Текст книги "Плата за обман"

Автор книги: Анна Владимирская

Соавторы: Петр Владимирский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Я позвоню. До вечера! – сказала Вера.

После этого она набрала номер актрисы.

– Привет работникам сцены! Это Вера.

– Хэллоу! – промурлыкала Лидия. – Верунчик, рада тебя слышать! – Она как раз возвращалась в своей машине со съемок в рекламном ролике. И была очень довольна собой, а вернее, тем, как хорошо она вышла на крупных и средних планах.

– Мы с Дашкой собираемся вечером у нее дома. На пирожки с вишнями. Ты с нами? Давай, приходи. Если только у тебя нет чего поинтереснее.

– У меня как раз свободный вечер, ни спектакля, ни репетиции.

– Тогда до встречи. Даша просила приезжать после восьми.

– Без вопросов. Значит, устраиваем девичник? Или ты придешь с Андреем?

– Девичник, – пасмурно произнесла Вера и вернулась к столику.

Тем временем один женский бой закончился и начался следующий. Вторая пара дралась еще более яростно, крик и визг резали уши. Первые женщины лишь разогрели зал, а теперь зрителям показывали настоящих львиц грязевого ринга.

Арсений Колесник искоса наблюдал за Верой. Казалось, она все видит и слышит, слегка морщится от громких звуков, но при этом словно отсутствует. Ему было непонятно, нравится ли ей зрелище или он зря привел эту непостижимую женщину на женский бой без правил. Он решил нарушить затянувшуюся паузу.

– Знаете, Вера Алексеевич, для турнира привезли тридцать килограммов сакской грязи. Ее развели моршанской минеральной водой, и образовалась скользкая смесь. Так сражаться сложнее, но зато интереснее…

Вера молча покивала, разглядывая накачанные женские тела в купальниках.

В микрофон объявили: «Победительницей второго боя стала Скала из Симферополя. Скала сознается, что была призером чемпионатов страны по дзюдо и самбо». Посетители ресторана захлопали в ладоши и засвистели.

– Обычно такие женщины-бойцы – бывшие профессиональные спортсменки. Есть мастера спорта по стрельбе, боксу, дзюдо, даже безобидному баскетболу.

– Вы так хорошо осведомлены об этих боях без правил в грязи, – иронично отметила Вера.

– Занятное зрелище, – кратко ответил Арсений, словно не заметив иронии.

– Куда уж занятнее!

– Впервые я очутился на таком турнире, когда сильно выпил в честь удачной сделки… Мы с партнерами переходили из одного кабака в другой, грузились коньяком, пока не попали в ресторан, где в программе развлечений было подобное зрелище. Мне предложили самому побороться с гладиаторшами. Ну а я был в таком состоянии, что согласился, представляете?

– Легко, – усмехнулась женщина.

– Так вот, девушки неожиданно налетели на меня – сначала одна, потом другая, потом откуда-то взялись еще трое. Короче, спортсменки уложили меня на пол и раздели до трусов. Зрители верещали от удовольствия.

– Только вам одному было невесело.

– Не помню, представьте! – усмехнулся Арсений. – Потом стало смешно, когда увидел себя в зеркале. Здоровый мужик, в одних трусах, перепачканный грязью… В общем, то еще зрелище!

Колесник еще что-то продолжат рассказывать, но Вера его уже не слышала. Перед ней снова возникла сцена с практиканткой в ветеринарной клинике.

Все-таки увлекся Андрей молоденькой девушкой или?… Он еще и сам, возможно, не осознает, насколько опасным может быть это чувство для мужчины в его возрасте, го есть под сорок. Как врач, Лученко точно знала, что мужской климакс – дело серьезное. Поговорка «седина в бороду, бес в ребро» – вовсе не повод для всепонимающей ухмылки, а самый настоящий диагноз. Даже не вспомнить, сколько у нее побывало несчастных жен, которые прожили с ненаглядными мужьями, по их словам, «лучшие годы жизни», а потом наступало «это». Мужчины, словно с моста в реку, бросались в приключение. А детонатором бомбы, оставлявшей от стабильной семьи только щепки, почти всегда служила молодая женщина. И доктору десятки раз задавали вопрос: «Почему?»

Ответ-то был. Такое поведение мужчины объясняется страхом перед лицом старости и смерти. Уходя от ровесницы-жены и бросаясь к молоденькой, мужчина словно совершает затяжной прыжок назад, в свою юность, в те времена, когда сахар был слаще, а вода мокрее. Но спрашивать нужно не об этом, а о том. как теперь быть. Как жить дальше.

Вот и себя саму надо о том же спросить. Как быть ей самой? Эти женские бои в грязи, пожалуй, наглядно предъявляют ей, доктору Лученко, ответ.

Она может сделать с соперницей все, что угодно. Наслать любую болячку, стереть из ее памяти и Двинятина, и всю стажировку в ветеринарной клинике… Вера так напряглась, что фужеры на столе задрожали, задвигались, точно собирались пуститься в пляс. Красное вино в них закружилось, будто невидимый бармен вращал стекло вокруг оси. Колесник, увлеченный очередным сражением на грязевой арене, не заметил странного поведения посуды.

Женщина прикрыла глаза. Фужеры прекратили свой танец.

Она не станет наносить удары и хватать за волосы, как эти дамочки. Разделаться с соперницей с помощью своего превосходства – это нечестно. Это грязь.

А она не сможет вываляться в грязи. Даже ради любимого.

«Чистоплюйка!» – фыркнул чертенок, усевшийся на ее левое плечо.

«Ну и что в этом плохого? Да. Чистоплюйка.» – отозвался ангелочек на правом плече.

«Если тебе дорог мужчина, добивайся его любыми средствами. Каждая женщина – хищница!» – не унимался маленький черт.

«А мужчину ты не учитываешь?» – назидательно поднял крыло ангелок.

«Мужчину? – почесал лысоватое темечко чертяка. – В любовном треугольнике за мужчину сражаются женщины. И побеждает молодая, сильная, для которой это самая важная битва в жизни!»

«Вот и нет! Побеждает не та, у которой торчит пуп из-под короткой футболки, а мудрая, опытная, терпеливая!»

«Ничего, если я вмешаюсь в ваш спор?» – мысленно спросила у них женщина.

«Пожалуйста-пожалуйста! – сделал реверанс чертенок. – Ждем-с».

«Вы давно должны принять решение», – деловито наморщил лобик под кудряшками ангелочек, сидевший на правом плече.

«Я приняла решение. Ни мира, ни войны, армию распустить. Сильные не воюют со слабыми! Пусть окончательное слово в этой истории скажет Андрей. Во всяком случае, тогда я точно буду знать, что он хочет быть со мной не благодаря моим хитростям, а потому что любит».

Вера услышала, что к ней обращается Арсений, и ее воображаемые собеседники растаяли в тумане.

– Вера Алексеевна, лично меня эти гладиаторши почему-то не волнуют. Как женщины, имею в виду. Доктор, скажите, может, это патология?

– Вы абсолютно здоровы душевно и телесно. Женщины, победившие в грязи, не могут вызывать желание. Это я вам как специалист говорю.

Она погладила свое правое плечо и улыбнулась.

* * *

Что бы ни происходило на свете, какие бы ни сотрясали судьбу катаклизмы, а приходит время – и чувствуешь, что надо встретиться с друзьями-подругами вопреки любым держащим тебя капканам: работе, семейным проблемам и домашнему хозяйству. Посидеть, поговорить, чаще всего ни о чем. Посмотреть друг на друга. Пошутить, чайку с чем-то вкусненьким забабахать.

А уж если поговорить есть о чем…

У своей близкой подруги Даши Сотниковой Вера Лученко всегда гостила с удовольствием. И не потому, что квартира супер-пупер-дизайнерская, с навороченными приметами современности. Квартира ее была живым организмом, со своим прошлым, генетикой и родословной, несмотря на новизну. Благодаря оформлению и памяти хозяйки. Но главное – месторасположение.

– С такими окрестностями твоя квартира становится втрое милее, – сказала Вера Лученко, выходя на балкон.

– А то! – крикнула ей вслед Даша. – Пейзажная аллея, Гончарка, Андреевская церковь!

Бирюзово-золотистая жемчужина барокко, удивляя своей стройностью, застыла в раме окна, словно ожившая акварель. Видны были древние киевские холмы, те самые, упомянутые Нестором-летописцем в его знаменитой «Повести временных лет». Внизу, между ярами, раскинулось старинное урочище Гончары – Кожемяки, называемое киевлянами попросту Гончарка. Вдалеке угадывалось волшебное, навсегда связанное с именем Булгакова место – знаменитый Андреевский спуск.

«Да, – подумала Вера, – человеку, живущему в квартире с окнами, заполненными таким пейзажем, может позавидовать любой».

– Подумаешь, пейзаж, – фыркнула Лидия Завьялова, известная актриса. Она развалилась на диване и рассматривала подушечки, гладила пальцами шерстяное покрывало. – Меня мало волнует то, что снаружи и далеко! А вот это, которое можно потрогать, совсем другое дело. Ну, ты, Дашка, и стервоза!

– Чего это? – удивилась хозяйка.

– Так здорово тут все устроила! Могла бы и мне из Европы притарабанить всяких таких штучек! Вроде этих шкатулок старинных, ломберных столиков, канделябров… В общем, какую-нибудь милую рухлядь! – сказала Лида, конечно, не забывая время от времени демонстрировать свой роскошный бюст и встряхивать длинными мелированными волосами. – Вот возьму и тоже сниму себе стильную хату и обставлю ее, как ты.

– Ага, – удовлетворенно улыбнулась Сотиикова, – оценила! Это из антикварных лавок Барселоны, Рима, Марселя, Вены. Они там не только бережно хранятся, на старину колоссальный спрос у дизайнеров. Вы не поверите, интерьерщики-мебельщики даже искусственно состаривают дерево, добавляя в него следы от несуществующих жучков, специально растрескавшиеся фрагменты – чтобы создать впечатление старинной вещи!

Даша, стройная и высокая, в черном с блестками платье, которое подчеркивало фигуру и очень шло к ее смоляным волосам, прохаживалась по комнате из угла в угол. От природы смуглая и кареглазая, она походила одновременно на узбечку и на японку. А черные прямые волосы делали ее точь-в-точь похожей на Маугли или мальчика-принца из индийской сказки. Восточный типаж дополняли янтарные бусины глаз, черные густые ресницы. Симпатичная и умная, при этом она еще и досконально знала свое дело – рекламу и маркетинг. И в свои тридцать с хвостиком была уже профессионалом в рекламе. Семьи у нее не случилось, а был любовник Сашка Романенко, ее подчиненный, художник-дизайнер агентства – мечтательная творческая личность, обремененная семьей и детьми.

– Лично я люблю твою скрыню, – усевшись на нее, заявила Вера.

– Между прочим, в подобных скрынях на Украине хранили приданое невесты, – проявила этнографические познания Лидия. Она никогда не упускала случая продемонстрировать свою эрудицию.

– И еще твой кухонный буфет, от него веет бабушкиной теплой мебелью. – Лученко поднялась со скрыни, подошла и погладила гладкую поверхность буфета.

– Кстати, его прообраз – украинский «мыснык», полки для горелок, макитр и мисок, – снова ввернула Лида. Подруги рассмеялись. – Что вы хохочете, глупые! А вот я зато видела точно такие же в Австрии, в гостях у друзей…

Лидия Завьялова в последние месяцы репетировала роль королевы в премьерном спектакле будущего года и постоянно находилась «в образе». Ее прямая спина, надменные и величественные жесты очень забавляли подруг. Актриса была на них вовсе не похожа. Заслуженная артистка страны характер имела ох какой не простой, но при этом внешностью обладала самой что ни на есть изящной: ухоженное тело, платиновые волнистые волосы, перламутровая кожа, фарфоровое личико. Яркая темпераментная актриса с голубыми порочными глазами была широко известна и любима, ее часто фотографировали для своих обложек глянцевые журналы, она играла ведущие роли в кино и спектаклях своего театра. Не говоря уже о съемках в рекламных роликах и сериалах. Ей нравилось нравиться, и своей популярностью Завьялова весьма дорожила. Конечно, приближенные к ней люди часто сталкивались с капризностью, высокомерием и злопамятностью кинодивы. Хотя эти качества вполне уживались в ней с удивительной сентиментальностью и щедростью.

Но особенно талантливо она умела находить и использовать в своих интересах нужных людей. С полным отсутствием каких-либо принципов и прямолинейностью трамвая она выжимала каждую секунду жизни, как лимонную дольку в чае. Использование людей, а особенно мужчин, было налажено идеально. Понятия добра и зла в ее сознании были сильно смещены.

Такие разные, почти противоположные – все же они очень любили встречаться втроем, болтать о своих женских делах и помогали друг другу всем, чем могли.

– А теперь пройдите сюда, я покажу… Смотрите, какую я Марусю себе завела! – Дарья пригласила подруг на кухню.

– Кого-кого завела? – недоумевала по пути Лида.

На кухне красовалась настоящая расписная печь, только в современной трактовке. У печи хлопотала аккуратная старушка в крепдешиновом платье в мелкий горошек и белом ситцевом платочке.

– Вот, знакомьтесь. Это моя Марья Семеновна. Без нее я бы пропала.

– Та не треба так официяльно! – замахала сухонькими ручками помощница по хозяйству. – Маруся я усе життя! А отчество только у паспорти.

– Так вот кто нас будет баловать пирожками с вишней, – приветливо улыбнулась Вера домработнице. – Очень приятно познакомиться, Вера…

– А я Лидия Завьялова, ваша любимая актриса сериалов, – усмехнулась артистка, наблюдая процесс узнавания на Марусином лице.

– Ото ж я и бачу, шо вы ета, ну, Элла. Та, шо чужого мужа одбыла, – с неодобрением посмотрела старушка на Лиду.

– Маруся! Это никакая не разлучница из сериала, а моя подруга, заслуженная артистка Лидия Завьялова! – вступилась за актрису хозяйка дома.

– Хто на шо вчився! – философски подвела черту знакомству домработница и пожала плечами.

Пока Маруся накрывала на стол, Даша принялась жаловаться.

– Квартира всем хороша, конечно, но тут есть одна соседка – просто ужас. Злобная такая бабулька…

– Эй, погоди, – сказала Лида, – тут же только состоятельные люди живут, ты чего?

– А что, Баба Яга не может быть состоятельной? – парировала Даша. – Короче, придирается ко мне на каждом шагу, за каждую мелочь. Скандалит. Прямо не знаю, что мне делать… И так, и этак пробовала. Не унимается.

– Ведром по голове! – предложила агрессивная и решительная актриса. – Ишь какая! Это она тебе завидует, твоей молодости и красоте. Вот у меня в театре тоже было…

– Варианты есть, – сказала Вера Лученко, удобно откинувшись в кресле и поглаживая шерстяную накидку на нем. – Ничего катастрофического не вижу.

– Шутишь! Какие варианты?

– Бабушку игнорировать, вывести ее за поле восприятия, как мы выводим политиков, погоду, всякие неприятности. И жить своей жизнью.

Даша удивленно уставилась на Веру.

– А почему не воевать? – упрямо спросила Лида.

– Потому что это всегда хуже. Ударом на удар? Можно, ведь Дашка молодая, а соседка старая. Но не факт, что победишь, бабушки бывают весьма упрямые. В войнах вообще не бывает победителей. Второй вариант – попытаться проявить человеколюбие. Познакомиться поближе. Подружиться. Пригласить на чаек, предложить помощь – ненавязчиво. А что, если у нее просто сенсорный голод? А быть не злобной она не умеет или не догадывается. Если даже она и не согласится на добрососедскую дружбу, го будет сильно удивлена: я на нее ору, а она улыбается и чаем хочет напоить?! Ненормальная какая– то… И оставит в покое, от греха.

Лида захлопала в ладоши.

– Блестяще! Ну ты, Верка, даешь… Ты же психотерапевт, вот черт, я на минуту забыла! А расскажи-ка нам что-нибудь из твоих психических зарисовок, а? Развесели девушек.

– Действительно, – присоединилась Даша. – Это будет поинтереснее, чем мои рекламные заморочки или Лидкины актерские байки.

– Ну. разве только то, что можно, не называя имен и прочих опознавательных знаков, – согласилась Вера. – Знаете, девочки, мне кажется, что психически проблемных людей в нашей стране с каждым годом становится все больше.

– Это у тебя профессиональная деформация, – качнула серебристой копной волос актриса. – Мне тоже иногда кажется, что весь мир театр, а люди в нем актеры.

– Вовсе не тебе это кажется, а Шекспиру! – поддела артистку начитанная Даша. – Верунь! Ты не отвлекайся, рассказывай.

– Приходит ко мне женщина в возрасте. Ни во внешности, ни в манере поведения на первый взгляд ничего болезненного.

– А зачем она к тебе пришла? – не утерпела с вопросом Завьялова.

– Сказала, ей нужно снотворное для сына-подростка. По ее словам, он сутками просиживает в Интернете и совсем не спит.

– Ну, понятно! Рецепты снотворного может выписать только психотерапевт, поэтому она и явилась к тебе. – Даша все схватывала на лету. – Что же в этом визите было неординарного?

– Все. Для простоты и ясности картины, могу сказать, что эта пациентка одержима манией.

– О! Манечка – это интересно! Давай ее в мою актерскую копилку! – Лида в предвкушении необычной истории потерла ладони.

– Я лучше ее процитирую, так будет интересней: «Я вам. доктор, говорю как ученый. Ни в коем случае не гуляйте по Крещатику! Эта улица смертельно опасна для здоровья. Одна прогулка равна двум флюорограммам! На Крещатике страшная радиация! Дело в том, что дома на нашей центральной улице отделаны гранитом, а гранит – ужасно радиоактивный материал. Вот от него-то все наши беды. Мы ходим, а он излучает, излучает, излучает…»

– И что ты ей сказала? Нужно же было как-то реагировать на этот бред, – поинтересовалась Сотникова, неизменно восхищавшаяся подругой.

– Я ее спросила: как же быть с метро? Ведь многие наши станции тоже облицованы гранитом. Так она утверждает, что в метро ездить нельзя категорически. И все из-за гранита. Лично она пользуется только наземным транспортом. Вот так.

– Верунь, а это вообще лечится? – поинтересовалась сердобольная Даша.

– Отголоски так называемого постчернобыльского синдрома. Не такая большая редкость в нашей стране. Случаи излечения мне неизвестны. Можно лишь смягчить специальными препаратами. Но как только больной перестает принимать лекарства, навязчивые идеи вновь овладевают его сознанием.

– А как же мальчик? – вспомнила вдруг бизнес-леди. – Ее сын, у которого бессонница.

– Бедный ребенок! – с трагическим надрывом сказала сентиментальная Лида. – А у нее правда есть сын, или это ее больная фантазия?

– Сын есть на самом деле. Ему пятнадцать лет. А поскольку он живет с такой матерью, то ему действительно можно посочувствовать.

– Будущий твой клиент! – уверенно резюмировала Завьялова. – Жить рядом с психопаткой и оставаться нормальным…

– Может, тебе ее в клинику положить? А мальчик бы от нее отдохггул. Кстати, а где отец ребенка? – перевела разговор в практическое русло Дарья.

– Отец ушел от них и живет один. Он давно хотел забрать мальчика, но мать его не отдает. Грозится покончить Жизнь самоубийством.

– Это же шантаж! – Актриса знала толк в шантаже.

– Да, но ведь нет стопроцентной гарантии, что она действительно не сиганет из окна, если сын переедет жить к отцу. Ее муж тоже приходил ко мне, консультировался. Поэтому я ему отсоветовала принимать какие– то радикальные меры. Только учтите, – добавила Вера строго, – язык за зубами и никому ни слова!

– H-да, Верусик! Ты на своей работе не соскучишься! Психи каждый день развлекают. У нас с Дашкой жизнь попроще будет, – нарочито опечалилась Лидия.

– Почему же? – подняла смоляную бровь Сотникова. – Я с тобой не согласна! И в моем рекламном деле случаются всякие страсти-мордасти. Верунь! Помнишь, я тебе прислала пригласительный на открытие бутика Миры Ладыгиной? Я еще тебя там окликнула, но потом меня умыкнули.

– Да. Было очень интересно. Столько впечатлений: и модные тряпочки, к которым у меня слабость, и сама Мира, очень славная девочка, и ее папа-миллионер…

– Ой! Девчонки! Это та самая девочка-кутюрье? Хозяйка магазинов одежды для малолеток? – Завьялова всплеснула руками. – Почему ты меня не пригласила, Дашка-мордашка?! И вообще, какое ты к этому бутику имеешь отношение, а, Сотникова? Признавайся!

– Стоп. Не наезжай. Я послала пригласительный Вере, а тебе пет, потому что в этом бутике продаются вещи, рассчитанные на тинейджеров. Значит, ты себе там ничего бы не подобрала. А просто так ты на презентации не ходишь. Ты ж у нас женщина практичная. Веру же я пригласила, потому что она следит за модой, сама шьет, да и дочка у нее могла бы надеть что-то из бутика Ладыгиной.

– Почему именно ты приглашала людей на открытие бутика? – не отступала Лида. Она всегда добивалась ответов на поставленные вопросы.

Вместо Дарьи ответила Вера.

– Это же очевидно, Лидок! Даш кино агентство раскручивает бренд «Мира Ладыгина» в Украине.

– Так точно, ваше сиятельство! – раскланялась перед подругами рекламиссис. – Мое агентство госпожу Миру Ладыгину продвигает, рекламирует и пиарит. Но…

Лида ревниво заметила:

– Ладно, потом будешь на поклоны выходить. Кажется, мы тут не для этого собрались?

– Ой, правда… – Хозяйка дома вспомнила, что Лученко просто так не объявила бы «большой сбор». Значит, теперь ее очередь поделиться чем-то важным с подругами.

– Даже не знаю, с чего начать… – вздохнула Лученко.

– Это касается Андрея! – проявила женское чутье Сотникова.

Вера пожала плечами, но утвердительно взмахнула ресницами. Достала из сумочки легкие дамские сигареты «Vogue», поднесла зажигалку к кончику, и тут подруги заметили, что у их всегда спокойного и уверенного в себе доктора дрожат руки. Лида с Дашей молча переглянулись. Такое они уже однажды видели. За все время их многолетней дружбы это было только один раз, и та история касалась Двинятина. Тогда все закончилось благополучно. И, как позже выяснилось, гражданский муж Веры ни в чем не был виноват. Но женщины достаточно насмотрелись на страдания своей подруги, чтобы сделать простой вывод: до такого состоя ния их спокойную Веруню могли довести только какие-то проблемы в отношениях с Андреем.

Первой затянувшуюся паузу нарушила нетерпеливая актриса.

– Хватит уже курить и молчать! Рассказывай!

Действительно, хватит тянуть. Для чего она пригласила подруг? Откуда у Веры такое малодушие? Даже обрадовалась, когда разговоры потекли по другому руслу. Думала, может, и не придется ничего открывать. Ведь озвучить, зачеркнуть умолчание – значит овеществить. И ведь что забавно: в ее кабинете люди точно так же тянут, опасаются начать рассказ о своих проблемах. И она на них порой за это сердится. А сама?…

Вера сделала усилие, и слова полились сами собой. Андрей увлекся молоденькой практиканткой. Скорее всего, увлечение чисто платоническое. Хотя кто его знает?… Он скучает по дочери, которую бывшая жена увезла на ПМЖ в Германию. И эта девчонка наверняка напомнила ему дочь.

В общем, она рассказала не только о том, что видела, а еще и о том, что чувствовала. А чувствам своим она привыкла доверять.

– Короче говоря… – Она пыталась небрежно улыбаться. – Я потому и собрала вас, чтобы обсудить всю эту ерунду. Хотелось не просто по-бабски поплакаться в жилетку, – голос у доктора дрогнул, – но и услышать ваше мнение.

– Это совсем даже не ерунда! – сказала Завьялова, опираясь на свой более чем богатый опыт общения с мужчинами.

– Верунь, а может, ты все это себе надумала? – спросила Даша. – Вспомни, ведь уже была у вас с Двинятиным похожая история. Ты его застала в постели с бывшей женой. И ушла от него, помнишь? Мучилась, страдала. А что оказалось? Что первая жена Наталья подло опоила его снотворным, раздела догола, а потом разыграла перед тобой эту якобы сексуальную сцену. И лишь для того, чтобы вернуть мужа. Которого, кстати, она сама же первая бросила, изменяла ему на каждом утл у. А когда он влюбился в тебя, тут она вдруг прозрела, какого мужика потеряла! Потому и устроила весь этот спектакль. Вспомнила?

– Какая разница, что было! – произнесла Завьялова безапелляционным тоном. – Уж кто-кто, а я в спектаклях разбираюсь! И могу судить о поведении мужчин. А сливки – вот самое страшное для кобелей среднего возраста. Они в свои сорок просто с ума сходят по малолеткам. Ты не хуже нас знаешь, что это такое. Кто у нас врач, кому я рассказываю?!

– Да что ты все на физиологию сбрасываешь! – Дарья сердилась на актрису. – Андрей не самец какой-нибудь. У него, прежде всего, есть нравственные принципы. А Вера – главная любовь его жизни. Пойми, как можно после такой женщины, как наша Вера, увлечься абсолютно несозревшей девочкой, еще пустой, еще никакой? Это совсем не похоже на Двинятина.

– Ага, главная любовь! – не уступала актриса. – Как же! У них главная всегда впереди!

Вера Лученко даже опешила. Ну и баталия разгорелась! А впрочем, пусть, не будем торопиться оспаривать подруг. Надо дать им возможность выговориться. Авось среди словесного сора мелькнет здравое зерно. И, зацепившись за него, можно будет вырастить в себе росток представления о дальнейшей жизни.

Общение с близкими подругами и есть сеанс психотерапии, необходимый даже самому замечательному профессионалу. Ведь почему сапожник всегда без сапог? Потому что он отлично владеет шитьем сапог для другого. А для себя не умеет. Никакие самые правильные слова, если скажешь их себе сама, не работают. Надо услышать «снаружи». Своего рода эффект гостя.

Все живые существа любят, когда ими занимаются. Иногда даже не нужны слова. Достаточно тактильных ощущений. Как, например, любит ее красавчик Пай, когда его поглаживают и почесывают. Он обожает эти ласковые прикосновения, может часами валяться, подставляя бока. А люди? Про эрогенные зоны тела сейчас знают уже и школьники. А вот про эрогенные зоны души – кто о них осведомлен, кроме психиатров и фармацевтов? В мозгу рай и ад переплетены сложнейшим сгустком. И тут как раз и работают правильные слова, те самые интонации, лечащие, утоляющие боль…

Она хлопнула в ладоши:

– Ничья! Лида, Даша, не спорьте. Вы обе правы.

Подруги удивленно посмотрели на Веру. Она поспешила объяснить:

– Вы ведь наверняка догадываетесь, что я уже побывала на приеме у себя самой. И как психотерапевт, сама себе посоветовала некоторую программу, под рабочим названием «Как вернуть интерес любимого».

– Но тогда на кой мы тебе сдались с нашими советами? – не утерпела эксцентричная актриса.

– Нужны. Вы себе даже представить не можете, как вы мне нужны! – убежденно сказала Вера. – Как бы ни были правильны и рациональны мои собственные соображения по этому поводу, очень важно услышать мнение близких людей. Так что мы тут не зря собрались… А кстати, у меня есть для вас еще проблемка…

И она рассказала историю рыжей Сони: как она попала в клинику, как пропали ее хозяева, и что теперь ее нужно пристроить в хорошие руки. Пока Вера рассказывала о сеттере, подруги слушали ее с интересом. Но когда она замолчала, ожидая инициативы от подруг, наступила неловкая тишина.

Вера первой нарушила паузу:

– Я бы взяла ее без всяких условий, вы же знаете, что я очень люблю собак. Но у меня уже есть Пай. И мы с ним однолюбы.

Лида молчала. Всем было известно, что она живет практически одна, если не считать визитов любовников.

– Девочки! Я бы эту сеттершу взяла. Вот крест на пузе, взяла бы. – И Лида демонстративно перекрестила свой плоский живот, который выглядывал между брюками на бедрах и тонкой водолазкой. Подруги рассмеялись. – Но когда мне заниматься собакой? Ее ведь нужно выгуливать, кормить, вычесывать, купать! Да еще прививки всякие! Ужас! А у меня репетиции, спектакли, рекламные ролики! «Господи! Ну почему я должна управлять этой страной!» – трагически продекламировала она фразу из будущей роли.

– Лидок, хватит играть, не в театре, – поддела ее Даша.

– Какая я тебе «Лидок»! Это что еще за амикошонство! – гневно сверкнула голубыми глазами актриса.

– Действительно, Лидочка, уймись, – покачала головой Вера. – Королева ты наша.

– Что, испугались? – рассмеялась актриса.

– Засчитывается боевая ничья! – объявила Даша. – Давайте вернемся к проблеме, что делать с собакой. Лида, так ты точно не можешь взять ее к себе?

Лидия высокомерно повернула голову в сторону своих друзей, сделала небрежный жест царственной особы и проворковала:

– Друзья мои, знаете, что я думаю? Все эти кошечки-собачечки – не более чем домашнее рабство. Они ведь пачкают, воняют, линяют, болеют. И, как мне кажется, собаки нужны только тому, кто слаб и не уверен в себе. Ненавижу, когда старые девы носятся со своими дусиками-пусиками, жучками и мурками с бантиками. Фу! Какое слюнтяйство!

«Ну, посмотрим», – подумала Лученко. Она задумала подготовить к следующей встрече с подругами некоторый сюрприз. А вслух сказала:

– Давайте через пару дней еще встретимся, ага? Только на этот раз у меня.

– Конечно! – согласилась актриса, не дожидаясь реакции хозяйки дома. – Верка, а можно тебя еще немного эксплуатнуть?

– То есть?

– Ну, ты так ловко посоветовала Дашуньке, как ей победить соседку Ягу…

– Ага, меркантильная ты моя!..

– Но ты же меня все равно любишь! И тем более что это не для меня, а для моей знакомой актрисы.

– Лидка, – покачала головой Даша, – это Вера пришла к нам за советом, а ты…

– Нет-нет, – махнула рукой Вера. – Я рада помочь. В чем проблема?

Проблема была в том, что у Элки, очень хорошей актрисы из театра «Созвездие», двое детей. Они с мужем развелись, когда дети были маленькие. И в первые годы товарищ папа почти не появлялся и им совсем не помогал. А через пять лет вдруг начал звонить-приходить, но главное – постоянно предъявлять претензии бывшей жене.

Мол, ты не так воспитываешь моих детей, ты неправильно все делаешь. Урод такой… Она приходит на репетиции издерганная, желтая, никакой грим не помогает.

– Хочет бросить театр и уехать вообще из страны, прикинь? – добавила Лида. – Вот что ей делать, а?

Вера помолчала. Да… Вот так, никого не видя, консультировать…

– Детям сейчас сколько? – спросила она.

– Десять и двенадцать.

– Хм. Вообще-то хорошо, что папа стал детьми интересоваться. Ведь он им нужен, и особенно станет нужен через несколько лет. Поэтому стратегию поведения с ним следует рассматривать через призму этого будущего. Тут все зависит от особенностей человека. Если прямой откровенный разговор с просьбой не предъявлять претензии, вроде «Мне одной и так непросто, а тут еще твои наезды», не воспримет – хитрить. Ловчить, переводить в шутку: «Тебя и меня тоже неправильно воспитывали, никто не знает, как правильно, никто не учит, как нужно, – а мы все равно выросли»… Примерно так.

– А если не поймет? – спросила Лида, жадно слушавшая свою подругу-психотерапевта.

– Есть более жесткие методы постановки приходящего отца на место. Хоть они мне и не нравятся, но бывают необходимы. Например, «внезапно» ушла с детьми по делам, когда он как раз собирался прийти. На выяснения отношений отвечать: знаешь, это для тебя удовольствие, а для меня тяжкий труд – выслушивать твои претензии. Вот и пользуюсь всяким поводом, чтоб от тебя отдохнуть. Приходи и просто играй с ними, без воспитания их и меня. Тогда чаще будем видеться, потому что и мы с детьми станем получать удовольствие. Это ведь дорога с двусторонним движением… Ну а как специалист, могу еще добавить, что, возможно, у человека повышенная зависимость от всякой жизненной ерунды. И он ответно хочет сделать всех и все подконтрольными, зависимыми – то есть предсказуемо безопасными. Человек свободный никого не воспитывает.