Текст книги "Нить судьбы (СИ)"
Автор книги: Анна Тарасова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)
– И я стала обычным человеком… на некоторое время, – задумалась Лина.
– Видимо, в какой-то момент блок начал слабеть под воздействием определенных причин, – пожал плечами отец Сергий, – Но и этого было достаточно, чтобы скрыть вас от магов нашего ордена.
– Подростковый период,– задумчиво произнесла девушка,– Впервые пользоваться способностями я начала именно тогда.
Понтифик встал рядом с Линой.
– Что будет с ее талантом после обряда?
– Печать гемофага это сам по себе сильнейший аркан, она не терпит рядом с собой никаких ментальных и магических способностей, все заклинания уничтожает, а таланты блокирует намертво. Но, опять же повторюсь, ваш инициал – четвертая в роду, а значит, даже Печать ее талант полностью не заглушит. Наверно, – несколько неуверенно произнес священник.
– То есть, вы не уверены? – спросила Лина.
Он покачал головой.
– Гемофагов создавали очень редко, это очень сложное заклинание и не каждый его выдерживал. Из ранее создававшихся гемофагов менталов почти не было, но у всех них талант полностью исчезал после обряда. Правда, четвертых ни разу не запечатывали.
Ей в голову пришла еще одна мысль:
– Отец Сергий, метку инициала можно снять. А метку …
– Печать, – поправил ее священник, – Я понял вас. Честно признаюсь, не знаю. Печать – это тоже аркан, но о том, чтобы его снимали, нет ни в одном источнике. Хотя со вчерашнего вечера, когда ко мне обратился господин понтифик с этим…, хм, приказом, – он усмехнулся и иронически глянул на вампира, – я смог найти не так много материалов по этому поводу.
Лина с опаской повернулась к Марку. Если она больше не будет ткущей…
– Мы можем поговорить наедине?
Священник понимающе кивнул и вышел из комнаты. Марк же настороженно уставился на Лину.
– Я больше не буду ткущей, Марк, – высказала она свое сомнение относительно затеянной им авантюры, – Ты понимаешь, что я стану обычным человеком?
– Не совсем обычным, любовь моя, но я напомню тебе, о чем сказал в первую встречу: мне не нравится твой талант. Мало того, что он слишком редкий и ценный, что делает тебя мишенью для каждого знающего, так еще и ты им пользуешься, когда надо и не надо.
Лина поморщилась. Неужели он до сих пор помнит про тот случай с Дитрихом?
– И если есть возможность навсегда тебя от него избавить – я буду только рад.
Девушка встала со стула, жестко взглянула на понтифика и сложила руки на груди.
– Ты действительно этого хочешь?
– Да, – кивнул высший.
– Получается, что Печать – это навсегда, плюс я перестану, скорее всего, быть менталом. Ты действительно осознаешь это, Марк? – она повторила свой вопрос, – Учитывая, что со мной недавно произошло…
Понтифик нахмурился и в его глазах появился лед.
– Именно поэтому, радость моя, я и собираюсь сделать тебя своим гемофагом. Я не хочу допустить ни малейшей возможности повторения той истории.
Лина качнула головой в сомнении:
– Я буду пить твою кровь и нуждаться в ней каждый день. Ты понимаешь, что именно это значит?
Бесконечная совместная жизнь – это очень долгий срок, и каждый из них должен осознавать это отчетливо.
Марк подошел к девушке ближе и заключил ее в объятия, прижимая к себе со всей любовью, которую испытывал к ней.
– Я уже давно говорил, что взял тебя себе навсегда, до конца твоей или моей жизни. И если есть возможность сделать тебя бессмертной…
Он действительно к этому готов!
Лина вцепилась в вампира мертвой хваткой, не желая выпускать его ни на мгновение. На глазах появились слезы, девушка коротко всхлипнула и уткнулась ему в грудь.
Он ее настолько любит, что готов разделить с ней не только несколько лет жизни, данные смертному, но и свое бессмертие! Можно ли так любить?
И, отвечая на ее невысказанный вопрос, он склонился к ней и прошептал на ухо:
– Я действительно сильно люблю тебя, радость моя!
Она подняла голову к нему, и понтифик едва ощутимо и осторожно коснулся ее губ. Он все еще боялся вспугнуть девушку. Лина запустила руки в его волосы и притянула его к себе ближе, делая поцелуй более глубоким и страстным.
Как же ей не хватало этого мужчины!
Их прервал короткий стук в дверь, священник напоминал о своем присутствии.
Марк с сожалением оторвался от губ девушки и притворно вздохнул:
– Даже в церкви невозможно остаться наедине!
Лина ему весело улыбнулась, подхватывая шутку:
– И не говори, придется терпеть до дома!
Марк нежно погладил ее по щеке, провел пальцами по губам, словно желая ощутить ими недавнюю ласку, и разрешил священнику войти в комнату.
Тот прошел вперед и остановился у стола.
– Вы уже все обсудили? – он дождался согласного кивка девушки. – Хорошо. Для того, чтобы поставить на вас Печать гемофага, мне придется освободить вас от всех наложенных заклинаний. Это будет неприятно, может даже больно. К тому же, сама постановка печати довольно болезненный процесс. Вы готовы его выдержать?
Лина посмотрела на Марка, поцелуй все еще жег ей губы:
– Да, я выдержу.
Он недовольно покачал головой, осуждая ее решение, но ничего не сказал, лишь взял в руки стакан, налил в него воды из графина и начал окроплять на ковре круг.
…
Первый аркан, за ним сразу второй, третий, девушка перестала считать, сколько заклинаний читал над ней отец Сергий после четвертого. Она стояла в круге на ковре и мужественно терпела снятие наложенных заклинаний. Голова раскалывалась, но священник категорически запретил любое обезболивающее. Вокруг все было как в вакууме, звуки приглушились, стали едва слышны, в глазах плыло и начало темнеть. И вдруг одна единственная яркая острая вспышка, когда с правой руки исчезло заклинание инициала, контуры предметов стали мгновенно резкими до боли, звуки превратились в оглушающий шум…
… девушка повернулась и влепила пощечину Филиппу. Парень посмотрел на нее злобно, яростно, словно именно она была виновата в случившемся. На его щеке начал проявляться красный отпечаток ладони, а в глазах появилось бешенство. Он размахнулся ударить в ответ, но затем опустил руку, развернулся и выбежал из кабинета понтифика. Лина в гневе отвернулась к окну кабинета…
… и оказалась в большой и светлой зале. Высокие потолки, мраморные стены, увешанные штандартами кланов. Посередине стоял большой круглый стол, вокруг него сидели люди. Нет, вампиры. Да, это были вампиры, отчетливо поняла девушка, все высшие. Кто-то пристально разглядывал саму Лину, кто-то переговаривался со своими помощниками, сидящими чуть сзади, кто-то листал документы. И тут до она поняла, куда она попала – Конклав, Совет высших. Что она тут делает? Лина отступила назад и наткнулась на кого-то, обернулась. Марк. Он стоял, настороженно глядя на Совет. Не глядя, схватил девушку за руку и с силой ее сжал. Лина обернулась обратно к высшим…
… и она уже стояла на Проспекте Мира. Но едва узнаваемом. Выход из метро наполовину обрушен, на дороге стояли брошенные дымящиеся автомобили, девушка даже видела, как кто-то из водителей пытался выбраться из искореженного автомобиля. По середине шоссе пролегала широкая выжженная изуродованная полоса, как будто что-то огромное горящее прокатилось из одного конца улицы в другой. Девушка шагнула вперед, повернула за угол. Вместо здания Макдональдса стояли пылающие руины, трамвайные линии были разрушены, провода висели рваными клочьями. Лина обернулась на чей-то крик…
…и очутилась на лесной поляне. Она сидела на цветастом покрывале, рядом небольшая корзинка со съестными припасами, бутылка вина, два бокала. Гюнтер весело что-то ей рассказывал, показывая пойманного кузнечика, а Лина так же задорно ему улыбалась. Вот парень отбросил насекомое в сторону и со смехом повалился на девушку, подминая ее под себя и целуя. Она начала отбиваться, но делала это весело и не особо усердствуя. Гюнтер навис над ней, посмотрел серьезно в глаза и жадно поцеловал ее в губы…
Очнулась Лина на полу, видимо, упала в обморок. Марк стоял рядом с ней на коленях и с тревогой поддерживал ее голову. Увидев, что девушка пришла в себя, он помог ей сесть. Лина дотронулась рукой до лба. Что это было такое? Странные видения.
– Вы в порядке, дитя мое? – поинтересовался у нее отец Сергий.
– Я видела… что-то…, – она задумалась, – Это… мне кажется, это были вероятности. И везде была я, – она перевела взгляд на Марка, – но это не Всплески, я видела именно свое будущее. Это были мои вероятности.
Верховный понтифик нахмурился, но ничего не сказал. Протянул ей руку, помогая встать с пола.
– Ваши вероятности? Все стоящие ранее на вас арканы я снял, дочь моя, даже инициал, поэтому вполне возможно, что теперь вы сможете видеть и собственные линии судьбы, – ответил священник.
Девушка бросила мельком взгляд на свою руку. Клеймо там было, как и прежде.
– Нет, нет, я снял само заклинание, шрамы, к сожалению, у вас остались на всю жизнь. А вот Всплески, – задумчиво проговорил клирик, – Всплески… Когда мы поставим на вас Печать гемофага, дочь моя, Всплесков скорее всего больше не будет.
– Почему? – Лина краем глаза отметила, как вампир усмехнулся и поднял глаза к небу, услышав ее любимый вопрос, но была слишком сосредоточена на священнике, поэтому ограничилась лишь тычком высшему в бок.
– Всплески сами по себе это предупреждение вероятностей ткущему о каких– то событиях, которые его ждут в ближайшем будущем. Ваши блоки, Алина, были поставлены моими арканами, а я, в силу своей принадлежности Ордену, чаще всего использую заклинания, разработанные именно нашими магами. Поэтому Всплески, что у вас были, это предупреждения, что в ближайшее время вы столкнетесь с нашей магией напрямую. Но если Печать убьет ваш талант…
Лина задумалась.
Первый Всплеск у нее произошел у клуба “Странное место”, когда адепты попыталась произвести теракт, там был маг.
Второй Всплеск появился, когда Аврааму Моисеевичу грозила смерть. Известно, что на квартире старого еврея тоже поработали маги Ордена. Девушка помнила свою истерику насчет его вероятной гибели и желание поехать домой к старому учителю и самой выяснить, жив ли он. Значит, она там обязательно столкнулась бы с ними.
Мелкие Всплески весной, Всплеск при пожаре, в загородной усадьбе…
И больше таких предупреждений не будет.
“Что ж, – иронично усмехнулась про себя Лина, – хоть какой-то видимый плюс Печать уже дает.”
– Авраам Моисеевич не рассказывал мне о таких деталях.
Отец Сергий тепло улыбнулся, вспоминая старого друга.
– Авраам знал лишь то, что касалось его семьи. Аглая была слабой ткущей, близнецы – еще слабее. Поэтому у них если и были Всплески, то вялые, едва ощутимые.
…
– Раздевайтесь! – приказал отец Сергий девушке.
Лина удивленно глянула на понтифика, тот коротко кивнул, подтверждая слова священника. Девушка начала расстегивать блузку, сняла ее, аккуратно сложила на стул. Туда же отправилась юбка, чулки и туфли.
– Полностью раздевайтесь! – священник недовольно глянул на нее, как будто в чем-то обвиняя.
Уж больно тому не нравилось предстоящее дело, оно заставляло его нарушать собственные принципы. Посвятив всю свою жизнь противостоянию вампирам, он в итоге сейчас будет создавать из этой девушки нечто подобное. Но клирик косвенно был виноват в том, что случилось с ней, пусть и действовал изначально из лучших побуждений.
Лина испуганно обернулась к понтифику. Полностью? То есть и нижнее белье тоже?
Марк лишь жестко сжал губы.
Ну ладно, значит полностью. Собственно, чего бояться то, а то она никогда голой перед двумя мужчинами не стояла. Тем более, что один из них священник, а второй – ее любовник.
Девушка, покраснев, стыдливо стянула с себя бюстгальтер, затем медленно, надеясь, что ее остановят и скажут, что этого достаточно, – трусики. И осталась обнаженной стоять в очерченном круге, прикрывая руками интимные места. Священник по-новой окропил круг. Вода снова впиталась в ковер и место наложения аркана стало темно-бордовым и каким-то зловещим.
Марк снял пиджак, засучил рукава рубашки, вошел в круг и взял поданный магом стилет. Развернул Лину к себе спиной, обнял одной рукой, крепко держа за плечи и, ласково поцеловав ее между лопаток, приставил острие оружия к пояснице.
– Прости мне эту боль, любовь моя! – он произнес ей на ухо. Лина, сосредоточившись на предстоящем, дернула головой, чтобы не отвлекал. Понтифик чуть нажал на рукоять, взрезал кожу. Девушка едва слышно зашипела.
– Глубже режьте! Нечего миндальничать! – грубо окрикнул священник, вставая в тот же круг. В одной руке он держал чашу с водой, вторую окунул в нее, готовясь окроплять рану.
Марк нажал еще чуть сильнее.
Отец Сергий недовольно качнул головой и сам ударил по рукоятке стилета, глубже вонзая его в тело девушки. Кровь полилась по бедру тонкой струйкой, Лина коротко всхлипнула и застонала от боли.
– Если уж решили сделать из нее гемофага, так делайте правильно, – рявкнул на понтифика священник и начал читать заклинание, смачивая водой рану. Марк медленно поднимал кинжал вверх, вспарывая спину девушки вдоль позвоночника.
Лина терпела изо всех сил, на грани возможного, стараясь не отвлекать своими стонами и вскриками ни священника, читающего аркан, ни понтифика, добавляя ему лишние мучения. Она безумно радовалась тому, что Марк удерживал ее одной рукой в стоячем положении, сама бы она давно уже свалилась на пол. Боль была сильная. Нет, боль была оглушающая, воображение девушки во всех деталях показывало, как острие медленно по миллиметру поднимается к лопаткам. Она слегка притуплялась, когда вода попадала на рану, но снова разгоралась со следующим движением ножа. Девушку била сильная дрожь, бедра стали красными от льющейся крови, по щекам ручьями текли слезы. Но надо молчать! Нельзя отвлекать ни того, ни другого, чтобы получилось все как задумано. И она очень старалась под смутно различимое бормотание священника. Если уж она выжила после изуверств Гюнтера, то обязана выдержать и это, чтобы подобное с ней больше никогда не происходило.
Высший с тревогой следил за любимой, выдержит ли она наложение аркана. Ему было больно вместе с ней, казалось, он сам себе наносил длинную резаную рану вдоль позвоночника.
И он неимоверно гордился своей женщиной, ее выдержкой и терпением.
Когда, по ощущениям Алины, пытка превратилась в бесконечную, понтифик вытащил из раны кинжал и, вспоров им же свою руку, приложил к губам девушки кровоточащее запястье. Девушка сначала, едва касаясь кожи, слизывала выступающие капли, но затем его кровь стала казаться Лине самым восхитительным, что она когда -либо употребляла. Она вцепилась в руку высшего, сильнее прижимая ее к своим губам, и начала высасывать одуряющую жидкость из его вен. Пульсация в ране потихоньку начала утихать.
И в этот момент по пояснице ударила обжигающая молния. Девушка застонала от новой внезапной пытки, дернулась вперед, выгнув спину, но высший с силой держал ее свободной рукой, не позволяя ей оторваться от его крови.
Жгучая, ослепительная волна медленно, так же медленно, как до этого острие кинжала, начала подниматься вверх. Ее слегка приглушала кровь понтифика, которую Лина продолжала пить, но от этого становилось еще хуже, девушка ощущала жар накладываемого аркана каждой клеточкой. Казалось, что священник зашивает вспоротую рану раскаленной иглой, вонзая ее до самого позвоночника в тело девушки.
И вдруг боль исчезла. Испарилась, как будто ее никогда не было. Лина подняла голову в изумлении, неужели и эта дикая пытка наконец закончилась, как отец Сергий дотронулся до ее спины и, прикоснувшись к шести точкам вдоль спины, последним заклинанием зафиксировал печать гемофага намертво. Эта боль превзошла все, что вытерпела Лина до этого, она как будто вывернула наружу кожу, оголяя нервы и пропуская электрический ток сквозь них, выворачивая суставы, срывая мясо с костей.
Не выдержав, Лина повторно упала в обморок.
…
Девушка открыла глаза. Она снова лежала на ковре, но уже была прикрыта пиджаком высшего, а сам вампир склонился над ней с тревогой.
– Как ты, радость моя? – тихо спросил Марк.
Лина прислушалась к себе. Все было хорошо. Даже не просто хорошо, а замечательно. Такой здоровой девушка себя еще никогда не чувствовала, боль ушла, как будто и не было. Спину не жгло, не щипало, создалось ощущение, что наложение аркана Лине просто приснилось.
Она коротко кивнула понтифику и улыбнулась, перевела взгляд на отца Сергия.
– Все получилось? – она спросила в ответ. – Я не чувствую никаких изменений!
Марк вместо слов поднял ее руку к своим губам и поцеловал, протянул ей нижнее белье.
– Что ж, дочь моя, – отец Сергий встряхнул кистями рук, – Теперь вы гемофаг, почти бессмертное существо, но и человек. Надо бы вас поздравить, но, увы, это выше моих сил.
Лина огляделась. Видимо, за время обморока, ее вытерли от крови, но на ковре остались темные пятна, напоминающие о том, что тут произошло совсем недавно. Она встала с пола, вспомнила про рану, завертелась, пытаясь посмотреть, насколько все ужасно.
– Что у меня со спиной? Я ничего не чувствую! Там очень большая рана?
Марк ласково провел пальцами вдоль позвоночника.
– Это как инициальное клеймо, родная, – и, когда она удивленно подняла брови, продолжил, – На спине у тебя теперь метка такого же рода, – и добавил он несколько озадаченно, – Это даже красиво.
Вдоль позвоночника девушки вилась изящная вязь кроваво-красной татуировки, чем-то похожая на шрамы инициала. Кончик Печати изогнулся на шее и скрывался в волосах девушки.
– Дома посмотришь, родная, давай не будем задерживать отца Сергия.
Она кивнула в согласии и стала одеваться. Нижнее белье, чулки, длинная юбка. Когда застегивала блузку, ей в голову пришла идея проверить, осталась ли она ткущей. Как бы там ни было, но ее талант был частью ее самой, и без него Лина чувствовала бы себя неполноценной. Она сконцентрировалась и попробовала вызвать в себе привычное ощущение текущей по венам энергии…
И ахнула, когда перед ней раскрылись три еле видные вероятности.
– Я их вижу, Марк! – радостно воскликнула Лина.
Марк обернулся к священнику.
– Получается, ее дар все-таки не исчез?
Тот коротко усмехнулся.
– Конечно же, нет, она ведь четвертая в роду. Сильный ментал, очень сильный, – он с уважением посмотрел на девушку, – Талант такой силы даже Печать гемофага не закроет. Но не обольщайтесь, дитя мое, ваш дар вряд ли будет сильнее, чем был с блоками.
– Что ж, видимо, не все надежды сбываются, – засмеялся вампир и подхватил Лину в объятия.
30 Глава.
Миле было стыдно.
Очень и очень стыдно, и в первую очередь перед Филиппом. Она никогда не думала, что попадет в ситуацию, когда ей придется лгать мужчине, но сейчас она делала именно это.
– Фил, ну пожалуйста пойми, бабушку лучше не оставлять без присмотра, все-таки инфаркт это не простуда! – уговаривала она парня.
– Ты была у нее вчера! И позавчера тоже! Твоя бабушка не может посидеть один вечер в одиночестве? – парень настаивал, чтобы Мила осталась сегодня дома.
– Фил! – ошарашено воскликнула девушка, – Что такого, если я на пару-тройку часов забегу к ней и проведаю, не надо ли ей чего?
Он показательно посмотрел на часы.
– Сейчас восемь вечера! Если ты выйдешь из дома, то у бабушки будешь в начале десятого. И когда ты собираешься обратно? Я не могу поехать с тобой, у меня еще куча дел, а на улице опасно!
Девушка даже запнулась от возмущения. За кого он ее принимает? За маленького ребенка?
– Меня не надо провожать, я сама прекрасно доеду! В крайнем случае, останусь у нее ночевать!
– Мила, лучше останься здесь и сейчас!
– Фил! Если бы это была твоя единственная бабушка, ты бы тоже старался навещать ее как можно чаще!
Мила подхватила свой рюкзачок и закрыла входную дверь, у которой они ссорились, с той стороны, громко ею хлопнув.
Быстро к лифту, нажала кнопку вызова и оглянулась на закрытую дверь. Филипп не выходил. Обиделся.
Девушка обернулась обратно к лифту, дождалась, пока он придет, и спустилась вниз.
Она так плохо с ним поступает. Правда, Фил всего лишь ее опекает и заботиться, но не больше. Они не спали еще вместе, не занимались сексом, о своей любви к ней Фил говорит крайне редко и очень сухо. И вопрос клеймения девушки парень пока больше не поднимал. Мила его понимала, с тех пор, как учитель вампира стал верховным понтификом клана, работы у парня прибавилось.
Но в тоже время ей так хочется страсти, романтики, красивых ухаживаний. Ей хочется любви, о которой пишут в женских романах. А не сидения взаперти в четырех комфортабельных стенах и ожидания, пока Филипп соизволит приехать из резиденции.
Дитрих был не таким. После того злополучного вечера, когда он спас ее и проводил до дома, они начали встречаться. Он был ненавязчив, предупредителен и очень галантен. Прекрасно понимая, в какой ситуации находится девушка, что живет у одного мужчины, а бегает на свидания с другим, мужчина старательно сохранял тайну их встреч и не раз предлагал снять для нее квартиру.
Мила как будто попала в сказку, купаясь в обожании этого высшего вампира.
Но, к сожалению, и уйти открыто к Дитриху она не могла. Филипп Миле тоже нравился. Нравилась его забота и опека, нравилась его тревога за нее. Наверное, общаясь сразу с двумя, она пыталась компенсировать все то, чего не получила, живя с матерью. Она об этом не задумывалась. Девушка лишь искренне боялась того момента, когда Филипп узнает про Дитриха.
…
Филипп в отчаянии стоял перед закрытой дверью и ждал, что Мила все-таки вернется. Он ждал долго, может минут пятнадцать, может двадцать, пока, наконец, не собрался с духом признаться себе, что Мила ушла.
Фил достал свой телефон и набрал номер.
– Здравствуйте, Филипп.
– Добрый вечер. Как ваше здоровье, Вера Павловна? – поинтересовался парень.
– Все в порядке, спасибо большое.
– Подскажите, а Мила у вас вчера была?
– Нет, молодой человек, она была у меня в воскресение, а чего к старухе каждый день-то бегать?
В воскресение? А сегодня уже среда! И Вера Павловна два дня не встречалась с внучкой? Филипп в отчаянии отключил телефон. Куда же Мила постоянно уходит?
…
Ужин происходил при свечах. Отдельный кабинет, красивый и богатый стол, романтическая обстановка, розы в вазе. Роскошно и сногсшибательно.
Правда, сегодня Дитрих был на удивление молчалив и серьезен, но, как всегда, исполнял любой каприз девушки. Причину его серьезности Мила узнала, когда он повез ее обратно домой после свидания.
Мужчина остановил машину на обочине трассы. Повернулся к девушке, слегка коснулся ее губ поцелуем.
– Я поставлю на тебя метку клана, милая. Сейчас идет война и ты можешь случайно пострадать. К сожалению, от охотников она тебя не оградит, но вампиры тебя с моей меткой не тронут, а то и сами защитят.
Мила смутилась. Филипп ей тоже говорил о метке, но слова у него с делом все никак не могли сойтись, он лишь обещал.
Дитрих был высшим.
Он не просто обещал, он сообщал о том, что собирается сделать. Информировал.
– Я … я не знаю, – промямлила она, – А как же Филипп?
– Насчет мальчишки не беспокойся, я ему все объясню. Я поговорю с Артемом, когда он сможет освободиться для постановки метки, – Дитрих жестко глянул на девушку, как будто заранее обрывая ее протесты.
Да, в этом они очень сильно отличались, молодой вампир спрашивал ее разрешения, а высший всего лишь уточнял детали, как будто все давно решено. Он прожил слишком долго и четко знал свои желания и возможности.
– Я не могу так, Дитрих, – Мила подняла на него умоляющий взгляд, – Это неправильно, что я живу у него, а с тобой вот…тут…
– Милая, я могу снять для тебя отдельную квартиру. Я уже предлагал на выбор несколько.
– Но тогда я стану твоей содержанкой, – отрицательно покачала головой девушка.
– А сейчас ты разве не являешься содержанкой Фила? – искоса глянул на нее мужчина, зная, как неприятно бьет жесткая правда.
Девушка прикусила губу и отвернулась.
Да, она действительно была именно такой. Разве что не делила с Филиппом постель, но по сути – он ее содержал, кормил, давал приют и оплачивал ее прихоти.
– Отвези меня домой, пожалуйста, – тихо проговорила она, не признаваясь вслух, что он прав.
Дитрих еще раз поцеловал девушку, жадно, настойчиво, и провел по ее щеке ласково пальцем.
– Я предупрежу, когда тебе нужно будет приехать для ритуала.
…
Сначала Лина уронила вазу на столике у парадного входа, неудачно повернувшись на приветствие Софи. Затем, не рассчитав, налетела на кресло в гостиной.
Когда в третий раз она задела решетку камина, сильно ударившись при этом бедром, Марк взял девушку на руки и уселся с ней на диван.
– Все молодые вампиры учатся в первую очередь контролю. Это самое главное, что они должны уметь.
Лина приложила руку к больному месту, потирая его, чтобы не появился синяк:
– Я никогда не была настолько неуклюжей!
Понтифик усмехнулся:
– Филипп, помнится, около двух лет никак не мог справиться со своей координацией. В итоге я запретил ему появляться в моем доме до тех пор, пока не совладает со своим контролем. Ему это помогло.
Девушка, искоса следя, как Софи убирает осколки вазы, задумчиво спросила:
– Думаешь и мне есть смысл пока выехать из твоего дома? Во избежание, так сказать?
Он серьезно посмотрел на девушку:
– Мне проще запереть тебя в комнате без мебели и ждать , пока ты не научишься ходить по одной линии с закрытыми глазами и мизинцем у кончика носа.
Лина иронично подняла бровь, но Марк фыркнул и рассмеялся. Она в ответ тоже криво улыбнулась, но проблема все равно оставалась существенной – Печать сделала из Лины гемофага, наделив силой и быстротой почти как у вампира. А значит, теперь ей придется заново учиться ощущать себя в пространстве.
– Софи, – позвал он, – Закрепите в доме все предметы, что могут разбиться и упасть.
Горничная выпрямилась, в руке она держала метелку и Лина обновленным зрением увидела, как нервно сжались пальцы женщины вокруг рукоятки.
– Госпожа прошла обращение? – она спросила с милой улыбкой, но в глазах стоял испуг.
Лина перевела недоуменный взгляд на Марка:
– Филипп?
Тот отрицательно качнул головой:
– Лоренца. Гай ее как-то привез ко мне домой, и с контролем у нее было туговато, – он снова обратился к Софи, – Заодно передай Жаку, что госпожа сегодня будет ужинать пораньше. Пусть поторопится.
Софи тревожно посмотрела в сторону кухни, но через мгновение ее брови разгладились и она присела в поклоне:
– Да, господин.
Новообращенный вампир не может есть человеческую пищу, ему нужна только кровь, а значит, молодая госпожа осталась человеком.
…
Первый глоток крови был одуряюще сладким. И вкусным. И желанным настолько, что казалось, не испей она этой жидкости, то мгновенно сойдет с ума от жажды.
И прикоснувшись к ней губами, ощутив сахарный, чуть отдающий железом привкус на языке, Лина почувствовала, что мир вокруг расцветает буйными красками, до такой степени яркими и сочными, что они резали глаза. Вмиг все звуки обогатились сложнейшими обертонами, а контуры предметов стали изящными и тонкими.
Лина увидела едва заметную бабочку за окном, что присела на подоконник, нежную зелень листка березы, что касалась веткой решетки балкона, ощутила легкое дуновение ветерка, несущего в себе привкус ночной грозы, который слегка коснулся ее щеки.
И чувства.
Чувства Марка к ней. Его пьянящая чувственная страсть, трогательная нежность и одуряющая до безумия любовь. Сумасшедшие по своей силе эмоции, Лина погружалась в них с головой и казалось, что она вот-вот утонет в этих страстях.
Девушка испуганно подняла голову и посмотрела на понтифика. Такой силы чувства – это удивительно и страшно. Тот вытер пальцем кончик ее рта от крови и тихо сказал:
– А ты мне так долго не верила!
…
Мужчина был бесконечно нежен и очень внимателен.
Но он видел, что Лина принимала его нежность с трудом, внутренне содрогаясь от прикосновений мужчины. Девушка не могла расслабиться, она была сжата как пружина и в любой момент готова вырваться из его объятий.
– Лина, – он перестал целовать ее грудь, поднял голову и тихо позвал.
Девушка вытянула голову в сторону и зажмурилась.
– Лина, это ведь я, помнишь? – прошептал он, беря ее голову в свои ладони и поворачивая к себе, – Ну же, посмотри на меня!
Девушка медленно раскрыла глаза. Она не могла, она просто не могла больше этого выносить. Как только Марк начинал ласкать ее, она снова раз за разом возвращалась в тот дом, к той кровати, где она была распята и к тому, что с ней творил Гюнтер.
– Марк, пожалуйста, не надо! – тихо попросила она, – Пожалуйста!
Ему было больно это слышать, но он не собирался отступать.
– Лина, если я сейчас прекращу, то ты никогда от этого не излечишься!
Девушка мученически посмотрела на него.
– Ты помнишь, как нам было хорошо вместе? – и, дождавшись ее ответного кивка, продолжил, – Вот и помни именно это! Потому что с тобой я! Именно я! Помнишь?
– Я боюсь! – прошептала едва слышно девушка.
– Не бойся! Я никогда не сделаю тебе плохо, любовь моя! Просто доверься мне, хорошо! Попробуй!
Лина чуть помедлив, коротко кивнула еще раз.
– Ты меня любишь?
– Да, – тихо ответила она.
– И я люблю тебя, очень люблю! Доверься мне!
Лина заглянула в его глаза, серьезные, любящие, и сама обняла его за шею, перебарывая себя и отдавая свое тело в его руки.
…
Иван дернул за ручку, висящую на одном болте. Дверь открылась сразу же, и эмпат вошел в захламленную прихожую. Обои ободраны, повсюду валяются мусор, газеты и старые вещи. Потолок был весь черный и кое-где с него клочьями свисала паутина.
Притон, в котором эмпат перекантовывался последние три дня, был создан из обычной стандартной двушки, ее владелец, пропитой алкаш, валялся сейчас в дальней комнате в глухом алкогольном угаре.
На кухне же сидел один единственный постоялец этой неблагополучной квартиры и курил сигарету, мрачно разглядывая улицу за окном.
– Чмырь, привет. Выпить есть? – спросил Иван, останавливаясь в дверях кухни.
Окинул ее взглядом и сморщился. Грязный пол, разваливающиеся шкафы, некоторые даже без дверок, куча немытой посуды в ржавой раковине. Он отвык за прошедший год от неприятных антуражей, но делать нечего, пока сгодиться и это.
– А, Меченый, – старый наркоман обернулся посмотреть, кто заявился, – Валил бы ты отсюда, пока есть на чём…
– Что так? – Иван остановился, в недоумении глядя на мужчину.
Чмырь отвлекся от своей сигареты, за дымом которой очень внимательно наблюдал, и сплюнул на пол.
– Болт приходил. Говорит, ходят по хатам какие-то фраера, приглядываются к молодым с татуировками.
Иван похолодел. Неужели догадались? Но как? Гюнтер выдал?
Вампир с ним так и не связался. Иван пытался сам ему прозвониться, но тот заблокировал телефон. Неудивительно. После того, что он сделал, Иван бы и сам ушел в глубокое подполье лет на двадцать. Но эмпат был уверен, что лично его вина заключается лишь в несанкционированном воздействии на инициала.
