Текст книги "Из-под снега (СИ)"

Автор книги: Аноним Чоргорр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Вильгрин и Чунк застыли друг против друга, сжимая ножи. А ведь ещё вчера ворожили вместе, восстанавливали защиту дома. Потом обсуждали новый расклад и планы. Спорили, тогда ещё почти по-товарищески. Вроде, даже пришли к согласию, однако, расходясь, старались не показывать спины, а сегодня на совете сразу сцепились. Поединок – хороший исход их соратничества и соперничества!

Выпад – уклонение – ответный удар... Оба вожака сильны и быстры, зрители едва успевают следить... Свирепый рык, первые капли крови на полу – Вильгрина... Удар кулаком – Чунк отлетел в толпу Наритья – выпихнули обратно. Мчится бешеным рогачом, выставив вперёд клинок... Полушаг в сторону, просверк ножа... Вскрик. Чунк стоит на коленях и любуется на свои кишки. Не позволив противнику упасть ничком, Вильгрин бьёт его ножом ещё раз, под челюсть. Отступает в сторону: поединок окончен. Поднимает руку, заставляя ликующих своих замолчать. Обводит взглядом притихших архан:

– Мы сильнее не потому, что за нами кто-то из мудрых. Мы сильнее не потому, что мы из Наритья. Мы просто сильнее! Кто сомневается, закончит вот так. Смотрите и запоминайте!

Напряжённая тишина: кто-то смотрит на мертвеца, кто-то – на застывшего статуей Вильгрина. Слышно, как с его клинка капает кровь. А на нём самом ран не видно, скрыл или затянул ворожбой. Силён глава дома! Говорит дальше, голос гремит под сводами.

– Новый закон умер вместе с Великим Безымянным. Я не стану жрать эту падаль, – Вильгрин пнул труп, – и никому не дам. Раз колдун издох и не смог утвердить новый закон, раз другие мудрые новый закон не приняли, значит закон плох. А по старому закону все, кто добывал разумных в пищу, повинны смерти.

– И ты тоже? – крикнул кто-то из задних рядов архан.

– И я тоже, – согласился Вильгрин. – Но я взял вас всех под свою руку и обещал тёплую зимовку в этом доме. Пока я здесь, и пока я жив, я не отказываюсь от своей власти и своего слова. После меня дом примут мои единокровные сёстры Даруна и Нгуна. Мудрая Вильяра подтвердила их право жить здесь. Она желает сохранить дом у фиорда. Она совершенно точно не желает ваших смертей – тех, кто более-менее чист.

Робкий голос кого-то из своих:

– А что Наритьяра Младший? Мы же Наритья?

– А Наритьяра сбагрил всё беззаконное гнильё сестре по служению. Он сказал мне прямыми словами, мол раз вы поселились в угодьях Вилья, будете Вилья. Или совсем не будете... Ну, что, есть желающие – оспорить мою власть и власть моих сестёр?

Желающих не нашлось. Вильгрин взглядом отыскал в толпе Даруну и Нгуну, бледных и решительных. "Ты сдашься мудрой Вильяре или уйдёшь в снега, брат?" – спросила Нгуна. "Я пока не решил. Сначала ты посмотришь мою рану. Чунк достал меня не так красиво, как я его. Но сильно. Может, уже и решать нечего".

Мули летела сквозь ночь, не чуя под собою ни ног, ни лыж. Чувствовала, что вряд ли успеет, но как не рвать жилы в бешеном беге, когда батюшка умирает? Пусть старый Латира опять ворчит, что она бросила своего подопечного без присмотра! Полдороги за спиной, а синие всполохи от Камня, куда ушли оборотень с Вильярой, всё ещё мерцают на снегу. Что может маленькая Мули рядом с такой мощью? А дома, дома... «Батюшка, Батюшка! Что с тобою, ты болен или ранен?» «Я ранен, Мули. Нож в печень, подарок Чунка. Прощальный подарок. Не успел я тебя позвать, доченька, ты уже сама узнала». Не успел он, как же! Не захотел звать, или тётки отговорили. Слёзы смерзаются на ресницах, дышать всё больнее. Мули умрёт на бегу или всё-таки успеет? Не исцелить, так попрощаться?

Ромига первым хватился своей сиделки:

– Мули! Эй, Мули! – нет ответа. – Мудрая Вильяра, ты что, отослала её куда-нибудь?

– Нет.

Снежный купол иглу светится огоньком масляной плошки, но внутри пусто. Одной пары лыж нету, и новая лыжня – поверх вчерашних следов. Вильяра приглядывается, принюхивается.

– Сбежала! Опрометью! Будто за ней дикая стая гналась. Погоди, сейчас я позову её... О! Щуров Вильгрин! Или я сейчас поспешу, или уже никогда не познакомлюсь с собственным братом... Да, Нгуна подтвердила. Нимрин, ты со мной или остаёшься?

Ромига оглянулся на Камень: он уже дал наву всё необходимое и сам пока больше не звал. А вот Вильяре может понадобиться помощь воина.

– С тобой. Ты в дом у фиорда?

– Да, и быстро!

В доме снова было неладно, но иначе: вместо немой неясной угрозы – отголоски эмоций, гул голосов... Ромига не стал на этом сосредоточиваться.

Из укромного закутка, куда они вышли с изнанки сна, Вильяра провела его в незнакомую комнату, зато к знакомым персонам. Две рыжие колдуньи привычно вздрогнули, увидев нава, и тут же низко поклонились Вильяре. Ромига встал у двери, чтобы никто не помешал мудрой общаться с драгоценными родственниками.

– Здравствуй, сестра, – донеслось с просторной лежанки. – Ты успела.

Даруна и Нгуна молча отступили в сторону. Вильяра стремительно шагнула к лежанке, присела на край, жадно вглядываясь в лицо неподвижного и очень бледного охотника.

Нав следил за всеми в комнате и слушал коридор. Определил для себя: беззаконник Вильгрин ныне практически безопасен, поскольку медленно, но верно загибается от внутреннего кровотечения... Уже загнулся бы, но сильная ворожба удерживает его среди живых. Поймав пронзительный взгляд серебристых, как у Вильяры, глаз, Ромига внёс поправку, что раненый не чувствует боли, находился в ясном сознании, и, вероятно, способен дать последний бой. Однако пока встреча проходила мирно: брат и сестра долго, пытливо смотрели друг на друга. Дети знахарки от разных отцов оказались поразительно похожи, только разрез глаз и форму губ Вильгрин унаследовал от предков-южан.

Характерным целительским жестом Вильяра стиснула запястье вытянутой поверх шкур руки. Горестно вздохнула:

– Здравствуй, брат Вильгрин. Думаю, ты сам понимаешь, насколько тяжела твоя рана?

Лежащий чуть растянул бескровные губы:

– Да, мудрая. Лечить меня поздно и незачем. Даруне и Нгуне я запретил. И тебя прошу оставить, как есть. Моего собственного дара и силы хватит, чтобы мы напоследок побеседовали по-родственному.

Говорил Вильгрин тихо, но отчётливо, и даже на длинных фразах не сбивался, не задыхался. Вильяра перекатила желваки на скулах, глянула исподлобья:

– А если я захочу сохранить тебе жизнь до суда мудрых?

– Я сам знаю, чего я заслужил под рукой Наритьяры Среднего. Незачем откладывать моё изгнание.

Вильяра нахмурилась сильнее:

– Мудрые захотят узнать обо всех делах отступника и его сообщников. Средний жил в этом доме, двое других Наритьяр тоже бывали здесь. Ты, Вильгрин, знаешь о них много. Вероятно, больше всех.

Широкая, располагающая к себе улыбка – легко представить, каким великолепным купцом был умирающий.

– Даруна и Нгуна знают всё, что знал я, и даже больше. Я оставляю дом на них, – Вильгрин на миг запнулся, будто собирался сказать ещё что-то, но передумал. – Хочешь, задай мне вопросы. Отвечу без утайки.

– Вильгрин, ты благословил свою дочь Мули на путь воина?

Вот теперь раненый мучительно застонал: вопрос мудрой уязвил его больнее стали, или чем его продырявили.

– О, нет, Вильяра! Мули... Наш Великий, то есть, Наритьяра Средний, возвещал нам свои истины, дочка слушала и заслушалась. Мой недосмотр, что она сбежала охотиться. Нам ещё повезло, что никто не хватился того странника. Все Наритьяры были в гневе, но Средний всё-таки принял новую воительницу под свою руку. А я потерял дочь, увы.

Вильяра дала ему полежать с закрытыми глазами, потом участливо спросила:

– Мули всегда была немного ущербна разумом?

Вильгрин быстро ответил:

– Да, с детства. Пока она слушала меня, всё было хорошо. Как подросла и начала думать сама... Вроде бы, не совсем глупа, но мысли бродят неведомыми путями... Вильяра, ты изгонишь её?

Беззаконник беззаконником, а о дочке он беспокоился больше, чем о себе. Хотя, о себе-то уже поздно.

Вильяра сжала его руку:

– Я ищу, как сохранить твоей дочери жизнь по закону. Мули добыла одного странника? Или потом кого-то ещё?

Вздох облегчения:

– Только его. Когда мы добывали обоз Лембы, я её с собой не брал.

Вильяра, видимо, закрыла для себя тему Мули:

– А что случилось с двумя другими пропавшими обозами?

На этот вопрос Вильгрин ответил совершенно спокойно:

– Добычу с них ты тоже найдёшь в этом доме. Их истребили и ограбили мои архане. Вожаком был тот, кого я сегодня убил в поединке, и его брат при нём. Брат потом погиб в доме Лембы, они все мечтали зимовать там. Они ходили под моей рукой, но наши порядки и соседство мудрых им не нравились.

– А тебе, Вильгрин, нравились эти порядки?

Лежащий охотник криво ухмыльнулся.

– Я решил, что Наритьяра Средний вот-вот станет Великим Голкирой, и тогда уже перестанет спрашивать, кто хочет следовать за ним. Пока ещё он искал сторонников, добровольных. Мой дом мог оказаться ближе к вершине... Конечно, я желал могущества и долголетия мудрого. Для себя, для всех своих... Неодарённых среди нас не было... Я привёл свою стаю в угодья Вилья по слову Старшего Наритьяры. Давным-давно он показал мне ползучий вьюн и пообещал Наритья господство над всеми кланами через несколько поколений. Средний не желал ждать, захотел всего и сразу. Я подумал, что нам по пути. Я ошибся.

Вот теперь было заметно, что раненый от разговора устал. Или признание фатальной ошибки отняло у него силы? Вильяра поспешила спросить:

– А что Младший Наритьяра?

– А Младший хранит угодья клана, как надлежит мудрому. Здесь он бывал редко. Когда я видел троих вместе, мне показалось, Младший слушает Старшего, а Среднему подчиняется из страха. А после гибели Среднего Младший велел нам всем сдохнуть или идти к тебе на поклон.

– Вильгрин, а ты знаешь, что случилось со Старшим Наритьярой? Куда он пропал?

Раненый указал взглядом на Даруну:

– Спроси её, меня тогда не было дома.

Вильяра обратилась к рыжей, та ответила.

– Наутро после... Пока Вильгрин возвращался с ярмарки с богатой добычей, Старший и Средний сильно бранились в своих покоях. Там зачаровано, слов не разобрать, но эхо гуляло злое. Я побоялась подходить ближе и подслушивать. А потом двое мудрых вместе отправились к Зачарованному Камню. Средний вернулся оттуда один и в ярости. Старшего больше никто в этом доме не видел живым. Наверное, Великий Голкира пытался подчинить своего наставника, как Нельмару хранителя знаний. Не совладал и просто убил.

– Даруна, мы ещё поговорим, что вы с сестрою видели и слышали в покоях мудрых. Вильгрин, скажи, а где сейчас твои беззаконные сообщники? Из Наритья и с Арха Голкья?

Раненый с трудом приподнял веки:

– В снегах, где им быть. Архане прыгнули на лыжи сразу, как я убил Чунка...

Даруна и Нгуна охнули, услыхав имя мертвеца. Вильгрин бледно улыбнулся:

– Ну, а чего бы мне его не позвать? Пусть подождёт немного. Вместе пойдём тропою духов, доспорим, доругаемся, – перевёл взгляд на Вильяру. – Думаю, архане двинулись в сторону ярмарки. А своих я отослал позже. Они поклялись больше не живоедствовать, не грабить, не нападать на дома.

– Как поклялись? – уточнила мудрая.

– Дали мне слово. Куда пойдут, я не знаю: они не сказали, я не спрашивал.

– Сколько их?

– Моих – семнадцать. Архан я не считал, но не меньше двадцатки.

Вильяра кивнула: мрачная, как снеговая туча. Встала и резко скомандовала:

– Нимрин, ты остаёшься здесь, стереги и охраняй их, – кивок на умирающего и двух рыжих. – Даруна, в полночь ты соберёшь на большой совет всех, кто живёт в этом доме. Я вернусь к тому времени. Я желаю знать в лицо всех Вилья, и чтобы они знали меня, – долгий взгляд на Вильгрина. – Прощай, брат. Твой отец Поджа дурно поступил с нашей матерью. В доме твоего отца наверняка считают, что она плохо обошлась с ним. Я совершенно не рада обстоятельствам нашего знакомства. Ты оставляешь мне головную боль – Мули. И всё-таки я рада, что у меня есть брат...

– Был брат. Прощай, Вильяра. Удачной охоты... Если я правильно тебя понимаю.

Короткий кивок, и Вильяра решительно шагнула к двери. Ромига откатил каменный диск, первым выглянул в коридор, отступил, пропуская женщину... Нет, уже снежный вихрь, в который Вильяра обратилась, не выходя из дому.

Услышал тихий вздох с лежанки:

– Улетела, а тень свою забыла. И выморозила тут всё. Ох уж, эти мудрые.

Нав обернулся, смерил взглядом троих, оставленных на его попечение:

– Так тень или оборотень? Вы бы уж как-нибудь определились?

– Не сердись, чужак, – еле слышно прошелестел Вильгрин. – Я знаю, этот дом жив благодаря тебе. Правда, и Великого Безымянного ты убил, порушил такие красивые планы... Поганые планы, слишком рискованные, однако многим нравились. Много врагов ты нажил. Придётся теперь растить глаз на затылке и панцирь на спине... Сестрёнке – тоже, хоть она и мудрая... А повезло с ней клану Вилья. Ты, чужак, даже не представляешь, как повезло. Все планы поломала. Сперва Старшему, потом Среднему.

– Вильгрин, помолчи, пожалуйста! Не даёшь помочь тебе, так хотя бы отдохни, – взмолилась Даруна.

– Скоро, скоро уже отдохну. Намолчаться успею, наговориться – нет.

– Даруна, скажи, а почему вы меня так боитесь? – обратился к рыжей Ромига.

Обе сестры привычно сжались, ответил Вильгрин:

– Их в детстве напугали сказками, потом они сами напугались какими-то снами. Отец в насмешку вспомнил или сочинил примету, будто, кто заговорит с оборотнем, того он и съест. Но Мули-то ты не съел, чужак?

– Не съел и не буду. И вас не съем, рыжие!

– Не называй нас так, оборотень! Это оскорбительно, – наконец преодолела себя Даруна.

"Отец наш Поджа вызывал на поединок за прозвище Рыжий, и даже зимой мог наставить синяков."

Вильгрин подал голос:

– Привыкайте, сестрёнки. Среди Вилья мало такой масти, но никто им не пеняет. Рыжие, и рыжие.

Два возмущенных взгляда, но пока ещё главе дома возражать никто не посмел. Вильгрин только вздохнул. Ромига улыбнулся сёстрам:

– Хорошо, Даруна. Если вам не нравится, я не буду называть вас так. Но и вы зовите меня Нимрином, а не...

Дверь с грохотом откатилась, в проём шагнула шатающаяся, облепленная снегом фигурка. Из-под смёрзшихся белых косм безумно сверкали жёлто-зелёные глаза.

– Батюшка! Батюшка!

Вильгрин всем телом подался навстречу дочери:

– И ты успела, ослушница. Быстро ты...

– Мули лыжу сломала, не успела, не успела бы. Пошла изнанкой сна, как бабка. У меня получилось!

– Иди ко мне, Мули. Дай взглянуть на тебя напоследок.

– Но ты же... Я могу...

Слабый, но решительный останавливающий жест. Вильгрин и Мули не произнесли больше ни слова вслух, однако Ромига был уверен, что наблюдает отчаянный спор, разве что искры с обоих не летят. Потом девушка, как подрубленная, пала на колени возле лежанки, спрятала лицо в шкурах. Умирающий, с трудом приподняв руку, стал гладить её по голове, перебирать пальцами густой мех. Прикрыл глаза, едва слышно заурчал детскую успокоительную песенку. Через некоторое время Мули перестала рыдать.

"Оставим их, пусть прощаются". Ромига не понял, кто из сестёр это сказал, тихо ответил вслух:

– Вильяра велела мне приглядывать за вами за всеми. Значит, пока Вильгрин живёт, никто из нас не покинет этой комнаты. Это не помешает собрать совет. Кто в доме не владеет мысленной речью, тем пусть передадут другие... Или есть обстоятельства, которых я не знаю?

"Нет. Просто тяжело смотреть, как он пуще всех утешает поганку и ослушницу. Избаловал её, будто других детей нету!" Говорила, кажется, всё-таки Нгуна, Ромига переспросил: "А есть и другие?" "Двое двухлеток, трое сеголеток в детских покоях. Вильгрин даже видеть их не пожелал. Сказал, пусть помнят здорового отца. С обеими жёнами быстро попрощался и отослал прочь". "А у вас с сестрой есть мужья и дети?" "Наши прежние мужья не захотели переселяться на Нари Голкья, дети остались с ними. А новых мужей нам запретил заводить Великий Безымянный. Мы должны были служить ему, и только ему." "Вам нравилось?" "Женщин Наритья давно не спрашивают, нравится ли им. Тем более, мудрые. Мы благодарны брату, что он привёз нас сюда..." И завещал дом! Нава рыжие тоже могли бы кое за что поблагодарить, но до такого поворота беседа не дошла.

Вильгрин распрощался со всеми, с кем считал нужным, и теперь умирал. С лица окончательно сошли краски жизни, глаза закатились, дыхание стало прерывистым и хриплым. Последняя судорога, последний полу-вздох, полу-всхлип, несколько мгновений насторожённой тишины – и Мули взвыла в голос, сёстры подхватили прощальную песнь. Ромига считал, что поганец отделался беззаконно легко, но склонил голову, признавая право родни на горе. Тем более, долгие оплакивания у охотников не в ходу, а до полуночи ещё полно времени.

Вильяра промчалась по знакомым коридорам под перепуганные вскрики шарахающихся к стенам охотников. Пусть новые обитатели дома у Синего фиорда не сомневаются в могуществе мудрой Вилья! У них ещё будет время узнать её глаза в глаза, а пока – стылым ветром, струёю позёмки, не останавливаясь, к большим воротам! Створки перед ней распахнули два перепуганных стража, и хорошо: ворота открываются вовнутрь, жаль было бы их снести.

Неистовым вихрем, увлекая за собою всё больше снега... Не запорошить бы следы... Видимые следы беглецы сами позаметали – кто как смог... Для мудрой в снежном вихре, для мудрой, что недавно пела великие песни, голоса стихий отчётливы и внятны, как никогда. Вот пятнадцать охотников тесной ватагой мчатся на лыжах по льду замёрзшего фиорда. Судя по отделке на одежде – Наритья, хотя различать такие подробности сквозь "морозную дымку" труднее, чем отчаяние и надежду, ущемлённую гордость, желание беглецов когда-нибудь сквитаться...

Вильяра-вихрь налетает внезапно, расшвыривает далеко в стороны сторожевых зверей, а двуногих валит на лёд, сметает в кучу. Танец вихря по кругу, по кругу, и лёд трескается. Ледяной диск, круглый, будто гигантская дверь, встаёт на ребро и переворачивается, навсегда отрезая пятнадцать беззаконников от воздуха, неба и жизни. Приморозить воду по краям "заплаты". Дождаться, пока снизу перестанут биться и ворожить – одарённые были колдуны, но мудрая сильнее! Утихли? Хорошо. Можно лететь дальше.

Восемнадцать выходцев с Арха Голкья она догнала на Высоком Мысу: за тем поворотом тракта, где скалились с кольев обглоданные кричавками черепа. Можно было подождать, пока беззаконники спустятся на лёд, и утопить их, как предыдущих, но мудрая спешила. Снежный вихрь налетел, залепляя глаза, ноздри и рты снежной пылью, мигом высасывая из тел живое тепло. Они умирали быстро, один за другим... Надо же! У кого-то хватило смелости и дара на сопротивление! Зачарованная стрела пронзила вихрь, не ранив Вильяру, но отбросив её в двуногий облик. Колдунья мгновенно выставила щит: град стрел и колдовских молний снова не причинил ей вреда, однако связал боем. Обороняясь, она не могла бить с прежней силой, а противники тоже наворожили себе щиты. Дюжина колдунов и ведьм, поодиночке гораздо слабее мудрой, но вместе... Вильяра поняла, что из ловца превращается в дичь: она не выбила ещё никого, а её уже прижали к скальной стенке – эдак рано или поздно возьмут измором.

"Вильяра, на тебя напали?" Безмолвная речь отвлекает, поэтому ответ предельно краткий: "Да!" Нимрин свалился откуда-то сверху, вероятно, сиганул со скалы. Чёрная прореха в ночи, промельк чёрных клинков, незнакомая ворожба. Восьми матёрых беззаконников воину хватило всего-то на пару вздохов. А четырёх Вильяра заморозила сама, пока они не опомнились. Ещё одна дикая стая прекратила существование...

– Нимрин, ты откуда тут?

– Из дома.

Он даже не запыхался. Стоял, слушал ночь, посверкивая жёлтыми огнями в зрачках. Наклонился и тщательно разоружил одно из неподвижных тел:

– Этот – живой. Я оглушил его, на случай, если ты хочешь задать ему вопросы. Или добить?

– Оставь. Я не подумала об этом сразу, но у них сообщники где-то на ярмарке.

Нимрин связал пленнику локти вздёржкой от штанов соседнего трупа, ноги – завязками сапог. Кровь убитых шелестела, проедая снег. В морозном воздухе плыли запахи, лакомые для любого хищника. Вильяра не была исключением. Древний запрет – добывать и жрать себе подобных – отсекал недолжное, но не избавлял от соблазна. Именно поэтому мудрая предпочла бы всех утопить или заморозить. Но раз не справилась, сама виновата. Хорошо, что Нимрин подоспел вовремя! Вильяра облизнулась и фыркнула, сморщив нос.

– Нимрин, как ты догадался, что меня обложили?

– Так мы же с тобой, мудрая, вроде сросшихся близнецов. У вас такие рождаются? – знахаркина дочь кивнула, он продолжил говорить. – Когда ты в опасности, меня изводят дурные предчувствия. И портал на тебя наводить удобнее, чем на любой маяк.

– Что наводить? Куда? – переспросила колдунья.

– Я потом объясню. Скажи, ты догнала всех, кого хотела?

– Нет. Думаю, нет. Вильгрин говорил про семнадцать Наритья и не меньше двадцати с Арха Голкья. Я поймала пятнадцать и восемнадцать, – взгляд Нимрина стал укоризненным, Вильяра уточнила. – То есть, эти восемнадцать едва не поймали меня. Я не ожидала встретить такую выучку и столько одарённых вместе. Наритьяра Средний, действительно, собирал лучших.

– Что ты собираешься делать дальше?

– Я поищу следы. Ты сможешь вернуться в дом у фиорда тем же путём?

– Да, здесь недалеко. А ты обойдёшься без сопровождения?

– Обойдусь. Я буду осторожнее.

– А что с этим? – Нимрин указал на пленника. – Не хочу тащить его в дом, у него там слишком много знакомых.

– Оставь здесь, я заберу его позже.

– Не замёрзнет?

– Не успеет.

– Я точно нужен тебе сейчас в доме у фиорда? Даруне и Нгуне в моём присутствии не по себе, а им ещё собирать и усмирять тамошнюю стаю. Если начнётся бунт, я один не продержусь. Тем более, не хочу становиться поводом.

– Нимрин, ты что-то задумал?

Он ответил безмолвной речью: "Охоту на живца. Возможно, этот, когда придёт в себя, позовёт кого-нибудь на помощь. Если их окажется много, я кликну тебя. Если мало, справлюсь сам." "Ты собираешься убивать?! Но спасение замерзающего в снегах – не беззаконие!" "А спасение беззаконника?" "Он же пока не отмечен для всех," – с сожалением возразила Вильяра. "Тогда я просто покараулю. Посмотрю, кто явится, и запомню. Если вообще кто-то явится". На том и порешили. Улетая снежным вихрем, мудрая успела заметить, как Нимрин шагнул в странную тёмную воронку и тут же вышел из второй такой же на скале над трактом.

Не изнанкой сна, не из круга в круг... Сколько у чужака секретов? Вильяра впервые увидела своего Нимрина в бою и не то, чтобы испугалась – осознала, какой жуткий зверина ходит под её рукой. Понятно: слабый не справился бы с Наритьярой Средним, не пел бы великих песен! Но именно расправа над беззаконниками, едва не погубившими её саму, породила в сердце мудрой опасливое уважение к тёмному. Пожалуй, Вильяра не станет тянуть, исполняя свою часть договора. Если только загадочный враг Ромиги-Нимрина окажется ей по зубам!

До полуночи мудрая успела выследить и заморозить ещё двоих одиночек. Прочие замели следы слишком хорошо – или спрятались в доме. А может, кто-то даже и умеет ходить изнанкой сна. Жаль, она не переловила всех, но надеяться на совершенную удачу было бы глупо. Тем более, пока не вскрыт другой гнойник в её угодьях: ярмарка. Вильяра вернула Латире все старинные полномочия, попросила приглядеть за ярмарочным поселением. Но пока он, как и другие мудрые, слишком занят "качелями смерти".

На Высоком мысу мудрая обнаружила одного Нимрина: знала, где он сидит в засаде, но всё равно еле нашла. А пленник исчез, на снегу – свежие следы. Колдунья с удовольствием вернула себе двуногий облик: не по себе уже – быть так долго стихией. Передёрнула плечами, пытаясь выгнать из-под куртки мурашки. Спросила:

– Нимрин, кто здесь топтался?

– Какой-то мудрый. От него веяло силой, и у вас же не носят серебряные серёжки ради красоты?

– Не носят. Расскажи скорее, какой он был?

– Молодой мужчина. Довольно мелкий, примерно с тебя. Рыжий, но светлее Даруны. Глаза – голубые или зелёные, издали плохо видно. Одежда – вообще без украшений, мех очень пышный и рыжеватый, как у него на голове.

Вильяра взрыкнула: Нимрин один в один описал Младшего Наритьяру, который на словах устранился от всего, что происходит в её угодьях.

– Что он делал?

– Вышел откуда-то из-под скалы, огляделся. Внимательно рассмотрел все трупы. Что-то пел, качал головой. Возле нашего "живца" присел на корточки. Возможно, поговорил с ним мысленной речью. Не развязывая, усыпил и сразу исчез вместе с ним. Я не стал препятствовать.

– Правильно! Но вот же хитрая погань! Скажи, зачем ему моя добыча?

– Это ты у него спроси, мудрая. Ты поняла, кто это мог быть?

– Я знаю единственного мудрого, который носит одежду из рыжих шкур. Это Наритьяра Младший. Сходятся все приметы. Он не заметил тебя?

Нимрин фыркнул:

– Обижаешь! Конечно, нет.

– Вообще, это мог быть кто-то другой в обманном облике. Но ради чего?

– Ввести в заблуждение нашего пленника? – предположил воин.

– Нет, я не хочу об этом гадать, но со временем я непременно узнаю! Скоро полночь, нам пора. Проведёшь меня, как ходил сам?

– Только не визжи, а то с Мули полдня в ушах звенело! – предупредил он, подхватывая её на руки.

Дальше... Странно, но не страшно. Очень любопытно, может ли он научить её такой ворожбе? А пока – дом у фиорда, совет...

Вопреки ожиданиям, совет прошёл мирно. Даруна и Нгуна рассадили обитателей дома на три стороны, по обычаю. Вильяре сразу бросилось в глаза полное отсутствие младших слуг, всегда занимавших места рядом с подростками. Подростков оказалось восемнадцать, а стариков – всего трое: пара Наритья и один выходец с Арха Голкья. Около двухсот взрослых, примерно поровну мужчин и женщин. Все взрослые сели тесной группой, но с одного края – бывшие Наритья, с другого – архане. Так два потока текут в одном русле, не смешиваясь, после слияния рек. Но никуда они не денутся: или станут за зиму единым домом, или следующим летом здесь поселятся какие-нибудь другие охотники.

Даруна церемонно и многословно приветствовала мудрую. Вильяра в ответ объявила, что принимает дом у Синего фиорда со всеми его обитателями, а потом до рассвета беседовала с новыми Вилья. Конечно, всех за раз она не запомнит, но каждый запомнит мудрую, и если понадобится, сможет послать ей зов. В основном, охотники как охотники. Вильяра ощущала их растерянность и страх, робкую надежду, скрытую, а иногда и явную неприязнь к новой мудрой. Кое с кем она обстоятельно разберётся позже.

Пора уходить: Вильяра устала до искр в глазах, а в полдень ей петь ещё одну великую песнь. Нимрин-то сидел на гостевом месте у дверей и дремал, а она весь язык себе измозолила и постоянно была настороже. Мечтала уйти в дом кузнеца: лучшее место, чтобы поесть и выспаться в безопасности, но не вышло.

"Малая, ты сильно занята?" "Я занята, но скоро заканчиваю. Что случилось, старый?" "До меня дошли очень нехорошие вести. Жду тебя на ярмарке, срочно. В моём старом логове."

Ромига старательно выдерживал меру: обозначал своё присутствие на совете, но не привлекал лишнего внимания. Он – безмолвная тень за спиною Вильяры, телохранитель, на случай, если кому-то взбредёт в голову лишнее. Однако, похоже, самые буйные уже полегли в снегах.

Выручая мудрую, нав опознал троих, не затоптанных рогачами в доме Лембы. Странно, что тогда беззаконники почти не колдовали. Хотя, вероятно, они маскировались на подходах, потом кто-то снес ворота и выпустил Арайю – или Арайя управился с дверью и калиткой сам? Надо держать в голове, что колдовской дар есть у многих местных. В большинстве, они не привыкли пользоваться магией как оружием, не запасают помногу силы и берегут её на самые крайние случаи. Но если несостоявшийся Голкира регулярно гонял своих к Зачарованному Камню и заставлял тренироваться, или другой какой умник додумался... Для Вильяры дружное сопротивление беззаконников стало неприятным сюрпризом. Нав и колдунья вместе справились, играючись. Но Ромига предпочёл бы даже вдвоём не нарываться на такую толпу или, тем более, организованный отряд.

А вот на совете угрозу источали вовсе не матёрые охотники-архане с такими же суровыми и закалёнными подругами, а несколько полнотелых, белоруких, увешанных золотом и цветными бусами женщин. Они сбились тесной кучкой и метали в сторону Вильяры взгляды, полные горя и гнева. И на глав дома косились с неприязнью, причём взаимно. Вдовы? Брошенные? Во всяком случае, мужчин рядом с ними не было. Прежний опыт Ромиги подсказывал, что такие красавицы вряд ли открыто нападут, скорее подсыплют отраву или пырнут стилетом исподтишка, но источник потенциальных проблем нав для себя отметил.

Ещё кое-кого из присутствующих следовало прижать в тёмном углу и допросить с пристрастием. Вильяра, кажется, тоже сделала на них стойку, но пока, очевидно, стремилась перекинуться парой вежливых фраз с каждым в зале. Говорила она много и складно, устала, но старательно держала лицо. Мудрая при исполнении, смотрите и запоминайте!

Ромига ждал, что завершение сборища будет таким же велеречивым, как его начало, но Вильяра закрыла совет единственной фразой, резко поднимаясь с места:

– Долг мудрой зовёт меня прочь и не терпит промедления.

Даруна и Нгуна, а следом и все в зале, поклонились ей.

– Нимрин, Мули, вы идёте со мной.

– Но я...

– Мули, ты воительница. У тебя нет права оставаться дома, ты должна быть при мудрых. Я – твоя нынешняя мудрая. Повторяю в единственный раз: Мули, за мной!

Девушка, весь совет точившая слёзы в дальнем уголке, встала и поплелась за Вильярой. Выходя из залы последним, Ромига подмигнул Нгуне – та сделала жест, отгоняющий нежить. "Рыжая, это сейчас была шутка или оскорбление?" "Прости, Нимрин, я не удержалась!" "Не боишься, и молодец, так и надо! Удачи вам с сестрой. Поосторожнее с теми, на ком слишком много бус!" "Да, лучше бы мужья увели их с собою в снега, как архане. Но мы справимся. Удачи тебе, оборотень!"

Вильяра впервые вела изнанкой сна двоих, но у неё получилось. А логово старого прошмыги – кажется, здесь не изменилось ровным счётом ничего! Тот же огонь в хитро сложенном очаге, та же высокая лежанка, те же связки сухих трав на стенах... Ценные снадобья хранят иначе. «Зачем тебе эти веники?» – когда-то спросила знахаркина дочь у обитателя логова. Тот потрепал её по голове и ответил, мол, для летнего духу.

Мудрая Вильяра жадно втянула ноздрями пряный аромат, невольно улыбнулась и окликнула:

– Мудрый Латира! Старый! Мы пришли!

Тишина. Но судя по котелку на огне, Латира отлучился недавно и ненадолго. В ответ на безмолвную речь мудрая услышала короткое: "Скоро вернусь". Нимрин с любопытством озирался, Мули продолжала неудержимо всхлипывать. К удивлению Вильяры, чужак внимательно, вприщур глянул на обеих спутниц, потом обнял сироту и заурчал успокоительную песенку. Мули вцепилась в чёрную шкуру, уткнулась лицом: