Текст книги "(Не)возможная невеста (СИ)"
Автор книги: Анна Соломахина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Глава третья, в которой Диана и Аман знакомятся
Диана
Я бреду под дождём. Холодным, леденящим лицо, словно он вперемешку со снегом. Начинается ураган, подхватывает моё тело и вертит, вертит в своём вихре. Я изо всех сил пытаюсь вырваться из воронки, машу руками и ногами, всматриваюсь вдаль, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь эти чёртовы волосы! А они всё липлнут и липнут к лицу, мешают смотреть, не дают дышать. Кошмар! Ужасный липкий кошмар, от которого хочется избавиться, но я никак не могу проснуться. Да, это совершенно точно сон, ибо такой силы вихрей у нас не бывает – только в фильмах. Наконец, я вырываюсь из бушующего воздушного потока, вот только падать оказывается очень больно. Так, что даже зубы клацают.
– Ах! – я не могу сдержать стон.
Нещадно болит язык, который я прикусила, во рту чувствуется металлический привкус крови. По-настоящему. И тут до меня доходит, что последнее ощущение – точно не сон! Я открываю глаза, а там… грозный небритый мужик с самыми кошмарными шрамами, которые я когда-либо видела вживую. Сердце сжимается от ужаса и… жалости. Это кто же его так?
Я что-то спрашиваю, сама не понимая, ведь всё моё внимание приковано к глазу, который каким-то невероятным образом продолжает видеть, несмотря на ранение. Он военный? Или, может, нарвался на бандитов в одной из подворотен Петербурга? Хотя, какой Петербург с таким пронзительно-синим небом? Скорее всего, мы куда-то уплыли и так и не вернулись домой, а ведь завтра уже свадьба! Или сегодня? Я совершенно потеряла чувство времени.
И тут поступает такая информация, что я напрочь забываю о Катьке и резко вспоминаю, что предшествовало моему сну. Дракон. В небе парил дракон. Вот только почему этот мужчина говорит, что дракон – это он?
Вопрос тут же отпадает, едва я приглядываюсь к его глазам. Серым, словно воды Невы в ненастье, и всю эту хмарь пересекает трещина чёрного зрачка. Вертикального.
– Ах! – я вновь не могу сдержать эмоций, хотя привыкла при незнакомцах не показывать лишнего.
Особенно таких мужественных и странных. Впрочем, наравне со страхом просыпается творческое любопытство: смогу ли я достоверно отобразить его образ на холсте? Хм, тут явно понадобится побольше серого, ржавого, бронзового…
Мои размышления прерывает его рука. На моей шее. Сердце бьётся пойманной птицей, я вновь заглядываю в его невозможные глаза и… растворяюсь. В них столько боли, недоверия и глубины, что я чуть не задыхаюсь от эмоций. Тону, словно прыгнула с той самой яхты, где мы праздновали Катькин девичник, в Неву.
Ну, или Финский залив. Я, хоть убей, не помню подробностей.
Бурливые волны его чувств захлёстывают, ввергают в пучину, мешают связно мыслить. Что он там спрашивает?
– Кто ты такая? – его голос такой грозный, но последние интонации – горькие, как полынь, говорят совсем о другом.
Даже не так страшно стало. Ведь способность страдать – признак человечности. Пусть он и дракон. Впрочем, о каком драконе можно рассуждать всерьёз? Всё это сон, навеянный чрезмерным употреблением алкоголя. Но какой занимательный!
– Кхм, – многозначительно кашляю я, намекая, что со свободным горлом говорить куда легче.
Рука разжимается, но лишь слегка, давая вдохнуть поглубже, не освобождая совсем.
– Кто ты такая? – вновь чеканит он слова, сверля змеиным взором.
Впрочем, змей я никогда не боялась, наоборот, меня всегда поражало, насколько они тёплые и гладкие наощупь. Хотя на вид и не скажешь!
Повинуясь внезапному порыву, я провожу пальцем по его шраму. Не тому, что пересекает глаз – вдруг поврежу и без того пострадавший орган, но второй, который на скуле. Мужчина замирает.
– Я – Диана, – губы пересохли, гортань царапает горячий воздух, но я не могу оторваться от него.
Словно от этого разговора зависят наши с ним жизни. Настолько, что даже вода подождёт, пусть именно она – источник жизни на Земле.
И плевать, что это всего лишь сон! Непростой, стоит отметить, ибо от моего прикосновения его лицо каменеет. Взгляд, и без того колючий, застывает серой глыбой льда, а рука вновь сдавливает горло.
– Не играй со мной, – дракон шипит, словно не высшая рептилия, а банальная гадюка.
Или как там правильно их классифицировать? Я не особо разбираюсь в зоологии, тем более навьей.
Мои глаза закатываются от нехватки кислорода, и перед ними вновь бушует буран, подсвеченный звёздами. Красиво, дико и немного больно. Впрочем, последнее довольно быстро отступает, пропуская вперёд чувство дивного наслаждения от горячих прикосновений. Чьих? Кто его знает. Может, того дракона, а может я перехожу в другой сон, тут и не разберёшься, пока не проснёшься.
Аман
Я с изумлением смотрю на эту нахалку и мечтаю свернуть ей шею. За всё: за наглость, за нелепую попытку играть со мной, за красоту, будоражащую мою, казалось бы, мёртвую душу. Да как она смеет прикасаться ко мне так? Никто, кроме Айры не имеет право этого делать!
Но едва эта нахальная девица теряет сознание, меня словно окатывает ледяной водой. Нельзя. Держи себя в руках.
Почему? Потому что она – женщина? Или…
– Нет! – трясу головой, прогоняя дурацкое чувство надежды.
Потому что надежда – это слабость, а я и так тот ещё недобиток. Мне нельзя быть слабым – не хочу потом зализывать раны, ведь от них всё рано не умрёшь, а значит это бессмысленное занятие.
Опускаю её на землю, аккуратно, чтобы не повредить. Сам того не осознавая, провожу рукой от шеи к груди, зацепляюсь пальцами за широкий шнурок, на котором держится странное украшение. Чёрное, с белыми надписями на неизвестном языке, с широкой выпирающей трубкой, прикрытой круглой крышкой. Что это? Я совсем забыл об этой вещи, пока пытался выяснить, что это за дева.
– Странно, – бормочу, вновь вглядываясь в подвеску магическим зрением. – Может, это всё же артефакт неизвестного вида, из-за которого меня к ней так тянет?
Пытаюсь порвать шнурок, но он очень крепок. Не то, чтобы я не смогу его добить, приложив некоторые усилия, но становится жаль хорошую вещь. А ведь в ней никакой магии! В шнурке в смысле. Приподнимаю рыжую голову, аккуратно, отслеживая магические колебания (которых нет), снимаю странное нечто с её шеи.
– Хмм, – озадаченно верчу загадочную штуковину в руках, пытаясь понять, в чём подвох. – А это что за колёсико?
Аккуратно прикасаюсь к нему. Ничего. Рядом ещё и выпуклости какие-то. Нет, их точно не стоит трогать, лучше пока разобраться с устройством.
Щёлк – крышка на трубке легко снимается, открывая мне стеклянную линзу, наподобие людской подзорной трубы.
– Любопытно.
Заглядываю внутрь – непонятные разводы. Магии тоже ноль. Снова кручу, обнаруживаю маленькое окошечко, тоже стеклянное. Заглядываю туда и вижу… незнакомку.
– А, так это сквозное отверстие! Ещё бы понять, что вот это такое.
Тыкаю пальцем в прямоугольник, выделяющийся на общем фоне особым составом материала, похожим на чёрное стекло, но ничего не происходит. Нахожу источник энергии – он находится под маленькой дверцей, которую… открывать или нет?
– Была – не была! Всё равно бессмертный.
Раздаётся хруст. Кажется, что-то сломал. Приглядываюсь к «дверце» – да, что-то я явно оторвал. Сами виноваты – хлипко сделали.
Внутри обнаруживается какая-то пластина, именно от неё идёт энергетическое излучение. Незнакомое, похожее на… молнию? Только слабее. Да, природа у них явно одна.
Неловкое движение пальцев – я нечаянно нажимаю на какой-то бугорок, или как это правильно назвать, и бывшее когда-то чёрным стекло озаряется сиянием.
– Что за шварк?!
Я роняю этот подозрительный предмет, он падает мне на колени, ведь я сижу на земле около незнакомки, и тут мой взгляд улавливает рисунок на светящемся стекле. Она – девушка, озадачившая меня как никто другой – стоит, улыбается, а за её плечами странная… скульптура? Работа очень грубая, примитивная и в то же время завораживающая. Одна её рука тянется вперёд, словно хочет дотронуться до того, кто смотрит миниатюру, а вторая… Пальцем второй руки она будто бы чешет ему нос.
Есть что-то странное в этой картинке. Изучаю ракурс, прикидываю расстояние и понимаю, что палец на самом деле не прикасается к статуе, просто подобрали угол зрения.
– Хм, как точно прописаны детали, – я наклоняюсь ближе, поражаясь чёткости изображения и тут до меня доходит: – Это ловец! Она этой штукой ловит картины из жизни!
Я с благоговением смотрю на теперь уже вовсе не неказистый, как показалось вначале, предмет. Удивительно! Такого в нашем мире точно нет, ведь магии в нём ни на грамм, хотя… за последние сто лет я много пропустил.
– Так кто же ты?
Рука вновь тянется к девушке, гладит тонкую, шелковистую ткань платья, сквозь которую чувствуется тепло тела. Оно греет ладонь, манит прикоснуться сильнее, сдавить, почувствовать мягкость женской плоти.
– И откуда взялась?
Дева, разумеется, молчит. Я откладываю «ловца картинок» в сторону, старательно прикрыв пластину, судя по всему, являющуюся силовым накопителем. Да, «дверца» сломана, но магии моей не достаточно, чтобы её восстановить. Надеваю круглую крышку обратно на конец трубки, поворачиваюсь, подхватываю незнакомку на руки и иду в сторону озерца. Её тело лёгкое, словно я несу ребёнка, хотя ноги вполне длинные. Интересно, какого она роста?
Глава четвёртая, в которой Диана и Аман узнают друг о друге чуть больше
Диана
Я очнулась от того, что моё тело бросили в воду. Ледяную воду!
– А-а! – кричу, судорожно бью руками и ногами, пытаясь спастись от утопления.
Он что, решил меня прикончить? Или вместо удушения придумал новый способ пыток?
Та пелена, что была у меня на сознании, когда мы с этим мужланом «знакомились», спала, и я теперь как никогда осознаю, что никакой это не сон. Брр!
– О, очнулась, – раздаётся довольный голос сверху.
Меня подхватывают сильные руки, сворачивают в рогульку и куда-то несут. Я сопротивляюсь, как могу, но его торс твердокаменный, словно это и не человек вовсе. Точно, он – дракон! Боже, куда меня занесло? И главное – как? Я ведь ничегошеньки не помню…
На берегу меня опускают на землю, причём довольно аккуратно, но я всё равно возмущена. Как так, меня, да в ледяную воду?! Нет, я в курсе о пользе закаливания, и даже какое-то время обливалась, но до того, как поступила в академию. После стало некогда – меня полностью захватило искусство, разве что фитнес я оставила для поддержания формы.
Я сжимаюсь, стараясь максимально согреться, зубы отбивают бодрую чечётку. На слова не остаётся сил, а так хочется! Высказать ему всё, что я о нём думаю, потом отвернуться и гордо уйти в закат. Знать бы ещё, который час, и как добраться до цивилизации. Сумочка! У меня должна быть сумочка, в которой есть телефон и банковская карта.
Поворачиваю голову в сторону дракона и немею. Рубашка намокла и прилипла к телу, очерчивая каждый рельеф его могучего торса. Кубики пресса, узлы мышц, бесконечно широкие плечи…
Нет, нельзя быть таким притягательным!
Отвернувшись, сглатываю, вспоминаю, что хотела пить. Самое удивительное, что до сих пор хочу, но не идти же обратно.
– Снимай одежду, – раздаётся у меня за спиной.
Неожиданно. Нагло. Дерзко.
Я ещё сильнее обхватываю себя руками, показывая, что без боя не сдамся. Да, я не спортсменка, а те приёмы самообороны, что я знаю, с ним точно не провернуть, только руки отшибу, но это не значит, что я тварь дрожащая! Хотя именно так я со стороны и выгляжу сейчас. Ещё и мокрая вдобавок.
– Снимай, иначе простудишься, – рычит дракон. – Я отвернусь.
Не доверяя ему на слово, я бросаю взгляд через плечо, но на месте человека вижу дракона. Бронзового, не менее красивого, чем мужчина, и тоже со шрамами в броне. И они не только на морде, но и теле, которое в обычном виде прикрыто одеждой. Он отталкивается мощными лапами, вызывая дрожь земли, взмахивает крыльями, отчего меня чуть не сносит обратно в воду, и улетает.
– Капец, – ёмко выражаюсь я.
На большее нет возможности – зубы продолжают стучать. Тело дрожит, причём не только от холода, но и возмущения. Как так, заставляет раздеться и тут же улетает?! Впрочем, чего это я, он поступил правильно, а мне не следует терять время.
Дрожащими руками принимаюсь расстегивать платье. Мокрый шёлк липнет к руками, миниатюрная собачка выскальзывает из заледеневших пальцев. Проклятье! Угораздило же меня. Наконец, молния расстёгнута, платье с трудом, но снято, точнее содрано, ибо липнет не только к рукам, но и остальному телу. Тепло. Он оказался прав, чёртов ящер, так гораздо лучше. Солнце ласкает кожу, согревает капельки влаги, делая их куда приятнее.
Расстилаю платье на траве, бельё оставляю – и так высохнет, иду обратно к озерцу. Вода гладкая, как стекло, синяя-синяя, сразу видно, что глубина приличная. Форма почти идеального круга, не считая небольшой неровности. Как красиво! Особенно когда ты на берегу, а не в воде. Наклоняюсь, зачерпываю пригоршню воды и пью. Зубы ломит, приходится держать порцию воды во рту, чтобы не довести дело до ангины.
Через несколько минут нахальный ящер возвращается, неся в зубах… одеяло. Далеко не первой свежести, но выглядит очень трогательно. В груди разливается тепло, хотя пару секунд назад хотелось сбежать и спрятаться. Как всё-таки подобные мелочи меняют отношение. Подобное проявление заботы, да ещё и от такого неоднозначного персонажа производит сильное впечатление. Я привыкла, что готовность помочь – признак благовоспитанности и приветливого характера, а дракон к этим словам имеет о-очень отдалённое отношение. Впрочем, учитывая, что ситуация более чем нетривиальная, а об этом существе я практически ничего не знаю, то не стоит применять к нему привычные схемы восприятия.
Судя по поведению дракона, который уже трансформировался обратно в человека и идёт ко мне, демонстративно отведя взгляд в сторону, о схемах восприятия он явно не думает. Слишком сурово его лицо, слишком сильно сжата челюсть. Похоже, он не в восторге от того, что приходится держать слово, но стоит отдать ему должное, блюдёт мою благовоспитанность. Хотя, возможно, ему просто неприятна ситуация в целом. Кто его, ящера, знает?
– Возьми, – дракон протягивает одеяло.
Сейчас мне видно только ту сторону лица, где небольшой шрам на скуле. Он меньше деформирует форму щеки, и я окончательно понимаю, что не только фигура в нём прекрасна. До получения этих ужасных ран он явно был красавчиком, хотя… его мужественный подбородок, гордый профиль и пронзительный взгляд, который он нарочито сосредоточил на одном из деревьев, производит сильное впечатление. И этот шрам его только украшает.
– Спасибо, – я принимаю его помощь, стараюсь не морщиться от не очень свежего запаха и закутываюсь в колкое полотно.
Одеяло шерстяное, тонкое и в то же время тёплое. Я мигом согреваюсь, и вскорости мне становится жарко, но вот незадача – платье ещё мокрое.
Задумчиво чешу голову и вспоминаю, что у меня там вчерашняя укладка, теперь уже намоченная, но не смытая. О лице и думать страшно – макияж явно давно потёк. О, так вот почему он такой подозрительный! Я, наверное, на себя-то не похожа с размазанной под глазами тушью. Нужно срочно исправлять неловкость, хотя… а надо ли мне, чтобы он обратил на меня настолько пристальное внимание? Скорее нет, чем да. Но помыться всё равно придётся, тут уж не попляшешь.
– У тебя нет шампуня или мыла, чтобы помыться? – кажется, мой вопрос его удивляет.
Он резко поворачивает голову и впивается в меня своим невозможным взглядом. Молчит.
– Я… я вчера гуляла на девичнике, провожала подругу замуж, похоже, немного заблудилась, – развожу руками и пожимаю плечами, мол, всякое в жизни бывает. – После такого надо бы помыться.
– Где вы гуляли? – он подозрительно сощуривает глаза, явно не веря мне.
– Плавали на яхте по Финскому заливу, – если, конечно, это название ему о чём-то скажет.
Не сказало.
– В ближайшем доступе здесь только горы, до любого залива отсюда много часов лёта.
Эх, как бы ему объяснить попонятнее?..
– А у нас совершенно нет драконов. Ни в ближайшем доступе, ни в отдалённом.
– Но я перед тобой, а там, откуда я родом, много моих сородичей, – он ехидно ухмыляется и делает шаг ко мне. – Правда, они отсюда довольно далеко.
Я замираю. Его взор гипнотизирует меня, мешает связности мыслей, проникает слишком глубоко, гораздо дальше, чем я готова кого-либо пускать. Но нет сил отвести от него взгляд, я – пойманная, а он не спешит отпускать меня из плена своих невероятных глаз.
– Ты ведь не будешь отрицать очевидное? – его голос снизился на пару тонов.
Он царапает мой слух, будоражит нервы, заставляет кровь течь быстрее. О боже, вот и шум в ушах, как мне теперь его расслышать?
Капля пота течёт вдоль главного шрама, разделившего правую половину лица напополам. Кроваво-коричневый по краям, в центре он серебристо-серый, словная юркая змейка. Словно пепел пожарища, прикрывающий истерзанную землю. Линию шрама подчёркивают зрачки, создавая тройную параллель. И их тоже слегка присыпало пеплом, который слегка серебрится, разбавляя черноту.
– Что это? – мои губы еле шевелятся, но всё же произносят вопрос.
В глубине его взора рождается… пламя? Серая гладь радужки пульсирует, наливается бордовым оттенком, словно в ячейку палитры случайно капнула не та краска. Светлеет, становится ярче, пока не начинает гореть пронзительно-алым.
– Это драконья ярость! – он отступает на шаг, словно боится мне навредить, сжимает свои огромные кулаки, закрывает глаза, но даже сквозь веки прорывается этот невыносимо алый цвет.
Он обжигает, просится на холст. Да, когда я буду писать дракона, а это, несомненно, произойдёт, дайте только до дома добраться, я добьюсь именно этого оттенка именно такой интенсивности! У человека, пожалуй, сделаю такой фон, словно он окружён пламенем, а у дракона – глаза. Вот только бы ещё посмотреть на него в крылатом обличии, чтобы запомнить детали…
Задумавшись, делаю шаг навстречу, всматриваюсь в оттенок, стараясь как можно точнее его запомнить. Сюда бы фотоаппарат… Вспоминаю, что, кажется, он был на моей шее, когда я здесь очнулась. Осматриваюсь, нахожу взглядом свой «Никон», лежащий в стороне на траве, и… что я вижу?
– Ты что, совсем бесстрашная? – раздаётся рык дракона, но уже поздно – волна неконтролируемой ярости поднимается во мне. – Зачем ты подходишь ко мне, когда я взбешён?!
– А зачем ты сломал мой фотоаппарат?! – конечно, у меня получается не столь весомо, да и рык никуда не годится, но меня уже не остановить.
Потому что нечего портить мою «прелесть»!
Кажется, от меня такого не ожидали. Я и сама не знала, что способна на подобный тон. Голова немного кружится, тело при этом словно стало легче и в то же время сильнее. Это я? Неужели я способна перечить самому дракону?!
Пламя постепенно гаснет, взгляд дракона растерянно метнулся к поруганному «никону», лежащему на траве в паре метров от места нашей баталии.
– Я не хотел, – его голос… дрогнул? Серьёзно? – Как ты его назвала?
Аман
Я не понимаю, что со мной происходит. Эмоции, самые разнообразные, но такие острые и яркие рвут меня на части. Я отвык так сильно чувствовать. Разве что ярость, которая, видимо, возмущённая наплывом иных ощущений, отличных от тоски, пытается утвердиться в своих правах на владение моей душой.
Её тело в моих руках – это отдельный спектр ощущений. При соприкосновении у меня возникает невыносимая потребность сделать контакт теснее. Настолько, насколько это вообще возможно. Сорвать одежду, коснуться каждым дюймом кожи, попробовать на вкус, вдохнуть аромат, познать глубины…
«Прочь! Прочь эти мысли! – кричит моё истерзанное сознание. – Улетай!»
И я взлетаю, стараясь не смотреть вниз, делаю пару кругов над кратером давно потухшего вулкана, где расположилась моя долина, опускаюсь около входа в пещеру, перекидываюсь и… иду за одеялом. Замёрзнет же. Когда ещё её платье высохнет. А если я возьмусь его сушить, то, скорее всего, испепелю. Что-то трудно мне себя контролировать в её присутствии, бросает из одной эмоции в другую. Загадка.
Возвращаюсь к незнакомке, а она… последовала моему совету. Вот шварк!
Солнечные лучи ласкают её белоснежную кожу, она сияет под ними, притягивая взор. Необычное бельё выдаёт в ней иноземку, узнать бы откуда. В какой стороне шьют столь соблазнительные панталоны? Или как они там называются у них.
Отходит от озера – что она там делала? Судя по каплям на губах и подбородке, пила. Так и тянет попробовать эти капли на вкус…
Приземляюсь, перекидываюсь и протягиваю одеяло. Старательно отвожу взгляд, но угол обзора у меня куда шире человеческого. Мурашки на её коже так и притягивают глаз, хочется провести по ним ладонями, согреть, но всё скрывается под полотном одеяла.
Что она спросила? Хочет помыться? С одной стороны, логично, с другой… мне новое испытание. Кажется, что мир рухнет, если я отведу от неё взгляд. Теперь она – центр моего притяжения, хотя… с чего бы это?
Она говорит о том, как гуляла на девичнике, и заблудилась. Ага, в районе Окраинных гор, где на всю округу лишь несколько человек, и тех я вчера испепелил. Она упоминает какой-то Финский залив, который, даже если и существует, то явно не здесь.
И тут она снова пристально смотрит на мои шрамы, причём так, словно они ей нравятся. Издевается? Ярость наполняет меня. От мысли, что надо мной смеются, пусть и неявно (а как ещё я могу это трактовать? Не может же ей действительно нравится моё уродство!), а ещё от того, что она не отвечает на мой вопрос. Явно что-то скрывает, отвлекает от разговора своим невинным взором.
«В ней нет притворства», – сигнализирует магическое зрение.
«Ты ничего о ней не знаешь, она может обладать неизвестной магией и скрывать свои истинные чувства», – советует разочарование.
Разочарование в жизни, в Боге, во всём.
О, возможно, именно Драконий Бог её и послал ко мне в качестве испытания! Ведь я его проклял от всей души, настолько, что вот уже добрую сотню лет расхлёбываю последствия. Может, он решил послать мне последнее, самое тяжёлое испытание – испытание верности? Наделил эту деву особой притягательностью и отправил ко мне под нос… От этой мысли я ещё больше разъяряюсь, ещё чуть-чуть, и я обращусь в дракона и спалю её к шварку, но тут происходит нечто неожиданное: она делает шаг ко мне навстречу и заявляет:
– Зачем ты сломал мой фотоаппарат?
Да так требовательно и бесстрашно, в ней чувствуется просыпающаяся сила, отчего ярость отступает. Разум ехидно выдаёт, что я сейчас чуть не спалил младую деву слабее себя раз эдак в… затрудняюсь подсчитать точную цифру, но не суть. Глупо всё это выглядит. К тому же, похоже, духом она не так уж слаба, как показалось на первый взгляд. В её глазах плещется возмущение, они пронзают меня насквозь, уличая в неблаговидном поступке. Сам не понимая, как, но я произношу:
– Я не хотел, – и тут меня пронзает любопытство. – Как ты его назвала?
– Фо-то-ап-па-рат, – произносит она по слогам, а я не могу отвести взгляд от её губ.
Мягких, зовущих, с капелькой воды, которая не успела скатиться – застряла в уголке.
– Странное слово, – я с трудом отрываюсь от капельки и вновь заглядываю в глаза.
В них плещется удивление, постепенно оттесняющее гнев. Она подбегает к своему фо-то-ап-па-ра-ту, нежно, словно ребёнка, поднимает, охает над поломкой, с укоризной смотрит в мою сторону.
– Мне было любопытно, а ты спала, – пожимаю плечами.
– Ну конечно, сила есть – ума не надо, – бурчит девушка. Потом всхлипывает. Хрустальная капля катится по её щеке. – Это единственное, что осталось со мной. Ещё бы сумку с телефоном…
– Что это такое? – я делаю шаг, ловлю её взгляд, который из-за слёз становится ещё проникновеннее, указываю на стекло, на котором есть её изображение на фоне странной статуи.
– Ты его включил, значит, прекрасно знаешь, что это такое! – вновь бурлит в ней злость.
– Я случайно, даже не понял, как, – нависаю над ней, еле держусь, чтобы не сорвать это шкварово одеяло.
Молчит. Стоит и молчит, только смотрит на картинку, не замечая, насколько она сейчас близка к страшному.
– Странно, – задумчиво выдаёт она и поднимает на меня свои небесные глаза, – я не помню, как оказалась на острове Пасхи, но этот истукан точно оттуда. Они уникальны, таких больше нигде нет.
– Я таких никогда не видел, – перевожу взгляд на картинку, трогаю пальцем стекло. – Как такое возможно?
– Ты и правда не знаешь? – она недоверчиво щурится, явно пытаясь понять, не лгу ли я.
– Правда, – мне хочется сказать куда больше, но горло смыкает спазм. Я кое-как справляюсь с ним и выдаю: – расскажи мне, и я дам тебе, чем можно смыть грязь.
Как будто я не хочу последнего больше всего, ведь тогда она снимет одеяло, а я будто бы отвернусь. Шварк, как же тяжело бороться с этим наваждением! С другой стороны, если это испытание от Драконьего Бога, то я его должен выдержать. Смиренно, не причиняя зла этой девушке, но и не прикасаясь к ней, иначе вся моя вековая боль гроша ломаного не стоит! И я не попаду в Мираль к своей Айре…
Диана
Старый добрый шантаж. Расскажи мне, и я подарю тебе с неба звезду, точнее мыло. Вот… дракон! С другой стороны, с меня не убудет.
– Это такой прибор, с помощью которого можно фиксировать любой момент жизни, – я перехожу в режим фотографирования, навожу на него объектив и щёлкаю.
Он отшатывается, словно я угрожаю его жизни, я невозмутимо продолжаю фотографировать. Солнце удачно подсвечивает его лицо и фигуру, путается в его бронзовых кудрях, довольно странно подстриженных, но мало ли, может здесь так модно.
– Покажи! – его требовательный тон подчиняет, руки сами тянутся открыть режим просмотра.
Я еле сдерживаю свой порыв покориться. Быстро фотографирую последние кадры – особо впечатляющие, ведь в его глазах вновь начинает зарождаться огонь, видимо, от нетерпения. У меня получается заснять ряд кадров с разными оттенками его глаз, на последнем из них запечатлён тот самый огненно-алый. Отлично, у меня есть теперь визуальный образец!
– Вот, смотри, – я переключаю режим на просмотр, листаю на начало спонтанной фотосессии, поворачиваю к нему камеру.
Медленно, давая рассмотреть, листаю фото. С каждым кадром глаза модели на экране разгораются, от них становится жутковато, хотя во время съёмки я не особо реагировала – увлеклась процессом.
– Я…, – дракон замешкался, – я так выгляжу?
Он заметно смущается, огонь уходит из его глаз, возвращая прежнюю сталь. Неужели он на себя даже в зеркало не смотрится? Хотя, учитывая причёску и прочее, похоже, его у него попросту нет.
– Да, – отвечаю я, не углубляясь в детали.
Мне в целом нравится, он сильно отличается от всех, с кем я знакома, либо просто видела на улице. Огромный, мужественный, страшный. В смысле страшные шрамы, грозный взгляд, а поведение и вовсе… Но меня к нему невообразимым образом тянет. Что за наваждение? Я никогда не испытывала любви к грозным наглым мужчинам, давно не посещавшим парикмахера. Впрочем, я ни к кому не испытывала любви, даже лёгкой, поверхностной, как бывает у любой нормальной девушки.
Вывод напрашивается сам собой.
– Ой! – возглас неожиданно даже для меня самой вырывается наружу – это я осознала, что впервые настолько заинтересовалась мужчиной.
– И ты до сих пор в ужасе не скрылась? – он горько усмехается, похоже, по-своему истолковав мой возглас.
– Куда? – я улыбаюсь, окидывая взглядом своё одеяние, озеро и чудесную долину, окружённую горной стеной.
Кстати, вокруг, оказывается, такая красота, а я со всеми этими драконьими волнениями и не заметила!
Переключаю «Никон» в режим фотографии и принимаюсь снимать удивительнейший пейзаж. Всё что угодно, лишь бы отвлечься от неуместной тяги! Присаживаюсь на корточки, устанавливаю режим макросъёмки и тут кончик одеяла, который я подвернула внутрь, чтобы закрепить конструкцию, имитирующую одежду, выскальзывает наружу. Одеяло начинает сползать с груди, я судорожно подхватываю его, засовываю обратно. Вздрагиваю. Вроде бы успела свыкнуться, что колется, а тут снова неприятные ощущения вернулись.
– Ты так и не ответила, откуда ты, – он присаживается рядом со мной на корточки и пытается понять, чем меня заинтересовал голубой цветок.
Я показываю ему снимок, на котором он выглядит просто потрясающе: насыщенный васильковый цвет, белые прожилки, нежно-жёлтая сердцевина и капелька воды, сверкающая на солнце не хуже хрусталя. Похоже, с меня капнуло.
– Для начала неплохо бы представиться. Я – Диана, а ты? – я встаю, поскольку сидение на корточках да ещё и в сползающем одеяле – не то удовольствие, которое хочется продлевать.
Он задумчиво смотрит на меня снизу вверх, то ли сомневаясь в моей разумности, то ли ещё почему, но вид у него тот ещё. Я терпеливо молчу, ожидая ответа.
– Аман, – всё же выдаёт он через какое-то время и тоже поднимается.
– Очень приятно, – я киваю и протягиваю руку для пожатия.
Он смотрит на неё, словно я ему предлагаю нечто несусветное. Может, он непривычен к такого рода жестам? Ой, нет, очень даже привычен, только немного по-другому.
Моя рука утопает в его большой ладони, он тянет её к губам, чтобы что? Поцеловать? Как неудобно, я ей только что чесала ухо! Но, похоже, его это ничуть не смущает. Он аккуратно целует тыльную сторону кисти, и я мгновенно покрываюсь мурашками. Вся от макушки до пяток. Лицо горит – я чувствую, как нагрелась кожа от излишнего кровотока, пальцы трепещут, пойманные его горячей рукой.
Что делать?
– Я из Петербурга, учусь в художественной академии, мне двадцать лет, не замужем, детей нет, – выпаливаю как на духу.
Зачем я сказала про замужество и детей, точнее их отсутствие – сама не знаю. Вроде и привычки такой не имею, разве что при поступлении отчитывалась об этом, но то было два года назад.
– А Петербург – это где? – вкрадчиво спрашивает Аман, продолжая удерживать в плену мою кисть.
– В России, – вижу, что это слово ему ни о чём не говорит, и продолжаю, – стране, занимающей большую часть Евразии – самого обширного материка Земли.
Говорить о Солнечной системе и спиралевидной галактике Млечный Путь я не стала, у него и так был весьма ошарашенный вид.
– Что ж, – спустя некоторое время он всё-таки решает ответить. – У нас нет такого государства, которое бы занимало большую часть материка, как и материка с названием Евразия. Правда, я давненько не выбирался в большой мир, предпочитая уединение, но вряд ли что-то кардинально изменилось за последние сто лет. Точнее сто семь.
Что, он сто семь лет не выбирался в люди? Сколько же ему тогда самому?!
Я чувствую, что ещё чуть-чуть, и мои глаза начнут выпадать. В буквальном смысле этого слова!
– Если говорить в том же духе, – продолжил Аман, – то я из Восточных, по-другому ещё Змеевых гор, бывший наследник главы клана бронзовых драконов, вдовец, детей нет. Сейчас мы находимся в Окраинных горах – это далеко на Восток от того места, где я родился и вырос. Этот материк мы называем Большой.
