежать росло, навязчивый голос нашептывал, что Ева ничем ему не обязана, что в случае отказа Измаил ее поддержит, поддержит и Илья, а Ною это будет хорошим уроком не использовать чувства девушек в своих интересах.

Ева почти набралась решимости повернуть назад, но вдруг оказалось, что уже поздно. Она стояла у кровати больной девушки, что больше напоминала труп, нежели все присутствовавшие вампиры. А было их немало: Измаил и Мириам с парой телохранителей за спиной, Илья, не отходивший от сестры ни на шаг, Ной, и Гунар, далекий предок Илоны.

Именно глаза последнего поставили точку на желании Евы сбежать: полные непролитых слез и отчаянной, будто изъевшей его изнутри надежды. Гунар смотрел на нее этими страшными, больными глазами, и девочка забыла о Ное и своей глупой любви – все вытеснило чувство глубокой жалости к этому старому, сильному вампиру, что Еве представили как одного из аристократии двора Измаила.

– Вы пришли, Ева, – произнес он ровным, выверенным голосом и вдруг взял ее ладонь в свои, склонив голову: – Спасите ее. Она все, что у меня осталось.

У Евы горло перехватило от накативших чувств: сопричастности, жалости, ответственности. А если она не справится? Если ничего не получится? Страх подвести этого мужчину поднялся удушливой волной.

Проклятье, она всего лишь шестнадцатилетняя девчонка! Что же они все вечно от нее чего-то хотят!

– Здесь нечего бояться, – произнес Измаил, заставив Еву подскочить от неожиданности.

– А если у меня не получится? – осмелилась озвучить свои страхи она. – Ной говорил, что обращение зависит от силы моего желания или вроде того.

– Он преувеличил, – медленно сказал князь, окинув Ноя недовольным взглядом. – Достаточно, если ты просто не будешь решительно против. Скажи, ты всей душой желаешь этой девушке смерти?

– Нет! – с негодованием воззрилась на него девочка. – Я ее не знаю, но хотя бы из-за ее дедушки я хочу ей помочь.

Гунар ласково сжал руку Евы в знак признательности и отступил, предоставив ей свободу действий.

– Значит, она станет вампиром, – заключил Измаил без тени сомнений.

– Долго нам еще ждать? – скучающе вопросила Мириам. – Приступайте.

Ева и сама понимала, что тянет время. В конце концов, через несколько часов наступит рассвет. Не думая, она подошла к Измаилу и протянула запястье, чем вызвала у него приятное удивление и широкую улыбку, открывшую клыки.

– Что? – смутилась она. – Не ты будешь делать?

– А ты хочешь, чтобы это был я?

Ева едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Как же ее раздражал этот вампир!

– Просто в прошлый раз ты сделал это быстро и не так больно, как я боялась.

Другого приглашения Измаил не ждал. Он предложил Еве локоть, препроводил ее к пустой койке рядом с кроватью Илоны – каких-то четыре шага! – и помог на этой койке устроиться.

– Позволь тебе сказать, сегодня ты выглядишь изумительно.

Ева действительно в этот раз принарядилась: нанесла тональный крем, помаду классического красного цвета, тени, подвела глаза, подчеркнув их тушью, что сразу прибавило ей если не лет пять, то недостающих до совершеннолетия точно. Ноги красовались в черных босоножках на тонком каблуке. Из одежды она выбрала короткое черное платье с воздушной юбкой и соблазнительным квадратным вырезом, в котором грудь выглядела особенно неотразимо. Завершал наряд крохотный паук на цепочке из белого металла, стильно и немного непристойно цеплявшийся слева у самого края выреза.

– Это для клуба, – неохотно пояснила Ева, представив вдруг, что все подумают, будто она так приоделась Ноя соблазнять. И пусть это было не так, но его равнодушие задело девочку. Мог бы хоть пару слов сказать. – А зачем кровать? – спросила она, сменив тему. – Так я до нее не дотянусь.

– В прошлый раз нож был необходимостью, – объяснил Измаил. – Никто не думал, что в ту ночь потребуется кого-либо обращать.

– То есть как 'не думал'?!

Измаил лишь улыбнулся ее негодованию, продолжив как ни в чем не бывало:

– Для обращения требуется передать твою еще теплую кровь обращаемой. Резать вены ради подобного совершенно необязательно. Мы воспользуемся этим, – указал он на простейшее устройство переливания крови – две силиконовые трубки с иглами на концах и что-то вроде помпы посередине на низком штативе.

Изучив это нехитрое устройство, Ева повернулась к брату:

– Кажется, я все-таки побуду донором.

Тот ответил ей веселой усмешкой.

– Готова? – взял катетер Измаил. Ева пожала плечами. Вампир нежно провел двумя пальцами по ее руке от кисти к сгибу локтя, тут же нащупал вену и моментально вставил иглу. Ева моргнула: она практически ничего не почувствовала.

– Из тебя получился бы отличный доктор, – не удержалась она от комментария. Измаил наградил ее ласковой улыбкой, закрепил иглу пластырем, повернул рычажок, что располагался рядом с помпой, и кровь алой патокой заскользила по прозрачной трубке. Второй катетер ввели в вену бессознательной Илоны. Поворот рычажка, и кровь Евы устремилась в ее изможденное болезнью тело. Ной и Гунар стояли рядом с ее кроватью, вампир-прадедушка удерживал ее за руку и следил за любыми изменениями в ее лице. На нем Ева и сконцентрировалась. Ной подтачивал настрой девочки, а подобного сейчас она себе позволить не могла. Сейчас, прямо сейчас, решалась судьба человека. И что бы Ева ни имела против этого конкретного человека, на смерть ее она обрекать не собиралась.

...

– Мне скучно, – объявила Мириам меньше, чем через десять минут. Она поднялась с кушетки, на которой до этого возлежала с бокалом сливового вина, и добавила, проведя кончиком языка по губам: – Из-за этих капельниц я совершенно не чувствую запаха ее крови.

– Что Вы говорите, Мириам? – обернулся к ней Гунар. Худое, по-восточному смуглое лицо вампира выражало суровое недоумение. – Кровь Источника священна для нас. Шутить о подобном...

– Разве я шучу? – отложив бокал на столик, проплыла к нему княгиня в облаке вмиг вспыхнувшей силы. Ева вздрогнула – ее словно лизнул ледяной ветер, исходивший от Мириам. Вампирша приблизилась к Гунару, и тот, не выдержав, отступил – на шаг, два, а потом и вовсе упал на колени. Мириам наносила ему удары, не подняв и руки – одной лишь силой своей сути.

– Перестань, – одернул ее Измаил.

– Не мешай мне, Ишмаэль, – лениво отозвалась княгиня. – Ты нарочно испортил мне все удовольствие, использовав эти глупые трубки. Я возьму кровь твоей маленькой 'Евы', и если помешаешь мне, в этот раз я найду, как наказать тебя. Не забывай: ты – мой вассал.

– Что же тебя так разозлило? – с любопытством склонил голову на бок Измаил. Угрозу он пропустил мимо ушей.

– 'Что'? – дернула рукой Мириам, и белая рубашка на груди Гунара окрасилась его собственной кровью. – Разве не ясно? Ты не смеешь так смотреть на нее! – закричала она, и в комнате резко упала температура. Ева с ужасом выдохнула облачко пара.

Не желая больше ни мгновения оставаться в компании ревнивой вампирши, она потянулась выдернуть из руки иглу, но остановилась, глянув на Илону. Сколько еще крови ей требовалось? И что будет, если полученного будет недостаточно?

Моргнув, она воззрилась на спину брата, загородившего ее от княгини. Когда он успел обойти кровать?

– Понятно, – вздохнул Измаил, но была в этом вздохе мрачная радость сумасшедшего. – Ты напала на одного из моих и высказала прямую угрозу Источнику, единственному, кто может гарантировать продолжение нашего вида.

– Ты не посмеешь... – отшатнулась Мириам, уже понимая, к чему он ведет.

– И ради защиты Источника я имею право снять с себя обязательства вассала, – медленно кивнул на ее потрясение Измаил. – Я бросаю тебе вызов, – произнес он ласково. – По правилам мы не сражаемся в ночь обращения, поэтому перенесем все на завтра. Надеюсь, у тебя нет возражений?

– Ишмаэль!

– Да?

– Прекрати! – бросилась к нему Мириам и, обхватив за талию, заглянула ему в глаза. – Я же убью тебя!

– А я не убью тебя, – с сочувствием отозвался Измаил. – Мириам, я тебя не ненавижу, – надежда загорелась в глазах женщины, но тут же погасла, стоило ему продолжить: – И не люблю. Ты – не больше чем забавная бабочка, что отчаянно пытается спеть мне. Но у бабочек нет голоса, ты не знала?

– Перестань! – взъярилась княгиня, но Измаил сомкнул руки у нее на талии и закружил в глумливом танце.

– А птичка все поет, все надрывается, – лилась с его губ детская песенка, – и голос, уж, свой сорвала. Да никто ее не слышит птичку глупую. Позабыла птичка, что родилась безмолвной бабочкой.

– Мы все погибнем, – прошептал Гунар, как и все не в силах оторвать взгляд от безумства своего князя. – Ной, останови его! Останови, пока не поздно!

– Поздно, – упал камнем ответ. – Вызов брошен. Репутация Мириам будет уничтожена, если она не закончит вызов смертью. Первый раз она выгадала вассалитет, но сейчас это будет слабость.

– Это будет война дворов. Я не смогу быть с Илоной, – навис над праправнучкой Гунар. – Князь не даст мне остаться в стороне. Что мы можем сделать?

– Уноси ее, – перекрыл рычажки на аппарате переливания Ной и, кивнув Илье, вынул иглу из руки Илоны. – Этого более, чем достаточно. Забирайте девушек. Немедленно. – И было что-то в его тоне, что заставило обоих вампиров сделать это без лишних возражений.

Едва они направились к выходу, как раздался резкий, оглушительный треск. Через плечо брата Ева видела, как пол и стены покрывались слоями льда, а в воздухе закружились мелкие снежинки. Это было бы прекрасно, если бы не грозило смертельной опасностью.

Ной распахнул двери и буквально вытолкнул Гунара и Илью из комнаты. Следом полетел приказ для остальных:

– Вы, все, тоже на выход!

Четверо телохранителей – пусть Ева и не поняла, на кой они нужны Измаилу и Мириам – вылетели, будто только и ждали команды. Ной закрыл двери, тут же опустив широкий деревянный засов.

– Это их не удержит, – скептически заметил один из телохранителей, стряхивая иней с волос.

– Не удержит, – согласился Ной. – Это ваши повелители. Когда они того пожелают, то спокойно выбьют дверь. Засов нужен для того, чтобы у вас было время убраться с их дороги.

Другой телохранитель издал нервный смешок:

– Кто-нибудь знает, на х#ра мы здесь вообще нужны?

Вопрос остался без ответа.

– Еще раз спасибо, – кивнул Еве Гунар, бережно удерживая на руках Илону. Тяжелые двери затряслись, где-то там, за ними, взвыла вьюга. Вьюга под землей, в разгар лета. Ева нервно сглотнула. Она хотела немедленно убраться отсюда куда подальше. И не только она.

Первым ушел Гунар. Ему предстояло организовать заботу о новоиспеченном вампире: доноров, укрепленную комнату, охрану.

Если, конечно, все прошло гладко.

– Оставайтесь на своих местах, – скомандовал бойцам Ной и лишь тогда повернулся к Брянцевым: – Все еще хотите идти в клуб?

Илья криво оскалился. Сила Мириам произвела неизгладимое впечатление.

– Пойдем? Ева?

– Она убьет Измаила? – сдавленно спросила та, неспособная думать ни о чем, кроме увиденного.

Ной моргнул, задумавшись. Обернулся на двери, у которых с некоторой опаской стояли тренированные бойцы-вампиры, снова посмотрел на девочку.

– Мириам один раз уже одолела Измаила, – негромко поведал он, предложив пока подниматься из подземелья к клубу. – Но она... влюблена в князя и в этом его преимущество над ней. Там, где она будет колебаться, Измаил ударит наверняка.

– Почему же тогда в прошлый раз он проиграл?

Ной равнодушно качнул головой:

– Думаю, они оба понимали, что схватка не закончится смертью.

Ева притихла. Новых вопросов у нее не было, как и желания говорить. Особенно с ним.

Завтра Измаил умрет. Возможно.

Почему-то эта мысль засела у нее в мозгу ржавым гвоздем. Нет, даже не так: гвоздем ржавым, раскаленным и сдобренным острым перцем.

– Веселенькая у Измаила подружка, – нервно хмыкнул Илья, продолжая нести сестру, словно не чувствуя веса.

– Он ее нарочно спровоцировал, – буркнула Ева. Она подумала о том, чтобы пойти своими ногами, но коленки все еще предательски тряслись. – Тебе не тяжело?

– Больше нет, – серьезно отозвался брат. – Ев, я же вампир. Может, я не могу устроить буран на ровном месте, но поставить машину на два колеса – вполне.

– Машину?

– Машину. Нашу Мазду, например.

– Ничего себе.

– Да нет, – невесело вздохнул Илья. – 'Ничего себе' – это подружка Измаила. Теперь я вижу эту разницу.

36 глава

– Впервые вижу, как в клубе кто-то ест, – рассеянно произнес Илья, перекрывая шум музыки и разговоров. Перед Евой стояла большая тарелка спагетти, почти красных от томатов, с мясным соусом и вкраплениями специй. Пахло от блюда потрясающе, хотя Ева предпочитала минимум приправ. Есть соль, есть перец и есть сахар – остальное излишнее извращение.

Они с братом все же остались и теперь сидели за маленьким двуместным столиком в углу, откуда открывался хороший обзор на сцену. Предупредив администратора об особом статусе гостей, Ной ушел. Только с его уходом Ева почувствовала, что может расслабиться.

В клубе царил сумрак. Стены и потолок пестрели светильниками и лампами, но свет, что они давали, был ненавязчив и тускл, словно сияние далеких звезд за завесой тумана. Единственным ярким пятном была сцена – именно на ней скрестились софиты.

Илья и Ева сидела за открытым столиком, но были и отдельные кабинки, скрытые от посторонних глаз многослойными газовыми драпировками. В сочетании с бесчисленными зеркалами это создавало ощущение легкости и бескрайности – словно находишься отрезанным где-то в далеком космосе.

– Здесь многолюдно, – заметила Ева, накручивая на вилку спагетти.

– Ага, – отозвался Илья, разглядывая толпу. То тут, то там он ловил внимательные, въедливые взгляды своих соплеменников. Не столько на себе, сколько на Еве. Многие из них уже видели ее в общине, другие заметили паука на груди. Девочка была в центре вампирского внимания, сама того не подозревая. Илья решил, что не станет ей ничего говорить.

– Тебе не вредно столько есть? – спросил он, смерив двойную порцию на ее тарелке откровенно завистливым взглядом. – Станешь жирной и страшной.

– Кровососов не спрашивали, – беззлобно парировала та, с удовольствием и некоторым злорадством отправляя вилку в рот. – А что ты там говорил про разницу в силе?

Илья моргнул, не сразу сообразив, о чем его спрашивали.

– Просто прикинул, как бы выиграть при следующем вызове.

– 'При следующем'? – напряглась Ева. Илья снисходительно на нее посмотрел:

– А ты как думала? Мне придется драться. Это очевидно.

– Надеюсь, что в ближайшее время ничего такого не случится, – поморщилась девочка от его отношения.

– И тем не менее ты приказала Изе испить из тебя, – улыбнулся Илья очень безобидной, очень невинной улыбкой. Ева ни на грош ей не поверила.

– Ты подслушивал?

Улыбка стала шире:

– Мне было интересно, о чем ты говоришь с ним, когда меня нет рядом.

– А это еще что должно значить?

– Кстати, – без перехода спросил Илья, – что ты нашла в том косоглазом?

Ева уставилась на брата. Он смотрел в ответ. И пусть взгляд его был мягче, сила в нем подавляла. Ева опустила глаза в тарелку.

– Не называй его так.

– И все же?

– Это уже не имеет значения.

– Уже сдалась?

Ева дернулась как от удара. Во взгляде, который она подняла на брата, была такая болезненная ранимость, что он пожалел, что вообще раскрыл рот. Однако, вопреки тому, что увидел Илья, голос ее прозвучал уверенно, если не сказать зло:

– Я не стану бегать за тем, кому и в помине не нужна, ясно?

– ... Ясно.

В полном молчании Ева ела, не чувствуя ни сладкого соуса, ни острых томатов – лишь горечь на языке. Илья наблюдал за ней – мягко и ненавязчиво, и, несмотря на окружающий шум, слушал, как отчаянно металось в ее груди раненое сердце.

– Больше я такой глупости не допущу, – клятвенно пообещала Ева. Не брату – себе. – Раз уж мне так не везет на взаимности, пусть тогда влюбляются в меня, а не наоборот, – и тут же горько усмехнулась: – В меня ведь можно влюбиться?

Илья не ответил. Он смотрел на нее, такую грустную и упрямую в этом тусклом свете фальшивых звезд, на округлые щечки все еще детского лица, на грустные глаза, полные непролитых слез.

Можно ли в нее влюбиться?

Илья вдруг вспомнил: ему было семь лет, когда родилась Ева. Увидев ее, крохотную, с желтоватой кожей, он с ужасом подумал, какая же она страшная. Позже то же самое высказал вслух Исаия. Отец рассмеялся, а мама объяснила, что желтизна пройдет, и Ева со временем вырастет в красавицу.

'Тогда, чур, я на ней женюсь!' – поспешил застолбить Илья и долго не мог понять причину смеха родителей.

Годы спустя они с Изей, пьяные, прокрались домой, едва переставляя ноги. Исаия заперся в туалете, где, кстати, потом отрубился, а Илья побрел к своей кровати.

Которую вновь оккупировала Ева.

Было жаркое, влажное лето – ненавистное ей время. А кровать Ильи – единственная, что стояла на сквозняке между окнами спальни и зала. Ева спала, отбросив руки за голову и спустив одну ногу к полу. Чернильными ручейками пряди волос прилипли к влажной коже ее щеки и шеи, а старая застиранная футболка, принадлежавшая когда-то Илье, задралась к самым плечам, открыв простые, белые трусики, мягкий животик и нижнюю часть полушарий растущей груди. Да, у Евы уже в одиннадцать грудь была больше, чем у многих однокурсниц Ильи. И тогда он впервые подумал, что мать была права – Ева вырастет красавицей.

Илья подобрал с пола отброшенную простыню и навис над сестрой. Ему страшно хотелось окончательно задрать ее футболку и посмотреть, какая она без одежды.

В конце концов, мораль возобладала: Ева морщилась от присутствия на теле покрывала, а Илья занял кровать Исаии.

Вот только, в отличие от брата, заснул он с трудом.

– Я бы влюбился, – пожал он плечами и улыбнулся вмиг покрасневшей сестре. И глядя на то, как она отчаянно прячет глаза и борется со смущенной улыбкой, Илья не стал озвучивать то, что вертелось на языке.

'Я бы влюбился... если бы уже не любил'.

...

Из горла Алисы вырвался высокий, резкий звук – слишком тихий для крика, слишком громкий для выдоха. Девушка обхватила себя руками, чувствуя слезы на щеках. Ее бил озноб.

Никогда еще она не просыпалась от столь дикого ужаса.

Проморгавшись, Алиса тут же схватилась за левое плечо, где под повязкой саднила рана от клыков Исаии. Нащупав бинты, она застыла. Она так надеялась, что и это ей просто приснилось.

Не приснилось.

Всхлипнув, Алиса скорчилась на кровати. Как же она жалела, что предложила ему свою кровь. Как раскаивалась!

Монстры из кошмара рвали ее на части. Они пили ее злобной, голодной толпой, пили и насиловали.

Снова и снова.

Перешептываясь и смеясь.

А где-то там, в стороне, стоял Вадим. Просто стоял и смотрел. И требовал, чтобы Алиса признала свою вину в их ссоре.

Потом стало хуже. Алиса увидела Еву в руках своих братьев. Один впился ртом ей в плечо, второй снимал с нее платье.

Алиса проснулась в тот момент, когда близнецы уже сжимали свою сестру с обеих сторон, широко разведя ей ноги.

Пьяные признания Ильи и хриплое 'Я хочу Еву' Исаии – что должно было случиться, чтобы они оба так слетели с катушек? И что теперь будет с Евой?

Алиса взяла с пола телефон и, подслеповато щурясь, просмотрела записную книжку. Так и есть. Она сохранила телефон матери Евы – на всякий случай.

Завтра она позвонит ей и попросит приехать. Не может быть, чтобы родители не поняли, кем стали их сыновья.

Они заберут Еву домой. Они защитят ее. Так будет лучше.

...

– Ты слишком мрачная, – заметил Илья и, перехватив проходившего мимо официанта, заказал ему бокал пива и сладкий коктейль.

– Пиво с коктейлем? – удивилась Ева, пропустив мимо ушей его замечание. – Странный у тебя вкус.

– Коктейль тебе, – фыркнул Илья, представив, какая бурда получилась бы из этих двух напитков. – Или ты передумала расслабляться?

– Надо было Исаию позвать, – вздохнула Ева. – И Алису. Вообще, лучше отдыхать большой компанией. Тебе самому не стремно – торчать в таком клубе только со мной? Это словно ты не нашел кого пригласить, и пришлось довольствоваться сестрой.

– С чего ты взяла?

– Можно подумать, раньше вы с Исаией хоть куда-то брали меня с собой.

– Ты была мелкой.

– А сейчас уже взрослая? – с интересом уточнила сестра.

– А сейчас ты взрослее большинства моих знакомых. Слушай, ты прошла через такое, что большинству и не снилось. И ты справилась. Гордись собой, – Ева снова фыркнула, и тогда Илья строго добавил: – Потому что я горжусь.

Ева подняла на него задумчивые глаза – задумчивые и непонимающие. Она не видела в своих действиях ничего смелого или достойного. Она убежала жить к братьям, когда на нее впервые напали, и, тем самым, навлекла опасность на них. А когда Измаил их утащил, и вовсе разревелась в истерике. Ладно, хоть нашла в себе силы прийти за ними. А там, в вампирском логове, когда они оба лежали перед ней, умирая, она снова чуть все не испортила. И слава богу, что проклятый маньяк сжалился и позволил их обратить. А если бы нет?

Что смелого или правильного она сделала, за что Илья ее хвалит? Ева не понимала. И тогда она вдруг осознала, что братья-то ничего не знали, что происходило до их обращения.

Злость на себя нахлынула внезапно, словно кто-то опрокинул на нее таз с горячей водой. И на волне этой злости Ева рассказала Илье все, что с ней произошло с момента отъезда Алисы.

Девочка то говорила медленно и спокойно, то срывалась на повышенные тона, буквально выплевывая слова, то впадала в отрешенность, то едва не скатывалась в слезы. И все же она не приукрасила ни единого факта, ни одного постыдного поступка. А рассказав, замолчала, смиренно ожидая его осуждения. В конце концов, она это заслужила.

Илья молчал. Лишь через томительную минуту Ева осмелилась поднять глаза от пустой тарелки и увидела на его лице глубокое потрясение. Потрясение и ярость. Гнев клубился над ним почти ощутимым жаром, на окаменевшем лице темнели серые глаза, будто в преддверии бури, и даже руки, обманчиво спокойно лежавшие на столешнице, были сжаты в дрожащие от напряжения кулаки.

– Прости, – тихонько прошептала Ева, не зная, как успокоить вдруг разозлившегося брата. Илья моргнул, посмотрел на нее, открыл рот что-то сказать, закрыл и просто покачал головой. Медленно, очень медленно он выпрямился, расправил плечи и с шумом вздохнул.

– За что. Ты. Извиняешься? – с остановками спросил парень. Губы его подрагивали, явно желая добавить нечто нецензурное.

Ева немного отодвинулась и пожала плечами.

– Ты злишься.

– Не на тебя.

Это поставило девочку в тупик.

– На кого тогда?

Илья воззрился на нее с возмущением.

– Ева! Да за что я должен на тебя злиться?! Ты же!.. Ты же спасла нас! Ты выжила там, где другие просто сдались бы! Ты... ты же бросилась на вампира. Ты понимаешь? Другие пытались бы убежать, плакать там, умолять... а ты защитила себя.

– Не защитила.

– Если бы ты просто сдалась, то Измаил не успел бы вмешаться, – отмахнулся Илья и снова покачал головой: – Ты меня поражаешь. Такая неуверенная, такая вежливая, и вдруг с ножом на вампира... Говоришь, этот ублюдок жив-здоров? Его имя Филипп, да?

– Ну, да, – все еще растерянная подтвердила Ева. – Кажется, Измаил его как-то жестоко наказал. В любом случае, этот Филипп признал, что был не прав. И он помог с вашим обращением.

Илья это никак не прокомментировал. Только во взгляде появилось что-то недоброе.

– Хорошо, – странно отстраненно согласился он. – Но ты хотя бы понимаешь, что, несмотря на то, что ты пережила, и что еще могло тебе грозить, ты все равно пришла за нами? Понимаешь?

– Но это я вас втянула.

– А если бы не втянула, не пришла бы?

– Конечно, пришла! Любой бы пришел!

– В логово к вампирам? И, главное, к безумному вампиру? Вот уж сомневаюсь. По логике нормальный человек и не пришел бы, предположив, что шансов выжить у него нет, не говоря, уж, о чьем-то еще спасении.