Текст книги "Она похожа на меня (СИ)"
Автор книги: Анна Погода
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Annotation
Погода Анна
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 15
Глава 16
Глава 1
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Погода Анна
Она похожа на меня
Анна Погода
События и герои романа вымышлены, а совпадения случайны.
Она похожа на меня
Роман
"Найти бы родственную Душу,
Что так похожа на мою...
И вместе тишину нам слушать...
Здесь, на земле...и там, в раю...
Не задавать пустых вопросов...
Не собирать обиды в дом...
Смотреть, как полыхают грозы...
И знать, что мы всегда вдвоём..."
/Галина Воленберг/
Глава 1
Влажная уютная темнота, пахнущая весной, накрыла набережную и город. Вера шла по мосту прочь от весёлого застолья ресторана, благо он располагался в сотне метров от реки. Свадьба старшего брата лучшей подруги была в разгаре, а ей просто необходимо стало проветриться, и она сбежала от навязчивых ухаживаний одного из гостей, от шума, от собственных воспоминаний и позднего, не нужного сейчас никому, сожаления. Та свадьба была не менее красочной, многолюдной и запоминающейся. Она сама – невеста в летящем белом платье и Тимофей – жених из женихов. Улыбающиеся лица друзей и родственников, букеты цветов, пожелания, подарки и конверты, нежные и долгие поцелуи довольного Тимы. Только не сложилась и не спелась песня, не получилось крепкой семьи, как не было и внятного ответа на десятки "почему?".
Сейчас Вера стояла у металлического ограждения моста и смотрела на сверкающий в ночи город. Мимо проносились автомобили, зацепляя её огнями фар, нарушая тишину реки разноголосым шумом моторов и шелестом шин по асфальту. Сильно перевалившись через ограждение, героиня нашего романа заворожённо смотрела в чёрные воды, наблюдая игру света на поверхности и углубившись в собственные невесёлые размышления.
– Вы с ума сошли!– кто-то сильно и резко отдёрнул назад за руку.
Высокий незнакомец, весь в чёрном, разглядывал её с каким-то жалостливым непониманием и тревогой.
– Оно того не стоит – что бы это ни было.
Вера не сразу сообразила, о чём он говорит.
– Мне больно вообще-то,– огрызнулась она, потирая предплечье.
– Пойдёмте, я увезу Вас домой, здесь стоять нельзя,– мужчина уже бесцеремонно тащил упирающуюся незнакомку, ухватив её за запястье, к остановившейся в нескольких метрах от них и мигающей аварийкой чёрной большой машине.
– Эй, я никуда не поеду,– Вера попыталась ухватиться за перила ограждения. "Маньяков развелось в городе",– сердце забилось испуганным зверьком в силках.
"Дура несчастная",– подумал мужчина, но решил быть помягче:
– Всё будет хорошо, вот увидите: завтра утром Вы проснётесь и посмотрите на собственные неприятности совершенно другими глазами,– её сопротивление казалось трепыханьем котёнка, которого тащат за шкирку.
– Мне и так неплохо,– наконец до неё дошло, что опасность надуманна, – вы подумали, что я хотела с моста прыгнуть?– Вера упёрлась ладошкой в открытую дверь дорогого внедорожника. Но тут же почувствовала, что сильные руки без особых усилий и нежностей заталкивают её внутрь.
– Эй, мужчина, я никуда не еду, – попытка открыть дверь оказалась неудачной.
– А ну, сидеть,– строгий голос остановил её, послышался щелчок центрального замка, и машина тронулась.
– Остановитесь и высадите меня немедленно,– потребовала она.
– Где Вы живёте?– острый взгляд, решительный тон и желание поскорей отделаться от неожиданной обузы.– Не бойтесь,– теперь голос стал мягче и взгляд теплее.
– Я на свадьбе. Ресторан за углом,– сообщила Вера, успокоенная его интонациями и, поверив, что ей ничего не грозит. Человек просто проявил внимание, остановился, заподозрив неладное, не проехал мимо и уже одним этим заслужил уважение. Сердцебиение пришло в норму, и она, повернув голову, присмотрелась к незнакомцу. Его трудно было назвать красивым в общепринятом смысле этого слова, но увидев однажды, уже не забудешь. Рельефное лицо с крупным носом прекрасной лепки не было лишено мужской привлекательности.
Автомобиль затормозил недалеко от крыльца ресторана. Из зала слышалась музыка. "Медленный танец под занавес",– подумала Вера, выбираясь из тепла кожаного серого салона и, оглянувшись на незнакомца, произнесла немного устало:
– Спасибо, что довезли,– решив, что инцидент исчерпан.
Но так посчитала она. А тот, кто только что не дал этой "несчастной дуре" одним махом решить все свои проблемы, рисковать не хотел и рассудил по-своему. Вместо шума отъезжающего автомобиля, Вера услышала писк сигнализации и мужские шаги за спиной, а секундами позже её узкая ладонь оказалась в жёстком капкане мужской руки. Обмен взглядами: её – недоумённый, его – невозмутимый.
Всё произошло так быстро, что жертва недоразумения не поняла, как оказалась на пороге зала, но даже и здесь ей не дали привыкнуть к яркому свету после густой темноты улицы и тут же потащили в сторону новобрачных.
– Вы жених?
С лица Глеба вмиг сошла благодушная улыбка, и он кивнул, переводя ничего не понимающий взгляд с растрёпанной и сердитой подруги сестры на сурового незнакомца.
– Знаете её?
Глеб снова кивнул и видно было, что ему ситуация совершенно не нравилась, однако он молчал, не желая привлекать лишнего внимания.
– Она хотела сигануть с моста,– "спаситель" сунул Верину ладонь в руку жениху и отправился восвояси.
Бедная невеста вцепилась пальцами в рукав теперь уже мужа, а испуганным взглядом в Веру. Татка (верная подружка) с Юрой, подоспевшие к самому интересному моменту, были в ужасе, а жених вообще онемел от услышанного. Причина переполоха стояла перед ними, обдумывая вразумительное и короткое объяснение случившемуся, но ничего так сразу не приходило на ум, потому что она в это же самое время смотрела вслед удаляющемуся незнакомцу, а когда он исчез в темноте, с чувством произнесла:
– Обалдеть!– имея в виду и ситуацию, и мужчину с тёмными сверкающими возмущением глазами. А потом вдруг легкомысленно хихикнула, вспомнив его слова, произнесённые тихим голосом себе под нос: "Ну, млять, что ни баба, то дура". Теперь четвёрка людей вглядывалась в странно весёлую Веру с ещё большей подозрительностью (а невеста так вообще, смотрела, как на безумную), что спровоцировало теперь уже взрыв хохота.
Потребовалось десять, целых десять минут, чтобы втолковать этим четверым, что ничего, абсолютно ничего не произошло из того, что наговорил этот высокий темноволосый мужик.
– Отстаньте. Я просто погуляла,– закончила она.
Глава 2
Опять дождь! – люди столпились на крыльце делового центра. Кто-то раскрывал зонт, кто-то ворчал, что не вспомнил о нём утром, но все с укором смотрели на небо, как будто хотели его пристыдить. Ха! Погода не оплакивала уходящее лето, совсем даже наоборот – она таким оригинальным способом приветствовала наступившую весну, а единственное, что правдиво указывало на апрель – так это пухлые почки растущих поодаль тополей и любопытные зелёные мордочки первых листочков, высунувшихся из этих своих колыбелек.
Постояв некоторое время на крыльце вместе со всеми, и оценив ситуацию, как "фиговую, но что же делать", Вера Алексеевна Арсенина припустила к парковке, едва не подвернула второпях ногу, спускаясь с высоких ступеней, а оказавшись в салоне своей железной подружки, включила печку. Глянула на себя в зеркало, пытаясь оценить ущерб, нанесённый несносной погодой: чёлка повисла влажными светлыми прядями, подводки и тушь на ресницах, обрамляющих серо-синие глаза, не поплыли; а вот блеск на губах следовало бы освежить ещё раньше, потому как её рот не отличался такой уж особой пухлостью. Героиня нашего романа относилась к собственной внешности вполне лояльно: у неё были лицо и фигура среднестатистической славянки. И если во времена своей ранней юности она ещё, стоя напротив зеркальной двери шкафа-купе в одном нижнем белье, могла недовольно морщиться, придирчиво оглядывая себя с ног до головы, то став постарше, научилась ценить то, чем наградила её природа.
Вера привычно повернула ключ зажигания, и Маzда приветственно заурчала, радуясь, что хозяйка решила всё-таки выехать с этой стоянки, надоевшей самой машинке за целый день до чёртиков, и почти улыбнулась нарушившей тишину приятной музыке. Работающие дворники безуспешно пытались выдержать ритм ударных в зазвучавшей из динамиков «Хей, Джуд» Битлз.
– Однако, Ласточка, тебя следует покормить.
"Ну, не откажусь",– подумала Маzда и аккуратненько встроилась в ряд таких же, как она железок: маленьких и больших, чистеньких и чумазых, нежных и брутальных, умненьких и не очень. Ближайшая заправка была в паре километров. А они и не спешили.
– Всё в моей жизни как-то скучно и неинтересно в последнее время. Где неожиданные приятности, новые знакомства, интересные предложения? Нет их,– у Веры сегодня было философское настроение, и она с удовольствием беседовала сама с собой, а Ласточка, как обычно, слушала и молчала – для неё всё было интересно, познавательно и расширяло общий кругозор.
– Я вообще считаю, что молодым интересным особам одиночество не к лицу. Как думаешь? – задала она вопрос внимательно слушающей её Маzде,– нет, я не жалею, что вытурила Тиму в своё время. Уж лучше быть свободной, чем замужем и с хомутом на шее.
Ласточка проследила за взглядом хозяйки в зеркало заднего вида. Наглый чёрный Volkswagen Touareg ей тоже совсем не нравился – так приличные люди и машины в городе, тем более в час пик, себя не ведут.
Они подъехали к автозаправке, постояли немного, помолчали. Пары бензина окутывали пространство вокруг них, пока хозяйка разбиралась со шлангом и пистолетом, а пахучая жидкость наполняла бензобак. Наконец они снова тронулись, осторожно вырулили на забитую до отказа дамбу, поблагодарив пропустивший их вежливый серебристый Lexus сигнальными огнями, и двинулись дальше.
– Давай– ка заедем к маме с бабушкой, – хозяйка снова заговорила.
Она планировала выполнить дочерний долг, не откладывая его в долгий ящик, чтобы освободить выходные. Пока Маzда терпеливо стояла на светофоре, дождь с назойливым любопытством заглядывал в салон, стекая по лобовому стеклу многочисленными дорожками.
Таймер на светофоре отсчитывал последние секунды, когда Вера увидела её. Девочка четырёх-пяти лет в малиново-зелёном комбинезоне выбежала на зебру, когда уже загорелся жёлтый. В состоянии "сама не знаю, как это произошло" хозяйка машины оказалась на дороге, преграждая малышке путь к следующей полосе, подхватила её на руки и унесла от опасности. Сзади ей сердито сигналили, но что значил гнев этого мужика (который, кстати, должен был видеть, что произошло) по сравнению со страхом, который только что испытала сама Вера! Дрожащими руками она поставила ребёнка на тротуар, погладила плечики, присев на корточки и безжалостно пачкая край подола светлого пальто. Мелкие капли дождя казались слезами на умненьком кареглазом личике. Вера достала из кармана носовой платок и сделала безуспешную попытку вытереть лицо ребёнку, а на себя его сухости уже не хватило.
– Где твоя мамочка? Ты с кем тут?– начала осторожно задавать вопросы.
– С папой.
– И где твой папа?– она продолжала улыбаться, а про себя костерила на все лады беспечного папашу последними словами. Прибила бы!
– Там,– сообщила малышка, показывая пальчиком в сторону торгового центра, – я обиделась, что он не купил мне кока-колу и убежала.
– Нельзя убегать, знаешь об этом? А кока-кола совсем не полезная, и я сама её не пью.
Очаровательное создание кивнуло головой и заплакало, как будто только сейчас осознало, что потерялось. Вера снова подняла малышку на руки в желании успокоить (подолу спереди тоже уже ничего не могло навредить) и, в надежде увидеть незадачливого родителя, начала вертеть головой.
– Дуняшка,– послышался облегчённый возглас на выдохе за её спиной, и крупные нетерпеливые мужские руки почти выхватили ребёнка из её объятий.
На спасительницу пока не смотрели – всё внимание мужчина сосредоточил на своей драгоценной пропаже.
Вера же опустила голову и повернула в сторону дороги, чувствуя на плечах неприятную влажно-холодную тяжесть пальто. Особых "спасибо" она не ждала, как бы ещё обвинений в попытке похищения не предъявили.
– Девушка!– цепкие пальцы ухватили её за рукав.– Подождите, – карие, почти чёрные, глубоко посаженные глаза под прямыми бровями смотрели на неё пытливо, не предвещая ничего хорошего, рот, сжатый в прямую линию, похоже, никогда не улыбался.
"Ну вот. Что я говорила?!"– с досадой подумала героиня нашего романа и нахмурилась, узнавая своего "спасителя". Того самого.
– Опять Вы!
В этой с чувством произнесённой короткой фразе Вере послышалось: "Опять эта ненормальная!"– что было чрезвычайно обидно.
– Смотреть надо за ребёнком, мужчина. Малышка выскочила на дорогу, прямо под колёса моей машины,– попыталась она хоть как-то объяснить ситуацию.
Папаша слегка вздрогнул на её последних словах, однако продолжил разглядывать при свете дня девицу, ту самую "несчастную дуру", которой он неделю назад не дал ринуться вниз головой с моста. Сегодня она выглядела вполне адекватно и чем-то отдалённо напоминала ему одну до боли знакомую особу.
– Дуняша сбежала от меня, когда я рассчитывался на кассе,– тон стал немного виноватый, а руки прижали к себе совершенно успокоившуюся малышку.– Спасибо Вам,– уже с искренней благодарностью.
– Я тоже испугалась. Хорошо, что обошлось,– с облегчённым вздохом.
Пора было идти к мигающей нетерпеливыми глазками машине, но Вера всё стояла, внимательно разглядывая незнакомца при свете дня. Он был высок, но пропорционально сложен, а потому не подавлял своими размерами. Добротная одежда: чёрная кожаная куртка, брюки и ботинки, в которые незнакомец был облачён сегодня, вместе с машиной, с которой Вера уже успела познакомиться, сообщали вполне недвусмысленно о его финансовом благополучии.
– Как Вы?– последовал вежливый вопрос, и женщина поняла, что сейчас её возвращают в тот поздний вечер на мосту.
– Вы неправильно всё поняли. Всего хорошего, – она мягко и чуть лукаво улыбнулась, на секунду задержала взгляд на его влажной ухоженной бороде и заторопилась к железной подруге, но перед тем, как сесть, ещё раз непроизвольно оглянулась. Мужчина широким размашистым шагом быстро двигался между рядами разномастных машин на парковке, бережно прижимая к себе обхватившую его за шею дочь, которая, в свою очередь, смотрела на неё, на свою спасительницу.
Устроившись в тепле салона, Вера скинула влажное пальто, вытерла салфетками лицо, механически повернула ключ и нажала педаль газа. Находясь под впечатлением только что случившегося, она начисто забыла о своих планах навестить бабушкину квартиру и действовала, как та лошадь, которой, если не управлять, то она сама вернётся домой. А Маzда, как – будто почуяв своим железным, но женским нутром, состояние хозяйки двигалась, как на автопилоте, кося и мигая на поворотах недовольными глазками на самых нетерпеливых и опасно обгоняющих её собратьев. Сегодня она не кокетничала, а была серьёзной и сосредоточенной.
Оказавшись дома, в привычном уюте, девушка в задумчивости сняла свой серый офисный костюм и влезла в мягкие новенькие домашние штанишки и любимую бирюзовую футболку. Рука привычно нажала красную кнопку пульта плазмы, и ор футбольного стадиона тут же заполнил кухню, создавая атмосферу, в которой она чувствовала себя вполне комфортно.
Вторая встреча не выходила из головы Веры. По законам жанра героиня нашего романа должна бы была задуматься, что случайных совпадений не бывает, и начать фантазировать что-нибудь по этому поводу. Но она, если и вспоминала сурового незнакомца, то исключительно в паре с маленькой девочкой, с чудесной кареглазой испуганной девочкой, которую она крепко прижимала к себе.
***
Вечером с ней связалась Татка по скайпу.
– Юра укладывает пацанов спать,– сообщила она и облегчённо потянулась всем телом, сцепив руки над головой. В комнате был включен яркий свет, стояла гладильная доска, заваленная детской одёжкой, на разложенном диване – развивающий игровой коврик, на дугах которого ещё покачивались мягкие яркие погремушки, за Таткиной спиной, не закрытые второпях дверцы стенки – в общем, квартира семейной пары с детьми выглядела именно так, как и должна была выглядеть.
Парочка шумных мальчишек, родившихся четыре месяца назад, вымотала Татку до предела, но жалоб слышно не было. Теперь под лучистыми светло-карими глазами залегли тени недосыпа, роскошные длинные волосы цвета горького шоколада немного потускнели и были стянуты сейчас в какой-то несуразный пучок, зато грудь, прикрытая старой клетчатой рубашкой мужа, значительно прибавила в объёме. Однако Юре прикасаться к этой роскоши следовало с большими предосторожностями – над каждой каплей еды для близнецов Татка тряслась.
– Иди, ложись спать,– посоветовала Вера, с любовью глядя на осунувшуюся подругу.
– Дай хоть отдохнуть душой.
– Ну, отдохни.
– Что-то ты сама неважно выглядишь. Распустилась без меня, – она продолжала придирчиво оглядывать то, что было в пределах видимости. Рассказывай: что новенького,– зевнула, но приготовилась слушать.
– Окстись, у меня нет ничего нового: работа, серые будни, мелкие неприятности, одинокие вечера, холодная постель.... Это у тебя горячий любящий муж под боком и парочка парней подрастает. Для обсуждения сегодняшнего происшествия на дороге ещё не пришло время – разговор мог затянуться, а Татке надо поспать.
– Только про горячих мужиков не надо. Идёт? У Тарасова сейчас силы ограничены, так же, как наш семейный бюджет, а потому он уже забыл, что такое долгий искромётный секс. Теперь единственное его желание – это чтобы пацаны не орали по ночам и дали выспаться, а я рядом вместо грелки.
– Что совсем никак?– сочувственно – иронично.
– Как машина: отработал-отвалился. Про себя я вообще промолчу, – Татка потёрла ладонями красивое лицо.– Ладно, раз у тебя никаких новостей нет, я отправляюсь на диван смотреть свой любимый сон, "Тёмная ночь" называется.
Глава 3
Небо начало светлеть, но до восхода солнца было ещё далеко. Вере что-то снилось, но настырное пиликанье домофона лишило её и этого малого удовольствия (если считать сон удовольствием).
– Ну, кто там?– она нехотя вылезла из тёплой постели и поплелась босая по ковровому напольному покрытию к домофону.
– Я,– мужской голос был чужой.
– Кто "я"? Совсем очумели? Жмите нужную кнопку,– опустила маленький рычажок вниз, отключая звук,– теперь "якай" сколько влезет.– Она снова залезла в постель, но сон не вернулся. Будильник, стоящий на низкой прикроватной тумбочке ехидно сообщил, что время 5 часов утра. Вспомнив Татку, которая за спокойную ночь могла отдать всё, что угодно, Вера, тем не менее, ей светло позавидовала, потому что сама сейчас с радостью бы укачивала на руках какого-нибудь неспокойного Вовку или Ваньку... или Дунечку. Ей хотелось деток и любимого мужа.... и много ей ещё чего хотелось.
Завибрировал айфон, на экране высветилось "Тимофей", и знакомый голос заворчал:
– Я что тут мёрзнуть должен? Ты чего домофон отключаешь? Открывай – голос возмущённый, как будто его не пускают домой. Вот ведь!
– Я не узнала тебя, шарахаются тут по ночам некоторые,– впустила бывшего мужа в квартиру.– Чего пришёл?
– Потом расскажу. Спать хочу.
– Спать надо дома,– нравоучительным тоном.– Ладно, сейчас постелю на диване,– сжалилась, поймав хмурый взгляд обычно всегда жизнерадостного парня.
Тима был уложен, и как только светловолосая голова коснулась подушки, голубые глаза закрылись. Как часто такое случалось в их семейной жизни, сколько раз он вот так приходил под утро, неизвестно откуда. Не от женщины – это Вера знала или, по крайней мере, свято верила в это. Чаще всего Тима проводил время с бесконечными друзьями (рубаха-парень), которых он порой притаскивал домой и, просидев с ними на кухне далеко за полночь, даже укладывал спать на диване в гостиной, а наутро, обнимая недовольную жену, хвастался:
– Какая у меня женщина! А? – и пытался поцеловать.
Она немного постояла рядом, отметила лёгкие морщинки вокруг крупного мужского рта. Собственный организм, почуяв, что сейчас его заставят трудиться, потребовал продолжения отдыха.
***
Тимофей, заспанный и взъерошенный, в джинсах и футболке любимого красного цвета, открыл застеклённую кухонную дверь и по-хозяйски прошествовал к окну.
– Курить – на лоджию,– хмуро заявила бывшая жена. – Сейчас весна – не околеешь.
– Не любишь ты меня,– недовольный вздох, косой взгляд – и Тима послушно прошествовал на лоджию.
Пропахший сигаретным дымом, он через пять минут снова появился на кухне и, поёживаясь от холода, направился сразу к кофеварке.
– Ты золото,– сообщил, втягивая носом утренние ароматы.
– Не подлизывайся. Настя выгнала?– привычка Тимы использовать её квартиру в качестве запасного аэродрома не вызывало ничего, кроме досады.
– Сам ушёл. Достала. Ещё,– он протянул кружку за добавкой.
– Тима, ты определись уже со своей женой,– Вера снова засыпала молотый кофе в фильтр, залила воду и нажала белую кнопку.
– Она мне не жена.
– Ты с ней живёшь, значит, жена, а гражданская или законная значения не имеет.
– Не зуди,– беззлобно огрызнулся.
– Тима, что опять?
– Я уезжаю через месяц в Питер. Костя Верхоянцев давно зовёт.
– А Настя?
– А Настя-то мне там зачем? – даже возмущённо глаза выставил.– Вот, если бы ты согласилась, так я "за". Поехали,– уговаривать он умел: кристальная честность во взгляде, вкрадчивый голос, открытая обаятельная улыбка, ласковые поглаживания того, до чего смогли дотянуться шаловливые ручки.... И сам весь такой сексуальный, уверенный в себе и надёжный. На это она и повелась в своё время. Брак, длившийся три года, не принёс ей особой радости, зато развод, состоявшийся полгода назад, снял с её плеч тяжкое бремя ответственности за этого легкомысленного мужчину.
– Снимем квартиру, оглядишься, место работы подыщешь. Денег на первое время хватит. Поехали, Вер.
– Я здесь– то от тебя устала: заваливаешься в любое время дня и ночи и считаешь это нормальным.
– А куда мне идти? Ты моя жена, хоть и бывшая. А здесь я жил,– он обвёл рукой кухню.
– Тима, мы попробовали быть семьёй и что получили? Моё недовольство твоей безалаберностью и твоё разочарование в избраннице. Ты ведь, вроде, нашёл, ту, кто заглядывает в глаза и терпит твои выкрутасы. Что теперь не так? Запомни: я не собираюсь тебя прикрывать перед Настей. Собрался в Питер? Скатертью дорога. Найдёшь там себе ещё подругу и заживёшь новой счастливой жизнью,– конец фразы Вера закончила жизнерадостно и даже погладила красивую светловолосую голову бывшего мужа.
– Малыш, ты совсем меня не любишь?– эти разговоры про "любишь-не любишь" давно набили оскомину, и она реагировала на них соответственно.
Тимофей был самым прохиндеистым прохиндеем. Он прекрасно чувствовал настроение женщины и действовал интуитивно, вызывая у предполагаемой жертвы собственной неотразимости, требуемые ему самому в данный момент чувства: любовь (страстную), восхищение (им любимым), сострадание (к нему) или непреодолимое желание заботиться (о нём, таком единственном). Сейчас Тимофей "давил" на жалость, а у Веры уже выработался иммунитет на все его заходы.
– Кофе выпил? Куда теперь? Квартира твоя сейчас пустая стоит или как?
– Сдаётся. Через неделю как раз освободится.
– К родителям поедешь?
Тима поморщился – к родителям он не хотел.
– Можно, я у тебя неделю перекантуюсь? Не помешаю. Честно.
– Нет уж, у меня мужчина появился (ложь в качестве защиты, не считается таковой). Так что поживи эту недельку у мамочки.
– Плохая ты,– и он поднялся из-за стола, чтобы заправить кофеварку в третий раз.
***
Входная дверь мягко захлопнулась за бывшим мужем, и Вера начала собираться к родным, которые жили через пять кварталов от неё, решив прогуляться. Субботнее солнце вспомнило о своих прямых обязанностях: радовать и согревать и теперь развлекало горожан своими многочисленными отражениями в немытых пока после зимы окнах домов, в стёклах и зеркалах автомобилей и даже в многочисленных лужицах после вчерашнего дождя.
У Веры были только мама и бабушка. Отец ушёл из семьи, когда ей было шестнадцать. Как-то нескладно у них всё получалось: бабушка одна вырастила маму, мама живёт одна, и она сама сейчас тоже одна.
Дверь в квартиру, в которой прошли бабушкины детство и юность, открыла немного растерянная родительница, а только что звучащие из комнаты голоса: один родной женский, другой мужской, смолкли.
– У нас гости,– сообщила она и даже не поцеловала дочь, здороваясь.
"Интересненько",– подумала Вера и шагнула в хорошо знакомую гостиную. Бабушка сидела в своём любимом кресле с высокой спинкой, которое стояло напротив телевизора, старинная же стенка с посудой и книжным шкафом, заполненным многочисленными томами книг (только самыми любимыми), на стенах – художественные вышивки, выполненные бабушкиными руками, которые ещё недавно сдавались в магазин "Рукодельница" за хорошие деньги.
Незнакомый пожилой мужчина поднялся из второго кресла навстречу и впился взволнованным взглядом в Верино лицо. Вот, если можно было сравнивать людей с собаками, то это был сенбернар: крупный, ширококостный, с гривой наполовину седых волос, грустными глазами и доброй улыбкой
– Это Александр Викторович Ренёв...– мама замолчала, как будто не в состоянии была больше ничего произнести, а гость продолжил:
– Родной брат Вашей мамы по отцу и Ваш дядя – так получается,– мужчина смущённо улыбнулся.
В комнате повисла такая тишина, что стало слышно тиканье старых настенных часов.
Мама засуетилась:
– Я сейчас чай принесу,– и исчезла с порозовевшими щеками на кухне.
Бабушка сидела тихая и задумчивая. Вера помнила историю, которую ей коротко рассказала мама. Во времена строительства Камской ГЭС сюда по партийным и комсомольским путёвкам приехало очень много специалистов, и один из них стал маминым отцом. Бабушка его очень любила, они жили вместе, как муж и жена, Виктор часто уезжал в командировки, но возвращался к Веронике. А дальше.... стройка закончилась, когда маме было 4 года, и мужчина уехал. Как оказалось, он был женат и вернулся к семье в Москву. Вот такая грустная история.
– Думаю, мне придётся повторить всё, что я только что рассказал Марине и Веронике Мироновне,– снова заговорил гость,– мой отец, наш с Мариной отец,– поправился он,– умер не так давно и попросил перед смертью разыскать Вашу семью. Он всю жизнь сожалел, что не смог признаться моей матери в своей измене и в том, что у него растёт дочь. Партийный человек на высокой должности должен был быть высокоморальным человеком,– мужчина тяжело вздохнул,– а потом... сами понимаете, время прошло...
Мама пришла с чаем, красивым тортом, по всей видимости, принесённым Александром Викторовичем, конфетами и домашним печеньем.
Мама молчала, бабушка тоже.
– Я понимаю, что мой визит может показаться вам немного странным – столько лет прошло, но я обещал отцу и должен был сдержать слово. От него остались деньги, и часть их он просил передать Веронике Мироновне,– он запнулся,– а, если её не будет, то Марине. У Вас, Вера есть двоюродные сестра и брат, и Вы сможете с ними увидеться. Я приглашаю вас всех к нам в гости.
– Спасибо.
Никуда она, разумеется, ехать не собиралась, приняв приглашение за простую вежливость.
– А Ваша мать жива?– вопрос был не праздный.
– Мама ушла около года назад, и по этому поводу он тоже переживал.
– Это дело прошлое,– теперь уже бабушка подала голос,– Вы совсем не похожи на Виктора,– продолжила она и поднялась из своего кресла. Несмотря на свои 85 лет, она была вполне подвижной. Сегодня на ней было её лучшее платье из синего в белый горошек шёлка с белым кружевным воротником, а гладкие седые волосы, заколотые в низкий пучок старинными костяными шпильками, в лучах солнца блестели.– У меня остались вещи Вашего отца, я их сохранила, хотела вернуть, но он уехал и не подавал больше о себе вестей. – Она вернулась из своей комнаты с деревянной резной шкатулкой, которую Вера никогда раньше не видела, и достала оттуда старые армейские наручные часы на потёртом коричневом кожаном ремешке и небольшую пачку пожелтевших фотографий, перевязанных крест-накрест тесёмкой.– Вот. Вам это будет дорого, а мне не нужно. Тут фотографии его друзей и родственников.
Бабушка снова опустилась в кресло, опираясь старческими слабыми руками на подлокотники, и взглянула блестящими выцветшими от времени глазами на гостя. Повисло молчание. Вера никогда не задумывалась о бабушкином прошлом, которая всегда была рядом и никогда не была молодой. А сейчас перед её глазами, отчётливо мелькнул, как фрагмент старого кино, кусочек жизни близкого человека. Ведь любила она этого Виктора и как-то смогла пережить его отъезд. Вера видела потемневшие от времени фотографии тех лет, вставленные в уголки толстого альбома, обтянутого малиновым бархатом. На чёрно-белых снимках была и красавица с тёмными вьющимися волосами до плеч. Она стояла в компании улыбающейся молодёжи на фоне небольшого (по нынешним меркам) кинотеатра в длинном, до середины икр, развевающемся на ветру пёстром платье; сидела в белой строгой блузке за канцелярским столом в маленьком кабинете... Фотографий было много и они были уже историей.
Вся под впечатлением разговора с человеком, который был братом её матери, Вера сейчас думала и о своём отце. И что же им так не везёт? И не появится ли кто-нибудь под конец её жизни и не скажет ли ей: "Я Ваш брат или Ваша сестра?".
Глава 4
Неторопливо шагая домой по заполненным горожанами улицам; вдыхая смолистые запахи оживающих деревьев, наша героиня смотрела по сторонам, но мало что видела, и испуганно вздрогнула от запевшего мобильника. Жизнерадостные интонации подруги выдернули из состояния грустной задумчивости.
– Верочка, у меня два билета на "Орлеанскую деву", ты не можешь не пойти со мной.
– Да, конечно, с приогромным удовольствием". Когда?– Вера, наконец, вернулась в действительность.
В назначенный вечер они сидели в театральной ложе. Под аплодисменты поднимается занавес и...представление начинается...Зал погружается в волшебный мир звуков и образов; лица людей преображаются: маски, одетые днём сбрасываются и все становятся немного детьми: добрыми и доверчивыми.
Прогуливаясь в антракте среди белых колонн по этажу, подруги обменялись новостями.
– С ума сойти! И что теперь? Как Вероника Мироновна это пережила?
– Внешне спокойно, но давление скакнуло. А этот Ренёв спрашивал разрешения звонить, приглашал к себе в Москву и обещал приехать ещё раз. Даже обнял нас с мамой на прощанье и поцеловал. Сказал, что рад обрести сестру и племянницу.
