Текст книги "Александра (СИ)"
Автор книги: Анна Туманова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
Глава 22
За завтраком, Александра отпросилась у мужа в больницу к Вере Ивановне. Глеб кивнул, задумчиво глядя на жену, а потом поинтересовался:
– Ты теперь каждый день к ней ездить будешь?
– Ей нужна моя поддержка.
– Саш, кто она тебе? Эта женщина – всего лишь соседка. Не стоит тратить силы и время на чужих людей.
– Прости, Глеб, но твои рассуждения отдают снобизмом. Я знаю Веру Ивановну уже несколько лет, она всегда меня поддерживала и помогала в трудную минуту, а сейчас ей нужна моя помощь.
Оборский несколько минут молчал, вглядываясь в глаза жены, а потом качнул головой.
– Если тебе это так нужно… Езжай.
– Я постараюсь не задерживаться, – улыбнулась ему Саша.
Черный джип покинул усадьбу через полчаса. Александра смотрела на пролетающие мимо деревья и в волнении стискивала руки. То, что ей предстояло сделать, тяжким грузом ложилось на плечи, заставляя чувствовать себя обманщицей.
– Ребят, подождите меня здесь, – холл больницы был пуст, не считая молодой парочки, в обнимку сидящей на кожаном диванчике.
– Александра Павловна, может, подняться с вами?
– Нет, не стоит. Не хочу смущать Веру Ивановну.
– Как скажете.
Саша быстро взбежала на второй этаж и прошла в палату к Касторской. Пожилая женщина обрадованно улыбнулась при виде девушки.
– Сашенька, ты пришла!
– Здравствуйте, Вера Ивановна. Как самочувствие?
– Спасибо, деточка, гораздо лучше.
– Я рада, – Александра погладила сухонькую ручку соседки, – Вера Ивановна, я совсем ненадолго, мне уходить надо. Я только хотела убедиться, что с вами все в порядке.
– Конечно, Сашенька, я все понимаю. Да, и не стоило тебе волноваться, я себя уже намного лучше чувствую.
– Вот и отлично. Я забегу еще на днях, поправляйтесь.
– До свидания, деточка, удачи тебе, – Касторская внимательно посмотрела на девушку и незаметно вздохнула.
Выйдя из палаты, Саша направилась к грузовому лифту. На первом этаже она внимательно огляделась и направилась к служебному выходу. Охранники остались в холле, не подозревая, что пара их альфы удаляется от больницы все дальше. Заказанное заранее такси везло Александру к кафе «Надежда»
– А, вот и ты, моя сладенькая, – иронично протянул мужчина, – как судьба-то нас сводит, а?
– У меня мало времени. Говорите, зачем позвали.
– Ну, кто же так со старыми друзьями разговаривает? Нехорошо, Саша, нехорошо…
– Если вы не хотите, чтобы мой муж оказался здесь через десять минут, советую поторопиться.
– А ты изменилась, сладкая, – задумчиво посмотрел на девушку высокий, представительный мужчина, – повзрослела, похорошела…
– Что ж, я поняла. Сказать вам нечего. Прощайте, – молодая женщина развернулась, намереваясь уйти.
– Сядь, – раздался резкий окрик.
Вздрогнув, как от выстрела, девушка сникла и села на краешек стула, непроизвольно сжав руки.
– Значит так. Твой муж собирается заключить сделку с американцами. Мне нужны копии договора. Даю тебе две недели. Не сумеешь их достать – Оборский узнает все о твоем прошлом. Позвонишь по этому телефону, – мужчина протянул визитку, – как только сумеешь сделать копии.
– Вы так уверены, что у меня получится? – пересилив себя, иронично поинтересовалась девушка.
– Не нужно себя недооценивать, сладенькая, – ухмыльнулся мужчина, – жду твоего звонка.
Саша рывком поднялась с места и, не прощаясь, покинула кафе.
Сидя в такси, она изо всех сил пыталась не заплакать. «Мразь…Какая же он мразь… Ненавижу!» – билось внутри. Взгляд, брошенный на часы, заставил нервничать еще больше. Только бы оборотни не заподозрили неладное! Расплатившись и выскочив из машины, Александра кинулась к служебному входу.
Спустя пару минут, она спокойно спускалась по лестнице со второго этажа.
– Все, ребята, можно ехать, – бодро обратилась она к охранникам.
Дэн как-то странно посмотрел на нее, незаметно принюхиваясь, но ничего не сказал, лишь согласно кивнул и направился к выходу. Виктор осторожно пристроился рядом с Александрой.
Саша шла между охранниками и благодарила судьбу. «Успела. Уложилась в полчаса». Повезло, что Виктор Семенович назначил встречу недалеко от больницы. Случайность? Или за ней следили?
Дома девушка прошла в свою спальню и закрылась в ванной. Шум воды заглушил сдавленные рыдания. Спустя десять минут, Александра вышла из комнаты. Собранная, с сухими, лихорадочно блестящими глазами и решимостью, написанной на лице.
Глеб был у себя. Как ни странно, последние два дня Оборский, в отличие от жены, практически не покидал дом. Саша, остановившись на миг перед кабинетом мужа, собралась с силами, постучала и потянула на себя массивную дубовую дверь.
– Я хочу поговорить, – пройдя к креслу и присев в него, произнесла девушка. Оборский внимательно посмотрел на жену. Нервничает, боится, дрожит. Что происходит? Чем дольше он смотрел на Сашу, тем сумрачнее становился его взгляд и плотнее сжимались губы.
– Что же, я тебя слушаю.
– Я прошу дать мне развод, – без предисловий, выпалила Александра.
В комнате повисла тишина. Глеб пристально смотрел на сидящую напротив девушку, пытаясь разобраться в нахлынувших эмоциях. И ее, и своих. Молчание затягивалось. Саша замерла неподвижным изваянием, молясь про себя, чтобы Оборский согласился. Тиканье настенных часов становилось оглушительным.
– Почему? – нарушил тишину мужчина.
– Я не могу быть с тобой. Та ночь… Она всегда будет стоять между нами. Я думала, что сумею забыть, но нет… Мне снятся кошмары, в которых я снова и снова переживаю все, что случилось и дико ненавижу тебя (прости, любимый, за эту ложь), а потом я просыпаюсь, а рядом – ты… Я не могу так больше, Глеб, я сойду с ума.
– Саша…
– Пожалуйста, отпусти… Так будет лучше для нас обоих.
– А дети?
– Ты сможешь видеть их, когда захочешь, я не буду препятствовать.
– То есть, детей ты собираешься забрать?
– Глеб…
– Саша, ты понимаешь, о чем просишь меня? Пойти на развод, отдать детей, расстаться со своей парой… Не слишком ли много?
– А ты вспомни ту ночь… Это плата за нее.
– Вот как… Значит, сегодня ты притворялась, да? Зачем? Зачем, Саш? Если я тебе так противен?..
– Противен, – согласилась девушка(нет, не верь мне… Хороший мой, любимый, не верь… Господи, больно-то как… Что же я делаю?..) – приходилось притворяться.
– Уйди, Саш, – глухо проронил Глеб, не глядя ей в глаза, – я подумаю и вечером дам тебе ответ. Уходи…
Александра, не оборачиваясь, вышла из кабинета мужа. «Так нужно! Так будет лучше для всех… Хотя, кого я обманываю?» – грустно вздохнула она.
Пройдя к себе, девушка принялась собирать вещи. Саша была уверена – Глеб ее отпустит. Она специально ударила по самому больному – по его мужской гордости. Оборский никогда не будет с женщиной, которой он противен. А еще, он не простит предательства и лжи. Все. Это конец. Только что, она сама, своими руками, разрушила надежду на семейное счастье.
Саша обреченно опустилась на кровать и выпустила из рук стопку футболок. Господи, как больно! Сердце разрывалось при мысли, что она никогда больше не прикоснется к Глебу, не утонет в его объятиях, не сможет обнять и поцеловать мужа. Невольные слезы потекли по ее щекам, но девушка не чувствовала их. Она должна уйти. Нельзя подставлять Глеба под удар, нельзя жить, постоянно ожидая подвоха. Он не заслуживает всей той грязи, которая окружает ее.
Решительно вытерев глаза, девушка принялась складывать вещи в сумку.
Вечером, Глеб зашел к ней в комнату и остановился напротив собранных сумок.
– Я дам тебе развод, – коротко бросил он, а потом, помолчав, словно через силу спросил: – ты уже решила, где будешь жить?
– В своей квартире.
– Она слишком мала.
– Нам с детьми хватит.
– Хорошо. Когда собираешься уехать?
– Сегодня.
– Дэн вас отвезет, – Оборский развернулся и, не прощаясь, вышел из спальни.
Саша обреченно уставилась на захлопнувшуюся дверь. Все получилось так, как она и рассчитала – Глеб не стерпел оскорбления. Но почему же так больно?
Спустя несколько дней их развели. Как уж Оборский обошел все обычные правила, но ее присутствие в суде даже не понадобилось. И на тот факт, что детям нет одного года, тоже никто не обратил внимания.
Очередной раз Александра убедилась, что Глеб может все.
Новая жизнь налаживалась сложно. Саша впала в какую-то странную апатию. Ничего не хотелось, ничто не интересовало. Часть души, накрепко привязанная к мужу, словно, так и осталась вместе с ним. Только дети скрашивали ее непроходящую тоску.
Звонок в дверь вывел девушку из привычной задумчивости.
– Александра Павловна, а я к вам, – с порога заявила ей Татьяна.
– Здравствуй, Таня, – вяло улыбнулась Саша, – ты в гости? Проходи, сейчас чай поставлю, пока малыши спят.
Она посторонилась, пропуская женщину в квартиру, и пошла на кухню.
– Садись, я сейчас.
Быстро набрав воды в электрический чайник, девушка поставила его на подошву и принялась выставлять на стол чашки, сахарницу, порезанный лимон на блюдечке…
– Александра Павловна, я с вами поговорить пришла, – Татьяна села за стол и быстрым взглядом окинула кухню. Чисто, светло, уютно…
– О чем? – отозвалась Саша, нарезая батон тонкими ломтями.
– Глеб Александрович велел мне помочь вам с детьми.
– Тань, я тебе очень благодарна, правда, но, ты сама видишь, жить здесь негде, да и платить мне тебе нечем, – Александра подняла взгляд от разделочной доски и посмотрела на Татьяну.
– Плохо вы Глеба Александровича знаете, – усмехнулась та, – жить я буду в соседней квартире, и оплата мне не нужна – альфа обо всем позаботился.
– Так это ты теперь живешь в сто тридцатой? – девушка с любопытством уставилась на гостью.
– Да. А еще Денис с Виктором.
– Можно было догадаться, – покачала головой Саша, – а я поверила, что он оставит меня в покое.
– Ну, это вы зря. У нас свою пару не бросают, – улыбнулась Татьяна.
– Мы разошлись, Тань, мы больше не вместе.
– Ну, если вам хочется так думать… Ладно, не буду, – осеклась женщина, увидев, как помрачнела Саша.
Чай пили в напряженной обстановке. Александра замкнулась и односложно отвечала на вопросы гостьи.
– Александра Павловна, так, как мы решим – во сколько мне приходить утром?
– Подходи к девяти, Тань, – подумав, ответила Саша, – ну, и после восьми сможешь уходить.
– Хорошо, договорились. А сейчас вам помощь нужна?
– Нет, спасибо, я справляюсь, – через силу улыбнувшись, ответила Саша.
– Да, Александра Павловна, там хозяин велел передать вам кое-что, – Татьяна достала из сумки толстую папку и отдала ее девушке, – сказал, что это ваше.
Уже поздно вечером, проводив Татьяну и укачав детей, Саша взялась за изучение содержимого темно-синей папки.
Документы на дом в пригороде, номер счета в банке, открытый на ее имя, акции «Трансарта», акции нефтяной компании «Темпико», дарственная на квартиру в Москве, документы на машину и ключи от нее в пластиковой упаковке, а еще ключи от квартиры и дома… Оборский сошел с ума!
Саша растерянно смотрела на разложенные на столе бумаги и не могла прийти в себя. Глеб, точно, свихнулся! Это же целое состояние!
Набрав знакомый номер, она услышала любимый голос:
– Слушаю.
– Глеб, я не могу все это принять.
– Не обсуждается. Это принадлежит тебе и нашим детям по праву.
– Но…
– Никаких возражений. Если узнаю, что ты экономишь на еде или одежде… В общем, я предупредил. Мои дети не должны ни в чем нуждаться.
Саша не успела ответить – Оборский нажал отбой.
Девушка огорченно вздохнула. Глеб, несмотря на обиду, поступил благородно. А она… хуже последней мрази… Опустив голову на скрещенные руки, Александра горько, навзрыд, заплакала. Правда, долго жалеть себя не пришлось – раздавшееся, спустя несколько минут, детское хныканье вынудило ее забыть о своих проблемах и бежать в комнату, к капризничающим малышам.
– Тихо, маленькие, тихо, – приговаривала она, подхватывая на руки разошедшихся детей. То ли переезд был виноват, то ли Сашино состояние, но малыши, с того времени, как Александра забрала их из усадьбы, вели себя беспокойно. Они плохо спали, неохотно брали грудь и часто плакали. Саша устало укачивала двойняшек, расхаживая по комнате, а в голове у нее продолжал звучать голос мужа. Этой ночью она снова видела Глеба во сне. Грязного, оборванного, с перевязанной головой, лежащего на какой-то старой телеге… А рядом шел пожилой солдат и отчаянно приговаривал: – «Вы уж держитесь, Ваше благородие, недолго осталось. К вечеру на месте будем…»
Такие сны приходили к ней регулярно. То, она видела Оборского на балах – молодого, веселого, беззаботного, кружащегося в танце с очередной красоткой и напропалую флиртующего с ней. То, перед ней представали картины боев – грохот канонады, взрывы, ржание коней, месиво из земли и оторванных конечностей и среди всего этого – Глеб. Исхудавший, черный лицом, с сурово сведенными бровями… А пару раз, привиделись какие-то незнакомые люди – седой, представительный мужчина и тонкая, моложавая женщина с веселыми янтарными глазами. И снова Глеб – смеющийся, рассказывающий им что-то, бурно жестикулирующий…
Эти сны мучили ее, заставляли страдать, она просыпалась в слезах и с именем мужа на губах. Саша похудела, осунулась, потеряла аппетит…
А еще, ее донимал Перебудько. Он звонил каждый день, настойчиво интересуясь, когда получит копии контракта. На заверения Александры, что Оборский с ней развелся, и она не имеет доступа к его сейфу, мужчина лишь недоверчиво хмыкал и советовал не играть с огнем. Вот и сегодня, он долго рассказывал, чего ждет от Саши, а потом добавил:
– Я ведь выполню свою угрозу, сладенькая, – вещал ненавистный мужской голос, – и твой муж узнает, на ком женился.
– Виктор Семенович, делайте, что хотите, мне все равно, – безразлично ответила девушка и нажала отбой.
Нет, ей, конечно же, было не все равно. Она панически боялась, что Перебудько выполнит свою угрозу, и Глеб обо всем узнает, но пусть лучше так, по крайней мере, она не навредит ему своим присутствием.
Уложив детей и примостившись на краешек дивана, Саша устало прикрыла глаза. Она боялась новых сновидений и, одновременно, жаждала их, цепляясь за единственную возможность увидеть мужа. Веки тяжелели, свет ночника становился все тусклее, звуки ночного города медленно удалялись, и на комнату опустилась сонная тишина. Постепенно, дыхание девушки выровнялось, и она медленно погрузилась в забытье.
… Шум и крики толпы доносились сквозь полыхающий гул пожара. Зарево от горящего дома было видно на всю округу. Саша в недоумении огляделась по сторонам. Люди разъяренно кричали что-то, трясли кулаками, кто-то смеялся, кто-то плакал… Горело небольшое здание, расположенное слева от усадьбы.
– Данила, справа заходи, – кричал какой-то мужик в расстегнутом кафтане, – не дай Бог, супостаты прорвутся!
– Да, где им, мертвы ужо все! – отвечал неведомый Данила, – мы их хорошо приложили, не очухаются!
– А ежели и очухаются, так нипочем выбраться не смогут, дверь там крепкая, – поддакнул ему бородатый мужичок в рубахе навыпуск.
– Что же вы делаете, нехристи?! Креста на вас нет! – кричала дородная женщина, которую Саша смутно помнила по прошлым снам. Точно – кухарка.
– Иди-иди, старая ведьма! Все вы тут заодно! – грубо оттолкнул ее Данила. – Или тоже хочешь к господам? А то смотри, на тот свет вместе со своими сплуататорами отправишься!
– Тетка Марья, пойдем, – плача, уговаривала кухарку тоненькая девчушка, цепляясь за подол ее платья, – пойдем отсюда, все равно ничем хозяевам не поможешь!
– Иди, Нютка, – пыталась отцепить ее от себя женщина, – иди к мамке. Не могу я уйти. Александр Николаевич с Натальей Анатольевной там, как же я их брошу? Ой, лишенько… Да, что ж это деется-то, а? Люди добрые, что же вы творите? – раскачиваясь, запричитала кухарка. Она смотрела на горящее здание, и грязные дорожки слез текли по ее чумазому от копоти лицу…
Глава 23
На следующий день, ровно в девять, в квартиру позвонила Татьяна.
– Доброе утро, Александра Павловна, – бодро поздоровалась она, – ну, как там наши ребятишки?
– Проходи в комнату, Тань. Они уже не спят.
– А кто это тут у нас такой хорошенький? – ласково приговаривала женщина, подходя к кроваткам. – Ой, как вы выросли уже! А какие кудри отрастили!
Кудри, и правда, были знатные. Саша удивлялась той скорости, с которой росли ее дети. Они родились с небольшими завитками на макушках, а сейчас, ярко-рыжая шевелюра Темы и черные кудряшки Кати умиляли всех, кто видел двойняшек впервые.
Вера Ивановна, выписавшись из больницы и заглянув к Саше в гости, долго не могла поверить, что малышам всего по два с половиной месяца.
– Не может быть, Сашенька, – удивленно восклицала пожилая соседка, – они такие крупненькие. А взгляд какой взрослый…
С тех пор, Касторская частенько заходила в гости, помогая Александре присматривать за детьми. Саша поначалу сопротивлялась, боясь нагружать больную соседку, но та мигом отмела все возражения девушки:
– Не волнуйся, деточка, я с ними душой отдыхаю. Да, и спокойные у тебя малыши. Мой Кирюшка, когда маленький был, орал так, что уши закладывало, а твои смирные, без дела не выступают.
Кирюшка, к слову, давно уже сам стал папой, но навещал мать редко, да, и внуки от силы раз в год показывались у бабушки. А Вере Ивановне так хотелось понянчиться с малышами, потетешкать их, побаловать. В общем, Сашины детишки нашли себе хорошую бабушку и няню.
Александра, видя, как расцветает соседка рядом с Катей и Артемом, перестала волноваться и оставляла детей с Верой Ивановной, если нужно было выйти в магазин, или еще куда-то.
Сейчас, с появлением Татьяны, свободного времени станет в разы больше, и можно будет взяться за переводы, как и раньше. Пусть небольшие деньги, но лишними они не будут. А там, дети подрастут, и она подыщет себе какую-нибудь подходящую работу. Тратить на себя средства, выделенные Глебом, Саша не собиралась. Эти деньги пойдут только на детей, уж они-то ни в чем не должны нуждаться.
– Александра Павловна, Денис просил вам передать, что вы можете на него рассчитывать, – Таня, подхватывая на руки Артема, повернулась к Саше, – ну, если нужно что-то донести, или в магазин сходить, или проводить куда-нибудь.
– Передай ему спасибо, Тань, – кивнула Александра, – и скажи, пусть в гости с Виктором заходят, чего им дома сидеть?
– Передам. Они обрадуются, – улыбнулась Таня, – соскучились все по вас. И по малышам. А Глеб Александрович…
– Не надо, – перебила ее Саша, – не говори об Оборском. Я ничего не хочу знать.
– Ладно, – примирительно посмотрела на нее женщина, – не буду.
Она не стала говорить хозяйке, что ее ни на минуту не выпускали из виду все это время. Еще бы! Да, Глеб головы снимет своим людям, если с его парой что-либо случится! Разумеется, Саша не замечала присутствия оборотней в своей жизни, а те не стремились афишировать ненавязчивое присутствие. А сейчас, вот, пришло время выйти из тени – девушка успела остыть после расставания с мужем и уже не так яростно сопротивлялась старому окружению.
Так и потянулись суматошные дни новой жизни. С утра, до прихода Татьяны, Саша успевала покормить детей и быстро убраться в квартире, а потом, когда появлялась няня, девушка бежала по магазинам. В этих торопливых походах ее сопровождал Денис. На все возражения Саши он неизменно отвечал – «я обещал Глебу Александровичу», и на этом все Сашины доводы заканчивались. Охранник довозил девушку в любое указанное место, аккуратно парковался и терпеливо ждал ее возвращения. Александра постепенно привыкла к его безмолвному присутствию и перестала обращать внимания на огромную фигуру оборотня. Несколько раз к детям приезжал Оборский. Саша, в такие дни, заранее уходила по магазинам, подстраивая свое расписание под визиты бывшего мужа, чтобы не мешать Глебу и не причинять себе лишнюю боль. Предательское сердце тосковало и тянуло домой, уговаривая глупую хозяйку хоть одним глазком посмотреть на Оборского, но Александра не сдавалась – хватит и того, что муж постоянно снится ночами, не хватало еще увидеть его и вживую.
Сегодня в планах у Саши было посещение торгового центра – дети росли с каждым днем, пора было присмотреть им обновки.
Торопливо поцеловав малышей, девушка выскочила из квартиры под заливистый плач двойняшек. Те никак не желали отпускать маму и устраивали истерику всякий раз, стоило ей отлучиться хоть ненадолго.
– В «Мега-молл» – быстро произнесла Саша, садясь в машину. Денис послушно тронулся с места. После того, как Александра обнаружила документы на машину, она отдала ключи Дэну и попросила перегнать автомобиль со стоянки сервис-центра, где он стоял все это время.
Новенькая, ярко-красная Ауди пришлась ей по душе, но сама Саша за руль так и не села – она не считала эту машину своей и не хотела привыкать к ней.
Оббежав за час несколько детских магазинов, Александра устало направилась к эскалатору. Уже почти дойдя до него, краем глаза заметила знакомую фигуру. Глеб. Ее бывший муж стоял у фонтана, рядом с японским рестораном, и задумчиво смотрел вниз, на суетящихся, на первом этаже молла, людей. Что он здесь делает? Что забыл в этом столь мало подходящем ему месте? Ответ не заставил себя долго ждать.
– Привет, дорогой! – раздался мелодичный голос, который Саша узнала бы из тысячи. Алина. Красавица-блондинка подошла к Оборскому и поцеловала его в щеку, закинув на шею мужчины ухоженные руки. Внутри у Саши вскипела лава. Едва удержавшись от того, чтобы не броситься на соперницу, девушка, огромным усилием воли, сдержалась и отвернулась от вызывающего боль видения. «Уйти! Скорее! – она ринулась вниз по эскалатору, задевая прохожих и цепляясь за них пакетами. – Что ж, вот и расставила жизнь все по своим местам. Недолго Глеб страдал… И утешение далеко искать не пришлось…» Злые слезы обожгли горящие щеки. «Ну, и пусть. Не нужен он мне. У меня есть дети, а большего и не надо»
Вылетев на парковку, Саша побежала к машине. Ветер неприятно холодил мокрые щеки, развевал выбившиеся из прически волосы, задирал подол тонкого платья.
– Домой, – выдохнула Александра, кинув сумки на заднее сиденье и усаживаясь вперед. Дэн не успел даже рта открыть, как она добавила:
– Денис, пожалуйста, давай быстрее.
– Александра Павловна, что-то случилось? – напряженно спросил мужчина.
– Нет, все в порядке. Поехали, мне к детям нужно.
– Не беспокойтесь, через полчаса будем на месте, – спокойно ответил Дэн и выехал со стоянки.
Квартира встретила их тишиной. Дети спали, Татьяна читала какую-то книгу, на плите тихонько булькал компот из сухофруктов, а довольный Тошка спал рядом с кроватками малышей. Волк с трудом помещался в небольшой квартирке, и Саша с ужасом думала о том, что будет дальше. Не иначе, как придется засунуть куда-нибудь свою гордость и воспользоваться щедрым подарком Глеба – дом в пригороде был просторным и вполне мог вместить все ее разросшееся семейство. Туда даже Анфису можно будет забрать. Саша с болью рассталась с красавицей-кошкой, понимая, что в небольшой квартире просто нет места для всего многочисленного зверинца, и часто вспоминала рыжую бестию. Правда, Александра утешала себя тем, что кошки больше привыкают к дому, нежели к хозяевам, да, и котятам в усадьбе будет лучше, а значит, рыжуха не почувствует особого дискомфорта от ее отсутствия.
Звонок мобильного раздался, когда девушка снимала куртку.
Взглянув на экран, Саша забыла, как дышать. Глеб. Что ему нужно на сей раз?
– Да, – коротко выдохнула она.
– Саша, мне нужно с тобой поговорить, – без предисловий начал бывший муж.
– Хорошо, – как можно спокойнее, ответила девушка, – где и когда?
– Заеду к тебе через полчаса.
Внутри у Саши все оборвалось. Она не была готова к тому, чтобы увидеть Оборского. Нет. Только не сейчас.
– Прости, Глеб, сегодня я не смогу с тобой увидеться, у меня есть дела. Если хочешь, поговорим завтра. Подъезжай после обеда, я буду тебя ждать.
Долгое молчание повисло между ними свинцовыми гирями. «Ну, давай же, пожалуйста, соглашайся» – молилась про себя Саша. Ей нужно было успокоиться, прийти в себя перед встречей с мужем. Ей нужно было время.
– Хорошо, – ответил, наконец, Глеб, – я приеду завтра.
Девушка опустила онемевший мобильный и устало присела на банкетку. Руки налились тяжестью, в голове шумело, к горлу подкатывала едкая тошнота. Отдышавшись, девушка поднялась на ноги и поплелась на кухню.
Картина, увиденная сегодня в торговом центре, стояла у нее перед глазами, убивая своей гармоничностью и естественностью. Пара оборотней смотрелась великолепно. Алина подходила Оборскому по всем статьям – яркая, видная, статная. Настоящая альфа-самка. Именно такая, какой и должна быть жена главы волков. Устало опустившись в кресло, девушка прикрыла глаза. Видеть никого не хотелось. Внутри плескалась обжигающая кислота, выедая сердце лютой тоской. Хриплый вой готов был сорваться с ее губ, но она сдерживалась, глотая горькие безмолвные слезы. Саша отчетливо понимала, что рано или поздно, Глеб все равно ушел бы от нее к той, что могла быть равной ему во всем. К Алине.
Оборский разгневанно расхаживал по кабинету. Нет, это бред какой-то! Распечатки звонков с мобильного Александры лежали перед ним на столе, и Глеб, время от времени, возвращался к ним, пытаясь понять скрытый за словами смысл.
О чем она говорит? Что несет этот сукин сын? Какие копии? Какие условия? При чем тут договор с американцами? В голове постепенно складывалась картина шантажа, и Глебу становилось страшно. Что стоит за уходом Саши? Почему она ничего не сказала ему об угрозах Перебудько?
Мужчина попытался успокоиться и подумать трезво. Он с усилием сдерживал мечущегося внутри волка, не выдерживая его напора.
Последние четыре недели выдались тяжелыми. Зверь почти не подчинялся ему, воя и царапая когтями внутренности. Постоянная борьба со зверем измучила Оборского, но она же и отвлекла от невыносимых мыслей. Последние слова Саши так и повисли в воздухе, обжигая своей неприкрытой ненавистью. Терпела, притворялась, лгала…
Чего стоило Глебу выслушать ее просьбу и осознать смысл сказанного?! Развод. Само это слово ранило острее самого острого ножа. А он пошел на это. Сделал все, чтобы его женщина была счастлива. Так что, счастлива ли она теперь?
Многочисленные фотографии Александры, рассыпанные по столу, утверждали обратное. Усталое, бледное лицо, горькая складочка между бровями, заледеневшие синие глаза и неестественное, катастрофическое спокойствие. Вот результат ее свободы. Ни на одной фотографии, даже там, где она гуляет с детьми, нет и тени былой Саши.
Смешав лежащие перед ним снимки, Оборский устало опустился в кресло. Потянувшись, он еще раз прокрутил в голове то, что узнал.
Перебудько активизировался ровно за день до того, как Саша заговорила о разводе. А накануне он был в том же «Атолл-холле», что и Глеб с женой. Могли они пересечься? И если да, то почему Саша промолчала? И не потому ли ей стало плохо? А ее поспешные сборы? Она сбегала из дома, не глядя ему в глаза.
Вопросы, вопросы…
Картина вырисовывалась неприглядная. Перебудько шантажировал Сашу тем, что он, ее муж, узнает нечто такое, что опорочит ее в его глазах. И требовал достать копии документов. А Саша попросила у него развод и ушла из дома. Почему? Потому ли, что, действительно не смогла больше терпеть, или, все же, решила сохранить свою тайну, даже такой ценой, как расставание с мужем?
Переплетя пальцы рук, Глеб сосредоточенно уставился в потухший камин. Что виделось ему в остывшем очаге, какие образы проносились перед уставшими глазами?.. Сгустившаяся тишина осторожно опустилась на согнутые плечи, укрывая мужчину от скопившихся проблем, и ласково тронула седую прядь у виска. Тени, эти безмолвные свидетели ушедшего прошлого, неслышно столпились в углах комнаты, взволнованно переглядываясь между собой.
* * *
Старый Дом тоскливо вздохнул. Хлопнуло открытое окно на втором этаже, заскрипели половицы, легкое дуновение коснулось неподвижных гардин и закружило их в неспешном танце… Лунный свет отбрасывал неясные блики на старинную мебель, заставляя ее оживать и таинственно мерцать в его серебристых лучах.
Особняк скучал. Долгие годы он дремал, неохотно, сквозь сомкнутые веки, наблюдая за пролетающими годами, приходящими и уходящими людьми, мелкой суетой и утекающими мгновениями чужой и неинтересной жизни…
Морщился, когда в его стены вгрызались злые инструменты, терпел, когда чужие люди сносили стены, закладывали окна, выкидывали такую родную и привычную мебель…
Кряхтел, когда приходили долгие зимы и грелся на солнышке под теплыми лучами короткого и нежаркого лета… Дом терпеливо ждал. Проходили годы и десятилетия, уходили в прошлое исторические вехи и события, забывались лица бывших хозяев, а он все ждал…
Но вот, настал тот миг, когда Дом устал верить и отчаялся. Надежда становилась все дальше, все призрачнее, все эфемернее… Он засыпал, теряя связь с реальностью и впадая в странное забытье.
Жизнь Старого Особняка угасала, рассыпаясь крохотными частичками небытия, и ожидание конца стало единственным смыслом его существования.
Но однажды, он почувствовал, как что-то изменилось. Нежный девичий голос разливался по пустынным коридорам и комнатам, ласковые добрые руки касались его стен, вкусные ароматы выпечки поселились в заброшенной кухне… Неторопливо встряхнувшись, Старый Дом приоткрыл засыпанные песком времени глаза и огляделся по сторонам. А потом, не поверив увиденному, торопливо выпустил свою сущность наружу. Так и есть! Девушка. Молодая, красивая, чистая. «Хозяйка» – загудело внутри, задевая лестницы и перекрытия чердака, проносясь по старым венам труб и окнам, гремя черепицей и поскальзываясь на новенькой кровле…
«Не может быть!» – восторженно выдохнул Особняк, рассматривая свою новую Хозяйку. Добрая, ласковая, заботливая. Довольное урчание пронеслось по приведенным в порядок комнатам. Да… Это было именно то, чего так долго ждал Старый Дом, то, о чем мечтал холодными одинокими ночами. Она здесь! Она нашла его! Теперь в его стенах вновь забьется жизнь, зазвучит музыка души, затеплится огонь горячего сердца… А там, и Хозяин вернется, уставши скитаться по чужбине, а потом, глядишь, и детишки пойдут! Особняк представил топот маленьких ножек, который нарушит его тишину и радостно улыбнулся – жизнь продолжается!
Он всячески помогал молоденькой Хозяйке, следя за тем, чтобы ей доставалось меньше работы. Нежные маленькие ручки девушки порхали, убирая, приводя в порядок, расставляя все по своим места, а добрая сущность Дома осторожно подправляла, придавала сил, заботилась и сохраняла все в идеальном состоянии. Негоже Хозяйке надрываться! Ей еще столько предстоит впереди…
Ликование Дома оказалось недолгим. Хозяин не сумел удержать свое счастье – Хозяйка, забрав маленьких непосед, ушла и больше не вернулась, и внутри снова поселилась тоска. Дом скучал и тоскливо вздыхал по ночам, наблюдая за сгорбившимся в кресле мужчиной. Тот не спал, уже которую ночь, неподвижно сидя перед потухшим камином в нетопленном особняке и глядя в пустой очаг отчаявшимся взглядом.
