Текст книги "Лира. Жизнь на грани миров (СИ)"

Автор книги: Аноним Katsurini

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– А второе – когда упала в обморок на заводе Хьюза, – он не спрашивал, скорее утверждал.

– Кого? – удивилась я.

– Да, ты в правильном направлении мыслишь. Отца нашего общего знакомца.

И тут на меня нахлынуло очередное видение.

...Тёмная комнатка, освещённая свечами, склонившийся над какой-то картой седой мужчина с бакенбардами и маленькой бородкой. В нём я узнала того, кого недавно видела в видениях и одновременно Джона Хьюза. Да, это был он, постаревший, правда. Я присмотрелась к карте. Это был спутниковый снимок этого города, на котором виднелись металлургический завод и читальня, а ещё река, другие дома, дом культуры.

Хьюз из-под снимка достал схематический рисунок от руки карты, где, кроме речки, с совсем иными изгибами, ничего не было. Пустыня. Ни деревца, ни чего подобного.

Ощутила тёплые руки, растирающие мои холодные пальцы, и вывалилась в явь.

Крестик нагрелся. Значит, записал.

– Поделишься? – спросил Ли, встревоженно заглядывая в мои глаза, прижимал мои руки к своим губам и согревал тёплым дыханием.

– Мы не торопимся? – уточнила у жениха.

– Это важнее. А там мы поговорить не сможем. Тяжело, когда не с кем поделиться.

Он прав. Я и так слишком многое ношу в себе. А он – полицейский, и в видениях ему проще разобраться. Я закрыла глаза. Припоминая детали видений.

– Можно я сперва попью? – решилась я, открывая глаза. – А то во рту пересохло.

Он привлёк меня к себе, позволяя поцеловать.

Я вообще-то, про воду говорила, но отказываться не стала. Прикоснулась к его губам и стала жадно пить мужскую энергию. Он в долгу не остался, в отличие от меня, целуя нежно, будто боялся спугнуть. Потом ненадолго выпустил из объятий, чтобы я попила воду.

Я ходила по комнате и рассказывала о том, что видела.

– Значит, видения твои на ассоциациях возникают, – сделал он вывод.

– Что скажешь? – спросила, остановившись посреди комнаты.

– По поводу видений? – уточнил он.

– Да.

– Кто-то слил данные, – предположил он.

– Это не мог быть кто-то из нас? Мы ведь взяли планшет... И браслет берём.

– Распечатки брать нельзя. Планшет – не страшно, он от отпечатка пальца только включается. Моего, – уточнил жених.

– А если его уронить?

– Это новая разработка. Там жидкость выльется и всё. Тонкое стёклышко превратится в песок.

– А мой браслет?

– Это просто украшение. Он на тебя настроен.

– Твои часы? – не переставала сыпать вопросы я.

– Электроника на мне замкнута, а механика – всего лишь часовой механизм с мелодией.

– Но часов двое, на них ведь разное время.

– Да.

– Не боишься, что выдашь себя?

– Это подарок отца, когда он ещё не свихнулся, а тому достался от какого-то купца. Где такие часы производят? – и тут же сам ответил. – У нас. Так почему наш умелец не мог сделать два циферблата? Вполне мог.

– Значит, Хьюз начнёт раскапывать наш город? – размышляла я.

– Похоже на то.

– Но это будет лет через тридцать. Значит, катастрофа не скоро? – забрезжила надежда в непроглядной тьме.

– Нет, это всего лишь значит, что он через тридцать лет начнёт его откапывать. А вот когда катастрофа случится – не известно. Возможно, наши астрономы более точно скажут время с привязкой к тому объекту в космосе. А пока... живи и наслаждайся жизнью. Как знать, сколько нам осталось.

– Считаешь, что мы погибнем?

– Не знаю, милая. Ты же видела гибель людей. Там хаос творился по всей стране, если не миру. Кто-то выживет, кто-то погибнет. А пока – нужно жить. В конце концов, наши тела – лишь временная оболочка. Переродимся. А вот в кого – зависит от наших достижений в этой жизни.

– Если Хьюз выживет, так может, стоит держаться к нему поближе? – спросила я.

Ли ничего не сказал, лишь отвернулся, молча выключил вычислитель. Обиделся?

– Ли? – я подошла к нему. Почему-то ощущала себя так, будто предала его доверие, то есть, паршиво. Закралась мысль, а может, пусть думает, что я такая? Но тут же одёрнула себя. Это честь предков, не только моя. Поступив так, даже просто на словах, я опозорю свой род. Поэтому заговорила, пытаясь объясниться: – Я не то имела в виду, что ты подумал.

– Правда? А что я мог подумать? – и такой колючий холод в голосе.

– Я говорила, что тебе стоит с ним дружить. Ну или во всяком случае, иметь дела, не конфликтовать, быть к нему близко, только и всего, – пояснила свои слова. Его взгляд чуть потеплел.

– Ты выйдешь за меня по-настоящему? – вдруг спросил он.

И ведь сейчас пользуется своим обиженным состоянием. И хоть сдаваться в борьбе за свою свободу я не собиралась, понимала, что усугублять ситуацию сейчас нельзя.

– Ты слишком давишь, – призналась честно.

– Ты задыхаешься?

– Что? – не понимаю его.

– От моего давления ты задыхаешься? – он положил свои руки мне на талию. Мне приходилось задирать голову, чтобы заглянуть в его глаза.

Задумалась, потонув в тёмной зелени его глаз.

– Порою – да. Я попробую, – решила для себя. – Но не дави на меня.

– Ты выйдешь за меня? – переспросил он.

– Ты спрашиваешь как Лигат или Уитворт?

– Как Лигат.

Сердце застучало быстрее, словно меня загнали в клетку.

– Я ведь уже твоя невеста, – почему-то сказать "да" или "нет" я не решалась.

– Тогда ты своё согласие не давала. А сейчас я спрашиваю именно тебя. Хочешь ли ты стать моей женой?

Его близость уже так сильно не пугала, поцелуи дарили наслаждение, но стать его женой... Навсегда... Слишком опрометчивое решение. Мы до сих пор чужие друг для друга люди. Даже то, что во мне вызываются определённые чувства на его поцелуи – всего лишь энергетическая связь да химия. А мне этого мало.

– Ты дрожишь. Неужели я так тебе противен?

– Ли... – я прижалась к его груди и ощутила, что его сердце тоже стучит быстро. – Дай мне немного времени. Я обещаю хранить тебе верность, пока мы жених и невеста, а также если мы станем мужем и женой. И в мыслях, и в прикосновениях. Большего пока не могу обещать. Я тебя совсем не знаю. А это ведь на всю жизнь, навсегда.

Он прижал меня к себе крепко-крепко, почти до боли. Зарылся лицом в мои распущенные волосы, спускающиеся до колен.

Чудно, но я сейчас уже не ощущала приступа паники. Наоборот, стало тепло и уютно.

– А мадам Лизетт выйдет за сэра Уитворта замуж? – шепчет он.

– Если так требует задание, то – да, – переложила решение на плечи наших военных.

– Нужно "обрадовать" мадам Джейн, – прошептал Ли мне на ухо, обдавая его горячим дыханием и усиливая мою дрожь. – Сейчас поедем с постоялого двора домой, будешь делать уроки.

– Как скажете, сэр Джо, – сказала я по-английски.

Он отстранился, взял мои чёрные перчатки, помог надеть их, после чего достал из своего костюма перстень с огромным изумрудом и надел мне на правый безымянный палец. Затем начал колдовать с моими волосами, подбирая их. Они были тонкие, и хоть и длинные, но под парик хорошо укладывались за счёт малого объёма. От его прикосновений хотелось большего. Того, что порядочные девушки не должны иметь до замужества.

"Но ты уже замужем. Тебе можно," – прошептало внутреннее Я. А может, моя совесть.

"Тогда пути назад не будет, – ответила самой себе. – Это всего лишь страсть. Желания тела, а не души. Я не хочу потом жалеть".

Лишь после того, как парик был водружен на голову, закреплён вместе со шляпкой, вуалью, проверены наши внешние облики, он обнял меня, и пространство вокруг нас изменилось.

Глава 11

Оказавшись в другой стране, бросилась в глаза захудалость этого места, а также изменившийся затхлый запах пота. В дверь кто-то тарабанил.

– Сэр! Откройте!

Ли бросился к аккуратно застеленной постели, стал комкать покрывало, одеяло, прыгать по перине, разбрасывая подушки. Относительный порядок тут же исчез. Ли бросил взгляд на меня, подскочил, чуть сминая платье, парик. Я в долгу не осталась, взбаламутив его волосы. Это больше похоже на попытку привести себя в порядок в условии отсутствия хотя бы расчёски. Пуговицы его фрака небрежно расстегнула.

После чего он всё же открыл, а я заметила подле своего платья свою шашку. В том, что это именно моя – я не сомневалась. Рукоять была именная, хотя и зашифрованная арабской вязью.

На пороге оказался наш возница.

– Уильям? Что вы тут забыли? – спросил Ли возницу вместо приветствия.

– Вы просили разбудить вас в полдень.

– Да, но не вламываться ко мне. Чуть дверь с петель не спустили.

Возница чуть стушевался, но шляпу, комкаемую руками, продолжил сжимать до побелевших костяшек. Боится, что жалования лишат?

– Не сердитесь, сэр, – подошла я к жениху, загораживая вид оружия. – Думается Уильям перестарался, но такое больше наверняка не повторится, – я повернулась к вознице, будто ища поддержки своих слов.

Тот закивал головой.

– Да-да, не повторится.

– Ладно, так уж и быть, прощаю в первый и последний раз, в вашу честь, дорогая, – и Ли взял мою правую руку с перстнем.

Возница заметил. Растерялся.

– Мадам, сэр, могу я вас поздравить?

– Можете, Уильям.

Поклонился в пояс, пробормотал несвязно пожелания счастливой жизни, причём искренне, насколько я могла судить по его ауре.

– Ты передал мадам Джейн мои слова? – прервал речь Ли.

– Да, сэр. Мадам не обрадовалась, но ничего не сказала.

– Хорошо. Мы сейчас спустимся.

– А есть будете сэр? Хозяин постоялого двора не знал, подавать или нет.

– Возьми с собой.

Уильям убежал, а мы с женихом остались одни. Я подошла к шашке, накрыла ту юбкой, ловким движением ноги, подняла её, после чего, задрав юбку, примотала к ноге подвязкой.

– Всё в порядке? – спросил Ли.

– Да, просто поправляла... – продолжать не стала, не желая лгать.

После чего подошла к жениху и застегнула расстёгнутые пуговицы, поправила его волосы. Он мои – тоже.

Отправившись в путь, Ли занял мой рот едой, да и свой тоже. И хоть есть я особо не хотела, пришлось клевать. Ли делал вид, что ест, а я уроками занималась.

А как всё сделала, жених стал со мной общаться то на французском, то на английском, причём довольно быстро, не давая возможности подумать. У меня лишь один раз возникла мысль: что, если ко мне на русском обратятся? И хоть прошло уже лет пятьдесят с выхода Англии и Франции из нашей империи, и вряд ли кто русский язык помнит, потому как французский продвигали как местный язык ещё во времена империи, а потом, после выхода из оной русский просто запретили как государственный, постепенно искореняя его. Старики может ещё помнят, при условии, что живы. А страну за эти пятьдесят лет превратили в помойную яму.

Но могли ведь меня проверять или случайно так карта ляжет. Поэтому стала отвечать всё медленнее. Ли же улыбнулся краешком губ. Вот, Гад! Значит, проверял меня.

Я замахнулась локтём, но он увернулся. Бдительность не теряет. Ничего, улучу как-нибудь мгновение, когда он будет расслаблен.

Вскоре мы приехали в замок.

– Мадам, вам следует снять траур, – громко сказал Ли. Надо будет заказать вам платья.

Я кивнула. Надеюсь, закажет. А пока... Не голой же мне ходить.

Масштаб бедствия будущая свекровь оценила,как только увидела моё кольцо.

Во взгляде промелькнула злость и... досада.

– Сын, мне нужно с тобою поговорить, – любезно сказала она, лишь поприветствовав нас.

– Да, мама, пойдём в мой кабинет, – ответил Ли безразличным тоном.

Надеюсь, справку от лекаря он взял.

– Мадам желает поесть? – спросила вежливо Мари, вышедшая вместе с хозяйкой этого замка.

– Спасибо, но мы уже поели.

И я направилась в свою комнату ловко поднимаясь по лестнице. Мари чуть ли не бежала за мною.

– Мадам Анри, желаете сменить дорожное платье?

В моём платье было жарко, прела в повозке я достаточно долго.

– Ванну, Мари!

Та побежала давать распоряжения. Без полноценного водопровода не удобно. Надо что-то с этим делать. Да и нужник доработать. Надеюсь, Ли займётся этим, иначе придётся мне. Могу же я на правах хозяйки внести изменения в обустройство дома.

Ванну я принимала и медитировала. Сливалась с природой, зданием. Пообщалась с замком, выявила места, которые нужно было очистить,не только энергетически, но и просто прибраться. Одно из таких помещений было отдано под покои матери с отцом. Родители, кстати, хоть и жили в одних покоях, но в разных комнатах. Отец вообще был непохож на нормального человека. Похоже, он не мылся вообще никогда. Проверив его ауру, нашла низших сосульщиков. Пока мать Уитворта была занята "своим" сыном, я шашку примотала к ноге под платье. И тихонько прокралась в другое крыло, стараясь двигаться бесшумно, не желая себе свидетелей.

Покои не запирались, поэтому стучать не стала, просто прошла в нужную комнату да затворила за собой дверь.

Отец сидел в кресле-качалке во мраке помещения. Запах был отвратительным. Я закрыла глаза, входя в пограничное состояние бодрствования и сна. Увидела сосульщиков. Они протягивали ко мне свои щупальца. Взяв свечу с комода, зажгла её. Поднесла к отцу, стараясь рассмотреть его лицо. На живого он был похож слабо. Глаза закрыты, дыхания почти не ощущалось, потому как пламя едва двигалось. Я достала шашку. Провела свечою под ней, позволяя оружию поглотить силу света и очищающего огня. Этой технике меня научил отец. Он – прекрасный наставник. Жаль, что встретиться нам так и не удалось. Я скучаю по нему. Нужно будет попросить Ли помочь нам свидеться.

Вновь закрыла глаза, сосредоточившись на тёмных паразитических сущностях, протягивающих свои щупальца к энергетическим центрам мужчины, отчего те были серыми и почти полностью погасшими.

Ко мне ринулось одно из щупалец, но моя защита устояла, а потом я прикоснулась шашкой к ауре жертвы, напитывая ту светом. Лезвие загорелось красным пламенем. С трудом его удавалось удержать. Вскоре удерживать его даже с учётом изолирующей рукояти моими перчатками стало невозможно, но я не сдавалась. И лишь когда твари взвыли и покинули помещение, я уронила шашку. Руки в местах касания пекло огнём.

И тут дверь с грохотом распахивается. Ли подскакивает ко мне, хватает мою шашку и, пока никто не видел, утаскивает меня в другую комнату. Запирает дверь и переносит нас в целительский госпиталь.

Мои руки залечили, предварительно сняв перчатки. Я утёрла слёзы, что против воли лились всё это время от боли, вправе гордиться тем, что не вскрикнула. И меня вернули обратно в ванну, правда, уже без шашки, которую Ли попросил отправить по какому-то адресу. Намокшее платье Ли безжалостно сорвал с меня, оставляя в чём мать родила. В его глазах плескалось негодование, укор и что-то ещё.

Он перекрестил руки на груди и ждал ответа на незаданный вопрос.

– Простите, сэр? – я непонимающе хлопала глазами, постаравшись прикрыться руками и прижав колени к груди. – Что вам нужно?

– Ладно! – молвил он и выскочил из моих покоев. В коридоре послышался переполох. Он отсутствовал какое-то время. Я же старалась смыть с себя ту вонь, которая, казалось, въелась в мою кожу. А потом ещё один грохот двери. Я медленно обернулась. В поле видимости ванной комнаты дверь в мои покои видно не было. Ли появился тихо и неожиданно, скинул с себя одежду и бесцеремонно влез в мою ванную. Хотела удрать, но кто мне позволил? Вокруг нас вдруг вспыхнуло защитное поле.

– В качестве воспитания будешь мыть меня везде, – сказал он. – А пока моешь, рассказывай.

Я честно пыталась не думать о его теле, по которому скользило мыло и мои руки. Но то и дело сбивалась. Рассказала, как принимала ванну и медитировала, когда увидела насквозь пропитанную падальщиками комнату в замке. Пройти мимо я не смогла. Нацепила платье, шашку, и пошла.

– Когда ты умудрилась шашку взять?

– Она случайно сюда попала, я забыла убрать её как вылезла из душевой у тебя дома. А когда ты переносил нас, она оказалась на постоялом дворе. Я не могла её там оставить.

– Значит, будешь класть её в шкаф дома. Хочешь сорвать задание?

– Нет. Прости.

– Да и сунулась в логово падальщиков одна. Ты даже обучение не прошла! О чём ты думала? Что одна справишься против высосавших почти всю жизнь паразитов?

– У меня хорошая защита, – возразила я.

– Глупая девчонка!

Он приподнялся над водой, велев мыть свои интимные места. Я замерла, не в силах пошевелиться.

– В следующий раз будешь думать! – пообещал он. – Тогда перейдём уже к наказанию!

Стоило мне притронуться к его... органу, как тот увеличился в размерах, но тут же возвратился в прежнее состояние в моих же руках. Но возмущение пересилило удивление.

– Нежнее, – давал указания он.

Я была красной, как помидор, пока намыливала его, не зная, куда деться от стыда.

И дело даже не в том, что это половые органы жениха. Просто... Если б он попросил – я бы, может и смутилась, но пересилила свою неопытность познать то, чего была лишена раньше. А вот так, как наказание воспринимать. Мерзко! Выражение его лица оставалось непроницаемо! Так и хотелось гадость ему сделать, но помня об его обещании следующего раза, не решилась. Чувствовала себя использованной и поруганной.

И где-то внутри понимала, что натворила дел, что виновата, но вот такое наказание... Неужели он считает, что после этого я захочу его прикосновений?

– Иди сюда, – велел он, когда я уже собралась одеваться.

В моих глазах стояли слёзы. Я просто отвернулась, не желая этого показывать.

Он подошёл сзади, прикоснулся ко мне, заставляя вздрогнуть. Сейчас я чувствовала себя уязвимой, как никогда.

– Прости, я перегнул палку, – шептали его губы.

Стало обидно ещё больше. Он развернул меня к себе лицом и просто обнял, а я не удержалась и зарыдала.

Когда слёзы закончились, он помог мне одеться, хотя его помощь вызывала во мне протест, но руки дрожали, чувствовала себя разбитой.

– Поцелуй меня, – сказал он.

Я отвернулась. Подачки мне не нужны. Переживу!

– Я испугался за тебя. Что я должен был сделать? Отшлёпать тебя? – спросил он с нотками горечи, потом отпустил меня и ушёл.

И так хотелось, чтоб не уходил, остался, старался загладить свою вину, показал, что я ему дорога. Но он просто оставил меня.

Меня до вечера никто не тревожил, я же, не желая заниматься себяжалением и самобичеванием, взялась за уроки, решив, пока есть время, пройти несколько тем вперёд по климатологии, метеорологии. Изучила местный календарь. Названия месяцев я знала, как и разбивку, но какое точно сегодня число по их летоисчислению – не ведала. Вспомнила легенду, где фигурировали даты, когда я родилась, когда замуж вышла, когда муж умер. Лишь после этого перешла вновь к урокам. Просмотрела программу по высшей математике, которую любила, стала потихоньку контрольные делать да курсовую писать. Так погрузилась в процесс, что не сразу поняла, что на пороге кто-то стоит.

– Мадам, вы обедать будете?

Хотелось ответить: какой обед вечером? Но против местных обычаев не поспоришь, а вводить свои – слишком привлекать внимание.

– Буду, – отвлечься мне не помешает. Курсовую я по высшей математике решила почти всю.

– Вам помочь одеться?

– Да, если можно.

Слабость по-прежнему чувствовалась. Это из-за обиды или после изгнания паразитов?

Руки дрожали. Да что со мной такое?

Когда я встала, меня повело. Может, зря отказалась пить энергию мужа?

Мне нацепили портки.

Мари же выглядела растерянной.

– Что случилось, Мари?

– Мадам, а как же вы... – женщина явно смущалась говорить на эту тему, отчаянно краснея. А я поняла, что что-то не так. Присмотрелась. Ах, да, прорези не было. Значит, Ли позаботился об этом. Хорошо. Это его, впрочем, не прощало.

– Потерплю.

– Но это ведь вредно, мадам.

– Мари, – угрожающе зашипела я.

Она замолчала.

Одевшись, я, едва держась на своих двоих пошла вдоль стеночки.

– Мадам, может мне принести вам сюда еду?

– Нет. Я буду обедать вместе со всеми.

Лестница далась особенно тяжко, я шла сама, держась за перила. Мари следовала рядом, готовая в любое мгновение поддержать, и я была ей за это благодарна.

За столом находился Уитворт, его мама и незнакомый мужчина против неё. Худощав, похож на скелет, обтянутый кожей. Гладко выбрит с затравленным взглядом. И тут у меня что-то щёлкнуло. Дак это ж будущий "свёкр". Похоже, его вымыли, приодели да побрили.

Ли окинул меня взглядом, поджал губы и отвернулся. Вообще-то я тут обиженная, а не он. Что-то сказал матери, затем встал, галантно отодвинул мне стул, мимолётно притронулся, и я почувствовала, как от прикосновения в меня вливается энергия. Подняла на него непонимающий взгляд. Как ему удалось? Я думала, только пить могу.

Увидела, как "свекровь" быстро отворачивается. Значит, наблюдала за нами. Ну вот, а я нарушила приличия, насколько помню, ведь можно смотреть лишь из-под полуопущенных ресниц.

– Добрый вечер, сэр, мадам Уитворт.

– Добрый, мадам Анри.

И вроде бы всё чинно, а будто оскорбила, унизила. Похоже, объявила мне войну. Плохо.

Тут пришла гувернантка с Луизой.

– Добрый вечер, папа, бабушка, сэр... – запнулась она, явно не узнавая своего дедушку.

Мужчина, до того сидевший и не обращающий ни на кого внимания вдруг оживился.

– Здравствуй, дитя, – его голос был похож на скрип. А ещё чувствовалось в нём что-то потустороннее. – Меня зовут Джозеф. А тебя, дитя?

– Как моего папу?

– Папу? – удивился священник. И повернулся к сыну. Ли уже отошёл от меня, пока внимание отца было приковано к малышке. Я смотрела на ауру девушки, отмечая на ней чёрную метку. И её аура вспыхивала красными сполохами при речи дедушки. Малышка боялась, но при этом прямо глядела в глаза.

Повисла звенящая тишина. Лишь мухи решились её нарушить своим жужжанием.

У меня во рту пересохло.

– Меня Луизой звать.

А я вдруг привлекла девочку к себе.

– Это твоя мама? Познакомишь нас? – спросил "свёкр".

Девочка повернулась ко мне, умоляя взглядом не выдавать.

– Сэр Джозеф, познакомьтесь, это моя мама Лизетт Уитворт. Мама, познакомьтесь с сэром Джозефом.

– Очень приятно, сэр Джозеф, – я встала и отвесила реверанс.

– Вы в трауре. У вас кто-до умер? – теперь всё внимание было обращено ко мне. От его взгляда почти чёрных глаз стало не по себе.

В легенде ничего не было про родителей Лизетт. Поэтому пришлось выкручиваться:

– Мой первый супруг. На самом деле Луиза не моя родная дочь, – сказала я.

– Мои соболезнования. Пусть земля ему будет пухом... – пожелал бывший священник. – И давно он покинул наш бренный мир? – не унимался "свёкр". Но тут он дёрнулся. Жена вмешалась?

– Чуть меньше двух лет назад.

– Но вы до сих пор в самом жёстком трауре, – сказал отец жениха.

– Да? Простите, я не обратила внимания в связи с переездом сюда.

– Так когда вы поженились с моим сыном?

– Пока ещё только обручились.

Луиза сидела красная от стыда. Она-было собралась убежать, но бабушка едва заметно помотала головой. Мол, нельзя.

– Вы простите дитя неразумное, ей очень хочется маму иметь, – попыталась я сгладить ложь малышки.

– Бог простит, если покается.

Похоже, фанатизм у него остался. Да и на что я надеялась, возвращая его к жизни?

Порку я заслужила, хотя отчасти считала, что поступила правильно, ведь оставлять паразитов в этом доме себе дороже. И тут подумала, что, если этот священник видел меня в своей комнате? Там, правда, темно было. Но я подносила свечи к его лицу. А вдруг он выходил из тела, как я во время медитаций.

Наказание мужа уже не казалось несправедливым. Я его заслужила, а может и больше. Ведь не просто подвергла жизнь опасности, но и жизни нас обоих, легенды наши, задание.

Первым есть начал Ли, тем самым дав команду начать всем остальным. Я ела с охотой – уже успела проголодаться.

Благо, жена с мужем перебросилась парой слов, и о нас с девочкой временно забыли. Нужно попросить у Ли прощение и пусть накажет так, как считает нужным.

Я согласна даже на порку.

Вскоре ко мне вновь обратились, спросили про то, откуда я, почему у меня кольцо на пальце, хотя до того я сказала, что мы помолвлены. Пришлось отвечать. Причём, такое ощущение имелось, что "свёкры" сговорились и ведут допрос.

– Мадам Лизетт, вам пора отдохнуть, – после трапезы сказал молодой Уитворт.

Я, правда, устала и клевала носом, даже при том, что энергией он поделился. У нас уже наступила ночь.

– Я вас провожу, – и Ли подал мне свой локоть.

За это была ему благодарна.

Примечания по главе:

уд* – наружний отдельный орган, в том числе детородный мужской. (Даль) м. снасть, снаряд, орудие, сбруя, сосуд (откуда уда, удила и пр); но более

член, часть тела, всякое отдельное, по наружности, орудие тела, как: нога́, рука, палец и пр.