Текст книги "Потерянная жизнь"

Автор книги: Анна Карпова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

«Я Алекс. Джанин – две недели знакомы. Заразился тогда? Или раньше? Высотка – Тайлер – оружие. Был на вылазке. Зачем? Браконьер? Деревянная куколка кажется знакомой. Плотник? Рейдеры – глаз орла в половине солнца».

На всякий случай, нарисовал его, каким помню, и продолжил.

«Машина, плохие люди, сжигали невинных. Откуда знаю? Мастуф – постовой, восточный человек, часто говорил «брат». Оружейная на 7 этаже была. Собаки бешеные. Кровь на морде одного. Кусали? Меня? Ночь, в руке факел.

Вестмайер. Бетонный забор. Портер Джонс хотел казнить. Был один? Свалка трупов, украденный грузовик. Снежная равнина. Паника и отчаяние.

Приступ у Джанин в подвале. Ковры, дорогой телевизор. Искал что-то. Все-таки браконьер? Хотел зарезать. Мы вместе? Джанин моя девушка? На улице кричал, чтоб заткнулась. Спали в машине.

Переспал с ней?

Разрушенный дом? Прикован к трубе. Кто приковал. Как освободился? Долиной смертной тени не убоюсь я зла. Молитва? Зашивал ногу. Порез ножом. Себе? Шрама нет. Кому тогда?

Чердак какого-то дома. Я не один, кто-то рядом. Или нет?»

Поразмыслив еще минут пять над своей памятью, сложил листочек и убрал в нагрудный карман. Такими темпами придется все записывать, иначе совсем скоро вообще забуду, как меня звали.

В моей жизни теперь намного больше вопросов, чем ответов.

10

Алекс

Три дня весь поселок гудел и стоял на ушах. Джейкоб ходил и властно раздавал всевозможные указания.

Стен с Джобом были его дополнительными руками и глазами в лагере, помогая с организацией такого масштабного похода. Нужно было не забыть все учесть: кому выдать оружие, сколько провизии рассчитать на человека. Равномерно распределить группировки по цвету браслетов, чтобы тем, на кого нападет в дороге приступ, можно было легко найти себе пару для драки.

Кстати о приступах. Вчера ночью я проснулся от мысли, что готов пойти сейчас и кому-нибудь лично зубами отгрызть руку. Даже видел в голове, как перекусываю локтевой сустав. Мне браслета не выдали, но предупредили, чтобы если что – дрался с Джобом. Он парень моей комплекции и охотлив до мордобоя. Но где мне искать его ночью? Никто, конечно же, не удосужился мне сказать об этом. Поэтому пришлось срочно выбегать на улицу и мутузить кулаками землю, сдирая кожу в кровь.

С такими приступами я боюсь навредить не только сам себе, но и окружающим.

Три дня назад первая партия вышла пешком к Вестмайеру. Вчера отправили вторую. В основном, это мирные жители, точнее, мирные зараженные. Бывшие медики, врачи, ученые, одиночки, волей судеб занесенные в этот лагерь. Основная боевая и ударная сила должна выдвинуться завтра вечером. Если расчеты Джейкоба верны, то как раз к нашему приходу к стенам Вестмайера диверсант уже должен будет осуществить свой план.

–А первую и вторую группу не убьют около города? – интересуюсь у Джейкоба после того, как он в очередной раз раздавал указания.

–Ты что, парень? Я же не дурак, пускать их на верную смерть. У них четкий приказ – к городу на расстояние выстрела не подходить, прятаться в лесах. Сидеть и не отсвечивать. Собирать информацию до нашего прихода.

Джейкоб разрешил Джанин ехать с нами только с одним условием, – что она будет сидеть у меня на коленях, так как машин мало, а бравых солдат рассадить куда-то надо. Она не возражала, а мне было уже все равно.

Той ночью, когда я чуть не пошел отгрызать ей руку, я понял, что уже ничего не имеет значения. Ни мое прошлое, ни настоящее. Только лекарство. Это единственное, что должно меня волновать.

Поэтому я молча соглашаюсь на все условия, что мне диктуют. Сходи, принеси – не вопрос. Ты поедешь с Джобом в машине – хорошо. Джанин поедет, сидя на твоих коленях – плевать.

С каждым днем все чаще ловлю себя на мыслях об агрессии. Просто злюсь по поводу и без, срываюсь на окружающих. Джейкоб говорит, что это потому, что А-2 слишком быстро поедает мой мозг.

А-2, сука ты такая! Не наелась семью миллиардами человеческих жизней?

Автомат у меня отобрали из соображений безопасности.

–Извини, Алекс, но я вижу, что с тобой твориться, – сказал тогда Джейкоб. –Я не могу позволить тебе повторить судьбу того парня, что вилкой глаза другим выколол. Возьмешь и одной очередью всех перекосишь.

Джанин, срывая голосовые связки, требовала оставить автомат ей, но Джейкоб был глух к ее просьбам. Разрешил лишь выдать ей пистолет по приходу к городу.

У меня же остался только мой нож, которым я иногда в свободные минуты вырезаю фигурки животных из дерева. Только лишь куколка мне кажется знакомой. Остальные – просто крохотные деревянные изваяния, не колышущие ничего в памяти. Вырезал, рассматривал и выкидывал. Только куколка лежала в нагрудном кармане рядом со списком того, что я помню. Мне кажется, так правильно. Там ей место.

Джанин постоянно оказывает мне знаки внимания: то обнимет, то за руку возьмет. Один раз ночью осторожно поцеловала в затылок. Не гоню, но и не иду навстречу. Позволяю быть рядом. Я сволочь, знаю, но мне все равно.

Я никому ничего не должен. Только себе.

Я должен выжить.

–Джейкоб, а вернется ли память после приема лекарства? – спросил я как-то у нашего главного.

–Откуда мне знать? Достоверной информации по этому поводу у нас нет. Что будет, как будет – один черт знает. По моей теории, память – кусочки мозаики, это я тебе уже рассказывал. Я думаю, что после приема лекарства, некоторые связи между кусочками могут быть восстановлены.

–Хорошо бы. Ужасно ничего не помнить про себя.

–Но это не точно, Алекс. Я не могу ручаться за реакцию твоего организма. Ты должен это понимать.

Конечно, я понимаю. Я все понимаю, как и то, что время идет.

И его уже не вернешь.

Ребекка.

Среди толстых стволов деревьев показалась прогалина, в которой я вижу сетчатый забор и черную стену мешков. Как представлю, сколько Алексу пришлось тащить меня на себе до дома Эдель, так внутри что-то противно щемит.

Перед глазами огромная территория, огороженная сетчатым забором.

–Это оно?

–Оно. Даже не подозревала, что свалка такая большая.

Я стою на небольшом склоне и рассматриваю далекий Вестмайер, спрятавшийся от прочего мира за бетонными стенами. Они надеялись, что им это поможет, спасет от всемирной эпидемии. Глупые люди. Вот он – совсем рядом, подойди и дотронься рукой. Как же я хотела когда-то сюда попасть…

Смотрю на городскую махину, мрачно разглядывающую меня пустыми глазницами окон и скалящуюся острыми зубцами проломанных крыш, а внутри все содрогается. Раньше я тут искала спасения для себя. Сейчас же мне нужно лишь спасение для Алекса.

Остальное неважно.

Лишь бы он выжил.

–Привет, город. Я вернулась…-шепчу сама себе.

Прохладный ветер растрепал хвост и теперь бросает пряди мне в лицо, словно насмехаясь. Расправить бы крылья и улететь.

Серое низкое небо давит на меня, словно специально прибивая к земле. Отвратительное ощущение.

А еще запах. Воняет просто немыслимо, аж глаза слезятся.

–Всем надеть защитные маски, – велел Уолтер, хотя от вони это не особо помогало. – Я думаю, нам стоит обойти по правой стороне. А там уже будем действовать по ситуации.

Я была на свалке зимой, когда все тела были погребены под слоем снега. Сейчас же, когда пришла весна, и они все растаяли… Запах гниющих трупов врезался в ноздри прочно, надолго. Как же они живут в городе, когда ветер дует со стороны свалки?

Мы движемся вдоль забора, заваленного с той стороны телами людей почти до самого верха. Черная безмолвная стена смерти. Не хочу думать о тех людях, с которыми обошлись так ужасно. Поэтому просто иду следом за Греттой, считая про себя шаги. Надо хоть чем-то занять мысли.

–Поверить не могу, что они так поступили с людьми, – говорит Гретта.– Тут же их знакомые, родные. Так бесчеловечно…

–Чему ты удивляешься? Что люди на грани гибели своего рода действуют как звери? Это как раз-таки закономерно, – отвечаю ей, поражаясь, как ее розовые очки еще не треснули о суровую реальность.

–Ты поверила торгашу про лаз? – спрашивает Уолтер.

–Предлагаешь вернуться и переспросить, не ошибся ли он? Не похоже, чтоб врал, уж больно много мелких деталей рассказал.

Сетчатый забор казалось не имел границ. Когда я уже подумала, что мы идем целую вечность, он неожиданно свернул в сторону Вестмайера.

Смердело это место знатно. Кажется, у меня даже одежда провоняла ароматами разлагающихся трупов.

–Отвратительно, – заявляет Гретта и ее выворачивает прямо под забор. – Я терпела, как могла. Но это выше моих сил.

Меня тоже тошнит, но потерять порцию завтрака из остатков кролика, которого принес Уолтер – непозволительная роскошь, если учесть, что неизвестно, когда мы в следующий раз сможем нормально поесть.

Поэтому я терплю, как могу, хотя еда настойчиво просится наружу.

–Ничего, я думаю, мы почти пришли.

Наконец, впереди показывается величественная бетонная стена. Серая граница их мира, отделяющая от смерти и ужаса, в прямом и переносном смысле. Подхожу и аккуратно касаюсь ее рукой.

Чем дальше мы отдаляемся от свалки, идя вдоль стены, как и говорил торгаш, тем слабее становится вонь. Это уже хоть что-то. Еще немного, и я бы тоже распрощалась с содержимым желудка.

Серое неприметное полотно тянется далеко вперед, сколько хватает глаз.

–Смотрим все внимательно, чтобы не упустить знак.

Спустя почти час нашего блуждания, мы все-таки находим его: крохотный треугольник, нарисованный красной краской. Встаем к нему спиной и отсчитываем каждый по двести своих шагов. Кто-то, да угадает.

–Это здесь! – говорит Гретта, махая нам рукой.

Все на месте: валун, маленькое тельце в черном мешке. На вздувшейся руке детские часики с давно остановившимся механизмом.

–Может, похороним его? – спрашивает наш врач.

–Нет, -отвечает Уолтер. –Во-первых, это все-таки ориентир для торговцев. Во-вторых, ребенок здесь лежит уже не первый день, так что лучше его не трогать. Думаю, вонять будет сильно, если хоть пальцем тронуть. Если хочешь почтить память, можешь помолиться.

–Но я не умею молиться. Я же врач, я не верю в Бога.

И никто уже не верит. Глядя на весь ужас, что поселился в каждом закоулке планеты, как-то вера во всевышние силы угасает.

Мы с Уолтером разгребаем руками доски, наваленные рядом. И действительно, под ними оказывается тот самый лаз. Высотой и шириной около метра.

–Да, придется идти пригнувшись.

Первым идет, как всегда, Уолтер, предварительно включив фонарик. Он также держит наготове винтовку, что велел сделать и Гретте с ее пистолетом. У меня из оружия только нож, свои пистолеты я выторговала на информацию об этом лазе. Я спускаюсь последней по грубо сделанным земляным ступеням и задвигаю доски обратно, закрывая вход.

Под ногами грязи по колено. Она противно чавкает при каждом шаге и норовит стащить кроссовки.

Мы молча движемся по туннелю, и уже минут через двадцать земля под ногами становится более твердой. Иногда попадаются укрепления в виде досок, подпирающих земляной потолок. Вся эта конструкция крайне ненадежна. При обильных дождях ее затопит моментально. Только нас бы не погребло под собой.

11.

Ребекка

На выходе нас ждала металлическая дверь, весьма просевшая с последнего ее использования. Уолтеру пришлось сильно постараться, чтобы ее открыть.

Темный пыльный подвал с кучей хлама по углам. Проломленный потолок, через дырки которого проглядывался первый этаж здания. Как нам это все не рухнуло на голову при ударах Уолтера по двери – непонятно.

Впереди стоит человек в камуфляжной куртке со сложенными на груди руками. На одном бедре – пистолет, на другом – мясницкий нож. Но стоило мне поднять глаза выше, как я чуть дар речи не потеряла.

Мой брат. Стиви.

–Ребекка? Какого хрена ты тут забыла?

А я лишь могла нервно засмеяться.

–Серьезно? Из всех тысяч людей, что здесь живут, почему именно ты нас встречаешь?

–Ребекка, кто это? – настороженно спрашивает Уолтер, держа моего брата на прицеле.

–Это Стиви. Мой брат.

–А крутые у тебя дружки.

–Покруче тебя будут. Твою мать, Стиви, что ты тут делаешь?

–У меня к тебе встречный вопрос. Я думал, ты сдохла.

–Очень старалась, но не вышло. Послушай, мы от Билли.

–От Билли? Этот хрен еще жив?

–Когда мы уходили от него, был еще жив. Мы тут, кстати, привет от него передали.

–Показывай, что принесла.

Я протягиваю руку с пакетиком серого порошка вперед, чтобы он смог рассмотреть.

Делаю еще шаг вперед и почти равняюсь с братом. Он смотрит на мое лицо, и меня чуть не выворачивает от близости его рожи.

Он ловко выхватывает пакетик, открывает его и мизинцем зачерпывает серое содержимое. Стиви размазывает его по верхним деснам и прикрывает глаза от удовольствия.

–Знатная дурь. Билли молодец на этот раз. Что ж, – взгляд его повеселел, – не вижу причин удерживать вас.

–Совсем сторчался. Наркоманом стал…

–А что еще делать? Других развлечений тут не особо много. Только трахаться и торчать со знатной дури.

–Что тебе в Центре не понравилось? Почему ушел оттуда?

–Все из-за тебя! Когда вас привели, ты же назвала нашу фамилию. И по ней могли легко выйти на меня, а мне такие проблемы не нужны! Да, и тут всяко лучше.

–Свинья везде грязь найдет.

–Ты это! За словами следи! – он хотел подорваться ко мне, но винтовка Уолтера его вовремя остановила.

–Спокойнее, парень. Нам никому не нужны неприятности.

– Ты сгниешь от этого порошка, – встревает Гретта. –И умрешь в муках.

–Послушайте, дамочка. Мы и так все тут гнием, так почему бы не скрасить последние деньки? – он улыбается, и от вида его черных зубов становится плохо.

–Как ты вообще в Вестмайере оказался? В прошлый раз это было для меня дикой неожиданностью.

–Как и твое лицо за решеткой, сестренка, – отвечает Стиви. – Когда началась вся эта история с вирусом, мы с пацанами свалили из нашего города. Чего там ловить? Нечего. Мы угнали тачку и поехали кататься по округе. Много ездили, повидали разных городов, от которых только название и осталось. А потом нашли Вестмайер.

–Как же тебя взяли в Центр?

–Шантаж – дело хорошее, – он подмигивает, и внутри становится тошно. – Тот, кто знает, на что нажать, всегда сможет пристроиться.

–Почему я не удивлена? Послушай, а почему же ты меня тогда отпустил? Я не верю в то, что ты решил исправиться или что-то в том роде.

–Какое исправиться! О чем ты? Не смеши меня!

–Тогда в чем дело?

–Понимаешь, сестренка. Ты всегда была трусихой. Слабой. Овечкой. Никчемной, без внутреннего хребта, понимаешь? Никогда не могла даже постоять за себя. Ты никто! Пустое место!

Киваю. Да, я такой и была.

–А тут ты сбежала из камеры, да еще и на крыше с ружьем лежала! Я же сразу понял, что ты собираешься делать! И мне стало интересно, сможешь ли выстрелить? Сможешь ли убить человека. Пристрелить этого Портера как порося.

–И что? Я оправдала твои ожидания? – не знаю, зачем вообще все еще говорю с ним.

–О да! Я специально перед казнью занял место, чтобы мне было все хорошо видно. Жалко, не добила ты его. А лишь ранила. Даже хотел позвать тебя в нашу банду отстреливать всяких свиней типа Портера. Но ты потом куда-то так быстро испарилась, как под землю провалилась.

–Спасибо, откажусь от столь заманчивого предложения.

Я-то думала, он решил исправиться за свои прошлые прегрешения. А ему просто было интересно посмотреть, на что я способна.

–Ребекка, нам пора, – говорит Уолтер. –Мы можем идти?

–Да, проходите, я вас больше не удерживаю. Сестренка!

Оборачиваюсь. Господи, как же я его ненавижу.

–Возвращайся, если что! Кажется, мы неплохо ладили! – он снова подмигивает, а у меня руки так и чешутся прострелить ему голову, чтобы наблюдать, как из дыры на лбу будет сочиться кровь.

–Пошел ты!

Прохладный воздух встречает нас запахом цемента. Кажется, этот дом находится в промышленной зоне Вестмаейра, если она еще функционирует. А если нет – нам же лучше. Меньше свидетелей. Не считая брата-наркомана за спиной и его дружков, которые, наверняка, где-то поблизости.

Уолтер прячет винтовку под куртку. Гретта убирает пистолет за пояс, но постоянно проверяет, как он там сидит. Она боится, очень боится. Да, это тебе не высотка, где был Тайлер, говорящий что делать и когда делать. Тут тебя никто не защитит от злобно настроенных граждан, кроме тебя самой. А она не воин, она врач. Поэтому бояться в такой ситуации – вполне нормально для нее. Наверное.

Первым делом мы покидаем этот мрачный район, направляясь к белоснежной крыше Центра по Ликвидации, которую видно даже отсюда.

–Ты знаешь, где искать своего друга? – спрашивает Уолтер.

–Ориентировочно. Извини, что вынуждена расстроить тебя, но я этот проклятый город запомнила через призму страха. Нам надо дойти до Центра по Ликвидации А-2 и ходить вокруг. Где-то в окрестностях должен быть дом с разрушенной крышей, похожей на торчащий клык.

–И это все ориентиры? Больше ты ничего не запомнила?

Я вижу, как он расстраивается. Но чем я могу ему помочь? Только тем, что помню, а на тот момент голову занимали более важные мысли, чем запоминание всего вокруг.

–Хорошо. Если ты его увидишь, то узнаешь?

–Очень на это надеюсь. Нельзя знать наверняка, что тут могло произойти, пока нас не было. Вдруг, теперь улицы патрулируются с утроенной силой? Откуда мне знать. Век бы здесь не бывать.

–Будем искать до тех пор, пока не найдем, – воодушевляет Уолтер скорее себя, чем нас.

Вышагиваю впереди, хмуро оглядывая брошенные дома по обеим сторонам улицы. Здесь, наверное, когда-то жили работники местных предприятий. Некоторые комплексы и сейчас неплохо выглядят, словно не случилось никакой глобальной катастрофы, а просто пришли выходные, и работники с семьями уехали отдыхать.

Теперь я не боюсь его. Я не боюсь Города. Мне уже нечего терять, кроме крошечной надежды. Поэтому смело иду туда, где буду искать помощи.

–Старайтесь сильно не отставать, – говорю, разворачиваясь к Уолтеру с Греттой, которые полушепотом о чем-то переговариваются, но сразу же замолкают, стоило мне развернуться.

Не очень приятно.

–Такое ощущение, что вы строите против меня какие-то козни, – ищу в их глазах отблеск блефа или лжи, но не нахожу. Оба смотрят на меня уверенно и прямо.

–Я просто волнуюсь за тебя, Ребекка, – начинает Гретта. – В последнее время ты перенесла много потрясений. Вот и я подумала…

–Ты подумала, что я тут умом тронулась, и решила на всякий случай предупредить Уолтера, чтобы он тоже ждал от меня подставы? – мне надоело ходить вокруг да около, поэтому я спросила именно то, о чем думала.

Гретта немного помялась.

–Не совсем. Понимаешь, я не думаю, что ты ночью воткнешь нам нож в спину.

–Хотя поначалу ты именно этого и боялась, помнишь? Сколько можно повторять одно и то же?

–Я к тому, что твое эмоциональное состояние крайне нестабильно. Ты ведь совсем молода. Юношеский максимализм плюс пережитые потрясения могут крайне негативно на тебе сказаться. Я просто переживаю, чтобы ты не натворила глупостей.

–Не переживай, как только я соберусь совершить глупость, я обязательно предупрежу тебя. Пойдемте уже, устала топтаться на месте.

Оставляю их наедине с их секретами. Надоело уже.

Иду вдоль дороги, стараясь всегда находиться в тени. Не доверяю местным домам, не доверяю улицам, да и всему городу не доверяю. Крепко сжимаю нож, спрятанный в кармане. Так спокойнее.

Мы преодолеваем квартал за кварталом, а картина почти не меняется – обветшалые дома с разбитыми окнами, мусор на дороге, брошенные остовы машин. И все еще ни души, не считая метнувшейся справа тени между домами. Нас тоже бояться.

Ноги начинают подкашиваться от усталости, заставляю себя стиснуть зубы и идти вперед. Белоснежная крыша Центра по ликвидации мелькает впереди. Вот он –ориентир.

Когда по моим расчетам до Центра остается около трех или четырех кварталов, сворачиваю влево в переулок.

–Я думаю, можно начинать искать тут, в окрестностях.

–Дай нам хоть какие-нибудь наводки.

–Нам нужен одноэтажный деревянный дом с проломленной крышей, которая напоминает клык. Так понятнее?

–Что рядом было? Аптеки? Магазины? Площадь? Хоть что-нибудь?

Качаю головой.

–Помню лишь это.

Чем ближе к Центру, тем больше людей встречается на улице, несмотря на позднее время. Кто-то сидит с протянутой рукой, кто-то тащит за собой тюки и тележки. Мы не сильно выделяемся на их фоне, но все равно я порой ловила на себе настороженные взгляды.

Поиски продолжались почти три часа бесконечного хождения вокруг да около. Каждый дом мы осматривали со всех сторон, потом я удрученной качала головой, и мы шли дальше. На город уже спустилась густая темная ночь, сверкающая в небе бисеринками звезд и ярким диском луны. Темные улицы стали почти непроглядными. В каждой тени раньше я могла бы увидеть угрозу, потенциальную опасность. Сейчас же я понимаю, что в тени очень хорошо прятаться.

Я сама стала той самой угрозой.

Три часа блуждания по городу в ночной тишине давили своей безнадежностью. Хотелось уже опустить руки и признать, что я не смогу найти дом Молли, но именно в этот момент на глаза попалась проломленная крыша, напоминающая клык.

Я чуть не вскрикнула от радости, показывая рукой Уолтеру, что вот оно.

–Остается лишь надеяться, что Даган сюда все еще приходит, – проговорила я и осторожно открыла входную дверь.

С прошлого раза ничего не поменялось, кроме одного – теперь у меня был фонарик. Тогда приходилось ориентироваться руками в полнейшей темноте, чтобы не наткнуться на что-нибудь и не переломать себе ноги. Теперь в свете фонаря я могла более подробно рассмотреть, где же обитала эта странная старушка.

Гостиная до потолка завалена мебелью, которая громоздится почти над тобой, оставляя лишь узкий проход. Я боком протискиваюсь между мебелью и выхожу в длинный темный коридор. Где-то тут должна быть потайная дверь, скрытые деревянные панели. Я помню это.

Остановившись в начале коридора, я громко произношу:

–Холли-Молли, кукла Долли, отпусти меня на волю.

–Что? Что это значит?

–Тихо! – шепчу на своих спутников, вслушиваясь в тишину.

Почти неслышно слева отъезжает в сторону скрытая панель. В узком проходе показывается запуганное лицо Холли, внучки той самой старушки.

–Привет, мы к тебе за помощью.

12.

Алекс

Сегодня мы выдвигаемся к Вестмаейру. Весь день чувствую себя, словно на иголках. Джейкоб уверяет, что даже последняя пешая партия уже должна была подойти к городу и затаиться.

Джоб в сотый раз проверяет наше вооружение, украденное у Тайлера. То откроет ящик, то закроет, что-то считая про себя. Я стараюсь никому не мешать и помогать, если попросят.

Как я понял из случайных фраз и уклончивых ответов, оружие мне не дадут даже по прибытию к Вестмайеру. И я их не виню. Сам себя боюсь, если честно.

На крайний случай, я всегда смогу отобрать пистолет у Джанин.

–Так, Алекс и Джанин, садитесь во внедорожник на заднее сиденье, – распоряжается Джейкоб, осматривая последние вооруженные единицы своей собственной маленькой армии.

Сэм сидит рядом с загипсованной ногой.

–Жалко, я не могу пойти с вами. Это, наверняка, будет очень интересно. Расскажете потом все в подробностях?

–Конечно, – усмехается Джоб, в очередной раз заглядывая в ящик в багажнике. –Специально для тебя буду вести дневник.

–Я серьезно! – Сэм пытается дотянуться до него и ударить в плечо, но Джоб вовремя со смехом отпрыгивает в сторону.

–Законспектирую каждую деталь!

–Так, хватит смеяться, – говорит Джейкоб. –Клоуны нашлись. Загружайтесь уже!

Он разворачивается к Сэму.

–Помнишь про мои слова? Следить за лагерем, за оставшимися людьми. Ночью свет не включать, на охоту не выходить.

–Да куда мне охотиться-то? – он демонстративно поднимает вверх загипсованную ногу. – Разве что на тараканов. Не переживай, командир. Сделаем все в лучшем виде.

–Хорошо, тогда, поехали.

Я уже сижу на заднем сидении внедорожника. Джанин, как и приказал Джейкоб, усаживается мне на колени. С нами едет еще около десяти вооруженных парней в нашей и других машинах. Это было главное условие Джейкоба: если Джанин едет с нами, то сидит у меня на коленях.

Не могу сказать, что меня воодушевляла эта перспектива, но деваться некуда. Поэтому молча утыкаюсь в окно и разглядываю улыбающегося Сэма.

–Прости. Тебе не тяжело? – она ерзает у меня коленях, пытаясь усесться поудобнее.

–Нет, все нормально.

Только ноги мои очень скоро занемеют от такой радости.

Хлопают дверцы машин, и наша вереница трогается с места, вздымая в воздух пыль. Постепенно лагерь остается позади, а на смену серым медицинским блокам приходит стена из зеленеющих кустов и деревьев.

–Как вы там, голубки? Удобно вам? – спрашивает Джейкоб с пассажирского места.

–Нормально, – бурчу в ответ.

Джанин снова принимается ерзать на коленях.

–Успокойся и сиди смирно!

Джейкоб резко разворачивается ко мне.

–Ты это… У тебя не приступ начинается?

–Не знаю! – а внутри чувствую, как закипает беспричинная злоба на всех, кто находится в машине.

–Что чувствуешь?

Что хочу резко дернуть водителя за руку, чтоб машину повело прямо в ствол дерева около дороги. И нас всех скрутило в фарш внутри этого внедорожника.

–Джоб, останови, сейчас же! – велит Джейкоб, на ходу расстёгивая ремень безопасности. Автомобиль останавливается, и Джанин одним прыжком соскакивает с моих ног через открытую дверь.

Вылетаю следом за ней, чувствуя, как беспричинная ярость, бушующая внутри, требует выхода. Хочется кричать, рвать всем глотки зубами и самому вгрызаться в землю.

Ребята, что ехали с нами на заднем сиденье, уже окружают меня, чтобы успокоить в случае чего.

–Давай, Алекс. Подерись, тебе станет легче, поверь мне, – убеждает Джейкоб.

Один из парней выходит вперед, сжимая кулаки. Он готов драться со мной, а я готов голыми руками его задушить. С криком кидаюсь вперед головой, тараня его в грудную клетку. Парень падает на землю, но успевает схватить меня за куртку и потащить за собой. Заваливаюсь на него, а он тем временем кулаками бьет меня в грудь. Не с полной силой, уверен, он может одной рукой мне череп проломить при желании, но бьет ощутимо.

Начинаю размахивать кулаками в ответ, целясь также в грудную клетку. Наношу ему удар за ударом, а парень лишь пытается блокировать те, что приходятся выше линии ребер.

Воплю, как дикий зверь, выпуская всю злобу. Удар за ударом вымещаю всю ненависть.

Внезапно ярость уходит также быстро, как и пришла. Опускаю руки, все еще сидя на парне верхом, и медленно встаю.

–А ты силен, черт, – пыхтит он. Товарищи помогают ему подняться с земли. – А с виду и не скажешь. Хорошо приложил меня.

–Ты тоже не в куклы играл всю жизнь, – отвечаю ему, хватаясь за прилично побитую грудную клетку. Отхожу в сторону и перевожу дыхание. Джанин смотрит на меня таким странным взглядом, словно ей страшно и она восхищена одновременно.

–Легче? – спрашивает Джейкоб, похлопывая меня по плечу.

Киваю. Этот приступ действительно прошел намного быстрее и легче, чем предыдущие.

–Да, спасибо.

–За что?

–За то, что вовремя понял, что со мной происходит.

–Знаешь, сколько я таких видел за все время в лагере? Полно! Только вот… – он слегка запинается. – Чтобы приступы случались настолько часто – редко видел.

–Все очень плохо? – спрашиваю только у него полушепотом.

Джейкоб тихонько кивает.

–Да, парень. С тобой творится самое что ни на есть дерьмо.

Лишь дергаю плечами.

–Все, представление окончено. Залезайте обратно в тачку.

Ребята послушно загрузились на заднее сиденье внедорожника, а я стоял около машины и пытался заставить себя сделать шаг. Слишком быстро А-2 съедает меня. Молниеносно. У меня очень мало шансов выжить.

Лекарство ведь может мне уже и не помочь при таком развитии болезни. Если у нас вообще получится его достать. Я доверяю Джейкобу, но считаю его идею немного сумасшедшей. Но а что остается делать? Только крайние меры.

Усаживаюсь, помогаю Джанин сесть на колени. Она больше не ерзает и старается не смотреть на меня. Боится что ли. Плевать.

К вечеру мы прибываем к перевалочному пункту, где уже собрались все пешие группы. Люди разбили палатки в чаще леса, подальше от прочих ненужных глаз и незваных гостей. Сидели тихо, даже когда до них оставалось около двухсот метров, ни раздавалось почти не единого звука.

Джейкоб велел заглушить мотор и почти на ходу выскочил из машины.

–Как наши дела? Все прибыли в целостности? Докладывай.

Парнишка лет семнадцати в дутой синей куртке подробно полушепотом Джейкобу рассказывал, как они добрались, что удалось выяснить, и какие вообще шансы на положительное окончание нашего похода.

Выхожу и принимаюсь прохаживаться вдоль рядов замаскированных листьями и ветками палаток, разглядывая лица людей. Не знаю, зачем. Ищу поддержку? Понимание? Вряд ли кому-то здесь лучше, чем мне. У всех своя история, вынудившая искать лекарства или смерти.

Сзади подходит Джанин и осторожно обнимает меня за талию.

–Ничего, мы со всем справимся. Вот увидишь, все будет хорошо!

Впервые чувствую, что не так уж и против «нас». Кладу руку на ее ладонь и чувствую, как она прижимается еще сильнее. Такая маленькая и трусливая, хоть и хочет казаться смелой.

–Я знаю, что справимся. Ты-то точно справишься, – говорю тихим голосом, скорее самому себе, чем ей. – У тебя еще много времени.

–У тебя тоже есть время. Вот увидишь, мы все успеем. Мы спасем тебя.

Джейкоб переговорил со всеми главными пеших отрядов, собрал всю необходимую ему информацию, и теперь расхаживает как важная птица перед людьми, выстроенными для окончательного марш-броска.

Вечереет. Главный распоряжается выдвигаться завтра после обеда, чтобы дать больше времени диверсанту.

–Группа с красным крестом пойдет первая. Оружие все попрятать. Не светить пушками и в целом не выделываться. Лишнего не вякать, держите рот на замке. Кто провинится – оставлю за стенами, подыхайте тут одни. Глаза прятать, ворон в небе не считать. Смотрите, куда хотите – под ноги, в лицо соседу, но только не прямо на патрульных.

–Что с диверсантом? – спрашивает Джоб, стоя справа от главнокомандующего.

–Если все пойдет по плану, то завтра ночью мы уже сможем попасть за стену.

–А что мы будем делать дальше?

–Как и планировали. Всем строго придерживаться плана. Шаг в сторону – расстрел! Запомните, только от последовательного и правильного исполнения всех ступеней плана зависит наш успех. Все держитесь главных ваших отрядов, не отставайте и не своевольничайте.

Вот только мне этот план никто не поведал, как и прочим. Думаю, лишь приближенные Джейкоба в курсе, что будет происходить там за стенами.

13.

Ребекка

Кресло, где сидела Молли, пусто.

Холли сидит на полу, сложив ноги по-турецки, и смотрит на нас испуганными глазами. Точнее, так она смотрит на винтовку, которую Уолтер снова достал и положил себе на колени.

Мы расселись в гостиной, где когда-то старушка принимала гостей. Гретта боится снимать защитную маску, словно отчаянием и безнадегой этого места можно заразиться.