Текст книги "Нечисть в мегаполисе (СИ)"

Автор книги: Анна Калина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Глава 17

– Ася, ты это что удумала? А? – Семен шлепал следом за мной из гостиной в кухню, пока я с табуретом под мышкой шагала к антресоли.

– Детеныш, ты же не будешь… – встрял Рудик.

Буду. Еще как буду. Ради кого-то другого я бы сто раз подумала, но Кира не отдам!!! Моего Кира!!! Доброго, надежного и до безобразия спокойного. Я за его жизнь буду зубами и когтями бороться!!!

– Аська, не смей!!! – взвизгнул домовой, увидев у меня в руках потрепанную книгу.

– Отстань, Сеня, – я с грохотом швырнула книжку на пол в гостиной и уселась рядом, скрестив ноги.

– Не отстану!!! – взвился домовой. – Я тебя беречь обязан, я твоей бабке обещал я… Ты же там сгинешь!!!

– Это мое дело, – огрызнулась я, листая ветхие пожелтевшие страницы.

Я не брала ее в руки уже несколько лет, но страха нет. Есть только злость и беспокойство. Беспокойство за того, кто стал мне дороже меня самой. Как он там? Один, потерянный, дезориентированный, в чужом, враждебном, переменчивом мире. Как подтверждая мои страхи, Кирилл забился, дугой выгибаясь на полу. Клацали звериные зубы, во взгляде не осталось даже тени человеческого. Только безумие, только жажда крови. Я ускорилась, призывая силу предков.

– Не пущу!!! – взревел Семен и попытался вырвать у меня книгу. – Нет!!!

– Отпусти, – тихо приказала я и не узнала свой голос.

Семен побелел и отпустил краешек фолианта. Рудик напрягся, Лиза выругалась вслух. Значит, началось. Сила уже пульсировала в теле, призывая родовую память. А сила – она не просто врывается в тело, она его и меняет. Я ведь тоже нелюдь, следовательно, и свою изнанку тоже имею. Вот и сейчас,() глядя на друзей, знаю, что они видят бледную девицу с черными как ночь глазами без белков и такими же черными волосами, отросшими до талии. Мы, ведьмы, все так выглядим в момент единения с силой. У каждого нелюдя своя изнанка.

– Асенька, золотце, а может, не надо? – уже почти рыдал Семен. – Может, он еще того… сам.

– Он сам уже не может, – отозвалась Лиза.

– Но она же заблудится!!! – решил подебоширить вампир. – Ася, послушай Сему. Заканчивай играться…

– Или что? – глухо отозвалась я, чувствуя на губах ту самую жуткую ухмылку. НЕ мою.

Молчание, и мы просто смотрим на друг друга. Он боится, я понимаю, я ему как дочь. И пойти со мной не сможет. Его душа мертвая, ей в тот мир путь заказан. Лиза? Лиза нужна здесь, она знает, что делать с Киром. А я не могу просто сидеть и смотреть, как из Кирилла делают безмозглую машину для убийства. Я могу помочь, могу вытянуть его на свет. Сама могу не вернуться, но пугает ли меня это? Нет. Больше пугает, что вернусь без Кира. И буду без него жить…

Я принялась медленно раскачиваться, про себя читая выведенные на бумаге руны, и мир дрогнул: покачнулся и стал оплывать как воск со свечи. Смазывались очертания, выцветали краски, запахи. Остались только невнятные шорохи и леденящий душу страх. Ветер свистел над равниной, гоняя по черному небу косматые серые тучи. Пахло гарью и тленом. Безвременье, пустота, мир кошмаров и видений. Не тот и не этот. Ничей. С неба падал пепел, подобно снегу укрывая равнину и растущие на ней деревья. Скрюченные уродцы без листьев, с узловатыми ветками и паршивой корой. Мир ни смерти, ни жизни.

Я поднялась, проваливаясь в пепел по щиколотки. Апатия, боль, отчаяние – вот что правит этим миром. Где-то там, вдали, послышался вой – одинокий, жалобный, полный муки и тоски. Ложь. Обман. Здесь Кирилл – человек, зверем он остался там, без поддержки своей души, а это миражи, навеянные моей памятью и силой этого мира. Снова свистит ветер, опадает на землю пепел. Нельзя потеряться, нельзя забывать… Я прикрыла глаза, воскрешая в памяти образы прошлого. Лето, наша кухня, аромат вишен, мука, рассыпанная по столу, я, со стаканом в руке, вырезаю кружочки на тесте. Бабушка и мама лепят вареники с вишней, из которой папа час выковыривал косточки. Мы смеемся и шутим, а за окном плывет от жары воздух и эхо разносит крики детей во дворе, а в небе носятся ласточки, выделывая немыслимые пируэты. Счастье, легкость, покой. Попыталась воскресить в памяти все подробности: запахи, ощущения, чувства, эмоции. Здесь реально только это. Почувствовала, как натянулась незримая нить, удерживающая связь с миром людей.

Хмурое небо как задымленное стекло, сквозь которое тускло светит солнце, и странные точки на небе. Здесь нет птиц, здесь нет живого. Я ускорила шаг, оглядываясь по сторонам и стараясь держаться ближе к странной уродливой растительности. Я искала след. Все, что угодно, что подскажет, где искать Кирилла. Дрогнула как струна нить, натягиваясь сильнее, напоминающая о том, что этот мир не мой, чужой, враждебный. Кир, где же ты? Я мысленно потянулась к нему: может быть, отголоски моих воспоминаний дойдут до него, станут той ниточкой, что поможет отыскать оборотню меня?

Вот начало учебного года, холодное, промозглое утро, и мы стоим на спортивном поле школы, дрожа от холода с цветами в руках. У меня смешные бантики на тонких косичках, ногам зябко из-за того, что стою в тонких ажурных колготках, а холодный ветер забирается под юбку форменного платья, перебирает складки передника. Ранняя осень, ненормально холодный день и синие от холода дети с хризантемами и астрами в руках. Тогда не было этих понтов со сложными букетами, мы дарили те цветы, что росли в садах осенью. Я стояла в стороне ото всех, по привычке, зная, что ни одна из компаний детей меня не подпустит к себе и близко. Я не боялась одиночества.

– Ася? Ворожба, – моя классная руководительница подошла ко мне. – Познакомься, ваш новый одноклассник.

Я рассеянно кивнула мальчику, стоящему рядом с учительницей. Щупленький и стеснительный, в непомерно больших очках и с непослушной светлой челкой, падающей на глаза. Такой смешной и милый, что я не удержалась от улыбки.

– Очень приятно, – серьезно произнес паренек. – Я Кирилл.

И протянул мне руку, такой серьезный и взрослый. Кир всегда был серьезным, даже слишком. И я пожала его ледяную ладошку, уже тогда ощутив то, чему смогла дать название только встретив вновь. И промозглый день стал другим: серость и скука отступили, не было того беспросветного одиночества, что жрало меня изнутри год за годом. Мы так и пошли в класс, держась за руки и весело болтая, и сели вместе. Рядом со мной место всегда пустовало, а учительница только радовалась обретению мною друга. Это были самые счастливые годы моей жизни, пока Кирилл не уехал. Именно тогда я и докатилась до того, что шагнула за грань. Без Кирилла меня тот мир уже мало привлекал. А ведь пропади я тогда, мы бы уже никогда не встретились…

– Кирилл… – заорала я.

Припадок отчаяния. Этот мир гасит звуки, в нем нет эха; но я не могу молчать, так легче гасить страх.

– Настя… – голос за спиной. – Настя, остановись, стой, не ходи…

Я испуганно оглянулась. Она стояла у дерева, взволнованно глядя на меня. Такая, как я помнила ее. Высокая, статная, с гордой осанкой и высоко уложенным узлом волос. Бабушка.

– Настенька, стой, туда нельзя…

Это мираж, рожденный страхом сознания перед гибелью. Я все глубже уходила в черную пустыню, нить за спиной жалобно звенела, натягиваясь до предела. Да, отнять душу не легко, ее держат сотни нитей в том мире, где остались близкие и любимые люди. И не в том мире тоже…

– Анастасия, вернись!!! – на мамин голос я уже не обернулась.

У меня нет времени договариваться со своими страхами. У меня один страх – вернуться назад без Кирилла. И я побежала, оставив за спиной встревоженный ропот голосов, зовущих вернуться. Больно резануло под сердцем, дышать становилось все тяжелее, нить с треском рвалась, оставляя меня беззащитной в этом сумеречном мире. Теперь я подобна шарику в небе, зависима от переменчивого ветра… Страх волнами поднимался в душе, накатывая с каждым разом все сильнее. Паника, ужас, отчаяние…

Нельзя, нельзя поддаваться. Это первый шаг к проигрышу. ОНИ чуют страх, чуют боль. Я до боли стиснула веки, соленые ручейки потекли по щекам. Как я могла? Зачем я ушла из инквизиции, зачем я оставила без помощи тех, кто день за днем вытаскивает людей из этого кошмара? Теперь меня душило чувство вины. Не отмахнись я от Маши, возьми над ней шефство, она бы не вляпалась в эту передрягу с тенью. Не стала бы магичить… Я стала воскрешать одно за одним видения. Наша с Киром встреча в вечернем офисе. Завтрак на кухне, езда в авто. Поход в кино, где мы смеялись и сопереживали героям фильма. То, как мы гуляли по городу, ели мороженое, шутили и смеялись. Как Кирилл держал меня за руку, нежно поглаживая большим пальцем. Лучащиеся нежностью глаза с желтым отсветом, косая выгоревшая челка, сильные руки. Мой Кирилл, надежный, спокойный, умный и милый… Где ты? Ведь тебя же некому тянуть в том мире. Даже я, и та здесь застряла.

Где-то мяукнул котенок. Я замерла, глядя на диво, рожденное в этой мертвой пустыне. Рыжий комочек еще раз мяукнул, глядя на меня с уродливой ветки дерева. Маленький, рыжий с куцым хвостиком. Я помнила его. Он орал на дереве, когда мы с Киром шли из школы. Люди равнодушно проходили мимо, безразличные к горю маленького существа. И только десятилетний мальчик в очках остановился, а потом бесстрашно полез на высоченную акацию спасать малыша, а я стояла внизу под деревом, восхищенно следя за другом, испуганная и гордая.

– Кирилл… – шепотом позвала я. – Кир… ты здесь?

Хрип под деревом. Тихий, слабый, полный боли. Кирилл сидел на черном песке, привалившись к мертвому дереву плечом. Бледный и уставший, полубезумно глядящий в черное небо. На меня он даже не глянул, только горько усмехнулся и прикрыл глаза. Принял меня за галлюцинацию?

– Кирилл, это я…

Подбежала, рухнула на колени рядом с ним, потрясла за плечо. Он вздрогнул и открыл глаза.

– Настя? – потрясенный вопрос. – Ты… Ты настоящая?

– Настоящая, – кивнула я, усаживаясь рядом. – Насколько это возможно в подобном мире.

– Как ты меня нашла?

– Случайно… твои воспоминания. Почему ты вспомнил, как мы котенка снимали с дерева?

– Это? – Кирилл обнял, прижимая к себе. – Тогда ты первый раз меня поцеловала…

– Я?

– Да. В благодарность. В щеку.

– Не помню.

Кирилл покачал головой и поцеловал в макушку. Я осторожно подняла голову к небу. Черные точки стали заметнее, тянущиеся за ними шлейфы тьмы – тоже. Это не тени, это те, кто открывает охоту за попаданцами в этот мир, те, кто часто возвращается с ними в наш мир… с ними или вместо них.

– Нужно уходить. Вставай.

– Не могу, – Кирилл устало покачал головой. – Нет сил. Не могу идти…

Плохо. Это я от границы топала, а Кирилла зашвырнуло сюда сразу. Уставшего и вымотанного всем сразу: и перерождением, и Инниными чарами, и Машкиным приворотом… Как же мне его вытащить?

– Постарайся, Кирюша, или нас тут двоих отловят. А я не хочу.

Мы осторожно встали. Постояли. Пошатались и рухнули в пепел. М-да. Попадалово…

– Асенок, давай ты сама. Хорошо? – улыбнулся мне мой Кир. – Ну, не вышло, ты же пыталась…

– Нет, – я со злостью рванула его за руку. – Перестань сейчас же.

– Тихо, тихо. Ш-ш-ш-ш-ш, – Кир обнял. Поцеловал. – Давай. Домой. Там папа и мама. Ты там нужна.

– Нет. Нет, – я тихо всхлипнула и оттолкнула ликантропа.

– Да, Настена, – гаркнул Кир. – А я? Ну кому я нужен?

– Мне нужен, – шептала я, обнимая мужчину. – Мне.

– Ты себе другого найдешь.

– Кир.

Мужчина зашипел. Выругался и со злостью саданул кулаком по песку вперемешку с пеплом.

– Настя, солнышко, ну, пожалуйста… Ну ради меня.

– Я ради тебя сюда приперлась, – я зарыдала.

Кирилл вздохнул, обнял, прижал сильно-сильно к себе.

– Зайка. Я тебя очень люблю. Я никого не любил. И, наверное, не полюбил бы. Пожалуйста, ради меня, уйди. А? Тебе жить нужно дальше, ты же сможешь…

– Я без тебя не смогу, – тихо шепнула я. – Как я жить буду, если ты здесь растворишься?

– А ты помни обо мне, а? Помни, – Кирилл осторожно вытер мне слезы. – И я буду рядом. А ты будешь жить и меня вспоминать…

А я снова зарыдала, понимая, что вытащить одна его не смогу. Не справлюсь. Сил не хватит. Это я, моя вина, что Кир сейчас здесь. Отчаяние лишало сил дышать и думать. Только боль… безграничная, неконтролируемая. Я предала его. Предала всех тех, кого клялась оберегать и защищать, тех, кто нуждался во мне. И вот, вот она, плата. Судьба не терпит предателей и изменщиков… Вот она, моя кара.

– Так. И чего сидим, чего ревем? – раздалось над ухом. – Я, между прочим, здесь уже не в первый раз, и мне тут еще тогда не понравилось.

Реветь я перестала. Уставилась на Федьку, совершенно не прозрачного Федьку, стоящего надо мной.

– Федя?

– Ага, это я, – кивнул мой полтергейст и присел рядом с Кириллом. – Я за тобой сразу пошел, только так, чтобы ты не видела, – и уже зло добавил. – И как нить порвала, тоже видел…

– Вот и молодец, – кивнул Кир. – Хватай Аську, и дуйте отсюда.

– Не понял? – напрягся призрак.

– Он идти не может, – пояснила я.

– Тогда будем в партизан играть, – кивнул полтергейст. – Кирюха, ты в войнушку играл?.. Вот, ты у нас раненый будешь.

Кирилл глаза закатил, но отбиваться сразу от двоих настырных спасателей уже сил не было. И вот мы двинулись по пустыне – бледный Кирилл и мы с Федей, изображающие костыли. Я продолжала коситься на небо, где все так же сновали черные смерчи. А зрение у них отменное.

– Теперь найти бы дорогу, – шепнула я.

– Еще бы найти ее незаметно… – задумчиво протянул Федор, глядя в небо.

Они приближались. Черные вихри один за другим обрушивались на землю, заставляя пепел тучами взмывать вверх.

– Федя, дуй домой, – рявкнула я, наблюдая за бурей в пустыне.

– Ага, щас, – огрызнулся призрак. – Там Семен, он меня кошмарить за тебя будет, я лучше тут останусь.

Тьма приближалась. Кирилла шатало все сильнее, меня тоже потряхивало от страха. А главное, никакой надежды на спасение. Нить моя потерялась, было бы время – нашли бы, а так… Я крепче обняла Кирилла, схватила за руку Федю. Я судорожно соображала, что делать, и старалась не поддаваться панике. Но как не поддаться, если ты уже без секунды никто? И было до безумия страшно за тех, кто сейчас стоял рядом. Стыдно за то, что втравила во все это Федьку. Он же мог переродиться. А Кир? Не уберегла, не защитила. Хотелось выть и грызть глотки темным тварям. Но что я могу? Молиться о спасении… Слова пришли сами. Поднялись из глубины души, а руки потянулись к шее, где на тесемке висел простой оловянный крестик.

Свет – это маяк, так может, выйдет? И я бормотала про себя молитву, прося о спасении. Не себя. Двух безвинных душ, ставших жертвами обстоятельств. Ни один ни другой не заслужили быть здесь. А я? Я о себе вообще в этот миг не думала. Мои грехи – моя расплата. Так отчего платят те, кто даже не был рядом со мной в те моменты? Я ощущала крепкие объятия Кирилла, впервые в жизни чувствовала пальцы Феди, сжимавшие мои. А еще слышала свист и грохот приближавшейся тьмы. Слезы текли по щекам, боль разрывала сердце. Так не должно быть. Не может все закончиться так, не должны добро и свет гибнуть, поглощенные тьмой. И земля дрогнула, совсем близко, над ухом потрясенно вздохнул Кирилл, Федя выговорил что-то крамольно не членораздельное. Все, что я помнила далее, – это оглушительные хлопки исполинских крыльев и свет. Слепящий, выжигающий глаза свет, и… Я вывалилась в реальность, судорожно глотая ртом воздух и щурясь от света лампочки.

– Настенька… – в грудь мне бухнулся заплаканный Семен.

Рядом присел и обнял Рудик. Долго и вдумчиво объяснял мне, почему я идиотка и что за это со мной нужно сделать. Рядом блекло фосфоресцировал Федя. Лиза устало терла лицо, пересев с пола на диван. Потом подошел уставший и бледный Кирилл, сел рядом, обнял и поцеловал в щеку. И я снова зарыдала, уткнувшись оборотню в плечо, все еще не веря, что у нас вышло. А еще отчетливо поняла, что мне не повезло. Не бывает везения в этой жизни. Бывают уроки, наказания и подарки. Жизнь вокруг – это не просто блага и удобства вперемешку с проблемами и несчастьями, это школа, где мы познаем суть мироздания и самих себя. Осознаем себя и свои обязанности в этом мире.

Я свой урок провалила. Забыла, что такое быть мной. Быть ведьмой, быть одаренной, быть посвященной в тайну – значит вместе с даром получить обязанности и ответственность перед высшими силами. И от них не сбежать, не спрятаться, не отказаться. Я слишком долго игнорировала свое предназначение, и мне прямо показали, к чему приведет мое разгильдяйство. У вселенной на меня планы.

Кирилл будет нуждаться во мне, он моя судьба, но любой подарок нужно заслужить. Мне словно крикнули в ухо: «Образумься и трудись». Там, за гранью, оказываются многие, и их близкие переживают то же, что и я. Мне показали, что равнодушие к своему долгу, мелочь, незначительный поступок способны в будущем разрушить жизнь, и не одну. Вот что значит быть ведьмой – принять свой дар и выполнять свои функции в отлаженной шахматной игре. А за непослушание больно бьют по голове, мне повезло – мне погрозили пальцем. Я солдат, и я приму бой. И сил мне хватит, потому что я теперь в себя верю и мне есть за что бороться, а это сильнее любой магии.

Я свой урок усвоила. И прятаться дальше не буду. Прав Миша, у нас пенсия только посмертная… и то не всегда. Что же, зато буду работать на одной из самых живописных улиц города…

Эпилог

Тюль раздувало как корабельный парус, за окном орали дети и коты. Встать бы да закрыть балконную дверь, но лень. Воздух пах цветущими липами, мокрым асфальтом, припавшей пылью и утренней свежестью. Хорошо-то как! Я потянулась, натягивая простыню на плечи. Широкая ладонь осторожно обняла меня за талию, сильные руки потянули на другую сторону кровати, Кирилл зевнул и уткнулся носом мне в затылок. Начало пробуждения мне понравилось, поглаживание моих округлостей было многообещающим, страстное сопение оборотня наводило на пошлые и неприличные мысли. А хорошо утро началось! Кирилл нахально полез под мою простыню, окончательно лишив надежды выспаться, хотя целоваться все же интересней.

– Оу! – прозвучало со стороны.

Федина голова как раз высунулась из стены, призрак равнодушно оглядел раскинувшуюся перед ним развратную картину и абсолютно бесстрастно изрек:

– А я вас будить шел. Там Семен уже кофе сварил, идите есть, раз не спите, – и исчез.

– Федя, чтоб ты сдох, – сквозь зубы выдохнула я.

– Опоздала ты с пожеланием, – простонал Кир, утыкаясь мне носом в плечо.

– Между прочим, переехать вместе с ними ты сам предложил, – разозлилась я.

Когда мы с Киром съезжали из моей однушки в его трешку, я малодушно предложила «забыть» Федю в квартире. Ага. Его забудешь! Семена мы сами уговорили поехать с нами, так как Кирюшкина «нора» была полностью необитаема. Новостройки все такие, пока люди обживутся, пока наполнят дом жизнью. Кир же по большей части торчал на работе… Увы, Федя не привязан к жилью и приходит к нам в гости постоянно (а точнее, он редко уходит), так что от него никуда не денешься. И на манеже все те же… Бурные овации.

– Ну не так и плохо, – попытался меня утешить ликантроп, – раньше я сам кофе варил…

– Давай незаметно сменим жилье, – шепотом предложила я.

– Вы идете? – заорал Федя, побоявшись снова нам «явиться». – Омлет стынет.

– Видала, – кивнул на стену Кир. – Там еще и омлет.

– Да отстань ты от людей, – гаркнул за стенкой Сеня. – Нам продолжение ведьминского рода надо…

– Пускай женятся сначала.

– Да поженятся. Я видел, как Кирилл кольцо в шкафу прятал.

Перевожу взгляд на замершего в поисках тапка оборотня. Сидит, смехом давится, плечи трясутся так, что мускулатура еще рельефнее стала. Главное, не визжать от радости! Неужели меня все же возьмут замуж? Мама умрет от счастья, и Кондрат, и папа… Выкосит, короче, мою родню.

– Ну и что с ними делать? – вопросил ликантроп.

– Меня больше вопрос с кольцом интересует, – откашлявшись, напомнила я.

– Алчная ты, Ася, – заржал оборотень. – Я хотел романтично, вечером. В ресторане, все как положено… Но если тебе это так горит…

– Я подожду, – прервала я его рассуждения. – Не отклоняйся от намеченного плана.

– Тогда пойдем кофе пить, – вздохнул Кирилл, – а то нечисть нервничает.

И обняв растерянную ведьму за плечи, меня потянули прочь из спальни навстречу пьянящему аромату кофе и необычно притихшей нечисти. Снова лето, снова жара, и солнце встает, заливая просторную кухню мягким светом сквозь незакрытые жалюзи, и две чашки с кофе дымятся на столе, и жужжит ноутбук перед Федей, а Семен болтает бубликом в чае, и одуряющий аромат яичницы с колбасой и сладких гренок повис в воздухе. Господи!!! Хорошо-то как! Вот оно – счастье! Без магии и приворотов. Простое человеческое счастье…

Конец.