Текст книги "Мое идеальное убийство"

Автор книги: Анна Пронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Видеодневники Златы

Булочная

Запах свежевыпеченного хлеба плыл по району, создавая хорошее настроение случайным прохожим. Злата давно заметила: чем ближе к отцовской пекарне, тем чаще встречаются улыбки на лицах людей – когда вдыхаешь аромат круассанов и французских батонов, как бы ни была тяжела жизнь, а становится веселее, в голову сами собой забредают светлые мысли, и, конечно, появляется зверский аппетит. Так что у кондитерской при пекарне всегда была очередь из посетителей.

Злата очень любила приходить сюда после школьных занятий, но получалось, конечно, не каждый день: то уроков много, то бассейн… хорошо, если раза два в неделю удастся заглянуть к отцу. Продавщицы, приветливые, румяные от жара кондитерских печей Ольга и Валюша, несмотря на тяжелый физический труд, всегда находили доброе слово и для каждого покупателя, и для Златы, которую, конечно, знали чуть ли не с пеленок.

Все это девочка рассказывала, приближаясь на своем инвалидном кресле к пекарне. Она вела репортаж, как заправская журналистка. Только что к прохожим не приставала с вопросами по ходу своего рассказа.

– Привет, Оля! Привет, Валюшка! – поздоровалась она, заехав в магазинчик по пандусу. Одна из женщин за прилавком тут же достала и вручила девочке бумажный пакетик, чмокнув в лоб:

– Твои любимые, моя хорошая, пирожки с капустой!

– Ой, Оленька, спасибо! Я чайку у вас выпью? Хотя… – Злата оглядела зал с небольшими круглыми столиками для посетителей. Сегодня гостей было валом, яблоку негде упасть. – Нет, Оль, не буду место занимать, пойду в подсобку. Папа на работе?

– Да, дорогая, ты иди к нему в кабинет покушать, зачем в подсобке ютиться-то?

Ольга открыла девочке проход за прилавок, и Борис увидел, как коляска проехала куда-то вглубь пекарни. Не дожидаясь чая, прямо на ходу, девочка открыла пакетик с угощением и от удовольствия, кажется, даже забыла, что продолжает снимать. Она что-то напевала, не прекращая жевать пирожок с капустой, когда оказалась у отцовского кабинета. Дверь была закрыта неплотно, и Злата на секунду замерла перед тем, как постучать. В кабинете раздавались голоса ее отца и Беллы. Они явно о чем-то спорили, и девочка решила подслушать.

– Белла, ну, честное слово, мне кажется, страховать жизни мои и детей – уже излишне. Бизнес мы застраховали и здание пекарни тоже, по твоему совету. Но я не так уж и стар. Здоровье отменное, сама знаешь. А дети…

Белла молчала, но это было то самое женское молчание, которое сильнее слов.

– Любимая, ну… я понимаю, ты пережила настоящий кошмар, но это не значит, что все должно повториться. Даже молния не бьет в одно место дважды.

– Вот! Вот именно! – вскипела Белла. – Я пережила настоящий кошмар! Ад, если хочешь! От которого до сих пор еще не до конца пришла в себя. Мой предыдущий муж тоже не верил, что смерть может ходить слишком близко. И где он теперь? – Она спрятала лицо в ладони, и плечи ее затряслись.

– Но, любимая…

– Я слабая женщина, – продолжила она едва слышно, – и в своей слабости очень зависима от тебя, от твоей семьи. Если ты хочешь, чтобы я ничего не боялась рядом с тобой, не боялась за наше будущее…

– Папа, что случилось? – Злата, похоже, не очень понимая, о чем спорят отец с Беллой, все-таки решилась войти. Лица взрослых тут же приобрели неестественно приветливый вид. Впрочем, едва Белла увидела, что девочка, как обычно, снимает все подряд на свою камеру, мгновенно перестала улыбаться:

– Дорогая, ты же знаешь, я терпеть не могу камеру!

Пожар

Перед объективом камеры Златы в расфокусе бушевал огонь. Поначалу было совершенно непонятно, что именно она снимает, – камин в усадьбе? Костер в походе? Но гул от пламени, пожалуй, был несколько сильнее, чем мог бы быть при подобных обстоятельствах. Вот автоматический фокус подстроился, и стало ясно – горит, точнее догорает, пекарня ее отца.

Девочка, которая до этого момента, видимо, еще как-то держалась, не до конца осознавая происходящее, начала всхлипывать за кадром. Один тяжелый вздох, другой – и вот уже она рыдает, и изображение дрожит, камера периодически утыкается в землю. Злата роняет ее, и бездушная штуковина снимает, как в вечерней темноте носятся туда-сюда пожарные: закончили поливать все вокруг белой пеной из шланга, пожарный с пепелища закричал «Нашел!», и еще три человека рванули к нему.

Время как будто растягивается, кажется, что в номере гостиницы, где сидит Борис, запахло горелым. Но это иллюзия, вызванная неподдельностью видеозаписи, роликом в Сети, на котором разыгрывается настоящее человеческое горе.

Борис смотрит бесстрастно, его сердце стучит чуть быстрее, но это азарт. Он уже догадался, что произошло.

Пожарные выносят с пепелища черные тела мертвецов. Противно визжат спецсигналы скорой помощи и полиции. Белла что-то кричит и захлебывается слезами, какие-то люди оттаскивают ее от трупов мужа и его двоих детей. Кажется, кроме них, в пожаре погиб кто-то еще.

Злата и хочет подъехать поближе, посмотреть, кого вынесли из пекарни, и страшно, и горло сдавливает, и руки не слушаются, не дают подкатить кресло поближе.

К ногам Златы присаживается на корточки Валюшка, напарница приветливой Оли, что угощала девочку пирожками.

– Не смотри, не смотри туда, моя хорошая, – говорит Валя Злате. – Она загораживает собой жуткое зрелище на пепелище. – Все будет хорошо, – врет Валюшка девочке. – Все будет хорошо…

– Там Оля была, Олина смена?

– Оля, Оля… – И тут уже и Валюшка не может удержаться. Она обнимает Злату, и становится слышно, что она плачет. – Там не только Оля была, моя хорошая, там и… – Слова никак не выходят.

– Там папа был, я знаю, – тихо-тихо говорит Злата, – и Гера с моей Таней там…

* * *

Борис закрыл ноутбук, сорвал с головы рыжий парик, встал с гостиничной кровати и подошел к окну. Ему были чужды зависимости вроде алкоголя или наркотиков, но иногда хорошие сигареты помогали думать. Он открыл пачку Captain Black и затянулся первый раз за последние три месяца. Кот перестал жевать ветчину с пиццы и уставился на хозяина.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – обратился к нему Борис.

Но кот, конечно, не ответил.

– Лично я думаю, ты знаешь, что подобных совпадений не бывает. Сначала Белла вынудила мужа застраховать бизнес, здание пекарни, себя и детей, а потом случилось именно то, что предусмотрено страховкой. Ну да… Ну да… А что она там говорила? Что в ее жизни уже была подобная трагедия? Точно, она упоминала, что ее предыдущий муж погиб. А теперь новый. Вместе с детьми.

Кот молча умывал морду после жирного сыра, в котором извозился, вытаскивая из пиццы любимую ветчину.

Борис анализировал дневники Златы. Портрет Беллы, который складывался в голове, будоражил его все больше и больше.

Кто он сам – мечтатель, перфекционист? Он обожает вид крови, вид смерти, он даже резал сам… Животных. Но не людей. Он хочет оставаться в безопасности, не любит споров и ссор, не любит, когда применяют силу и выясняют отношения. Поэтому он творит – его картины страшные, жуткие, способные, вероятно, довести до инфаркта. Но это картины, арт-объекты. Он не убивает. А перед ним на нечетких кадрах, снятых тайком девчонкой-инвалидом, явно предстал настоящий, а не поддельный, как он сам… Творец Смерти.

Не какой-то там Мементо Мори. А сама Мори в женском обличии: красивая, жестокая, беспощадная, следующая своим интересам, глубоко плевавшая на такие понятия, как семья, любовь, материнство, слабость, человеческое горе… Она, не задумываясь или, наоборот, очень холодно и тщательно все продумав, решалась на поступки, на которые у Бориса никогда не хватало… смелости? Но всегда, надо признаться, хотелось что-то подобное совершить.

Бориса будоражила мысль: Белла была живой женщиной, у которой есть дом где-то здесь, недалеко. Она красиво говорит, у нее мягкий, бархатистый голос, нежные волосы, тонкие черты лица. Но она не такая, как все. Она такая, как он. И даже лучше.

Но знает об этом, вероятно, только Борис. Он нашел ее, он почувствовал ее, словно она была ему родной. Обладание ее тайной возбуждало.

– Интересно, почему эта девочка, Злата, не сгорела вместе с другими? Не верю, что это случайность. Впрочем, думаю, вряд ли страховка за ее жизнь была столь же выгодной. Если вообще была. Но в любом случае, зачем Злата Белле? Пусть бы лежала себе с другими родственниками… на кладбище. – Борис разговаривал с котом, потому что мысли переполняли его и нужно было их проговорить. Хотя бы некоторые.

Кот вылизывался.

Борис на быстрой промотке пересмотрел ролик с пожаром.

– А она умна, эта Белла. Видео старое, ему примерно год. Если она до сих пор на свободе, значит, не смогли ей ничего предъявить по поводу этого пожара. Уж страховые компании обычно из кожи вот лезут, когда им грозят какие-то существенные выплаты. Думаю, что и в этом случае все десять раз проверили, прежде чем она получила компенсации. Да и расследование наверняка было – все-таки несколько человек погибли. Раз не смогли посадить, значит, все чисто сделано с этим пожаром. Или у нее свои люди в местной полиции. Впрочем, одно другому не мешает.

Словно поддерживая ход мыслей хозяина, кот поднял левую заднюю лапу и замер, словно спрашивая разрешения приступить к вылизыванию самого главного органа.

– Да вылизывай ты что хочешь! Но, согласись, интересная женщина. Правда, вот отцу моему явно не повезло, если мысли, которые крутятся у меня в голове, хоть немного похожи на правду. Отца она тоже может… – Борис не договорил, в глазах у него мелькнул загадочный огонек, а на лице улыбка. Но кота это почему-то совершенно не удивило.

Видеодневники Златы

Похороны

На церемонию прощания с семьей Златы в морг пришло много народу – ее отца знал весь город. Но на кладбище почти никто не поехал – на улице стеной лил дождь.

– Словно природа плачет по нему и детям, – выдал печальную банальность кто-то из гостей.

Злата снимала все происходящее молча, без комментариев, отворачиваясь от грустных серых лиц, вздрагивая, когда к ней прикасались незнакомые женщины, чтобы выразить сочувствие. Белла все время стояла справа от нее. Злата не снимала мачеху, так что какое было выражение лица у предусмотрительной вдовы, оставалось неизвестным. Доносилось только ее тихое «спасибо», когда люди говорили ей что-то о погибшем муже и детях.

На кладбище приехали впятером: Злата, Валюшка, мать погибшей продавщицы Оли, Белла и какой-то мужик. Женщины обращались к нему по имени – Роман. Борис припомнил, что отец Златы приглашал какого-то Романа реставрировать усадьбу. Вероятно, это тот самый.

Роман помогал в организации церемонии и потому часто выбегал под дождь без зонта – не до того было. Промокший, с тонкими паклями, ползущими по лицу, словно ящерицы, он вызывал у Бориса невероятно сильное чувство брезгливости.

Гробы опускали в заранее заготовленные ямы кладбищенские рабочие. Закапывали они же, и длилось все это бесконечно. Пожалуй, самый длинный ролик Златы: без единой склейки, без монтажа. Девочка просто снимала и снимала. Борис не выдержал, промотал в конец. Родственники постояли немного у мокрых серых могил с деревянными крестами и пошли к машинам. Злата на автомате развернула свое кресло-каталку за ними. А потом неожиданно остановилась и – разрыдалась. Горько, безутешно.

Валюшка кинулась утешать девочку. Чуть погодя к Злате неспешно подошла Белла, забыв, что у той все время включена камера.

Впервые Борис увидел ее лицо на видео достаточно крупно. И не разочаровался. Вдова была спокойна. Она говорила Злате какие-то слова, пыталась взять ее за руку, но было заметно – плач девочки ее скорее раздражал, не вызывал сочувствия, Белла играла роль заботливой мачехи, а не переживала по-настоящему.

Борису нужно было это увидеть. Теперь он знал точно: эта женщина – социопат. Стоя перед могилой своего, похоже, не первого мужа и его детей, глядя на выжившую, истерзанную горем больную девочку, Белла совершенно явно ничего не чувствовала. На ее лице не было даже радости. Вообще ничего.

Дети и муж умерли. Это факт. Вероятно, какие-то накопленные сбережения покойного и выплаты по страховке теперь окажутся у нее. И это тоже факт. Но ничего больше. Она не триумфатор на этих похоронах, она не мстила ему, не убила от злости. Его смерть была ей выгодна. Только и всего. Никаких эмоций.

Когда добрая Валюшка уехала, Злата затихла, и мокрый Роман перенес ее безвольное тело в машину. Кажется, это была весьма пожившая «Жигули-десятка». Не чета семейному автомобилю, на котором еще недавно Злата ездила смотреть усадьбу…

Белла уселась на переднее сиденье.

– Неужели нельзя было купить машину поприличнее? – обратилась она к Роману.

– Можно. Но наша задача – не привлекать внимания. А в этой жопе, где ты теперь будешь жить, в твоей так называемой усадьбе, хороших машин не бывает. Я бы и усадьбу твою продал.

– Дурак, – спокойно сказала Белла. – Я хочу и буду жить в усадьбе. Она мне нравится.

Злата тихо всхлипнула на заднем сиденье.

– А ты, – повернулась к ней мачеха, – теперь будешь называть меня мамой. Я хочу, чтобы мы выглядели как милая несчастная семья. Мама и ее дочка-инвалид. Потерявшие отца и кормильца. Но дружные и любящие друг друга. Поняла?

Злата не ответила, но тут Белла заметила камеру в ее руках. Раздался звук звонкой пощечины, и изображение погасло.

* * *

Борис ждал, когда Злата покажет в своих дневниках усадьбу. Ему надо было за что-то зацепиться, чтобы опознать местность, найти, где могут сейчас находиться Белла и его отец. Но проматывать видео после похорон уже не хотелось, он смотрел все ролики подряд, впитывая информацию, которая касалась Беллы, с жадностью кота, поедающего картошку фри из очередного заказа еды в номер.

Впрочем, после похорон Злата почти не говорила о мачехе. Точнее, теперь о маме. Он узнал лишь, что Белла отдала девочке ее отдельный домик, который отец строил специально, чтобы Злата на своей коляске не была ограничена порогами и лестницами.

Стало понятно, что Белла оставила девочку в живых и заставила называть себя мамой, чтобы семья выглядела максимально обычно и даже – жалостливо. Красивая одинокая женщина с дочерью-инвалидом. Такой с удовольствием помогают соседи, на такую по-другому смотрят мужчины. Борис понимал: Белла, как актриса, примерила удачный образ и вжилась в него. Именно в такой роли она теперь будет заманивать в свои сети новых мужчин. Как, вероятно, заманила и его отца.

Интересно, неужели она снова собирается выйти замуж и убить нового мужа?

В кадре у Златы все чаще мелькал Роман. Он уже не казался таким мерзким, как в тот день на кладбище. Но что-то в нем все-таки отталкивало, какая-то червоточина, – она была даже не во внешности, а где-то в самом существе этого мужчины.

– В общем, теперь это мой дом. – На одном из видео Злата снимала в своем домике, внутри, и Борис надеялся увидеть в кадре и основной дом.

Камера девочки прошлась по небольшой комнате. Она была весьма скромно обставлена, но в глаза бросались широкие проходы между предметами мебели и какой-то механизм, установленный над кроватью.

– Это все, что успел сделать для меня папа перед… – голос Златы немного дрогнул, но она тут же взяла себя в руки. – Все, что успел. И я очень ему благодарна. Мне теперь почти не нужна помощь, я могу сама вставать с кровати, сама одеваться благодаря этим устройствам. И в память о папе я решила не сдаваться. Я продолжу вести эти дневники, чтобы потом, когда вырасту, помнить, что я смогла пережить. А пока вот: это ванная комната. Я никогда раньше не видела таких больших ванных комнат! Она тоже специально для меня. Здесь все так удобно, что в принципе я могу помыться сама, не обращаясь к няне. Кстати, о няне! Сейчас я ее покажу… – Девочка начала выруливать из ванны в широкий коридор, продолжая рассказ: – Ее зовут Маша, и она очень красивая и очень добрая! И это странно! – Девочка захихикала. – Это странно, потому что она очень похожа на Беллу. Ой, простите на маму. – Злата явно кривлялась. – Но Маша – просто офигенская! – Злата распахнула дверь своего маленького домика, и на залитом солнцем дворе Борис увидел женщину, чей силуэт издалека действительно очень напоминал Беллу. Она развешивала белье и совсем не замечала Злату. Основного здания усадьбы, к сожалению, не было видно.

– Рабынюшка моя, Изаура! – ласково окликнула ее Злата.

Маша обернулась и бойко затараторила с ярким украинским акцентом:

– Так, это кто здесь? Златка, уроки сделала? А ну, зараз проверю!

– Какие уроки, Машка, лето же! – рассмеялась Злата.

– Ах, лето! Пишли естьты![1]1
  Пошли есть! (укр.).


[Закрыть] – Женщина вытерла о передник мокрые руки и наклонилась поцеловать Злату в лоб. – Затем взгляд ее устремился куда-то выше головы девочки, за камеру. – Ох, дорогая моя, ты как хочешь, а я в хату. Вон, до твоей матери важные люди приехали. Краше им меня не бачить[2]2
  Лучше им меня не видеть (укр.).


[Закрыть]. – И Маша юркнула за простыни, а потом скрылась в доме.

Злата развернулась, в кадре ее камеры показались два мужика в полицейской форме. У распахнутых ворот усадьбы стояла машина ППС. Навстречу нежданым гостям вышла Белла.

Ох, как Борис жалел, что у Златы не было направленного микрофона. Издалека он не мог догадаться, о чем Белла говорит с представителями закона.

Едва те уехали, мачеха подошла к домику Златы.

– Машка! – крикнула она с порога. – В деревню больше ни ногой! Менты поймают без документов – уедешь в свою Хохляндию!

– Да я беженку оформлю! – ответила ей откуда-то с кухни Машка, но было понятно, что это спор ради спора.

– Я тебе оформлю! – пробубнила под нос Белла, разворачиваясь. – Я тебя не для того искала и сюда везла, чтобы ты тут что-то оформляла…

– Ой, Златка, смотри, твой поклонник снова тут! – Едва Белла скрылась из вида, как Машка вышла к Злате и показала куда-то в сторону. Девочка быстро обернулась: за забором мелькнуло юное мальчишеское лицо с копной желтых, как солома, волос.

– Машка, да что с него толку! Это ж соседский! Он такой же, как я, – инвалид. А я мечтаю о принце!

Няня снова исчезла из виду, вероятно, занялась какими-то домашними делами. Злата развернула камеру к себе и перешла на шепот:

– А вообще Машка меня научила снимать на мобильник как на скрытую камеру. Так что теперь «мамочка» ничего не замечает. Я кладу телефон в карман так, что камера торчит наружу. Вот и все! Гениально же!

– Что ты там бубнишь про Беллу? – Из-за спины Златы неожиданно показался Роман, и девочка спешно сунула руку с телефоном в карман, но девайс упал внутрь слишком глубоко, картинка пропала, Борис уставился в черный экран. Правда, диалог девочки с мужчиной был достаточно хорошо слышен.

– Я просто сказала, что нам с мамочкой хорошо живется, – голос Златы выдавал ложь.

– Врунья из тебя так себе. Чё ты снимаешь там все время? – спросил Роман.

– Да ничё! – в тон ему ответила Злата.

– Дерзкая больно! Увижу, что снимаешь меня или Беллу, отберу все твои эти… бля… гаджеты!

Злата дерзко вынула руку с мобильным из кармана и нарочито наставила на Романа, но тот уже смотрел в другую сторону – из дома, делая вид, что не замечает их разговор, вышла Машка с тазом сырого белья. Роман нагнал няню Златы и звонко шлепнул по заду. Машка сдавленно пискнула, но ничего не сказала. Он ушел, а девочка заплакала, видимо, от обиды и оттого, что Роман вел себя тут словно хозяин… Заплакала и няня, прижав голову Златы к себе, погладила по волосам.

– Тихо, тихо, Златка! Ничего, придет и наше с тобой время…

– Маша, а ты думаешь, они того… ну…

– Чего?

– Не будешь ругать?

– Да говори ты!

– Ты думаешь, он спит с Беллой?

– Ох ты ж! Да то не наша с тобой справа. Не наше дело! – заволновалась Машка.

– Машка! Папы всего месяц как нет! А они… Понимаешь?

– Понимаю, дытына, понимаю…

– А вчера я вообще слышала, как она какому-то третьему мужику свидание по телефону назначала! Она звала его к нам в усадьбу! В папину усадьбу! Так же нельзя, правда? Если любила, если любишь, так же нельзя…

* * *

Борис изучал дневники Златы почти не отрываясь, запоем, как смотрят хороший сериал. Получалось, что с прошлого года, когда Белла похоронила свою семью, к ней в усадьбу периодически приезжали какие-то мужики. И, хотя ее связь с Романом была достаточна очевидна, мужики, кажется, были влюблены в нее по уши, как и его отец. Однако усадьбу никто никогда не покидал. Во всяком случае, в дневниках Злата говорила, что не видела, чтобы они сами уезжали или Роман отвозил бы их обратно.

Белла с Романом организовывали приезд «женихов» обычно вечером или совсем ранним утром, когда никто из местных не мог заметить нового человека в усадьбе. На следующий же день, как правило, новоприбывшего уже не было видно и слышно. Что делала с ними Белла на пару с любовником – оставалось только догадываться. Сколько всего очарованных Беллой мужчин побывало в этой усадьбе – тоже было неясно.

Злата не всегда засекала, что к «мамочке» снова кто-то приезжал, и, кажется, всеми силами старалась не думать о том, что могло с ними происходить. Снимать девочка стала очень редко, репортажи ее были в основном короткими, серыми, скучными – ни о чем или об уроках. Многие видео Борис уже откровенно проматывал, чувствуя, что теряет время.

Было очевидно, что Злата погружается в депрессию, и даже веселая няня с трудом поднимает ей настроение.

Удивительно, но за год Злата ни разу не навела камеру на главный дом усадьбы. После окончания теплого лета она вообще снимала только в своей комнате. Этот факт девочка никак не комментировала. Неясно, заперли ее или она сама не хотела выходить из своей пристройки.

Ночь давно перевалила за середину. Борис досматривал записи Златы, но все еще не догадывался, где могут быть сейчас его отец и Белла. Как искать усадьбу? Ни одной зацепки. Но какое-то шестое чувство подсказывало: нужно продолжать смотреть видеодневники, это может быть жизненно важно и для его отца, и для самого Бориса.

Если Белла и впрямь представляет такую серьезную угрозу, любые сведения о ней помогут ему сохранить жизнь, когда они встретятся.

За окном было темно. Не кромешная тьма, а так, как бывает только летом: смотришь на одну сторону неба – вроде ночь, повернешься в другую – уже утро. Кот спал, ему и Злата, и Белла, и все их приключения были неинтересны.

Коробки от еды, которую большей частью слопал именно кот, валялись по всему номеру. Но Борис не замечал ничего вокруг. Он снова курил, стоя у открытого окна, и думал о Белле. Сделал скрин с одного из роликов, которые Злата снимала скрытой камерой. На застывшей картинке лицо женщины было хорошо видно: бесчувственная, бледная и вместе с тем яркая.

«Снежная королева», – вертелось у него в голове, а взгляд сам впивался в алые губы Беллы. Он не смог удержаться и провел пальцами по ее коже на экране ноутбука. Первый раз в жизни он поймал себя на том, что его возбуждает не кровь, не фантазии об убийстве кого бы то ни было, а женщина – настоящая живая женщина. Такого с ним еще не было.

Он пошел в ванную, чтобы снять напряжение и начать снова думать рационально. Но даже облегчения не наступило.

Приняв холодный душ, чтобы не уснуть, Борис снова включил видеодневники Златы. Было необходимо найти хоть какие-то зацепки, где искать Беллу.

* * *

С первых минут видео, снятого Златой, кажется, на прошлой неделе, Бориса обуяли смешанные чувства. Он вообще не был готов к тому, что увидит нечто подобное в видеоблоге несовершеннолетней девочки.

Сначала он подумал, что все происходит в главном доме усадьбы, но вскоре сумел оторваться от главного действа, происходящего на экране, и различил в полумраке, что на стенах помещения висит садовый и строительный инструмент. Стало очевидно: это какой-то сарай.

Белла и Роман увлеченно занимались сексом. Нет, секс в данном случае не подходящее слово: они трахались, как обезумевшие звери.

Злата снимала через приоткрытую дверь, прислонив мобильник с камерой к узкой щели. Девочку, как и Бориса, поражал не сам факт совокупления, происходящего столь яростно и в таком неподходящем месте, – поражали агрессия и даже садизм, которые проявляла Белла по отношению к Роману. Но тому это нравилось.

В какой-то момент дверь чуть приоткрылась, и стало видно, что Белла наслаждалась не только тем, что безжалостно рвала кожу своего партнера острыми, как бритва, когтями, не только тем, что могла делать с секс-игрушкой, торчащей у мужчины из заднего прохода… Это были так, мелочи. Ее глаза пылали, словно два портала в ад, когда его жизнь, висевшая на волоске удавки, накинутой на шею, оказывалась у нее в руках снова и снова.

Белла легонько душила Романа в такт фрикциям, и было понятно, что это не игра, – она и вправду в любую секунду может задушить его, выпить через поцелуй последний выдох его тела. И, когда Романа настиг оргазм, Белла затянула удавку так сильно, что на несколько секунд Борису показалось, что Злата в эту ночь сняла убийство.

Но мужчина, содрогаясь от конвульсий удовольствия и боли, задышал, прерывисто и хрипло вбирая в легкие воздух, и Борис разочарованно выдохнул. Он и не заметил, что сам снова возбудился. На этот раз он понимал, что возбуждала его именно смерть, смотревшая в глаза Роману.

Конечно, Борис большой мальчик и не раз интересовался садомазохистским порно. Но все, что можно было найти на сайтах в интернете, было либо слишком ванильно для него, слишком театрально, либо ролик был снят в каком-нибудь безвкусном помещении и с отвратительной режиссурой. Для Бориса же не существовало мелочей. Чтобы возбудиться, ему нужно было, чтобы картинка была идеальной.

Как-то раз на анонимном форуме в даркнете ему дали ссылку на действительно сто́ящий ролик – сто́ящий жизни одному из тех, кто в нем снимался. Но и он разочаровал Бориса: все происходило в каком-то грязном бетонном подвале, крови почти не было, эстетика, хоть какая-нибудь, отсутствовала напрочь. Это было убийство ради убийства, насильственный секс был формой пытки для человека, которому предстояло умереть, – это не возбуждало Бориса. Красота смерти – вот что его возбуждало. Но не убийство как таковое…

В том, что Борис видел на экране сейчас, было все, что он любил: красота, тайна, власть, кровь, наслаждение.

Теперь, когда партнер Беллы кончил, она безапелляционно потребовала, чтобы он помог кончить ей. Для этого она уселась на стол, завела голову Романа между своих широко расставленных ног. Когда он склонился, приступив к оральным ласкам, она достала откуда-то из-за спины нож и провела тонким длинным лезвием по его покрасневшей от удавки шее. Немного подразнив себя видом того, как пульсируют полные кровью вены под кожей мужчины, как скользит по ним ее оружие, властное одним маленьким надрезом выпустить из него жизнь, она стала наносить ему легкие порезы между лопаток.

Кровь медленно набухала по краям длинных тонких ран и изливалась маленькими струйками, создавая причудливый узор на спине Романа. Он старался, и возбуждение Беллы приближалось к своему пику, так же, впрочем, как и возбуждение Бориса, который сам не заметил, как снял с себя лишнюю одежду перед монитором ноутбука.

За кадром слышались едва заметные всхлипы Златы. Она плакала – наверное, от страха.

И вот длинные ноги Беллы сжали голову любовника в судороге, означающей пик удовольствия. Борис тоже больше не мог сдерживаться. На высшей точке блаженства, Белла замерла, и ее остекленевший взгляд уперся, как показалось Борису, прямо в объектив камеры Златы. В следующий миг изображение погасло.

* * *

Три часа ночи – отличное время. По статистике, преступники уже спят, так же, как и мирные граждане, которым еще рановато выдвигаться в свои офисы. Однако летом в это время уже довольно светло – то что надо, когда собираешься немного поработать на свежем воздухе.

Борис запер кота в номере и вышел из гостиницы. Постоял секунды три-четыре, вдыхая свежий воздух, и скрылся в полумраке переулков, оставив машину на гостиничной парковке.

Минут через пять после его ухода на стойке администратора нервно зазвонил колокольчик, призывающий дежурного. Леня и Соня добрались до Энска на попутках и потом еще почти час пешком топали до гостиницы, которую им указал на карте GPS-трекер, следящий за Борисом. Они не видели, как объект их слежки покинул свой номер, а стоящая недалеко от входа машина Бориса давала им надежду, что они успеют выспаться, прежде чем придется продолжить преследование.

Борис осознанно выбирал самые темные переулки предрассветного города. Он не хотел, чтобы его заметили. Все эти видео, которые он посмотрел за последние сутки, все догадки о Белле, что обуяли его разум, будоражили его, требовали каких-то действий, потому что сексуальная разрядка не могла удовлетворить бушевавшую внутри жажду, она была малой частью всего переживаемого спектра эмоций. И он хотел только одного – крови.

Но у него с собой не было ничего, чтобы создать очередную сцену смерти, новый арт-объект, способный удовлетворить его страсти. И Энск – не Москва. Тут ночью ничего не работает: не купить красок, не достать подходящий манекен.

В соседнем переулке мелькнула яркая неоновая вывеска, и смутная догадка заставила Бориса приблизиться. Секс-шоп! Ну конечно! Тут, правда, не найти всего, что нужно для перформанса, но можно купить кое-что, что поможет снять напряжение.

На удачу Бориса резиновые куклы в этом круглосуточном местном секс-шопе действительно продавались. И некоторые модели были даже не очень страшные на вид. В разделе для БДСМ удалось отыскать неплохие кожаные аксессуары – достаточно простые, чтобы не выглядеть как игрушки, но достаточно страшные, чтобы создать нужную Борису картину. Нашлась подходящая маска – она скроет фальшивое пластиковое выражение лица купленной куклы.

Набрав самых разных аксессуаров на приличную сумму и шокировав молодую продавщицу – это явно была сама успешная ночь за всю историю магазина, – Борис вдруг понял, что будет довольно проблематично унести все это без машины, а главное, незаметно устроить потом перформанс. А ведь его железным правилом было иметь возможность максимально быстро слинять с места преступления.

Кроме того, еще один весьма оригинальный атрибут, который вообще непонятно что делал в этом магазине интим-товаров, мог бы привлечь на улице излишнее внимание. Ночь-то ночь, но полиция и бандиты имеют свойство встречаться на темной улице в самый неподходящий момент.

В общем, пришлось попросить девушку оставить все уже оплаченные покупки у кассы, а самому быстро смотаться в гостиницу, взять тачку и вернуться. Заодно Борис проверил, нет ли камер видеонаблюдения в магазине. Такая крупная покупка могла выдать его с головой, когда новый «арт-объект» найдут. Но, на его счастье, провинциальный секс-шоп из систем безопасности был оборудован только спящим в подсобке парнем юной продавщицы. О чем, кстати, она сама и сообщила Борису.