Текст книги "Елена - чудовище для демона и дракона (СИ)"
Автор книги: Анна Жнец
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
– Знаю, ты не хочешь уходить отсюда, – женщина с рубцами на лице опустила корзину у ног.
Она была права: кто в здравом уме пожелает покинуть столь райское место? Не знаю, насколько счастливой была моя прошлая жизнь, но в этой – я не скучала и не грустила ни секунды.
Женщина огляделась, словно выискивая что-то в переплетении веток. Среди листьев мелькнула жёлтая чешуя.
– На тебя влияет здешний воздух, но стоит покинуть сад, и дурман рассеется. Воспоминания не вернутся, но ты перестанешь быть пифией.
Что за крамольные речи?! Я не хотела бросать свой новый дом, не хотела становиться кем-то другим. Нынешнее положение вещей устраивало меня более чем полностью.
– Это тюрьма, – словно прочитав мои мысли, сказала Маир, – тюрьма, где каждая заключённая счастлива до безобразия. Но твои эмоции ненастоящие, напускные. Хочешь провести вечность, читая в зеркалах чужие судьбы и не имея собственной? Работа и сон, сон и работа. И больше ничего.
– Мне здесь нравится! Кто ты вообще такая? Что тебе от меня нужно?
– Сейчас покажу.
И холодные пальцы прижались к моим вискам.
* * *
Боль без преувеличения была адской. Мир взорвался в ослепительной белой вспышке. Словно невидимые пальцы вонзались в мозг и копошились там в попытке что-то найти. Когда мучения стали менее острыми, в уголках губ я ощутила солёный вкус слёз. Ветер холодил влажные щёки. На смену боли пришло тепло, будто плёнкой окутало исстрадавшийся разум, и перед внутренним взором замелькали цветные картинки.
Сколько времени длился этот насильственный киносеанс, не известно, но такое количество информации заставило мозг вскипеть. Я почувствовала запах гари, по телу прокатил озноб, уши заложило, а к горлу подступила вязкая горечь.
Но боль не была напрасной, хотя наркотический дурман, навеянный то ли яблоками, то ли самим садом, заставлял сожалеть о потерянном неведении: Маир вернула воспоминания. Вытащила из глубин подсознания обе мои прошлые жизни.
Фрагменты далёкой, самой первой – извлекались мучительно и напоминали ворох пожелтевших от времени фотографий. Будто я листала альбом, ранее пылившийся на верхней полке платяного шкафа.
Осколки второй – оказались яркими. Это был, скорее, фильм, поставленный на ускоренную перемотку. В отличие от тусклых снимков из первой жизни, он вызывал эмоции, будил запахи, звуки и тактильные ощущения.
Не знаю, намеренно это было сделано или случайно, но Маир поделилась и своими воспоминаниями обо мне. Я увидела себя восторженными глазами шестилетней ведьмы, почувствовала её горечь, тоску и поняла причину, по которой меня фанатично искали. Меня, Елену, реинкарнацию той, кого Маир любила сильнее собственной матери. Той, кто эту мать ей заменила. Однако напрасно чародейка возлагала на меня надежды: я больше не была Первой Тёмной.
– Я не она, – сказала, как только физически смогла это сделать. Виски пекло. Голова раскалывалась.
Маир смотрела пристально, столь же могущественная, сколь и одинокая. В ней ещё жила та нелюбимая, замёрзшая девочка, отчаянная жаждущая внимания. Маир хотела иметь рядом близкого человека, да только не там искала.
– Я не она. Была когда-то, но теперь – нет.
Даже Еленой я ощущала себя смутно.
Маир грустно улыбнулась:
– Я знаю. Но может быть, ты хочешь вернуться в Болота? Ты была невероятно сильной колдуньей. Такой потенциал не мог исчезнуть бесследно. Способности можно найти и развить.
– Что мне делать в Болотах?
– Ты символ, легенда.
– Знаешь, – я сосредоточилась, пытаясь точнее выразить мысль, – в десятом классе я выиграла областную олимпиаду по физике. Я так гордилась собой, словами не передать. Но спустя два года школьные достижения в моих глазах уже обесценились. Они, эти достижения, казались словно и не моими вовсе. Я не могла бесконечно гордиться тем, что сделала в десятом классе. Пришло время двигаться к новым вершинам.
Маир нахмурилась, и я пояснила:
– Я не хочу провести жизнь в тени Первой Тёмной. Не хочу, чтобы во мне видели её воплощение. Она символ, легенда, но её победы – не мои. И не просто так она покинула Верхний мир. Она мечтала забыть о погибшей дочери и дать себе шанс стать счастливой.
– Ты несчастна, – возразила ведьма.
– Но это не означает, что так будет всегда. Отпусти прошлое, Маир. Иногда то, что мы ищем, находится у нас под носом. Чтобы согреться, не обязательно лететь в Африку.
Повисло молчание. Ведьма обдумывала мои слова.
Ко мне постепенно возвращалась прежняя личность. Я всё больше ощущала себя Еленой и, глядя на свои серые руки с узловатыми пальцами, приходила в ужас. И в то же время настоящая наркотическая зависимость тянула меня обратно в туманный круг. Я разрывалась между желанием остаться в саду у пифий и паникой при мысли о их бесцельном существовании. Это же и в самом деле кошмар! Ни дома, ни любви, ни детей, ни увлечений, кроме чтения в зеркале. День сурка длиной в вечность.
– Твоё тело я исцелила, – сказала Маир, тревожно оглядываясь. – Прошло не так много времени, и душа ещё может в него вернуться. Главное, покинуть это место. Не уверена, что удастся вывести тебя отсюда, но я постараюсь.
Из дупла яблони в сад выскользнул Дрэйвен, и меня согнуло от боли.
Всё-таки влюбилась, дурочка, и опять неудачно. Неужели ни в прошлой жизни, ни в этой я не заслужила свой кусочек счастья? Никому, никому не нужна серая, невзрачная мышка Лена.
Все одиннадцать лет брака Антон пытался перекроить меня под выдуманный идеал – образ правильной женщины, которому я со своими лишними килограммами, страстью к удобной обуви и сомнительным шуткам не соответствовала. Дракон, с которым я надеялась начать новую жизнь, как оказалось, искал во мне свою погибшую возлюбленную. И даже у демона была другая избранница. Не то, что бы мне хотелось связать судьбу с Кроу, но как приятно было ощущать себя нужной, важной, особенной.
В глазах защипало, и я закусила губу.
«Да ладно, не распускай нюни. Ну, не нужна ты им. Не достаточно хороша, чтобы тебя любили. Жила так одиннадцать лет и ещё проживёшь. Сказок не существует. Не для тебя. Смирись».
Я медленно выдохнула и расправила плечи.
«А может, и правда остаться с пифиями?»
Смотреть на приближающегося Дрэйвена было невыносимо. От его ослепительной красоты хотелось зажмуриться: распахнутый серый плащ, две верхние пуговицы рубашки расстёгнуты, в волосах солнечные блики, на лице – радость и желание.
Стереть бы к чёрту воспоминания и притвориться, будто это меня он так счастлив видеть, что это ко мне он бежит, распахивая объятия.
Щека ощутила гладкость хлопковой ткани. Окатило свежим древесным запахом: Дрэйвен прижал меня к груди, заключив в кольцо тёплых рук. Не меня – Тёмную.
– Я так волновался!
Губы нежно коснулись виска.
– Люблю тебя.
«Не меня».
Мой домик с террасой и видом на водопад оказался песочным. Не будет вечеров у камина с глинтвейном, скрипа кресла-качалки и сердцебиения под щекой. Я не желаю тягаться с призраками, постоянно думать о том, что меня с кем-то сравнивают. Устала.
Я толкнула любимого в грудь, вырываясь из объятий, в которых хотела оставаться вечно.
– Пожалуйста, не прикасайся ко мне. Маир, верни меня домой, к мужу.
Глава тридцать пятая
В которой мы узнаём чуть больше о раздвоенном языке и его несомненно полезных свойствах
– Что? В чём дело? Мы же планир-р-ровали… Что изменилось?..
Смотреть в растерянное лицо Дрэйвена было пыткой. Так и тянуло разгладить болезненно заломившиеся брови. Но я не поддалась искушению – оттолкнула руки, что пытались снова затянуть меня в жаркий кокон объятий.
– В чём я виноват?
Челюсть Дрэйвена напряглась, взгляд стал тяжёлым. Я смотрела куда угодно – на свои серые пальцы, на блестящие в траве яблоки, на пустую корзину у ног Маир – лишь бы не встречаться с оранжевыми глазами. Мука, что читалась в них, могла ослабить мою решимость.
Но обманываться не хотелось. К чему тешить себя иллюзиями? Нежность, плескавшаяся во взгляде, предназначалась не мне.
Служить заменой погибшей возлюбленной, всю жизнь ощущать себя бледной копией и каждый раз мучительно думать, насколько соответствуешь оригиналу? Нет, спасибо. Знаю я, чем заканчиваются попытки увидеть в обычной женщине недостижимый идеал.
Раздражением. Злостью. Обоюдным разочарованием.
Это всё равно что стремиться запихнуть себя в слишком тесное платье. Рано или поздно ткань разойдётся по шву, и неподходящим назовут размер тела, а не наряда.
Нужен ли мне ещё один болезненный опыт? Не думаю.
– Елена...
Объясняться я была не готова. И так с трудом выносила направленный на меня взгляд. Отчаянно боролась с желанием послать здравый смысл к чёрту и броситься с головой в омут, поочерёдно наступая на старые грабли.
Я прекрасно помнила, как сладко было тонуть в знакомом жаре. Ощущать во сне тяжесть обнимающей руки. Я жалела, остро, безумно, – стоило это признать – что в нашу последнюю ночь мы так и не избавились от одежды. А возможно, это и к лучшему. Зачем мне воспоминания, бередящие раны? Хватало того, что при взгляде на губы Дрэйвена мои собственные начинало покалывать в предвкушении.
Стоило подумать о поцелуях и фантомные ощущения захлестнули: свежая прохладная изнанка рта, нарастающее томление, момент, когда язык Дрэйвена раздвоился и стал драконьим.
Я мечтала об этом языке до того, как потеряла себя, рухнув с обрыва на сталагмит. Не могла не представлять его на своём теле. В определённых, вполне конкретных местах.
Как жаль, что в ту ночь мы не дошли до конца. Нет, хорошо, что этого не случилось.
Довольно! Хватит травить себе душу!
Дракон снова потянулся ко мне, но, к счастью, на помощь пришла Маир.
– Выяснять отношения будете позже. Когда вызволим Тём… Елену из сада. Точнее, если вызволим…
«Если... »
Перспектива навсегда остаться в туманной тюрьме испугала меня настолько, что я задвинула любовные переживания в сторону. Чем дольше я осознавала себя Еленой, тем менее идиллической казалась окружающая реальность. Над океаном спокойствия – тем, что ещё недавно расстилался в душе, – собирались грозовые тучи.
Действовать надо было сейчас, пока я жаждала вернуть свободу и прежний облик. Что-то подсказывало: стоит хотя бы ночь провести в коконе – и воспоминания сотрутся, мозги превратятся в сахарную вату, и мне опять не захочется никуда уходить.
– Обсудим после, – согласился Дрэйвен, сощурив оранжевые глаза. – Но к мужу ты не вер-р-рнёшься.
– Она решит сама, – отрезала Маир.
Похоже, в её лице я обрела могущественную покровительницу. Теперь можно было не опасаться, что дракон навяжет мне свою волю: похитит и станет удерживать силой. Маир этого не допустит: с ней Дрэйвену не тягаться. Придётся ему принять моё решение, каким бы оно ни было.
Дракон стиснул зубы, но промолчал. Краем зрения я заметила, как из тёмного дупла вылез демон, потирая горло. Маир поманила меня за собой, и мы двинулись по тропинке, петляющей между яблонями. Шли друг за другом, ведьма – впереди, дракон – замыкая шествие.
Сад занимал всё обозримое пространство. В какую бы сторону я ни взглянула, к горизонту тянулись ряды деревьев. Тишина из мирной превращалась в тревожную. В шелесте листьев чудился предостерегающий шёпот.
Шаг мы сохраняли прогулочный и старались не озираться, хотя время от времени ведьма склоняла голову, бросая незаметные взгляды по сторонам. Кулаки Дрэйвена были сжаты, челюсти – крепко стиснуты. Спина Маир выглядела неестественно прямой.
Несколько раз, повинуясь жесту чародейки, мы останавливались, и я делала вид, что собираю яблоки в траве по краям тропинки. Во время очередной такой остановки с ветки дерева свесилось жёлтое змеиное тело.
– Давай! – раздался женский крик.
Широкие драконьи крылья распахнулись, на мгновение закрыв обзор. От неожиданности я вздрогнула и опрокинула опущенную на землю корзину. Красные яблоки рассыпались по дорожке. В следующую секунду я оказалась в воздухе, в когтях Дрэйвена. По лицу пощёчинами захлестал ветер. Я шокировано уставилась на удаляющуюся фигуру внизу: ведьма стояла на тропе и наблюдала за нами, задрав голову. Когда взгляды пересеклись, чародейка кивнула.
И тут я похолодела от ужаса.
Глава тридцать шестая
Которая доказывает, что не все раздвоенные языки одинаково приятны
Полотно пышных крон внизу словно взорвалось. Это был Удо – жёлтый питон, страж Сада Познаний. Только теперь он стоял на хвосте, выгнув сверкающее чешуйками туловище, и казался выше любого дерева, любого дома.
Он, чёрт побери, заслонял горизонт!
По сравнению с ним дракон выглядел жалкой крылатой мошкой. Он мог влететь змею в пасть и соринкой застрять в зубах.
О Господи…
«Надо добр-р-раться до гр-р-раницы сада, – раздался в сознании отчётливый голос Дрэйвена. – Дальше он за нами не последует».
Когти сжались крепче, и я почувствовала настоятельную потребность разрыдаться.
«Ну и как, скажи на милость, мы обойдём этот оживший ночной кошмар?»
Вопрос был риторическим, но, не успела я опомниться, как получила исчерпывающий ответ: посредством самоубийственной глупости. Иначе план Дрэйвена было не назвать. Собравшись с духом, дракон ринулся вперёд, прямо в лапы зашипевшего монстра.
Ужас парализовал. Я остолбенела. Клянусь, ни одна мышца не подчинялась! Не получалось даже закричать, хотя череп трещал от оглушительного мысленного вопля.
Чудовище извивалось в воздухе, опираясь на длинный хвост, скрывающийся внизу, за деревьями. Жёлтая чешуя сияла на солнце. Пасть разомкнулась, и показался раздвоенный язык. Звуки при этом раздались такие, словно рядом сорвало пожарный гидрант высотой с Кремлёвскую башню.
В попытках обойти стража мы проносились сквозь сжимающиеся змеиные кольца. В голове работало радио без цензуры: все непечатные слова, когда-либо услышанные, фоном сопровождали эти манёвры.
«Но где же Маир?»
«Она пытается подчинить сознание змея», – даже мысленно голос Дрэйвена звучал запыхавшимся.
«Видимо, не слишком удачно».
«Ведьма его замедлила».
Если это так, то, учитывая, как молниеносно двигался страж, без Маир шансов не было совсем. Да и с её помощью ситуация казалась безнадёжной.
«Оставьте меня здесь и улетайте, – сказала я, содрогнувшись. – Ничего не выйдет».
«Нет!»
«Я не хочу, чтобы ты погиб!»
Дрэйвен резко спикировал, и змей метнулся следом. В какой-то момент, извернувшись в драконьих когтях, я увидела наши с Дрэйвеном отражения в огромных вытянутых зрачках чудовища. А потом всё закружилось, завертелось, небо перед глазами сменялось землёй, земля – небом. Зелёные верхушки деревьев приближались. Среди листвы различались красные точки яблок.
У самых крон падение прекратилось. Мы снова набирали высоту. Пролетая над тропой, я заметила Маир, то ли мёртвую, то ли лежащую на земле без сознания.
«Не выдержала», – вздохнул Дрэйвен.
Он и сам едва держался, вымотанный до предела.
На сколько хватит его сил?
Перед глазами близко-близко пронеслась жёлтая чешуя. Мелькнул горизонт с рядами деревьев, исчезающими за его краем.
«Из этого сада не выбраться!» – мысль наполнила горькой обречённостью. Я почувствовала, что рассыпаюсь, разваливаюсь на части.
«Всё кончено».
Глава тридцать седьмая
В которой бревно становится соринкой в глазу
«Всё кончено».
Стоило так подумать, и морда змея перегородила путь. В чёрных вертикальных зрачках я отразилась, как в зеркале. Над головой раздавалось тяжёлое дыхание Дрэйвена. В движении мощных крыльев чувствовался надрыв. Кожистые перепонки преодолевали сопротивление воздуха с таким явным трудом, что мне становилось страшно: не упадём ли?
Существуют вещи, вшитые в подкорку. Одна из них: пока стоишь неподвижно, хищник тебя не тронет. И мы не пытались бежать. Задачей стража было не позволить предсказательнице покинуть сад. Нападать без необходимости Удо не собирался.
Что ж…
Похоже, вечность мне придётся провести за хрустальным столом, одинокой, бездетной, со стёртой памятью. Но, по крайней мере, нездоровая эйфория скрасит мои безликие дни. Могло быть и хуже. Правда?
Со вздохом я погладила дракона по гигантскому когтю.
И вдруг сверху раздался воинственный клич.
– Вперёд, к подвигам! – пафосно кричал неизвестно откуда взявшийся демон.
Сложив чёрные крылья, он спрыгнул на морду змея и вонзил ему что-то в нос.
О боже, это… цветочный шип? Тот самый?
«Тот самый», – с истерическим смешком подтвердил Дрэйвен.
А Кроу тем временем самодовольно отплясывал на голове рассерженного монстра чечётку.
– Не хотите ли вздремнуть, любезный? – один за другим цветочные шипы пронзали плотную кожу. – Пора спать, я сказал!
Так питон его и послушал.
То ли броня оказалась чересчур толстой, то ли в случае с такой громадиной для эффекта требовалось больше времени – на мгновенный результат Кроу рассчитывал зря. Сна у чудовища не было ни в одном глазу. Зато злость отчётливо проступила на приплюснутой морде. И взбесил чудовище вовсе не цветочный шип – что слону дробина? – а танцующий на его носу демон.
– Елена! Надеюсь, мои извинения приняты? – успел проорать Кроу, прежде чем питон задрал голову в попытке спихнуть с носа надоедливую блоху.
Демон предсказуемо не устоял на ногах. Шлёпнулся на задницу и заскользил по змеиной морде, скрывшись за знакомым алым туманом – тем, что когда-то подпалил Дрэйвену шкуру.
Возможно, этим бы попытка моего спасения и закончилась, если бы, по счастью, демон не попал чудовищу в глаз.
Ослеплённый, Удо взревел от боли. Этой секунды хватило, чтобы обойти отвлёкшегося стража и из последних сил устремиться к горизонту.
* * *
«За Маир-р-р не волнуйся, змей её не тр-р-ронет. Очнётся и вер-р-рнётся в свои болота».
«А Кроу?»
Дракон промолчал.
Как только деревья внизу закончились, кожа на руках посветлела и вернула здоровый цвет. На лицо упали развевающиеся волосы – мои родные, серо-буро-малиновые. Я потрогала щёки.
«Ух вы, пухленькие!»
Больше не пифия!
От сердца отлегло. Я почувствовала, как развязывается в груди узел и напряжение сменяется моральной усталостью.
Сад удалялся. Некоторое время мы летели над местностью, напоминающей пустынную степь. По такой в вестернах гуляло перекати-поле. Пыльная равнина с чахлыми кустарниками коричневых и серых оттенков. Затем на горизонте выросли скалы.
Среди каменных глыб Дрэйвен отыскал более или менее удобную площадку и приземлился, сразу вернув человеческий облик.
– Нам надо поговор-р-рить, – дракон решительно сжал губы.
«З – здравомыслие», – сказала я себе и кивнула:
– Хорошо.
Не в моих правилах было оставлять невыясненные вопросы.
– Почему ты хочешь… – начал Дрэйвен, и я вздрогнула: за его спиной возник человек – не вышел из пещеры или магического портала, а словно соткался из воздуха. Мужчина в чёрном костюме-тройке английского кроя и начищенных оксфордах. Тёмные волосы были аккуратно зачёсаны назад. На носу поблёскивали стёклами очки в массивной оправе. На лице – ноль эмоций. В руках – толстый кожаный ежедневник.
– Молох, – представился незнакомец. – Член Верховного совета жнецов.
Глава тридцать восьмая
В которой мы наконец узнаём фамилию главной героини
Незнакомец, назвавшийся Молохом, поправил очки и открыл блокнот:
– Елена Евгеньевна Смыкова. Сорок второй зелёный сектор, планета Земля. Шестое летоисчисление от временной петли. Присвоенный при рождении номер 42ЗС1989г78Л9031129. Дата смерти исправлена. Верно? – наклонив голову, мужчина внимательно взглянул на меня поверх широкой оправы.
Мне оставалось только пожать плечами. Кроме имени и очень обобщённого адреса, я не поняла ни слова.
– Наверное, – прошептала я.
Мужчина – член Верховного совета жнецов – кивнул сам себе и захлопнул кожаный ежедневник.
Стиснув кулаки, Дрэйвен закрыл меня от предполагаемой угрозы.
Благодаря воспоминаниям Тёмной я знала, кто такие боги смерти и в чём заключается их работа. Жнецы собирали души и, в зависимости от приговора, провожали те либо в ад, либо в рай.
Пришло время задуматься, насколько хорошей девочкой я была последние тридцать лет.
У меня вспотели ладони.
– Ш-ш-што тебе надо? – Спокоен дракон или нервничает, было легко понять по тому, как менялась речь. Сильные эмоции вытаскивали наружу его вторую, животную природу. Дрэйвен начинал шипеть, как змея.
Брюнет смерил дракона уничижительным взглядом поверх очков.
– Разве это не очевидно?
Ноги подкосились. Если бы не Дрэйвен, кинувшийся меня поддержать, вердикт я бы слушала, сидя в пыли на земле.
«Ну, что там? Ад? Рай?»
Оба варианта меня не устраивали. Тёмная знала о порядках, царящих в Ордене Искупления, чтобы не питать иллюзий относительно жизни в раю. Все истории, когда-либо придуманные людьми и описанные в книгах, и близко не соответствовали действительности. В конце тяжёлого пути меня ожидало перерождение – лотерея, в которой можно взять джекпот, а можно проиграть с треском – и я готова была кричать, настолько ненавистной казалась мысль расстаться со своей личностью.
Я – Елена. И никем другим становиться не хочу!
«Подождите-ка, это что получается? Я никогда больше не увижу маму и папу?»
Бог смерти приосанился, приняв вид ещё более официальный. Глаза за стёклами очков сверкнули неоновой зеленью.
– Поступил сигнал о незаконном нахождении несвободной человеческой души на территории Верхнего мира, – жнец сверился с записями в блокноте. – На территории Верхнего мира имеют право находиться только свободные – что значит, освобождённые от телесной оболочки, – души в ожидании перерождения. Исключение составляют жители Болот, а также магические существа, внесённые в список приложения номер десять пункт один настоящего закона, и избранники демонов после обязательного подтверждения связи. Вы утратили статус пифии и находиться здесь не можете. Протокол предписывает немедленно вернуть вас на Землю. Последуйте за мной.
Не успела я опомниться, как моё запястье обхватили тёплые пальцы – и окружающий мир размылся цветным пятном.
«Дрэйвен!»
Мы так и не поговорили.
* * *
Я проснулась в своей постели с висками, ломящимися от боли. Электронный будильник на прикроватной тумбочке показывал семь утра.
О боже…
Я дома!
Осознав это, я вскочила с постели и обежала квартиру, включая свет во всех комнатах. Ничего не изменилось. В коридоре стояла разложенная сушилка для белья, а на ней висел мой оранжевый халат с ромбами. По-прежнему мокрый.
Я прекрасно помнила, как закидывала его в машинку вечером перед похищением. В том, что халат и другие постиранные вещи остались на месте, не было ничего удивительного: Антон пренебрегал домашними делами. Но как объяснить, что за пять дней – или сколько я там отсутствовала? – одежда не высохла?
«Что происходит?»
Желая проверить неожиданную догадку, я потянулась к мобильному телефону, лежащему на стеклянном столике рядом с телевизором. Экран вспыхнул, осветив полкомнаты. То, что устройство не разрядилось, наводило на определённые мысли.
Сжимая мобильный, я опустилась на диван и неверяще уставилась на цифры в углу экрана.
Пятница. Тринадцатое сентября. День, вернее, ночь, когда меня похитили.
«Как такое возможно?»
Дракон, демон, пифии... Неужели всё это – красочный сон? Неужели на самом деле ничего не было?
Не знаю, сколько времени я в прострации водила пальцем по экрану, не давая ему погаснуть, но в комнате заметно посветлело. В себя я пришла от звука поворачивающегося в замке ключа.
Стеклянный прямоугольник в двери вспыхнул оранжевым: в прихожей зажёгся свет. Я слышала, как муж разувается, снимает куртку и привычно бросает её на скамейку под зеркалом, игнорируя шкаф. Скрипнула отодвинутая сушилка: Антон всегда за неё цеплялся.
Я снова взглянула на телефон с какой-то болезненной надеждой. Мне не хотелось, чтобы муж входил в комнату, но дверь открылась.
– Чего не спишь в такую рань? Раз уж встала, сделай мне тогда чай. Продрог весь. На улице мерзкая морось.
Глава тридцать девятая
В которой чудовищем оказывается не главная героиня, а её муж
Антон устроился на диване с джойстиком в руках. Я опустила кружку с чаем на журнальный столик и навела пульт на телевизор. Там мужчина в ковбойской шляпе и грязном плаще скакал на лошади среди высоких деревьев. Я нажала на кнопку, и экран погас.
– Сдурела! – закричал Антон.
– Я хочу развестись. Детей у нас нет, квартиры тоже. Машину можешь забрать себе.
– Что? – Антон раздражённо стиснул пластиковый корпус джойстика. – Какая муха тебя укусила?
– Пей свой чай.
Кто бы знал, каких усилий мне стоило притворяться спокойной. За спиной я прятала дрожащие руки. Не каждый день предлагаешь мужу развестись. Реакцию Антона предсказать было сложно. Но для себя я всё решила.
– Ленчик, – супруг устало потёр переносицу. – У тебя эти дни?
Я шумно втянула воздух. Боже, какой же он мерзкий! Почему я раньше не замечала? Повелась… а на что, собственно?
Под несвежей футболкой – пивной живот, на голове – намечающаяся лысина. И этот человек считал, что имеет право спрашивать меня, в том числе и во время семейных праздников, купила ли я наконец абонемент на фитнес. Серьёзно?
Пусть увлекательное приключение по загробному миру мне только приснилось, терпеть равнодушие и неуважение я больше не собиралась. Хватит. И так одиннадцать лет словно выбросила.
Поднявшись с дивана, Антон попытался меня обнять.
– Ну что ты? В чём дело? – он сменил тон и теперь разговаривал со мной как с умалишённой. – Всё ж было нормально?
– Нормально? – я вырвалась из его рук. – Ни одного тёплого слова за одиннадцать лет. Ни помощи, ни сочувствия. Ничего!
– Не выдумывай.
– Это правда!
– Ты просто так хочешь думать. Тебе так удобнее.
«Что? Удобнее?»
Я истерически рассмеялась и закрыла лицо руками.
– Когда в последний раз ты говорил мне комплименты?
– Дались тебе эти комплименты!
– Так когда?
Антон прошёлся по комнате. Наклонился и выключил сетевой фильтр на стеклянной полке под телевизором.
– Я же не могу говорить тебе комплименты просто так.
– Но ведь гадости просто так ты мне говоришь.
– Я о тебе забочусь! – всплеснул руками Антон. – В последнее время ты совсем себя запустила. Надо же было тебе на это указать, раз ты сама не замечаешь.
– Ты бы лучше о себе заботился.
Я отвернулась и незаметно вытерла глаза.
Дело было не в комплиментах вовсе, а в том, что очень давно – очень-очень давно! – я не ощущала себя любимой.
– Ну ладно-ладно, – на плечи опустились ладони, – раз тебе так нужны эти комплименты, ты красивая. Довольна?
Я стряхнула его руки.
– Послушай. Ты преувеличиваешь, накручиваешь себя.
«Накручиваю, конечно».
– Не всё так плохо.
За окном сработала сигнализация.
– Я знаю, чего ты добиваешься, – Антон посмотрел на меня так, словно собирался кинуть подачку с барского плеча. – Хорошо, давай заведём ребёнка.
– С тобой – не хочу.
Я испытала моральное удовольствие, наблюдая, как гаденькая ухмылка на лице супруга сменяется недоумением.
– А с кем хочешь? – багровея от бешенства, прошипел он. – Ты что, нашла себе кого-то, тва…
– Уверен, что хочешь договорить? – перебила я жёстко.
Значит, мы и до неприкрытых оскорблений дошли? Что дальше?
Антон стиснул кулаки.
– Ты мне изменяешь?
– Нет.
Не считать же изменой, увиденное во сне?
По лицу Антона растеклось самодовольство. Он не поверил, что я решила подать на развод. Посчитал этот разговор блажью, манипуляцией, попыткой на него надавить. Как всегда, не воспринял меня и мои чувства всерьёз.
Я не стала его разубеждать. Вытащила из шкафа маленький дорожный чемодан и сняла с вешалки платье. Было бы куда лучше собираться в другой комнате – не хотелось, чтобы уход выглядел демонстративным, – но все мои вещи находились здесь.
Антон потянулся за пультом и снова включил телевизор. Пока я швыряла одежду в чемодан, затылок сверлил насмешливый взгляд. На лице супруга отчётливо читалось: «Ты хочешь, чтобы тебя остановили». Он не верил! Не верил, что я открою входную дверь, тем более – что за неё выйду.
Что ж, дорогой, тебя ждёт сюрприз.
– И куда ты собралась?
– К счастью, тебя это уже не касается.
– Сядешь родителям на шею?
Вжикнула молния чемодана. В шкафу на полках ещё оставались вещи, но я жаждала скорее оказаться на улице – не могла находиться в одной комнате с этим человеком.
– Подумай, тебе уже тридцать. Ты хочешь ребёнка. Когда ты его заведёшь? Пока встретишь нормального мужика, пока снова выйдешь замуж…
Я положила рабочий ноутбук в сумку, проверила, чтобы зарядное было в кармане.
–… уже будет поздно.
Воздуха не хватало. Колени обмякли.
«Бежать, бежать отсюда скорее!»
А ведь и правда, последние годы я держалась за неудачный брак по единственной причине: хотела стать матерью, боялась не успеть. Осознанно или нет, Антон озвучил мой главный страх, причину моих сомнений. Но терпение лопнуло. Я поняла, что заслуживаю шанс стать счастливой.
Колёсики чемодана заскрипели по ламинату. Нечаянно задетая сушилка упала с грохотом. В коридоре меня схватили и грубо прижали к стенке.
– Дура! – зашипел Антон мне в лицо. Перед глазами оказались губы, все в белой пене. – Разведёшься, и кому ты будешь нужна?
– Мне, – раздался знакомый голос.
Глава сороковая
В которой муж объелся груш
– Убр-р-рал от неё р-р-руки!
«Это был не сон!»
В дверях стоял Дрэйвен. Такой, каким я его помнила: чёрная рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами, серый плащ, горящие оранжевые глаза, серебристые волосы, на это раз собранные в хвост, а не заплетённые в косу. И выражение лица, при виде которого любой неподготовленный человек намочит бельё.
Любой, но не Антон.
– Кто ты, б*дь, такой? – взревел супруг.
Его руки по-прежнему больно удерживали меня за плечи. Он стоял на моём халате. Рядом валялась опрокинутая сушилка.
– Вали отсюда, пока я милицию не вызвал!
Антон всегда был плотного телосложения, а за последний год ещё набрал вес из-за привычки проводить вечера за пивом и игрой на PlayStation. По сравнению с ним Дрэйвен казался изящным: свободный плащ скрывал атлетическую фигуру, и легко было обмануться, приняв его за тепличного интеллигента.
Уверенности Антону придавал и тот факт, что когда-то, в далёком-далёком прошлом, он занимался единоборствами. Думал, наверное, что сделает зарвавшегося незнакомца одной левой. Наивный.
– Убр-р-рал руки, пока я их не выдер-р-рнул, – повторил дракон, сдвинув широкие тёмные брови.
Он мог! И я, пожалуй, не стала бы мешать. Запас моего человеколюбия кончился, когда Антон едва не обозвал меня тварью.
Не ожидала, что мой муж, тот, с кем я прожила одиннадцать лет, окажется чудовищем. Похоже, пока я вела себя как примерная жена и не устраивала скандалов, показывать истинное лицо не было нужды, но стоило взбунтоваться, и наружу полезла гниль. Дерьмо полилось фонтаном.
Говорят, так обычно и бывает, когда на горизонте начинает маячить развод: с людей слетают маски.
– Вот откуда, оказывается, ноги растут, – оскалился Антон и шагнул к сопернику, явно его недооценив. – Значит, решила свалить к новому хахалю? – Он пнул попавшийся на пути чемодан. – А я то думал, из-за чего весь сыр-бор. Это с ним ты трахаешься?
