Текст книги "Ветер из Междуморья. Джай (СИ)"

Автор книги: Анна Виор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

   4

   – Славная краска вышла! – Скайси любовался на свою голубую косу, отражающуюся в дне пустого медного таза.

   Джай только продрал глаза. Скайси всегда вставал ни свет ни заря, и тут же принимался заниматься своей головой: то скреб бритвой лысину, то красил косичку, но это бы ничего, не буди он их с Адонашем.

   Дом Кары был просторным для деревенского строения. Кроме гостиной, которая служила одновременно кухней и столовой, имелись еще две спальни. В одной спала хозяйка, а вторую отдали гостям. Шустряк, настоящее имя которого было – Бонли, предпочитал коротать теплые пока еще ночи на сеновале чердака.

   У них же в комнате было тесно. Адонаш спал на полу, подстелив под бока набитый сеном тюфяк, но Адонаш всегда был неприхотлив. Они со Скайси занимали одну не очень широкую кровать, и Джай подумывал, не перебраться ли и ему на чердак: монах вертелся ночью, как юла, толкался локтями и коленями, еще и бубнил что-то о посвящении, об откровении, о радуге и прочей ерунде. А один раз вскинулся и так завизжал, что Адонаш сразу обнажил мечи, а Джай создал светильник и приготовился отражать атаку как минимум дюжины кивелов. Оказалось – кошмарный сон. Ко всему этому – еще и ранее его пробуждение.

   – Если я туда еще лазурита подмешаю, синий получится?

   – Разве ты не все использовал?.. – сонно пробубнел Джай, переворачиваясь на другой бок.

   – Конечно, нет! Я собрал остатки в бутылочку, закрыл плотно крышкой, и храню, как зеницу ока. Ценнейшая вещь!..

   – Я тебе еще сделаю, только дай поспать...

   Но монах, вместо того, чтобы успокоиться, вдруг принялся копошиться в своих вещах с каким-то необычным остервенением, о чем свидетельствовали шорох, бряцание и его ругань. Джай подозревал, что до знакомства с ними, благочестивый Скайси так не сквернословил.

   – Кто-то украл, смарг его сожри!.. Украл! Зачем?.. Потухни мой огонь, зачем воровать мои вещи?! Вот ведь!.. Гипокова кровь!.. Чтоб тебе сгореть в плевке кивела... Чтоб тебя бабка кафтайфа забодала... Да чтоб ты голой задницей на муравейник уселся!.. Чтоб тебя синица заклевала!..

   Джай снова перевернулся, приоткрыл один глаз: Скайси вытряхнул содержимое своей сумки на кровать рядом, и перебирал бутылочки, мисочки, палочки, книжечки, лоскуты, бусы и прочие вещи, крайне необходимые в его монашеской жизни.

   Адонаш сел на тюфяке, лицо его было таким, что взгляни на него сейчас вражеская армия – разбежались бы без боя все до последнего солдата. Он не говорил ни слова, и даже не смотрел в сторону Скайси, но Джай знал, что терпение его лопнуло.

   – Кто-то украл мою краску!.. – взвизгнул Скайси. – Джай! Ты?

   – Зачем она мне? Я сам ее тебе дал...

   – В прошлый раз...

   – В прошлый раз я просто избавился от вони, Скайси.

   – Так ты не брал?.. Кто же тогда? Ни искры ни пламени. Кому это понадобилось?

   – Еще раз разбудишь меня раньше, чем нужно, – прорычал Адонаш, так и не взглянув в сторону монаха, – и я, клянусь своим огнем, обрею тебя полностью!.. А твою смаргову косицу заставлю тебя съесть!..

   Скайси открыл рот, чтобы возразить или поспорить, или выразить обиду, но увидев глаза Мастера Смерти, обращенные в видимую лишь ему одному точку на дверях, клацнул челюстью и заткнулся.

   Адонаш лег так же резко, как и встал до этого.

   Теперь монах вел себя тише воды, ниже травы, но Джай все равно не смог уснуть, и Мастер Меча, по-видимому, тоже.

   – Почему кивелы до сих пор не прокопались в деревню, если они кишат вокруг? – спросил Адонаш, не раскрывая глаз.

   – Деревня расположена на скальной породе, кто-то разумно выбрал для нее место, – ответил Джай. – Кивелам не подкопаться, но зато и растет тут все плохо. Их поля и сады снаружи, за частоколом. Теперь, когда твари расплодились, жители не могут обрабатывать землю за пределами деревни, да и просто выйти боятся – вот и голодают.

   – Но ведь как-то они жили до сих пор?

   – До сих здесь не было столько тварей. Что-то стимулировало рост популяции... Он произошел внезапно, неожиданно, за несколько месяцев. Чудовища уничтожили окрестные деревни, а Каменгорка стоит, потому что – Камен-горка!

   Адонаш вздохнул и встал.

   – На завтрак что? Мясо какое-нибудь есть?

   – Нет, Адонаш... – рассмеялся Джай, – всех собак-то поели.

   – Тьфу!.. – Мастер брезгливо сплюнул, натянул сапоги, надел перевязь с мечами и плащ. – Может поохотиться?..

   – Да шучу я... – Джай тоже поднялся, сердито глянув на притихшего Скайси, – Есть мясо – я вчера купил говяжью ногу специально для нас.

   – Хм!.. Хорошо, а как ты объяснил местным появление такого количества еды?

   Джай рассмеялся:

   – Сказал, что Скайси наколдовал голубой косицей!

   Адонаш тоже захохотал, и только Скайси непонимающе хмурился.

   Кара, которая поправлялась просто на глазах, уже давно встала. Она навела сверкающую чистоту в своем доме, растопила печь, и бодро готовила завтрак из принесенных вчера Джаем продуктов.

   Пахло пареной репой, свежим хлебом, тушеной с мясом капустой. Увидев Джая и Адонаша, выходящих из комнаты, она улыбнулась и поклонилась, а когда позади появился Скайси, так и вовсе согнулась чуть ли не до земли.

   Джай с Адонашем взорвались новым приступом хохота, а женщина испуганно заморгала.

   Наверху что-то зашуршало, открылся люк, и по лестнице, находящейся в сенях, спустился с чердака Шустряк. Одежда мальчишки сплошь была облеплена соломой, а на голове у него красовался колпак – старый, потертый, местами дырявый кожаный колпак, шитый на более крупную голову взрослого. Раньше этого нелепого головного убора Джай у него не замечал. Заметив гостей, Бонли приветствовал их кривой виноватой усмешкой.

   – Как спалось, Шустряк? Кафтайфы не беспокоили? – поинтересовался Джай.

   – Да... нет...

   Кара подавала еду к столу, накрытому новой белоснежной скатертью. Расставила тарелки, положила ложки, поставила блюдо с тушеной капустой, чан с репой, положила на вышитое полотенце хлеб, разлила по чашкам травяной настой. Они расселись за столом, и только сейчас хозяйка заметила, что сын ее в колпаке.

   – Ты что?! Бонли!.. Сними! Кто ж за стол-то в шапке садиться?..

   Мальчишка набычился, но с колпаком не расстался.

   – Сними, тебе говорю!.. – сердилась мать.

   Шустряк упорствовал. В конце концов, Кара подошла и сорвала с него головной убор, явив миру ярко-голубые волосы. Лицо Бонли тут же стало алым от стыда.

   У Скайси едва не вылезли глаза из орбит. Адонаш тихо сполз от смеха под стол, а Джай закрыл руками лицо и тоже смеялся, как сумасшедший.

   – Что это?.. – Кара же испугалась. – Что с тобой случилось? Волосы... волосы-то какие!.. Ты заболел?

   – Я хотел... как... колдун... ну... еду... чтобы наколдовать...

   – Получилось?.. – осведомился Джай сквозь слезы смеха.

   – Не-а... Надо брить – и только косичку оставить? Да?.. – мальчик взглянул на Скайси с надеждой все-таки разгадать его колдовские секреты.

   – Это!.. – монах указал на парня трясущимся пальцем, сам став еще более красным, нежели Шустряк, казалось, из его ноздрей и ушей вот-вот пойдет пар. – Это!.. Это – воровство!!! Ты украл мою краску! Мастер Судеб против воровства! И волосы красить могут только его служители! Только посвященные! А уж тем более брить головы! Даже не думай!..

   – Что ж ты наделал?.. – Адонаш вынырнул из-под стола с совершенно серьезным и даже мрачным лицом и заговорил гулким низким голосом. – Теперь тебе придется служить колдуну семь лет, пока все волосы на голове не выпадут. А потом ты останешься лысым – навсегда!.. На ногах вырастет шерсть, и зрачки станут вертикальными, как у змеи!..

   Шустряк вжал голову в плечи, а его мать от таких слов схватилась за сердце.

   – Что ты несешь, Адонаш?.. – возмутился Скайси.

   – Ну прости-прости... – загородился от него руками расшалившийся Мастер, – выдал твои секреты... Только не превращай меня в мышь, а то мне тяжеловато будет тягать свои мечи!..

   – Вы с Джа... с Астри – как дети! – взвизгнул Скайси. – А еще Мастера Силы!

   Мальчик выхватил из рук стоящей над ним матери свой колпак и нахлобучил на голову, хлюпая носом и размазывая рукой слезы по грязным щекам. Он испугался... На самом деле испугался.

   – Госпожа Кара, – Скайси обернулся к женщине, глядя на нее голубыми, добродушными, как у теленка, глазами, но она шарахнулась так, будто ее смерили колючим взглядом десятеро Мастеров Смерти под воздействием Дара. – Глупости это все! Не бойтесь! Не нужно мне служить... Да и не колдун я никакой! Я обычный человек, даже неодаренный. Это они – Мастера Силы. Это Астри Масэнэсс достал еду, а не я! У меня никакой Силы нет! А волосы я по обычаю крашу, пока не получу откровение... Потом я смогу вернуться в монастырь и служить... Бонли не следовало брать мою краску – у меня ее и так мало, но наказывать его никто не будет, не бойтесь.

   Слова его Кару не утешили, и лишь немного вывели из шока, она села за стол, обняв и прижав к себе сына, будто опасаясь, что монах его заберет.

   Веселость покинула Джая: эти люди и так натерпелись страхов, незачем еще больше их пугать.

   – Кара, – мягко сказал он, – у Мастера Адонаша иногда очень злые шутки. Прости его. Мальчика никто не заберет. Да и Скайси вовсе не колдун. Ты когда-нибудь слышала о горах Хребет Дракона?..

   – Нет... – тихо пробормотала Кара.

   – Это очень высокие горы, упираются они в самое небо, а на вершинах так холодно, что снег никогда не тает. Гряда эта простирается на сотни миль от Хвоста Дракона на юго-западе до пика Одиночества на северо-востоке. Я бывал во многих местах этих гор. Где-то в самом центре кряжа стоит Гора Волков, а чуть дальше на восток – Радужный пик. Вот там и находится монастырь Скайси. С двенадцати лет можно стать послушником, а в двадцать решивший посвятить себя служению Мастеру Судеб отправляется в путешествие, чтобы получить семь откровений – по количеству цветов в радуге.

   Кара и Бонли слушали, широко распахнув глаза и позабыв о еде.

   – Когда я встретил Скайси – косичка у него была оранжевого цвета, потом он получил откровение... кажется об огне, и стал красить ее в желтый, потом в зеленый, и вот – настала очередь голубого. Он получает откровение – и может переходить на следующий уровень. Потом будет синий цвет, дальше фиолетовый и в конце – красный. Когда все цвета закончатся, он вернется в монастырь и станет настоящим монахом. А колдовать он не умеет, я уж точно знаю.

   – А как он тогда огнеплюя убил? – поднял лицо Шустряк.

   – Это Астри его убил, и Адонаш... – проворчал Скайси.

   – А про Город Семи Огней, вы слышали? – продолжал Джай, его голос, похоже, успокаивал хозяйку и мальчика.

   – Слышали, конечно! – откликнулся Бонли. – Ты что, думаешь, мы тут совсем-то? Это же столица Тарии!

   – А еще родина всех Одаренных.

   – Долгожителей? – спросила Кара.

   Джай кивнул.

   – Долгожителей, отмеченных Даром, Мастеров Силы. У вас рождались когда-нибудь такие?

   – Не рождались... – Кара вздохнула, – но Долгожитель Гаисей основал нашу деревню. Он умел исцелять людей. Стольких спас... А еще он мог убивать огнеплюя, лишь протянув руку.

   – Целитель может остановить сердце кивела, – пояснил Джай, – но это сложнее, чем убить его мечом Мастеру Оружия, или снести голову воздухом Разрушителю.

   – Когда он был жив, сюда приходили люди со всех окрестных селений, – продолжала Кара, – Он их исцелял... Гаисей был человеком добрым и мудрым. И прожил очень долго, некоторые говорят, ему было триста лет, когда он умер. Но это вряд ли правда...

   – Это правда, – тихо сказал Джай. – Одаренные живут около трехсот лет.

   – Большинство... – усмехнулся себе под нос Адонаш.

   Джай взглянул на худенького грязного Бонли, прислушивающегося к их разговору с неподдельным интересом, и заметил нечто, на что до сих пор не обращал внимания.

   – Когда умер Долгожитель Гаисей? – спросил Джай.

   – Лет тридцать назад.

   – А он, случаем, не был вашим родственником?

   Она удивилась:

   – А откуда ты знаешь? Он был прапрадедом моего мужа Глара... Глар погиб... два года назад... – Кара опустила голову.

   – Сколько тебе, Бонли?

   – Четырнадцать...

   Мальчик выглядел младше своего возраста из-за чрезмерной худобы.

   – Скоро... – улыбнулся Джай.

   – Что, скоро? – тревожно спросила Кара.

   – Дар развернется. Он – Мастер Полей.

   – Кто?..

   – Твой сын, Бонли – Долгожитель! Мастер Полей. Он унаследовал Дар от Геисея, но Путь Дара у него другой. Это ничего, Мастер Полей тоже может убивать кивелов и смаргов, и даже кафтайфов. А еще – он поднимет ваши всходы на полях. Когда у Бонли развернется Дар, вы забудете, что такое голод.

   Воцарилось молчание.

   Адонаш, скрестил руки на груди и, ухмыляясь, изучал Шустряка. Скайси полуоткрыл рот и почесывал свою лысину. Кара еще крепче прижал к себе сына. А сам будущий Мастер Полей, в районе солнечного сплетения которого изумрудом искрился плотно сжатый клубок Силы, перепуганным волчонком зыркал то на Джая, то на монаха, не понимая, чему же из всего здесь сегодня сказанного ему верить.

   Часть 4. Бой тигра

   День возвращения

   1172 год со дня основания Города Семи Огней. Хвост Дракона. Долина Айс. Город Билиан.

   1

   Над грядой Сиодар вставало солнце. Оно начинало свой путь где-то за снежной вершиной пика Тигра и катилось не спеша огненным колесом по небесному своду. «Там, на востоке голова Дракона каждое утро извергает пламя, – говорилось в старинной легенде, – И пламя это желтым шаром летит над его хребтом, освещая и согревая землю. А когда наступает вечер, Дракон бьет по солнцу хвостом, загоняя в море. День тухнет, и приходит время звезд».

   Адонаш стоял, вглядываясь вдаль, и не решался сделать первый шаг. Все было готово. Все было решено. Все слова были сказаны, и все обряды проведены. Но как же тяжело оборвать последнюю нить, связывающую его с каменным домом, сиротливо прижавшимся к скале – здесь он вырос. С садом, где созревали вишни – под зелеными их кронами он упражнялся в боевом искусстве. С песней горного соловья в зарослях цаай, под щебетание которого целовался он с девушкой.

   "Когда стайш решает уйти – он уходит, – говорил наставник, вложивший когда-то мечи в его руки и мудрые мысли в его голову. – Как ни прекрасен вишневый цвет, а ему следует облететь, чтобы мог созреть плод".

   Наставник не вышел проводить его – это не по обычаю. Но Адонаш знал: господин Шинсий смотрит сейчас через маленькое окошко комнаты на втором этаже, он вцепился пальцами в передние две косы из семи – наставник всегда делает так, когда беспокоится, хотя морщинистое лицо и не выражает никаких чувств. Каждая из посеребренных временем семи кос наставника украшена уже тремя золотыми зажимами, и очень немногим Мастер Судеб позволяет надеть по четвертому... Адонаш слышал о таких, у кого в косах было до одиннадцати на каждой, а лица их при этом не старели, но это лишь легенды... Как бы он хотел, чтобы лицо господина Шинсия оставалось молодым, спина прямой, а руки сильными еще много-много отмеренных четвертей...

   Сам Адонаш еще не заплетает кос, еще не достаточно много раз на его веку Дракон извергал солнце и сбивал огненный шар хвостом в океан, еще семь лет ждать, пока первый золотой зажим коснется его волос, и первая четверть будет отмерена.

   Ему не хотелось уходить. Здесь, в провинции, он был счастлив, да и не помнил он другой жизни... Ему говорили, что там, за пиком Тигра, где в долине Айс стоит город Билиан, его ждут слава, богатство, почести и роскошь, подобающие наследнику рода Бей-Дэ. Он возглавит один из отрядов отцовской армии, войдет в совет при Правителе Аишере, своем отце... Он станет служить Билиану, а после смерти отца будет править долиной.

   ...Уходить не хотелось.

   Адонаш изо всех сил сдерживался, чтобы не обернуться. "Честь стайша – уйти, не оглядываясь назад". Может он никогда уже не увидит наставника?.. Неужели никогда? А может, он пришлет сюда на воспитание своего сына? Почему же отмеренные четверти не щадят даже лучших людей... "Как солнце по своей извечной дуге, так и мы, рожденные, прокатимся вдоль хребта, на котором вершины: долг, честь, отвага, боль, страх, любовь, утрата и сила, а затем уйдем, канем в океан, а вершины так и останутся стоять – для других".

   Своего отца Адонаш помнил смутно: суровое, будто высеченное из камня лицо, семь черных с проседью кос с двумя зажимами на каждой, золотой обруч вокруг гордой головы. Он помнил алый плащ Правителя, и помнил меч, сверкающий, острый, захватывающий его детское воображение сокрытой в блеске стали доблестью. Теперь у него два таких за спиной, и он умеет ими пользоваться!

   Уходить не хотелось. "Ты слишком долго стоишь..." – он явственно слышал голос наставника, который наверняка сказал бы сейчас эти слова... И Шинсий именно так и думает, глядя ему в спину. "Когда стайш решает уйти – он уходит". "Может, я еще не стайш?.. – отвечал ему мысленно Адонаш. – Еще год или два... Пока я не заплету семь кос... Пока...". "Честь стайша – уйти не колеблясь..."

   Адонаш шагнул навстречу взошедшему солнцу. Его ждали долина Айс, город Билиан, долг наследника рода Бей-Дэ. И его честь...

   2

   Обычай требовал, чтобы наследник Правителя прошел свой путь к Билиану в одиночестве и пешком. Извилистая горная дорога, прерываемая мостами, зависшими над бездонными пропастями или стремительными реками, вела в долину. Адонаш шел, отдыхал, ел, спал, снова шел. Три раза Дракон извергал солнце, и отправлял огненный шар в океан своим хвостом. Путь Адонаша был одинок, только несколько человек – пастухов на склонах встретились ему. Великое счастье, хорошая примета, сулящая удачу – встретить наследника, идущего в Билиан. Пастухи согнулись, кланяясь ему до земли, а когда он миновал их, принялись радостно смеяться, поздравляя друг друга, и петь. Адонаш же должен был молчать, не произнося ни слова за весь путь.

   На пятый день старуха с вязанкой хвороста за спиной не узнала в нем наследника, несмотря на серебряный обруч вокруг головы и алый шнур стайша, обвивающий предплечье.

   – Куда ты идешь? В Билиан? – сказала она, не поклонившись. – Не ходи!

   Адонаш молча прошел мимо, не ответив, не повернув к ней головы, как и требовал обычай.

   На шестое утро взору его открылась широкая долина: внизу зеленела трава, в которой красными и синими огнями пестрели маки и васильки; он увидел, словно охваченные пламенем, рощи цветущих огненных деревьев; увидел стада пасущихся овец; извивающуюся лазурную ленту реки, питающую озеро Айкауш; крыши домов и пики башен Билиана. Там вдали виднеется шпиль, на котором колышется знамя. Отсюда не видно, но Адонаш знает – это стяг алого цвета, на котором изображен белый тигр – символ рода Бей-Дэ. Его имя, Адонаш, тоже означает – "Тигр".

   Узкая горная тропка круто уходила вниз, этот участок пути был самым трудным и самым опасным, но именно здесь должен пройти наследник. Другие могут обойти или объехать по широкому тракту, но не он.

   Каждый шаг грозил смертельным падением. Камни сыпались из-под ног, слетая в бездну, один раз, он едва не покатился вместе с ними, но удержался, твердо встал на ноги и пошел дальше – как и пристало стайшу.

   Когда его нога ступила, наконец, на зеленый ковер долины, сердце бешено колотилось, но не от страха – Адонашу страх был чужд, и не от усталости – он слишком долго тренировал тело, чтобы уставать от такого спуска, – из-за волнения. Сейчас он увидит город своего детства, город, где он станет мужчиной, где заплетет семь кос и возглавит армию, а когда-нибудь и поведет за собой целый народ, заботясь о мире, благополучии и процветании жителей долины.

   Но не в Билиан влекло его сердце – никогда и ничего не хотелось ему так, как обернуться сейчас, взглянуть туда, откуда пришел, возвратится хотя бы мысленно в тихий сад наставника. ...Честь стайша велела не оборачиваться...

   Адонаш выдохнул, склонил голову, постоял пару минут, восстанавливая дыхание и выравнивая ритм сердца, а затем пошел дальше.

   Первыми жителями долины, повстречавшимися ему, были пять девушек, плетущих венки из ярких цветов долины, и эта встреча обрадовала Адонаша, он улыбнулся, лишь мельком взглянув на стройные фигуры в светлых длинных платьях: улыбаться обычай не запрещал.

   Когда-то давно его няня рассказывала, как возвращался после обучения в Билиан его отец Аишер. Никому не позволено было знать, когда именно наследник войдет в долину, поэтому никто не готовился к встрече, но случайно оказавшиеся на пути будущего Правителя – благословенны, они радуются и чтят наследника. "Когда Аишеру встретились девушки, – говорила няня, – они осыпали его цветами, и шли с песнями за ним до самого замка".

   Но эти девушки, заметив Адонаша, не обрадовались, не стали смеяться или петь, а вскочили встревоженными ланями, выронив венки из рук, и смотрели печально вслед Адонашу. Одна даже заплакала. Он удивился. О таком приеме никто и никогда ему не рассказывал.

   Следующими были возвращающиеся с поля земледельцы. Они тоже застыли, тревожно глядя вслед Адонашу, поклонились, но как-то неуверенно... А когда он прошел мимо, зашептали о чем-то взволнованными голосами.

   Все повторялось при каждой новой встрече. Хуже: люди отворачивались от него, убегали, некоторые плевали в его сторону, некоторые плакали и причитали, некоторые выкрикивали ругательства и проклятия. Были те, кто выражал ему сочувствие, и те, кто не скрывал ненависти, уж неизвестно чем вызванной.

   На сердце с каждым шагом становило все тревожнее. Наследника не принимал его родной край. Обычаи, хранимые веками, сегодня не почтили. Адонаш словно шел по мосту, обрушающемуся за его спиной... и вот-вот это обрушение догонит его, вырвет доски из-под ног и отправит в пропасть.

   На улицах Билиана не было людно, но, узнавая о возвращении наследника, жители стали собираться, окружая его, сопровождая молчаливой угрюмой толпой.

   Что-то случилось... Адонаш не мог спросить – ему не позволено говорить, пока он не пройдет сквозь врата отцовского замка.

   – Уходи!.. – крикнул кто-то в толпе. – Уходи пока не поздно!..

   Адонаш не обернулся.

   "Уходи!.." – кричали камни мостовой у него под ногами.

   "Пока не поздно!.." – говорили стены выросшего перед ним замка, который покинул он десять лет назад, глядя на Адонаша бойница, будто слепыми глазами.

   "Уходи!.." – сказали ворота, которые были закрыты, и стражи, облаченные в кольчуги, вооруженные алебардами, не поспешили распахнуть их перед возвратившимся наследником.

   Адонаш поднял голову вверх и только сейчас заметил, что на алом фоне развиваемого ветром стяга, не белый тигр, а черный волк – род Аисах...

   3

   – Ты вернулся вовремя, Адонаш, сын Аишера, последний наследник рода Бэй-Дэ! – говорил сидящий на троне его отца, широкоплечий человек с высокими скулами, темными злыми глазами, с семью черными косами, на которых лишь по одному зажиму – ему нет пятидесяти. Он называл себя Эдугэ. – Вовремя, чтобы умереть! Я беспокоился, что весть о смерти отца и о падении белого тигра достигнет тебя, и ты сбежишь. Я отправил людей к твоему наставнику четыре дня назад, и вы разминулись с ними. Но Создатель благоволит ко мне – ты сам пришел!

   – Я пришел, чтобы вступить в свои права по закону! – сказал Адонаш уверенным голосом, как учил его наставник Шиинсий: "Все, что ни говоришь – говори уверено, или не размыкай уст!", но внутри было лишь беспокойство. Смерти он не боялся, но знал, что эта смерть будет бесславной, недостойной стайша...

   – У тебя нет прав, Адонаш! Белого тигра пожрал черный волк! И его тигренка, слабого еще и глупого, также разорвут мои зубы!

   – Сразимся, Эдугэ! По обычаю! Порази меня в честном бою, и трон твой!

   – Я поразил в честном бою твоего отца, щенок! Ты такого сражения недостоин! Но если ты жаждешь битвы, то я дам тебе такую возможность, – драться ты будешь с теми, кто не побрезгует скрестить с тобой мечи! Для них это даже будет честью! Но не для тебя! Я покажу тебе твое место!

   Воины-стайши, когда-то принесшие клятву его отцу, схватили Адонаша, и повели прочь. Он был пойман, как дикий зверь, сам пришедший в ловушку. Но был ли у него другой путь? Что, если бы он раньше узнал о свержении "Белого тигра"? Что предпринял бы он... мальчишка, еще не заплетающий кос, вместе с седовласым слабым наставником? Эдугэ обещал сражение... Может у него еще осталась надежда на славную смерть?

   Адонаша толкнули в спину. Он упал, ударившись, покатившись по песку, но ничего себе не сломав, несмотря на то, что высота была больше двадцати футов. Яма. Ровные гладкие каменные стены без выемок, без щелей – подняться по ним невозможно. Дно покрыто песком. Яма была довольно большой – шагов в двадцать шириной и в тридцать длинной. Она под открытым небом, а окружают ее сидения, каждый новый ряд выше предыдущего... чтобы всем было видно... Яма для боев. Когда-то один раз Адонаша приводил сюда отец. "Нет ничего более бесславного для стайша, чем смерть в яме" – сказал Аишер. В тот день казнили предавшего долину воина. Тот сражался родовым мечом с преступниками, убийцами и погиб от руки одного из них, осквернив свое имя такой смертью.

   – Что если бы он победил? – спросил тогда Адонаш.

   – Он дрался бы снова, – ответил отец.

   – А если бы снова победил?

   – Его ждал бы новый бой?

   – И до каких пор? Пока он бы не умер?

   – Да или пока не убил бы всех. Тогда вина его была бы искуплена доблестным сражением и оплачена кровью. Но стайш, принявший смерть в яме, больше не стайш, и его сыновья навеки лишены чести стать воинами, повязывающими красный шнур.

   – Всех убить невозможно.

   – Да, Адонаш, поэтому смерть предателя неизбежна, как и бесчестие...

   Он вспоминал этот разговор, стоя на одном колене в песке, наклонив голову, и выравнивая дыхание. Когда вниз упала перевязь с его мечами, он встал, надел ее и снова отошел к стене. Он знал, что очень скоро соберется народ, в яму сбросят его противников, и он должен будет умереть... позорной, бесчестной смертью, которой не заслужил... или убить всех...

   "Наступит день, Адонаш, когда ты вырастишь, закончишь обучение и вернешься в Билиан, – говорила когда-то старая няня Агира, – Люди будут кричать: "Да живет наследник! Да будет его путь светел! Да возвысит Создатель перед ним пики славы и радости, да превратит в долину пики страданий и горя". Девушки будут бросать тебе цветы, спорить о твоем поцелуе, мальчишки будут стремиться дотронуться до края твоей одежды, чтобы в будущем стать воинами, как ты. Мужчины и женщины будут кланяться до земли, а старцы благословят тебя. Ради твоего возвращения рассветут огненные деревья. И солнце будет сиять над долиной".

   – Умри, поганец! – кричали люди.

   – Убей хотя бы троих! Я поставил на тебя!

   – Тебя же учили обращаться с мечами – не умри от руки первого противника!

   Жители Билиана, те самые, которые должны были кланяться и приветствовать его, насмехались, обсуждали его качества, делали ставки, проклинали, а если и подбадривали, то только потому, что желали выиграть на поставленной ими монете. Они все знали, что он умрет. Интрига только в том, в каком бою, первом... втором... третьем?.. На четвертый не ставил даже самый отчаянный игрок. Адонаш тоже не поставил бы...

   Вместо обещанных когда-то няней цветов в него летели отбросы. Почему им так нравиться унижать его? Чем заслужил он их ненависть? Ответа он не узнает... Наставник далеко, спросить не у кого, а додуматься самому, не хватает ни времени, ни сил...

   Адонаш поднял голову, вглядываясь в лица тех, кто должен был стать его подданными. Он никогда не хотел ими править, и желание его сбылось...

   Скользя взглядом по трибунам, он заметил среди множества людей: молодых и старых, смеющихся и хмурых, бедных и богатых, прекрасную юную девушку, чем-то привлекшую его внимание, то ли печалью в огромных глазах, то ли бледностью на фоне длинных черных волос, рассыпавшихся по хрупким плечам, то ли выделяющейся белизной платья. Она смотрит на него, не отрывая взгляда, в руках – цветущая ветвь огненного дерева, которую она держит, прижимая к груди.

   Встретившись с Адонашем глазами, она бросила к его ногам красные цветы. "Ради твоего возвращения рассветут огненные деревья". Адонаш слабо улыбнулся, поднял подарок, оторвал небольшой отросток, украсив цветами свой серебряный обруч наследника, затем воткнул ветвь в песок, где стоял. "За эту ветвь я буду сражаться – тихо сказал он. – В день, когда я умру – умру как стайш!..".

   Эдугэ пришел и занял место, где десять лет назад сидел отец Адонаша – Аишер, а рядом тогда стоял Адонаш. Новый Правитель – "Черный волк", а не "Белый тигр", сделал знак рукой, затрубил рог. Началось.

   Первому противнику позволили спуститься в яму с помощью веревки – Эдугэ не хотел, чтобы победа далась Адонашу легко, если его соперник переломает себе кости, прыгая с такой высоты. Мужчина был широк, приземист, но двигался быстро, ловко, плавно. У него в руках был один меч, но он вертел им достаточно искусно.

   Адонаш обнажил свои клинки и стал в боевую стойку.

   – Наследник от ветра шатается, он и минуты не протянет, – сказал кто-то из зрителей сверху.

   – Да-да слишком хилый. Да и молодой еще... Хорошо, что я поставил на его проигрыш в первом бою – не выстоит!..

   "У меня был лучший наставник" – мысленно ответил ему Адонаш. Он невесело усмехнулся и затанцевал по песку, сбивая противника с ритма. Адонаш атаковал мечами асинхронно, то и дело, меняя темп. Но его противник оказался далеко не последним фехтовальщиком: ловко отражал атаки Адонаша и теснил его к стене. Но Адонаш выскальзывал из-под ударов, его хрупкое сложение, легкость и гибкость давали ему преимущество. Адонаш нанес рубящий удар сверху правым мечом, и подсекающий снизу левым, затем рубящий сбоку левым, а колющий сверху – правым, затем повторил комбинацию, отбил атаку блоком, снова повторил. Противник привык – и когда Адонаш в четвертый раз поднял правый меч, мужчина увернулся и присел, устремив клинок к его груди – этого Адонаш и ожидал: он легко отбил атаку левым, и ударил в шею острием правого меча. Поверженный противник рухнул на землю.

   Первый бой был не сложным, но и дрался он не со стайшем, а с каким-нибудь необученным головорезом. Адонаш убил в первый раз, но он смотрел на разрезанное горло, на пожелтевшее искаженное в предсмертных конвульсиях лицо, и на кровь, которую жадно впитывал песок, равнодушно. Этот человек убил бы его, не задумываясь, принес бы ему не просто смерть, хуже – позор...