Текст книги "Портрет блондинки в голубом (СИ)"
Автор книги: Анна Трефц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
Глава 18.
Петр Бочкин лежал на спине и тупо пялился в темный потолок. Он был счастлив. Счастлив безмерно и по многим причинам. Во-первых, потому что у него все получилось, а ведь он боялся, что не получится. Бывает так, что сильно влюбленные мужчины, пусть и настоящие сексмашины с девицами, к которым не питают ничего кроме сиюминутного желания, оказываются в сложной ситуации наедине с любимой девушкой. Какой-то внутренний тумблер щелкает в их организме, и чрезмерные романтические чувства блокируют возможность физической близости. Сейчас Бочкин благодарил небеса, что такого не произошло. Во-вторых, он был счастлив, потому что их отношения с Катюшей стали по-настоящему близкими, и сегодня она как-то очень естественно очутилась в его квартире, потом в его спальне, а теперь вот принимает душ в его ванной. В-третьих, он радовался, что никто и ничто им не помешало. А ведь могла позвонить Марго в самый неудобный момент, или еще бог весть какое сейсмическое явление обрушилось бы на их головы. В общем, в эту ночь все звезды Бочкину благоволили, и теперь он желал только одного, чтобы Катенька, наконец, вернулась из душа и, тесно прижавшись к его телу, уснула на его плече. За прошлую неделю он уже научился не спрашивать себя каждую минуту, как это с ним произошло. За какие такие благодеяния судьба решила его наградить настоящей любовью к самой прекрасной женщине на Земле, которая, похоже, испытывает к нему такие же сильные чувства? Он научился верить в то, что эта встреча должна была произойти. Что каждому человеку однажды выпадает такое счастье. И так уж запрограммирована наша жизнь, придуманная кем-то и когда-то, что рано или поздно каждый получает свой кусок пирога. Важно его не проморгать, ухватить и съесть до крошки. Глядя в темный потолок, Петр дал клятву, что ни при каких обстоятельствах свой кусок пирога не упустит. Катюша – это подарок его судьбы за все те мытарства и лишения, которые он испытал до их встречи. И теперь его жизнь изменится. Он сделает что-нибудь. Он поменяет работу, прекратив ковыряться в чужой грязи, чтобы не омрачать их светлые отношения. Он завяжет с играми в казино и, наконец, сделает ремонт в своей запущенной квартире. Он станет настоящим человеком, живущим не сегодняшними наслаждениями, а будущим. Потому что теперь у него есть это будущее. Он уже видел себя, идущим по парку в окружении любимой жены и детей. Он видел себя представительным, в длинном дорогом пальто, Катюша бережно придерживала его за локоть, а у детей в ручках болтались разноцветные шарики. И еще он купит дачу, чтобы детям было, где проводить лето. И еще он начнет копить деньги на отпуск, чтобы они могли всей семьей ездить на морской курорт или даже в Европу. Бочкин вздохнул. Серо-черная полоса в его жизни закончилась. Впереди его ждала разноцветная, наполненная радостным шумом жизнь. Задумавшись о ней, он и не заметил, как Катя снова очутилась у него под боком, прижалась к его телу и уткнулась носом в его плечо.
– Ты даже не представляешь, как мне хорошо, – прошептала она.
Он вздрогнул и обнял ее именно так, как должен обнимать мужчина женщину всей его жизни.
– Я и не думала, что когда-нибудь встречу человека, с которым буду так счастлива, – тихо продолжила она, – Я не понимаю… не могу объяснить, но с самой первой минуты ты показался мне родным. Знаешь, таким вот, предназначенным именно для меня.
– Ты это тоже почувствовала? – удивился он.
Она усмехнулась:
– Иначе что бы я тут сейчас делала? Или ты думаешь, что я прыгаю в койку к первому встречному мужику?
– Нет, ну что ты! – поспешил заверить ее он, – Просто я не думал, что у нас это настолько взаимно.
– Я тоже не думала. Я все искала повод, как бы с тобой еще раз встретиться. Ну, после того нашего первого разговора в кафе, куда ты пришел с разбитой физиономией, – Петр не видел ее лица, но точно знал, что она мечтательно улыбнулась, – И я страшно обрадовалась, когда ты сам мне позвонил.
– Но ведь ты поначалу не хотела встречаться!
– Хороша бы я была! – она легонько ущипнула его за бок, – Девушка должна немножко поломаться, сделать вид, что страшно занята. Иначе ты решил бы, что я влюблена в тебя без памяти.
– А это плохо? – он поцеловал ее в макушку.
– Хм… – она задумалась, наконец, ответила, – Не знаю. Наверное, нет, но так принято. Что делать, если нас учат кокетничать еще с пеленок. Ты все это проделываешь десятки раз, понимая, что совершаешь какие-то скачки на месте. Тебе не нужен ни этот человек, с которым ты в данный момент играешь, ни его чувства, которые ты пытаешься в нем вызвать. Но однажды ты понимаешь, что кокетничаешь уже потому, что иначе не можешь. И делаешь это скорее от неуверенности в себе, и тебе стыдно перед тем, кого ты действительно любишь. Но ничего исправить не в состоянии.
– Н-да… тяжело вам, – запоздало посочувствовал Бочкин, который так и не понял, кто и зачем вдалбливает девушкам с пеленок, что мужчины идиоты, с которыми нужно играть в кошки-мышки.
– Отмаливаем грехи Евы, – неожиданно Катя рассмеялась, – Хотя если рассмотреть ситуацию первородного греха с точки зрения современного судебно-процессуального права, то Адам виноват не меньше. Ведь Ева не запихивала ему яблоко в рот насильно. И скорее уж стоит судить Адама, который надкусил яблоко, а не Еву, которая ему это предложила. У каждого ведь есть выбор.
В этот момент затренькал телефон Бочкина.
– О! – простонал он, – Это все-таки произошло! Я даже знаю, кто может звонить под утро.
– Марго? – догадалась Катюша.
– Других вариантов просто нет. Пошла она сегодня ко всем чертям!
Она поднялась на локтях, дотянулась до тумбочки, схватила телефон и сунула его в руку детектива:
– Ты должен ответить!
– С какой стати?! Я взялся искать ее дурацкий портрет. Я не нанимался ей в круглосуточные рабы!
– А, может быть, у нее что-то стряслось, – взволновано проговорила Катя, – Не забывай, ведь вокруг нее уже стольких человек убили.
– Ой! Поверь мне, скорее всего она забыла дома часы, и ей пришла в голову замечательная идея, спросить время у меня. Не более того, – скривился Петр.
– А если нет?
И хотя шансов на это «нет» было чуть меньше десятой доли процента, Бочкин ответил:
– Слушаю!
– Дом Полуниных собираются взорвать! – резко сообщила ему Марго.
– Это как-то связано с вашим портретом?
– Теснейшим образом!
– Ну, так попытайтесь остановить это безобразие хотя бы до утра. А там я приеду и разберусь.
– А вы можете повлиять на МЧС? – справедливо усомнилась она.
– Нет, а что случилось? – он сел на кровати.
– Долгая история. Если кратко, то хозяин дома нарядился в бородатую женщину, упал в бассейн, а по дороге врубил какую-то сигнализацию, которую никто не может отключить. Она завывает на весь район.
– Я слышу, – усмехнулся Петр.
– Вот в МЧС думают, что эту сигнализацию слышите не только вы, но и вышестоящие руководители нашего государства, которые проживают в непосредственной близости от поселка. И этим мужам Полунинская сигнализация мешает спать. А если они не выспятся как следует, то не смогут правильно и справедливо управлять нашим государством. Хотя, с моей точки зрения, уж лучше бы эти мужи хоть однажды проспали свой рабочий день. Может и порядка в стране поприбавилось бы…
– Так как все это относится к портрету? – зажмурившись, перебил ее детектив.
– Пока трудно сказать. Я думаю, к утру все проясниться. Сейчас я собираюсь побеседовать с Коко Полуниной, так как спать в поселке все равно невозможно. Тут все на ушах стоят.
– Очень хорошо, – подбодрил ее он, – Вы с ней побеседуйте, а я прямо утром и приеду. Всего доброго.
Он отключил телефон, а для верности вынул из него аккумулятор.
– Что там стряслось? – удивленно спросила Катюша.
– Ох, ну жизни Марго точно ничего не угрожает, – он снова лег на подушки и притянул ее к себе, – Там какая-то пышная вечеринка, собираются взрывать дом Полуниных.
– Что ты говоришь! – округлила она глаза, – С размахом люди гуляют.
– Посему, Марго почему-то решила поговорить с Коко. О чем интересно…
– Ты чаю не хочешь? – Катя потянулась, – Я бы выпила зеленого, если у тебя есть.
– Хм… есть ли у меня зеленый чай… – он не хотел чаю, но желание любимой женщины – закон. Особенно после первой ночи.
Однако она его опередила:
– Лежи, я заварю. У тебя чай хранится там же, где и у всех людей?
– В смысле?
Она весело засмеялась и подскочила с кровати:
– Ну, ты не хранишь чай под раковиной в банке из-под соли, на которой от руки написано «не открывать, ядовито»?
– А что есть люди, кто так делает?
– Да сколько угодно!
– Нет, я храню чай в шкафу над столом. Только я не уверен, что у меня вообще есть заварка. Я пью кофе…
– Ладно, если я не найду чая, попьем кофе, – она выскочила за дверь, оставив Бочкина радоваться, что ему досталась девушка с золотым характером.
***
– Я его увольняю! – решительно заявила Марго и сунула телефон в сумочку.
– Кого? Бочкина? – поинтересовалась Изольда.
– Именно. Он совсем погряз в своих амурах.
– Почему ты так решила? – усмехнулся Влад, – Человек в такой час имеет право просто спать без всяких отягчающих обстоятельств.
– Знаете, я чувствую, когда мозги мужчины занимают мысли о другой женщине. Можете мне поверить, моим портретом он заинтересуется еще очень нескоро. Я даже не удивлюсь, если он завтра с утра не приедет. Так что все! Больше он мне не нужен.
– И как ты ему об этом скажешь?
– Пошлю ему новогоднюю открытку. Как раз к этому времени он слегка очухается от сильных чувств и начнет думать о делах.
– Ну, ты признанный спец в этих вопросах, – присвистнул Тимофей, – И как же ты будешь без частного детектива искать свой портрет?
– Как и раньше, – Она поднялась, – вот сейчас я действительно намерена побеседовать с Коко.
– Я иду с тобой, – заявила Изольда, – Жутко интересно, как она будет оправдываться. И потом, это опасно лезть к убийце прямо в его логово.
– Прошу заметить, я там уже была сегодня, – Марго отрицательно мотнула головой, – Нет, я поговорю с ней с глазу на глаз. Но дам знать, что вы в курсе, куда я пошла. Так что убивать меня весьма рискованно. Я думаю, что предложу ей сделку: она отдаст мне портрет, а я не стану болтать о том, кто убил художников и прочих. У нее будет время добежать до Канадской границы, пока следователи поймут, что к чему.
И прежде, чем кто-то успел ей возразить, она уже исчезла из комнаты.
***
Вой сирены заглушал все остальные шумы, а гаснущий и вновь загорающийся с убийственной частотой свет окон то погружал сад во тьму, то вырывал из нее. В общем, создавалась атмосфера какой-то крупномасштабной техногенной катастрофы. Коко бил нервный озноб. Она едва держалась на ногах, чувствуя, что скоро сойдет с ума от всего этого. Она стояла, прижавшись спиной к сосне, обхватив плечи руками и до боли сжимая кожу пальцами.
– Все будет хорошо, слышишь! Все будет хорошо! – кричал ей в ухо Роман.
– Ничего уже хорошо не будет! – упрямо шевелила она побелевшими губами, – Хуже ведь просто некуда!
– Значит, хуже и не будет, – оптимистично заверил ее он, – А будет лучше. Завтра наступит новый день, и сегодняшняя ночь покажется веселым приключением…
– О чем ты говоришь! – она с силой оттолкнула его от себя, – Эта ночь – начало конца! Как ты не понимаешь! Мы стали посмешищем на долгие годы! А следующие несколько месяцев только о нашей семье и будут судачить! Отец, мать и даже я – теперь в центре всеобщего внимания, где бы мы ни появились и что бы ни сделали. В такой ситуации нам с тобой, Ромочка, уже не залечь на дно!
Он снова обнял ее и заорал на ухо:
– У тебя шок. Просто шок. И паника. Но ты подумай головой, что случилось-то? Подумаешь, отец переоделся в бабу. С кем не бывает.
– Ни с кем не бывает, – упрямо пробормотала она, – Никто из моих знакомых никогда не переодевался в женщину. Никто не купался в таком виде в бассейне и не врубал на всю область сигнализацию! Я такого даже в кино не видела. Я думала, что у меня только мать ненормальная, а оказалось и отец тоже. Ром, у меня семья уродов! Мы теперь хуже Флинтстоунов. О нас комиксы будут рисовать!
– И пускай рисуют, милая! Я все равно тебя люблю. Я готов для тебя на что угодно. Ну, хочешь, сбежим куда-нибудь. Продадим портрет и сбежим!
В пылу обещаний он и не заметил, что все вокруг вдруг стихло. И последние его слова ветер разнес по мгновенно потемневшему саду.
– Я бы не делала столь поспешных шагов! – Марго выступила из-за соседнего дерева, – все-таки портрет вам не принадлежит, молодой человек.
Роман и Коко разом вздрогнули и повернули головы в ту сторону, откуда доносился ее голос.
– И если вы вдруг решите, что сейчас проще было бы меня убить, как и остальных, имейте в виду, мои друзья знают, куда я пошла.
– Убить? – искренне удивилась Коко, – Это вы Марго? Что вы еще такое придумали?
– Я? – она в свою очередь тоже удивилась, – А разве не вы убили Бурхасона, Свирского, Ляпина и Россомахина. Тому есть ряд неоспоримых доказательств.
Коко посмотрела на Романа и тихо пробормотала:
– А ты говорил, что хуже уже быть не может…
🌺🌺🌺🌺🌺
Дорогой читатель!
Вот мы уже и добежали до финиша. Почти! Стремительно получилось! Спасибо за поддержку, за лайки и просто за то, что был рядом. Ну, а если пока еще не одарил роман звездой, самое время это сделать. Потому что скоро все так закрутится, не до сердечек будет. Портрет надо спасать!
До встречи в следующей главе. 💖
Глава 19
Около семи утра красный Порш запарковался на стоянке отеля Балчуг Кемпински. Из него вышла Марго. По ее виду можно было охарактеризовать ее состояние весьма точно: усталая, но довольная. Теперь картина преступлений была для нее более-менее ясна. Конечно, оставались два открытых вопроса, зачем всех убили, и где, собственно, ее портрет. Ведь портрет, который показала ей Коко был хоть и кисти Бурхасона, но вовсе не тот, который она так долго искала. Но над этим она уже не могла сегодня ломать голову. Она хотела принять ванну, хорошенько выспаться и только после этого позвонить Бочкину, которого решила пока не увольнять. Она вошла в двери отеля и, бережно неся в руке посапывающего Мао, проследовала к лифтам. Там уже стояла супружеская пара пожилых иностранцев, которые либо совершали утреннюю пробежку, либо возвращались с прогулки по ночной Москве. Эти пожилые иностранцы всегда выглядели одинаково, чем бы не занимались. Завидя Марго, они синхронно растянули рты в стоматологической улыбке, из чего она заключила, что пенсионеры, скорее всего, прибыли из-за океана. Так улыбаются незнакомым людям в семь часов утра только жители сельскохозяйственных штатов США. Марго не могла ответить им тем же, а лишь кивнула. Двери лифта плавно открылись, блондинка шагнула в кабину первой, пара последовала за ней. Она ткнула пальцем в кнопку и приготовилась расслабленно ждать, когда ее поднимут на четвертый этаж, и тут в кабину втиснулся еще один пассажир. Она не обратила бы на него внимания, если бы он, не бросив на нее мимолетный взгляд попутчика, вдруг не оторопел, уставившись на нее во все глаза. Челюсть его поползла вниз, и даже пожилая пара, заметив в нем перемены, перестала лыбиться. Мао проснулся и, почувствовав на хозяйке взгляд постороннего, утробно заурчал.
– Вы! – со смесью удивления и восхищения выдохнул он.
Марго неловко улыбнулась. Разумеется, она привыкла, что многие мужчины немеют при ее появлении, но вот так, в лифте, в семь утра, такого даже с ней не случалось. Она поправила выбившийся из прически локон и, усмехнувшись, опустила глаза долу.
– Господи! – незнакомец не сводил с нее глаз.
Вообще-то его реакцию можно было списать на усталость от бурной вечеринки, с которой он скорее всего и возвращался. Весь вид его свидетельствовал именно о весело проведенной ночи: пиджак сидел как-то криво, узел галстука ослаблен, а ворот рубашки под ним расстегнут. Однако сама неряшливо сидящая одежда была дорогой, да и встретились они не где-нибудь в подворотне, а в лифте фешенебельной гостиницы, что свидетельствовало о благосостоянии мужчины. Кроме того, его можно было бы назвать довольно привлекательным, разумеется, предварительно поместив в душ, протрезвив и переодев более подобающим образом для знакомства с приличной женщиной.
– О! – тем временем снова воскликнул он, не сводя с нее все тех же расширенных от удивления глаз, и вдобавок ко всему шмыгнул носом.
Тут двери лифта разъехались, Марго шагнула в коридор и быстро пошла по направлению к своему номеру. Сегодня с нее хватит потрясений.
– П-послушайте, – мужчина догнал ее и пошел в ногу, – Вы не поверите, но мне необходимо с вами поговорить.
Она остановилась, оглядела его как директор школы ученика, разбившего глобус в кабинете географии, и строго проговорила:
– Я думаю, семь утра не лучшее время для знакомства.
Он тут же смутился и тихо забубнил:
– Вы меня не так поняли. Я вовсе не пытаюсь с вами познакомиться. Хотя, конечно, именно это и пытаюсь. Но не в том смысле, в каком вы думаете. Вот, – он покопался в кармане пиджака и протянул ей визитную карточку.
Она глянула на нее и на этот раз ее брови удивленно поползли вверх:
– Анатолий Космяэ? Консультант галереи Аль-Арт? Конго…
– Вам это о чем-нибудь говорит? – с надеждой спросил он.
– Хм… – она вздохнула, поняв, что теплая ванна с лавандой откладывается на неопределенный срок. Но дело необходимо было закончить. И раз уж судьба настаивает, чтобы она закончила его именно сегодня, не стоит с ней спорить, – Я думаю, вы разыскиваете портрет работы Пабло Бурхасона. Мой портрет.
– Разыскиваю? Зачем мне его разыскивать. Он благополучно лежит в сейфе банка. Сегодня я его заберу и повезу в Конго. Все документы в порядке. Впрочем, какие там документы, это ведь не художественная ценность. Есть бланк галереи и договор с художником. У меня билет на вечерний рейс до Браззавиля.
– Значит, Пабло успел передать вам портрет… – задумчиво констатировала Марго.
– В смысле? – не понял консультант, – А что-то случилось?
– Я думаю, нам стоит выпить кофе в баре, – пробормотала она и повернулась по направлению к лифту.
***
– Все, что вы рассказали, ужасно, – подытожил Анатолий Космяэ спустя полчаса от начала монолога Марго.
Они сидели в кафе отеля, и в столь ранний час были там совершенно одни. Не считая бодрого бармена, только что заступившего в утреннюю смену.
– Какая страшная череда преступлений. А я ничего и не знал. Надо же, я ведь даже пытался дозвониться до господина Бурхасона, как раз по вашему поводу.
– По моему? – удивилась Марго, – Но вы же меня только что встретили.
– Вот именно. Я хотел выяснить, кого он изобразил на портрете, поскольку он меня просто очаровал. У вас потрясающая внешность, уж простите меня за столь прямой комплимент, но мы ведь говорим об искусстве.
– Послушайте, – она улыбнулась, потому что женщине всегда приятно слышать комплименты в свой адрес, пусть и прямые, – я все ломаю голову, как вы очутились в Конго? Вы не похожи на местного аборигена.
– О, – он понимающе кивнул, – Это долгая история. Мои родители работали там инженерами – строителями. Еще в годы СССР. А когда союз распался, решили не возвращаться. Так я остался в Конго. Образование получил в Штатах. Ну, а в Москву прилител впервые за долгие годы. Последний раз я был тут, кажется, лет пятнадцать назад. Совершенно другой город. Я ведь, можно сказать, специально спроектировал всю эту историю с картиной. Нашел модного в России художника, заказал ему портрет современной русской женщины, уговорил владельца галереи приобрести картину, и, каюсь, все только для того, чтобы иметь повод посетить родину.
– Н-да… – Марго вздохнула, – На что только люди не идут…
– Но, – он развел руками и улыбнулся по-африкански широко, – Результат превзошел самые смелые ожидания. Портрет получился потрясающим. И я думаю, наша галерея не прогадала от этого приобретения.
А я все-таки нашел старых школьных друзей. Теперь они большие люди, как выяснилось. Вот гудели на прощальной вечеринке.
– Значит, портрет все время был в сейфе, – Марго старалась не выглядеть разочарованной.
– Послушайте, – он вдруг подобрался, а в его голубых прибалтийских глазах сверкнули прямо-таки авантюрные искорки, – А что если нам совершить невозможное. Поверьте, это будет грандиозный проект. Я, конечно, не могу вот так сразу придумать все детали, но я уже вижу эту умопомрачительную акцию!
– Акцию?
– Ну, конечно, вы сами привезете свой портрет в Браззавиль. И мы торжественно откроем его в галерее. При большом стечении журналистов и посетителей.
– В Конго есть журналисты? – усомнилась она.
– Ну, вы прямо бьете меня в сердце раскаленным железом. Конго ни какая-то там банановая республика, а индустриальный центр Африки, между прочим. У нас полным-полно газет и модных журналов. Это будет огромная рекламная акция. Ну, как вам идея?
Марго задумалась. Перспектива рисовалась ей весьма заманчивой. Она представила себя в окружении репортеров светской хроники. Она уже видела свои снимки во всех стоящих модных журналах. Не то чтобы она стремилась к всемирной популярности, но кое-какая известность ей льстила.
– Но ведь самолет уже сегодня, – все еще размышляя, пробормотала она.
– Если это «да», то никаких проблем с документами не будет. Поверьте, в посольстве не станут ломаться и организуют визу по этому поводу еще до середины дня. Я прямо из отеля отправлюсь в консульство. У меня там есть знакомые. Так что можете собирать чемоданы.
– Хм… – она потрепала Мао за хохолок, – а почему бы и нет…
***
Кутепов медленно шел по коридору к своему кабинету. Он раздумывал над тем, что если на работу идешь с такой неохотой, то имеет смысл эту работу как можно скорее поменять. Что его ждет сегодня? Очередная взбучка, топтание на месте и отрицательные эмоции. Зачем ему это все? Романтика сыскного дела, которая притягивала его как магнит долгие годы, растворилась где-то между написаниями никому не нужных докладных и составлением таких же ненужных рапортов. Что толку ковыряться в грязи, если точно знаешь, что тебе ее никогда не расчистить. Если главных преступников все знают в лицо, но посадить их невозможно. А если и получится, то на их место придут другие такие же преступники. И этой канители нет ни конца, ни края.
«Податься что ли к Бочкину в компаньоны…» – успел подумать он, как был грубо отброшен к стене коридора.
– Чего ты пихаешься! – возмутился Кутепов, гневно глядя на остановившегося рядом с ним Борьку Крохина.
Тот тяжело дышал.
– Снова в Питер посылают! – сипло сообщил он и потряс командировочным листом, – Кража в Эрмитаже получила новое развитие.
– Кража в Эрмитаже?
– Ой, Вась! – Борька отдышался и заговорил еще тише, – Спущена директива пока не разглашать, чтобы не волновать общественность. Но в Эрмитаже пропал такой ценный экспонат, что все там на уши встали. Ну, и наших тоже поставили.
– Иди ты! А когда пропал?
– Я ж говорю, подозревают, что как раз год назад, когда директора реставрационной мастерской отравили. Слышал про Данаю Рембрандта. Ну, тогда в мастерской еще барнаульскую копию нашли. После этого Данаю-то ту с веревок не снимали. А в прошлом месяце в Эрмитаже началась ревизия. Пока то да се, в общем, обнаружили, что висит хорошая подделка только в пятницу. И понеслось.
– Так ее уж поди давно из страны вывезли. Шутка ли, год прошел.
– Ну, если похитители не лохи, то конечно. Хотя могли быть и варианты. Даная – это тебе не яйцо Фаберже, в кармане не спрячешь.
– Ну, удачи тебе, – пожал ему руку Кутепов.
Он зашел в кабинет, где на столе надрывался телефон.
– Слушаю, – выкрикнул он в трубку.
– Ой, ну что вы так громогласно, – расслабленно пропела ему в ухо Марго, – Доброе утро, господин следователь.
– Вряд ли теперь оно будет добрым, – прорычал он.
– Я вас надолго не задержу. У меня к вам три вопроса. Первый… как вы думаете, жарко ли теперь в Конго?
– Вы издеваетесь что ли? – он с размаху сел на стол.
– Почему издеваюсь? – послышался небольшой всплеск. Кутепов понял, что его собеседница принимает ванну, и ладони его неистово зачесались, так ему хотелось сжать ее горло, – Вечером я лечу в Браззавиль. Я нашла картину и везу ее в галерею. Должна же я поинтересоваться, какая там погода.
Он понял, что спорить бесполезно, потому смирившись, ответил:
– Думаю, там жарко, поскольку это Центральная Африка. Советую захватить побольше шляпок и крем от загара. Это все?
– Спасибо за заботу, – промурлыкала она, – Но это еще не все. Второй вопрос, вам дорог ваш бывший коллега, некий Бочкин?
– Что вы с ним сделали?
– В том-то и дело, что он выскользнул из-под моего присмотра и сейчас находится в большой опасности. Я пытаюсь дозвониться ему с шести утра, но все бес толку. Так что может быть, вы ему уже ничем и не поможете. Однако попробовать стоит.
– Что вы имеете в виду? – Кутепов встал на ноги.
– Я ничего в виду не имею, просто советую вам послать кого-нибудь к нему домой.
– Прекратите говорить загадками!
– И, наконец, третье, – продолжила она, словно не слышала его восклицания, – Если вы хотите, чтобы я вам все объяснила, приезжайте в Шереметьево-2 к началу регистрации рейса в Браззавиль. Только не стоит сразу же оцеплять аэропорт. Вы же умеете работать, как там у вас называется, под прикрытием…
– Я должен быть один?
– О! О вашей страховке я уже позаботилась. Я позвонила одному моему старому знакомому. Он министр. Так вот он уже дал распоряжение своим войскам.
– Вы это серьезно?! – Кутепов снова с размаху сел на стол.
– Совершенно, – она весело хихикнула и повесила трубку.
– Ну и дела… – следователь тупо уставился на Президента, смотрящего на него с портрета с какой-то отеческой заботой. Как ему удавалось так смотреть, что у каждого возникало желание назвать его если и не «папа», то хотя бы «дядя», Кутепов не понимал. Наверное, это врожденный дар, без которого не стать большим руководителем.
***
Бочкину виделось, что он куда-то летит. Сначала он летел сквозь серый туман, потом туман этот сгустился и стал совсем черным, и Бочкин даже испугался, что заблудится и залетит куда-нибудь не туда. Хотя направление своего движения он все равно не знал, так что любой результат мог быть и правильным, и нет одновременно. И вот, когда черное пространство вокруг него уже стало безмерно пустым и холодным, он вдруг словно вынырнул из-под воды, оказавшись над огромным зеленым лугом, который пестрел потрясающими по красоте большими цветами. Бочкин замедлил свой стремительный полет, и начал планировать над бесконечной, уходящей за горизонт долиной.
«Я сплю! – подумал он, – Я сплю, и мне снится самый красивый в моей жизни сон. Это все потому, что сама жизнь моя переменилась. Теперь рядом со мной Катюша. И именно поэтому я вижу эту красоту!»
– Аппарат! – многократно разнеслось вокруг Бочкина, и нежные лепестки цветов задрожали как от сильного порыва ветра, – Аппарат! Мы теряем его! Кубик адреналина! Быстро!
– Петя! – услыхал он откуда-то издалека, – Петя!
– Не помогает! Он сваливается в кому! – снова раскатилось над долиной и вокруг как-то потускнело, словно солнце зашло за тучи.
– Петька, очнись! Слышишь!
– Уйдите отсюда! Кто-нибудь, выведите его! – строго прорычал неприятный бас и тут же раскатился многократным эхом, уходящим за горизонт.
Ветер задул сильнее. Бочкину стало холодно, потом он начал падать с нарастающей скоростью.
– Быстрее! Быстрее! – свистело вокруг, – Пульс нитевидный!
Бочкин испугался, что разобьется, но долина куда-то пропала, и он снова понесся сквозь серую мглу.
«Какой дурацкий сон!» – подумал он и, набрав в легкие побольше воздуха, громко крикнул:
– Катя!
– Тише! – рявкнули совсем рядом, – Кажется, он приходит в себя.
– Катя! – уже в истерике заорал Бочкин, – Катя! Где ты!
– Я здесь!
Бочкин открыл глаза и увидел следователя Кутепова.
– Какая ты на хрен Катя! – возмутился он, дивясь, что говорить ему очень тяжело, – Совсем сбрендил?!
– Ожил! – вместо объяснений радостно сообщил ему Кутепов, – Ожил, черт!
– Носилки! – скомандовал какой-то хмурый тип в синей куртке, – Нужно везти в реанимацию.
– Катя! – Бочкин пытался отыскать ее в толпе суетящихся вокруг людей, которые очень походили на врачей скорой помощи. Он не мог повернуть голову, страшная тяжесть придавила его к кровати. А Катюши нигде не было видно.
– Катя? – он глянул на торчащую рядом все еще счастливую физиономию бывшего коллеги, и снова спросил, – Катя? Что с ней?
– Твоя Катя накачала тебя какой-то дрянью, – радостно сообщил тот, – Думаю, что с ней все в порядке. А вот ты бы точно помер, если бы Марго мне не позвонила. Знаешь, я тут подумал, блондинки иногда тоже могут быть полезны.
***
Спустя трое суток Петр стоял, опершись спиной о стену. Его штормило из стороны в сторону, сильно тошнило, а перед глазами плавали разноцветные пятна. Врач строго настрого запретил ему покидать отделение токсикологии, однако он не смог противостоять искушению увидеть ее может быть в последний раз в жизни. Катя Пискунова сидела за длинным столом в кабинете с зелеными стенами. Напротив нее сидел ее подельник Анатолий Космяэ или как правильнее было бы сказать по первым документам Вячеслав Семенович Кудрин. Оба они молчали, хотя оба по одиночке уже начали обвинять друг друга. Теперь у них была очная ставка. В комнате с зелеными стенами так же присутствовал следователь Кутепов и Марго. Последняя сидела между Катериной и Кудриным. На руке ее дремал Мао, украшенный по важному случаю зеленым бантиком. Костюм его хозяйки, разумеется, тоже был зеленых тонов. На столе лежала ее зеленая шляпа с большими полями. Пять минут назад, увидав вошедшего Бочкина, Катерина слабо охнула и с тех пор не сводила с него круглых глаз. Тот тоже не в силах был отвести от нее взгляда. Наверное, он простил бы ей все. Так сильно он любил ее. Даже теперь, зная, что она хладнокровно отправила его на тот свет, всыпав в кофе хорошую дозу мышьяка.
– Ну, что, так и будем в молчанку играть? – сурово поинтересовался Кутепов у преступной парочки.
– Как видите, я никого не убила! – криво усмехнулась Катерина, – Ведь единственная моя жертва – жива!
– Жива! – тоже усмехнулся следователь, – Только потому, что Марго мне позвонила, и я вовремя приехал. Иначе Бочкин бы благополучно помер, и концы в воду. Катерина Андреевна, вы ведь не глупая женщина. Что же вы так скомкали всю операцию под самый финал? Ведь как все замечательно получалось. Сначала вы работали в реставрационной мастерской Звягина и были весьма дружны со стариком. И вы прекрасно знали, что он затевает какую-то махинацию с Данаей Рембрандта. Вы подговорили своего бывшего одноклассника, который недавно освободился из тюрьмы и был готов на все, лишь бы вернуть себе хотя бы часть прежней роскошной жизни. Более того, вы стали любовницей Россомахина. Но он вам своих тайн так и не открыл. А ведь вы подозревали, что именно он подталкивает Звягина к преступлению. И вот, когда уже все было готово, когда Даная почти была у вас в руках, вы опоздали. Вы убили Звягина напрасно, потому что картину Россомахин вывез от него буквально час назад. Все усилия пошли прахом. Вы разжились тремя не слишком уж дорогими полотнами. Ну, не считая Дега, конечно. Но покупателей на них у вас не было, так? А на Рембрандта был. Где теперь три пропавших полотна?
