Текст книги "Секреты прошлого (СИ)"

Автор книги: Анна Солейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 18

Что я делаю, что я делаю… Ну и вопросы! А разве непонятно? В носу защипало, потому что я наконец-то смогла его обнять. Чувства внутри клубились самые разные, больше всего там было радости, влюбленности и желания разреветься неизвестно отчего.

Сорин дернулся, как будто пытался обнять меня, но так и не решился.

– С ребенком все в порядке?

Я кивнула, не прекращая утыкаться носом в шею Сорина. Так приятно было снова до него дотрагиваться! Мы как будто на минутку опять оказались в Бьертане, в той самой гостиной с камином. А вокруг – снег, и больше ничего. И мы вдвоем, а остальное все неважно.

– Я тебя искала, но заблудилась в этом дурацком замке. А король все никак не хотел тебя выпускать, – нажаловалась я, забыв и про свою ревность к божественной графине де Авен, и про все на свете.

Хотя со стороны Сорина все, должно быть, выглядело странно, а я должна была казаться ему вздорной и безумной женщиной. Отчасти, возможно, так оно и было. Нужно было собраться с силами и рассказать Сорину о том, откуда я взялась в этом мире. Это расставит все по своим местам.

– Сорин, мне нужно… мне нужно поговорить с тобой.

Он окаменел, а потом пальцами обхватил меня за запястья и отцепил мои руки от своей шеи. Отстранившись, я посмотрела на его лицо и не увидела ничего, ни единой эмоции. Даже когда мы встретились в первый раз, лицо Сорина, его голос и взгляд всегда были очень выразительными. Раздражение, интерес, любопытство, беспокойство, нежность – он никогда не видел смысла прятать свои чувства, всегда был как на ладони. Это не было похоже на простодушие, больше в этом было непробиваемой уверенности в своей силе. Сорин никогда и никого не боялся, даже на короля смотрел с открытым презрением.

И только сейчас – ничего. Непроницаемый взгляд, твердая линия губ, спокойное лицо.

– Куда ты шла? – низким голосом спросил он.

Даже тон незнакомый, какой-то… чужой, по-другому и не скажешь. Спокойный, ни единой эмоции. Так со мной мог бы говорить стражник, которого я увидела в первый раз.

– К тебе, – оторопела ответила я. – Послушай, я хотела тебе объяснить тебе все. Про то… Но это будет сложно. Тебе придется во многое поверить. Ты сможешь меня выслушать?

Я сглотнула, вглядываясь в черные глаза Сорина, ловящие желтые отсветы огней. Совершенно спокойные.

Шеи коснулся холод, и я раздраженно поправила сползший шарф. Да, я опасалась гуляющих по замку сквозняков. И так чувствовала себя не лучшим образом большую часть времени, не хватало только простудиться.

Взгляд Сорина тут же скользнул по моей шее – кожа привычно покрылась мурашками, потому что… потому что Сорину, кажется, всегда нравилась моя шея. По крайней мере, он любил ее целовать, любил касаться губами ложбинки между моими ключицами, сгиба плеча и чувствительного местечка за ухом. Об этом мы не говорили, как и обо всем, что происходило между нами. Но Сорин обычно был очень нежным со мной, от этого у меня внутри что-то замирало. Кажется, нежность, – это то, против чего я не могу устоять. Куда там блестящим украшениям в шкатулках и красивым словам.

Я понадеялась, что Сорин тоже вспомнил о чем-то таком, робко улыбнулась, подняла глаза и наткнулась на взгляд, в котором наконец-то появились эмоции. Правда, не те, которых я ожидала. Не тепло и нежность, а ярость и… презрение?..

– О чем ты хотела со мной поговорить? – холодно спросил он, отойдя на шаг. – О том, что побрякушки тебе оказались нужнее?

– Ты что такое говоришь? – отшатнулась я.

– Это ожерелье Игрид, ты знала? Этот кусок заледенелой кошачьей мочи даже не соизволил потратиться тебе на новые драгоценности, отдал те, которые Игрид подарил ее отец. Она любила рубины.

Я вспыхнула от ревности. Игрид, значит! Любила рубины.

– А ты, конечно, в курсе, что любила принцесса Игрид, чтоб она мозоль натерла! – прошипела я и прикусила язык, сообразив, что говорю о ней, как о живой.

Но Сорину, кажется, было не до того, чтобы подмечать детали.

– Не смей так о ней говорить.

– Ах вот как!

Я задохнулась от злости, от обиды, от ревности. Сердце бухало в груди огромным барабаном, было больно и как-то до глупого обидно. Ну я ведь знала, с самого начала знала, как Сорин любит “покойную” принцессу. Да чтоб тут все провалилось, мы встретились на озере, в глубинах которого она исчезла!

И все-таки, как я умудрилась так глупо в него влюбиться и поверить, что он может ответить взаимностью, отнестись ко мне не только как к собственности или к вире, но и как к любимому и важному существу? Но Сорин же предложил мне медальон. Это что-то да значит, верно?

– Послушай, – мягко начала я своим “профессиональным” переговорным голосом. – Мы друг друга не так поняли, мне нужно…

– Нет, я понял все правильно. – Сорин молниеносно приблизился, схватил меня за подбородок кончиками пальцев и хмыкнул. – Ты решила выбрать этого пустозвона, как знакомо. Не думал, что ты такая глупая и поверхностная.

И в этот момент мои благие намерения быть спокойной и рассудительной испарились ко всем чертям. Пустозвон, значит. Значит, глупая и поверхностная. Знаешь, Сорин, если твоя распрекрасная Игрид так ошиблась, то это еще не значит, что я такая же.

И все-таки что-то во мне требовало уколоть Сорина посильнее. Хотелось сделать ему больно, так же больно, как было мне. И, к сожалению, я знала, где его слабое место.

– Этот пустозвон, – начала я, – не надевал на меня рабский ошейник и предложил брак. Не тащил в постель силой. Может, дело не в моей глупости не в глупости Игрид, а в тебе?

Господи, ну зачем я все это наговорила? Хотя в моих словах, безусловно, была доля истины. И все-таки об этом стоило бы промолчать. Ну вот ничему меня годы счастливого брака не научили!

Вот какая у меня сейчас цель? Разругаться окончательно? Или объясниться с человеком (драконом), которого я люблю?

– Прости, – с усилием произнесла я. – Это было… слишком неожиданно. Я растерялась и… мне нужно тебе кое-что сказать. Очень важное.

– Не думаю, что в этом есть необходимость, – откликнулся Сорин, выпрямляясь и сцепляя руки за спиной.

– Но ты же зачем-то явился ко двору, – заметила я. – Ты стал начальником стражи короля. Я готова съесть свои туфли, если ты скажешь, что сделал это из любви к его величеству.

– Как я уже и сказал, моя дорогая вира, – наклонился он ко мне и понизил голос, – я сделал это, чтобы наконец осветить этого ублюдка с испорченной кровью пламенем правды.

– Сорин, – начала я и дотронулась до его щеки кончиками пальцев.

В черных глазах мелькнуло какое-то отчаянное и и беззащитное выражение, мы замерли на несколько долгих секунд, глядя друг другу в глаза, а затем он проговорил:

– Мой ребенок – это все, что меня интересует. А Ариану давно пора было указать его место. Не смею больше тебя задерживать. Персу следует всыпать за то, что ты гуляешь одна.

Глава 19

От злости у меня перед глазами все поплыло. Я сжала кулаки, но – чудеса самоконтроля! – ничего не сказала из того, что вертелось на языке.

– Раз тебя интересует только твой ребенок – отлично, – заявила я вместо этого. – Потому что его благополучие – главное для меня тоже. Проводи меня к графине де Авен.

Сорин заморгал, лицо у него стало удивленным.

– Кошка! На кой тебе это сдалось?

– Что, думаешь, только тебе позволено секретничать с хорошенькими графинями? – уперла я руки в бока. – О чем вы шептались в зале суда?

– Этот… Ариан собирался ее казнить. Графиня – мой давний друг.

– Друг, значит, – прищурилась я. – И давно вы дружите?

– Ты, – Сорин нахмурился и посмотрел на меня, наклонив голову, – ты что, ревнуешь? Кошка! Кто дал тебе право меня ревновать?

Действительно, и кто дал мне это право? Может, ребенок, который рос у меня под сердцем? Ладно, Катя, вдох-выдох. Это ты бросила Сорина и, вообще-то, ты виновата в том, что он зол и обижен. Я могу это понять, я все могу понять, кроме его возмутительной твердолобости и нежелания меня слушать. Упертый, самоуверенный, непробиваемый!

– Я пойду, – тихо сказала я, тщательно себя контролируя. – Давай поговорим завтра, когда ты успокоишься?

– До или после твоей помолвки с королем? – язвительно отозвался Сорин. – Я тебя недооценил, стоило понять, насколько ты амбициозна. Каково это, быть первой женщиной, которая выйдет замуж за дракона? И не за кого-нибудь, а за короля? Даром что кровь у него испорченая и сам он полный…

Я шагнула вперед к лестнице, но Сорин схватил меня за локоть.

– Пусти, – попросила я спокойным тоном, не глядя ему в лицо. Просто чтобы не влепить пощечину из желания стереть самодовольное выражение с его лица, такое же ядовитое, неприятное, как и голос.

– Зачем тебе графиня?

Я все-таки вскинула взгляд на Сорина. Вопреки моим ожиданиям, его лицо было спокойным, а взгляд – внимательным. Как у следователя на допросе.

– Она владеет ведовством.

– И что? Зачем тебе ведовство? Хочешь приворожить короля для верности? Запудрить ему мозги настолько сильно, как и мне? Чтобы он не только на тебе женился, но и сделал королевой? Завершил дело его величества?

Завершить дело его величества? Короля Карола? О чем это? И король Ариан говорил что-то о “деле отца”, которое хотела завершить Игрид.

– Графиня нужна мне, – медленно произнесла я, глядя в черные глаза Сорина, – потому что я опасаюсь за здоровье ребенка.

Его хватка на моей руке стала сильнее, он дернул меня на себя, так что я бы упала, если бы он меня не удержал.

– Что случилось? Кошка! Почему ты молчала?

– Потому что ты мне слова сказать не даешь! – торжествующе произнесла я, но тут же посерьезнела. – Я чувствую себя неважно с тех пор, как прибыла во дворец. Постоянная слабость, несколько раз падала в обморок. Мне кажется, это не просто так. Повитухи только и говорят о том, что это нормально, потому что я вынашиваю дракона. Но я-то знаю, – к щекам прилила краска, – что это ненормально. В Бьертане все было в поря… Ты почему так на меня смотришь?!

По мере моего рассказа на лице Сорина расцветала совершенно иезуитская улыбка, а сейчас в его взгляде читалось такое ехидство, как будто я сначала отобранным у него молотком ударила себе по пальцу, а потом ему же жаловалась на коварство этого мира.

– Действительно, откуда же у тебя слабость? – хмыкнул он, продолжая сжимать мой локоть.

– Ты что-то об этом знаешь? – напряженно спросила я, вглядываясь в его лицо.

– Побольше безродных дворняг, которые напялили на себя корону.

Интересно, у него язык отсохнет, если он хотя бы полчаса не будет оскорблять короля?

– В чем дело? Это какое-то ведовство? Меня прокляли?

Сорин засмеялся, так весело, что мне захотелось его ударить. А потом вдруг свободной рукой обхватил меня за шею, притянул к себе и впился в губы. Я замычала от неожиданности, дернулась, пытаясь отстраниться, но куда там, Сорин только вцепился в меня сильнее.

– Что… ты… делаешь? – выдавила я, отвернувшись от Сорина.

Его пальцы запутались в волосах, от ладони шло ровное тепло, по телу бегали мурашки.

– Снимаю проклятье.

Он обхватил обеими руками мое лицо и поцеловал. По-хорошему, надо было возмутиться или потребовать сначала объяснить все, но у поцелуев Сорина был вкус прошлого. Вкус наших ночей, вкус шоколада, который специально для меня заказывали в Бьертан, вкус утреннего чая, который мы с Сорином пили всегда вдвоем. Его объятия были такими же, как сотни раз до этого, – надежными, крепкими и до безумия горячими. По ним я уже успела соскучиться.

Я сама не поняла, в какой момент перехватила инициативу, обняла Сорина и поцеловала его так, как давно хотелось, прижимаясь всем телом и полностью растворяясь в происходящем. Меня не волновало ни то, что мы стоим посреди коридора дворца, ни то, в какой ситуации мы оказались. Я просто млела от того, как Сорин меня целовал – как будто пил, хотел полностью присвоить. Всю меня, целиком. Такая огромная жажда, которая всегда сводила меня с ума.

Пришла я в себя, только когда ладонь Сорина погладила мое плечо, а потом скользнула к ключицам. Он стиснул в кулаке ожерелье, как будто хотел его сорвать, но быстро отпустил и сжал мою грудь. От этого по всему телу пробежала волна жара, и я попыталась высвободиться.

– Не здесь, – пробормотала я. – Это уже слишком.

Глава 20

– Не здесь? – хрипло произнес Сорин мне в губы. – А где? Может, у тебя в покоях, утыканных соглядатаями? – Дернув меня за волосы на затылке, он заставил запрокинуть голову и поцеловал, а затем укусил кожу под подбородком. Я охнула. – А может, пойдем в постель к твоему нареченному, м? Ему понравится, как думаешь?

Я дернулась.

– Ты невозможный, знаешь это? Упертый, как… даже бараны более сговорчивые! Послушай, мне надо тебе кое-что сказать…

– Потом скажешь, – после этого Сорин потянулся ко мне и накрыл губы поцелуем, удерживая меня за затылок, не давая отстраниться или отвернуться.

От злости у меня вырвалось что-то, похожее на рычание. Он всегда так делает, с самого момента, с нашей первой встречи! Прогибает меня под себя, проламывает мои личные границы так, как будто их не существует вовсе! Как сейчас. Сорину вздумалось меня поцеловать – он меня целует, и наплевать ему на то, что я вообще-то сказала “нет”, что я хотела поговорить, что еще пять минут назад он не хотел иметь со мной ничего общего, кроме нашего ребенка. И он всегда так себя ведет!

Даже в Бьертане, где, мне казалось, между нами наконец все наладилось, Сорин шел мне навстречу, но у меня всегда складывалось ощущение, что он только играет в понимание. Примерно как хозяин, который спускает собаку с поводка погулять, но знает, что в любой момент может передумать и перекрыть ей кислород.

Хуже всего было то, что поцелуи Сорина, несмотря на это, заставляли мурашки бегать по коже, низ живота – теплеть, а колени – дрожать. Я ненавидела это в себе! По-настоящему. Вот и сейчас, несмотря на все бродящие в голове мысли о неправильности происходящего и того, как я на это реагирую, мне хотелось только прижаться к Сорину теснее, позволить увести себя в укромный угол и вообще все ему позволить. Потому что я хочу этого, кажется, не меньше Сорина, а может и больше.

Невольно на ум пришли легкие, почти целомудренные поцелуи короля, его заверения в том, что он не будет на меня давить. Подаренные украшения, уставленная цветами комната. Просьба дать ему шанс.

“Будет у тебя ребенок, но тебе придется выйти замуж за хорошего мужчину, чтобы его сохранить”.

Игрид, чтоб тебе муха в рот залетела! Во что ты меня втравила?! Попадись ты мне, я бы тебе выдернула все седые космы до последней, не сомневайся!

– Ты еще хочешь жениться на мне? – прошептала я.

– Хватит дурить мне голову, – рыкнул Сорин, снова затыкая мне рот поцелуем, его объятия в этот момент стали по-настоящему болезненными. Тонкая ткань платья затрещала, когда он потянул в стороны широкий вырез, обнажающий шею и плечи.

– Сорин, хватит. Нам надо поговорить. Надо решить все нормально.

Конечно, кто и когда меня слушал в этом мире! Я не сразу поняла, куда Сорин меня толкает. Оказалось – к двери рядом с нами. Я вцепилась пальцами в косяк.

– Сорин…

– Даже могила не заставит тебя обращаться ко мне как полагается! Даже могила не заставит тебя меня слушаться!

Услышав непонятный звук в конце коридора, я замерла. Попыталась заглянуть за плечо Сорина, но он воспользовался этим, чтобы втолкнуть меня в комнату. На секунду я задумалась: мне повезло или не повезло, что комната оказалась открытой и пустой?..

Краем глаза я успела увидеть две односпальные кровати без постельного белья, незашторенное окно, полосатые темные обои. Комната слуг, я была права. Эти мысли пронеслись в голове за секунду в тот момент, когда Сорин подхватил меня на руки и уложил на кровать.

Подол платья оглушительно треснул в тишине – должно быть, он наступил на ткань. Тяжелое ожерелье острым краем впилось в шею, я зашипела и упустила момент, когда Сорин прижал меня к кровати и потянулся к застежке платья. Ряд мелких пуговок на спине, которые знатной даме ни за что не застегнуть самостоятельно.

Его прикосновения обжигали, как будто меня касался настоящий огонь, но не причиняли боли. Сорин прижимал меня к кровати, целовал в губы, и мне стоило бы сказать, что я изо всех сил сопротивляюсь и пытаюсь не допустить того, что вот-вот случится.

– Сорин…

Он поцеловал быстро бьющуюся вену на моей шее. Обычно он говорил в такие моменты: “У тебя сердце колотится”. И опять целовал, что, кстати, успокоению сердечного ритма совсем не способствовало.

В мыслях был полнейший раздрай. Вот я думаю о том, что пора все прекратить, а вот понимаю, что обнимаю Сорина за плечи и притягиваю к себе, расстегиваю ремешок на его чертовой куртке

“Я думал, ты не захочешь”, – сказал он как-то ночью после близости.

“Чего?” – спросила я, подняв на него взгляд. Вокруг тогда было темно, так что я ничерта не увидела, конечно.

“Чтобы я до тебя дотрагивался”.

Я тогда ничего не ответила, потому что… потому что я вообще не должна была этого хотеть, Сорин прав.

– Остановись, что ты делаешь? – пробормотала я, когда пуговки на платье закончились, и Сорин потянул его за воротник вниз, стягивая с меня ткань, как старую кожу.

За дверью что-то упало, и я вздрогнула.

– Сорин, там кто-то есть, – выпалила я, поворачивая голову и пытаясь посмотреть на дверь. За это время Сорин стянул верх моего платья до пояса. Из-за этого длинные рукава вывернулись, и мне пришлось прижать руки к телу, чтобы не порвать ткань.

– Это замок, тут везде кто-то есть, – ответил Сорин, спуская вниз тонкие лямки нижней сорочки. Их было принято в этом мире надевать под платья, хотя в моем родном мире они сами по себе тянули бы на платье, разве что короткое и с неприлично глубоким вырезом.

– Сорин!..

В этот момент соображение мне окончательно отказало, потому что ему вздумалось поцеловать мою грудь прямо через тонкую ткань сорочки. Это было уже слишком! Какая-то другая женщина на моем месте наверное смогла бы удержать себя в руках, расставить все точки над i и сказать: “Сорин! Мы не будем заниматься тем, чем мы сейчас занимаемся, пока не поговорим! Да-да, и убери свои руки из-под моей юбки, я обиделась!”

Но это какая-то другая женщина, а я, судя по всему, была простой как три копейки и ужасно жадной до ласк дракона, которого сильно любила.

– Чертов ошейник, – ругнулся Сорин, пальцами оттягивая вниз ожерелье и прижимаясь губами к ямочке между моими ключицами.

– Нам не привыкать, да? – хмыкнула я.

Он замер, посмотрел мне в глаза, и его лицо вдруг стало очень сложным, я так и не смогла понять, какие эмоции там отражаются. Больше всего было удивления, понимания, горечи, какой-то непонятной нежности – целый шквал.

Поцелуй, которым он наградил меня после этого, был совсем легким, аккуратным и одним из тех, которых у нас до сих пор не случалось. Мягкое соприкосновение губ, ладони на щеках, твердое горячее тело, которое прижимается к моему.

В какой-то момент руки Сорина легли на живот, аккуратно его погладили, а потом спустились ниже, потянули вверх ткань юбки. Меня прошибло мурашками от пяток до макушки. Я так соскучилась по нему, по его рукам, по запаху, по ощущению принадлежности. Не скучала я, наверное, только по ощущению прогулки по канату над пропастью, которое всегда сопровождало мои отношения с Сорином. В какой-то момент все в порядке и дорога впереди кажется прямой, а потом – один взгляд, брошенный по сторонам, осознавание того, где вы находитесь и что вас сюда привело, в пух и прах разбивает эту иллюзию.

В этот раз мы не удосужились даже целиком раздеться. Я так и осталась в задранном до пояса и спущенном с плеч платье, одежда Сорина тоже осталась при нем – было немного жаль, потому что – чертовы кубики, которые свели меня с ума много месяцев назад. По ним я скучала.

После близости я обняла Сорина и изо всех сил притворилась спящей. Забыла и про шум в коридоре (слава Огненному, он больше не повторялся), и про все на свете. Потому что я понятия не имела, что теперь делать. Сорин лежал рядом, обнимая меня одной рукой, но, как только он придет в себя – с ним же придется разговаривать! А что я ему скажу? А что он скажет мне?

И к чему все это приведет?

Мы же не можем прийти к королю и сказать: “Уважаемый Ариан, мы помирились. Вы нас простите, но давайте прокрутим фарш назад и отменим помолвку. Мы с Сорином уедем обратно в Бьертан, а вы тут сам как-нибудь разберитесь с тем, кого сделать наследником”.

От мыслей о будущем хотелось забаррикадировать дверь комнаты изнутри и никогда не выходить. Сорин молчал, но я была уверена, что он тоже не спит. Хотелось думать, что в его голове бродят похожие мысли, но я понятия не имела, о чем он думает.

Собрав всю волю в кулак, я села. Подтянула повыше нижнюю сорочку и платье – длинный ряд пуговок так и остался расстегнутым, так что оно спадало с плеча, – поправила юбку и наконец посмотрела на Сорина.

Он встретил мой взгляд, кажется, без единой эмоции, даже не подумал поправить расхристанную одежду. Невольно вспомнилась его обычная довольная улыбка после секса, расслабленное тело. Сейчас он был собранным, сосредоточенным и спокойным.

– С тобой все в порядке? – вырвалось у меня. – После того… случая в зале суда. Что он с тобой сделал?

Лицо Сорина на секунду перекосило от злости, а затем он встал и принялся поправлять одежду, не глядя на меня. Застегнул брюки, поправил рубашку, принялся за ремешки на куртке.

– Трусливый кусок кошачьей шерсти, – бросил он.

– Ты о короле?

– О ком же еще? Кто кроме него нападает исподтишка?

Я нахмурилась. Не то чтобы я была согласна в этом с Сорином. В смысле… Когда перечишь королю при всех, нужно рассчитывать, что это приведет к определенным последствиям. Какое уж тут “исподтишка”?

– Дымное облако, – снова произнес Сорин так отрывисто, как будто каждую фразу ему приходилось вырубать топором. – Трусливое оружие. Если бы этот ублюдок был достойным сыном Огненного, он объявил бы о дуэли со мной. Но он решил исподтишка задушить меня дымным облаком. Я недооценил его.

– Дымное облако – это ведовство? Запрещенное? Король пользуется им?

Сорин поднял на меня взгляд. Между бровей пролегла морщина.

– Как ты умудрилась прожить так долго и ничего не узнать о драконах? Вириан уверял меня, что люди бережно хранят любые знания. Ладно. – Он дернул головой. – Драконам подвластно не только пламя, но и дым, ведь одного не бывает без другого. Дымное облако – самый гнусный прием, которым брезгует любой, у кого есть хоть капля чести. Это маленький клубок дыма, который помещается прямо в горло противника. Быстро и не требует ни грамма энергии. Трус и падаль.

Я вспомнила, каким слабым был король, когда сидел у моей кровати после суда, какой белой была его кожа и как мелко подрагивали кисти его рук. Очевидно, традиционную драконью дуэль он был не в состоянии вести, и то, что Сорин назвал трусливым приемом, для него было единственным вариантом одержать верх. Я это понимала, честно говоря.

Никогда не была сторонником демонстративного бахвальства и всегда предпочитала добиваться своих целей самыми простыми и эффективными методами. Например, всех своих клиентов я всегда подталкивала к тому, чтобы не доводить дело до суда. Это было, конечно, не особенно зрелищно и не приносило мне большой славы, но позволяло быть по-настоящему эффективным адвокатом.

И все-таки – почему драконья магия короля иссякла? Я открыла рот, чтобы спросить об этом у Сорина, и закрыла. Вспомнила, как король, снявший при мне тяжелую корону и мантию, говорил о том, как мечтал, что ребенка родит ему любимая жена.

Может, я поступала глупо, но не смогла разболтать его тайну после такой откровенности.

лава 21

– Вот оно что, – произнесла я. – Нечестный прием. Я об этом не знала.

Сорин хмыкнул. Он продолжал стоять, уже целиком одетый, а я сидела на кровати, то и дело поправляя сползающие с плеч рукава. Нужно было немного подождать, чтобы набраться сил. Иначе голова закружится, как только я встану.

– Чего еще от него ждать, – пожал плечами Сорин. Он смотрел на меня сверху вниз с совершенно нечитаемым выражением лица.

Я поморщилась. Интересно.

– Что тебе интересно?

Я что, сказала это вслух? Плевать, не буду делать вид, что я оговорилась. Он мои чувства не щадит, почему я должна щадить его? Я запрокинула голову, чтобы вглядеться в глаза Сорина. Смахнула со лба прядь волос и похолодела.

Прическа! Она наверняка растрепалась. У меня были длинные волосы, обычно в этом мире я заплетала их в косу или носила распущенными, но во дворце их каждое утро укладывали служанки. Сегодня это была сеточка из тонких кос, которая оплетала распущенную копну. И что от этого осталось?!

Не то чтобы я была одной из тех женщин, для которых опрятность их прически важнее всего на свете, но елки-палки! Мне же рано или поздно надо из этой комнаты будет выйти! Еще и подол платья как-то нехорошо трещал. Я окинула взглядом одежду и вздохнула.

– Кэтэлина? – приказным тоном поторопил Сорин.

Внутри подняла голову злость. Почему он вечно мной командует? Почему не может говорить нормально?

– Мне интересно, – елейно пропела я. – Как бы ты относился к Ариану, если бы твоя несравненная Игрид не вышла за него замуж.

– Что ты имеешь в виду? – протянул Сорин и сделал то самое движение, каким обычно пытался нащупать украшенную рубином рукоять меча.

Сейчас на том месте было пусто – это был первый раз, когда Сорин появился при дворе без оружия. Без оружия, украшенного камнем Игрид. В груди вспыхнула обида, какая-то глупая, совсем детская, родом еще с тех времен, когда красивый мальчик на дискотеке приглашал танцевать не меня.

– Именно то, что сказала. Ты ненавидишь короля, потому что его выбрала Игрид. Это глупо, не находишь?

Несколько секунд Сорин рассматривал меня.

– Такие, как Ариан, не должны сидеть на троне, – тяжело произнес он.

– Ну конечно, – язвительно отозвалась я.

Разумеется, король не был лишен недостатков. Он был вспыльчивым, капризным, болезненно самолюбивым и в то же время неуверенным в себе, как избалованный мальчишка. Но вряд ли Сорина это всерьез бы волновало, если бы не Игрид.

– Он убил Игрид, – процедил он. – Из-за него она утонула!

– Только ты так думаешь, – отпарировала я больше для того, чтобы вывести его из себя. Глупо, знаю.

Хотя с “гибелью” Игрид, на мой взгляд, все было довольно странно. Ариан виноват или не Ариан… Где гарантии, что эта, как бы помягче, не самая простодушная драконица все не подстроила сама? Мало ли, она решила, что ей вообще не нужен ни Ариан, ни Сорин, ни трон, а нужны, например, права женщин и все остальное, что мог предложить мой мир в начале двадцатого века? Мороженое, например. Или автомобили.

– Потому что это правда, – рявкнул Сорин. – Он из гнилого рода, кошачий выродок. На все был готов, лишь бы выбиться в люди, удержаться при дворе, куда его родню Карол веками старался не пускать под благовидными предлогами. От них одна грязь, расползается, как зараза!

– Гнилого рода? – нахмурилась я. – Это еще что?

– Многое, – уже мягче ответил Сорин. Он по-прежнему смотрел на меня, не отрываясь, но взгляд его был как будто обращен куда-то внутрь себя, в прошлое. – На родне Ариана клейма негде ставить, там были и кровосмесительные связи, и массовые исчезновения людей, и странные гибели родни, и ведуны. Этот род как будто проклят Огненным, но какая-то злая сила не дает ему погаснуть окончательно.

Вот как, гнилой род, значит. И Ариан, его потомок, который изо всех сил старался задержаться при дворе – считай, выбиться в люди. Ради власти? А почему нет?

И почему, будь все проклято, нарисованный Сорином кровавый и грязный образ никак не вяжется у меня в голове с тоскливым выражением лица Ариана, когда он рассказывал о том, что хотел бы ребенка от любимой жены?

Впрочем, если включить на секунду логику, то при таком раскладе выбор Игрид становился еще более занятным: вряд ли Ариан был выгодной партией. Неужели она так сильно влюбилась? Или здесь замешано что-то другое? Не приворот случайно? Не зря Авен считала короля лучшим в ведовстве. Может, она что-то знает?

Ладно. У меня еще будет время подумать об этом. А с королем, как выяснилось, нужно быть еще более осторожной, чем я думала.

– Я должна тебе кое-что сказать, – медленно произнесла я и замолчала. Собравшись с силами, выпалила: – Ты дал мне медальон тем вечером.

– Считай это временным помутнением, – перебил Сорин, и снова сделал это странное движение, как будто пытался нащупать рукоять меча на поясе. Ее там по-прежнему не было, и он произнес раздраженное “кошка” одними губами.

– Почему? – Я встала, поправляя дурацкие сползающие рукава дурацкого платья. – Сорин, это не было помутнением. Ты дал мне медальон. Помолвочный. Я не приняла его…

– Вот именно, – отрезал он и отступил на шаг. – Ты не приняла его. Остальное неважно.

Он усмехнулся краешком губ.

– Что, если важно? – выпалила я. – Что, если есть что-то, чего ты обо мне не знаешь? Что-то, что помогло бы мне объяснить все.

– Это не имеет значения, Кэтэлина. – Он отступил еще на шаг и уперся спиной в платяной шкаф. – Что ты можешь мне сказать? Я сделал глупость, потому что пошел у тебя на поводу. Это будет мне уроком.

– Да послушай же!

– Мне нечего слушать. Я не прощаю ошибок, Кэтэлина, и не даю вторых шансов.

Я сжала руки в кулаки.

– Мы занимались любовью сейчас! После этого нам тоже не о чем говорить?

Почему он такой упрямый! Почему не хочет слушать?!

– Это был самый быстрый и простой способ поделиться с тобой силами, – пожал плечами Сорин. – Я не мог допустить, чтобы наш сын умер у тебя в утробе из-за того, что тебе не хватает сил его доносить.

Мне показалось, что небо упало на землю.

– Что? – одними губами произнесла я.