Текст книги "Похищенная принцесса"
Автор книги: Анна Грейси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
Гарри уже ехал сюда, перегоняя лошадей.
Рейф гостил в Элдершоте, пытаясь заставить себя сделать то, что от него ждала семья, – нет, то, к чему его принуждали, как бы мысль об этом ни стояла у Рейфа поперек горла, – жениться на наследнице.
Что же до Люка, то тот был в Лондоне, но, Бог знает, чем там занимался, – всем, чем угодно, чтобы стереть воспоминания о Монастыре Архангелов. Бедняга Люк. Из них всех его больше всего преследовало прошлое. Гэйб опасался, что если его друг не научится справляться с ним, то обезумеет. Лучше пусть Люк сейчас побеспокоится о настоящей проблеме, о чем-то, происходящем здесь и сейчас, о женщине и ребенке, которых он может защитить.
Гэйб обмакнул перо в чернила и стал писать.
* * *
Ужин тем вечером подали в маленькой комнате для завтраков, и вновь миссис Барроу отрядила мальчиков помогать носить блюда, на сей раз спросив разрешения у Калли. Она сначала накормила мальчишек на кухне, приговаривая:
– Манеры юного Джима не подходят для общества, ваше высочество. А ваш Ники такой правильный юный джентльмен, прям больно смотреть, потому полагаю, Джим вскоре научится, как себя вести.
Калли не удивилась словам миссис Барроу. Ники был до боли правильным, это стало еще заметнее здесь, в более вольной обстановке.
Дома, когда они ужинали en famille[13][13]
en famille – (фр.) в семейном кругу
[Закрыть], Руперт всё время поучал и критиковал сына: его манеры, поведение, то, как он разламывал кусок хлеба, попыткам ответить на обращенные к нему реплики отца.
Руперт был неплохим человеком, печально подумала Калли, но он решительно ковал из сына принца, достойного его имени. Его методы подавляли маленького чувствительного мальчика. И ей следовало это исправить.
Может быть, то, что манеры Ники за столом послужат примером для Джими, придаст ее сыну уверенность, которой ему не хватало.
– Очень хорошо, – согласилась Калли, зная, насколько Ники понравилось утром прислуживать за столом, – но после ужина пришлите его, пожалуйста, ко мне в гостиную.
День был длинным, и она хотела поговорить с сыном, узнать его мысли, и, если необходимо, утешить его.
Ее немного беспокоило, как Ники принял ее заявление об их отъезде. Он ничего не сказал – Ники неизменно был послушен и хорошо себя вел, – но на его лице отразился настоящий испуг.
Калли знала, что это тяжело для него. Ники чувствовал себя здесь как рыба в воде и даже, казалось, получал удовольствие от бесцеремонной властности миссис Барроу. Он охотился за пиявками, впервые подрался, и в результате приобрел верного друга, – мужчины все же странные создания.
Он даже ездил верхом, и впервые такая поездка не закончилась болезненным падением, за которым обычно следовал смех или, что было унизительнее, напряженное молчание.
И, проживи Калли хоть сто лет, никогда не сможет забыть, как он приветствовал ее тем утром, весь в грязи, улыбаясь со спины огромной лошади, где сидел впереди Гэбриэла, и едва дыша от радости и триумфа. И от растущей уверенности.
Он был счастлив здесь, счастливее, чем когда-либо, и ей было больно увозить его. Но пора выбрать что-то одно: его счастье или его безопасность. Граф Антон не последовал бы за ними в такую даль, чтобы так просто сдаться и мирно отправиться восвояси.
* * *
Калли намеревалась поговорить с сыном наедине после ужина, но Ники привел с собой Джима, а потом и мужчины удивили ее тем, что не стали пить портвейн, а присоединились к ней, Тибби и мальчикам.
– Ну, мальцы, вы в шахматы играете? – спросил мистер Делани, вытаскивая маленькую деревянную коробку, которая, раскрывшись, превратилась в шахматную доску. – Знатная игра, чтобы скоротать прохладный вечерок.
Джим рвался научиться играть, поэтому Ники пристроился рядом, молча наблюдая. Тибби подошла, чтобы тоже посмотреть. Калли улыбнулась. Даже папа считал Тибби достойным противником.
Гэйб пододвинул свое кресло к Калли. Он какое-то время ничего не говорил, просто время от времени посматривал на ее притворную увлеченность шитьем да следил за уроком игры в шахматы.
– Ваш сын уже знает, как играть в шахматы, – заметил Гэйб.
Принцесса удивленно посмотрела на него.
– Как вы узнали?
Он пожал плечами.
– Он наблюдает за действиями игроков, а не старается выучить правила игры. И, так как он любознательный мальчик, предполагаю, что ходы он уже знает.
Калли слегка кивнула.
– Да. Мои отец и супруг были хорошими шахматистами.
– И, могу поспорить, относились к этому очень серьезно.
Она кивнула.
– Словно снова наблюдаю за собой и Гарри, – сказал Гэбриэл через некоторое время, – Гарри был таким же необузданным, как Джим, а я, наверное, таким же нуждающимся, как Ники.
Нуждающимся? Гэйб поймал себя на этом слове. Он никогда не считал себя нуждающимся.
Но, глядя на сдержанное умное лицо мальчика, слушая его быстрые застенчивые ответы на остроумные замечания Итена и Джима, Гэйб внезапно вспомнил, как это было: сидеть в стороне, желая, чтобы тебя приняли. Быть благодарным за любой намек на одобрение.
Он забыл это ощущение.
Гэйб посмотрел Калли в лицо. Его слова привели ее в раздражение.
– Ники – хороший живой мальчик. Он это перерастет, – успокаивающе заметил мужчина. Ведь он сам это перерос.
– Мой сын ни в чем не нуждается, и я сомневаюсь, что вы знаете значение этого слова, – бросила она ему.
Это должно было стать упреком, но она, сама того не подозревая, предоставила Гэйбу возможность вернуться к событиям дня, и он не смог устоять перед искушением.
– О, уверяю вас, я отлично понимаю, что значит «нуждаться», особенно после сегодняшних событий, – прошептал он, понизив голос. Его взгляд метнулся к ее рту, и он многозначительно вздохнул. И пусть он лишь поддразнивал Калли, при воспоминании об их поцелуе ему пришлось сражаться с собственным телом.
Калли покраснела.
– Будь вы джентльменом, не стали бы вспоминать то происшествие.
Гэйб не спускал глаз с ее рта.
– Весьма милое происшествие. Как ваши губы.
– Прекратите здесь флиртовать со мной! – приказала она ему, понизив голос.
– Здесь? – он посмотрел на нее с деланно-невинным изумлением. – Тогда, куда нам пойти, чтобы пофлиртовать?
Калли прищурила свои восхитительные глаза.
– Мы никуда не пойдем.
– Вы не хотите отправиться куда-нибудь?
– Нет, я не сдвинусь с этого места.
– Превосходно, а я-то думал, что вы собирались утром уехать, – внезапно заметил Ренфру. Повысив голос, он сказал: – Слушайте все, принцесса сказала, что всё-таки никуда не уедет. Она решила остаться здесь.
Калли открыла было рот, но до того, как она успела опровергнуть его дерзкое неверное толкование ее слов, Ники подбежал к ней и обнял.
– О, мама, спасибо тебе, спасибо! Я так хотел остаться, а Джим рассказал мне о месте, куда мы могли бы пойти на рыбалку, и, возможно, я смог бы поймать рыбу тебе на ужин. Мама, я ведь знаю, как ты любишь рыбу!
Над головой сына Калли встретилась взглядом с Гэйбом, который надеялся, что не выглядел настолько самодовольным, как себя чувствовал. Она попала прямо в его ловушку, и он заполучил, по крайней мере, еще день. И даже больше, если ему удастся убедить ее. Его письма уже на пути к адресатам.
– Здесь совершенно безопасно, – напомнил он ей, – никто вас не знает, и ничто не связывает это место с мисс Тибторп.
Гэйб заметил, что она раздумывала над его словами, задумчиво закусив губу. Он смотрел, вновь переживая ощущения, охватившие его, когда он покусывал эту самую губу. Гэбриэл всё еще чувствовал вкус дикого темного меда. Его тело пульсировало от воспоминания. И жажды.
Калли тоже вспомнила, Гэйб понял это по тому, как внезапно она перестала кусать губу и смущенно посмотрела в его сторону. Калли увидела, что он наблюдает за ней, и покраснела еще сильнее.
Он также распознал ее молчаливую ярость, как он обвел ее вокруг пальца, но Калли всё-таки сказала сыну, что они могут остаться еще на день. И согласилась отпустить Ники на рыбалку, если с мальчиками отправится мистер Ренфру, который проследит за их безопасностью.
– С удовольствием, – ответил Гэйб.
Ники выпрямился.
– Спасибо вам, мама, сэр, – он едва мог сдерживать волнение, но всё же сумел поклониться, согласно правилам приличия и побежал обратно к шахматной игре.
Калли искоса посмотрела на Гэйба.
– Надеюсь, вы насладитесь рыбалкой.
Он рассмеялся.
– Нет, вы так не думаете.
– Какая невоспитанность, – возмутилась женщина. – Откуда вам знать, о чем я думаю?
– Уверяю вас, все мысли у вас на лице написаны.
– Чепуха! – возразила Калли. – Никто до сих пор не указывал ни на что подобное.
– Я точно знаю, о чем вы думаете, – прошептал он.
Ее брови скептически приподнялись.
– О? Умоляю, скажите.
Гэйб наклонился вперед, заставив ее занервничать, поэтому она настороженно отодвинулась. Он пристально вгляделся в лицо Калли. Потом улыбнулся.
– Именно сейчас вы надеетесь, что я свалюсь в холодную грязную воду, кишащую пиявками.
Калли холодно посмотрела на него.
– И множеством склизких водорослей, – Калли оглядела комнату в поисках новой темы для разговора. Чего-то безвредного и скучного. Без скрытых подтекстов. На стенах висело несколько картин: пейзажи, темные и мрачные, и несколько старомодных портретов.
Над каминной полкой висел портрет, привлекший ее внимание. На нем была изображена женщина средних лет с резкими чертами лицами и суровым взглядом. Ярко-синие глаза взирали сверху на обитателей комнаты, нос напоминал клюв.
Бедняжка, иметь такой нос – одни страдания. При виде его Калли возблагодарила судьбу за собственный курносый носик.
– Моя двоюродная бабушка Герта, – произнес Гэйб, заставив ее подпрыгнуть
– Это она вырастила нас с Гарри и оставила мне этот дом, – он поднялся. – Теперь, раз уж вы не позволяете флиртовать с вами, я спасу свою гордость и удалюсь поиграть с вашим сыном. Он, кажется, немного заскучал, а в шкафу есть еще один набор шахмат. Не желаете ли к нам присоединиться?
– Нет, благодарю, у меня есть шитье, – вежливо ответила Калли. Она наблюдала, как он прошел через комнату и предложил ее сыну партию в шахматы. Как взрослому. Затем посмотрела на портрет женщины с резкими чертами лица над камином и задумалась, как получилось так, что старой бабушке довелось воспитывать двух младших сыновей графа, но не двух старших. И почему Гарри был сводным братом. И вырос без присмотра.
* * *
На следующее утро после завтрака верный своему слову Гэйб взял Джима и Ники на рыбалку. Завтрак был незатейлив: тем утром к работе приступили четыре новых горничных, и миссис Барроу с головой окунулась в заботы, стремясь внести порядок в веселое сумасшествие хлопот по дому.
Калли и Тибби удалились в восьмиугольную комнату, взяв с собой шитье. Ники нуждался в новых рубашках, а Калли – в большем количестве нижнего белья, так что две женщины сидели в теплом солнечном помещении, занимаясь шитьем и восполняя годы разлуки, разговаривали и обсуждали будущее.
Около одиннадцати часов в дверь просунул голову мистер Делани.
– Мисс Тибторп, я тут подумал… собираюсь вот отправиться на ферму Роуз Бэй, взглянуть на жеребчика, и, раз уж домик ваш по пути, так я, стало быть, подумал, что мож вам захочется зайти да посмотреть, вдруг этого, то есть вашего, кота найдете. Если только вы не против подождать, пока я осмотрю жеребца.
– Не против ли я подождать? Разумеется, не против, – Тибби отложила рубашку, которую она шила для Ники, и вскочила.
– Спасибо, мистер Делани, это так чутко с вашей стороны. Я очень волнуюсь за Кисоньку. Он такое милое маленькое создание, и у него была такая непростая жизнь, – она повернулась к Калли, – ты не возражаешь, не так ли, Калли?
Принцесса улыбнулась.
– Нет, разумеется, нет, Тибби, дорогая. Ступай. Надеюсь, ты отыщешь Кисоньку.
Тибби поспешила уйти, оставив Калли одну.
Она продолжала шить. Сказать по правде, она наслаждалась покоем – последние восемнадцать дней она провела в дороге, редко останавливаясь, почти без сна. Замечательно просто посидеть и не волноваться из-за возможной погони, не надо быть постоянно настороже; где она – никто не знает, и Ники находится в безопасности.
Калли знала, что с Гэбриэлом Ники опасаться было нечего. На такого мужчину можно положиться, по крайней мере, когда речь идёт о защите. Какая удача, что она оказалась под его охраной, и ей выпала передышка перед дальней дорогой.
Но это лишь передышка. Калли не для того столько вынесла, чтобы вырваться из тюрьмы и тут же оказаться в другой. А это будет тюрьмой, она разглядела предупреждающие знаки. Безопасной и удобной, но всё равно тюрьмой, которую она создаст себе сама.
У нее частенько проявлялась склонность совать голову в петлю.
Первый жизненный урок ей дало собственное замужество. Даже после стольких лет она чувствовала унижение при воспоминании об этом. Какой дурой она показала себя с Рупертом. Просто всенародной дурочкой.
Калли считала, что с этим покончено, но поцелуй в восьмиугольной комнате… Тот изумительный сногсшибательный и пугающий поцелуй сильно настораживал. Этот предупредительный знак высотой футов десять так и лез в глаза.
Больше никогда она не отдаст свое счастье в руки мужчины. Теперь она стала старше и мудрее.
Она уедет. Защитит Ники, защитит себя.
Калли воспользовалась уединением, чтобы достать несколько драгоценностей, зашитых в плотную нижнюю юбку, – не самых ценных, просто рубиновую булавку и жемчужные серьги, – маленькие предметы, которые легко продать и добыть денег на путешествие.
Вопрос лишь в том, отправиться ли в какую-нибудь глухую деревушку и тихо жить там, или затеряться в Лондоне.
«Вы не можете все время находиться в бегах. Графа Антона надо остановить». Она знала, что Гэйб прав, но как ей прекратить посягательства графа Антона? Единственное, что остановило бы его – смерть, а она не уверена, что смогла бы убить кого-либо.
Калли пыталась составить перечень вариантов, но тот неизменно сводился лишь к двум способам: бежать или убить графа Антона… бежать или убить графа Антона.
Если бы Ники мог отречься… но это было невозможно, пока ему не исполнится восемнадцать. К тому же она не хотела, чтобы сын отрекался. Он по праву рождения был принцем Зиндарии.
Планы и возможности прокручивались в ее голове. Сквозь восьмиугольное окно светило солнце. Блаженное тепло. Она сложила шитье на коленях и закрыла глаза, чтобы просто насладиться минутку теплотой солнца.
– Мама, мы замечательно провели время! – в комнату ворвался Ники, болтая без умолку. – Мы поймали много рыбы, зажгли костер на берегу, приготовили ее и съели – руками. Мама! И это была самая вкусная рыба, которую я когда-либо ел в своей жизни. И мы выкопали ракушки из песка, сварили и также съели их. И потом встретили еще двух мальчиков, знакомых Джима, они отличные парни, а я упал и промок, но теперь я сухой, потому что один из тех мальчиков живет в странной маленькой хижине на берегу, и он одолжил мне одежду. Пока моя сушится. О, мама, если бы ты была там!
К тому времени, как он остановился, чтобы вздохнуть, Калли безудержно смеялась.
– А для меня припасти рыбку ты не подумал, мой смелый рыбак?
– Конечно, мама. Я же обещал.
– И, конечно же, ты сдержал обещание, дорогой. Спасибо, – она посмотрела на высокого мужчину, с легкой улыбкой на губах глядевшего на них с порога.
– Спасибо, мистер Ренфру, – улыбнулась она ему, – я не видела Ники таким счастливым с… никогда. А это многого стоит.
– Даже того, что я заставил вас отложить отъезд?
– Да, даже этого, хотя… – Калли окинула взглядом его длинное стройное тело, – полагаю, вы-то в воду не падали, верно? – с надеждой спросила она.
Гэйб рассмеялся.
– Нет уж.
– И пальцы вам краб или омар не прищемил?
– Не-а.
Она насмешливо вздохнула.
– Ну, ладно, полагаю, нельзя иметь всё сразу. Мы должны довольствоваться тем, что Ники отлично провел время, – она попыталась сохранить серьезный вид, но всё-таки улыбнулась.
Калли нежно пробежала пальцами по волосам Ники. И что-то увидела. Она нахмурилась и пригляделась.
– Что? Это, это…
– Гнида. Вошь, – подсказал Гэбриэл, глядя поверх ее плеча, – вообще-то, даже несколько. Видите, вот еще одна.
– Вши? – воскликнула Калли. – У моего сына – вши?
Он, казалось, находил ее ужас забавным.
– Не волнуйтесь, они его не съедят.
Калли посмотрела на него в безмолвном возмущении.
– У вас нелады со всем, что извивается и ползает, верно? – заметил Гэйб. – С пиявками, вшами…
– Да, нелады! – резко ответила принцесса, раздраженная его весельем. Вши – ужасные, грязные создания. У ее сына никогда не было ничего подобного.
– Ники, как же ты… – запнулась Калли. Это случилось, когда он взял у того мальчика одежду. Она посмотрела на Гэбриэла: – Как вы позволили такому случиться?
Мужчина спокойно пожал плечами.
– От вшей не умирают. Вы сами сказали, что у мальчика был замечательный день. К тому же ему это только на пользу.
– На пользу? – содрогнулась она.
– Ники ведь когда-нибудь станет принцем Зиндарии, и скажите мне, кто будет лучшим правителем: человек, не имеющий понятия о повседневной жизни и трудностях простого народа, или человек, который еще мальчиком отирался среди сыновей бедняков?
Калли закрыла глаза.
– Ладно, полагаю, что понимаю вашу точку зрения.
– Не волнуйтесь насчет вшей, жуков, царапин, грязи, блох…
Она открыла глаза.
– Блох? – чуть слышно произнесла Калли.
В его голубых глазах плясал смех.
– Должны быть и блохи. Миссис Барроу прекрасно управляется с мальчиками и насекомыми, которых те могут притащить домой. Она посадит Ники и Джима в ванну, пройдется расческой с крепкими зубцами, и вотрет свою особую мазь против вшей им в волосы – она мерзко воняет, но весьма действенна. Обещаю вам. А потом прокипятит их одежду в котле.
– Откуда вы столько знаете о… – она посмотрела на вшей в волосах сына и содрогнулась.
– У меня раньше были вши. Это постоянная проблема в армии – да, даже у офицеров они есть. И в детстве мы с Гарри подхватывали всяких насекомых. Мы тоже бегали с местными мальчишками.
Калли подтолкнула сына.
– Давай, Ники, иди и покажи миссис Барроу, что еще ты поймал сегодня, кроме рыбы.
Ники встал.
– У меня были пиявки, а теперь – вши! – воскликнул он.
И Калли, и Гэйб рассмеялись от того, с какой явной гордостью он говорил о своих достижениях.
– Несомненно, Ники, опыт сделает тебя когда-нибудь самым лучшим принцем, – произнес Гэйб, взъерошив проходившему мимо мальчику волосы.
Калли смотрела на него и улыбалась.
– Рад видеть, что вы это спокойно приняли, – сказал Гэйб после того, как Ники ушел.
– Боже упаси меня встать на пути превращения сына в принца, – ответила она, пытаясь не улыбнуться. – Вы ерошили волосы моего сына. И вот уже несколько минут почесываетесь. Может, вам тоже лучше повидаться с миссис Барроу.
Глава 10
Калли скучала. Все утро она провела за шитьем, и теперь ей хотелось переменить занятие. Интересных книг в библиотеке не нашлось – видать, двоюродная бабушка Герта презирала легковесное чтиво, которое так обожали Калли и Тибби, поскольку в библиотеке не водилось ни единого романа, – писать письма ей было некому, поболтать тоже было не с кем.
Она даже предложила миссис Барроу помочь в руководстве горничными, что та восприняла с откровенным ужасом. Принцесса, взявшая на себя заботу следить за работой стаи бесполезных негодных девчонок? Боже упаси! И миссис Барроу заспешила прочь.
А принцесса, почувствовав определенное родство со стаей этих самых бесполезных негодных девчонок, уныло вернулась к своему шитью.
Крики и лязг лошадиных подков во дворе заставили ее вскочить и подбежать к окну. По кругу ходили две лошади, цокая копытами по булыжникам. В середине стоял Гэбриэл, наблюдая и давая указания.
Словно маленькая обезьянка к спине первой лошади прилепился Джим, его оживленное личико выражало восторг. Ее сын сидел на второй лошади, бледный, прямо держа спину, с застывшим от тревоги лицом, устроив руки, как положено.
Калли прижала ладонь ко рту. Сколько уже раз она наблюдала эту сцену, прелюдию к моменту, когда Ники на ходу сверзится на землю и будет лежать там, съежившийся и сгорающий от стыда после еще одной неудачной попытки.
Гэбриэл что-то произнес, и она увидела, как Ники замер и натянул поводья, остановив лошадь. Его личико застыло в ожидании, пока через двор к нему шагал, нахмурив брови, высокий мужчина.
Если он посмеет закричать на ее сына… Калли стояла, еле сдерживаясь, готовая лететь на защиту Ники.
Гэбриэл встал сбоку лошади, делая что-то руками, и тут она поняла, что он поправляет стремена. Калли моргнула. Она даже не заметила седло. В предыдущие разы сын садился на неоседланную лошадь.
Гэйб что-то сказал и отступил назад. Ники послал ему испуганный взгляд, затем усмехнулся. Он сделал какое-то движение, и лошадь пошла.
Калли внимательно наблюдала.
Пока лошади шли по кругу, напряженность Ники постепенно проходила. С лица пропало застывшее выражение, и он даже начал подавать реплики Джиму. Калли хотелось бы послушать, что они говорят, но она не могла оторваться от восьмиугольного окошка.
Гэбриэл что-то еще сказал, и мальчики пустили лошадей рысью. В какой-то напряженный момент Ники подпрыгнул, потеряв равновесие, вцепился в поводья, личико его побелело в ожидании падения, но Гэбриэл выкрикнул указание, и вдруг Ники воспрянул и попал в ритм бега лошади.
Калли почувствовала, что до боли в суставах сжала пальцы. Даже с такого расстояния она могла бы прочесть гордость в осанке сына. Он ехал верхом. В седле, не очень быстро, но один и без посторонней помощи.
Ники посмотрел на окно и увидел, что она наблюдает за ним. Глаза его светились. С превеликой смелостью он поднял руку и быстро помахал ей, его личико сияло радостью. Калли помахала в ответ, надеясь, что сын не видит слезы в ее глазах. Ники вернулся к урокам с еще более рьяным стремлением.
Взгляд Калли устремился к высокому мужчине в центре двора. Он смотрел на неё с непонятным выражением на лице.
Она одними губами беззвучно произнесла «спасибо», и Гэйб одарил ее медленной улыбкой, прежде чем повернуться к мальчикам.
Калли так и осталась наблюдать у окна. В горле встал комок, грудь стеснило. Защититься от Гэбриэла будет гораздо труднее, чем она думала.
Он исподтишка проник сквозь все ее оградительные барьеры.
* * *
Внезапно поднялась шумная суматоха и беготня, когда экипаж, которым правил Итен Делани, стремительно въехал под арку и во двор. Лошади испугались, мальчики вцепились в гривы, забыв все наставления, но, к счастью, никто не пострадал.
Гэбриэл подоспел вовремя, снял первым Ники, потом спустил на землю Джима, вручил мальчикам поводья лошадей и приказал отвести их в конюшню. Калли видела, почему он так поступил.
Итен был мрачнее тучи. Рядом с ним сидела Тибби, чопорно выпрямившись, вытянувшись, как стрела, с бледным и измученным выражением на лице.
Случилось что-то ужасное. Калли выбежала из комнаты.
Ее первоначальный страх, что мистер Делани сделал что-то чудовищное с Тибби, развеялся, стоило ей увидеть, как бережно тот помогает сойти Тибби с шаткого экипажа, словно Тибби ребенок или инвалид.
Лицо Тибби было мертвенно бледным, но она и виду не подала, когда большие ладони ирландца обхватили ее за талию. Она машинально пробормотала ему слова благодарности и встала, безучастно глядя перед собой.
– Тибби, что случилось? – спросила Калли, спеша к своей подруге.
Тибби попыталась что-то сказать и не смогла выдавить ни слова. Потом сглотнула и сделала еще одну попытку.
– Мой коттедж, – прохрипела она, – все сгорело. Сгорело до основания. Ничего не осталось, только уголь и зола.
А затем она ударилась в слезы. Калли, обняв, повела ее в дом.
– Неужели ничего не осталось? – спросил Гэйб Итена, когда женщины удалились.
– Совсем ничего.
Что, исходя из их обоюдного опыта, было очень подозрительным даже для коттеджей, крытых соломой.
– Так это умышленный поджог?
– Да, точно так, – подтвердил Итен, лицо его помрачнело. – Я ведь проверил дом перед тем, как мы ушли оттуда. Ничегошеньки не оставили, от чего могло загореться. Даже искры в камине – все чисто вымели, как есть.
– Вот ублюдки! Думаешь, месть? Они хотели застать принцессу, а она ускользнула из их лап, тогда они сожгли дотла дом ее подруги.
Итен кивнул.
– Наверно. Мож, понадеялись, что выкурят ее так вот. Дескать, приведет она их обратно к принцессе. Ничегошеньки-то нет обыкновеннее, как услыхать, что домик твой огнем занимается, так прибежать да и посмотреть. И так уже задала мне мисс Тибби чертову работенку, как бросилась-то выпрыгивать из экипажа. Все-то волновалась о бедном котике и книжках, то бишь.
По тону Итена можно было судить, что он не понимает, как кто-то о таком может беспокоиться.
– Этот бедный котик – самая уродливая образина, которую я когда-либо видел, – проговорил Гэйб, – побывавший во всех переделках старый рыжий бродяга с перебитым хвостом и … – он посмотрел на Итена, – … ушами, чуть-чуть похожими на твои.
Итен стал седлать свежую лошадь.
– Куда это ты собрался? – спросил Гэйб.
– Поеду-ка назад, проверю.
– Что проверишь?
Итен одарил его неопределенным взглядом.
– Да так, кой-чего.
Он вскочил на лошадь и поехал тем же путем, откуда вернулся.
* * *
Часом позже Калли спустилась вниз.
– Тибби сейчас отдыхает, – сказала она Гэйбу. – Бедняжка. Она потеряла все.
Калли повесила голову.
– Мне не следовало писать ей и приезжать сюда.
– Вы не виноваты, – решительно заверил её Гэйб.
– Нет, это моя вина. Я знала, что собой представляет граф Антон, – смесь вины и ярости промелькнула на ее лице, – ему не впервой сжигать чье-либо жилище. У него ужасный нрав, и он не терпит, когда ему перечат. Но уверяю вас, я никоим образом не могла ни на минуту представить, что он сотворит нечто подобное здесь, в Англии, где он не является членом правящей династии, – голос ее сорвался, задохнувшись от всхлипа, – на моей совести то, что случилось.
– Это совсем не так.
Калли смотрела в сторону. По щекам ее катились слезы. Она сердито смахнула их. Гэйб взял ее за подбородок.
– Ну-ка, посмотрите на меня. Вы ни в чем не виноваты.
– Я в ответе за это. Тибби моя подруга. Сейчас она стала бездомной, потому что пыталась помочь мне. Вы же не думаете, что я просто уйду и предоставлю ей самой заботиться о себе?
Да, Гэйб не мог такого представить. Ни на минуту. Его Калли … его Калли была одной на миллион.
Он притянул ее в свои объятия и долго держал. Потом мягко поднял ее залитое слезами лицо и поцеловал. Поцелуями он стирал слезы с ее щек и разглаживал горестную складку у губ. Это не было похоже на их прошлый поцелуй, в нем было ободрение. А также утешение. И нежность.
* * *
Вернувшись, Итен вошел в дом через кухню.
– Вы знаете, где может быть мисс Тибби? – спросил он у миссис Барроу.
Та кивнула.
– Бедная душечка, точно выжатая тряпка. Сидит себе в зимнем саду, хотя отчего кому-то хочется сидеть в таком мрачном обветшалом месте, понятия не имею.
– Точно, – согласился Итен и направился в зимний сад.
– Но она сказала, что хочет побыть одна, – бросила ему вслед миссис Барроу. На что тот не обратил внимания.
Зимний сад находился на задворках дома. Его стены состояли главным образом из окон. Должно быть, их поставил тот, кто построил восьмиугольное окно-эркер, подумал Итен, поскольку стиль был тот же, да и возраст, похоже, тоже, впрочем, все это казалось заброшенным. Окна покрылись налетом морской соли, а немногочисленные растения внутри давно приказали долго жить.
Он мог понять, почему мисс Тибби выбрала это место для уединения. Хорошее местечко, чтобы предаться горю. Итен нашел ее, тихо сидящей на скамье между засохшей пальмой в кадке и большим бурым папоротником.
– Мисс Тибби, – обратился он к ней и чихнул.
Она подпрыгнула и обернулась.
– О, мистер Делани, вы напугали меня.
– Не возражаете, если я присоединюсь к вам?
– Да, разумеется, – сказала она печально, – боюсь только, что из меня сейчас не очень хорошая компания.
– Оно и понятно, – произнес Делани, лавируя между горшками с мертвыми растениями. Добравшись до места, где сидела Тибби, он просто встал перед ней.
Глаза у нее покраснели и опухли. Она взглянула на Итена, потом посмотрела вниз. Тибби, должно быть, понимала, на что она сейчас похожа, подумал он, и была чрезвычайно этим озабочена.
И тут Тибби, опустив взгляд, раскрыла от удивления рот.
– Мистер Делани, ваши руки! Они все исцарапаны и в крови.
Итен скривился.
– Знаю.
И снова чихнул.
– Но как… – глаза ее зорко уставились на его пальто, которое странно топорщилось и шевелилось.
– У меня тут есть кой-чего для вас, – произнес Итен и бережно расстегнул пальто. Его жилет вздулся, и из него раздался вой. Итен осторожно расстегнул пуговицы, залез внутрь, чертыхнувшись, отдернул руку, украшенную свежими царапинами, потом сунул ее снова и вытащил шипящего и рычащего кота.
– Кисонька! – радостно закричала Тибби и забрала животное из его рук.
– Будьте осторожны, это злой дикий ко… – голос его замер. Злое чудовище, в кровь исцарапавшее его руки так, что живого места не осталось, уютно прижалось к груди мисс Тибби, урча, как кофейная мельница, и тыча хозяйке в подбородок своей большой уродливой башкой. Единственный желтый глаз кота дьявольски подмигивал Итену, пока его хозяйка ворковала над ним, как над маленьким ребёнком.
– О, мистер Делани, как же я вам благодарна! Я уже думала, что потеряла его навсегда.
Слезы сверкнули на кончиках ее ресниц, но это были слезы счастья. На щеках заиграл румянец, а не та мертвенная бледность, что до этого пребывала на ее лице. Тибби непрестанно целовала кота в голову, зарывалась носом в его шерсть, гладя и лаская уродливое чудовище. Словно это было самое прекрасное создание в мире.
Странные эти женщины, не впервой подумал ирландец.
– Я знал, что вы о нем беспокоитесь, вот и…
– Конечно, беспокоюсь, и не могу выразить словами, как я благодарна. Но как же вы нашли его? Он обычно не идет к мужчинам.
Да он и к Итену не подошел. Итен заманил кота в сарай кусочками ветчины, которую купил на ферме, потом загнал в угол и набросил пальто. Кот принялся отчаянно драться, но Итен одержал над ним верх ценой собственных рук, наполовину разорванной рубашки, поврежденного жилета и заляпанного грязью пальто.
– О, я знаю подход к животным, – скромно заметил Итен. И вовсе не соврал, подумал он. Он вправду знал подход к большинству животных – только не к исчадиям ада.
Какое-то время они сидели в молчании: мисс Тибторп, гладя кота, а Итен – наблюдая и поражаясь. Она была истинной леди, такой маленькой, изящной и воспитанной. Он мог бы понять, если бы она завела кошечку – маленькое пушистое создание с изящными манерами и деликатными привычками. Но не эту огромную, уродливую, страшную старую образину, побывавшую в переделках – просто уму непостижимо.
