Текст книги "Потерянная жизнь"

Автор книги: Анна Карпова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

–Ты меня помнишь? – спрашиваю испуганную девушку. Приходилось почти постоянно напоминать себе, что она приблизительно моего возраста. Но крохотный рост и огромные распахнутые глаза делали из нее почти ребенка.

–Нет, – тихо отвечает она. – Ты была у нас?

–Да, приходила с Даганом. Он тогда еще выменял лабораторный халат на крыс. Помнишь? Молли велела еще тебе принести их.

Холли тихонько кивает.

–Что с ней стало? С Молли?

–Она умерла, – почти беззвучно произносит Холли, и я вижу, как ей больно от этого. Она ведь теперь совсем одна осталась. –От старости. Я ее закопала в подвале.

–Прости, мне очень жаль. Послушай, мы не причиним тебе вреда. Хорошо? Я просто хочу кое-что узнать.

Но девушка все равно сидит натянутая, как гитарная струна. От каждого неловкого движения она вздрагивает и сильнее сжимает кулаки.

–Можешь мне ответить на пару вопросов?

Она кивает.

– Хорошо. Даган все еще приходит к тебе?

Вот оно. Наша надежда.

Холли снова кивает, и Уолтер облегченно выдыхает, как будто до этого вообще не дышал.

–Как часто?

–Раз или два в неделю.

–Когда он приходил в последний раз?

–На прошлой неделе.

–То есть, он скоро должен появиться? Так ведь?

Девушка пожимает плечами.

–Ладно, это уже хоть что-то. Мы можем остаться у тебя подождать его?

Холли начинает неистово махать головой и показывать руками на выход.

–Нет, нет, нет! Уходите, сейчас же. Уходите, пожалуйста! Никто не может остаться! Нет! Нельзя! Нельзя!

–А если мы поделимся с тобой едой?

Вижу, как в ее глазах мелькает мольба. Сколько же она уже не ела?

–Нет. Уходите.

–Пошли, Ребекка, – говорит Уолтер, направляясь к выходу из этой пыльной комнаты. – Здесь больше нечего ловить.

–Ладно, если вдруг он зайдет, скажи, что его искала старая подруга. Ладно?

–Хорошо, а теперь уходите!

На улице окончательно стемнело.

–Что будем делать? – спрашиваю скорее у себя.

–Обоснуемся в доме напротив. Будем следить за входом, – говорит Уолтер, разглядывая неприметный дом с заколоченными окнами и дверью.

Он отрывает нижние доски и, пригнувшись, входит внутрь дома, который станет нашим пристанищем на эту ночь. Или дольше, если завтра Даган не придет.

–Это даже хорошо, что окна заколочены. Можно спокойно следить сквозь щели, не боясь, что нас кто-то увидит снаружи.

Этот дом не сильно отличается от жилища Холли: заваленные хламом комнаты, старая пыльная мебель. И противный запах сырых залежавшихся тряпок.

Гретта ушла изучать остальные комнаты на предмет чего-то полезного, а я подхожу к Уолтеру, что уже занял наблюдательный пост около окна.

–Он придет.

–С чего такая уверенность?

–Я еще в прошлый раз заметила, что она ему нравится. Если с ним ничего не случилось, то он обязательно придет. Он не оставит ее одну.

–Опять это «если». Кругом оно. Если дойдем, если найдем, если он придет. Как же надоело полагаться на волю случая.

–Хочешь, я первая подежурю?

Уолтер отрицательно качает головой. Теперь, когда сын Филипп где-то рядом, его сложно удержать на месте. Представляю, как ему тяжело сидеть и просто ждать у моря погоды.

–Ладно, тогда я пойду посплю. Разбуди меня часа через четыре или если увидишь хоть что-то.

–Не переживай. Никто не пройдет мимо меня незамеченным.

Укладываюсь на один из диванов, соорудив из рюкзака подушку. Одну руку – под голову, другой сжимаю нож в кармане куртки. Из-под двери тянет холодом и сыростью, а запах гнили въедается в ноздри, но всяко лучше, чем запах гниющих трупов. Сон приходит практически моментально. Я попросту вырубилась.

–Ребекка, вставай, – шепчет Уолтер около меня. – Кто-то пришел к этой девчонке.

Я резко поднимаюсь с дивана, словно мне угрожает непосредственная опасность. Сколько я проспала? Я вообще спала? Чувствую себя еще более разбитой, чем была.

–Что? Кто? – все чаще после сна я чувствую себя потерянной, проснувшейся не том месте, не в то время, не в том мире. – Кто пришел? Как он выглядел?

–Их было несколько. По очертаниями похожи на детей. Человек пять, не больше.

–Очень похоже на Дагана и его банду. Сейчас пойдем? Или на обратной дороге перехватим?

–Я думаю, лучше на обратной. Вдруг там в тесном пространстве мы их напугаем, и они нападут на нас?

–Детей боишься?

–Боюсь, что я могу их покалечить.

–Ладно, как скажешь. Иди буди Гретту, надо успеть не потерять их.

Пока он отправляется за ней, я уже выхожу, пригнувшись, из дома, но остаюсь в тени. Меня здесь можно и не разглядеть с первого раза. Внимательно изучаю улицу на предмет ненужных свидетелей, но никто нет. Все словно вымерли.

Спустя пару минут ко мне присоединяется Уолтер с Греттой. Мы молча стоим в темноте и пристально наблюдаем за входной дверью дома Молли.

А вдруг тут есть черный выход? И они уже ушли? Что нам делать тогда? Где их искать?

Но не успевают мои мысли до конца сформироваться в голове, как дверь открывается, и на улицу высыпает вереница ребят. Делаю шаг вперед и негромко произношу:

–Даган? Это ты?

Ребята останавливаются и переглядываются. Вперед выходит один из них, но держится на безопасном расстоянии.

–Кто ты? Что тебе надо?

Узнаю его голос, а внутри что-то щемит. Чувство, которое усиленно глушилось мной все это время.

Молча включаю фонарик и направляю себе в лицо. Пару секунд ничего не происходит, а потом раздается радостный крик:

–Потеряшка!

Он кидается мне навстречу и обнимает.

–Не думал, что когда-нибудь тебя еще встречу! – радостно говорит Даган, и сейчас он так напоминает простого озорного мальчишку, который встретил старую знакомую.

–Я тоже не думала. Как же я соскучилась по тебе! – обнимаю его в ответ, чувствуя, как внутри становится немного теплее.

–А ты что вообще тут забыла? В прошлый раз всеми силами рвалась прочь из города, а теперь снова здесь!

–Долго рассказывать. Так получилось.

–А зачем пришла? – он отстраняется, и я могу получше рассмотреть его лицо в свете фонаря. Свежий фингал, шрам над губой, всклокоченные волосы, а в остальном – ничего не изменилось.

–Помощь мне твоя нужна. Да и не только мне. Кстати, знакомься, это Уолтер и Гретта, мои друзья.

Мои спутники выходят из тени, отчего кучка ребят оперативно группируется, готовясь отразить атаку в случае чего. Даган смотрит на них, затем на винтовку в руках Уолтера, потом переводит взгляд на меня и спрашивает полушепотом.

–Им можно доверять?

–Так же, как и мне. На них можно положиться.

–Как ты нашла меня?

–Холли тебе не сказала, что тебя искали?

Даган отрицательно качает головой.

–В общем, она была моей единственной надеждой выйти на тебя. Мне это удалось.

–Хорошо, пошли. Расскажешь в безопасном месте, что тебе от меня надо. Нечего на улице трепаться по ночам.

–Теплотрасса?

–Она самая.

–У вас не было проблем после прошлой заварушки? За вами кто-то тогда гнался.

Даган лишь отмахивается.

–Нет, мы с теми пацанами теперь вроде как друзья. Смогли найти общие точки соприкосновения и наладить общение.

–Очень рада это слышать.

Даган ведет нас темными переулками в свое жилище. Бесконечно холодные и промозглые улицы сменяются одна за одной, и я могу позволить себе капельку расслабиться. Я ведь в компании друзей. Пожалуй, их я могу назвать друзьями. Даже Гретту.

Мы держимся позади, отчего ребята нервничают и постоянно оглядываются. Один Даган уверенно вышагивает по грязным улицам. Он во мне уверен, как и я в нем.

14.

Ребекка

Их дом за время моего отсутствия ничем не изменился, разве что добавилась пара раскладных кресел.

Уолтер по-хозяйски ходит по комнате, а Гретта нерешительно топчется в дверях.

–Эй, проходи, не стой на месте, – говорит ей Даган. – Ребят, закройте дверь на засов. Чувствуйте себя, как дома.

Подхожу и снова его обнимаю.

–Ты чего? В лирику ударилась? Или головой тронулась, пока меня рядом не было? – в шутку спрашивает Даган, но не отстраняется.

–Я просто хотела сказать тебе спасибо.

–За что? За то, что прикрыл твою задницу в прошлый раз?

–И за это тоже. Ты мне тогда очень помог. Как вообще ситуация в городе?

Даган усаживается на одно из кресел и складывает руки на груди.

–Портер, говнюк этот, объявил на весь город, что привезли лекарство от А-2. Народ словно с ума сошел! Все рвутся в Центр по ликвидации с требованиями выдать им лекарство, хотя у нас зараженных-то нет. Зачем оно здоровым? А я скажу тебе, зачем! Все чего-то бояться, словно вот-вот должно случиться что-то страшное. В воздухе висит незримая угроза. Портер сильно переживает за свою задницу и приказал патрулировать улицу сильнее. Теперь у нас после десяти вечера на улице даже появляться нельзя.

–Как же вы тогда ходите?

–А чего нам его законы? Меня это не остановит. Пускай вон сам после десяти и не суется на улицу. Лекарство никому в итоге не дали, сказав, что нет причин беспокоиться. Но народ-то не остановишь. Они целыми толпами днюют и ночуют около Центра, который оперативно обнесли забором от греха подальше.

–Как и я предполагала, в общем-то.

–Хреново, кстати, выглядишь. Жизнь побила?

–И она тоже, – провожу рукой по волосам, стараясь их пригладить и выглядеть хоть немного не так страшно, как я, скорее всего, выгляжу. Когда я последний раз смотрелась в зеркало? Не помню.

–Ты словно с того света вернулась, – мрачно замечает Даган.

Не сдерживаюсь и смеюсь во весь голос.

–Ты даже не представляешь, насколько ты прав! Можно сказать, я дважды там побывала.

–И как там?

–Так же, как и тут. Хреново.

–А теперь выкладывай, зачем пришла. И откуда обзавелась такими бравыми взрослыми друзьями, – он кивает на Гретту с Уолтером. Последний, к слову, внимательно изучает лица ребятишек, что сидят за спиной Дагана.

–Первый вопрос. Мы ищем одного мальчика-беспризорника. По имеющейся информации, он находится именно в Вестмайере. Я подумала, вдруг тебе что-то о нем известно?

–Как звать?

–Филипп, – произносит Уолтер и подходит к нам. Среди ребятишек своего сына он не увидел. – Его зовут Филипп.

–Хм, не слышал таких имен. Еще какие-то данные? Возраст? Цвет волос? Есть что-то?

–Есть фотография, – поспешно отвечает Уолтер и лезет в папку Тайлера. – Вот!

Он протягивает снимок Дагану, а тот, стоит ему взглянуть на фотокарточку, резко меняется в лице.

–Ты видела фото? – спрашивает он у меня.

–Нет, а что там? – я выхватываю фото.

И теряю дар речи. От увиденного на голове волосы встают дыбом.

С фотографии на меня смотрит мальчишка, которого я знала. Который умер у меня на руках. Которого я лично похоронила с Даганом.

Пиф.

–Что? Что не так? Что случилось? – спрашивает Уолтер, переводя взгляд с меня на Дагана. – Что это значит? Ребекка? Даган?

А мы с Даганом смотрим друг на друга и все понимаем. Его сын мертв. Почему я раньше не догадалась посмотреть на фотографию? Уолтер мне на давал, не считая нужным? А что я сделала бы, узнав заранее, что его сын мертв?

Как сказала бы ему об этом? Поверил бы он мне? Или все равно пошел проверять?

–Кто-нибудь может мне объяснить, что это, черт возьми, значит?!

Я встаю и подхожу к Уолтеру. Не знаю, как сказать ему. Как разбить его последнюю надежду.

–Уолтер, я знала твоего сына. Он…

–Что значит – знала? Где он? Где мой сын?

–Он умер, – приходит мне на помощь Даган. – Ваш сын был со мной. Я его знал под именем Пиф, так он сам представился.

В глазах Уолтера угасает огонек, который вел его все это время. Огонь, светивший ему в темноте.

–Он так любил себя в детстве называть, – шепчет полумертвым голосом. –Он умер? Не верю…Отчего…он умер? – слышу, как дрожит его голос, хоть он и держится из последних сил.

–От воспаления легких. У нас не было лекарств, и мы не смогли ему помочь.

–Уолтер, мне очень жаль, – говорю осторожно. – Прости, мы не спасли его. Он умер у меня на руках.

Слезы жгут мне глаза, и я закусываю губу, чтобы не разреветься в голос от этой несправедливости.

Уолтер сжимает кулаки до побелевших костей и учащенно дышит. Даже представить боюсь, каково ему. Узнать, что твой единственный сын мертв. Лицо его моментально посерело и словно состарилось лет на десять.

–Вы его похоронили? Где он?

–Я покажу, – вызывается Даган. – Пойдем. Тут недалеко.

Я иду следом просто потому, что не могу оставить Уолтера там одного. Гретта с ужасом взирает на меня, и я вижу в ее глазах укор вины. Она винит меня за то, что я не уберегла сына Уолтера? Я, даже если бы очень сильно хотела, не смогла бы ему помочь.

Мы уходим через вторую дверь в темные лабиринты коридоров. Даган с фонарем идет впереди, освещая нам всем дорогу. Смотрю в спину Уолтера и вижу, как дергаются его плечи.

Наконец мы приходим в тот тупик, где мы с Даганом под кирпичами похоронили Пифа.

–Он тут. Мы похоронили его по-человечески. Я вас оставлю. Если что – зовите, оставлю там дверь открытой.

Даган быстро ретируется обратно, оставив нам один фонарь на двоих.

Какое-то время Уолтер стоит неподвижно, все еще не веря, что потерял своего сына. Он смотрит на груду кирпичей, а мне даже сказать ему нечего. Пытаюсь вспомнить, каково это – утешать людей, но на ум ничего не идет.

–Прости нас, Уолтер. Мы ничего не смогли сделать.

–Замолчи! – он резко прерывает меня. – Я все понимаю, просто… Просто не верю. Я думал, что уже нашел его. А тут… Почему? За что?

Уолтер садится на пол около могилы сына, сложив ноги перед собой. И неотрывно смотрит вперед, туда, где под кирпичами лежит тело его сына.

–Я была с ним в последние минуты…

–Спасибо, а теперь уходи.

–Может, мне стоит остаться? Уолтер, я…

–Я СКАЗАЛ, УХОДИ! – кричит он, срывая голос. -ОСТАВЬ МЕНЯ ОДНОГО! ПОШЛА ВОН ОТСЮДА!

А затем начинает безудержно рыдать.

–ЧЕГО СТОИШЬ?! ПРОВАЛИВАЙ!

Я резко разворачиваюсь и ухожу прочь, вытирая слезы по дороге. Сзади раздается нечеловеческий крик боли и отчаяния, от которого внутри не просто все разрывается на мелкие куски, а разлетается в мелкую пыль. Мне хочется помочь Уолтеру, но что я могу сделать?

Сына его уже не воскресить, не вернуть с того света. Ему придется с этим смириться и жить дальше.

Все зря. Он шел сюда абсолютно зря. Он работал на Тайлера только ради информации о своем сыне, которого уже не было в живых. Последние несколько месяцев его жизни только что потеряли всякий смысл.

Гретта сидит на полу, поджав под себя колени, и смотрит на свои руки. Она не обращает на меня внимания, а мне все равно, что она обо мне думает. Это ее дело.

Подхожу к Дагану, который кивает в направлении открытой двери.

–Как он?

–Сам слышишь.

Ребята сидят вокруг, испуганно вслушиваясь в рыдания взрослого мужика. Никто ничего не говорит, да и что тут скажешь? Крики Уолтера разносятся по темным туннелям. От них кровь стынет в жилах.

–Ты раньше не видела фотографию?

–Нет, он мне не показывал, – отвечаю Дагану. Не знаю, что бы я делала, знай заранее, что его поход обречен.

–Я не знал даже, что его настоящее имя Филипп.

–Я тоже. Слушай, у меня к тебе еще одно дело. Может, сейчас и не самое время спрашивать об этом, но другого случая может и не представиться.

–Давай выкладывай, и будем спать ложиться, а то уже глубокая ночь, а мои ребята сильно устали сегодня.

–Мой друг, которого я искала в прошлый раз…

–Алекс, вроде?

–Да, он, – это каждый раз сложно произносить вслух. – Он заразился. И мне нужно лекарство.

–А я тут причем? Я его тебе не сварю, Потеряшка.

–Я знаю, но ты можешь помочь мне его добыть? Я не прошу идти со мной. Просто расскажи, где мне его искать и чего опасаться.

–Ясное дело, где. В Центре по ликвидации. Я думаю, его там и держат. Не зря же забором обнесли.

–Как мне туда попасть?

–А вот это уже вопрос намного интереснее. Завтра я попробую что-то узнать через свои каналы. Вдруг, кто-то обладает информацией.

–А это не опасно для тебя? Представь, ты ходишь и спрашиваешь, как достать лекарство. Никто ничего не заподозрит?

Даган отмахивается.

–Сейчас такая истерия творится вокруг этого лекарства, что никто и не посчитает это странным.

–В прошлый раз я попала туда как заключенная. Так себе опыт. Теперь мне нужно попытаться попасть туда максимально незаметно.

–Ты его любишь, да? –внезапно спрашивает Даган, уставившись мне в глаза, чтобы не вздумала соврать.

Еле заметно киваю.

–Я жить без него не могу…

–Хреновый расклад, подруга.

–Меня, кстати, Ребекка зовут.

–Мне больше Потеряшка нравится, – горько усмехается Даган. –Так роднее, что ли.

Возвращается Уолтер. Лучше даже не пытаться оценить, как он выглядит: изможденный, с красными опухшими глазами и абсолютно безжизненным лицом. Гретта подскакивает к нему, но он одним движением руки отодвигает ее в сторону. Затем садится на свободное раскладное кресло, закрывает глаза и складывает на груди руки, на костяшках которых я вижу свежую кровь. Из уголков глаз беззвучно текут слезы, и он даже не пытается их скрыть.

–Всем спать. Вы двое, – он указывает на меня и Гретту. – На одном матраце спите. Все по койкам! Устал я за сегодня.

Ребятня послушно разбредается по своим спальным местам, тихо перешептываясь и поглядывая на неподвижного Уолтера. Я ложусь на матрац, снова используя рюкзак в качестве подушки, и отворачиваюсь к стене. Сзади пристраивается Гретта и еле слышно спрашивает:

–Как он?

–Сама все прекрасно видишь. Мне нечего больше добавить.

–Прекратить разговоры! – говорит Даган. – Все, спите!

Он выключает свет, и комната погружается в спасительную темноту. Время от времени слышу, как шмыгает носом Уолтер или вздыхают ребята.

Пытаюсь сконцентрироваться на своей главной задаче. Чем могла, я помогла Уолтеру. Я обещала ему помочь с поисками сына, я сдержала слово, как бы все это сейчас не выглядело.

А это значит одно. Больше меня с ними ничего, по сути, не связывает.

15

Алекс

Ночью мы выдвинулись в сторону Вестмайера. Еще один марш-бросок до цели.

Иду позади главного строя, в который входит Джейкоб, Джоб, Стен и другие подготовленные и вооруженные ребята. Оружие все спрятано, над головами позади идущих растянуто полотно с красным крестом.

Черное небо с искрами звезд светит над строем зараженных людей, которые так хотят жить дальше. Жить, как нормальные люди.

Джанин не отстает от меня ни на шаг, все время что-то рассказывая и отвлекая от плохих мыслей. Спасибо ей за это. Она в нерешительности осторожно берет меня за руку и пристально смотрит своими черными глазами. А я не сопротивляюсь, не отстраняю ее. Пускай держит, если хочет.

Для меня это небольшой маяк, чтобы окончательно не сойти с ума. Слишком противоречивые и бешено ядовитые мысли рождаются в моей голове. Я стал зверем.

А-2 сделала меня зверем. Не узнаю половину своих мыслей. Я не помню, каким я был раньше, но внутреннее чутье подсказывает, что совсем не таким одичалым.

Нас увидели еще задолго до подхода к Вестмайеру. Патрульные на постовых вышках сразу же включили прожектора, освещая людскую массу, идущую на город. Все, по велению Джейкоба, прячут глаза: кто под козырьком кепки, кто просто смотрит в землю. Да и с такого расстояния и не понять, что мы тут зараженные все.

Когда до стен остается около двухсот метров, раздается голос из громкоговорителя:

–Стойте там, где сейчас стоите! Ближе не подходить без разрешения! Кто такие? Чего надо?

Джейкоб уверенно выходит вперед, намеренно прикрывая глаза рукой от света прожектора. Патрульные даже не подозревают, что делают этим светом только хуже для себя.

–Мы выжившие, которые долгие мили шли к вашему городу! – кричит Джейкоб. Его суровый хрипловатый голос гремит на всю округу. – Нам сказали, что тут принимают выживших!

–Кто вам такое сказал?

–Народ поговаривает, что тут самый лучший правитель! И что тут собирают выживших для возрождения человечества!

–И что же вам надо?

–Мы хотим присоединиться к вам!

Патрульные о чем-то переговариваются между собой по рации. Почему-то все это представление кажется мне безумно смешным и нелепым.

–Я бы хотел увидеться с вашим главным! Поговорить с ним, нас все-таки немало человек, поэтому я все понимаю! Разместить такое количество людей – непростая задача!

–Главный сейчас спит! Ночь на дворе! Придется вам ждать до завтра!

–И вы нас не пустите внутрь?!

–Нет, ночуйте здесь. Но ближе – не подходить, иначе будем стрелять на поражение! Всем понятно?

По толпе пробежал одобрительный гомон. На это и был расчет: что нас оставят тут ночевать. Скоро диверсант должен осуществить свое черное дело, и тогда мы уже беспрепятственно проникнем за стены.

Но ни ночью, ни утром, ни даже в обед следующего дня диверсии не свершилось. Джейкоб ходит нервный, ругаясь сам с собой. Патрульные обещали, что ближе к ночи Портер Джонс выделит время в своем занятом графике и встретиться с нами для обсуждения возможности пустить всех выживших внутрь.

На ночь мы всем лагерем разбили палатки. Кто-то ночевал в спальнике на голой земле. Нас с Джанин определили в палатку с крупными ребятами. Джейкоб боится, что со мной опять может случиться приступ. А тогда Джанин одной рядом со мной будет очень опасно. Поэтому всю ночь мы спали бок о бок с этими бойцами, которые в случае чего, мигом меня скрутят. Ну или морду мне набьют.

Топчемся на месте целый день. Кто-то тихо переговаривается, кто-то просто зависает, глядя в небо. А я не могу найти себе места. Джанин всюду следует за мной хвостиком, чему я немного рад. Во-первых, хоть какая-то компания. Во-вторых, она если что сразу заметит, если со мной случится приступ.

Ох, уж эти чертовы приступы! Невозможно описать словами ту ярость, что рождается внутри. Мне действительно кажется, что в таком состоянии я могу пойти и голыми руками кому-нибудь грудную клетку разорвать, выворачивая ребра в обратную сторону.

Когда становится скучно, достаю свой список воспоминаний и перечитываю, проверяя, не забыл ли я что-то еще. Очень помогает сконцентрироваться на внутренней памяти, всеми силами напрягая ее, чтобы хоть что-то еще вспомнить. Но, к сожалею, пробелы теперь восстановить мне сможет только лекарство. И то, не факт.

–Алекс, а что мы будем делать после того, как вылечимся? – спрашивает Джанин, сидя спиной к вездесущим постовым на патрульных вышках.

–Я не знаю. Не думал еще об этом. Посмотрим.

Я действительно не имею ни малейшего понятия, что делать потом. Попробовать отправиться по следам прошлого, чтобы восстановить в памяти то, что утеряно? Поможет ли?

–Может, пойдем на юг?

«Там зимой не так холодно!» – всплывает в голове чья-та чужая фраза. Кто-то мне уже так говорил. Кто? Когда? Достаю листочек и вписываю ее карандашом. Не знаю, имеет ли она хоть какое-то значение, но это уже лучше, чем ничего.

–Что это у тебя?

–Дневник памяти.

–Как это? – Джанин норовит хоть одним глазом подсмотреть.

–Я вписываю то, что еще помню.

–И то, что боишься забыть? Могу я посмотреть, что там? –она уже почти отобрала у меня листок, но вовремя отодвигаюсь, сворачиваю бумажку и убираю во внутренний карман куртки.

–Нет, это слишком личное.

–После того, что между нами было, у тебя еще есть тайны и секреты от меня?

В том-то и дело, что «того, что между нам было» там не вписано. Потому что я этого не помню. Джанин испытующе смотрит на меня, все еще надеясь завладеть моими воспоминаниями, но я угрюмо отворачиваюсь от нее. Это только мое.

И чье-то еще.

Чье? Кто этот человек? Где он теперь?

Настала ночь, а к нам так никто и не пришел. Ни Портер Джонс, ни кто либо другой. Патрульные тоже усиленно отворачиваются от нас, словно больше сотни людей тут просто не существует. В лагере начинают поговаривать, что все напрасно. Диверсии не будет, в город нас никто так и не пустит, и Джейкоб жестоко просчитался.

Недовольство растет с каждым часом. Народ поговаривает о штурме неприступного города. Вытащить автоматы и пойти расстреливать все, что видишь. Перелезть через стену, задавить массой.

–Нас всех перестреляют, стоит нам только сунуться ближе! – звучит с одной стороны.

–Тогда кто-то должен взять эту ответственность на себя и повести народ вперед! – говорит его напарник.

–Вот и иди сам. Я еще жить хочу!

–Я тоже! И мне нужно лекарство!

От этих повсеместных перешептываний у меня уже закипает голова. Раздражают своим нытьем, как дети малые.

–Хватит уже, а?! – прикрикиваю на очередных недовольных. – Надоели!

–А у тебя какие-то проблемы? – спрашивает крупный парень с повязкой на глазу. – Мы тебе что-то должны? Или что-то испортили?

Он медленно встает с места, сжимая кулаки.

Еще один из тех, кто считает, что своим видом может повергнуть противника в страх и ужас. Да, он крупнее меня, сильнее и мощнее. От этого еще сильнее хочется врезать ему по морде, размазывая кровавые сопли по земле.

–Драться захотел? – злобно усмехаюсь. – Давай! Я весь твой! Иди сюда, и я тебя сам испорчу!

Привычная уже бешеная ярость заставляет меня кинуться вперед с кулаками на противника. Сзади слышу далекое «Алекс!». По голосу – кричит Джейкоб.

Между нам остается буквально метра три, как внезапно передо мной словно из-под земли вырастает Джанин. Ее кожа в лунном свете практически светится болезненной бледнотой.

–Алекс! У тебя приступ! – говорит быстро, но настойчиво, смотря прямо мне в глаза. –Возьми себя в руки! Никому не нужны лишние проблемы! Если патрульные заподозрят неладное, нам всем конец! Я знаю, как тебе помочь! Послушай меня! Алекс!

Не слышу ее. Пустые слова.

Пытаюсь отодвинуть ее в сторону одной рукой, но она крепко вцепляется в мои кулаки своими маленькими ладошками. А затем делает шаг навстречу, приподнимается на носочках и крепко целует меня.

Ее губы мягкие и теплые. Она дрожит. Боится зверя, в которого я превратился. Но ярость внутри слишком сильна, чтобы сопротивляться ей. А-2 буквально заставляет меня сейчас выплеснуть всю энергию, иначе чувствую, что сойду с ума.

–Отойди, – шепчу ей в губы, но Джанин не отстраняется, а продолжает целовать меня все сильнее.

–Послушай меня! Я знаю, как можно снять приступ без драки! Пошли! Пошли со мной!

–Так! – а вот и Джейкоб подоспел. – Вы оба, – он указывает на нас с Джанин. – Уходите отсюда. Придешь, когда успокоишься! Не сметь драться на глазах у патрульных!

Бушующая внутри злость перехлестывает сознание. Кажется, что тело начинает ломать от отсутствия адреналина. Мне срочно надо что-то сделать, иначе я сам себе вены зубами перегрызу!

Джанин уже тащит меня в сторону леса, прочно держа за руку.

16

Алекс

-Есть и другой способ выпустить пар! – шепчет она, уводя все дальше от людей.

Наконец, она останавливается около дерева и разворачивается. В ее широко распахнутых черных глазах плещется страх вперемешку с диким желанием. Я вижу его, чувствую, как пес. Запах секса. Теперь я понимаю, о чем она.

Джанин хватает руками за куртку и резко притягивает к себе, снова безудержно целуя.

–Будь со мной! – шепчет она.

Не даю ей закончить, накрывая губы своими, отвечая на поцелуй. Внутри чувствую, как действительно становится чуть легче. Руки начинают блуждать по ее хрупкой фигуре. Сначала Джанин крайне напряжена, но потом начинает немного расслабляться и изгибаться под моими руками.

От яростного желания выпустить эту злобу наружу рвет душу и тело. С силой сжимаю руками ее ягодицы, прикусываю губу до крови. Джанин немного постанывает, но не отстраняется. От ее стонов мне окончательно сносит крышу.

Резко толкаю ее к дереву и одним махом снимаю куртку. Такая маленькая, такая хрупкая. Вжимаю ее всем телом, продолжаю жадно прикусывать ее губы до крови, ощущая медный вкус на языке. Джанин обхватывает ногами мои бедра и уже не стесняется постанывать.

Господи, как же я хочу ее отыметь прямо тут!

Срываю с себя верхнюю одежду одной рукой, второй придерживая ее хрупкое тело. Забираюсь ледяными руками под кофту и ласкаю грудь, чувствуя, как затвердели соски.

От желания ширинку рвет по швам. Джанин стонет от нетерпения, руками помогая мне расстегнуть джинсы.

–Живи со мной… Здесь и сейчас, -шепчет она в ухо.

«Завтра может уже не настать».

Меня словно ледяной водой окатывает.

Я это уже слышал. Не от нее.

–ЧТО?! – кричу, срывая голос. –Что ты сказала?! Что ты только что сказала?! Зачем ты это сделала?!

И внезапно в голове что-то щелкает. Замираю, яростно прислушиваюсь к всполоху памяти, подарившему мне воспоминания об этой фразе.

Эти казалось бы простые слова пробудили внутри странное чувство горькой тоски об утерянном. Я забыл кого-то очень важного? Но кого?

–Что? О чем ты? – шепчет Джанин, испуганно хлопая глазами.

–Откуда ты взяла эту фразу, черт возьми?! Откуда?!

–Алекс, я просто…

–ОТВЕЧАЙ! – яростно толкаю ее назад. Джанин ударяется об дерево и падает на землю. – ОТКУДА ТЫ ВЗЯЛА ЭТИ СЛОВА?!

Она лежит, боясь даже подняться и прижимая куртку к груди.

Безумное желание моментально растворяется, стоило ей сказать эту чертову фразу. И теперь внутри разрастается огромная пропасть с бесконечным чувством вины.

–ТВОЮ МАТЬ! – разворачиваюсь и резко ухожу с поляны, где мы только что чуть не переспали.

Сворачиваю перед самым лагерем к небольшому ручью и умываюсь ледяной водой. Очень бодрит. Надо попытаться привести мысли и чувства в порядок.

–Сука, что же я делаю…Это какое-то безумие.

Сзади раздаются шаги, и я резко разворачиваюсь. Джанин вздрагивает, остановившись около дерева недалеко. В руках она держит мои вещи, которые я успел скинуть в порыве бешенства. Или страсти. Теперь уже не разберешь, что именно это было.

–Джанин…Прости…Я…-сдавливаю руками виски. Может, хоть это поможет. – Я просто схожу с ума, это какой-то бред. Вся моя жизнь – настоящее безумие.

Подходит и осторожно обнимает со спины.

–Я не понимаю, что правда, а что нет. Я ничего не помню, а то, что всплывает еще сильнее путает. Я уже не знаю, кто я и зачем вообще живу.

–Тише, тише, – шепчет, поглаживая меня по волосам. – Я все понимаю.

Разворачиваюсь и крепко ее обнимаю. Она пахнет ванилью.

–Послушай…Джанин…Прости меня… Я словно с цепи сорвался. Как всегда во время приступа. Я себя вообще не контролирую. Словно зверь, животное, которое никогда и не было человеком.

Джанин нежно целует меня покусанными в кровь губами. Ей это, наверное, больно, но она молчит.

–Я не могу понять, что не так со мной? Почему все нормально живут многие недели с вирусом, а мне суждено сгореть за месяц? Почему? Прости. Я виноват, не стоило срываться на тебе… Все так непросто. Ты не обижаешься на меня? Мы все еще…вместе?

–Конечно, милый, – она утыкается лицом мне в грудь. От этого становится с теплее. –Я все понимаю и не обижаюсь на тебя. Все хорошо, правда! Нас ничто не сможет разлучить.

–Что я творю…Боже… Я чуть не избил тебя! – смотрю в ее глаза, пытаясь найти там оправдание самому себе.

Я только что чуть не угробил собственную девушку. Что со мной стало? Почему я так сам себя ненавижу за это?

–Давай договоримся, Джанин. В моменты моих приступов – ты будешь держаться от меня подальше?

–Совсем-совсем далеко?

–Достаточно, чтобы я не смог достать тебя и покалечить. Не хочу, чтобы ты снова пострадала.