Текст книги "Воровка чар (Дилогия) (СИ)"
Автор книги: Анна Сокол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
Вит оторвался от меня, всего на секунду прохладный воздух коснулся губ вместо тепла дыхания. Я заглянула в мужские глаза… И огонь сменился льдом. Черные зрачки глаз вытянулись, превратившись в узкую вертикальную щель, как у ящерицы. Чернокнижник, отродье Дасу, оставленное жить в нашем мире.
Я видела его глаза раньше и знала, кто он. Но сейчас испуганная, уставшая бояться, уставшая представлять будущее, я словно окаменела.
Что я делаю? Что позволяю ему делать с собой?
Я хуже, чем деревенская Лушка, к которой заглядывали на огонек все парни Солодков: и женатые, и нет, а жены и невесты зачастую ходили драть той волосья. Только что думала об одном мужчине и тут же бросилась к другому. И ведь не соврать, что силком принудил. Себе не соврать. Ибо не принудил.
Я не успела скрыть эмоции, тело сделало все за меня. Отшатнувшись, я выставила вперед руки в древнем жесте защиты.
– Что, не красавец? Не нравлюсь?
– Я не…
– Что «ты не»? – спросил вириец. – Не судишь по внешности, а только по поступкам? Уже слышал.
– Да иди, ты, – я толкнула его в грудь.
– Пойду, – согласился он, одергивая пыльную форму. – А вот ты – уже нет, потому что умрешь.
– Тебе-то, что?
– Вот и я думаю, а в самом-то деле, что? – пробормотал чернокнижник под нос и уже тверже добавил: – Существует знак-заклинание, который не даст твоему сердцу остановиться. Но вряд ли ты сможешь применить его в условиях ритуала.
– Я даже запомнить не смогу, – подтвердила я.
Мужчина продолжал смотреть, его взгляд медленно спустился с губ на грудь. Не ахти какую выдающуюся, но я против воли вздохнула, и быстро спросила:
– Что за знак?
Вириец поднял взгляд к моему лицу, дышать сразу стало легче. Всего на миг, потому что он снова стал наклонятся, будто намереваясь повторить поцелуй. Я отшатнулась, вызвав усмешку.
– Смотри, – прошептал Вит, поднял руку и провел пальцем по стене тюрьмы у меня за спиной. Зеленый мох смялся, обнажая грязно-серые стены.
Таинственным знаком оказалась обыкновенная галочка. Такие рисуют дети, когда хотят изобразить птиц. Две наклонные черточки, соединенные нижними концами, и расходящиеся к верху.
– Ты уверен? – я не смогла скрыть недоверия.
– Это «свобода».
– И?
– Когда энергию вытягивают, она сопротивляется, цепляется за телесную оболочку, словно живая, – объяснил чернокнижник. – Маги усиливают нажим и в результате разрушают все. Но если ослабишь узы, связывающие тело и силу, получишь шанс и дальше действовать людям на нервы.
– Давай я ее сразу освобожу?
– Не получится, – не оправдал надежд вириец. – Применишь знак сейчас, ничего не случится. «Свобода» ослабляет привязку энергии к оболочке, но не рвет ее. Иначе маги отбирали бы силу друг у друга, каждый день, как кошель, полный монет. Ты, кажется, так и поступила с мальчишкой? – я смешалась под пристальным взглядом мужчины. – Главное в этом заклинании, Айка, направление. На себя! Поняла? Не на мага, на себя.
– Я запомнила.
– И молись своему Эолу.
– Звучит не очень обнадеживающе.
– А больше тебе надеяться не на кого, – сказав, вириец отвернулся, и через несколько секунд скрылся в воротах тюрьмы, ставшей для него домом в Велиже.
Проснулась я затемно…
Глава 13. Полное ПокаяниеЯ помню закрытую карету, короткую поездку по городу, стук лошадиных копыт и отдаленный ропот толпы.
Помню белоснежный балахон до пят, который на меня натянули поверх рубашки и штанов. Заставили снять сапоги и распустить волосы. Это было бы смешно, если бы не было так страшно. Все в лучших традициях – в рубище и босиком. Почему меня никто не спросил, как я желаю выглядеть на собственных похоронах?
Помню солнце, заливавшее сад светом, заставляющее траву и листья играть разноцветными красками. На душе скребли кошки, колени едва не подгибались от страха, а природа, словно в насмешку, дарила один из редких солнечных дней. Лучше бы небо затянуло тучами, и пошел дождь. В дождь все видится совершенно иначе.
Распустились цветы, они раскроются и завтра, даже если для меня сегодня все закончится.
Меня сопровождали два мага, но я даже не запомнила их лиц. Молодые или старые? Красивые или уродливые? Полные или худые? Не знаю, да и не хочу знать. С каждым пройденным по дорожке шагом отдаленный ропот толпы становился все громче и громче, а ледяной шар страха в животе – все тяжелее и тяжелее. Я еще не видела ни фонтана, ни места казни… Вернее, покаяния, но чувствовала, как истекают последние отпущенные мне минуты.
До источника мы не дошли, провожатые свернули к одноэтажному сооружению из светло-серого камня. Что-то мне эта постройка напоминала… Ах да, склеп. Решили продемонстрировать место последнего успокоения? Вот, спасибо.
Передо мной открыли дверь и так же ее закрыли, пропустив внутрь. Маги остались снаружи, давая мне передышку.
Склеп был светлым и просторным, совсем не похожим на мрачные земляные усыпальницы Эола в Солодках. Вытянутое помещение с двумя дверьми. Одна за моей спиной, вторая на противоположном конце. Именно оттуда звучали голоса, крики и ропот толпы. Я поняла, что дышу слишком шумно, с трудом подавляя желание броситься обратно.
Людской гомон стих, и над источником раздался далекий голос мага, наверняка вещавший что-то умное, доброе, вечное. А может, спросивший, все ли тухлые яйца приготовили? Или помидоры? А мешочки для амулетов из отрубленных пальцев? Толпа снова взревела. Эол, о чем я думаю…
Свет косыми лучами падал из узких под самой крышей окон, освещая украшенные барельефами стены, на которых коленопреклоненные отступники со смазанными, подобострастными лицами, целовали одежды магов. Грозные судьи воздели к небу руки. На торжествующих лицах чаровников отчетливо проступало величие. Или безумие. Над всем этим безобразием восходило солнце.
Дверь за спиной снова открылась, и в пустую каменную комнату ворвался ветер.
– Последнее пристанище кающихся, – сказал Рион, гулкое эхо его шагов отскакивало от голых стен.
– Оно и видно. После эдакой красоты, – я указала на стены, – люди должны валить на ритуалы толпами. – Мой смех был слишком громким. Настолько громким, что в любой момент мог смениться слезами.
–Айка, – позвал парень, но я не обернулась.– Я буду ждать тебя здесь.
– Это должно как-то меня утешить? Или помочь?
– Перестань, – его голос дрогнул.
– Что перестать? Задавать вопросы? Бояться? Проклинать тот день, когда ты заехал в Солодки? Что?
–Айка, ты кричишь.
– Знаю, – я выдохнула сквозь стиснутые зубы.– Ненавижу тебя, Рион.
– Если б мог, я занял бы твое место. Но я не могу.
– А если б я могла, то сбежал бы.
– Знаю, – он замолчал.
– Что, если я умру? Не хочу… Эол!
– Знаю, – снова повторил Рион, как будто от этого может что-то измениться.
– Умник, – сказала, я, понимая, что снова срываюсь на крик.– Ничто нигде не жмет?
–Айка, – Рион вздохнул.– Чего ты от меня хочешь? Что я могу сделать для тебя?
– Уйти, – выдохнула я.– Уходи отсюда, мне провожатые на тот свет не нужны.
Минуту он молчал, и я уже думала, что он послушался, что снова оставит меня одну, но…
– Нет, я так не могу, – совсем другим голосом пробормотал ученик мага.– Вот, возьми, – я не пошевелилась, тогда парень взял мою ладонь и вложил в нее продолговатый предмет.– Мой новый камень силы.
Я вздрогнула, но ученик мага, не дав отстраниться, сжал мои пальцы на кристалле.
– Сломай его. И ритуал отложат. А там мы что-нибудь придумаем.
Снаружи нарастал рев толпы, люди жаждали зрелища.
Неужели он это серьезно? Или это предложение из разряда тех, от которых надлежит отказаться во имя вежливости, истины, чести или еще какой непонятной муры? Красивый жест или спасение?
Я посмотрела чаровнику в глаза. И то, и то. Сколько он думал об этом, сидя в мастерской? Столько же, сколько и я? Больше? И все-таки додумался. В юношеском благородном порыве, чаровник готов отступить, хотя и знает, что пожалеет. Кем он себя сейчас представляет? Героем-рыцарем? Вот, только мир вокруг – это не сказка, и за один миг пьянящего благородства придется расплачиваться всю жизнь. Впрочем, мне какая разница? Никакой.
Дверь снова распахнулась, на этот раз в зал вошел Тамит. Видимо решил лично сопроводить меня в последний путь.
– Айка Озерная, вы готовы пройти Полное Покаяние? – спросил вышградский маг.
«Нет», – хотелось сказать мне, и показать что-то неприличное, вроде шиша, что бабка пьяному Верею под нос сунула, когда он за наливкой к нам забрел. Надо сказать, староста долго рассматривал конструкцию из пальцев, пока не рассмотрел…
Рион, полностью вжившийся в роль благородного героя, сделал шаг вперед и с подобающей интонацией изрек:
– Я, Рионер Остаховский из Белой Подгорицы, ученик Дамира действительного Вышграда отказываюсь от силы и передаю ее Айке Озерной добровольно и безвозмездно. Я понимаю все последствия своего решения и принимаю их, – парень сглотнул, на тощей шее задвигался туда-сюда кадык.– Ритуальные слова сказаны!
Наверняка с таким же лицом, полный уверенности в собственной правоте, он ляпнул обет мага в Хотьках. С таким лицом и умрет когда-нибудь. Герои – они всегда ближе к юродивым, чем к нормальным людям.
– Чертово отродье, – процедил сквозь зубы Тамит, явно имея в виду не Риона, и вдруг развернувшись, ударил ученика мага в висок.
Даже я, ожидавшая от мага любого подвоха, вскрикнула от неожиданности. Парень закатил глаза и упал.
– Сказаны-сказаны, – проговорил обвинитель, встряхивая рукой.– Но я туговат на ухо стал после последней Аталынской компании…
– Что вы делаете? – закричала я, бросаясь к парню.
Тамит перехватил меня поперек талии. Я закричала снова, вырываясь и брыкаясь, как ослица мельника, когда на нее грузили мешки.
– Ты пройдешь ритуал, – с угрозой в голосе проговорил маг и, схватив за руки, потащил к выходу. Я упиралась, но как выясниться голыми пятками много не по упираешься. Чертовы маги с их традициями!
– Пройдешь, – он распахнул дверь, – иначе убью тебя прямо сейчас… – я извернулась и укусила его за руку.– Ах ты, тварь! – прорычал он, распахнул дверь и вышвырнул меня на дорожку с другой стороны «склепа».
Толпа взревела. После прохлады здания парк показался мне душным и жарким, одуряюще пахло травой, цветами и людским потом. Прямо от двери начиналась широкая вылощенная речным камнем дорожка, ведущая к сколоченному из досок возвышению, так похожему на эшафот. Только виселицы не хватает. Стражники через каждые два шага и люди. Много людей, множество глаз и открывающихся и закрывающихся ртов. И где-то вдали за их спинами, пел песню источник, пока тихую и спокойную.
Маг вытолкнул меня с такой силой, что я споткнулась, упала, ударившись коленами, да так и замерла на дорожке, стараясь успокоить гулко бьющееся сердце.
Алая, раскисшая с одного бока, помидорина вылетела из толпы и разлетелась на камнях у моих рук, забрызгав мне запястья.
Вторая помидорина ударила в плечо. А вот интересно, за что они меня так ненавидят? За внешность или за белое рубище?
– Айка, – на мои плечи легли чужие руки, и Неман помог мне подняться.– Что случилось?
Тухлое яйцо шлепнулось прямо у его ног, не долетев до меня локоть. Толпа разочарованно загудела, маг поднял голову и первые ряды попятились. Да, он был невысоким, полноватым, одетым в нелепое черное платье, которое наверняка было церемониальным и очень хорошо констатировало с моим рубищем. Но еще он был чаровником, хранителем фонтана Силы. Ропот стал стихать, и остальные овощи остались невостребованными. Пока.
– Нет, не в порядке, – ответила я и торопливо скороговоркой добавила: – Рион отказался от силы, а Тамит стукнул его по голове, убить грозился, если не пройду ритуал…
Я видела по его глазам, что прозвучало не очень, что он услышал не объяснение, а истеричный крик девчонки, которой до ужаса страшно. Видела, но поделать ничего не могла, ибо я и была девчонкой, которой до ужаса страшно.
Но Неман меня удивил, он отпустил мое плечо, шагнул к склепу, распахнул дверь… И, осмотрев пустой склеп, повернулся ко мне.
Чертов Тамит! Чертов ритуал! Чертово все!
– Я не вру, – тихо проговорила я.
– Айка, – по-отечески попенял он.– Приговор вынесен и будет исполнен, я же дал тебе слово, что…
– Не надо! – к несказанному восторгу толпы, я заревела.
Хранитель фонтана расстроено покачал головой, поднял руку, подавая знак, кому-то за моей спиной. Два стражника тут же встали по бокам и взяли меня за руки. Очень невежливо взяли. Все правильно, если раскаивающийся не хочет раскаиваться добровольно, мы заставим его это сделать, исключительно во имя добра.
Солдаты подтащили меня к платформе, хотя я уже не особо сопротивлялась, только почему-то не могла перестать плакать. Еще один помидор ударился о живот, второй оставил влажный след на ноге солдата. На эшафот вели три ступеньки. Об вторую, я сбила ногу, но мужчины быстро втащили меня на возвышение.
Отсутствие виселицы с лихвой компенсировал невысокий столб с колодками. Надо ли говорить, как он мне не понравился? И надо ли говорить, что все остальные на это чихать хотели? Вывод – они с самого начала предполагали, что я взбрыкну. Или колодки – важная составляющая ритуала, без которой Покаяние не Покаяние?
Меня, словно куклу, поставили в центре возвышения и заставили вытянуть руки вперед. Я упиралась, но мужчина всегда сильнее женщины, а уж двое солдат, тем более. Широкий столб был примерно высотой мне по грудь, колодки крепились к этому покосившемуся чурбаку, словно перекладина к покосившейся ножке. Запястья легли на прохладное, отполированное множеством прикосновений, дерево колодок. Еще один маг в черном платье, опустил верхнюю половину, запирая мои руки, и щелкнул замком. Теперь я стояла, чуть наклонившись вперед, стояла и ждала, когда же наступит неизвестность.
– Нет, пожалуйста, – проговорила я, но никто не услышал.
Я разжала ладонь, на ней все еще лежал кристалл Риона. Его камень силы, который он предлагал мне сломать, чтобы отложить ритуал. Только будет ли толк? Неужели они и в самом деле отложат действо, объявив всем эти людям, что казнь переносится? В это мог поверить только такой, как Рион. Думаю, они найдут, куда слить силу. В бок ударил еще один помидор, оставляя красный отпечаток на выбеленной одежде. Может, для этого его и надели? Практично и для похорон переодевать не надо. Хотя, о чем это я, какие похороны, меня просто разберут на талисманы.
Я опустила голову, волосы упали на лицо, неровные плохо подогнанные доски эшафота, покрывал рисунок. Жирные меловые линии образовывали треугольник вокруг столба с колодками, на каждом из острых углов был нарисован круг. Обычные каракули, что рисуют на щитах наши парни в Солодках, а потом упражняются в меткости метания камней.
Обычные, да не совсем… В каждом из кругов по символу, размашистому и непонятному. Руны? Как говорила бабушка, у нас любые непонятные закорючки – либо руны, либо адские письмена.
Эол, почему же так страшно? Так страшно не было даже когда Сима заболела, а я дрожащими руками заваривала отвар, очень боясь напортачить.
Маг, что закрыл колодки, остановился у края помоста и поднял руки:
– Братья и сестры, маги и люди, мы пришли сюда, чтобы увидеть торжество правосудия, увидеть торжество добра над злом…
Ну, тут все ясно, маги – добро, я – зло и тому подобное... бла-бла-бла… традиции покаяния возрождаются… бла-бла-бла…справедливость, равенство, братство… что-то еще не менее загадочное и странное. Люди отвечали одобрительным гомоном и рукоплесканиями, вряд ли понимая хотя бы каждое третье слово. Я тоже не понимала, да и не хотела.
Я сжимала кристалл и дергала руками, уже зная, что освободиться не получится, и все равно не могла остановиться.
В толпе мелькнуло озабоченное лицо Вита, Михея нигде не видно, как и Риона. Мой взгляд перебегал с одного зрителя на другого. Им было весело, они переглядывались, толкали руг друга локтями, пряча за спинами овощи и яйца.
Я закрыла глаза, и тут же снова открыла, потому что в темноте было еще страшнее. Нестройные голоса распались на отдельные выкрики, удар в руку и очередной помидор разлетелся алыми брызгами. Кто-то по-детски счастливо рассмеялся. Тонкий звук, как пощечина, заставил меня повернуть голову. Я отдала бы все, чтобы стоять там и смеяться вместе со всеми. Девушка расхохоталась снова, не сводя с меня зеленых глаз.
Меня прошиб холодный пот. Я смотрела в ее лицо, в неожиданно знакомое лицо, и чувствовала, что еще немного, и снова зареву. Это было почти невозможно. Что она тут делает? Откуда? Когда? Как?
В первом ряду между почтенной матроной в расшитом платье и кузнецом в фартуке стояла знакомая девушка. Пропавшая Лиска из Хотьков, рыжая, красивая в голубом платье, совсем не похожая на разносчицу, что служила в трактире у Питриша. Она улыбнулась и послала мне воздушный поцелуй.
Путешествовать по Тарии не запрещено, и девушка вполне могла оказаться здесь совершенно случайно. Могла, но стоя босиком на эшафоте со скованными руками, я так не думала. Она пришла посмотреть на казнь. И причины этого меня сейчас не интересовали.
Наверное, я бы закричала, просто так, от страха, от несправедливости. И уже открыла рот, когда откуда-то сверху обрушилась тишина. Словно я на мгновение оглохла. Неестественное, почти угрожающее молчание. Зрители, маги, стражники – выжидающе уставились на меня. Коленки вдруг задрожали. Речи закончились, сейчас начнется казнь, тьфу, покаяние…
Тот самый говорливый маг встал прямо напротив меня и поднял руки. Его магия неслышно разлилась по эшафоту, и воздух вокруг загустел, став вязким и неподвижным, как вода в болотине за Старым поймищем. Я там, в бочаге лапоть оставила, а потом хворостиной от бабки получила. Обувка была почти новая.
Только воздух держал намного лучше топи. Я попыталась наклонить голову и поняла, что не могу этого сделать. Я чувствовала себя словно долька яблока, которую опустили в вязкий сироп. Не больно, но с места не сдвинешься.
По пальцам мага побежали огоньки. Толпа охнула и замерла. Я смотрела на людей на застывшее на лицах предвкушение, и к горлу подкатила горечь. Интересно, если меня стошнит, это сильно испортит торжественность момента?
Искорок в руках у мага становилось все больше и больше, они скапливались на коже, окрашивая его ладони в серебряный цвет. Еще и еще, пока их не стало так много, что казалось, в руках чаровника пылает маленькое солнце. Толпа победно взревела, сияющий шар разлетелся, брызнул в разные стороны ослепительными лучами. Их свет лег мне в лицо, совсем как на том барельефе в склепе.
Видимо, пора каяться.
Свет казался таким большим, таким ярким, что в первый миг показалось, что я растворяюсь в нем, что я исчезаю. Свет рос, а я уменьшалась. Сияние заполняло мир, проникало всюду, забиралось внутрь через глаза, рот, нос, через кожу.
Оно коснулось кошки, и зверь, потянувшись, поднял голову. Я стояла в неловкой позе, со скованными руками, чувствуя голыми пятками шершавое дерево помоста, а сила внутри меня просыпалась, потягивалась, с интересом присматриваясь к внешнему миру.
Она видела все: помост, мага и расплывающиеся уродливые лица зрителей, и я видела их вместе с ней, потому что это были и мои глаза тоже. Ей не мешал серебряный свет. Я не могла двигаться, а вот она плевать хотела на то, что нас окружало.
Прекрасный, сильный, опасный зверь встал. Под ногами или лапами мягко замерцал рисунок треугольника. Камень был теплым и ласково покалывал подушечки пальцев. Или лап.
Я или она ощутила чье-то присутствие рядом. Мы фыркнули, запах был не особо приятный, но знакомый. Неман, тот толстяк, что обещал нам жизнь.
Хранитель фонтана стоял сбоку от столба с колодками, стоял точно так же, воздев руки к солнечному небу. Он заговорил, на странном гортанном наречии, которого я не понимала. Отрывистые и раскатистые звуки, они окружали нас со всех сторон, словно жужжащие осы, и то одна, то другая садилась на мою шкуру, прилипая к коже, и вонзала тонкое обжигающее жало.
Зверь зарычал, я закричала. Да это был именно крик, потому что издавало его мое горло. Магия Немана вцепилась в меня невидимыми крючьями и стала дергать в разные стороны, давить, тянуть. Шкура или кожа затрещала.
Я продолжала кричать. Мы продолжали.
А люди глотали эти крики с жадностью, ловили, задирая головы, и иногда зажмуриваясь то ли от счастья, то ли от ужаса.
«Не надо! Не делайте нам больно. Пожалуйста!» – мысленный крик остался без ответа.
Каким-то чудом я все еще стояла. Каким-то чудом у меня еще были ноги и руки, была голова, тело, хотя внутри все рвалось на части.
То, что происходило, было скрыто от посторонних глаз.
Чаровники ломали силу. Рвали на куски, чтобы вытряхнуть из меня, как слишком большую помидорину из банки с узким горлышком. Внутри что-то затрещало, по ушам ударил звериный визг, и часть меня оторвали заживо, словно руку или ногу. Кошка протяжно взвыла.
Люди говорят, любую боль можно перетерпеть. Так вот, они – идиоты. Чаще всего просто невозможно перетерпеть.
Маги заберут мою кошку, заберут по частям. Сохранят энергию, по-варварски жестоко изувечив ее. Ведь можно продать барана целиком, а можно разделать, вес от этого не изменится. Так вот, меня сейчас именно разделывали, а не вытягивали силу.
Боль не отпускала, не оставляла места ни для чего иного, пропустив лишь одну единственную мысль, ужом скользнувшую в приоткрытую дверь агонии. Вит был прав. Вит был с самого начала прав. Вит…
И тут же перед глазами возник его чуть насмешливый образ. И поцелуй, от которого я отшатнулась. Идиотка. И палец, рисующий на мхе стены галочку. Знак свободы.
Что лучше отпустить силу или смотреть, как ее разорвут? И спасет ли это меня? Да какая разница!
Очередной кусок силы с треском оторвался. Малейшее промедление, и будет поздно. На миг мы – я и она, встряхнулись, поднялись на слабеющие лапы, припали к земле и… прыгнули. Зверь, прыгнул, а человек остался прикованным к столбу. Кошка взвилась, обернувшись серой лентой, обрисовала в воздухе знак. Вниз и вверх. Детская галочка, такая простая, что в ее волшебство не верила даже я сама.
«Направление на себя!» – напомнил, продолжавший жить в памяти, Вит. И я дернула ее, заставляя обрисованный знак «упасть» обратно. И серая лента исчезла, распалась на нити.
Не получилось!
Наверное, маг что-то почувствовал, потому что его крючковатая магия вдруг задергалась, зашевелилась, впиваясь еще глубже. Мир окрасился алым. Последняя попытка. Самая последняя, на еще одну нас не хватит.
Я снова выпустила силу. То, что он нее осталось. Зверь, обернулся совсем махоньким котенком, и снова прыгнул, вытягиваясь в тонкую ленту, и, сгибаясь, обрисовывая в пространстве галочку.
Давай! Давай!
Еще одна галочка и еще одна, и еще. Я словно заикалась от страха и боли, никак не могла остановиться.
Третья галка, четвертая, пятая. Эдакая елка вверх ногами.
Я вряд ли осознавала, что делала.
«На себя!» – мысленно закричала.– «Ко мне!»
Закричала так, словно зверь был настоящим и мог услышать. И кошка послушалась, развернулась и прыгнула обратно. Прямо в грудь, туда, где еще билось сердце.
Что я сделала? Что натворила? Почему вместо того, чтобы освободить силу призвала ее обратно? Ох, Вит, не ту ты взялся учить. Не ту…
Мир пошатнулся, мигнул, утратил краски. Цветок обжигающей боли раскрылся в груди. Словно горячей кочергой приложили. Я захлебнулась криком. В ушах нарастал звон. Магические крючья чаровников замерли и разлетелись на мелкие стеклянные кусочки. Земля завертелась, дерево колодок вдруг поднялось и соприкоснулось с лицом.
Нет. Не поднялось, это я упала, ударившись носом о колодку. На дерево закапала кровь. Ветер коснулся разгоряченной кожи прохладным языком.
Я слышала крики и ругань, топот и визг. Звуки наваливались со всех сторон, то отдаляясь, то приближаясь. Меня подхватили под локти, щелкнул замок колодок, руки освободили. Кисти с красными отпечатками вокруг запястий бессильно повисли вдоль тела. Из ладони выпал продолговатый камушек. Кристалл Риона, который я весь ритуал сжимала в ладони, и который так и не смогла сломать второй раз. Были бы силы, я бы рассмеялась.
Кто-то пытался поставить меня на подгибающиеся ноги.
К горлу тут же подкатила тошнота, внутренности скрутило узлом. Хотелось попросить:
«Положите на место, сама умру!» – но с губ сорвался только тихий сип.
– Жива? – спросил неизвестно откуда взявшийся Тамит.
Вместо ответа я согнулась, и меня вырвало. Прямо на обвинителя, что вызвало даже некоторое удовлетворение.
– О, черт, – растерялся чаровник.
Вдохновленная эффектом, я с удовольствием повторила сие действие. Спазмы внутри никак не удавалось унять.
– Отойди от нее! – закричал кто-то.
Это и стало последним воспоминанием о ритуале. После этого еще была какая-то возня, ругань, легкое покачивание, словно меня несли на руках, но глаза больше не открывались, а сознание мягко ускользало.
***
Я открыла глаза и увидела темноту. Ослепла? Боли не было, особого страха тоже. Я чувствовала, что лежу на чем-то твердом и неудобном. Все ясно, умерла. И это мой гроб. Даже мешковины пожалели, так и бросили на голые доски. Им-то все равно, а мне было бы приятно. Эх, нелюди…
– А где обещанный свет в конце пути? – на пробу пожаловалась я.
– Обойдешься, – ответили из темноты.
Вспыхнул свет, от которого я, и вправду, едва не ослепла, заморгала, заслоняя ладонью слезящиеся глаза. Несколько мгновений мир был наполнен цветными пятнами, которые медленно складывались в предметы.Полукруглая комната, нет, скорее кабинет, стол заваленный книгами и свитками. Покрытые пылью и засиженные мухами звездные карты на стенах, светильники под потолком, наверняка магические, иначе вряд ли бы зажглись сами по себе.Меня положили не в гроб, а всего лишь на деревянную лавку. Я почувствовала пристальный взгляд и подняла голову, от резкого движения комната качнулась, но это не помешало разглядеть, сидящего в кресле Тамита.
С тем светом придется подождать, я точно еще на этом.
– Встать можешь?
– А есть выбор? – я оперлась рукой о лавку и приподнялась, в глаза бросился светлый ободок вокруг запястья, оставшийся от снятого ограничителя-браслета, и красная вспухшая полоса рядом, как память о колодках.
Неужели меня отдали Тамиту? Нашли силу его брата? Откуда? Хотя с магов станется. То-то мне так плохо…
– Нет, если не хочешь на самом деле увидеть свет в конце пути, – в его словах не было ни капли угрозы, и это почему-то пугало.
– Я еще не решила, чего хочу.
Вышградский маг улыбнулся, просто и открыто, повергая меня в состояние тихой паники. Что же должно случиться, чтоб вредитель начал расточать улыбки? Конец света или умопомешательство – неважно, чье?
– Все-таки ты неправильная. Я ожидал вопросов. Где я? Что со мной? Слез, истерик, на худой конец.
– Обязательно исправлюсь, – пообещала я, садясь. Кабинет тут же закружился, как и улыбающийся Тамит.
– Не надо язвить, девочка, я ведь пытаюсь сберечь твою шею, – попенял маг.
– Странные слова, учитывая, что единственная угроза находится прямо передо мной, – попытки вывести мага из себя доставляли мне удовольствие.
– Поздравляю, теперь у тебя теперь есть враги и посерьезнее.
– Расту, – проговорила я, хватаясь за голову, и это странным образом остановило вращение.
– Ты даже не поняла, что произошло, – снова попенял обвинитель, от него пахло чем-то кислым и неприятным, на черном одеянии остались грязные разводы, значит, после того, как меня вывернуло на его одежду, времени прошло не так много. Хотя конечно, хотелось бы знать, немного – это сколько?
– Просветите.
– Силу вытягивали кьят за кьятом, – начал рассказывать чаровник, не отреагировав на намеренную грубость.– Твой природный резерв разлетелся вдребезги. Тут бы и закончить все, во славу Элоа… Да, вот незадача, резерв разрушился, а сила все равно не кончалась. Понимаешь? Ритуал длился и длился. Резерва нет, а сила есть. Они даже сейчас не уверены, что забрали все. Теперь совет магов в полном составе обсуждает… этот феномен. По-моему, они поверили, что ты – ворд. И поверь мне, это лучше, чем… – он неожиданно замолчал.
– Чем, что?
– Чем сила… были такие маги… В общем, не важно, все равно не поймешь.
– А как же сила вашего брата? – я встала и покачнулась.
– Не обнаружено, – скучным голосом ответил Вышградский маг.
– Неужели? А вы хорошо смотрели? Может, нужно еще раз на эшафот сходить, так я с дорогой душой.
– Хватит, – рявкнул Тамит, становясь, наконец, тем самым Тамитом, которого я знала. – Формально перед законом ты чиста, силу забрали, печати смерти больше нет.
– Это ведь хорошо? Или пока я тут лежала, что-то поменялось, и теперь печать смерти обязательна к ношению каждым жителем Тарии?
– Ты слушаешь, но не слышишь. Твоя сила – это что-то новое, понимаешь? Или хорошо забытое старое, – мужчина озабочено побарабанил пальцами по столу.– В любом случае, отпускать тебя глупо. А может, и опасно.
– Мне, что, вспорют брюхо, чтобы посмотреть такие ли сизые у меня кишки, как у всех остальных?
– Ну, не сразу, – обрадовал маг. – Сперва будут изучать, ты даже этого не поймешь, – он пожал плечами. – Предложат место в Веллистате, вон, хоть помощницей травника, домик справят…
– Но бабушка…
– И бабушку вызовут, и жалование выдадут. Откажешься, что ли?
– А вот и откажусь, – скорее из упрямства сказала я.
– Ну, а если откажешься, думаю, скоро заболеешь. Плеснуть в суп нужную настойку недолго, сляжешь с лихорадкой и уже не встанешь. Но это, если по закону все делать.
– Настойку в суп – это по закону?
– Точно, а могут и просто приказ отдать, и стражники со всем старанием снова определят тебя на постой в темницу.
– Зачем, вы мне все это рассказываете? Пугаете?
– Да, – согласился Тамит.– Пугаю. Единственный выход для тебя – бегство.
– Да, неужели? – улыбнулась я, чувствуя, как снова подкатывает тошнота. – А вы мне помогаете, рассказываете о планах магов?
Ответить ему не дала распахнувшаяся дверь, громко стукнувшая о стену. В кабинет вбежали Михей с Рионом, а за ними шел мрачный, как тысяча дасу, Вит.
– Вы ударили меня! – закричал Рион, на виске парня уже набухла шишка, правый зрачок был залит кровью. – Вы не остановили ритуал!
– Да, – не стал отрицать Тамит. – Могу извиниться. Надо?
– Да, как вы посмели! Как…
– Легко и просто. Будешь и дальше кричать? Или поговорим о ней? – прервал его чаровник.
От возмущения, Рион даже не смог произнести ни слова.
– Ей надо бежать. Сейчас, пока не закончился совет, и пока не закрыли городские ворота.
– Зачем? – не понял ученик мага.
– А ты у своего камушка спроси, – предложил вышградский маг. – Сколько силы она тебе в него закачала, вдвое больше чем было, втрое? Впятеро? Думаешь, маги оставят такое без внимания?
Рион инстинктивно коснулся висящего на цепочке кристалла и нахмурился.
