Текст книги "Нить судьбы (СИ)"
Автор книги: Анна Тарасова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)
Что делать дальше она не представляла.
Через день, выходя из кафе после обеда, девушка наткнулась взглядом на стойку с газетами, в частности, на объявления о всяких магах и оракулах. Мысль пришла к ней в голову мгновенно. Для снятия инициала обращаться к клановым магам бесполезно, они мигом сообщат о ней понтифику, а этого Лина стремилась всеми силами избежать. Еще раз встречаться с высшим девушка не могла. Ей было бесконечно больно вспоминать о любимом мужчине, зная, что она для него стала пустым местом. И как бы он ни старался излечить ее тело, Лина понимала, что Гюнтер был прав. Увидев, что тот сотворил с ней, осознав, что Линой пользовался другой мужчина, Марк не станет больше продолжать с ней близкие отношения. Его гордость этого не позволит. И он прекрасно дал девушке это понять там, в больнице, когда ни разу не заговорил с ней о своей любви, ни разу не дотронулся, не обнял, не поцеловал. Она стала для него грязной, запятнанной как проститутка. И хоть он и понимал, возможно, что в этом нет ее вины, держать ее рядом с собой он не будет.
Их отношениям пришел конец, жестокий и беспощадный.
Лина постоянно вспоминала Гюнтера. Друга, которому она доверяла, ставшего насильником и изувером, почти убийцей.
Почему он так поступил? Ведь ни разу за все время, что они общались, он не показал ни жестом, ни словом, что испытывает к Лине нечто большее, чем дружеские чувства. Но в том доме он с диким остервенением насиловал ее и избивал, ломая ее сопротивление с наслаждением безумца.
За что он с ней так, девушка не понимала.
…
Лина уже собиралась лечь спать, но за стеной вдруг послышались шум падающей мебели и крики. Стены в мотеле были тонкие, чуть посильнее ткни пальцем – дырка обеспечена. Наверное, опять очередная попойка у соседей, решила она, разбирая кровать ко сну.
Свет в комнате мигнул. В коридоре послышались звуки многочисленных шагов, как будто прошел целый отряд, в соседние двери громко забарабанили и потребовали открыть. За стеной кто-то едва слышно взвизгнул, шум затих. Раздались мужские голоса, грозно о чем-то спрашивающие, им едва слышно отвечали постояльцы.
Лина выключила свет и улеглась на кровать. Наверное, консьержка вызвала полицию из-за шума. Обычное дело, когда речь заходит об алкоголиках.
И только она перевернулась на другой бок, как дверь в комнату постучали и сразу же, не дожидаясь ответа, открыли.
– Миграционная служба! Кто здесь?
В комнате зажегся свет. Лина села на кровати , щурясь на яркий свет и закрываясь одеялом до подбородка.
– Алина?!
Смутно знакомый голос. Мужчина в черном камуфляже прошел в комнату и склонился над девушкой. Она со страхом взглянула в его карие глаза и со стоном уронила голову на колени. Нашли!
В дверном проеме показались еще солдаты в камуфляже с автоматами наперевес, но неожиданный гость закрыл собой дверь и скомандовал им:
– Двигайте дальше, я тут разберусь!
Подошел ближе.
– Мы же тебя по всей Москве ищем!
Матвей, префект северной директории, прошел вперед и уселся на кровать. Оглядел девушку, как будто не веря собственным глазам.
– Что ты здесь делаешь, в этом бомжатнике?
Девушка натянула на себя одеяло.
– Матвей!?
Как ее могли найти? По наводке? Кто-то узнал, где она скрывается? Но кто?
Даже подруге девушка пока не звонила, опасаясь, что та каким-то образом выдаст ее нахождение понтифику.
– Пожалуйста, – вцепилась она в его руку, – Не говорите никому, что вы меня нашли! Я вас умоляю, пожалуйста! Вы меня не видели, ладно? Пожалуйста!
Префект ласково разжал ее пальцы.
– Лина, понтифик с ног сбился, разыскивая тебя! – уговаривал ее Матвей, – Что ты здесь делаешь?!
– Пожалуйста, не говорите!
В дверь снова забарабанили и позвали префекта.
– Сейчас, – крикнул им Матвей и обернулся к Лине. Смерил ее изучающим взглядом, затем быстро рассмотрел комнату, отдельно остановившись на окне.
Комната девушки находилась на третьем этаже и выпрыгнуть из окна, не сломав себе что-нибудь, она явно не смогла бы.
С другой стороны, Матвей боялся, что находясь в стадии полнейшего отчаяния, девушка рискнет на что-то подобное.
– Значит, так, – решил префект, – Я оставлю тебе охрану, чтобы ты опять куда-нибудь не улизнула, а как только разберусь с делами, приеду и мы поговорим еще раз. Ясно?
И не дожидаясь ее согласия, он приоткрыл дверь и крикнул в коридор “Доминик!”.
В комнату вошел молодой парень лет двадцати. Темные волосы, черные настороженные глаза, упрямо сжатые губы. Камуфляж сидел на нем как влитой, подчеркивая накаченную фигуру. В руках вошедший держал автомат.
– Глаз с нее не спускать! Не разговаривать, не слушать, не выполнять ее просьб. Захочет в туалет – идешь с ней. Из комнаты больше ни по каким предлогам ее не выпускать! Если сбежит, а она может попытаться, я тебя самого серебром накачаю! Лично!
Доминик кивнул, подтверждая полученный приказ, и вперил в девушку тяжелый взгляд. Оценивающий, бдительный.
– Она с ними, что ли?
– Нет, но она самая ценная находка за сегодня!
Матвей бросил на Лину последний взгляд, призывая ее быть благоразумной, и быстрым шагом вышел из комнаты.
Доминик подтащил к дверям стул, вальяжно уселся на него, положив ногу на ногу, и пристроил на коленях автомат, показывая всем своим видом, что не выпустит, как ни уговаривай.
…
Матвей приехал поздно ночью.
В мотеле уже стало спокойно, ничьи крики больше не тревожили сонную тишину.
За это время девушка так и не заснула, лежа на кровати в позе эмбриона и с тоской глядя на дверь за спиной охранника. То, что Матвей поехал за понтификом, было кристально ясно.
Охранник с девушки не спускал глаз и ни разу за прошедшие два часа не пошевелился, это нервировало Лину больше всего.
Удивленная, что префект вошел в комнату один, а не с понтификом, Лина поднялась и снова села на кровати, кутаясь в одеяло.
Доминик, повинуясь приказу своего начальника, вышел за дверь, а префект уселся на его стул. Оглядел Лину, покачал головой.
– Кто бы мог подумать, что я найду тебя тут!
Лина глянула на него и снова уставилась на свои колени..
– Вы отвезете меня понтифику? – тихо спросила она.
Матвей помолчал.
– Почему ты сбежала? – спросил он, не отвечая на ее вопрос.
Девушка сжала губы и уставилась в одеяло. Расправила складку на нем, огладила рукой край.
– Алина, мне ведь ничего не стоит вернуть тебя Марку немедленно! Он будет счастлив увидеть тебя!
– Я была уверена, что вы приедете вдвоем, – прошептала девушка.
– Это было первой моей мыслью, – согласился с ней мужчина.
– Тогда почему вы этого не сделали?
Он потер подбородок, заросший щетиной.
– Хочу понять, почему ты убежала. Насколько я знаю, ты оставила все деньги, драгоценности, даже одежду и ушла из дома с одним единственным паспортом.
Поняв, что пока встреча с понтификом ей не грозит, Лина чуть расслабилась. Она тоскливо оглядела комнату, как будто надеясь найти в ней подсказку, что отвечать Матвею. Но префект пристально смотрел на нее, ожидая ответа.
– Вы не поймете, Матвей! – качнула она головой, стараясь на него не смотреть.
Он почему-то улыбнулся, довольно хмыкнул и положил ногу на ногу, демонстрируя всей позой спокойствие и уверенность.
– Я не пойму? – переспросил он, – Давай-ка, попробую? Итак, как бы это помягче сказать,… тебе доставил несколько неприятных часов вампир, которого ты считала другом, верно? Второй вампир, твой любовник…
– Бывший любовник, – хмуро поправила его Лина.
– Ага, значит, все-таки дело в самом понтифике, а не в происшествии в целом, как я считал? – с ухмылкой уточнил Матвей.
Он расслабился, чуть развалился на стуле.
– Какими бы причины не были – я не вернусь к нему, – тихо, но твердо произнесла она, – Можете так и передать.
Девушка встала с кровати, заворачиваясь в одеяло, как в тогу, подошла к столу, налила себе из пластиковой бутылки в кружку воды и залпом выпила. Это более-менее привело ее в чувство и помогло собраться с мыслями.
Префект внимательно следил за девушкой. До происшествия она была яркой, живой, эффектной женщиной. Матвей прекрасно понимал, что именно привлекло в ней Марка. Но сейчас он видел лишь ее бледную копию. Лина побледнела, исхудала, из глаз пропал живой огонек.
Мужчина молчал, раздумывая, что делать дальше. Везти девушку в таком состоянии к Марку было неразумно, она либо снова сбежит, либо эта история закончится еще более паршивым образом. И, прежде чем возвращать Лину понтифику, префект хотел все-таки докопаться до причин, побудивших ее уйти, и, если получится, помочь ей разобраться со всем происшедшим.
Наконец, он принял решение и хлопнул ладонями по коленям, вставая.
– Значит, так. Тут ты не останешься – это однозначно. Мало ли кто еще тебя здесь найдет. Пока переедешь ко мне, поживешь у меня в квартире. Там дальше видно будет.
Лина бросила на него испуганный взгляд. В его квартире? что он задумал? Или хочет как…
– Не волнуйся, – он поднял мирно руки вверх, – домогаться тебя я не собираюсь, как и использовать твой талант.
– Обещаете? – она подняла одну бровь.
– Клянусь, – Матвей приложил правую руку к сердцу.
Девушка сделала вид, что обдумывает его предложение.
На самом деле это был лучший вариант из всего, что она могла придумать. Если Матвей пока не будет рассказывать о ней Марку, значит чуть позже можно попросить его помочь ей в другом деле. Он как префект сможет найти для нее мага, чтобы снять инициальную метку.
…
У кого просить помощи, Гюнтер уже знал. Пауль, его давний друг и собутыльник, глава европейских механиков. Вампир позвонил в Цюрих, уточнил, не собирается ли друг выехать на какой-нибудь симпозиум в ближайшее время и попросился к нему в гости. Пауль не отказал. Он уже знал, что Гюнтеру не удалось вывезти из Москвы ткущую, и с нетерпением жаждал услышать подробности произошедшего.
Гюнтер не замедлил явиться. Друг встретил его крайне недовольным, ведь парень еще и потратил весь экспериментальный препарат, а на какие цели и кому он его отдал, не говорил. Впрочем, Пауль, с головой ушедший в новый проект, не стал сильно наседать на немца из-за такой безмозглой траты редкого наркотика.
Два дня Гюнтер прожил у механика без проблем, а на третий Пауль молча вошел в дом, грозно уставился на Гюнтера и сказал только одно:
– Выметайся!
– Что? Почему? – удивился парень.
– Я тут выяснил, как именно ты пытался вывезти ткущую! – Пауль открыл даже дверь квартиры, чтобы у Гюнтера не возникло сомнений насчет его намерений.
– Она принадлежит мне! – Гюнтер пытался хоть как-то оправдаться перед другом.
– Она принадлежит московскому понтифику, а ты ее едва не угробил! Знай я раньше, как именно ты поступил с ткущей, то даже на порог не пустил бы!
– Что, взыграло благородство? – зло съязвил вампир, понимая, что друг настроен решительно, – А не помнишь, как ты специально подсаживал смертным вирус чумы? Напомнить, какую это вызвало эпидемию?
– Это было в целях эксперимента! – вызверился на него друг, – Зато мы получили лекарство!
– А я бы получил ткущую! – крикнул тот ему в ответ, – Она принадлежит мне, ее инициал не законен!
– Ты бредишь!
– У меня есть заверенная бумага от Гая, что Ветрова – мое обещанное имущество!
Пауль опешил. Обещанное имущество? Ткущая? Как это получилось? Но затем потряс головой, возвращаясь к первоначальной теме разговора.
– Как бы там ни было, ты не имел права с ней так поступать!
Гюнтер закрыл дверь квартиры и сложил руки на груди.
– Неужели стал милосердным к смертным крысам? – он язвительно усмехнулся. Парень до сих пор не верил, что друг готов его вышвырнуть вон из-за какой-то паршивой ткущей.
Пауль взбесился окончательно.
– Она редкий ментал! Ей цены нет! А ты не только едва не прибил ее своей похотью, так еще и наложил на нее глушащий аркан! Она сбежала из дома понтифика, понимаешь?! Где ее теперь искать? По каким подворотням?
– Ты не можешь меня обвинять в том, что она сбежала, это уже надо у понтифика спрашивать, что он с ней делал!
– У понтифика, говоришь? – Пауль вытащил из кейса несколько бумаг, – А ты вот это не хочешь почитать? Ты вообще знаешь, что было с твоим обещанным имуществом до того, как она в клан попала? Черт возьми, Гюнтер, у людей итак тонкая психика, а ты своим изуверством почти довел ее до психиатрической клиники! Думаешь, мы просто так, что ли, эмпатов используем в лабораториях? Как мне теперь с Ветровой работать прикажешь? Она же ткущая, твою мать! Как она будет менять вероятности, если станет сумасшедшей? Что я буду с ней делать? В кубики играть да симфонии слушать? Да и найдут ли??
Он бросил ему листки бумаги, Гюнтер не успел их подхватить и они рассыпались на полу. Парень опустился на колени, подбирая документы и читая их по мере сбора. Его брови то поднимались вверх, то сходились к переносице.
Он сел обреченно на пол.
– Я не знал, она не рассказывала, – он произнес потерянно.
– А с какой стати она должна была тебе рассказывать? Ты ей был лишь другом. Был! – Пауль гневно смотрел на товарища, – И поздравляю, тебя, мой дорогой, ты довел психику девчонки, итак едва держащуюся на соплях, до полного коллапса!
– Я не знал!
– Теперь знаешь!
Гюнтер посмотрел на листки в своей руке. Это был распечатанный отчет Элеоноры по некоему Вадиму Ланевскому, переданному как подопытный экземпляр в подразделение московских механиков личным приказом понтифика. Там же рассказывалась его жизнь, вся, вытащенная при помощи телепата. Рассказ был сухим и по-административному лаконичен, но понять между строк было легко.
– Откуда это у тебя?
– Элеонора – моя ученица, она знает, как я жажду поработать с ткущей и передает мне все, что касается этой девицы! – рявкнул друг, – Может, ты мне скажешь, куда она могла сбежать?
Пауль заходил по комнате, в ярости дергая свою шевелюру:
– Черт тебя возьми, Гюнтер! Вы нашли ткущую! Я так надеялся, что смогу в итоге уговорить Марка дать с ней поработать! Я хотя бы знал, где она живет! А теперь что? Куда она пропала? Где ее искать? У меня столько экспериментов завязано на нее!
Гюнтер снова уткнулся в бумаги.
– И где она теперь?
– Не знаю, – отрывисто бросил ему Пауль, – Но ты… ! Ты – скотина, Гюнт! Даже если ее найдут, как с ней дальше работать, объясни мне?! Как?! Мне нужна была ткущая с нормальной психикой, с нормальным адекватным состоянием, чтобы получить правильный результат. Мне не нужна полусумасшедшая истеричка!
Гюнтер поднялся на ноги и отдал отчет Элеоноры Паулю.
– Пошел вон отсюда! – тот резко выхватил документ и убрал обратно в кейс, – На тебя уже объявлен поиск и искать у меня будут в первую очередь! Многие знают, что мы дружим. Деньги я тебе одолжу, но чтобы больше я тебя не видел! Изгадить такой бесценный экспонат! Слов нет!
Гюнтер подавленно отправился в свою комнату.
Что ж, ничего, у него еще есть один козырь, с которым он надеялся выплыть.
А для этого ему нужно в Рим.
Пауль закрыл за бывшим другом дверь и достал телефон.
– Доброй ночи, Марк. Да, это Пауль… Нет, дело очень важное. До меня тут дошли слухи насчет Алины… да, я очень сочувствую девушке, она мне сразу понравилась… Не совсем, я немного о другом, но с ней связано. Видишь ли, Гюнтер раздобыл у меня один препарат, совершенно новая разработка. Я полагаю, что он вколол его вашему эмпату, чтобы тот смог пробить инициал. Да, я об этом и говорю… Нет, это наркотик, вызывающий мгновенное привыкание, поэтому… Нет, Марк, давай об этом после, я не об этом. У Гюнтера было десять доз, значит у Ивана осталось всего … Да, именно. Я буду рад хоть чем-то помочь… Я не догадывался, как он использует…
В Москве Марк через пять минут после разговора с главой европейских механиков направил поиски беглого эмпата по всем существующим в столице наркопритонам.
…
Лину он нашей по чистой случайности. Матвей возглавлял очередной рейд против Бродяжников, которые пользуясь нестабильной обстановкой в городе, решили порезвится на территории северной директории. И проверяя все придорожные мотели, префект неожиданно наткнулся на сбежавшего инициала понтифика.
И вот уже третий день он наблюдает в собственной квартире за полуживым существом, совершенно безучастным и ни на что не реагирующим.
Первые два дня, когда девушка приехала в квартиру префекта, она лишь сидела молча у окна прямо на подоконнике и глядела в пустоту. С утра Лина вставала с кровати, умывалась и садилась к окну. Ни читать, ни смотреть телевизор, ни интересоваться новостями в интернете она не хотела. Тихая и безмолвная, она равнодушно встречала любые попытки префекта ее хоть как-то растормошить. Ела только, когда мужчина ее об этом спрашивал, побеседовать о культурных новостях отказывалась, лишь сидела и молчала.
В конце концов, это надо прекращать!
Когда Лина и на третий день села на подоконнике, глядя в одну точку, Матвей вошел в комнату, уселся перед девушкой на стул, оседлав его, положил руки на спинку и грозно уставился на свою гостью.
– Знаешь, я бы на месте понтифика привязал бы тебя к столбу и влепил несколько розг. Посильнее, чтобы ты как следует прочувствовала все, – нахмурился префект, глядя на девушку, – Говорят, что через задницу быстрее доходит!
Услышав подобные речи из уст вежливого и обходительного префекта, Лина впервые проявила хоть какие-то эмоции. Она повернулась к нему, удивленно глядя. Может послышалось?
– Да, да, выпорол бы как сидорову козу за твое поведение, – ответил Матвей на ее безмолвный вопрос.
Девушка вспыхнула от возмущения и затаенного стыда.
– Я, конечно, очень вам благодарна за приют, Матвей, но мне кажется…
– Мне кажется, девушка, – префект ее бесцеремонно перебил, – ты слишком привыкла, чтобы с тобой носились как с зеницей ока. Как Марк, к примеру.
– Что!?
Матвей встал со стула и подошел ближе к девушке.
– Да ты посмотри на себя! Сидишь тут и от жалости к себе удавиться готова! – он смерил ее презрительным взглядом.
Лина яростно блеснула глазами на префекта.
– Мне кажется, что это не совсем ваше дело, уважаемый префект, – к ней начала возвращаться привычная язвительность и Матвей поздравил себя с небольшим успехом.
– Правда? Нет, я согласен, что случай, произошедший с тобой, неприятен. Но, – он навис над ней, не давая ей ни спрыгнуть с подоконника, ни хоть как-то отвернуться от него, – это требует, чтобы тебя все жалели? Чтобы ты так себя жалела?
– Хотя бы немного сочувствия не помешало бы, – Лина скривила губы в саркастической гримасе.
Еще больше сарказма, отлично!
– Кому сочувствия? К тебе? Сочувствия в чем? – Матвей решил не отступать от выбранной линии поведения, – Ты, что, умираешь от смертельной и неизлечимой болезни? У тебя все кости раздавлены, а внутренности это сплошное гниющее месиво? – едко поинтересовался префект,– Посмотри на себя, ты же взрослая здоровая девка. Тебя выходили, вылечили, Марк, сильнейший вампир клана, с тебя пылинки сдувает! А ты сидишь тут, наказав его за что-то, и жалеешь себя?
Лина хотела было ответить, но осеклась, услышав последние слова.
– Да, понтифик тебе сочувствует, Лина, – мужчина выпрямился и сложил грозно руки на груди, – Потому что он любит, сильно любит и для него все произошедшее с тобой – это колесование без наркоза. Только я, в отличие от господина понтифика, не понимаю, почему я должен тебе сочувствовать!
Лина слушала префекта и с каждым произнесенным мужчиной словом ей становилось совестней и противней. К самой себе, к своей слабости, к своей лелеемой трагедии.
– Ты ушла от Марка! По какой причине?
– Гюнтер сказал, что….
Матвей громко и нецензурно выматерился.
– Ты сбежала от Марка, потому что тебе что-то там наговорил Гюнтер? – он снова склонился к ней, глядя девушке прямо в глаза, – Алина, ты полная и круглая дура, раз не умеешь отличать слово от дела!! Рейнхарт тебя насиловал, избивал, пил твою кровь. И ты при всем этом поверила в то, что он шептал тебе на ухо? А понтифик обыскал весь город, чтобы найти тебя, вытаскивал своей кровью с того света, когда ты умирала, сидел у твоей кровати… И после всего этого ты просто взяла и ушла от него из-за того, что тебе что-то наговорил Рейнхарт?! Я, откровенно говоря, удивлен, что он тебя ищет! Потому что ты не заслуживаешь его любви! Ты всего лишь безмозглая и неблагодарная дура!
Лина гневно отвернулась от префекта, не собираясь признавать его правоту.
– Гюнтер сказал, что Марк меня не примет после него, что клан не пойдет за понтификом, женщину которого можно…
Матвей перебил ее:
– Ты хоть раз подошла к понтифику? Поговорила об этом? Я его давно знаю, он адекватный вампир! Нет, ты этого не сделала! Куда тебе, ты же лелеешь свое несчастье! Ты просто сбежала, оставив ему лишь клочок бумажки, где написала пару слов!
– А какой смысл говорить, если я и так все видела? – вскричала в ответ девушка, – О чем мне говорить с Марком? Услышать от него подтверждение, что да, он больше не считает меня достаточно чистой для него? Что я теперь использованная шлюха и мне место на улице?
– Он хоть раз тебе об этом сказал? Хоть раз намекнул?
– Мне достаточно того, что он ни разу меня не обнял!
– Значит, у него были весомые причины для этого! Очень весомые! А ты даже не потрудилась подойти и спросить!
– Я спрашивала, понимаете, спрашивала! – Лина захлебнулась в рыданиях, – Я спрашивала! И он не ответил!
Она отвернулась обратно к окну и закрыла лицо руками.
Взрыв эмоций, которого так добивался Матвей, наконец, нашел выход. Лина плакала навзрыд, выплескивая все, что наболело.
– Значит, ты неправильно спрашивала! – прикрикнул на нее мужчина, – Марк не дурак, чтобы вытаскивать любимую женщину с того света и потом так про нее забыть! И то, что Гюнтер считает по поводу его лидерского статуса – совершенно не значит, что сам Марк думает так же! В отличие от твоего бывшего дружка, он прожил слишком долго, чтобы суметь разобраться в том, что для него действительно важно!
Нужно еще сильнее выдавить эту проклятую депрессию, иначе сегодняшняя работа просто насмарку будет.
Матвей заходил по комнате, заложив руки за спину.
– Ну и что тебе Гюнтер еще говорил?
– Что я его имущество, – зло ответила ему девушка.
– Ну, отлично… Имущество… И что? Ты себя ощущаешь этакой вещью, которую захотел – сломал, захотел – подарил?
– Нет, конечно, нет, – Лина всхлипнула, успокаиваясь, и покачала отрицательно головой, – Но и Марк говорил, что я ему принадле…
Матвей снова подскочив к девушке.
– Да пойми ты, дурья башка, чей бы инициал у тебя не стоял, ты не вещь, ты взрослый самостоятельный человек. Точнее, взрослая самостоятельная дура! Ты мстишь понтифику за его любовь вместо того, чтобы найти и уничтожить настоящего виновника! Или ты хочешь сказать, что Рейнхарту удалось тебя сломать? Что он сумел сделать из тебя игрушку? – он поднял к себе ее голову за подбородок и взглянул в заплаканные глаза.
В глазах Лины начала зажигаться злость, но она молча слушала префекта.
– Сумел? – он почти прокричал свой вопрос.
– Нет! – в ярости же крикнула ему в ответ девушка и выдернула голову из его рук.
– Отлично, – Матвей ударил ее по плечу, одобряя, – Тогда найди его, девушка, и докажи, что ты не его вещь! И заодно отомсти ему за все, что он с тобой сделал!
Лина хотела что-то ответить, но Матвей не успокаивался:
– Я бы на твоем месте давно бы взял его вероятности и шандарахнул по ним капитально, так чтобы ему мало не показалось, чтобы он навсегда запомнил, как трогать ткущую, а ты, вместо этого, сидишь тут и нюни разводишь!
Мужчина встал как вкопанный и уставился на девушку. Та снова отвернулась к окну, и префект так и не понял, дошло ли до нее, что он пытался до нее донести, или нет. Видя, что сказать ему больше нечего, он развернулся и направился к двери.
– Матвей, – позвала его девушка. Он остановился и обернулся.
– Спасибо, – впервые за эти три дня он увидел живую и яркую улыбку девушки.
Пару раз, когда ему срочно надо было решить некоторые вопросы, Матвей приезжал к понтифику в больницу и видел, что девушка изменилась в худшую сторону и каким обреченным взглядом следит за ней Марк. Теперь Матвей мог за себя порадоваться. Ему удалось, если не вернуть ей привычное жизнерадостное состояние, то хотя бы избавить ее от безжизненности и отчаяния.
Если повезет, то Лину он отправит обратно к понтифику не аморфным существом, а полноценной и здравомыслящей женщиной, какой она и была раньше.
Ну и себя заодно не забудет.
На следующий день Матвей привел с собой женщину, нейтрального эмпата, работающую с подобными случаями, и она потихоньку начала помогать Лине справиться с ее депрессией.
Дела пошли на лад.
Правда, единственное, что не нравилось префекту – Лина категорически отказывалась вернуться к Марку. Она даже попросила Матвея поговорить с нейтралами по поводу снятия инициала, мол, если понтифику она и правда так важна, то он поставит ей клеймо повторно. Префект отказался.
Эта дурость, как он выразился, была противозаконна и Матвей не собирался совершать подобные действия. Он слишком дорожил своей шкурой.
Терапия Матвея сделала с девушкой то, что не могли долгие часы бесед с психиатром. Он сумел задеть за живое и вернуть Лине радости жизни. Девушка снова стала веселой и общительной, к ней вернулись здравый смысл и язвительный цинизм, которого иной раз префект даже побаивался, так как язычок у нее был зачастую чересчур острым.
Лина в благодарность решила хоть немного внести уюта в холостяцкий дом префекта и стала временной домохозяйкой для него. Уборка, стирка, глажка, поливка цветов, все, что необходимо было делать для обеспечения комфортной жизни одинокого мужчины. Правда, на улицу Матвей ее просил все-таки не выходить. Мало ли кто может заметить ее.
Девушка пару раз поинтересовалась у Матвея, что происходит в резиденции, не упоминая каких-либо имен, на что префект ей сухо отвечал, что Марк ее разыскивает, война с Орденом продолжается, и это все, что ей нужно знать. Меньше знаешь – крепче спишь, всегда добавлял он в конце. Не сказать, что это успокаивало девушку, но больше ей получить информацию было не от кого, Матвей запретил даже выходить в сеть под собственными, известными всем, логинами, чтобы не раскрыть свое местонахождение. Только анонимно и только читать, никакого общения.
Однажды Матвей поинтересовался:
– Лина, вы – ткущая. Почему же вы не изменили собственную вероятность, чтобы избежать той неприятности?
По взаимному молчаливому согласию, они никогда больше не упоминали ни заброшенный дом в Подмосковье, ни того, что в нем произошло с девушкой. Всегда лишь “неприятность” или “происшествие”.
Девушка положила на стол полотенце, которым вытирала посуду, вымытую после собственного обеда, и ответила:
– Гюнтер в начале зимы отвозил меня к Раде, – Матвей на это коротко кивнул, он помнил, что Раду упоминали на Совете клана, когда Эстебан поднял вопрос инициала Лины. – Она дала мне выбор, либо снимает с меня “Молебен молчания”, который вызывал у меня дикие головные боли, либо – “Щит Габриэля”, чтобы я не могла изменить свою собственную жизнь. Я выбрала “Молебен”.
– Интересный выбор, – задумчиво потянул префект, – И почему именно его? Вы же могли сначала снять “Щит”, а затем с помощью дара изменить свою вероятность так, чтобы и “Молебен” вам не причинял вреда.
Лина ошарашено на него уставилась.
– Мда, видимо этот вариант вам в голову не пришел, – ухмыльнулся Матвей.
Девушка согласно кивнула головой.
– Да, об этом я не подумала. Но, я думаю, что это не все. Помните тот случай в “Странном месте”?
– Это где произошел теракт Ордена, но все выжили? Да, интересная была история, многие задавались вопросом, как это случилось.
Лина многозначительно усмехнулась.
– Вы? – удивился мужчина, – Это была ваша работа?
Девушка кивнула головой.
– Я там совершенно случайно оказалась, ну и подумала, а почему бы не помочь таким чудесным жизнелюбивым вампирам, несущим благодать и милосердие на нашу бренную землю, – по-доброму съязвила девушка.
Матвей лишь поднял бровь, побуждая ее рассказывать дальше.
– Там было все не так просто, – пустилась Лина в воспоминания, – Я ничем не могла помочь, теракт произошел бы в любом случае, но я силой создала новую вероятность, где не было погибших и сильно пострадавших.
Она с видимым удовольствием наблюдала за отвисающей челюстью префекта.
– Не знал, что ткущие на это способны.
Девушка удовлетворенно кивнула.
– Обычные – нет. Я – способна, – и чуть погодя, добавила, – Знали бы вы, как мне потом за это влетело от … – она на мгновение запнулась, – понтифика и от Авраама Моисеевича. Такой был скандал!
Она закатила глаза.
– Но учитель предупредил меня, что мои действия обязательно дадут Откат, ответ по инерции равный силе изменений. Я думаю, что это он и был.
Префект задумался.
– А почему вы так считаете?
Девушка лишь пожала плечами.
– Сказала бы, что банальная интуиция, но что-то подсказывает мне, что с подобным я уже сталкивалась. Уж слишком неожиданным было это …происшествие.
И она рассказала префекту историю своей дружбы с орденской магичкой.
28 Глава.
– Ложись!
Макс слегка толкнул мужчину на кровать и достал шелковый шнур. Гай игриво усмехнулся, глядя на его приготовления, и послушно протянул руки парню.
– Хочешь поиграть, малыш? Давай поиграем. Во что?
– Сейчас увидишь,– с улыбкой ответил тому парень и начал стягивать его руки шнуром. Затем поднял их и привязал к ажурному изголовью кровати.
Макс скатился к ногам понтифика и затих там. Гай медленно выдохнул с наслаждением и принялся ждать. Дождался.
Тело пронзила ослепительная боль, идущая изнутри, казалось, что сама кровь вскипела и пенилась внутри вен, в мышцах, в мозгу. В глазах совершенно неосознанно проступили слезы, стало тяжело дышать.
– Что ты сделал? – прохрипел понтифик, безуспешно дергаясь в попытке освободить руки.
Макс склонился над любовником и злобно заглянул тому в глаза.
– Я не хочу обращения, Гай. Я никогда не хотел становиться таким, как ты!
Он внимательно наблюдал за агонией любовника. Достал шприц, всадил еще один укол, заставивший мужчину выгнуться от дикой боли.
– Зачем так? Почему не попросил? – хриплый голос понтифика был еле слышен, – Я бы отпустил тебя!
Экстрат серебра быстро распространялся по телу, обжигая вены по ходу крови.
Макс вколол ему третий кубик раствора и наблюдал с видимым удовольствием, как тот корежится от нестерпимой пытки, как застонал, не в силах больше сдерживаться.
– Ты – нет! – Макс прошипел ему на ухо, – Ты бы не отпустил. Ты всегда делал только то, что хотел сам! Ты не спрашивал, хочу ли я быть с тобой! Ты не спрашивал, хочу ли я быть вампиром. Ты просто решил и сделал все за меня! А я не хочу!!!
Парень вскочил с кровати и забегал по кругу, захлебываясь криком:
– Не хочу быть таким как ты, как твой брат, как все вы! Не хочу! Ты прожил тысячу лет и посмотри, во что ты превратился! Ты не человек, в тебе нет ничего человеческого. Для тебя мы, смертные, лишь куски мяса, которые ты употребляешь в пищу! Ты же ешь нас! Ешь меня!
