Текст книги "Режим ожидания (СИ)"
Автор книги: Аноним Martann
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
И как?
Да в том-то и дело – как и раньше, только сильнее ...
Да-а... – Татьяна задумчиво отхлебнула пива. – И как он... объясняет?
А никак. Он и всегда-то не был склонен к объяснениям, а уж теперь... Только повторил, что все равно – баста, все кончено. – Марина тоже глот-нула пива, попыталась вызвать в памяти вчерашнее ощущение конца жизни, но не смогла. Была только пустота, сосущая и ледяная.
А ты что?
Не знаю. Мне бы надо его возненавидеть, и иногда даже очень неплохо это получается. Только понимаешь, какая штука... Кто-то где-то сказал фразу, она от меня все никак не отстает, очень уж похоже... Когда он порежется, у меня течет кровь.
Они долго сидели молча, потом Марина поднялась и пошла в парилку. Она плеснула на камни ароматным травяным настоем и легла на полку, на про-стыню. Пар садился на кожу, скатывался капельками вместе с потом по плечам, груди, животу, Марина смотрела в деревянный потолок и считала сучки. Потому что как только она переставала их считать, она снова начи-нала вспоминать вчерашний вечер, его руки...
Она постояла под холодным душем и вернулась к пиву. Танька тоже схо-дила погреться и снова подсела к столу.
И что же ты будешь делать теперь? Что твой итальянец? – спросила она.
Итальянец? Замуж зовет. В Италию. И что я там буду делать?
В койке-то он как, соответствует?
Ну, как тебе сказать... Скорее да, чем нет. Ты же понимаешь, в постели все мужчины одинаковы, кроме того, которого любишь... Другое дело, что для замужества это не главное.
А ты что – отказалась?
Да нет, пока не отказалась. Попросила времени на размышления, мы, мол, так мало знакомы... А вот знаешь, странное дело – мы с Сергеем расстались два месяца назад, и эти два месяца ко мне мужики липнут... как мухи к варенью. Никогда такого не было, даже в двадцать лет.
Ничего удивительного, – Татьяна посмотрела на нее снисходительно, как на малого ребенка. – Ты себя со стороны не видишь, у тебя же в глазах такой... как бы сказать... одновременно призыв, выбор, оценка и взвешивание, что они мимо пройти не могут. Замужние женщины, у которых все спокойно, глядят иначе, мужики это с первого взгляда просекают. А ты находишься как бы в режиме ожидания, это видно сразу...
Не знаю... Это плохо?
Да нет, что здесь плохого. Может, все-таки выйдешь замуж и успокоишь-ся... Не за итальянца, так за рыжего этого, или за Христофорова.
Марина хмыкнула, представив себя замужем за Христофоровым. Не то чтобы эта картинка ей не понравилась, но от нее веяло таким непоколеби-мым спокойствием, что было... как бы из другой жизни. А может, это ей и нужно, другая жизнь?
Никонов возник на пороге без звонка. Ксения, открывшая дверь, только хмыкнула, высоко подняв брови – эту манеру она унаследовала от матери, а у Марины почему-то так не получалось. Раньше она, помнится, очень за-видовала...
На улице лето, а вы обе сидите в душной городской квартире! – сказал Ни-конов безапелляционно. – Давай-ка одевайся, выберемся за город.
Я – пас, – быстро сказала Ксения, – у меня встреча.
Я, наверное, тоже... – неуверенно произнесла Марина. – Мне статью писать надо. И лень что-то...
Лень вовсе не двигатель прогресса, – мягко увещевал ее Никонов, взяв за локоток и ведя к ее комнате, – ты все перепутала. Это придумали лентяи, чтобы им никто не мешал лениться. А мы с тобой сейчас поедем за город, в лес, ты подышишь свежим воздухом, а потом статья у тебя напишется на свежую голову за пять минут.
Мне машину на сервис надо... – пыталась сопротивляться Марина.
Вот завтра и отгонишь. А после работы заберешь. Или хочешь – Самед от-гонит.
Ладно, – махнув рукой, Марина полезла в шкаф за джинсами. – Ну-ка, вы-катывайся. Я переоденусь.
А поприсутствовать нельзя? Ну, там, корсет затянуть, шлейф поддержать, перья подать? – Никонов откровенно ухмылялся.
Никуда не поеду! – угрожающе сказала Марина. Угроза помогла, Никонов выкатился за дверь, и она еще раз поразилась, как он, при своих немалых габаритах, легко и бесшумно двигается.
Она влезла в джинсы, новые, ярко-голубые, привезенные из Италии, лю-бимый легкий белый хлопковый джемпер с пикантным вырезом, стянула пышные волосы шифоновым шарфом ("Надо же, а здесь он выглядит со-вершенно иначе, чем в Венеции!" – попутно поразилась она) и, подумав, надела тонкую золотую цепочку, утекающую аквамариновым кулоном да-леко... в смысле, глубоко в вырез. Дорогущее кольцо с жемчужиной лежа-ло спрятанное в ящике, она его и не надевала больше...
Никонов сидел в гостиной в глубоком кресле и нахально курил. Что пора-зило Марину еще больше – Ксения, обычно люто преследующая оскверни-телей воздуха, молчала на эту тему, мило болтая с ним о горных лыжах и достоинствах тех или иных склонов. Увидев Марину, Никонов вскочил, за-тушил сигарету и радостно сказал:
Ну вот – совсем другой вид. Ради одного этого стоило тебя вытащить!
Слушай, сестрица, – вклинилась Ксения, – а раз ты на весь день уматываешь, дай мне машину, а? Мне мотаться сегодня как наскипидаренной, все экономнее выйдет, чем на такси.
Да? – Марина задумчиво почесала бровь. – А поцарапаешь если?
Ни-ког-да! – Ксения смотрела преданными глазами. – Ну хочешь, я заодно в магазин заеду и колбасы куплю?
Тоже мне, подвиг, – фыркнула Марина. – Это тебе не десять лет назад, когда колбасу купить было труднее, чем сейчас зимой свежий инжир! Ты лучше квартплату рассчитай, а то мы уже на несколько дней опаздываем, вот выключат телефон...
Ох, – Ксюшка искренне пригорюнилась. – А, ладно! Как известно, Париж стоит мессы. Посчитаю.
Марина снова ехала по Рублевке, только теперь – осматривая окрестности с мягкого сиденья джипа, глядя с высоты на шмыгающие внизу маленькие машинки... Погода и в самом деле была чудесная, теплая, но не жаркая, ясное солнце светило сквозь листву, в приоткрытое окно машины загляды-вали цветущие липы.
По лесу погулять хочешь? – Никонов притормозил у грунтовки, сворачи-вающей в лес. – Или лучше у реки?
Пожалуй, лучше у реки, – задумчиво ответила Марина. По дороге они поч-ти не разговаривали, собственно, и дороги-то было всего ничего, джип ле-тел, не особо стесняясь окружающих, ну, и дорогу ему уступали соответственно. Разговаривать и не хотелось, солнышко припекало щеку и лезло в глаза, хотелось жмуриться, как кошке на крылечке. И так же ни о чем не думать...
Никонов искоса поглядывал на Марину, пригревшуюся на солнышке. Он вытащил ее сегодня в лес, чтобы, наконец-то, повернуть ситуацию; все распланировал – прогулка, хороший обед и немного спиртного, пара поце-луев у реки в сумерках... и заставить, наконец-то, эту женщину, понять, что никому другому она принадлежать не будет! Но вот она сидела рядом, только руку протяни – и была все так же далека от него. С ней можно было разговаривать о чем угодно, сидеть рядом, обедать и ужинать, даже, навер-ное, переспать – но он хотел совсем не этого... То есть, этого, безусловно, тоже! Но главное было совершенно недостижимо – как и прежде, ее душа была от него закрыта, как раковина с сомкнутыми створками... Бог весть, о чем она думала сейчас, глядя на игру света в листьях полуприкрытыми глазами, только не о нем...
Сергей Никонов ошибался – Марина думала как раз-таки о нем... Всем он был хорош: большой, сильный, наверное, надежный... обеспеченный, что тоже немаловажно... свободный... Мысли текли лениво, как медленная вода в реке, зацепляя и переворачивая случайные камни и ненужные собы-тия.
Раздавшийся за кустами писк и визг отвлек их обоих – оттуда вывалилась целая толпа... раньше бы мы сказали – «пионеров», а теперь как? Ну, ска-жем, промокашек среднего школьного возраста. Толкаясь, пыля, роняя портфели и сумки, они сыпались с косогора вниз, к реке.
Ну вот, все испортили... Так было хорошо, тихо... – поднимая голову с его плеча, сказала Марина. – Поедем, а?
Да, поехали. Ты, наверное, проголодалась? – Никонову хотелось утопить мерзких промокашек в реке, своими воплями они разрушили такой пре-красный момент близости...
Так же неторопливо они поехали в ресторанчик на берегу реки, сели под большим белым зонтиком, и стали изучать меню. Изучать особенно было нечего: кроме собственно шашлыков предлагался только шашлык из осетрины и шашлык из курицы, а также шашлык из люля-кебаба. Махнув рукой, они заказали по порции обычного шашлыка из баранины, долго вы-бирали вино, но и тут оказалось, что выбор, собственно, исторический: между белым и красным...
Мясо оказалось на удивление хорошее, сочное. Терпкое сухое вино, ко-нечно, не поражало изысканным букетом, но пилось легко и приятно, не портя настроения. Марина совсем расслабилась и, ковыряя ложечкой под-таявшее мороженое, спросила:
Слушай, а ты почему один?
В смысле?
В смысле – не женат почему?
Ну, вот женюсь на тебе и буду женат. А что, идея по-моему неплохая! – Никонов был доволен показной легкостью своего тона.
Глупости, – Марина последний раз ковырнула мороженое и отодвинула вазочку, – я за тебя не пойду. Я еще не сошла с ума, чтобы связаться с ... моя подруга это называет "пожар в бардаке во время наводнения".
А вдруг тебе понравится? – он взял ее за руку, утонувшую в его огром-ной рыжей лапе. – Давай попробуем, а?
Сереж, не надо. – Она мягко высвободилась. – Ни тебе, ни мне не надо. Я зря спросила, извини, черт за язык дернул глупую бабу.
Ладно, отложим это, – Никонов заставил себя усмехнуться. – У тебя есть время понять, что я лучший.
Я тебе одно скажу, Сережа, – кофе оказался слишком горячим, она от-ставила его и теперь уже сама взяла его за руку. – Мне с тобой удивительно спокойно. Никогда так спокойно не было. А в последнее время нервотрепки у меня было – дай боже. И если я пойму, что хочу спокойствия, то ...
Спокойно – несмотря на "пожар в бардаке" и так далее?
Да. Именно так. Поедем, мне все-таки надо статью писать.
Как и договаривались, Марина позвонила Саше вечером в понедельник. Голос у той был усталый:
О, привет! А мы только вошли, представляешь, прилетели на чеиыре часа позже, чем должны были.
Так, может, я в другой раз позвоню? – забеспокоилась Марина.
Нет-нет, давай сейчас договоримся. На завтра, ты как?
Вроде свободна.
Ага, – голос был задумчивый, Марина представила себе, как Саша перелис-тывает ежедневник. – Вадик, ты завтра вечером на меня претендуешь?
Нет, – услышала Марина издалека голос Вадима.
Отлично. Марин, давай вместе поужинаем где-нибудь, где тихо. Часов в семь годится?
Вполне.
Значит, звони мне на мобильник в середине дня. Ну, до завтра. Пойду влезу в ванну и смою с себя дорожную пыль. Только бы не утонуть. Ой! – и Марина услышала приглушенный зевок.
Засмеявшись, они распрощались до завтра.
Начало рабочего дня встретило Марину сюрпризом. Строго говоря, двумя сюрпризами, потому что писем на ее столе было два. Первое, в большом белом конверте с изысканной коричнево-золотой эмблемой, скрывало в себе приглашение в Шотландию, конкретно – в Эдинбург, на 175-й Еже-годный фестиваль виски – Марина три раза перечитала несколько строк, написанных от руки тонким почерком, чернильной ручкой, на листе плот-ной бледно-бежевой бумаги с такой же эмблемой, как на конверте. Подпи-сано письмо было так же от руки, длинным размашистым росчерком, расшифровывавшимся как Сэр Джеймс NNN, баронет, председатель Об-щества ценителей шотландского виски.
Витенька, – подозвала Марина коллегу, увлеченно режущегося в дурака с соседним компьютером. – Посмотри, пожалуйста, мне это не приснилось?
Что? – Витя с трудом оторвался от игры.
Марина повторила просьбу, Витюня подошел, внимательно осмотрел письмо и конверт, только что не обнюхал, и спросил:
А ты что, просила приглашение?
Да нет, я даже не знала, что такое общество вообще есть!
Да-а... протянул Витюня. – Смотри-ка, в конверте еще что-то лежит.
Он выудил из конверта карточку для бэджа, на которой, помимо Марининых имени и фамилии, написанных по английски в безбожно исковерканной транскрипции, стояли крупные и четкие буквы ""VIP".
Ну, старушка, тебе поперло. – Витя, добрая душа, искренне радовался. – Смотри, не упусти!
Погоди-ка, – вспомнила Марина, – было же еще одно письмо.
Второе письмо было запечатано в длинный белый конверт. И лежал в нем всего один листочек, прочитав который оба – и Марина, и читающий через ее плечо Витя – пришли в состояние совершеннейшего обалдения. Потому как содержало оно также приглашение, но уже на Кубу, на ежегодный карнавал сигар. Письмо гарантировало senora Serrebrianikova оплату перелета, проживания в гостинице и всех дорожных расходов. Этот праздник должен был состояться в октябре, шотландский – в конце августа...
Взяв оба письма, Марина отправилась к Трухину. Тот прочитал, хмыкнул и сказал:
Ну, касаемо Кубы – это я могу прояснить. Это я встречался с приятелем, который там в посольстве нашем немаленькая величина, он как раз недели три назад вернулся в Гавану.
Но почему я? – Марина никак не могла прийти в себя.
А почему нет? Вы – мой заместитель, пишете вы прекрасно, глупостей не наделаете. Так что поезжайте, с Вас статья на четыре – пять полос.
А фотографии?
Сами сделаете и в фотобанке подберете.
Ну хорошо, – она взяла в руки письмо из Шотландии, – а это?
А вот про это я ничего не знаю. Конечно, хотелось бы надеяться, что нас читают и перечитывают в туманном Альбионе, но это вряд ли... А что, собственно, вас не устраивает? ВИП-приглашение на такое событие – это же прекрасно! Все равно, что попасть на королевскую трибуну на скачках в Аскоте! И для журнала престижно, такая статья, и Вам интересно будет.
Ох, Игорь Васильевич, все меня устраивает, просто... страшновато как-то.
Ничего, – усмехнулся Трухин. – Глаза боятся, а руки делают. Справитесь. А сейчас идите, должен Сам приехать. Кстати, может это он?
Да он и имени-то моего не знает!
Ну, это Вы ошибаетесь! Не только знает – читает Ваши материалы, и Вас хвалил. А Вы думаете, почему именно Вы стали моим замом? – И он мягко подтолкнул Марину к двери.
В семь часов Марина подъехала к итальянской траттории на углу Садового кольца и одного из бесчисленных старых переулочков, где они договорились встретиться с Сашей. Саша, пешком, появилась из переулка через полминуты.
Ужасно не люблю опаздывать, – весело сказала она, откидывая со лба прядь.
Я тоже, – улыбнулась Марина. – Пошли?
Ресторанчик был почти полон, но публика была солидная и нешумная, только легкий гул разговоров висел в воздухе. Официантка в смешной жилетке цветов итальянского флага – бело-красно-зеленой – провела их к уютному столику в углу, смахнула с него табличку "зарезервировано", и положила два толстенных фолианта меню.
Ты выбери, что они хорошо делают, – сказала Марина, – я тут не была ни разу.
Ну, тогда, пожалуй, салат из креветок с авокадо и ризотто с горгонцолой. Годится?
Вполне.
Вина выпьешь?
Я, вообще-то, за рулем.
Ну, проблем нет – я договорилась с Вадимом, он или сам подъедет, или водителя пришлет, только надо будет позвонить.
Ну, тогда давай белого вина. Жарко, белое лучше.
Сделав заказ, Саша положила подбородок на руки, посмотрела на Марину и сказала:
Ты не удивляешься, что я предложила встретиться и поговорить?
Нет, – ответила Марина. – Тогда, у Лешки на даче, я слышала кусок вашего разговора – извини, это вышло случайно, у нас же комнаты были рядом.
Я поняла. Тогда мне проще – ты примерно в курсе, о чем пойдет речь.
Да.
Как я поняла, твои отношения с Сергеем расстроились пару месяцев назад? Ты не думай, я не лезу в ваши дела, просто это довольно важно.
Да, я понимаю. Все нормально. В середине мая мы виделись в последний раз. – Она почему-то не стала пока говорить о самой последней встрече.
Дело в том, что, как ты поняла, у него большие неприятности. Его подставили на весьма крупную сумму, наш с Вадимом старый знакомый и подставил. А поскольку все это было еще и завязано с правительственным заказам, то Сергей влип всерьез. Вадик тут сделал кое-что – ну, там, поговорил с несколькими людьми, кто решает, ответил на заданные ему вопросы... Ты же знаешь, он занимается экономическим консалтингом?
Да, я слышала, хотя слабо себе представляю, что это такое.
Ну, в основном, – Саша усмехнулась, отщипывая кусочек хлеба, – это – умение правильно ответить на неправильно заданный вопрос. И еще – быть знакомым с правильными людьми.
Хорошее дело, – Марина старалась говорить ровно, но откуда-то изнутри поднималось горячее предвкушение правильной удачи.
О, вот и наше вино, – Саша улыбнулась официантке и пригубила бокал. – Отлично. Пусть у нас все будет хорошо!
Пусть! – Марина в ответ подняла свой бокал. – Очень хочется, чтобы было.
Вино напомнило ей Италию – кажется, именно этот сорт она пила вместе с Джанпаоло. Совершенно нереальные воспоминания. Даже глядя на фотографии, все равно она не может поверить, что все это поисходило с ней.
Принесли салат, и на время они обе отвлеклись от разговора – оказалось, что есть очень хочется, салат был изумительным, хлеб – теплым, пахнущим чесноком...
Кажется, в первый раз в жизни ем салат из авокадо, приготовленный вкусно, – сказала Марина, подбирая с тарелки последний кусочек. – Интересно, что они туда добавляют, кроме собственно авокадо и креветок.
Ну, если бы это было так легко установить, можно было бы и дома сделать, – задумчиво сказала Саша, потом посмотрела на Марину, фыркнула и добавила, – если, конечно, придти домой вовремя, купить по дороге все необходимое, и не полениться делать.
Да уж, – Марина тоже засмеялась, представив себе, как она, придя домой к полуночи, для себя лично готовит такой салат...
Принесли горячее, под острый рис с сырной приправой они выпили еще по бокалу вина.
Знаешь, – тихо сказала Саша, – самое главное – не спеши. Не совершай ошибки. Потому что я в свое время, когда оказалась почти в такой же ситуации, как ты, почти совершила ее. Вадим не дал, и оказался прав. Оказывается, я его люблю.
Я завидовала, глядя на вас. – И неожиданно для себя Марина рассказала ей, малознакомому, в общем-то, человеку, всю историю последних трех месяцев: расставание с Сергеем, Италия и Джанпаоло, Христофоров и рыжий, отъезд самой давней подруги черт-те куда и везение на работе...
Да-а, – протянула Саша. – Знаешь, по-моему, твой человек – Сергей, хотя я знаю из всех только его и могу ошибаться. Только не торопись.
Что толку? – Марина пожала плечами. – Все равно он женат.
Уже нет. Насколько я знаю, – в Сашиных словах словно прозвучало "а я знаю точно", – жена ушла, как только у него началсь неприятности. Не просто ушла, а уехала к родителям в Швейцарию, они там при ЮНЕСКО. И возвращаться не собирается. О, смотри-ка, Вадим приехал.
Подойдя к их столику, Вадим сел рядом с Сашей, поймал взглядом официантку и попросил ее принести еще бутылку вина и какое-нибудь жареное мясо.
Устал я сегодня, как грузовой верблюд. А вы, я смотрю, бутылку белого уже освоили?
Ну, сейчас и с тобой выпьем, – улыбнулась ему Саша и погладила его по плечу. – Ешь давай, опять, небось, весь день кофе наливался, вместо того, чтобы пообедать.
Ну, приблизительно так. Мариночка, – он поднял бокал, – мне бы хотелось сделать Вам одно предложение и не хотелось бы, чтобы Вы от него отказывались.
Я слушаю, – Марина отпила глоток вина и поставила свой бокал.
Вот здесь, – Вадим приподнял над столом коричневую кожаную папку, – некоторые бумаги, которым надо было бы оказаться в руках у нашего с Вами общего знакомого. По ряду соображений, я не хочу, чтобы об этом знали, следовательно не могу с ним встречаться намеренно. Ну, просто если поймут, что я ему помогаю, то мне не дадут это делать. Случайной встречи тоже не получается, потому что на всякие развеселые мероприятия он теперь не ходит. Вы, в принципе, знаете, что у него очень большие неприятности?
Да, знаю.
Ну вот. Мы с Сашей подумали, что наиболее естественно будет, если эти документы отдадите ему Вы. А уж он сумеет найти им применение. Вкратце так.
Я могу узнать, что это за бумаги?
Ну, во-первых, Вам никто не может помешать их посмотреть. Нет-нет, не здесь, – добавил он, истолковав ее торопливое движение. – А во-вторых, я могу добавить, что, если Сергей этим воспользуется, он не только восстановит свое положение, но и накажет человека, который его подставил.
Понятно... – Марина почти ощущала, с какой скоростью в ее голове крутятся шестеренки, шарики и другие вращающиеся детали. – Вы можете гарантировать, что ему это не повредит?
Несомненно.
Хорошо, – решилась она. – Но бумаги я дома, на трезвую голову, просмотрю.
На следующий день Марина позвонила Сергею. Просмотрев переданные ей Вадимом документы, она поняла, что вреда ему эта папка не принесет, а насчет пользы – в общем, она инстинктивно готова была доверять Вадиму и Саше.
Да, я слушаю, – голос у Сергея был усталый и как бы выцветший.
Сережа, это Марина. Извини, что беспокою, – "не виляй, дура", одернула она себя, – но мне нужно тебе передать кое-что, я тут... нашла...
Что ты нашла? – краски в его голосе не прибавилось.
В общем, если тебе некогда, я могу просто оставить папку там, в квартире – у тебя ведь ключи сохранились? А ты заедешь, когда будет удобно.
Папку?
Да, там кое-какие документы, мне кажется – они именно сейчас будут тебе полезны. – Она постаралась выделить голосом слова "именно сейчас".
Ну хорошо, спасибо тебе. Я сегодня вечером заеду, часов в восемь. Ты будешь?
Нет, наверное, – сказала она о-очень равнодушным тоном. – Я что-то устала ужасно, буду отсыпаться.
В семь вечера она оставила папку на столе, заперла дверь, и, отогнав машину за густой куст, приготовилась ждать. Впрочем, ждать пришлось недолго – Сергей появился минут через двадцать, медленно вылез из машины и так же медленно вошел в подъезд. У Марины сжалось сердце: они никогда не видела его таким безнадежно усталым.
Через десять минут у нее в сумке зазавонил мобильник.
Марина? – голос Сергея. – Ты еще не спишь?
Да господь с тобой, какое сплю! полвосьмого – еду домой, – она отчаянно молилась, чтобы никто рядом не завопил и не забибикал, а то он сразу до-гадается, что никуда она не едет, а сидит в машине вот тут, рядом, только взгляни из окна.
Я хочу сказать... спасибо тебе огромное, ты меня просто спасла. Ты раз-решишь... я позвоню тебе... через какое-то время, когда все это кончится?
Ну конечно. Когда бы ты ни позвонил, я буду рада.
Спасибо. Ну, тогда пока?
Ну, пока.
Оба они помолчали, дыша в трубку. Потом, тяжело вздохнув, он сказал:
Так я позвоню. – И отключился.
Чувствуя себя хорошо отжатым лимоном – такой же желтой, кислой и подсохшей – Марина поехала домой.
Сергей стоял у окна, прижавшись лбом к стеклу и смотрел, как со двора выруливает маленькая темно-вишневая «Пежо-206» по прозвищу Красотка. Стекло было холодное, лоб горячий и потный, на стекле оставался отпечаток. Он еще раз взял с полки книжного шкафа темно-коричневую кожаную папку, взвесил ее на ладони и усмехнулся: эти несколько бумажек могли здорово сыграть в его пользу. Должны были сыграть. А потом, уже не разорившимся неудачником, потерявшим деньги, работу и жену, а нормальным удачливым бизнесменом – тогда он позвонит ей и все объяснит.
Он посмотрел на полированный стол: темную поверхность покрывал толстенный слой пыли, здесь явно никто не бывал с того самого дня, когда он же сам, своими руками, отрывал от себя любимую женщину. Криво усмехнувшись, он размашисто вывел в пыли "Марина, я тебя люблю", и вышел, не оглядываясь.
Шел день за днем.
Марина работала, навещала отца, ходила в гости и на всякие мероприятия, куда ее теперь часто приглашали, пару раз в неделю ездила на ипподром – после Италии она пристрастилась к верховой езде. Ксения торчала в канадском посольстве, пытаясь получить визу. Пока визу не давали, но Ксения поклялась быть такой занудой и так заваливала их дополнительными документами, что консульский отдел явно скоро должен был сдаться. Они проводили Наташку и ее семейство в далекую Австралию. Те обещали писать, конечно, все – и уезжавшие, и остающиеся – нарыдались, и еще неизвествно, кто больше надрался на проводах. С Вадимом и Сашей Марина пару раз встречалась то на одном, то на другом вечере – поговорить им не давали, но ребята успокаивающе улыбались, значит, дела шли на лад.
Сергей не звонил.
В один прекрасный день – это был четверг, в начале августа – Марина вышла из дому. В редакцию она сегодня не собиралась, у нее были совсем другие планы.
Дорога первая.
Сегодня Марина собиралась заехать в итальянское посольство: Джанпаоло засыпал ее письмами и замучил телефонными звонками с просьбой приехать. Она хорошо понимала, что если она приедет – это будет согласие на брак, и решила пустить дело на самотек: документы на визу она сдаст, приглашение Джанпаоло прислал уже давно. А там... может, еще визу не дадут?
Марина поставила машину на платную стоянку на Новом Арбате и не торопясь пошла вдоль магазинов, разглядывая витрины. Торопиться ей было некуда: прием документов у "частников" начинался с полудня, дойти до посольства – пятнадцать минут, так что поглазеть на витрины для успокоения нервов – самое милое дело.
Она завернула в "Бенеттон", покопалась в куче с надписью "Распродажа", пришла к выводу, что все это она бы и даром не взяла, и вышла на улицу. Внезапно поднявшийся ветер гнал по тротуару первые желтые листья. "Ну вот, – с грустью констатировала Марина, – лето, считай, кончилось, и опять впустую. И почему каждый раз, когда лето валится к концу, мне кажется, что оно могло бы быть гораздо увлекательнее?"
Она постояла у соседней витрины, глядя на редкостно уродливые туфли стоимостью далеко за триста долларов, пожала плечами и хотела уже свернуть в переулок, чтобы выйти на Старый Арбат, когда сердце ее екнуло, словно селезенка у старой лошади. В витрине отражался человек, стоящий в двух шагах позади нее. "Боже мой, сколько же у него стало седины" – промелькнула мысль. Сергей. Она повернулась и сделала шаг ему навстречу.
Толпа на бывшем Калининском ко всему привыкла, поэтому народ довольно равнодушно огибал целующуюся парочку, в которой только и было необычного, что его почти совсем седые волосы...
Дорога вторая.
Марина вышла из дому довольно рано, в половине одиннадцатого, хотя они с Никоновым договорились пообедать в час дня. Но ей хотелось забежать с утра в одну контору, чтобы договориться об интервью с их шефом – вернее, решить, нужно ли оно журналу, а потом не торопясь пройти по магазинам. Лето кончалось, на распродажах летних вещей можно было купить что-нибудь вполне приличное за половину цены. А кто скажет, что к будущему лету купальник выйдет из моды, тот может и не купаться.
Она оставила машину на платной стоянке на Новом Арбате и неторопясь пошла вдоль витрин, высматривая то, что ее интересовало. Подходящего купальника в витринах не оказалось, и она со вздохом потянула тяжелую стеклянную дверь бывшего министерства чего-то там очень нужного, ко-торое было благополучно ликвидировано. Многочисленные конторы и конторки, занявшие величественные в прошлом коридоры и небольшие комнатки, оккупировали кто одну клетушку, кто целый этаж, в большинст-ве своем носили ни о чем не говорящие названия типа "Орхидея" или "Таурус", и занимались черт знает чем.
В одной из таких контор покрупнее (занимавшей целый этаж) Марину уже ждали, вежливый директор поил ее кофе и занимал вопросами минут три-дцать, совсем забыв, что интервью будут брать у него самого, и совсем не сегодня. Марина втихомолку осматривалась, думая, как бы удрать: Нико-нов, конечно, подождет ее сколько надо, но все равно, не любит она опаз-дывать. Сам шеф, импозантный молодящийся фрукт, сладкий, как сливочная тянучка, ей не понравился очень. Не понравился и его кабинет... то есть, кабинет-то был хорош, большой стол светлого дерева, какие-то цветущие комнатные растения и в стеклянном шкафу – коллекция мелких фигурок: рыбки? Птицы? Вежливо улыбнувшись, Марина подошла поближе к шкафу. Фигурки изображали дельфинов – деревянные, глиняные, металлические, бархатные...
И все равно – что-то здесь было не так. Марина украдкой посмотрела на визитку хозяина кабинета. Где-то она слышала эту фамилию, Свентицкий...
Распрощавшись наконец с хозяином кабинета, Марина вышла и повернула к лифтам. Автоматические двери распахнулись перед ней, и из лифта ей навстречу шагнул ... Сергей?
Секретарша Свентицкого, посланная Марине вдогонку с забытым зонтом, остолбенела, увидев возле лифта уважаемую гостью, целующуюся с хоро-шо знакомым ей, секретарше, человеком. Именно этого человека пытался раздавить ее шеф, именно его он запретил пропускать – и вот он, здесь, ни-чуть не пострадавший, только седины стало много...
Дорога третья.
Пробка на Бульварном кольце была знатная. Она начиналась еще у Пуш-кинской площади, протекала через Никитские ворота, и вовсе застывала на подъезде к Арбату.
Марина открыла настежь окно, хотя жары и не было. Но так, по крайней мере, можно было дышать влажной смесью городского воздуха с летним дождем, и ловить мелкие капли дождя ладошкой.
Она уже безнадежно опаздывала, договорившись с Кузей, что подъедет в свой свободный день к ней в один из магазинов, на Калининский, то бишь, по-новому – Новый Арбат. Марине хотелось посмотреть каких-нибудь но-вых шмоток, и еще она пообещала Кузе попытаться придумать что-нибудь с Христофоровым. Тот Марине не звонил, на работе молчал, как партизан на допросе, но, по Кузиным словам, худел и задумывался, что при его должности вовсе вредно.
Наконец пробка дрогнула и медленно поползла. Марине всегда такие бес-конечные ряды машин, застывшие в безнадежном ожидании движения, ка-зались каким-то единым организмом... Проехав пару десятков метров, автозмея снова замерла, Марина плюнула с досады, зарулила в какой-то дворик, где и приткнула машину под кустом, решив, что тут уже проще дойти.
Дождик сеялся мелкий и прозрачный, она не стала открывать зонт, хотя всегда после дождя ее волосы скручивались в тугие завитки, которые потом было не расчесать. Шла она, глядя под ноги, где на черном мокром ас-фальте лежали прилипшие первые желтые листья, и размышляла о том, что лето кончается, а в ее жизни так и не произошло ничего необходимого, так и плывет она по течению... Дождь усилился, и она забежала в крошечное кафе, чудом сохранившееся на углу Нового Арбата и совсем незаметного переулка. Стряхнув с себя капли, она подошла к витрине, заказала чашку кофе со сливками и пирожное, села у окна и стала смотреть на дождь, по-висший на городом.
За ее спиной стукнула входная дверь, Марина вздрогнула и вылила сливки вместо чашки с кофе на стол. С досадой пожав плечами, она повернулась к стойке, чтобы взять салфетку и замерла: совсем поседевшая голова, знако-мый взгляд... там, у стойки, стоял, глядя на нее в упор, Сергей.
