Текст книги "Колдовство любви"
Автор книги: Аннет Клоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
5
Смахнув со щечек слезинки, Лали отправилась в свой любимый уголок сада, где на берегу старого пруда росли вишни. Устроившись на скамье под деревом, девушка раскрыла томик Фирдоуси, но обидные слова Зары все еще звенели в ушах, мешая сосредоточиться. Тогда Лали, оставив книгу, спустилась к пруду, в котором плескались рыбы, и остановилась под деревом, низко склонившимся над водой. Пытаясь успокоиться, она принялась в задумчивости разглядывать легкую рябь на воде и… неожиданно задохнулась, когда сильный удар в спину швырнул ее прямо в пруд!
Не понимая, что происходит, она попыталась вынырнуть и поднять голову, но не смогла – кто-то удерживал ее под водой. Перед глазами поплыли разноцветные круги…
Внезапно вода хлынула куда-то вниз, и вспыхнуло солнце.
– Я умираю… – обреченно прошептала Лали. Прилипшие к лицу мокрые волосы мешали ей рассмотреть человека, сжимающего ее дрожащее тело в теплых объятиях.
– Нет, кара миа… – речь была итальянской, – все будет хорошо.
Ласковые пальцы убрали с ее лица пряди волос. Перед Лали возникли взволнованные светлые глаза, тонкий нос с легкой горбинкой, нежные, почти девичьи губы, смуглая кожа… Сон, ставший явью.
Голова закружилась, и девушка потеряла сознание.
Антонио успел вовремя. Когда девушка побежала прочь от фонтана, он тут же устремился вслед за ней, стараясь не привлекать к себе внимания. Ему очень хотелось рассмотреть поближе милое личико с вишневыми глазами и еще раз услышать звучание нежного голоса. Карриоццо готов был поклясться, что услышал в переливах этого удивительного ангельского голоса мелодию волн, ласкающих ступепи Венеции, хотя звуки турецкой речи пытались разубедить его в этом.
Укрывшись в тени раскидистой ивы, Антонио стал наблюдать за девушкой, неторопливо прогуливающейся по берегу старого пруда, не решаясь подойти к ней. Похоже, Лали была чем-то расстроена. Интересно, что сказала ей та пышная турчанка с хриплым голосом?.. До чего же наглая особа! Не стесняясь присутствия маленьких девочек, позволяет себя столь откровенно ласкать темнокожему рабу… А вот и этот парень. Легок на помине. Крадется за спиной у Лали, словно хищник.
В следующее мгновение Антонио остолбенел от ужаса, но тут же пришел в себя и метнулся к барахтающимся в мутной воде девушке и ее палачу. Мерзавец оказался довольно силен, и Карриоццо пришлось бы туго, если бы ему на помощь не подоспели двое охранников. Они в мгновение ока скрутили подлеца его же поясом и лишь после этого обернулись к Антонио, держащему на руках спасенную девушку.
Всего лишь пару мгновений Карриоццо видел вблизи своего лица вишневые, глаза и дрожащие губы, но этого было довольно, чтобы окончательно потерять голову.
. – Спасибо, Селим, – невесть откуда взявшийся Маруф кивком головы поблагодарил Антонио и принял у него из рук потерявшую сознание Лали.
6
Очнулась девушка с ноющей болью в голове и сразу содрогнулась от страшного воспоминания. Ока вновь почувствовала холод приближающейся смерти, увидела мутную, взбаламученную воду, ощутила руки, прижимавшие ее к сильной груди, вспомнила лицо своего спасителя и удивительно знакомые светлые глаза. Так и есть: сероглазый принц, чье лицо скрывала тень, часто снился Лали по ночам и приходил в дневных грезах, а теперь возник наяву, чтобы спасти от неминуемой гибели.
– Ты и сейчас полагаешь, что тебе ничто не угрожает в этом доме? – Гюльхар сердито смотрела на девушку, устало вытянувшуюся на диване.
Лали нервно повела плечами при воспоминании о вчерашнем происшествии.
– Я поскользнулась. Это произошло случайно.
– Не обманывайся. Зара решила избавиться от тебя. Ее любимчик пытался тебя утопить. Хорошо, что ему помешали.
– Когда отец узнает обо всем, он накажет Зару.
– Ты не помнишь, очень маленькая была, – Гюльхар присела на постель возле девушки и задумчиво обмахнулась веером. – Ибрагим-паша приблизил к себе молодую наложницу. Лейлой звали ее. Нежная трогательная девочка… Не прошло и трех лун, как ее отравили, Ибрагим-паша, конечно, нашел виновницу, но казнили другую женщину. А отравительница до сих пор жива и здорова. Зара сумела лаской и хитростью сделать так, что Ибрагим-паша простил со и продолжает считать своей старшей женой. Так что, девочка моя, твой приемный отец не сможет помешать злодейке замыслить новое покушение. Пока что Искандер-эфенди, Маруф и я стараемся защитить тебя, но кто знает, что еще замыслят эти негодницы… – вздохнув, Гюльхар ласково погладила Лали но голове. – Лучше всего для тебя было бы исчезнуть из этого мира, вспорхнуть птицей и умчаться навстречу счастью и свободе.
– Почему они не оставят меня в покое? Если бы не эти гадюки, я была бы совершенно счастлива здесь, с тобой, с моими подругами!
– Подруги? Дочери Ибрагим-паши покинут этот дом, чтобы пополнить гарем какого-либо вельможи или купца. В противном случае, они забудут о том, что дружили с тобой, и станут твоими врагами. И еще неизвестно, как с тобой поступит приемный отец. Он может отдать тебя в жены Мустафе. Ты желаешь этого?
Лали отчаянно замотала головой. Она хорошо знала зловредный характер Мустафы – сына Зары. Еще в детстве он любил исподтишка ущипнуть ее, а теперь при встрече шипит в лицо всякие гадости! Страшно подумать, если он и впрямь станет ее мужем…
– И самое ужасное… – Гюльхар замерла, понимая, что именно сейчас может выяснить тайные мысли Лали, – если твой приемный отец сделает тебя своей женой.
– Это невозможно! – вспыхнула девушка. Гюльхар подозрительно прищурила глаза, внимательно изучая лицо Лали.
– Ты ошибаешься, малышка. Подобное происходит весьма часто. Даже кровные родственники соединяются в браке, что уж говорить о тебе – приемной дочери.
Лали вспомнила, что уже несколько раз замечала во взгляде приемного отца что-то неприятное. Именно так он оценивал своих новых наложниц…
– Ты можешь повторить мою судьбу, – женщина грустно вздохнула и, обняв Лали, опустила голову на ее плечо. – Меня взяли в плен юной девушкой, и почти сразу же я оказалась в постели Ибрагим-паши. Через девять месяцев родила ему сына и стала третьей женой. С тех пор моя жизнь заключена в стенах этого дворца. Я живу в роскоши, которая, честно говоря, даже не снилась моим родичам, и у меня нет причин жаловаться на мою участь. Кроме одного «но». Если бы ты знала, как тяжело делить своего мужчину с другими женщинами! Покорно ждать дни, недели, месяцы, когда наступит твоя ночь любви.
– Но так живут все женщины.
– Не все. В мусульманской Гранаде, откуда я родом, многоженство не редкость. А ты родилась в Италии, где все обстоит иначе.
– Но я ничего не помню о своей прежней жизни и выросла в гареме!
– Я хорошо знаю тебя, Лали. Ты отличаешься от глупых, завистливых созданий, которыми заполнен дворец Ибрагим-паши, никогда не смиришься с тем, что станешь одной из многих в доме будущего мужа.
– Ты не можешь этого знать!
– А разве не ты, моя птичка, хотела вырваться из этих каменных стен, чтобы увидеть Айя-Софию и искупаться в море? Разве не ты мечтала отправиться вместе со мной в верхний дворец, чтобы лично услышать игру знаменитых музыкантов и посостязаться в красноречии с поэтами? Причем упрямо не желала надевать чадру. Разве не ты получала знания в то время, как остальные твои подруги часами сидели у фонтана, сплетничая и без меры поглощая сладости?.. Кто знает, кого выберет тебе в мужья приемный отец? Быть может, плешивого старика, у которого полно денег? Ты сможешь полюбить такого мужа? – Гюльхар печально покачала головой. – Лет шесть назад Ибрагим-паша отдал свою дочь Гюльчек в жены полководцу, которому исполнилось пятьдесят пять лет. Его вскоре казнили, и Гюльчек стала вдовой. Затем ее еще пару раз выдавали замуж, но один ее муж погиб в сражении, второй – умер недавно от старости. Ей всего лишь двадцать один год, а она уже трижды вдова. Тебя устроит подобная участь?
– Но почему именно так? Быть может, мой муж будет красивым и молодым?
– Вот тогда и начнется для тебя кошмар. Ты будешь задыхаться от ревности, а соперницы заставят тебя трепетать от страха при мысли, что они отравили твою еду. Даже сейчас ты не можешь быть уверена, что не в последний раз видишь солнце. Тебе мало вчерашнего покушения?
Девушка грустно вздохнула. Спорить со старшей подругой было глупо, особенно после вчерашнего «купания» в старом пруду.
– Если все так ужасно, почему ты не думала сбежать? – шепотом спросила Лали. – Разве тебе не хотелось вернуться домой? Ты ведь не любишь Ибрагим-пашу…
– Уйти отсюда я не хочу и не могу. Из-за маленького Сайда. Я не могу оставить сына. А если взять его с собой, то ничего хорошего из этого не получится. Сыну командующего османским флотом нечего делать в христианском мире. Да и меня там уже никто не ждет. Я приняла мусульманство, когда выходила замуж.
– Так что же мне делать?..
– Молись своему ангелу, чтобы защитил тебя и помог советом.
7
Лали вошла в зал и сразу же поняла, что в гареме происходит что-то странное. Обычно наложницы развлекаются довольно однообразно: устроившись на широких диванах, они наслаждаются бездельем и сладостями – халвой, рахат-лукумом, засахаренными орехами и фруктами. До позднего вечера в общем зале не смолкают непрерывная болтовня, хвастовство подарками хозяина и пересказывание недозволенностей о неверных женах и купцах-гяурах, не жалеющих денег за красавицу из гарема. Но сегодня женщины против обыкновения не ссорились, не сплетничали и вместо того, чтобы валяться на диванах, беспрестанно бродили по залу, не переставая о чем-то страстно перешептываться, и щеки их пылали от странного возбуждения. Лали не могла не заинтересоваться причиной столь странного поведения и даже не удивилась, узнав, что причина волнения – новый евнух.
Женщины гарема страдают из-за отсутствия мужской любви. И единственная их возможность утешить свое тело – воспользоваться ласками евнухов, сохранивших способность к любовным развлечениям. Во дворце, сплетенном из множества бесчисленных переходов и помещений, имеется достаточное количество потайных комнатушек. Обитательницы гарема все до одной знают о том, где они находятся, и изыскивают возможность наведываться в эти комнатки в обществе своих любимцев. Разумеется, со всеми предосторожностями, чтобы не навлечь на себя гнев господина или кизляр-аги. Но сегодня красавицы, забыв обо всем, открыто сплетничали о предполагаемых достоинствах охранника. Наложницы наперебой восторгались его телом и выражали надежду, что в любовных утехах парень окажется столь же хорош, как и его внешность.
Лали с любопытством обвела глазами огромный зал и сразу же увидела причину переполоха: незнакомый евнух рассматривал кружащихся возле него танцовщиц и, снисходительно улыбаясь, внимал перешептыванию красавиц. Неудивительно, что женщины так всполошились! Этот парень был похож на принца из арабских сказок: темные кудри до плеч, оливковый цвет лица, удивительно светлые серые глаза, обрамленные густыми темными ресницами, точеный нос с легкой горбинкой и губы девичьей красоты. Если бы не высокий рост и широкие плечи, он вполне мог сойти за пери, спустившуюся с небес.
Неожиданно Лали сообразила, что знает этого мужчину. Глаза… эти светлые глаза снились ей каждую ночь… А вчера возникли перед ней наяву – у пруда.
«Следует поблагодарить его за помощь», – подумала девушка, но тут же растерянно замерла, заметив пристальный взор, пронизывающий насквозь легкое одеяние Лали.
Смутившись, девушка отвернулась и, опустившись на диван, попыталась успокоиться, внимая неясной мелодии, что наигрывали музыканты. Но обволакивающий взгляд евнуха не оставлял ее в покое, продолжая скользить плечам, рукам и лицу Лали. Нахмурившись, она сердито взглянула на наглеца, пытаясь заставить его проявить почтительность, и тут же испуганно заморгала: загадочно улыбаясь, мужчина смотрел так, словно заманивал ее в сети любви, из которых Лали не сможет выбраться. Смутившись, девушка поспешила покинуть зал.
Не обращая внимания на перешептывание женщин, вслед за ней тут же устремился светлоглазый охранник.
– Не спеши… Я провожу тебя… – ласковый мужской голос заставил Лали остановиться в полутемном переходе.
Прикосновение трепетных пальцев к ее руке было подобно ожогу! По спине пробежала сладкая дрожь, дыхание перехватило, в висках застучали звонкие молоточки…
– Отпусти меня! – потребовала она срывающимся голосом.
– Не могу…
– Я сейчас позову кизляр-агу, он прикажет тебе уйти.
– Здесь никто не может мне приказывать, – прошептал мужчина, непривычно выговаривая слова. – Я подчинюсь только зову любви.
Задохнувшись от негодования, Лали вырвала руку и обожгла наглеца гневным взором.
– Ты слишком дерзок, евнух. Хорошая порка поставит тебя на место.
Насмешка в серых глазах тут же исчезла. На щеках мужчины заиграли желваки, а взгляд стал злым и жестоким. Но девушка не успела испугаться, потому что рядом с ними из тени возник чернокожий кизляр-ага. Не ответив на вопрошающий взгляд Маруфа, Лали вздернула повыше подбородок и, стараясь не смотреть на нахального евнуха, поспешила к себе.
8
– Ненавижу его! Он невыносим!
Лали впервые в жизни испытывала странный гнев, обращенный на саму себя. Коварным взглядом и легким касанием пальцев этот негодяй сумел заставить ее ощутить волнение, прежде незнакомое, но очень приятное.
Опираясь на локоть, Гюльхар возлежала на диване среди подушек и задумчиво наблюдала, как девушка мечется взад и вперед по комнате.
– Ты о Селиме? Не правда ли, чудесное приобретение?
– Кто умудрился купить этого наглеца?!
– Чем тебе не угодил бедняга?
– Он не похож на других, – Лали поежилась, вспоминая манящие глаза евнуха.
«Похоже, в малышке начинает просыпаться женщина. Интересно, как долго девчонка будет сопротивляться обольщению? Напрасно шахзаде отправил сюда этого красавца вместо того, чтобы самому заняться дочерью паши. Девчонка вряд ли сумеет устоять перед очарованием светлоглазого Селима. Нужно немедленно отправить его обратно во дворец. Пусть распишет прелести Лали Мехмеду, чтобы тот не медлил. Впрочем… – на лице Гюльхар заиграл легкий румянец. – Почему бы не затеять еще одну игру?.. Жаль, конечно, что нельзя этого парня оставить себе, но об этом даже мечтать не приходится: Маруф и Искандер-эфенди не простят мне, если я позволю себе увлечься мнимым евнухом. Что ж, если выбирать между любовью преданных друзей и рискованным развлечением с мимолетным любовником, я выберу первое. Придется этого парня уступить Лали. Кажется, ему пришлась по душе малышка».
– Зара ошибается: тюльпан ни чем не отличается от других цветов и точно так же жаждет ощутить тот сладостный миг, когда ласковый мотылек посетит его нежные лепестки. Ты, случайно, не влюбилась, девочка моя?
Вопрос пришелся девушке не по душе.
– Я не понимаю тебя. Как можно влюбиться в скопца?
– Надеюсь, скоро поймешь. Что же касается этого евнуха… Полагаю, тебе будет полезно пообщаться с ним и ему подобными. Ты уже вполне зрелая девушка, а все еще играешь в куклы и в мяч с маленькими девочками. Пора подумать о взрослой жизни, которая ожидает каждую женщину рано или поздно. Но если ты так хочешь, я поговорю с Селимом. Он будет соблюдать приличия при встрече с тобой.
Вздохнув, Лали выскользнула из комнаты. И едва не закричала от испуга, натолкнувшись на своего искусителя. Несколько мгновений девушка стояла, уткнувшись носом в мужскую грудь, скрытую свободной рубашкой, страшась поднять глаза. И с ужасом понимала, что нестерпимо хочет увидеть мелькающие во взгляде этого наглеца искорки, заставляющие ее желать несбыточного.
– Ты… тебя ждет Гюльхар-ханум! – пролепетала она и бросилась бежать по коридору.
9
Антонио с любопытством рассматривал прекрасное лицо женщины, призвавшей его в свои покои. Похоже, она родом из Европы, об этом говорят ее ясные синие глаза и светлый цвет кожи.
Его раздумья прервала тихая речь ханум, ударившая пленника сильнее хлыста. В голове зашумело, словно после хмельной ночи.
– Я знаю, что ты оказался в этом доме при помощи подлого обмана. У тебя теперь есть два пути, – произнесла Гюльхар ровным голосом. – На одном из них тебя ждет жизнь. Но, думаю, тебя она вряд ли обрадует. Ты станешь евнухом. У тебя будет вкусная пища, и ты сможешь ежечасно любоваться красавицами из гарема. Второй путь будет менее долгим, и смерть ты воспримешь как счастье.
Пленник уставился мрачным взглядом на вестницу своей злосчастной судьбы. Он лучше отправится на галеры, чем станет презренным скопцом, рабом женщин.
– Оставь свое презрение. Евнухи, которым повезло, отличаются от обычных мужчин всего лишь тем, что лишены возможности иметь потомство. А в остальном… – лицо женщины озарила многозначительная усмешка.
– Госпожа ошиблась, я уже оскоплен, – оборвал ее речь пленник. – Можешь спросить обо мне у Маруфа.
«Мехмед обещал мне помощь черного аги, – пытался уверить себя Антонио. – Маруф обязан спасти пленника, явившегося в чужой дом по приказу султанского сына».
– А если я прикажу тебе снять шаровары? – хитро улыбнулась ханум и едва заметно облизнулась. – Впрочем, я не собираюсь нарушать заповеди Мухаммеда созерцанием твоих достоинств. И выдавать тебя пока что не стану. Если ты примешь мое предложение, то не только спасешь свою жизнь, но и, возможно, обретешь свободу.
– От свободы только дурак откажется, – мрачно усмехнулся Антонио. – Что желает предложить мне ханум?
– Ты совершишь побег. Вместе с Лали.
– Ханум сошла с ума?
– Так же, как и ты, Лали родом из Италии. Маленькой девочкой ее преподнесли в дар Ибрагим-паше в позолоченной клетке. Она уже тогда пела словно соловей. Мой супруг был так очарован малюткой, что решил воспитывать ее как дочь. Приглашенные учителя обучили девочку турецкому, персидскому и арабскому языкам, она не забыла речь своей родины и узнала от меня гранадские напевы. Лали прекрасно рисует, вышивает, владеет грамотой, играет на тамбурине и флейте, а в ее чарующем пении и умении танцевать ты сам убедился. Но именно эти таланты могут погубить девочку. Старшие жены опасаются, что наш супруг может жениться на юной красавице, и тогда все дары и ласки достанутся лишь ей одной. Да и остальные женщины в гареме с трудом мирятся с тем, что девочка с самого начала оказалась в лучшем положении, чем кто бы то ни было.
– А Гюльхар-ханум это не беспокоит? – скептически хмыкнул Карриоццо.
– Я люблю Лали и искренне пытаюсь ей помочь. Именно по моему приказу кизляр-ага лично следит за ее пищей, ведь за последние два года девочку несколько раз пытались отравить.
– Неужели Ибрагим-паша не может приструнить этих фурий?
– Кто справится с женщиной? Можно наказать одну другую, но опасность не исчезнет. Особенно теперь, благодаря проискам киры Шекер. Только не уверяй, что ты с ней не знаком. Шекер – известная всему Стамбулу сводница. Немало семейств пострадало от козней этой мерзавки, но ее по-прежнему охотно принимают во дворцах многих знатных особ. В том числе и в нашем доме: она развлекает наложниц сплетнями, приносит краску для лица и волос, всякие притирания, благоухания. Но торговля для нее лишь прикрытие, говорят, она сколотила баснословное богатство, выполняя поручения охотников до чужих женщин, и я не сомневаюсь, что именно эта дрянь рассказала о Лали сыну султана. Полагаю, ты знаешь лучше, чем я, о проказах шахзаде.
Антонио мрачно молчал. Сомнений не было: ханум известна затея Мехмеда. Права женщина и в другом: забавы шахзаде становятся день ото дня все ужаснее и страшнее. Месяца три назад наследник султана увлекся дочерью муфтия, прелести которой ему расписала все та же кира Шекер. Сводница осыпала девушку подарками, но та проявила характер. Тогда Мехмед велел муфтию продать ему дочь и получил отказ. Разъярившись, шахзаде приказал своим людям схватить девушку и доставить к нему во дворец. Муфтий положил к ногам султана жалобу с просьбой вернуть дочь. Но Мехмед дал клятву, что девушки в его гареме нет. И ее там действительно не нашли. О дальнейшей судьбе этой несчастной не знает никто. Страшно подумать, что подобная участь может ожидать Лали.
– Ханум уже сообщила о своих подозрениях управляющему?
– О тебе Искандер-эфенди пока что не знает, – неспешно заговорила Гюльхар, обдумывая каждое слово. – Но о происках Шекер уже извещен. Эфенди распорядился, чтобы кизляр-ага присматривал за Лали. Бросить вызов сыну султана здесь никто не отважится, главное – дождаться возвращения Ибрагим-паши. Но, боюсь, Лали вряд ли спасет защита приемного отца. Если Мехмед не добьется желаемого сам, он может прислать сватов. Паша не посмеет отказать сыну султана, и участь Лали, ставшей женой безумного шахзаде, вряд ли будет завидной, – женщина пристально взглянула на Карриоццо: – Я вижу, ты жалеешь малышку? А ведь явился сюда по приказу Мехмеда. Впрочем, я тебя не виню. Противиться шахзаде можно, лишь заранее обрекая себя на мучительную смерть. Но сбежать отсюда ты сумеешь. Вместе с Лали. Опасность, разумеется, велика: – если вас поймают, то в лучшем случае просто забьют камнями до смерти, о худшем… страшно даже думать. Но выбора у тебя нет – если ты не примешь мое предложение, то уже сегодня простишься с жизнью.
– Почему ты решила, что я предам шахзаде? Я любимец Мехмеда.
– Зато он тебя предаст. Шахзаде не станет защищать тебя, объявляя о том, что ты пробрался в чужой гарем по его приказу, ведь султан не простит сына, вознамерившегося оскорбить капудан-пашу, – усмехнулась Гюльхар. – К тому же ты – не любимец шахзаде, а его пленник, и жизнь твоя зависит от настроения твоего господина. В Стамбуле вообще никто не может быть уверен в завтрашнем дне.
Антонио вытер вспотевший лоб. Что замыслила эта женщина? В то, что ханум искренне желает помочь золотоволосой сопернице, верилось с трудом.
– А сама девушка? Разве она захочет пойти со мной?
– Лали – девочка разумная, она должна все понять. А если не поймет – ты ее уговоришь. Мне кажется, ты уже успел смутить ее покой.
– Даже так?.. Ты умеешь убеждать, ханум. А вот твоя забота о девушке мне кажется странной, – криво усмехнулся Карриоццо. – Ты пытаешься уверить меня в том, что беспокоишься о судьбе Лали, а сама готова вручить ее посланцу Мехмеда? Я могу пообещать тебе все, что угодно, а затем вручить девушку своему господину.
– Душа человеческая непредсказуема. Но я немного разбираюсь в людях. У тебя чистые глаза и горячее сердце. Я заметила на твоей груди крест, значит, ты не изменил своей вере. Именно поэтому я полагаю, что ты не достоин называться подлецом. Поцелуй свой крест и дай мне клятву, что доставишь Лали в Италию и не предашь. А я буду молить Аллаха, чтобы тот защитил вас обоих, и Лали не пришлось проклинать меня за мой необдуманный поступок.
Гюльхар сладко потянулась, словно кошка в предвкушении лакомой сметаны.
Затея весьма рискованна. И, прежде всего для Лали. Если Мехмед добьется желаемого, остается уповать лишь на то, что (по словам киры Шекер) шахзаде до смерти надоели глупые красавицы, и он возжелал заполучить женщину не только красивую, но гордую и незаурядную. Лали как нельзя лучше подходит для этого. Если она проявит характер и понравится Мехмеду не только в постели, но и в беседе, если заворожит его своим чарующим пением, то станет для наследника османского престола самой желанной женщиной. Иначе – погибнет.
В том случае, если итальянец согласится принять предложение Гюльхар (а куда ему деваться – если не для себя, то для шахзаде – он обязательно украдет Лали) и сумеет доставить Лали в Италию (очень трудно поверить в благополучный исход этой затеи), то девочка, возможно, обретет счастье и любовь. Но нельзя исключать вероятность того, что парень нарушит клятву и, наигравшись с малышкой, продаст ее ради наживы.
Жаль, конечно, если с Лали произойдет несчастье, зато Гюльхар будет наслаждаться спокойным счастьем во дворце своего мужа. Двум умным красавицам здесь нет места. Старшие жены и глупые курицы-наложницы не в счет.
