Текст книги "Плата за обман"

Автор книги: Анна Владимирская

Соавторы: Петр Владимирский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Решено!

– Марат Артурович! – крикнул он в трубку, одновременно вызывая на монитор компьютера карту города. Так, где живет Рита? Улица Зодчих, возле Софиевской Борщаговки… Ехать Марату и ребятам по Столичному шоссе… А эти как поедут? Ага, поедут они по Комарова и через проспект Победы в центр, к себе в офис на Владимирскую. Надо их перехватить в районе плошали Победы.

– Да!

– Берите моих ребят, всех, кто есть! Дуйте через проспект Науки на Московскую площадь, через Изюмскую прямиком к Боженка, потом Саксаганского – и на площадь Победы! Ждите белый микроавтобус без надписей.

– А в чем дело?

– Некогда, Марат! Это местные службы, долго рассказывать… Микроавтобус вы узнаете по ярко-синим проблескам из радиатора, это спецсигналы. Парням скажите – автобус заблокировать, но ничего не предпринимать! Мирослава и Рита наверняка будут внутри!

– Понял! – крикнул Ладыгин и отключился.

Вот и отлично. Сергей осторожно – скользкий асфальт – тронулся с места в сторону развязки на Воздухофлотском. Только бы он угадал… Только бы успеть…

Пробка на Воздухофлотском мосту. Старостин вклинился в крайний левый ряд, пока было пусто, резко обошел очередь к светофору, быстрый взгляд вправо, влево – и он рванул на красный свет. Хорошо, что пешеходов не было… И по тротуару, между припаркованными машинами и испуганными пешеходами – вперед к площади. Дальше не проехать, он снова вырулил на мостовую, обогнул троллейбус. Скоро площадь.

Можно было бы и не вмешиваться, не нарываться на неприятности. Девочку и так отдадут. Просто они желают показать, что хозяева здесь они, а мы – так, гости. Но в каком Мира состоянии? И в каком – Рита? Что они, решили, будто она сама украла дочь? Охренели совсем. Наломают дров. Надо их остановить! И черте ним, с международным конфликтом, правом и прочими соплями.

Он подъехал к углу универмага, пересек трамвайные пути и резко развернулся у тротуара лицом к движению.

Вот так-то.

Набрал номер:

– Вы где? Спускаетесь по бульвару? Я уже на месте. Разворачивайтесь влево вокруг стелы, плюйте на правила! Перекрывайте движение. Жду!

В окно постучали. Залитое водой лицо. Старостин приспустил стекло, сразу услышал шум дождя.

– Ты чего, мужик? Смотри, где припарковался! Ты тут не один вообще-то, понял? Неприятностей захотел?

Таксист, конечно.

– Да, захотел, – сказал Старостин и вытащил из кобуры пистолет.

Таксист отшатнулся и бегом вернулся в свою машину, захлопнул дверь. Старостин спрятал оружие. Сейчас оно не пригодится. Там не вооруженная группа, а лаборатория, так что…

Вот и микроавтобус, тот самый. А с правой стороны и ребята подоспели. Это и называется вовремя!

Все дальнейшее было похоже на съемки боевика. Завизжали шины микроавтобуса. Он остановился прямо на трамвайных путях, потому что дорогу ему преградили сразу три автомобиля. Еще на ходу, пока они тормозили, открылись двери и наружу выскочили несколько мужчин, мгновенно оказались у микроавтобуса, распахнули дверцу…

– Спокойно, спокойно!..

– Вы чего? Вы кто такие?!

– Выходи, быстро! Стоять спокойно, не двигаться!

За микроавтобусом остановился троллейбус, несколько желтых маршрутных такси, грузовой фургон… Образовалась плотная пробка. У распахнутых дверей эсбэушного транспорта стояли люди Ладыгина и он сам в центре – мокрые, поливаемые дождем.

Марат протянул руки:

– Иди ко мне!

– Папа!

В его объятия упала плачущая Мира, и он сразу отвел ее в свой «СААБ».

– Кто вы такие?! Как вы смеете? Я – майор Службы безопасности Украины Ковальчук, департамент борьбы с коррупцией и организованной преступностью!

– Какая на фиг коррупция? – крикнул ему в лицо Старостин. – При чем тут коррупция, мать твою! – Он ломал комедию, изображал нахрапистого наглеца – лишь бы ошеломить, осадить службистов. – Вы захватили ребенка! Дочь российского бизнесмена! Это похищение!

От такой наглости майор даже задохнулся немного. Из машины тем временем вышла Рита и остановилась под дождем, потому что майор схватил ее за руку. Вслед за Ритой выглянул еще один эсбэушник. Лицо у него было озадаченное.

– Мы имеем право! – опомнился майор. – В исключительных случаях… С целью пресечения…

– Какое там пресечение, майор, – властно сказал Старостин и кивнул одному из своих парней на Риту. – А ну, отпусти!

Из-за спины Старостина к майору решительно шагнули двое мужчин. Он отпустил руку женщины, но продолжат! говорить – видимо, не мог сразу остановиться:

– …и раскрытия государственных преступлений… отдельные права и свободы личности могут быть временно ограничены!

Ладыгин не вышел из своего автомобиля. Он знал, что его помощник свое дело знает.

Риту подвели и усадили в машину Старостина.

– Только по решению суда. – Старостин вытер мокрое лицо.

– Не забывайтесь! – крикнул майор. – Вы иностранцы и находитесь на территории чужого государства!

– А на территории вашего государства, – парировал Старостин, – была похищена гражданка России! Все претензии прошу предъявлять адвокатам господина Ладыгина! Все! Можете ехать. Ребята, освобождайте дорогу! – махнул он своим.

Через десять секунд три машины убрались с перекрестка, будто их и не было никогда. Только майор Ковальчук в бессильном бешенстве остался стоять под дождем, глядя вслед уехавшим.

8. СОБАКОТЕРАПИЯ В ДЕЙСТВИИ

Хорошее часто уравновешивается плохим, горе ходит недалеко от радости. Вера это знала, конечно, но сегодняшний набор событий мог побить все рекорды по диапазону плюсов и минусов. Вначале ей позвонил Старостин и сказал, что Мира нашлась, причем, как Вера предсказывала, не прошло и пары часов после их возвращения из Москвы. Сообщил все подробности, какие знал, на том разговор и закончился.

Одной крупной заботой меньше, облегченно вздохнула Вера. Тут позвонил Андрей.

– Верунчик, как дела? Время есть?

– Нормально, даже хорошо. А что? Хочешь меня в ресторан пригласить?

– Почти. Приглашаю тебя съездить со мной к очень интересным пациентам.

– Ну спаси-и-ибо! – фыркнула женщина. – С какой радости?

– А ты уже забыла, как мы с тобой любили это делать вместе? Тебе нравилось. Хомячка помнишь? Я прочищал пациенту защечные железы, а ты проводила сеанс психотерапии с пожилыми хозяевами.

Вера колебалась недолго. На работу ей через несколько часов, а то, что Андрей хочет побыть с ней, – это хороший признак. Пора уже, действительно, перестать дуться друг на друга и восстановить обычаи старых добрых времен, когда они почти не расставались.

– Я готова! – сказала она. – Кто у нас болеет?

– Улитки.

– Ой! – Вера искренне удивилась. – Ты шутишь!..

– И не думаю. Позвонили в клинику, Зоя приняла вызов, Специалистов по улиткам им подавай. И. кажется, снова пожилая пара, как тогда, с хомячком. Представляешь – улитки! Практически единственные существа, которых я до сих пор не лечил. Надо попробовать. Тем более что об этих братьях наших меньших, которые ходят на одной ноге и носят на себе свой домик, я знаю очень мало. Пришлось с «Яндексом» советоваться… Так что? Я за тобой заеду?

– Жду!

Улитковладельцы проживали на Оболони и встретили врачей с нескрываемой радостью.

– Где пациенты? – серьезно спросил Двинятин.

Оказывается, улитки жили на лоджии, которую хозяева превратили в зимний сад специально для них. Улитки сидели кто на земле, кто на широких листьях монстеры, кто под розовым кустом. Посреди улиточьего царства лежала большая морская раковина.

– Вот, посмотрите… – Плотный седой мужчина взволнованно поднес раковину к свету, чтобы продемонстрировать ветврачу своих питомцев. – Мы пытались их достать, но боимся повредить.

Две улиточки забрались внутрь большой морской раковины, Из ее завитка торчали только домики. Оказывается, волнение и переполох вызвали именно эти две.

Андрей достал тонкий пинцет, ввел его в завиток раковины и осторожно извлек вначале одну улитку, потом вторую. Вере показалось, будто рогатые головки улиток с удивлением повернулись в сторону людей. Зачем, дескать, тревожите?

Хозяин и хозяйка обрадовались.

– Ох, как хорошо. А мы боялись, что они уже умерли. Они ведь давно там сидят. И все не выходят и не выходят…

Ветеринар внимательно осмотрел вначале улиток, потом внутреннюю поверхность раковины. Вынул из футляра лупу, сказал Вере:

– Смотрите, коллега. Вся внутренняя поверхность бывшего жилища моллюска изъедена улитками. Остался лишь внешний панцирь.

– Значит, они большие любители кальция! – сказала Вера, блестя глазами. – А как их зовут?

– Вот этих, которых вы спасли, зовут Дуня и Таня, – ответила хозяйка.

– А, в честь ведущих «Академии иронии»…

– Какой такой академии? – спросил Двинятин.

– Есть такая телепередача. Но как вы их различаете? – спросила Вера.

Хозяин охотно объяснил:

– А видите, у Авдотьи на панцире синее пятнышко, а у Татьяны красное. Мы их лаком для ногтей пометили, чтобы не перепутать. Хотя мне кажется, что я и так уже различаю их лица…

Вера переглянулась с Андреем. Им стоило большого труда не прыснуть от хохота. После, оказавшись в Двинятинском «пежо», они наконец расхохотались.

– Знаешь, я тебе завидую, – объявила Вера.

– Почему?

– С твоей работой соскучиться нельзя. Ты сегодня, например, лечишь улиток, а в другой раз…

– О! Кстати, чуть не забыл. Про другой раз… Я же в командировку отправляюсь!

У Веры невольно поднялась бровь. Вот так новость!.. Она молчала, ожидая продолжения, хотя ей хотелось засыпать его вопросами.

– Я полечу в Нью-Йорк, – объявил Двинятин, – и буду оперировать слоненка.

Вера удивилась еще больше и немного расстроилась. Значит, разлука…

– Америка… Далеко. И каким образом?

– Понимаешь, там нужно будет слону в зоопарке сделать сложную операцию на ногах. Ортопедическую. В дикой природе слоны проходят много километров и стачивают ногти естественным путем. Кстати, то же самое у собак: когда она достаточно гуляют, не приходится подстригать им когти. А в зоопарке особенно не разгуляешься. И у слонов часто патологически ра срастается роговой слой… В нем размножаются паразиты и бактерии. Надо удалять. Но у этого слоненка еще и врожденная патология… В общем, ситуация сложная. Собирают команду профессионалов, и моя фамилия в их числе, – гордо сказал Двинятин.

– Значит, ты скоро летишь?

– Через неделю. Это ненадолго, не успеешь соскучиться, – бодро сказал Андрей. – Кстати, твоя работа ничуть не менее интересна, чем моя! – Он перевел разговор в другое русло. – Сегодня шизофреники табунами идут, а завтра – добро пожаловать, маниакально-дспрессивники в очереди дожидаются.

Вера вздохнула.

– У тебя примерно такое же представление о моей работе, как у меня о твоей.

– Ну не ворчи, малыш, мы ведь оба занимаемся любимым делом…

Он подвез Веру к дому, а сам вернулся на работу.

Не успела хозяйка дома наобниматься со своим любимцем Паем, как в квартиру позвонили. Пес басисто залаял. Прильнув к глазку, Вера узнала молодую практикантку своего мужа. Что ей надо, интересно… Она открыла дверь и встала на пороге.

– Андрей Владимирович уехал на работу, – произнесла Вера совершенно равнодушно.

– Мне нужны вы. Я хотела поговорить не с ним, а с вами, – сообщила девушка.

– Проходите, – без особого энтузиазма Лученко пригласила ее войти, но не двинулась дальше прихожей. – Ну?

В этот раз на практикантке сидела короткая юбка-карандаш, подчеркнуто молодежная, и обтягивающая кофточка неопределенного цвета. Из открытого ворота тянулась тонкая беззащитная шейка. «Неброско, немарко, невкусно», – подумала хозяйка дома.

– Я пришла к вам поговорить об Андрее… – Илона запнулась. – Об Андрее Владимировиче.

Вера молчала, держа паузу, как это делаю т опытные актрисы. Собеседница начала нервничать.

– Мы с Андреем любим друг друга. А вы должны понять и отпустить его. Он вас уже не любит. Просто привык, и ему неловко уйти. Он, наверное, очень, очень порядочный человек, поэтому не может сказать вам правду!

– Почему вы решили, что я его держу? Он совершенно свободен и может делать все, что пожелает. Что еще?

Илона опешила.

– Да, но… Он… Он слишком правильный и поэтому не хочет бросать пожилую женщину. У него слишком много принципов.

Лученко решила не обижаться на «пожилую женщину». Девушка пытается укусить побольней, но у Веры действительно дочь старше ее.

– Много принципов – это плохо?

– Это, как минимум, несовременно, – с вызовом заявила гостья.

– Ага! Поняла. Значит, современный человек – это существо без принципов. Так вы – это оно?

Илона заморгала в растерянности. Она была уверена, что Лученко начнет цепляться за своего мужчину, станет держать его мертвой хваткой. А эта странная тетка даже не спорит! Только обзывается.

– Вы, Вера Алексеевна, напрасно стараетесь меня оскорбить! Нужно уметь проигрывать. Ваше время ушло. Андрей еще молодой мужчина, и понятно, что его тянет к молодым. А в вашем возрасте уже нужно думать о…

– Значит, Андрей вас любит? – Вера едва сдерживала смех. – Он – вас?!

И тут женщина уже не смогла больше сдерживаться, она расхохоталась так звонко и заразительно, что нахмурившаяся было Илона невольно улыбнулась. Мышцы ее лица сами изобразили гримасу смеха.

– Я не поняла, что тут смешного! – с вызовом сказала практикантка. Эта ситуация стала ее тяготить. Она почему-то чувствована дискомфорт. Жарко, и лицо горит…

– Все, все… Больше не могу! – замахала ладонями Лученко. Глядя на Илону, она никак не могла остановиться, просто заходилась в приступах хохота, вытирая выступившие слезы.

– Можно мне в ванную? На секундочку… – попросила покрасневшая Илона.

– Конечно, прошу. – Вера любезно открыла ей дверь и включила свет.

В зеркале девушка увидела лишь румянец на щеках, плеснула холодной воды на лицо. Фу, как неловко вышло. Пришла она сюда, заранее уверенная в победе, а теперь вынуждена умолять соперницу, чтоб она ее в удобства пустила. Позор!

В зеркале виднелись висящие у нее за спиной на вешалке махровые халаты. Один большой, мужской, белый, другой женский, маленький и розовый. Рукав мужского халата обнимал за талию женский халатик… Илона помотала головой. Видение исчезло, и халаты повисли ровно, как им и положено. Совсем испуганная и раздраженная, она вышла из ванной, схватила свою серую сумку, перекинула ее через плечо и, не прощаясь, выскочила из квартиры.

Когда за практиканткой закрылась дверь, Вера перестала смеяться. «А ведь я в сердцах могла превратить ее в жабу… Хорошо, что сдержалась, только пошутила с халатами», – подумала она. И вспомнила женские единоборства в грязи, свой монолог с чертенком и ангелом. Все уже давно решено. Ее втягивают в борьбу? А она не втянется, не хочет она бороться за мужчину. Пусть сам за нее борется, если хочет…

Вера набрала телефон Двинятина.

– Привет, зайчонок! – отозвался он.

– У меня только что была твоя практикантка. – Вера решила не размазывать манную кашу, а говорить коротко и по существу.

– Илона? И что ей нужно?

– Послушай, Андрей, я тебя отпускаю. Если вы друг друга любите…

– Ты с ума сошла! Я люблю тебя, зачем мне кто-то…

– Не знаю, Андрей. Что-то я устала немного. В общем, поживи какое-то время у своей мамы, пока я отдохну и разберусь…

– Что она тебе наговорила?! Вера, ты опять? Не выдумывай ничего! – Андрей повысил голос, почти закричал: – Не надо меня отпускать! Я не хочу отпускаться! И вообще, я же… Но я же улетаю в Нью-Йорк…

– Мне некогда, – сказала Вера. – Я на работу спешу. Улетаешь – ну, улетай. Возьми свои вещи, пока меня не будет дома, ладно?

– Как же теперь?… После всего… – растерялся он. – Когда же мы увидимся? Вера! Ты слышишь меня?

– Пока что я должна побыть одна, – сказала Вера. – Когда мы с тобой… Если мы с тобой увидимся, значит, я тебя простила.

Андрей услышал отрывистые гудки.

* * *

После звонка похитителей Лида сделала все, как ей советовала Вера: вынула микрокассету из своего автоответчика и отправилась к подруге в клинику.

Там шла внеочередная планерка. Главврач вслух читал письмо: «В женской консультации вашей клиники гинеколог Подопрелова буквально заставляет всех своих пациенток покупать у нее «Гербалайф» и какие-то другие препараты, запугивая женщин тем, что иначе у беременной и ребенка могут быть проблемы со здоровьем, Разве подобная самодеятельность медиков законна?»

Он оторвался от листка с жалобой и сказал:

– Короче. Мы все живые люди и все понимаем. Запреты, налоги, этика… Министерство разослало во все лечебные заведения Киева письмо, запрещающее это дело. Нам необходимо разобраться с подобным прецедентом…

Дверь конференц-зала приоткрылась, и на пороге появилась Лидия Завьялова. Многие ее узнали, стали перешептываться, с любопытством глядя на популярную актрису.

– Можно вызвать для консультации доктора Лученко? – хорошо поставленным голосом спросила Завьялова.

– Разумеется, – приосанился главврач, по-детски улыбаясь Лиде. – Вера Алексеевна! Пройдите на консультацию.

Вера вышла.

– Ну, Лидуша, ты наших мужчин сразила наповал, – сказала она, проходя с подругой подлинным коридорам клиники в свой кабинет.

– Что у вас там за баталия? – спросила любопытная актриса.

– Да… – махнула рукой Вера, досадливо вздохнув. – Есть у нас тут одна, торговка от медицины, мадам Подопрелова. Одной рукой смотрит женщин на кресле, а другой из-под полы всяким барахлом приторговывает. Правда, все так делают. Но жалоба пришла именно на нее.

– Она что, гинеколог? – удивилась Лида.

– Ага. По совместительству.

– А она хороший специалист? – поинтересовалась подруга.

– Знаешь, о коллегах – как о мертвых: или хорошо, или ничего. Но тебе намекну. Она и как врач, и как человек абсолютное… гм, «ничего».

– Так зачем же ее держат в вашей больнице? – возмутилась женщина.

– Затем же, зачем у вас не все актрисы – Сары Бернар. Ладно, давай обсудим твои проблемы. Кури! Рассказывай про звонок! – велела Лученко, открывая окно и внимательно глядя на Лиду.

– Как ты сказала, так и было, – уже не удивляясь тому, что Вера догадалась и о звонке похитителей, и о ее желании курить, отчитывалась Завьялова. – Вот кассета.

– Возьми диктофон. Вставляй, послушаем. – Вера прикрыла окно, чтоб никакие уличные шумы не отвлекали от прослушивания пленки.

«Алло! Ишь. говорить после сигнала… Ладно, говорю. Я по поводу собачки. Собачка ваша потерялась, так я ее нашел. И готов ее вам отдать за штуку баксов! А нет, так и не надо. Она мне будет напоминать великую актрису Завьялову. Я с ней на охоту пойду, а если что не так, прострелю ей башку! Время тебе – до завтра, поняла? Завтра позвоню, скажу, куда деньги привезти… Твой поклонник, привет!»

Вера сказала:

– Все ясно! Для того чтобы ехать выручать Соню, понадобится профессиональный грим. Нужна ваша театральная гримерша, чтобы полностью изменить облик.

– Зачем?

– Чтоб мы могли спокойно к похитителю подойти. Мне кажется, он тебя видел – значит, узнает. Если узнает – запрется, скроется… В общем, требуется эффект неожиданности.

– Ты же вроде знакома с Раисой Семеновной. Она из меня на дипломном спектакле делала когда-то старуху Изергиль. Представляешь, никто меня не узнал.

– Ну да? Такую молодую и красивую?

– А когда она понадобится? С ней ведь нужно договориться. И потом, кого мы будем изображать?

– Лидуша, езжай в театр прямо сейчас, договорись, чтоб она была готова, а я тебе перезвоню. Мне тут кое– что организовать надо. А изображать мы будем бомжей.

– Вдвоем?

– Посмотрим, – пожала плечами Вера.

Отослав подругу и переключив ее на важное дело, Вера Алексеевна присела к столу и снова включила диктофон. Она несколько раз прослушала пленку. Потом взяла блокнот, что-то записала, по внутреннему телефону позвонила в физиотерапевтическое отделение, позвала Катерину и попросила ее зайти.

Массажистка Екатерина Андреевна Худолей по прозвищу «Катя-гестапо» была небольшой, плотно сбитой женщиной средних лет. Нередко случаюсь так, что больного приносили к ней на носилках, а уходил он от нее своими ногами. К ней записывались на несколько месяцев вперед. и не было случая, чтоб радикулитный или остеохондрозный больной не оживал в опытных Катиных руках. Именно благодаря этим сильным умелым рукам она и получила свое внушительное прозвище. Потому что иногда после ее массажа на спинах пациентов оставались синяки. И хотя Худолей была на пятнадцать лет старше Веры, она называла доктора Лученко по имени-отчеству, а себя просила называть просто по имени. Потому что уважала безмерно после одного случая.

Сын Екатерины Андреевны Антон в подростковом возрасте стал убегать из дома. Хотя это странно: семья дружная, ребенка любили, в меру баловали, в меру были с ним строги. Перед первым побегом сын оставил записку: «Не ищите меня, я ушел в поход». Погуляв месяц-другой по стране, Антон возвращался, жил несколько месяцев в домашнем тепле – и убегал снова. Катя от этих побегов сына сделалась сама не своя. Винила себя, мужа, постарела, поседела. Когда Антон возвращался, не знала, как угодить, чем прислужить, как удержать от нового «похода».

Однажды она догадалась обратиться к Лученко. Вера поговорила с парнем и сказала, что у него голод нa приключения. И объяснила растерянной матери: все природные потенциалы ее сына недостаточно для его характера проявляются в повседневной жизни. А чтоб он не убегал искать приключений вне дома – их, эти кладовые внутренних ресурсов, надо заставить работать. Ну, есть такие люди, для которых бездействие болезненно и невыносимо. Вот ее сын как раз такой. Словом, массажистке следует сменить медленное течение семейной жизни на энергичный спортивный ритм.

Семья Худолей стала выезжать на рыбалку, путешествовать на байдарках по Десне. Антона познакомили с ребятами-альпинистами. После настоящих походов в горы сын перестал убегать. Его друзья теперь собирались в доме у Екатерины Андреевны. Кошмар закончился.

С тех пор Вера Лученко ни разу не обращалась к Кате-гестапо за какой-нибудь услугой. Но теперь, рассказав массажистке всю историю и дав послушать запись, Лученко спросила:

– Катюша, вы согласны помочь?

– Вера Алексеевна, милый мой дружочек! Вы еще спрашиваете! Говорите, что делать надо.

– Я вам его сейчас опишу… Думаю, он тучный, во время разговора четко слышна одышка. Походка, скорее всего, скованная, неуклюжая, со слабым участием рук и туловища, он весь такой рыхлый, словно на ватине. Волосы редкие и жирные, возможна небольшая лысина, слегка прикрытая жидкими волосенками. Кожа с широкими порами, нездоровая, соответственно цвет лица… Коричневато-серый.

– Вера Алексеевна, и где ж вы его, гада, видели? – участливо поинтересовалась массажистка.

– Я его вообще никогда не видела, – усмехнулась Вера.

– А как же… – оторопело смотрела на доктора ее коллега.

– Голос. Он как зеркало.

– А-а, понятно, – протянула Худолей. И хоть ей вовсе не было понятно, как Вера смогла по голосу «увидеть» мерзавца. но вера ее в доктора Лученко была так велика, что Катерина не стала допытываться. Просто спросила: – Что надо делать?

Вера еще раз включила диктофон. На этот раз уже затем, чтоб и Катерина его послушала. Вера же вслушивалась не в сам голос, но в посторонние звуки. Обе женщины внимательно прокрутили пленку еще трижды. И каждый раз Вера обращала внимание коллеги на особенность этих звуков, а потом объяснила, что к чему. Катерина посмотрела на Лученко с какой-то полуулыбкой и сказала:

– Я ужи не спрашиваю, откуда вы знаете, что он сейчас на «фазенде». И что их двое. Если б своими ушами не слышала. то решила бы – волшебство какое-то или фокус.

– Катюша, давайте подводить итоги, – предложила Лученко. Она сосредоточилась и, загибая пальцы, принялась перечислять: – Мы знаем, что их двое, дача где-то на берегу Днепра. Это либо Русановские сады, либо Осокорки, либо устье Десны. Нужно ехать по домашнему адресу – его Лиде дали гаишники – и стеречь. Выйдет рано или поздно, постараетесь вычислить ею по внешности, а если заговорит с кем, то и по голосу. Дальше – проследить осторожной выяснить, где у него дача. Как только узнаете, где они находятся, сразу же мне звоните. Я телефон не буду отключать даже во время приема.

Примерно через три часа позвонила Катерина и сообщила: дача в Осокорках. Вера предложила массажистке ждать сигнала. Вызволять Соню надо сегодня или в крайнем случае завтра, нечего оттягивать.

* * *

Растечься, распластаться поудобнее. И ждать. Думаете, это легко? Вы попробуйте, попробуйте!

Не отвлекаться на посторонние звуки.

Не реагировать на запахи, музыку из телевизора.

А просто положить голову на лапы и ждать. Терпеливо. И лишь когда звякнет посуда, нестись в кухню, тереться об ноги и напоминать: мамочка, как у нас насчет покушать?

Пай лежал в своем личном мягком кресле, свернувшись калачиком и уткнув нос в задние лапы. Он сладко подремывал и лишь иногда приоткрывал глаза, чтобы посмотреть на маму Веру. Она его беспокоила, хотя не сказать чтобы очень. Опять, наверное, у нее проблемы. Неприятности. Это ничего, полизать язычком – и пройдет. Разве это проблемы? Вот идиот-доберман с третьего этажа – это действительно пр-р-роблема. Впрочем, мы его гордо избегаем, потому как считаем с мамой Верой, что лучший способ избежать драки – не ввязываться в нее.

Когда мелодично запел Верин мобильный телефон, Пай даже ухом не повел. Телефон к ужину не зовет, в нем сидят и бормочут голоса, так что можно не обращать внимания.

– Слушаю, – сказана хозяйка спаниеля.

– Это Марат Артурович, – послышался из трубки голос. Пай сразу понял, что его обладатель сильно расстроен. – Очень вас прошу, приезжайте! Вы можете сейчас?

Ну вот, подумал Пай. Как ужинать, так начинается…

– А что за срочность?

– У Миры истерика! Я не знаю, что мне с ней делать. Только вы способны помочь. Умоляю вас, приезжайте!

– Умоляете? – усмехнулась Вера. – В вашем словаре появилось новое слово…

– Поймите, это очень серьезно!

– Так не тратьте лишних слов, опишите подробно, что происходит.

– Она сначала разбила несколько ваз… Черт с ними, с вазами этими, но она плакала!.. Мы пытались ее успокоить, выяснить, в чем дело…

– Кто это – мы?

– Ну, я и Старик, еще охранники.

– Господи, охранники! Молодцы ребята. Вы бы еще с наручниками к ней… А жена ваша где?

Голос в трубке запнулся.

– Жены нет… После объясню… Дочка дралась, как боец какой-то, руками и ногами!.. Никто ей не отвечал, конечно, так она несколько синяков ребятам поставила…

Потом закрылась в ванной, кричала через дверь, что порежет себе вены!

– Она что, и сейчас в ванной?

– Да! Вы приедете?

– Ну что с вами делать? – вздохнула Вера. – Ведь нашлась уже ваша пропажа, почему же вы не можете между собой договориться? Хорошо, присылайте машину. Хотя и без вас забот хватает… Но ладно уж. И вот что. Отойдите все от ванной, охрану уберите! – строго велела она. – Чтобы в радиусе двадцати метров возле девочки никого не было! Ясно?

– Понял. – Голос обрадовался. – Ждите машину!

Вера огляделась вокруг. Так, переодеться в джинсы и кроссовки, никакого макияжа не надо, не тот случай. И ведь как назло, одно за другим валится, и все на твою голову, докторша. Рыжую Соню с Лидой придется выручать, теперь у дочки миллионера, видите ли, истерика… Прямо нет времени отдохнуть, телевизор посмотреть, на диване поваляться.

Пай тоненько заскулил.

– И ты туда же? – спросила Вера. – Тебе чего? А, как всегда. Конечно, милый, я по глазам вижу – ты не ел уже две недели!

Пай запрыгал вокруг нее, улыбаясь во весь рот и радостно дыша.

– Ну пошли, пошли кушать, – улыбнулась хозяйка.

Пай с веселым лаем помчался на кухню, резко затормозил, проехал по гладкому ламинату, тут же развернулся и понесся назад, к Вере. Уши развивались за ним по воздуху, как знамена. Он всем своим видом показывал, что же ты так медлишь? Пока хозяйка шла на кухню, он успел сбегать туда и обратно раза четыре, и каждый раз его лапы шли юзом. Это было ужасно смешно.

Вера выполнила привычный ритуал кормления, оделась и обулась, собралась выходить.

Пай подошел и лизнул ей руку. Она уже хотела сказать ключевую фразу: «Ты остаешься дома и ложишься спать», но вдруг ей в голову пришла интересная идея.

– А что, собакевич. – задумчиво проговорила она и потрепала шелковые уши спаниеля. – Может, взять тебя с собой? Поможешь усталому психотерапевту с пациенткой. Ведь поможешь, да?

Пай, конечно, не сомневался, что уж кто-кто, а он точно поможет. И вообще, что бы ты, мамочка, без меня делала? Эта мысль ему так понравилась, что Вера никак не могла надеть на танцующего от радости пса ошейник…

Лученко встретили в Конче-Заспе как «скорую помощь». Старостин немного удивился белому Паю на поводке, но промолчал, торопливо повел их на второй этаж. Марат не преминул озабоченно спросить: «А зачем собака?» – получил кратко-загадочный ответ: «Собакотерапия» и больше не задавал вопросов.

Когда они вошли в большой просторный коридор, Вера обернулась:

– Стоп. Дальше я одна. Не заглядывать, не мешать. Сама позову.

– Спасибо, Вера Алексеевна, – сказал Ладыгин. – Я перед вами в долгу… Что вы хотите? Просите все, что угодно, и этого будет мало!

– Дорогая золотая рыбка, – усмехнулась Лученко, – я пока не заработала выполнения трех желаний! После поговорим. Закрывайте дверь.

Издалека послышались странные звуки. Вера прислушалась. Оба мужчины, Старостин и Ладыгин, тоже насторожились. Это был голос Мирославы. Она во все горло орала какую-то песенку: «Я ошибся, я попал, сделал только один лишь шаг и упал! Я ошибся, я попал, территории я не знал!»

– Боже мой, – прошептал Марат. – Она что, того?…

Вере ужасно хотелось расхохотаться, но пришлось сдержаться. Она сразу узнала модную молодежную песенку Димы Билана, звучавшую по радио и телевизору. Ну, идиотские слова, но эти песенки – они же все такие… Она сделала серьезное лицо и повторила:

– До свидания! Двери поплотнее закройте.

Озадаченный Марат послушно прикрыл дверь, а Вера отстегнула Пая от поводка и пошла по коридору. Хорошее помещение, и ковер на полу замечательный. Пай согласился, хотя и чувствовал себя в незнакомом месте неуютно.

Дверь в ванную, роскошнейшая, между прочим, дверь из муранского стекла, была приоткрыта. В ванной никого не оказалось, Пай осторожно вытянул нос, понюхал и подтвердил: никого. Пение доносилось из комнаты напротив.

Вера подошла поближе, неслышно ступая по мягкому ковру. Пение прекратилось, и теперь слышались подозрительные звуки. Пай удивленно склонил голову набок, прислушался – так и есть, хлюпанье носом. С губ его хозяйки не сходила улыбка: пес так забавно выглядел, ему бы еще маленький халатик и шапочку – ну вылитый доктор!..

– Прошу, коллега, – сказала Вера, и они вошли в комнату. – Так.

Мира оглянулась и села на стул.

– Ой, – всхлипнула она. – Это вы…

Она была в грязном переднике, ее испачканные краской худенькие руки сжимали кисточку и пучок фломастеров. На полу повсюду валялись изрисованные листы белого картона. Щеки Миры блестели от слез.