Текст книги "Она похожа на меня (СИ)"
Автор книги: Анна Погода
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
– Покорми меня,– весёлая настороженность во взгляде и в ожидании проявления внешнего недовольства.
– Раньше приходил на кофе, теперь уже поесть – прогресс налицо,– по-доброму пробурчала Вера, но живенько отправилась к месту обитания холодильника.
Время шло к полуночи, и хозяйка уже многозначительно переводила глаза с циферблата настенных часов на гостя. Сытый Вольский отследил её взгляды и ответил на молчаливый вопрос:
– Мне не хочется ехать к родителям и будить их всех среди ночи, а собственная квартира ещё не готова. Не прогонишь?– он вёл себя так, будто пришёл в хорошо знакомое место, где его прямо таки заждались.
– Ну вот, что я говорила!– Вера даже в ладоши хлопнула перед собой.– "Тётенька дай воды напиться, а то так есть хочется, что даже переночевать негде".
Правильно оценив её добродушное возмущение, Вольский откинулся на спинку дивана и с любопытством рассматривал девушку. Она была ему рада, несмотря на то, что старательно изображала обратное, а сама тоже присматривалась, как будто по шажочку, несмело и мягко пробиралась в его святая святых, а Андрей и не прятался.
– Постели мне на диване,– попросил устало, понимая, что, в любом случае не получит сейчас того, от чего бы не отказался, более того, принял с благодарностью. Вере же осталось только ошарашенно проследить, как незваный гость скрылся в ванной.
А потом они оба лежали какое-то время в разных комнатах с открытыми глазами, довольные хотя бы тем, что встретились и спокойно поговорили. Каждый думал о своём.
***
Андрей летал на неделю в Питер по делам бизнеса и консервировал их общую с Ариной квартиру, не желая её продавать. Упаковал Дуняшин портрет, написанный рукой бывшей жены, и собирался повесить его в новом жилище. Отобрал часть ценных вещей, которые планировал переправить в Пермь, в том числе весь кабинет. Он немного скучал по городу, который за последние восемь лет стал родным, по Васильевскому острову, где первое время снимал квартиру, по реке, по знакомым улицам, по той особой атмосфере, которая присуща большим городам с "хозяйским приглядом" и заботой о людях. (Всё познаётся в сравнении).
Несколько дней в родном офисе втянули его в суматоху обычных дней. Особо приближённые сотрудники заходили, порой без определённой цели, некоторые задавали смелые вопросы, а Катерина – секретарь, проработавшая у него четыре последних года, так и вовсе старалась всячески услужить и всегда была в приподнятом настроении.
–Андрей Павлович, а Вы не хотите взять меня с собой?– Екатерина Александровна замялась на выходе из просторного кабинета после того, как принесла ему кофе (она знала, что шеф любил покрепче).
– А Вы бы поехали из Санкт-Петербурга на Урал?– Вольский обрадовался.
– С удовольствием, если бы Вы взяли меня с собой.
– Я подумаю и вызову Вас. И Вы подумайте. Я уехал по необходимости и на малую родину, а Вы зачем? Офис здесь остаётся, скоро появится новый директор. Работайте. Поможете ему на первых порах. Но я тронут Вашей готовностью идти за шефом в огонь и в воду. ( Даже Вольский бывал порой непроходимым близоруким глупцом.)
Екатерина Александровна сверкнула довольно глазами:
– Я с радостью. Хоть куда.
Вот бы когда Андрею Павловичу стоило задуматься:: "А нужны ли ему лишние проблемы?", но он отчего-то решил, что можно дать отбой Шабуровой.
Он прожил эту неделю в тишине своей просторной квартире и, бродя по осиротевшим комнатам, с которыми было связано столько счастливых и болезненных воспоминаний, пытаясь переключиться на что-нибудь нейтральное, вспоминал Веру Арсенину. Мысли о ней немного успокаивали, и настоящее не казалось таким уж безрадостным. Он сможет снова быть самим собой, если рядом будет такая, как она: порядочная, искренняя, страстная и наполненная добротой. Как бы она не хорохорилась и не огрызалась, но душу не спрячешь. Жениться он не собирается, но подруга ему нужна.
***
– Андрей,– кто-то тряс его за плечо. Он приоткрыл один глаз и увидел склонённое над ним улыбающееся лицо.– Я на работу, завтрак на кухне, ключи на тумбочке в прихожей, завези их мне потом. Пока.
Приняв душ в знакомой кабинке и облачившись в свежий белый махровый мужской (?!) халат, приятно пахнувший кондиционером для белья с запахом шиповника, который вчера обнаружил на дверном крючке, он позавтракал: кофе, варёные яйца, сыр и ветчина. Тостера дома не было. "Надо бы",– подумалось, как само-собой разумеющееся,– "и кофе-машину".
Он успел заехать домой и переодеться, отдать указания в собственном офисе и завёз ключи ближе к обеду, предполагая увезти Веру в ближайший ресторан. Вольский зашёл в небольшой солнечный кабинет, значительно заполнив собой остающееся свободным от стандартной светлой офисной мебели пространство, и поймал радостный Верин взгляд (приятно). Вторая женщина, находившаяся здесь же, подняла строгое лицо от экрана и вежливо поздоровалась.
Выведя Веру в пустой коридор, Андрей наклонился и поцеловал её в щёку, полностью проигнорировав удивлённые взгляды двух мужчин, неожиданно вышедших из лифта.
– Сдурел,– негодующий шёпот, но глаза блеснули радостью.
– Пусть завидуют.
– Не шути с этим.
Вольский глянул задумчиво и ещё раз поцеловал.
– Успокойся. Всё хорошо,– даже обнял её за талию, пока они долго спускались в лифте, который останавливался на промежуточных этажах, собирая людей. И в результате те, кто зашли первыми, оказались волнующе прижатыми друг к другу.
В ресторане Андрей сам заказал обед, поглядывая на притихшую женщину. Сегодня она выглядела неприступной: сосредоточенный взгляд, неброский макияж, тщательно забранные в строгий пучок волосы. Мягкое трикотажное чёрно-белое платье подчёркивало достоинства женской фигуры, на которых невольно задерживался его взгляд. Она молчала и, повернув голову к окну, разглядывала прохожих и сквер, где сбрасывала последние белые звёздочки сирень. Лето наступило, пусть и без жарких дней.
– Как Дуняша?– это была нейтральная тема и очень её интересовавшая. Вера даже улыбнулась, вспоминая малышку.
– Осенью в сад пойдёт, сейчас с родителями.
– Ты разве не повезёшь её к жене?– вот так новость! А как же Арина? Она не против, что ты увёз Дунечку сюда?
Было видно, что вопрос болезненный для Вольского.
– Против. Она сейчас в Финляндии со своим другом, пусть там и остаётся, а документы на вывоз дочери я не подпишу.
– Ты так решил?– новость была бомбой. Ребёнок с отцом! А мать? А Дунечка?
– Я -отец,– заявил он твёрдо.– Хочешь с ней встретиться?
– С Дунечкой? А можно?
– Почему нет? Вот прямо завтра заберу тебя от офиса и погуляем.– Андрей всегда яснел лицом при разговорах о дочери.
Обеденный перерыв закончился, и задумчивая Вера была возвращена на рабочее место, сопровождаемая любопытными взглядами до кабинета. Эти же взгляды не забывали одобрительно задерживаться на сопровождающем её представительного вида мужчине.
– Завтра мы тебя подхватим у центра,– было сказано уже в дверях её кабинета, но руку её, захваченную ещё в лифте, Андрей не отпускал, попытку высвободиться пресёк с шаловливой, несвойственной ему улыбкой.
– Я на машине,– она и сама не спешила расставаться.
– А без неё? Вечером я подвезу тебя домой.
– Хорошо,– пальцы расплетены и до конца рабочего дня Вера находилась под впечатлением такого странного сегодня Андрея.
***
Вольские: большой и маленькая встречали её у крыльца. Едва завидев знакомую фигуру, девчушка со всех ног бросилась к ней и остановилась в шаге, вопросительно глядя на Веру, а та, тронутая непосредственной детской радостью, подхватила Дуняшу на руки и прижала к груди, вдыхая нежный запах тёмных кудряшек и удивлённая собственным желанием удержать ребёнка в таком положении как можно дольше. Некоторые сотрудники, спешащие домой, слегка приостанавливались и с любопытством поглядывали на сияющую Арсенину с красивой девочкой в джинсовом комбинезоне на руках.
– Привет,– она, наконец, поставила Дунечку на землю, взяла маленькую ладошку и, не удержавшись, снова поцеловала. Что за чудная девочка! – Как дела?
–Где ты была?
– Работала,– она перевела взгляд на наблюдавшего за ними Андрея.
– Всегда?– заглянула в глаза.
– Она спрашивала о тебе,– пояснил Вольский, подошёл, приобнял и поцеловал в щёку, хитро глянул на любопытных; снял голубой добротный пиджак и повесил его на вешалку за креслом, поймал Верин взгляд и не отпускал его, пока помогал ей освободиться от лёгкого белого кардигана, повесив его сверху, мягко улыбнулся.
– Садись, – указал Вере глазами на переднее сиденье, пристёгивая в детском кресле дочь.
– Покормим тётю Веру?– Вольский обернулся к дочери.
Автомобиль тронулся по направлению к мосту.
– Это Кама, я знаю,– похвасталась Дуняша.
– Какая река тебе больше нравится: Нева или Кама?– спросила Вера и тут же прикусила себе язык.
– У меня там мама,– грустно сообщил ребёнок.
"Вот что за дура!",– Вера выругала себя и максимально развернулась к Дунечке, улыбнувшись широко и жизнерадостно.
– Здесь у тебя папа, бабушка и дедушка. А по Каме ходят маленькие и большие белые теплоходы. Летом можно будет покататься на них, уплыть далеко-далеко до слияния с Волгой, а оттуда хоть до Москвы, хоть до Волгограда, хоть до Астрахани, а можно и здесь недолго и весело.
– Я хочу!– воодушевился ребёнок
Вольский следил за дорогой, прислушивался к разговору, бросал взгляды в зеркало назад на дочь и направо на Веру. Они быстро поужинали в кафе, Дуняша вела себя примерно, не шумела, вполне прилично управлялась с ножом и вилкой, когда разбиралась с овощным салатом, и поглядывала внимательными глазками на других ребят, которые шумно развлекались по соседству на небольшой игровой площадке.
– Хочешь туда?– удивляясь молчанию и зажатости ребёнка.
Девочка посмотрела на отца, ожидая разрешающего кивка, и протянула руку Вере.
– Я рядом постою, а ты беги,– убрала в сторону туфельки и проводила добрым взглядом.
Подошёл Вольский и встал рядом.
– Она всегда такая?– Вера задала вопрос, не поворачивая головы.
– Дуняша скучает по матери, но я ничего тут поделать не могу,– подправив Веру рукой к ближайшему пустому столику.– Арина очень изобретательна, граница рядом с Питером, а мои опасения, что ребёнка могут попробовать вывезти без моего разрешения, не лишены оснований.
– Почему ты не отдашь ей дочь? Арина-мать, а Дунечка ещё совсем маленькая,– невозможно было забыть полные грусти детские глаза.
Вольский вспыхнул и глянул сурово, предостерегая от дальнейших вопросов.
– Прости,– чтобы не обострять.
Оставив ребёнка у родителей, Вольский вёз Веру домой.
– Она сама подписала бумаги и отказалась от прав на дочь, лишь бы я её отпустил поскорей к любовнику и дал денег. Думаешь, легко каждый вечер выслушивать:
– А когда мамочка приедет?
– Бедная малышка. Может, Арина ещё одумается и вернётся к вам?
– Такое не прощается.
Эти двое растревожили её сердце, каждый по-своему. Дунечка вызывала щемящую нежность в душе, а Вольский – желание понять его. В помощи он не нуждался, от самой Веры ждал ясно чего и этим обижал, но, по всему выходило, готов был держать осаду столько, сколько потребуется.
– Интересное дело,– рассуждала Вера, как будто беседуя сама с собой,– мужчины изменяют направо-налево, и не считают это таким уж большим прегрешением, ждут понимания и прощения. Но вот если женщина оступилась, то всё.... Прощения ей нет...
– Это ты про себя?– Вольский вышел из машины и помог ей выбраться, протянув ладонь.– Ты изменила, тебя не простили, хотя ты и повинилась?
– С чего это ты взял?
– А с чего ТЫ взяла, что все мужчины ходят направо-налево? Думаешь, нам всё равно где, когда и с кем.
– И ты не ходил?
– Нет. Я любил жену и дочь,– они уже поднимались в лифте, а Вера пыталась собрать в голове кубик-рубик под названием "Андрей Вольский". Отдельные детали разноцветных граней перемешались и никак не хотели вставать на место.
– Прости. Ээээээ, куда это ты?– за разговорами не заметила, как были извлечены ключи из её сумочки, и она оказалась в полутьме собственной прихожей.
– Ты же сама сказала, что встречаемся в твоей квартире, чем сейчас недовольна?– весёлая ухмылка сделала его лицо моложе. Сейчас он выглядел на свои 36.
– Я сказала: "Если я захочу".
– А ты не хочешь?– снимая с её плеч кардиган.
– Ты любишь свою жену, а я не желаю быть заменой оригинала,– встала столбом и нахмурилась.
– Ты не замена,– бесенята в карих глазах оказались в нескольких сантиметрах от её лица, Веру окутало теплом, приятным ароматом мужского парфюма и нескрываемым желанием.
– Нет! Я же сказала,– оттолкнула его руки и отвернула голову.
– Вера, ты нарушаешь контракт,– он шутил, пытаясь настоять на своём, и поднял её лицо за подбородок к своим губам.
– Я неясно выразилась?– снова резкое движение и уже угроза в словах.
– Ты не в настроении или есть другие причины?
– Ты даже не представляешь, сколько их – этих самых причин.
– Например?
– Они вот здесь,– Вера ткнула пальчиком ему в сердце,– и вот здесь,– следующее прикосновение было ко лбу.
– Настаивать и разуверять тебя сейчас бесполезно, я правильно понимаю?
– Абсолютно.
– До завтра, дорогая,– он легко, но чувственно, прикоснулся к её губам и забрал с вешалки свой, уже было снятый, пиджак.
– Привыкай к мысли, что ты моя,– голосом, который лился патокой.
Дверь хлопнула, оставив её наедине со своими невесёлыми мыслями: "Долго я не продержусь". Отчего-то стало совсем тоскливо. А западня уже раскрыла искушающие объятия, обещая изысканное наслаждение и шепча тем самым бархатным баритоном "Не бойся", усыпляя и погружая в состояние транса. Вера запустила пальцы в волосы, отбрасывая их с лица, и чуть не заплакала от бессилия. Потом выпрямилась, глянула на себя в зеркало и произнесла: "Ну, это мы ещё посмотрим", хотя совершенно непонятно было, что она собралась "смотреть", и кому бросала сейчас вызов: себе или ему.
Глава 11
Вольский появился перед знакомым зданием бизнес-центра следующим вечером, не позвонив предварительно, в желании понаблюдать за ней издалека. Вера Алексеевна Арсенина вышла из стеклянных дверей, живо беседуя с каким-то широким мужчиной в возрасте в мешковатом светлом костюме. Сняла машину с сигнализации, открыла дверь, села, изящно подобрав ножки и в последний момент, перед тем, как исчезнуть внутри автомобиля, махнула рукой сопровождавшему её до этого толстяку. Чёрный Volvo с питерскими номерами тронулся за белым седаном, а Мазда резко встала на самом выезде с парковки.
– Ну, ты и водишь,– недовольно пробурчал Вольский и только потом увидел жёлтый воздушный шарик, вылетевший из-под колёс, девочку лет пяти, устремившуюся за этим шаром и непутёвого родителя женского пола, бегущего с побелевшим лицом от красного седана к своему отпрыску.– Ну, тебе и "везёт",– продолжил он свои наблюдения и покачал сочувствующе головой, вспомнив ситуацию с Дуняшей.
Белый седан двигался в потоке машин весьма уверенно и дисциплинированно: вовремя перестраивался, мигал за положенные метры до поворотов, выдерживал общепринятую дистанцию и скорость, «не тормозил» на светофорах; правда, разочек огрызнулся, когда его нагло подрезал чёрный грязный пикап, и добрался до дома без происшествий.
Женщина вышла из машины и даже погладила её по лобовому стеклу, чем насмешила Андрея. Ему показалось даже, что она разговаривает с железкой, потому что розовые губы шевелились, а тёмные брови хмурились.
– Нахамил тебе тот засранец? Откуда эта грязная образина только и взялась? А как ты на девочку хорошо среагировала, умница моя,– хозяйка начала разговор ещё в салоне, а теперь погладила подружку по лобовому стеклу, прощаясь, и нажав на кнопку сигнализации, направилась к дому.
Всё ещё сохраняя странную полуулыбку на лице, Андрей двинулся за той, которая заставила его поднять глаза от серой земли под ногами к светлеющему небу.
Не успел он догнать её у дверей подъезда, как вынужден был остановиться.
– Опять ты!-Вера даже топнула в сердцах ногой.– Тима, уходи!
– Верунчик, ну что ты такая злая?– рослый блондин в чёрной рубашке-поло протянул к ней руки в попытке приобнять.
Однако женщина не оценила ни широкой улыбки, ни успокаивающих интонаций и отступала назад до тех пор, пока не встретила спиной преграду. Ойкнула, оглянувшись, и смесь удивления-облегчения-озорства мелькнула у неё на лице.
– Милый, ну что ты так долго? – радостно подхватила Вольского под руку, даже прижалась боком к его предплечью, чуть привстала на цыпочки и трепетно поцеловала его в губы,– Тима, познакомься – это Андрей, тот самый мужчина, о котором я твержу тебе всё последнее время, а ты не веришь. Андрей, а это мой бывший муж, Тимофей. Он зашёл на минутку, мы уже переговорили, и он спешит домой, к любимой женщине. Да, Тима?
Двое мужчин стояли напротив друг друга, хмурились и почти одновременно сунули руки в карманы: блондин – в синие джинсы, брюнет – в стильные светлые брюки. Они столкнулись взглядами и молчали.
– Пока, Тима. Привет Настёне,– Вера ухватила длинные пальцы Вольского (широкая ладонь была великовата для её маленькой руки) и потащила в подъезд, а потом в квартиру.
– Ты как здесь? Посиди немного. Сейчас Старцев уйдёт, и я тебя отпущу. Не сердись. Очень спешишь?
Солнце нагрело за день комнату, и хозяйка распахнула двери лоджии, выглянула через раздвинутые рамы во двор, удручённо вздохнула – Тима уходить не собирался, а встретив соседа, о чём-то оживлённо разговаривал с ним, даже поднял лицо к Вериным окнам. Прохвост! Она вернулась к Андрею с единственным желанием задержать его у себя подольше, хотя по вольготно расположившейся на её диване мужской фигуре можно было заключить, что их цели совпадают.
– Угостить тебя кофе или чего бы ты хотел?
Вольский, совершенно сбитый с толку, удивлённо разглядывал странно приветливую Веру: улыбка на лице; огоньки обольщения, вспыхнувшие в глазах; искреннее желание быть приятной, выразившиеся в певучих интонациях голоса. Перед ним сейчас была не колючка, а очаровательно-милое и трогательно-беззащитное существо, которое хотелось приласкать и сделать всё-всё-всё, лишь бы ей было хорошо. Вот ведь актриса!
– Тебя,– его простой ответ вызвал недоумение и вспыхнувший тотчас лёгкий румянец на её щеках. Вера снова стала собой.– У нас договор,– пояснил Вольский, ответив проказливой улыбкой на возмущённый взгляд.
Она очень быстро собралась.
– Что ты сказал? Какой договор? Никакого договора я не подписывала,– Вера помотала головой для убедительности.– Секс был случайный, пробный, так сказать, и мы решили, что друг другу не подходим. Разве не так, Вольский?
Чёрная бровь с насмешливым удивлением полезла вверх. Где та очаровательно-милая и трогательно-беззащитная особа? Ау!
– Ты ведь согласилась,– наслаждаясь её реакцией,– надо выполнять договорённости.
Презрительный смешок, встречно приподнятые бровки и ...светловолосая головка женщины, с рассыпавшимися по плечам волосами, наклоняется к расслабленно сидящему на её диване мужчине, а потом чётко произнесённые холодные слова почти в губы: "Ты бредишь, Вольский",– должны были бы остудить пыл любого, даже самого разгорячённого жеребца, но не Андрея, когда он находился в состоянии "на старте". Ему безумно хотелось схватить её и завалить здесь же на диване. Но он умел ждать.
– Ты же сама представила меня своему бывшему мужу, как "тот самый", Подразумевалось, что тот самый – это тот, с кем ты спишь?
– То, что сказано ЕМУ, не имеет отношения к ТЕБЕ. Я тебя использовала,– и Вера, уверенная в том, что уж сейчас-то Вольский должен ВСЁ понять, окинула его снисходительным взглядом и отошла снова к остеклению лоджии. Андрей направился следом.
Машины Старцева не было, его самого тоже.
– Путь на волю свободен,– Вера развела руки в стороны и жизнерадостно улыбнулась. – Можешь шагать по своим делам. Кстати, что ты делал у моего дома? Я видела, как ты ехал следом, но не особенно озадачилась. Так что? (Хотя чего уж там думать– ясно всё без слов: просто некоторые не понимают слова "нет").
– Я голодный.
– Здесь не ресторан.
– Как сказать.
Подтекст был понятен обоим. Объект его настойчивых посягательств издал весёлое фырканье, перешедшее в заливистый смех, вызвавший вполне естественное движение уголков мужского рта вверх, а в чёрных глазах привычную уже теплоту и желание.
– Я тебе ничего не обещала.
– Обещала, – Андрей выглядел лениво-довольным. Перепалка доставляла ему удовольствие, снимала оставшуюся рабочую усталость и обещала приятный вечер.
– Поехали, поужинаем, я заказал столик.
Слышно было, как напряжённо зашуршали мысли в её голове, и Вера возмущённо спросила:
– Про какой такой голод ты мне тут только что толковал?
– Про оба.
– Так мы едем ужинать в ресторан или "ужинать" в другое место? Уточни,– требование, замешанное на подозрительности.
– Первое.
– Я тебя не разочарую,– исчезла в своей комнате, чтобы появиться через некоторое время принарядившейся в свежее платье цвета лаванды, с заколотыми по-особенному волосами и шаловливой улыбкой.
– Быстро ты.
– Я же сказала, что не разочарую.
– Я рассчитывал на другое. Пойдём,– взял за руку, потому что безумно захотелось прикоснуться к её тёплой коже, и не только к руке, и не только прикоснуться... Но он подождёт. Осталось чуть-чуть.
***
Пора было возвращаться, и Вольский уже отдал золотую банковскую карту официанту.
– Спасибо. Чудесный вечер, чудесный ужин, чудесное вино,– пустая стеклянная креманка после мороженого слегка отодвинута к центру стола, а локоток упёрся в край столешницы под безупречно белой скатертью.– Почему ты не можешь почаще улыбаться, Андрей? Тогда ты становишься таким обаятельным,– Вера с удовольствием выпила несколько бокалов вина.Мысли плыли вместе с приятной музыкой.
– Ты довольна?– Андрей любовался девушкой. Пьяная она была бесподобна (надо запомнить): пропала подозрительность, обольстительная улыбка не покидала слегка порозовевшее лицо, Вера говорила глупости, не отдёргивала руку, когда он гладил пальчики (у обоих уже не было сил противиться своим желаниям). Он снова обратил внимание на колечко с небольшим бриллиантом в белом золоте на левой руке и на скромный золотой браслетик на узком запястье.
– Именно в такого, наверно, в тебя можно влюбиться,– объяснила она.
– Ты влюбилась?– смешно было на неё смотреть, а слушать пустую болтовню необычайно приятно.
– Нет ещё.
– Влюбись,– предложил из озорства, вынырнувшего из того времени, когда он был молод, дерзок и не обременён проблемами.
– Не смешно, Вольский,– она вдруг стала серьёзной.
– Домой? – ему вернули карточку, и Андрей убрал её в кожаный бумажник.
– Да. Я спать хочу.
Он довёл её до квартиры, привычно зашёл следом, закрыл дверь и разулся, а Вера ехидно рассмеялась, скидывая туфельки.
– Что тебя рассмешило?
– Ты. Надо же было быть таким недальновидным, чтобы напоить меня.
– Ты пьяная буйная?
– Не угадал. Пьяная я всегда сплю одна (это была ложь). Так что у тебя выбор: вызывать такси и ехать домой или спать на диване.
– Это такой прикол?
– Если бы,– она подошла к нему поближе и провела указательным пальчиком по дёрнувшимся в едва наметившейся улыбке губам, грустно вздохнула.– Если бы не обстоятельства, Вольский, я бы с радостью влюбилась – ты именно то, что я всегда хотела иметь.
– Что же это? – мужская рука уже обвила тонкую талию и медленно, но настойчиво, подтягивала гибкое тело к себе, пока она изрекала столь приятные вещи заплетающимся сладким язычком.
– Родственную душу. Ты не чувствуешь?
– Не знаю,– вторая рука подхватила шёлковый затылок, откинула его немного назад, тщательно и неторопливо готовя плацдарм для нежной атаки, гипнотизируя горящим плотоядным взглядом.
– Спокойной ночи. Постель в диване,– выскользнула кошкой, оттолкнула обе его руки.
Вольский ещё раз попытался обнять, решительно притянул к вполне оформившемуся в брюках желанию и просто жаждал уже поцеловать её грустную улыбку.
– Я же сказала, что сплю одна,– непреклонное "нет" интонациями, глазами и всем телом, а в подтверждение – захлопнутая дверь спальни.
Он ведь не насильник? Вольский вздохнул, утешил себя тем, что "никуда не денется", без особой спешки направил себе постель, выдвинув нижний ящик и найдя свежие (!) простыни и подушку.
Вера раскинулась на своей кровати с выражением сожаления на лице и странным блеском в глазах. "Настоящая любовь – обоюдная, остальное – от лукавого",– последняя мысль немного успокоила её. "А она не Арина",– это стоит напоминать себе почаще.
***
Андрей проснулся в уже знакомой квартире, остановил полусонный взгляд на знакомом постере с ночным Гранд– каналом. Полностью обустроенные 150 квадратных метров ожидали их с Дуняшей в новом жилом комплексе. Он хотел найти няню для дочери, но поднявших шум родителей стало возможным успокоить только обещанием, что никаких нянь не будет. По крайней мере, пока ребёнок немного не привыкнет жить без матери.
Андрей закинул руки под голову и ожидал, когда Вера (в ванной слышен был шум воды) появится в проходе коридора (дверь комнаты была открыта). И она появилась. Свежее после душа лицо в обрамлении влажных прядей волос выразило крайнюю степень удивления.
– Я думала, что ты всё-таки уехал домой.
Он смотрел на неё, не мигая, и молчал, пытаясь понять, что она сейчас чувствует, испытывая при этом явное удовольствие от её удивления. Вера подошла ближе.
– Вольский, ты спишь с открытыми глазами?... Почему молчишь?... Тебе плохо? Так это я пила, а ты ... – она шаловливо рассмеялась, низко наклонившись над его лицом, и поймала хмурый взгляд.– Поняла... у тебя плохое настроение, потому что....Да? Бедняга. Мне жаль, что ты остался "голодным". Но я же сразу сказала, что не буду с тобой спать, а ты не поверил, дурачок.
Неожиданно выброшенная вперёд рука, затащила её к себе под одеяло.
– Не, не, не..... – она попробовала вырваться.
– Просто полежи рядом,– крепко обнял её и прижал к себе. Уже целую вечность он не чувствовал утром тёплое женское тело рядом.– Просто полежи,– успокаивая замершую Веру.
Она сделала медленный длинный вдох-выдох и притихла.
– Вольский, не нарушай установленные правила наших отношений.
– А я ничего не делаю. Мы просто полежим и пообнимаемся.
– Андрей,– попыталась подняться.
– Просто обними. Как брата. Всего– то,– даже не улыбнулся.
– Обещай, что полежишь спокойно.
Он кивнул и прикрыл глаза, а она легла на бок и обхватила его рукой за плечи.
– Поцелуй.
– Ты же сказал: "Полежи",– теперь уже сбрасывая одеяло и скидывая ноги на пол.
– Вера...– капкан рук и затягивающий омут глаз.
– Чёрт бы тебя побрал, Вольский. Думаешь, мне легко?– почти жалобно.
– Вот и чудесно,– настырно затягивая её обратно на диван,– поможем друг другу.
– Нет.
– Почему?
– Потому что не хочу, чтобы ты представлял на моём месте свою жену!
– Что за дура, мать твою!– Андрей вспылил, чем окончательно разрушил, установившуюся было, атмосферу доверия. Успел удержать за руку и попытался хотя бы словами убрать появившийся влажный блеск глаз.
– Это не так. Сейчас нас двое, – прошептал он, а Вера отметила это "сейчас".
– Андрей, отпусти.
– Через пять минут. Тебе трудно полежать со мной пять минут? Я не буду ни на чём настаивать. Ты сделаешь всё сама. Сделай то, что хочешь и тогда иди.
И она поцеловала. Сначала плечо, потом подбородок (короткая мягкая борода Вольского была такой приятной), уголок рта, скулы, веки. Пригладила волосы, убрав тёмные пряди с широкого красивого лба, и устроила голову на его плече.
– Дальше.
– Нет. Я просто тебя крепче обниму и согрею. Размораживайся скорей, Андрей, ты такой замечательный, и у тебя всё будет хорошо.
– Откуда ты знаешь?
– Все женщины хоть чуть-чуть, но ведьмы. Я – добрая. И я желаю тебе счастья. Тебе и Дунечке.
Мужские губы растянулись в благодарной улыбке.
– Скажи ещё что-нибудь.
– Я рада, что встретила тебя, потому что верю теперь, что настоящие мужчины встречаются.
– А я настоящий?
– Мне кажется, что да. Я чувствую.
Вот тут Вольский по-настоящему расхохотался, и впервые за последние полгода ему стало абсолютно легко на душе.
– Не смейся,– она стукнула его ладошкой по груди,– ну– ка перестань.
– Откуда ты знаешь, какой я, дурочка? Я, может быть, хотел от тебя только секса и всё – больше ничего,– он ещё смеялся.
– То, чего ты хотел, я и сама знаю, но чего хотела твоя душа, она сказала шёпотом только мне,– Вера тихонько погладила его по груди.
– Странная ты,– Вольский прижал женщину к себе крепче, не смея больше нарушить эту чистоту прикосновений и разговора душ и поверил, что снова сможет быть счастлив. Он приподнялся на локте.
– Вера..– голова склонилась ниже, карие глаза светились, но Андрей ни за что бы не сказал вслух то, что почувствовал сейчас: он не чужой, а вполне даже её. Не сейчас.
– Мы же договорились. Не порти утро, вставай, иди под душ и завтракать, – она быстро вылезла из-под одеяла и скрылась в спальне. Вольский проводил женщину тоскливым взглядом, не смея остановить, а на его сердце пошла широкими трещинами толща льда.
***
Прошедшие выходные, проведённые с Вольскими, ещё больше пошатнули Верину стойкую решимость противостоять попыткам Андрея склонить её ... понятно к чему. И, если бы дело было только в мужчине, то она попробовала бы ещё раз наскрести в себе силы, чтобы держаться подальше от искушения, но была ещё Дунечка, которая её приворожила.
Вольский закинул в багажник всё для пикника: от складных стола и стульев, переносного холодильника, шезлонгов, зонтов до разовой посуды, воды и корзин с продуктами, и повёз Веру с Дуняшей к одному ему знакомому тихому месту, на берег прогретой уже реки, притока Камы.
– Как тебе местечко?
Большая огороженная сеткой на бетонных столбах территория поднималась от реки по пологому склону холма.
– Я землю купил, поставлю здесь дом. Участок пока до конца перегораживать не стал, чтобы не перекрывать отсюда доступ к воде. Здесь тихо, никого ещё нет рядом. Далеко, правда, но зато какая красота.
Девочка уже разделась до купальника и бежала к галечнику береговой полосы, Вера шла следом.
– Дуняша, подожди меня,– Вольский догнал их,– для меня как раз, а для мелкой, наверно, прохладно,– произнёс он, заходя в воду, шумно выдохнув, нырнул с головой, и спустя какое-то время на поверхности показалась влажная тёмная макушка, и тут же сильные руки, вскидываясь и погружаясь, мощными гребками погнали тело от берега.
– Папа, я тоже хочу. Мне не холодно, честно. Ну, папа,– Дуняшка прыгала на месте от нетерпения и устремилась в воду.
"Как ей не холодно?",– подумала Вера, зайдя по колено и не решаясь делать следующий шаг.
– Может быть, ей круг и нарукавники принести?– вопрос к приближающемуся Андрею.
– Нет, пусть сама плывёт,– стоя по плечи в воде он уже отфыркивался и убирал влажные волосы назад, а потом протянул навстречу дочери руки,– плыви. Давай, ты умеешь, я рядом совсем.
