Текст книги "Ветер из Междуморья. Джай (СИ)"

Автор книги: Анна Виор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

   Князь Божен побледнел и осел в кресло:

   – Ты жив до сих пор?.. – пробормотал он, и Адонаш не был уверен, что правильно расслышал.

   – Ты помнишь наш путь, Айнай? Помнишь, как мы истребляли тысячи смаргов, населяющих эти земли? Ты помнишь, как твой меч разил грайла и кивела, а мой кафтайфа и гипока? Мы с тобой очистили здешний край, и ты не захотел уходить! Ты решил остаться, и я поддержал тебя. Ты обещал стать защитником для тех людей, которые поселятся в этой некогда пустынной земле. Я дал тебе светильник, Айнай! Я построил этот замок! Здесь ты должен был дать приют всем, кто нуждался в нем. А Свет Истины, как ты назвал его, должен был сиять в ночи, отгоняя зло от стен! Двести лет прошло. И что же я вижу? Ты стал царствовать, а не защищать! Ты стал судьей, но не заботишься о справедливости! Ты убиваешь тех, кого называешь ведьмами, а настоящие чудовища у тебя на службе?

   О чем он говорит?

   – Ты отыскал миильфинн, каковых, я думал, уже на осталось, и, подобно Укротителям Ары, связавших эффов, ты нашел способ, как заставить их служить тебе, вместо того, чтобы истребить! Все, для чего годятся создания Древних – это убийство! Синяя смерть у тебя на службе – худшее из твоих деяний!

   Все слушали, затаив дыхание, а когда он упомянул о Синей смерти, вздох, походивший на стон, пронесся по залу.

   – Ты – призрак!.. Даже Одаренные не живут столь долго! Когда мы расстались два века назад, тебе было почти триста лет!.. – вскричал Божен.

   – Это не Джай... – вынужден был признать Адонаш.

   – Это кто-то из Совета? – прошептал Скайси. – Огненосец?

   – Может быть...

   – Я не обычный Одаренный, Айнай! Я обещал тебе вернуться, и я вернулся! Теперь я буду вершить справедливый суд!

   – Взять его!.. – заорал Божен, указывая на пришельца.

   Все боевые Мастера, служащие князю бросились к нему, обнажая на ходу мечи, но тот лишь лениво взмахнул рукой и воздушный поток, удивительно мощный сбил всех их с ног. Он снова возвел руки, и мечи в руках бойцов принялись плавиться, словно восковые.

   – Кто он?.. – шептал зал. – Кто это такой?

   – Привести сюда осужденную Асию! – приказал незнакомец, удивительно похожий на Джая. – Я отменяю все приговоры, вынесенные лживыми устами. Я обвиняю тебя, Айнай – Божен Истребитель, и лишаю тебя звания князя этой земли!

   – Ты не можешь этого сделать!.. – князь был бледен, но он уже взяв себя в руки. – Ты не являешься Советником – Правителем Тарии. Только они вправе лишать меня звания! Ты – просто бродяга!..

   – Я тот, кто дал тебе все это, – он обвел рукой стены, – и я – тот, кто заберет у тебя все! Ты не признавал иных законов, кроме законов силы, вот их я и стану к тебе применять! И ты знаешь, что противостоять ты мне не сможешь!

   – Будь ты проклят, Астри Масэнэсс!.. – выплюнул князь.

   – Как он его назвал? – Адонаш уставился на Скайси, а Скайси на него.

   – Астри... Масэнэсс... Это Джай?..

   – Или настоящий Масэнэсс...

   Привели Асию. Она, увидев Астри, расплылась в улыбке, словно узнала. Тот положил руки на ее голову, простоял так с минуту, а затем отступил, наклонившись к девушке и взяв за руку.

   Асия смотрела на него осмысленным взглядом и продолжала благодарно улыбаться. Тени под ее глазами исчезли, она казалась свежее и здоровее. Она была исцелена!..

   – Этот настоящий Астри Масэнэсс... тоже Мастер Путей? – спроси Скайси. – Я думал, Джай – единственный.

   Адонаш вздрогнул от звонкого хлопка, затем еще нескольких, поднял голову на звук и увидел, что лучники с балконов над троном князя стреляют по Астри Масэнэссу, но их стрелы, врезаясь с хлопком в невидимую преграду, падают вниз.

   – Асия, дочь сапожника Бибриса из Низинки не виновна! – объявил незнакомец, не обращая внимания на стрелы. – Тот, кто посмеет тронуть ее или ее отца, будет иметь дело со мной!

   Взгляды Астри Масэнэсса и князя Божена или Айная, снова встретились.

   – Ты убьешь меня?.. – тихо и устало спросил Божен.

   Астри не ответил.

   – И кого ты поставишь здесь вместо меня?

   – Того, кто не забудет о правде!

   – Правды нет!.. Править можно лишь, не боясь испачкаться во лжи и в крови! Ты никогда не правил, тебе того не понять...

   – Ты ничего не знаешь обо мне, Айнай! Удел правителя – правда и справедливость! А самая большая ложь – что ни того, ни другого не существует!

   – Тогда позволь мне защищаться!.. Последняя милость в память о былых временах... Пусть меч свершит суд, по старому обычаю, давно забытому сейчас. Но ты-то помнишь, Астри Масэнэсс! Сразимся с тобой!

   – Это будет неравный бой!

   – Не используй другие Пути, дерись только мечом!

   – Я не стану сражаться с тобой.

   – Тогда я сражусь с другим. Я буду драться с самим собой! С тем, кем я был когда-то!.. – И Божен указал на Адонаша.

   Астри Масэнэсс тоже посмотрел на него, и когда их глаза встретились, в голове у Адонаша равно громко кричали два голоса: один с уверенностью утверждал, что это Джай, а второй был не меньше уверен в том, что это совершенно другой, незнакомый ему человек.

   – Готов ли ты стать десницей справедливого суда, Мастер Адонаш? – спросил Масэнэсс.

   Адонаш встал, нахмурился. Он не знал, готов он или нет. Он поднял голову, взглянул на Асию, снова свободную и в своем уме, на танцовщиц, на Аниру с князем Хинси, на Скайси.

   – Угодно это Мастеру Судеб?.. – спросил он у монаха.

   – Я не знаю... – пролепетал тот.

   – Какой из тебя монах, ни искры, ни пламени, – вздохнул Адонаш и сказал громко во всеуслышание. – Я стану сражаться! Верните мне мои мечи!..

   Астри Масэнэсс

   1188 год со дня основания Города Семи Огней. Завалонская долина.

   Адонаш поверил в то, что этот человек, командовавший только что всем цветом Божении... уже не Божении, действительно Джай, лишь тогда, когда он погладил по шее Ветра, а тот не попытался его укусить, а мотанул головой, словно приветственно кивая.

   Они ехали молча. Джай на Ветре впереди, затем Скайси и Адонаш замыкал шествие. Скайси с перекошенным лицом, то и дело зыркал на Джая – до сих пор сомневался.

   Они направлялись на восток, туда, где никто не живет, где пустошь, и даже дороги приличной нет – все поросло бурьяном. Со стен замка им вслед долго глядели оставленные там Мастера, старосты деревень, слуги, обычные люди, и их новый князь, которого избрал Джай или Астри Масэнэсс, руководствуясь какими-то одному лишь ему известными умозаключениями.

   Перед глазами Адонаша то и дело вставал Божен, атакующий его с мечами в обеих руках. Князь использовал те же приемы, ту же тактику, что и он сам, их Дары были схожи... Божен отбивает правый его меч своим левым, атакует правым, Адонаш уходит, Божен резко приседает, скрещивает клинки под уже подобранными в прыжке ногами Адонаша, седые косы князя по инерции вздымаются в воздух, и Адонаш рубит их, укорачивая наполовину.

   Новым князем был назначен чудом выживший Минэ. Этим чудом для него стал Астри Масэнэсс, но и сам юный мастер оказался весьма крепким и здоровым парнем, раз ему удалось с такой-то раной дожить до прихода Джая.

   Минэ единственный в окружении Божена, выступал против его судов, его Рыцарей Очищения и его методов правления, за что и был наказан. Как узнал Джай эту историю? – да как все истории, которые эффов Джай каким-то непостижимым образом узнавал в мельчайших подробностях, в том числе и жизнь самого Адонаша.

   Половину преданных Божену людей изгнали. Другая половина осталась служить Минэ. Адонаш надеялся, что того страха, которого они натерпелись, наблюдая вытворяемое Астри Масэнэссом, хватит надолго и подданные останутся верными новому князю из уважения к его легендарному защитнику.

   Этот замок, в самом деле, возвел Джай? Адонаш совершенно не знает его... Кто же, ни искры, ни пламени, он такой?..

   Божен печально улыбается, глядя, как падают на землю его волосы, цокая по мрамору золотыми зажимами... Отмерянные четверти прожитых веков... Адонаш замахивается, целя в голову, а второй меч, отстав лишь на долю мгновения, идет в атаку к груди. Айнай легко распознает его прием: уходит из-под удара, отклоняя первый клинок влево по нисходящей, изогнувшись, становится недосягаемым для второго меча, а свободной рукой поражает Адонаша в правый бок. Меч князя испил крови, хоть рана и не глубока... Восторг отображается в серых глазах Божена...

   Они спустились с холма, и небольшой лесок окончательно скрыл из виду пики двенадцати башен замка и знамена Тарии – пылающее пламя на синем фоне, что теперь развивается на каждом шпиле.

   Джай пришпорил Ветра, перешел в галоп, Миси с радостью поскакала за ним без принуждения, ленивый Вершок подотстал.

   Осень сейчас была удивительно красивой: леса стояли желтыми вперемешку с красным, трава на холмах пожухла, но здесь и там еще доцветали яро-синим осенние ромашки. Солнце не палило, а устало ласкало. Облака несли в белых кудрях новые дожди, которые в этому году не призовут слизня-гипока.

   – Что это такое, Синяя смерть? – спросил Адонаш, нагоняя друга... незнакомца в красной тунике с длинной косой, он обернулся – нет... друга с мягкой улыбкой и лукавыми огоньками в черных глазах междуморца.

   Джай придержал коня.

   – Дрянь, о которой я уж и позабыл. Едва меня не переварила. Когда я сталкивался с ней в прошлый раз, называл это миильфинна, и видел ее снаружи, а не изнутри. Я сжег их гнездо. Синяя смерть больше не придет в этот край.

   Уже шагом они подъехали к небольшому ручью.

   – Ну что?.. – улыбнулся Джай. – Остановимся? Мы уж достаточно далеко от замка.

   И не дожидаясь их ответов, спешился, расседлал Ветра и пустил свободно пастись. Размотал косу, такую длинную, что хватило бы на троих Джаев, чтобы они имели волосы до пят, завидные для любого Одаренного. Он снял свою праздничную тунику и черные бархатные штаны под ней, заправленные в лучшие сапоги, какие только видел на своем веку Адонаш. Это тот самый босоногий Джай, которого грубый деревенский мужик обзывал "чумазой"? Он переоделся в привычные глазу Адонаша сорочку, куртку, шаровары и сапоги, купленные у отца Асии.

   – Эта смаргова коса меня раздражает, – сказал Джай, – поможешь, Адонаш?

   – В чем?..

   Джай кивнул на один из его мечей, стал к нему боком и приподнял косу у основания головы:

   – Режь вот здесь!

   – У меня была надежда, что твоя коса накладная...

   – Почему "надежда"?

   – Потому, что иначе ты не можешь быть Джаем!.. – вмешался Скайси. – Как ты отрастил волосы?..

   Джай рассмеялся:

   – Руби!.. Потом покажу!..

   И Адонаш рубанул, отсекая свидетельство того, что этот человек – Мастер Силы, притом самый необычный из всех живущих.

   – Не жаль? – спросил он.

   – Ты обещал показать! – настаивал Скайси.

   Не прекращая смеяться, Джай с растрепанными патлами, не доходившими до плеч, окончательно ставший самим собой, протянул руку к лысому черепу монаха и повел пальцами, потешно шевеля ими, словно извивающимися змейками. Вокруг зеленой косички вдруг стали расти ярко-рыжие волосы, и через несколько мгновений Скайси стоял с огненной копной на голове, с открытым ртом и глазами такими огромными и такими круглыми, что Адонаш испугался, как бы они не выкатились. Глядя на такое чудо, он расхохотался, соревнуясь в этом с Джаем. У Скайси искривился рот, задрожали губы:

   – Что ты сделал? – обиженно заныл он, ощупывая голову, и подбежал к ручью, разглядывать свое отражение.

   Рыжий лохматый Скайси, ворча и ругаясь не по-монашески отборными словами, выудил из сумки бритву. Он охал и ахал, трудясь над своей головой и стараясь придать ей прежний вид черепа с зеленой веревочкой. Вокруг него трава покрывалась клоками волос огненного цвета, а Джай с Адонашем, чуть ли не катались по земле со смеху.

   – Ты знал Божена, когда он был молод? – спросил Адонаш, отсмеявшись.

   – Тогда он назывался Айнайем...

   – Мы, правда, похожи?..

   Джай смотрел на него долго и пристально.

   – Да...

   – Вы были друзьями?.. Как и мы с тобой?..

   – Да...

   – И делали то же самое, что сейчас делаем мы... Это вы истребили здесь смаргов и прочую мерзость?

   – Да... Это не было быстро, на все ушли годы.

   – Так почему ты сюда вернулся?

   Джай промолчал.

   – Ты позволил мне убить его, потому что я – это он в молодости?

   – Нет... Ты, Адонаш, – не он. Ты другой. И будущее у тебя другое.

   – Ты так предполагаешь?..

   Джай помотал головой.

   – Не предполагаю... Знаю...

   – И свое будущее ты знаешь, Джай?.. Или Астри Масэнэсс?.. Это имя, как я понимаю, не стоит мне забывать – ты не просто выхватил его из ветра?

   – Я сдержу слово, которое дал тебе, и буду называться Астри Масэнэссом на людях, как и когда-то. Но для тебя и для Скайси – я Джай.

   Прежний Джай... Нет. Он никогда не станет для него прежним. Адонаш всегда будет помнить того человека в красных одеяниях, с косой несколько раз обмотанной поясом вокруг талии. Человека, властно и без колебаний выносящего приговор...

   – А что до будущего?.. Мое проклятие – знать его... на много веков вперед... Но мое благословение – знать не во всех подробностях. Так что и для меня остаются неожиданности и сюрпризы в этой жизни.

   – Сколько тебе лет?..

   – Много... – улыбнулся Джай. – Столько не живут... Я пошел за дровами.

   Он встал и скрылся за деревьями, бросив какую-то шутку, когда проходил мимо Скайси, которому удалось отскрести до блеска уже половину головы.

   Адонаш устало прикрыл глаза...

   Божен, закусив губу, как делает и Адонаш перед атакой, прыгает, врезается в него всем корпусом, неожиданно ударяет рукоятью в висок, валит его на землю, словно они не Мастера Меча, а борцы на рыночной площади. Адонаш блокирует неоткуда возникший, спешащий к горлу клинок в левой руке, отталкивает от себя и вскакивает на ноги. Согнувшись, уходит от выпада, направленного в левую часть груди. Не покупается на финт князя, отвлекающий внимание на шею, но имеющий целью раненый бок Адонаша, – сам сделал бы так. Вместо этого блокирует колющий удар под ребро мечом в правой руке, а левой незаметно, неожиданно, из-под локтя наискось, извернувшись всем телом, применив прием, который никогда раньше не испытывал, ударяет Божена в грудь.

   Меч ощущает жар крови врага, взрывается восторгом, рассекает плоть, проходя сквозь сердце, Адонаш чувствует его удары, пульсацию уже нанизанного на клинок... острие меча выходит из спины врага. Зрачки Божена расширяются, делая его серые глаза черными. Он хватает ртом воздух, из уголка рта бежит алая струйка, он через силу улыбается и заваливается, освобождая меч Адонаша, напившийся крови...

   – Суд свершился... – шепчет Айнай...

   Джай

   1188 год со дня основания Города Семи Огней. Завалонская долина. Замок Божена Истребителя.

   – А эти... девушки... в самом деле хотели убить князя? – Скайси уже привел себя в порядок и даже перестал злиться на Джая за ту шутку с волосами. Путь Роста позволял помогать не только злакам или деревьям за считанные минуты вырастать от семечка до плодоносящей зрелости, но, как ни странно, не все Мастера Полей это знали, и не у всех хватало яркости Дара.

   – О ком ты? – Джай не совсем понял его вопрос.

   – Ну... танцовщицы. Божен обвинил их в покушении на убийство. Он сказал, что среди них была Мастер Оружия, которая и бросила в него метальные ножи.

   Обжигая пальцы, Джай снял с вертела кролика, уж начавшего подгорать, он отчаянно дул на горячее мясо, стараясь разрезать на куски. Джай был зверски голоден, как всегда после большого выброса Силы.

   – Да, это так, Божен говорил, что нанятая убийца – та, которая танцевала с алой тканью, – подключился Адонаш. Мастер Смерти выглядит печальным. Не стоило его вмешивать в это дело, а уж тем более позволять ему сражаться с Айнаем. Джай не думал, что за тот день и ту ночь, которые Адонаш пробыл в замке, князь успеет так много сомнительных мыслей вложить в его голову. Он еще молод для Одаренного, но путем Айная, бывшего когда-то практически точной его копией и характером, и манерами, и огнем в глазах, никогда не пойдет.

   Почему Айнай стал таким?.. Все те, с кем он когда-то пришел сюда, на восток, мертвы... Их было пятеро. Айя похоронена неподалеку, завтра они подойдут к тому месту, и Джай навестит ее могилу... Тейшир погиб из-за его – Джая огоньков... Далис... он не знает, как тот кончил, но с тех пор прошло двести лет, Далис в любом случае уже умер от старости...

   Айнай помнил... при всех назвал его не Джаем, как называл всегда, а Астри Масэнэссом – именем для чужих... Значит, оставалась еще привязанность, некая верность их дружбе... и смерть свою Айнай принял достойно... Снова утрата...

   – Так все это ложь?.. Я так и знал, что девушки невиновны, как и Анира! Этот Божен был просто пропитал ложью. Он обвинил за одну ночь тринадцать совершенно невиновных человек и приговорил их к смерти! – Скайси был возмущен.

   – Тринадцать?.. – удивился Джай – он насчитал двенадцать. – Насчет Асии все ясно: она невиновна, и никакая ни ведьма, а сошла с ума, и не без помощи княжеских прихвостней.

   – Что ты хочешь сказать? – заинтересовался Адонаш.

   – Ее изнасиловали эти смарговы рыцари, двое из них – Пийкл и Фли. К тому же показали ей гнездо миильфинны, бросили ее там детенышам на съедение, но миильфинна с потомством были сыты или заняты чем-то другим, и Асию не сожрали сразу, ей удалось уйти, но разум она утратила. Так прошел год, а потом насильники узнали, что она жива и решили довести дело до конца, благо, что людская молва уже сделала за них половину работы: никто не сомневался, что это благородные Рыцари Очищения пришли за злокозненной ведьмой, избавляя деревню от проклятия, а не палачи, которые довели девушку до такого состояния, явились добить невиновную.

   – Проклятые шершни... – сплюнул Адонаш. – Почему ты раньше не сказал, я бы отправил на тот свет эту парочку!..

   – Минэ заключил их под стажу и доведет дело до конца. Он – князь и должен показать сильную справедливую руку, тем более что Асия теперь в состоянии свидетельствовать об их преступлениях.

   – А если ей не поверят? – Скайси потянулся за кроличьей ножкой, и Джай подавил в себе желание стукнуть по руке прожорливого монаха (ведь ел же только что!)... тут самому мало, и вовремя одумался – нельзя позволять голоду управлять собой.

   – Люди всегда верят тому, за кем сила.

   Джай сделал перерыв, пережевывая жестковатое, но вкусное мясо, заедая его хлебом и редисом, прихваченным в замке.

   – Насчет покушения... – продолжил он, – я не знаю. Оставил разбираться в этом Минэ. Но что-то здесь не вяжется. Айнай утверждал, что среди танцовщиц была Мастер Оружия, и только она могла так незаметно метнуть ножи в танце. Хотя, я встречал и неодаренных метателей, ловкости которых и сам позавидую... Мастера Силы среди тех шестерых девушек не было, я вижу такие вещи.

   – Почему шестерых? Их было семеро! Ты хорошо разглядел ту, что куталась в алую ткань? – Адонаш тоже подключился к обеду, и стянул с листа, на котором перед Джаем разложены были куски кролятины добрый шмат мяса. Джай сглотнул, проследив за рукой друга, бесстыдно его объедающего.

   – Я насчитал шесть танцовщиц и троих музыкантов. В алую ткань никто из них не кутался, хотя прикрыться им не мешало бы. Ну и одежда – считай голые!..

   – Тем не менее, их было семеро!

   – Значит, седьмая ушла, когда потух свет.

   – Вот она и была тем Мастером Оружия, – отчего-то развеселился Адонаш, – я следил за ней в танце и не раз сравнил быстроту ее движений с работой Одаренного бойца... хотя я и не вижу Дара... Она была самой красивой из всех и, пожалуй, самой смелой. Слышал бы ты, какие ужасы сулил ей князь, а она стояла, даже не дрогнув. И на суде показала себя наилучшим образом. Глаза зеленые, как у кошки, вьющиеся локоны черных волос... А как она двигается!..

   Джай поднял было руку, чтобы прервать Адонаша, предавшегося мечтам о женщинах, эта его страсть к ним всем хорошо известна, но вдруг вспомнил...

   – Зеленые глаза, говоришь?..

   – Да...

   Джай вытер жирные руки, потянулся за своей сумкой, вынул оттуда сложенный лист пергамента, на котором был один из многих, нарисованных им за последнее время, портретов незнакомки.

   – Она?.. – спросил он, показывая рисунок Адонашу.

   – Она!.. – воскликнули в один голос и Мастер Меча и монах.

   – Ты что, ее знаешь?.. – Адонаш подозрительно прищурился.

   – Нет... – вздохнул Джай и аппетит его внезапно пропал. – Но мой Дар, похоже, знает, и показывает мне ее образ при каждом возможном случае...

   – И ты, способный заглянуть вперед на века, понятия не имеешь, что это означает? – Адонаш усмехнулся.

   – Да. Представь себе.

   – Один из тех сюрпризов, которое еще остаются в твоей жизни?..

   – Иначе жить было бы скучно... – рассмеялся Джай.

   Часть 2. Прожитые жизни

   Тиниси

   985 год со дня основания Города Семи Огней. Центральная Тария. Город Тиниси.

   В Тиниси они въехали втроем. Джай управлял повозкой, понукая усталых лошадок двигаться чуть быстрее, чтобы успеть устроиться в гостинице до темноты. Слева, тепло прижавшись к нему, обхватив его руку и положив голову на плечо, сидела в полудреме, Мирая. Далис на мышастом мерине ехал рядом.

   Город, отчего-то огорченный их приездом, безутешно рыдал холодным дождем, заставляя Джая дрожать и стучать зубами, и, если бы не мягкая теплая Мирая, закутанная в шерстяное одеяло, под его боком, он бы и вовсе околел. Но важно только одно – чтобы она не замерзла... Ей нужно тепло, ей нужна забота – она ждет ребенка... его ребенка... Повинуясь нахлынувшей на него волне нежности, Джай наклонил голову и поцеловал пахнущую хвоей макушку Мираи.

   – Уже... приехали? – сонно пробормотала она.

   – Почти... – шепнул Джай.

   Далис вырвался вперед, он верхом был намного маневреннее, чем их громоздкая повозка, служившая многие годы им и средством передвижения, и домом. Так долго Джай был бродягой... как же долго... И ничего ему не было нужно кроме не слишком твердой постели, не слишком пустого живота, не слишком суровой зимы... Пора остановиться...

   Прав Далис – впервые за столько лет нужно применить Силу на благо себе, вернее на благо Мирае... Джай упирался до последнего, но сейчас он рад, что Далис его убедил.

   – Ты можешь делать с собою все, что угодно? – говорил Далис дня три назад на стоянке, пристально и сердито глядя на него ясными голубыми глазами. – Можешь сбивать ноги в кровь, отказываясь от перемещения из-за своего ослиного упрямства, можешь терпеть голод, тогда как, стоит тебе щелкнуть пальцами – и из них полетят огоньки, ценящиеся дороже бриллиантов, можешь позволять обижать себя каким-то проходимцам, когда способен перебить в одиночку целый отряд вооруженных головорезов. Все что угодно! Но делай это с собой, а не с ней! ...Если ты ее любишь. Ей нужно счастье – обычное, человеческое... Не так уж и много, Джай! Покой, дом, который бы не менял своего местоположения что вечера... ты... Ей нужен ты рядом больше всего, поэтому она и готова терпеть все эти лишения, которые ты, при своих возможностях, сам себе понапридумывал... Согласись – это нечестно по отношению к ней, скрывать, что ты способен выстроить для вас королевский дворец и обеспечить ей не просто сытую и спокойную жизнь, а жизнь, которой позавидовали бы и весь Совет Семи! Позаботься о ней, Джай... Она нуждается в этом... особенно сейчас.

   Джай знал, что Далис прав, отчасти... но прав. Его клятвы самому себе... разве стоят благополучия и счастья Мираи? Особенно сейчас... когда она носит его ребенка...

   Он рассматривал дома Тисини. Привыкал: серые, неприметные, будничные, лишенные художественного изыска, навевающие тоску под свинцовым небом и потоками ледяного дождя. Есть города и получше... с мягким климатом, с величественной архитектурой. Почему Тисини? Перед ним весь мир! Он знает столько мест, куда можно было бы переместиться в одно мгновение, избавившись от необходимости трястись в повозке, мокнуть под дождем... Почему не Город Семи Огней? Не Междуморье – его родина, в конце концов? Тогда пришлось бы открыться ей, признаться, что того, кого она знает вот уже семь лет – не существует на самом деле. Как сказать Мирае: ее муж, Астри Масэнэсс – не просто Целитель, а человек столь необычный, что не знает себе названия, сам не понимает, что он такое... Да и клятвы... они еще имеют какой-то вес, еще что-то значат для Джая. От самого себя ему не отделаться, от самого себя не скрыться, не спрятаться, не обвести вокруг пальца, не обмануть иллюзией. С самим собой бороться и спорить ему до конца своей долгой... затянувшейся жизни...

   Давно уже смерть должна была прийти по его душу... но она запаздывает. Даже своих предвестников не спешит послать к нему – ни усиления оттоков, ни холода, ни пелены перед глазами, а то, что у него на закате дней беременная жена – так и вовсе не лезет ни в какие ворота... Сколько раз он наблюдал признаки обманчивой старости Одаренных у других... Скольких друзей похоронил... скольких любимых... Джай помнил, как закрывал глаза Айе – ее волосы стали белыми, как снег на вершинах Сиодар, а лицо оставалось молодым и красивым до самого конца. Как не боролся он, как не применял все доступные способности – она угасала... таяла, словно свеча... он исцелял, он поддерживал, он делился с ней своим огнем... Бесполезно!.. Пришел день, и Айя вздохнула в последний раз, ее Сила последней волной прокатилась по жилам, миновала все его заслоны... и остановила сердце... В тот день он впервые почувствовал себя обычным человеком... самым обычным... более того, самым беспомощным и жалким из всех обычных людей, к кому по милости Мастера Судеб не прикасался Дар...

   Сегодня он Астри Масэнэсс, тот, кто, разрываясь изнутри, пытается во что бы то ни стало найти компромисс между дарованным ему свыше, и позволяемым самим собой. Он не должен пользоваться так безоглядно всеми Дарами... это как-то расточительно, как-то неправильно... В исцелении он не может отказать, поэтому и называется всем Целителем. Все остальное? А что остальное? Дар Мастера Полей или Садовника, или Погодника он может использовать незаметно для окружающих, помогая нуждающимся, и не вводя в искушение тех, кто не особо нуждается, но обладает достаточными средствами, чтобы купить с потрохами такого Мастера или заставить силой служить пополнению их кошельков.

   Он может жить среди людей, не вызывая у них изумления и страха... Страх – первейшая реакция на феерию Силы Мастера Путей. Они не знают, что он такое, как и он сам, поэтому боятся. Какие еще Дары у него есть?.. Кичливый огонь?..

   Когда-то Огненосец был воздухом, пищей, основой всего... там на севере, где свет в ночи и огонь в очаге – не просто удобство, а – жизнь... А сейчас? Мастер Огней -высокочтимый Правитель – Советник, и не важно – заслуживает ли он того или нет. Владеть подобными способностями в Тарии, да и за ее пределами – это то же, что уметь сыпать из пальцев золото. Тарийский светильник, который ему создать легче, чем поднять руки, стоит тысячу пламеней, огонек – Перл Огненосца, теплый свет – пять тысяч, тарийское пламя – сто тысяч... Но тарийское пламя – вещь серьезная, он выйдет из строя на неделю, если его сотворит. Все это лишнее... Ценность подобных вещей преувеличена. Без них просто обойтись. Да и какой Огненосец может позволить себе спокойную, не связанную с политикой жизнь? Этот Дар нужно скрывать еще более тщательно, чем другие.

   Есть еще способности пророчествовать и толковать, строить, и творить музыку Силы, создавать иллюзии, и рисовать, сплетать слова, перемещаться... и, конечно же, проклятие быть Мастером Смерти...

   Но ведь людям необязательно жить в чудесных замках... не обязательно вдохновляться музыкой Силы, не так важно для жизни видеть его художества... И, безусловно, никто не мечтает умереть от его меча... Он не носит меча... уже давно. Хотя дикая песня клинка влечет его, он слышит ее даже в ножнах на поясе проходящих мимо... Это пугает. Ему не достаточно исцелять людей? Неужели так важно для него держать в руках оружие? Особенно здесь, в Центральной Тарии, где понятия не имеют о том, что такое наследие Штамейсмара. В большей степени благодаря ему и не имеют... если бы он не посвятил себя истреблению всех этих тварей на востоке, то сегодня они кишели бы здесь.

   В Тиниси Мирае будет безопасно в отличие от Междуморья с его прекрасным климатом, теплыми морскими бризами, взрывающимися буйным цветом веснами, со множеством птиц, прилетающих со всех концов земли, чтобы переждать зиму, с песчаными пляжами, ласкаемыми беспокойными волнами, и белыми парусами на горизонте... В Междуморье еще достаточно много осталось кафтайфов, кивелов и грайдов, да и обычных пиратов там хватает. Там не жизнь, а борьба – за такой край люди всегда будут сражаться, то ли с природой, то ли с наследием Штамейсмара, для которого Междуморье, было излюбленным местом обитания; то ли друг с другом. Зачем Мирае эта борьба?..

   Почти то же самое и в Городе Семи Огней. Борьба, правда, другая – чудовищ там не сыскать, разве что в человеческом обличии... Основной приз – не жизнь, а золото и власть. Основное оружие – не меч, а обман. Кто там позволит ему исцелять за такие гроши, что он берет здесь? И то... каждый раз, когда он взымает плату за действие Дара, руки его дрожат... не должно так быть... Ему легко исцелить, больше того – ему необходимо исцелять, выплескивать Силу, а страждущие люди готовы на все, чтобы вновь видеть, вновь получить способность ходить или просто, чтобы выжить, торговаться здесь – грех... Хоть он и междуморец, у которых торговля в крови.

   А холодно в Тиниси не круглый год. Сейчас начало весны, пройдет еще пару дней, холодный дождь кончиться, пригреет солнышко, зазеленеет все вокруг, расцветут деревья, примутся щебетать птицы, и серые эти дома, не будут уж казаться такими мрачными и неприветливыми.

   Дальше повозка проехать не могла. Улица была настолько узкой, что всадник едва протискивался. Зато шагах в пятидесяти впереди пестрела вывеска, на которой грубо, но аппетитно изображен был жареный поросенок с яблоком во рту. Надпись под поросенком гласила: "Гостиный двор "Доблесть". Что доблестного в зажаренной свинье – оставалось загадкой для Джая?

   Он остановился, слез с козлов, тут же набрав полные сапоги ледяной воды, обжегшей ноги так, что дыхание сперло, огляделся. Далис тем временем уж вошел вовнутрь гостиницы, его мерин стоял привязанным к коновязи у входа. Джай стал ждать, пока он выйдет, договорившись обо всем, и тогда можно будет вести туда Мираю.