Текст книги "Ветер из Междуморья. Джай (СИ)"

Автор книги: Анна Виор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

   – На радужный камень Советника! – Гавэр ответил быстро, не задумываясь, значит, еще раньше нашел подходящую ассоциацию.

   Джай видел однажды один из радужных камней, происхождение которых оставалось загадкой даже для него. Любоваться переливами и сполохами всех цветов радуги в этом то ли произведении искусства, то личуде природы можно было бесконечно. И если его, Джая, Дар так выглядит для Гавэра, но не удивительного, что тот горит желанием еще раз взглянуть. Только чего тогда испугалась Айса?

   Был еще шанс не поддаться на провокацию Гавэра, перевести все в шутку, придумать что-то и доказать, что перед ним обычный Целитель... Но, похоже, Джай нашел еще одного друга, которому позволено будет знать больше других. Джай отпустил Дар.

   Гавэр уставился на его солнечное сплетение, вытаращив глаза, глуповато улыбаясь, и застыл. Джай же изучал Гавэра, он осознано отказался от фиолетовой мглы Пророка, что хотела рассказать ему что-то о Типасе, он узнает все, что нужно при помощи глаз и чувств обычного человека, не отягощенного столькими проявлениями Силы.

   Джай встречал раньше таких людей, как Гавэр. Прост по-юношески, хотя ему уже перевалило за сотню. Он навсегда останется мальчишкой, любопытным до безобразия. Он всегда будут совать свой нос, куда не следует и искать приключений на свою голову. Непоседливый, веселый, харизматичный, располагающий к себе и, наверняка, добрый. Крупные полные люди, подобные ему, реже оказываются хитроумными интриганами, чем поджарые и низкорослые. У него пытливый взгляд, в котором светиться недюжий ум. Он разгадал секрет Джая на раз-два, а такое редко кому удавалось. Хотя... на этот раз сам Джай очень быстро сдался, раскрывая тайны, удивительно быстро.

   Наконец Гавэр выдохнул, встрепенулся, помотал головой, словно большой пес, отряхивающийся после купания в реке.

   – Так как же это называется?! – воскликнул он. – Какой Дар в тебе основной? Целителя? Лазурные потоки доминируют...

   – Это потому, что я чаще других их использую в последнее время.

   – А боевой Дар?

   Джай кивнул.

   – И Оружие?! Меч или лук?

   – И то и другое.

   – На равных?.. – Гавэр искренне удивлялся.

   – Да.

   – Только не говори, что и Разрушением ты можешь пользоваться...

   – Могу.

   – Как!? КАК?! Огонь и остальные стихии... А строительство?..

   – Я возводил дома, замки, башни...

   – Музыка?..

   Джай снова кивнул.

   – И те картины ты можешь рисовать... те, в которые, кажется, шагни – и войдешь внутрь?.. Я видел шедевры Художников Силы...

   – Если бы Художник Силы работал вместе с Мастером Перемещений, то его картины, в самом деле, могли бы перемещать.

   – Не может быть? И ты способен нарисовать такую картину?

   – Да.

   – А какой же Дар в тебе основной? Огонь?.. Огонь превосходит все остальное. Он должен быть главным.

   – Нет, не огонь...

   – Тогда какой?

   – Какой я пожелаю.

   – Не может быть? И какие Пути еще подвластны тебе?

   – Все... какие есть на свете... – Джай сказал это с грустью.

   – Ты Мастер Путей! Это же несовместимо... Исцеление и Дар Смерти, и Строительство и Разрушение!..

   – Созидающий свет и разрушающий меч, вложил в мои руки Мастер Судеб, – усмехнулся Джай.

   – Легче спросить чего ты не можешь?.. А, в самом деле, чего ты не можешь?

   – Летать... – Джай улыбнулся, затем продолжил печально, задумчиво и искренне: – Всегда мечтал парить в небе, как птица, но не мог. Могу падать, при падении перемещаясь у самой земли, чтобы не разбиться... но это не то... парить не могу... родился без крыльев...

   – Да у тебе такие крылья, что любая птица позавидует! Таких возможностей, как у тебя, ни у кого нет, и не будет никогда! – Гавэр вновь расхохотался, его могучая грудь вздымалась как кузнечные меха, из глаз выступили слезы, и сквозь смех он сказал, – Вот стоишь ты – за спиной крылья, в одной руке меч разрушения, а в другой свет созидания, и ноешь: «Летать я не умею!».

   Джай представил себе эту картину и тоже рассмеялся.

   Они смеялись долго, весело, беззаботно... Солнце скрылось за деревьями, на поляну опустился сумрак. На Джая накатило озорное настроение, он создал светильник и повелел тому зависнуть над их головами, освещая и их, и лошадей, и поваленное дерево на котором они сидели, и остатки ужина, и улыбку Гавэра – широкую, на все лицо. Тот проследил глазами за светильником, высоко задирая голову, затем вновь уставился на Джая.

   – А зовут тебе как? Ты же не Астри! Точно не Астри Масэнэсс!..

   Джай помолчал, изучая лорда. Когда он назовет свое имя, Гавэр по-настоящему станет еще одним его другом. Другом, за которого он готов будет отдать жизнь. Другом, который будет нести на себе бремя его тайны.

   – Для друзей я – Джай.

   – Джай!.. А это имя тебе подходит. – Что оно означает? Это междуморское?

   – Да... Означает? Ветер... Кажется, так... Особый ветер, который приходит в Междуморье с весной, он так часто и так резко меняет направление, что кажется будто дует отовсюду и сразу, он приносит и тепло с юга, и холод с гор, и запах моря... обоих морей... и цветов, что растут в долине, когда он прилетает в Междуморье, там начинается время гроз...

   – Повторюсь – имя подходящее!.. Хотя я не слышал никогда такого названия... А в Междуморье я бывал... Тебе родители дали такое имя?

   Джай кивнул.

   – И как давно это было?

   – Очень давно...

   – Так давно, что междуморцы позабыли название ветра, приносящего весну?

   Джай усмехнулся.

   – Ты решил выпытать у меня все мои тайны?

   – О!.. – снова раскатисто расхохотался Гавэр. – На это не хватило бы и ста лет! Не так ли?

   – Может и так...

   – Так сколько тебе?

   – Триста тридцать...

   – Сколько?..

   – Ты слышал...

   – Ты хорошо сохранился, смарг тебя сожри! Ты не стареешь? Даже мягкая старость Одаренных обходит тебя стороной?

   – Даже их нежная смерть... Но умирают все. Я умру не от старости и не завтра. А моя смерть не будет ни нежной, ни легкой...

   – Ты знаешь такие вещи о себе? И живешь с этим?

   – Я много чего отказываюсь знать, чтобы можно было с этим жить...

   Гавэр разворошил в его душе очень многое, заставил вспомнить о своем детстве, о юности, пролетевшей так незаметно, и о многих... многих прожитых уже жизнях... жизнях без младенчества, взросления, без старости и смерти... его смерти, но начало и конец в них все же были. Нынешняя его жизнь началась тогда, когда он пришел сюда, на запад, умирать.

   До этого была борьба и скитания с запада на восток, с севера на юг и в обратном направлении, он терял любимых людей, но снова находил друзей, вновь решался полюбить, падал, поднимался и снова шел. Иной раз ненавидел себя, иной раз ненависть к другим терзала его. Но все проходит и завершается. Только от себя не уйдешь...

   Джай помнил те времена, когда междуморцы жили в укрепленном городе, отгороженном высокой стеной, на которой день и ночь дежурили Одаренные Лучники и Разрушители, защищавшие жителей от грайлов. А из города опасались поодиночке выходить даже днем. Он был тогда маленьким мальчиком и пока вырос, раз десять чудом избежал смерти от когтей, зубов, рогов, жал и прочих смертоносных частей тела чудовищ, созданных когда-то Штамейсмаром. Потом в нем развернулся Дар, и опасаться его стали сами чудовища.

   Очень давно это было...

   – Стемнело... – Джай поднял голову, осмотрелся вокруг.

   Мирая волнуется.

   – Леди Ингир точно в исцелении не нуждается? – спросил он.

   – Да она после твоего прошлого исцеления, словно вторую молодость обрела. Никогда бы не подумал, что столько энергии в этой старушенции! – Гавэр говорил о ней вовсе не с насмешкой или издевкой, а нежно, как о любимой бабушке. – Она так хорошо себя чувствует, что решила навестить наших внуков в Тольской долине. Уехала сегодня утром, так что не волнуйся, она не заявится сейчас к вам домой и не разоблачит тебя.

   – Тогда мне пора возвращаться. И ты понимаешь, что я хочу остаться Астри Масэнэссом – обычным Целителем для всех... даже для моей жены?..

   – Можешь положиться на мое молчание, Джай. Тайны хранить я умею! Как никто другой умею!

   Гавэр весело хлопнул его по спине, допил остатки вина, доел остатки телятины, сыр и хлеб вытряхнул с льняной тряпицы на землю – угощение зверям и птицам. Затем заскочил на лошадь с завидной легкостью, особенно учитывая его размеры и, не дожидаясь Джая, скрылся за поворотом тропы.

   Джай не спеша потушил светильник, разметал искорками во мгле, и, размышляя над произошедшим сегодня, поехал за Гавэром.

   Легкость, которую он чувствовал весь вечер, ушла, рассеялась, как и его светильник, а мысли были все мрачнее и мрачнее. Он придет домой, обнимет Мираю и снова станет лгать ей о том, где был, что делал, кто он такой. Он даже свое настоящее имя ей не назвал ... Справедливо ли это? При том, что совершенно чужому человеку, которого знает едва с месяц, он рассказал почти все... Он принял Гавэра, как друга, а Мираю – любимую, дорогую ему Мираю, не удостоил ни одним словом истины... Сейчас она назовет его Астри... чужим именем, а ему так хочется услышать – Джай из ее уст... Так хочется рассказать об изменчивом междуморском ветре, приносящем весну и грозы. Что-то пробудил в нем Гавэр... Жажду жить полноценно, дышать полной грудью, быть самим собой... Но Джай знал, что будучи самим собой, Мираю счастливой он не сделает. Быть Мастером Путей – это опасность на каждом шагу, ответственность, и острое болезненное осознание, что ты не можешь всего, далеко не все тебе не подвластно, несмотря на всю Силу и все Дары, и что каким бы Путем ты не пошел, смерть все равно заберет того, кого решила забрать... и только Мастер Судеб способен ей запретить, а ты не Мастер Судеб. Люди же будут смотреть на тебя глазами полными надежды, особенно самые близкие, в них будет светиться уверенность, что ты все знаешь, все умеешь, из любой ситуации найдешь выход и непременно спасешь... всех, кто тебе дорог... Так он потерял Айю, Асну, Эйра, Оура, Алданну, Каштаса... имен много, слишком много... Их глаза до сих пор глядят на него, но уже не с надеждой – с упреком... Он не смог их спасти...

   Правда

   985 год со дня основания Города Семи Огней. Центральная Тария. Город Тиниси.

   Теплые солнечные дни пришли в Тиниси. Все вокруг зеленело и цвело, птицы распевали на разные голоса свои радостные птичьи песни. Люди одели яркие одежды, стянув с себя серые зимние плащи. Почти каждое утро с запада приплывали кудрявые низкие облака, орошая землю теплым дождем, а уже к полудню солнце высушивало лужи и припекало. Для пшеницы это хорошо, Далису почти не приходилось тратить Силу, чтобы ускорить ее рост, совсем немного воздействия – и поле Типаса уже колышется зеленым морем, еще через месяц оно пожелтеет, и можно будет снимать урожай, а затем и вновь засевать.

   Но Типас смотрел на свои поля как-то безразлично, его мало интересовали и будущие урожаи, и барыши от их продажи. Зато он живо интересовался ими тремя: Джаем, Далисом и Мираей. Похоже, с Джаем он нашел общий язык, более того, Джай теперь относится к нему, как к другу. А вот Далиса Гавэр все чаще и чаще припирает к стенке неудобными вопросами или советами. Мирая по-прежнему пребывает в счастливом неведении. И Далис злится за Джая за откровенность с Гавэром и ложь собственной жене.

   "Ты должен ей рассказать!", "Она имеет право на свободный выбор", "Будет ли она любить Джая по-прежнему, когда узнает правду?" – все эти слова Гавэра, жестокие, но справедливые тяготили Далиса.

   Не раз, оставаясь наедине с Мираей, он уже набирал в легкие воздуха, чтобы начать... чтобы рассказать, но тут же передумывал. Нет. Если он и расскажет, то в присутствии Джая. Правда правдой, а нож в спину друга он не вонзит.

   Особенно тяготил последний разговор с Гавэром.

   – Вот что я тебе скажу, Далис, – в своей обычной манере неожиданно заявил аристократ, – Джай зажился на свете. Столь длинная жизнь – противоестественна. Создатель выделил Одаренным триста лет – и так слишком много. А ему удалось избежать старости со всеми сопровождающими ее неприятными ощущениями. Он утверждает, а я ему верю, что даже оттоки его не беспокоят. А его зрение? Я видел десятки Одаренных, которые уже в двести пятьдесят видели слабо. Уж не говорю о беременности Мираи! Мне вот – сто шестьдесят три, и детей у меня уже не будет, а он готовится стать отцом в триста тридцать. Говорю же – противоестественно все это! Люди должны жить, стариться и умирать... все люди – и Одаренные и неодаренные. Джаю же невыносим его долгий век, вот он и страдает, придумывает новые имена, примеряет на себя чужие лица. Хочет прожить жизнь обычного Целителя, а нужно бы умереть, как Мастер Путей. И он это знает.

   Типас был прав. Тень прежнего Джая – Астри Масэнэсс – не он сам. Смыт волнами опыта и пережитой боли веселый нрав, жажда риска. Озорные огоньки в глазах потухли, предприимчивый и изворотливый ум заботиться лишь о том, чтобы не повторить прежних ошибок. Лишь неудачи он помнит и думает, что сможет спрятаться от них, скрывая то, что он Мастер Путей.

   Гавэр был прав... Если бы Джай умер тогда, когда они пришли на запад, он бы подвел итог долгой и плодотворной жизни, но вместо этого начал новую... скучную, постылую, тягостную и бессмысленную жизнь... Далис уже потерял своего друга... уже похоронил того Джая, а его тень не отпуская от себя... Противоестественно...

   Гавэр был прав... Сам Джай страдает, не знает зачем живет, да еще и так долго. Мирая – его единственная отрада, но его нынешняя жизнь – обман... дым... И их любовь – тоже дым... основанный на лжи. Джаю лучше было бы умереть...

   Неужели он желает смерти человеку, которого считает другом уже как сто двадцать лет?..

   Далис обхватил голову руками и сжал ее, словно пытаясь выдавить неприятные тяжелые мысли. Гавэр... Джай... Мирая... Ему нужно уйти. Куда-нибудь в другую сторону, куда-нибудь подальше... Чтобы не видеть потухшего взгляда Джая, хитрой ухмылки Гавэра и опущенных ресниц Мираи. Ему нужно избавиться от всех их. Разом. Встать однажды утром, собрать немногочисленные вещи в походную сумку, оседлать старого мерина и отправиться на восток. Он мог бы навестить Айная, предложить тому услуги Мастера Полей... А может податься на запад? В Город Семи Огней? Увидеть Здание Совета, узреть во время Празднования годовщины основания города, как Семеро зажигают в небе огни, создавая целые картины и представления своим Даром... Получить должность... Столько дорог перед ним, а он будто прикован к Джаю и Мирае, и эти цепи стали невыносимы для него...

   Он возвращался с очередного поля Типаса. Солнце стояло в зените, небо было совершенно чистым, весна расстелила зеленый ковер под ногами и раскинула шатер из крон цветущих деревьев над головой... но совсем не так было на душе у Далиса, там выли зимние ветры, а из хмурых черных туч лил холодный дождь, совсем как в день их приезда в Тиниси...

   Далис ехал, глубоко задумавшись, первые городские дома уже показались вдали. По дороге ему встречались повозки и всадники, да и просто пешие люди. Седой старик, брел, опираясь на палку, и придерживал рукой широкую шляпу, которую норовил сдуть порыв, неизвестно откуда налетевшего ветра. Ветер рванулся в другую сторону и, выхватив клок сена из стога на обочине, разметал его, осыпав богато-одетого надменного юношу с тонкими усиками, ехавшего на серой в яблоках кобыле. Тот же озорной ветер вдруг развернулся и накрыл с головой его же плащом толстого купца, спешившегося, чтобы проверить, хорошо ли закреплен на повозке товар. Купец заметался, запутавшись в складках зеленой ткани, освободился, наконец, огляделся, весь красный от досады. Далис ухмыльнулся, проезжая мимо.

   Где-то вдали зарокотал гром, хотя небо все еще было безоблачным... Дохнуло свежестью реки, пьянящим ароматом черемухи, тухлой вонью с живодерни, что стояла на краю города.

   Далис въезжал в Тиниси. Вновь загрохотало.

   – Неужто гроза? – удивленно захлопала ресницами дородная розовощекая женщина с корзиной яиц в пухлых руках, она посмотрела на небо, прикрыв ладонью глаза от солнца.

   – Да... – откликнулся худой и жилистый мужичок, приколачивая очередную доску к какой-то постройке, возводимой у самой мостовой, – Ветер мечется, как бешеный. Гроза будет!

   Ветер и в самом деле, дул, казалось, налетая внезапно со всех сторон сразу, он смешал все запахи, он завертел дорожную пыль в маленьком вихре, он обещал пригнать облака с ливнем, громом и молниями. Ветер, приносящий весенние грозы... "Джай"... – вспомнилось почему-то. Междуморский ветер весны – вот, что означает имя его друга...

   Далис пришпорил коня, чтобы быстрее добраться до дома, где никто его не ждал...

   Мирая в нежно-голубом платье, немного бледная, с распущенными каштановыми локонами, что поблескивали темным золотом в лучах заглядывающего в окно солнца, сидела в гостиной за шитьем. Как же к лицу ей домашний уют!.. Она подняла взгляд на Далиса, улыбнулась, немного развеяв темные тучи в его душе.

   – Вернулся, Далис?.. Ты, наверное, проголодался? Сейчас будем обедать. Лорд Типас у нас.

   – Гавэр?..

   Что он делает здесь днем? Далис прошел на кухню, умылся в стоящем там ушате, смывая дорожную пыль с лица и рук. Типаса видеть он не хотел. И Джая тоже...

   – А Астри?.. – спросил он, вернувшись.

   – Они оба в конюшне, – ответила Мирая. – Ты же знаешь, какой Астри любитель лошадей, а Гавэр сегодня приехал на какой-то особенной кобыле, и хочет ею похвастаться. Как мальчишки!.. – улыбнулась она.

   Он пожал плечами. Джай уж давно не мальчишка...

   Громкие голоса и смех оповестили Далиса об их возвращении, задолго до того, как открылась входная дверь.

   – Гроза будет!.. – объявил с порога Типас, отряхивая голенища сапог от прилипшей к ним соломы. – В Тиниси гроза – редкость! Здесь говорят, что грозы – к переменам. И этот ветер, что швыряет в лицо, то пыль, то яблоневый цвет... Не поймешь, с какой стороны он дует!

   – Джай!.. – вдруг сказала Мирая, поднимая голову.

   Джай вздрогнул и побледнел. Далис и Гавэр изумленно уставились на нее.

   – Джай – так называется такой сумасшедший ветер в Междуморье, – пояснила она с мягкой улыбкой. – Вернее назывался давным-давно. Мне прадедушка рассказывал, он бывал там. Меня всегда забавляло это название, а прадедушка говорил: "Не всякий ветер – Джай, только особый, который дует, кажется, отовсюду и стразу, и приносит грозу". Астри, ты разве не слышал такого названия у вас в Междуморье?

   Джай застыл, его бледное лицо вытянулось, в глазах светились тоска и боль. Он слышал свое имя, произнесенное Мираей, но она не знала, что произносит... Откуда она вообще могла знать это слово, давным-давно забытое даже междуморцами?

   "Сегодня, – знал Далис, – сегодня я расскажу ей все".

   – Что с тобой, Астри?.. – Мирая заметила, как изменился в лице Джай, отложила шитье и складка пролегла меж ее дуг-бровей. Далис не любил, когда Мирая хмурилась, от этого горько становилось во рту и хмуро на сердце.

   – Джай – это его настоящее имя... – неожиданно для себя самого произнес Далис чужим и незнакомым голосом...

   Все, кроме Джая, посмотрели на него. Джай стоял, наклонив голову и сцепив крепко зубы.

   – Что значит "настоящее имя"?.. – она ухватилась одной рукой за запястье другой руки – Мирая всегда так делает, когда волнуется. – Астри?..

   – Его зовут не Астри, Мирая, – продолжал Далис тем же чужим, звонким, холодным голосом, – его зовут – Джай! И он не Целитель!

   – Не Целитель?.. Астри исцели десятки людей у меня на глазах! Что происходит, Далис?.. – Мирая взглянула на него, а он поспешил отвести глаза, лучше бы он ушел навсегда из Тиниси еще сегодня утром... Взгляд натолкнулся на ухмылку Гавэра, скользкую, торжествующую... едва заметную.

   И Далис заговорил, невероятным усилием заставляя себя произносить каждое слово:

   – Твой муж, Мирая, Мастер Путей, не желающий открывать тебе, кто он. Он способен на такие вещи, о которых лишь в сказках рассказывают. Да, он может исцелять, но это лишь сотая часть его способностей. Ты знаешь, Мирая, что он повелевает огнем? А то, что он умеет перемещаться? Или то, что он Разрушитель, самый лучший Разрушитель, каких я только встречал на своем веку?! Он ведь не рассказывал тебе, какой замок построил в Завлонской долине на востоке? А я был свидетелем, я видел, как он его возводил!..

   – Почему ты так говоришь?.. Я не понимаю...

   – Потому что Джай врал тебе все это время, скрывал от тебя то, кто он есть. Но ты случайно назвала его имя... Настоящее имя... Джай! Он врал тебе, и я тоже врал... Прости меня, Мирая... Но я больше не могу... не могу так! Джаю больше трехсот лет, а не тридцать семь, как ты думаешь...

   – Это странная шутка, Далис... – она переводила взгляд с него на Джая и обратно... Огорчающая Далиса складка меж ее бровей стала еще глубже...

   В комнате потемнело, так как черные грозовые тучи затянули небо. Отдаленный рокот грома слышался все чаще.

   Легче ему не стало. Он лишь сказал правду, а такое чувство, будто предал...

   – Это не шутка... – медленно выговорил Джай, подходя к Мирае.

   Она подняла на него расширившиеся глаза, протянула руки.

   – Астри?..

   За окном полыхнула молния. Гром прогремел десять вдохов спустя.

   Джай сел около нее, поцеловал протянутые ладони, обнял.

   – Меня зовут Джай... – тихо сказал он. – Друзья зовут меня Джай... Ветер, приносящий весенние грозы, из Междуморья...

   Вновь полыхнуло совсем рядом, и тут же ударил гром, заставив Далиса вздрогнуть...

   Далис чувствовал себя мерзко, захотелось вновь умыться и тщательно вымыть руки... Слова – не дорожная пыль, так просто их не смоешь... Нужно было вначале с Джаем поговорить... Но сколько раз они уже разговаривали? Джай знает, что Далису отвратительна его ложь Мирае, что Далис не понимает причин и мотивов... Но он не знает, что давний друг, верный пес... любит ее, что считает его лишь тенью прежнего Джая, что хочет... его смерти... И иногда думает, что лучше было бы, если бы Джай умер... наконец...

   Они разговаривали тихо. Голос Джая перемежёвывался раскатами грома. У Мираи в глазах стояли слезы. Но затем они высохли. Он снова прижал к губам ее руку. Снова заговорил... Она перестала хмуриться.

   – Я хочу сохранить твой мир... – услышал Далис обрывок фразы.

   Он был лишним: начал этот разговор, открыл Мирае правду, но тут же вперед вышел Джай, оттеснив его... и опять он... лишний...

   На руке Джая появился маленький огонек... необычный, переливающийся разными цветами радуги, сиял в сумраке комнаты, перекликался со всполохами молний за окном. Она улыбнулась.

   Далис отвернулся, увидел Гавэра, который присел на табурет у стены, и внимательно наблюдал за происходящим. Заметив радужный огонек, лорд по-птичьи наклонил голову, затем прищурился и принялся грызть ноготь большого пальца.

   Джай вынул несколько золотых пламеней из кошеля, зажал их в руках, стал вытягивать сплавившиеся монеты в нити, переплетая их. Его пальцы мелькали, создавая цепочку, на которой он закрепил свой огонек, а после отдал подвеску Мирае.

   Молния... Гром... Шум дождя...

   – Тебя пугает эта гроза? – спросил Мираю Джай. – Я могу прогнать ее...

   – Нет... – она прижалась к его груди. – Гроза нравиться мне... Джай...

   Далис пошел наверх, собирать вещи...

   Оковы

   985 год со дня основания Города Семи Огней. Центральная Тария. Пригород Тиниси. Замок Гавэра Типаса.

   – Что это? – Джай удивленно глянул на расплывшегося в улыбке Гавэра, протягивающего ему пару браслетов.

   Широкие на все запястье – дюймов семь, и в дюйм толщиной, из серебра, на поверхности выгравированы символы. Обычно Джаю достаточно было легкого касания, чтобы Дар Пророка, если он тому не запрещал, показал значение неизвестных символов, но не в этот раз. Руны не откликались на прикосновение Силы, не отвечали на его вопросы, молчали и хранили свою тайну.

   – Подарок... – ответил Типас.

   -Браслеты?.. Ладно, лошадь, особенно если учесть, что ты купил мой огонек за полцены, а на сэкономленные деньги можно табун таких приобрести...

   – Во всем вы ищите выгоду, междуморцы!.. – смеялся Гавэр.

   – ...Но браслеты? Разве я танцовщица, чтобы мне дарить украшения?

   – Это не украшения. Надень...

   – Я не могу прочесть символы, а если я не могу прочесть, что написано на предмете, то применять его обычно не спешу.

   – Опасаешься?

   – Остерегаюсь...

   – Это то, о чем ты мечтал, Джай. То, что позволит тебе быть только Целителем.

   Джай никогда не слышал о подобном.

   – Мне интересно. Рассказывай.

   Он расположился в уютном кресле веранды выходящей во внутренний сад замка Типаса. Цвели яблони, и все садовые дорожки были усыпаны облетевшими белыми лепестками. Джай думал, что надо бы показать Мирае цветущие Мицами в горах Фа-Нолл. Теперь... когда она знает...

   – Эти браслеты блокируют практически все Дары... Так называемые опасные Дары. А так как Целитель вреда нанести не способен, но его Дар остается свободным.

   Джай вопросительно поднял бровь. Браслеты лежали перед ним на столике из дерева сот, брать в руки он их не хотел.

   – Ты же знаешь, – продолжал Гавэр, – что когда-то эффы охотились за Одаренными, не связанными с Древними?

   Джай кивнул.

   – Так вот. Кто-то когда-то придумал, как скрыть Дар от эффа, блокировав его. Уж не знаю, что за сочетание сил, какой секрет изготовления, и тем более, понятия не имею, о чем говорят эти символы. – Он провел толстым пальцем по бороздкам на серебре. – Знаю только, что они могут делать.

   – А где ты их взял?

   – Я, Джай, очень многое могу достать...

   – В Городе Семи Огней?

   – Где ж еще производят столько всякой дряни, осложняющей жизнь Одаренным? – Гавэр рассмеялся.

   – Я давненько там не был... – Джай не бывал в тарийской столице лет двести, если не больше. Там, безусловно, красиво, туда его тянет из-за всех этих зданий, возведенных Архитекторами Силы, увлекающих Одаренных изяществом своих стен, притягивающих, как насекомых на свет, там родина отмеченных Даром... Но. Нигде Мастера Силы не задирали так высоко носы и не носили таких длинных кос, как там. Нигде не было больше утопающих в роскоши и презирающих весь мир самовлюбленных гордецов. И уж точно ни в ком Джай не видел столько высокомерия, уверенности в своем превосходстве, как у Огненосцев, которые все до единого жили в Городе Семи Огней.

   – Мастера нынешние использовали древние знания и изготовили вот такие штуки.

   – Для чего?

   – Как для чего? Чтобы можно было блокировать Дар того, кто тебе не нравится, кого ты боишься, ненавидишь. Достаточно, к примеру, надеть такой браслет на руку Мастеру Оружия, чтобы он перестал слышать свой меч, а, значит, и драться он будет уже не как Мастер Смерти, а так... посредственно... как обычный человек. Прыгуна тоже можно поймать таким образом.

   Джай присмотрелся: браслеты были с защелками, их не просто снять, и, возможно, для этого нужен ключ.

   – Так ты решил меня поймать?

   – Нет. Ты сам решил себя поймать, а я вспомнил об этих штуках и решил тебе их подарить.

   – Полезная вещь... – Джай осторожно взял один, повертел в руке, пальцы обжигало холодом, он чувствовал, как Дар судорожно пульсирует, когда он к ним прикасается. – А где ключ?

   – Ключ? Зачем?

   – Они захлопываются на руках, и тот, кому их наденут, не может их снять самостоятельно без ключа. Так?

   – Все так... – Гавэр не переставал широко улыбаться. – Только ключ я тебе не отдам.

   – Почему же?

   – А потому, что в этом случае ты сможешь снять их, когда пожелаешь. А настоящий Целитель не способен в любой момент, отстегнув браслеты, превратиться в Исчезающего, Мастера Меча или кого-нибудь еще. Так не честно!

   – Я пользуюсь иногда другими Дарами, – сказал Джай, изучая Типаса. – И уж точно ими пользуюсь, когда речь идет о жизни и смерти.

   – А Целитель этого не может! – не сдавался Гавэр.

   – Но я не Целитель. Вернее не только Целитель.

   – Ты хотел быть простым человеком. Ты хотел прожить новую жизнь, как обычный Целитель, не отягощенный другими Дарами, которые нужно использовать для блага других... а получается только во зло... Так проживи ее!

   – Почему же только во зло? Своей Силой я помог многим...

   – Но ты ведь не желаешь быть Мастером Путей! А значит, что-то не так с этим множеством Даров. Настолько не так, что ты даже жене не рассказывал об этом. Рассорился из-за этого с Далисом.

   Мирае он рассказал. Она поняла. Она любит его – Джая, такого, каков он есть. В сердце наступила настоящая весна, потому что Мирая приняла его... полностью, с его тайнами, неожиданными открытиями и принятыми решениями, не избирательно, не Астри Масэнэсса без Джая, а того странного человека, наделенного всеми существующими Дарами Силы, которому триста тридцать лет, и которой уже прожил множество жизней еще до ее рождения. Она не оспаривает его решения жить как Целитель, пользоваться остальными Дарами лишь в крайнем случае, она не ожидает от него чудес ради развлечения...

   А что до Далиса... Тот ушел. Не сказал ни слова, не обернулся, не попрощался. Он, наконец-то, сделал свой выбор. Настоящий выбор...

   "Что-то не так с этим множеством Даров"?.. Может и не так, но они – часть Джая.

   – Нет, Гавэр, трои браслеты без ключа – оковы для меня. – Он положил браслет на столик. – А в рабстве я быть не желаю.

   – Почему же оковы? Это выбор. Свободный выбор. Ты можешь остаться Мастером Путей, обманывающим всех, что ты Целитель, а можешь быть настоящим честным Целителем.

   Гавэр слишком уж настойчив, а Джай все большее и большее отвращение испытывает к этим браслетам.

   – Как хочешь... – Типас пожал плечами, но подарок свой не убрал, а оставил лежать на столике перед Джаем. – Скажи мне... ради интереса, ради моего любопытства Мастера Видящего... Ты можешь увидеть, где находится тот или иной человек?

   – О чьем местонахождении ты желаешь узнать?

   – Я лишь спрашиваю. Из чистого любопытства? Профессиональный интерес. Можешь?

   – Да.

   – И ты можешь взглянуть, где сейчас Далис?

   – Так значит, о нем ты желаешь знать... Далис ушел. Он хотел освободиться от меня, и я не стану за ним следить...

   – А если он в опасности?

   – В какой он может быть опасности?

   – Взгляни!.. – Гавэр нагнулся к нему, вперился взглядом острых серых глаз.

   – Ты беспокоишься о нем? – Джай тоже беспокоился. Ладно. Ему ничего не стоит на мгновение призвать Дар Пророка. И он призвал, ожидая увидеть друга, едущего верхом по одной из дорог, ведущих из Тиниси, скорее всего, на восток. Но фиолетовая мгла оставалась пустой, отказываясь показывать ему Далиса.