Текст книги "Везучая-1. Амазонский трип (СИ)"

Автор книги: Анна Эфес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

С парнем произошла пугающая перемена: подобрался, резко повернул голову и пронзительно уставился на нее взглядом василиска. И перемена была разительна: словно разные люди умещались в нем – один спящий, ко всему равнодушный и инертный, другой – внимательный, умный, жестокий и скрытый.

– Так это ты там, что ли, была? – как-то тускло спросил он.

Анжела испуганно кивнула, глядя на него с полуоткрытым ртом. Он как-то механически встал, придвинулся. Помолчал, глядя куда-то за реку. Затем сказал "Пока" и ушел. Девушка выдохнула, пожала плечами, собирая вымытую посуду. И внезапно ее осенило: "Наверное, это и есть тот самый "зомби", про которого Алекс говорил!" И уже по-новому посмотрела ему вслед. "Зомби"? Может, у человека просто с головой не в порядке?..

– Вы свою посуду вымоете сами, – ворчливо сказала Анжела, вернувшись к костру и расставляя чистые тарелки на специальную досочку возле костра. – А я – спать.

Она не выспалась после ночных похождений до самой зари.

– Конечно, мама Анжела, – ехидно сказал Сергей-йог, и все согласно закивали. Сергей сказал, что каждый агни-йог должен свою посуду мыть сам, ибо надо воспитывать в себе привычку к труду, а не погрязать в мелких эгоистических "недоделках". Еще он сказал, когда Анжела уже залезала в палатку, что трудовое воспитание – необходимый элемент воспитания духовно развитого и культурного человека, и вот если кто заметил, то он, Сергей, принес еще травы для чая.

Тогда Вовка сказал, что раз все такие умные, то неплохо было бы сходить на старые пустые стоянки и наковырять там всяких чурбачков и столиков, чтоб вокруг костра посидеть можно было с комфортом. И они ушли.

Прежде чем уснуть, Анжела решила исследовать свой свежеобретенный "Предмет Силы".

Вынув нож, она взяла его в руки. Никакой вибрации больше не ощущалось. Она разочарованно покрутила его, вновь прислушалась. Ничего. Рассмотрела в "зеркальце" свой глаз. И вдруг увидела – не в зеркале, а как бы внутри себя – череду образов. Это были фигуры и лица каких-то мужчин, которые сменяли друг друга очень быстро. Лица всех были мужественными и крайне разными в отношении характеров и возраста. Последним вдруг проявилось странное существо – вроде бы человек с трубкой в зубах, в меховых одеждах с вышивкой и мехом, однако Анжеле показалось, что кожа его была зеленой, а передние клыки как-то слишком торчали из-под верхней губы!

Он словно посмотрел ей в лицо, доброжелательно покачал головой, уйдя за ствол большой сосны. Затем все исчезло, и в голову полезла всякая ерунда. Анжела немного поиграла с лезвием, заглядывая в зеркальце лезвия, и вдруг поймала себя на мысли, что повторяет, как рефрен: "Убей себя! Убей!" И повторяет – за ножом. Это нож ей диктовал условия.

Она испугалась и отбросила предмет. Тот лежал у борта палатки и шептал, и ждал. А она смотрела на него, тяжело дыша, и не знала, что делать.

"Что за беспредел?! Какой-то ножик будет еще тут командовать!" – возмутилась она. Вспомнила, что предметы силы порой бывают хищниками – если воля владельца слаба, они подавляют ее.

Если бы на месте Анжелы был мужчина, то, скорее всего, далее последовала бы впечатляющая борьба воль. Как в сказке – темный меч пытается поработать своего нового владельца, а сказочный герой своей несгибаемой волей подчиняет его! Затем совершает подвиги, причиняет добро направо и налево, заводит себе гарем, побеждает главного злодея, потом скучает. Однако Анжела – женщина, а столкновение сил лицом к лицу – не женский путь. Пускай мужчины пробивают стены лбом, чтобы потом обнаружить себя в соседней камере! Женщины применяют хитрость, мудрость и дипломатию.

Анжела вынула чистый носовой платок и сделала из него колыбельку для ножика. Потом она символически покачала колыбельку, напевая "спят усталые игрушки, книжки спят". За плечом на грани слышимости кто-то рассмеялся – весело, заливисто, по-доброму, и даже с каким-то умилением, и она поняла, что все верно делает.

12. 4-й сон. Клетка

И тут сон сменился. Появилось черное пространство, в котором светящими линиями была нарисована странная конструкция наподобие клетки. Линии светились ядовито-зелеными и голубыми неоновыми цветами. С ними даже страшно было рядом стоять, не то чтобы касаться.

Полюбовавшись какое-то время на странную конструкцию величиной с одноэтажный дом, Анжела внезапно оказалась в новом воспоминании. Анжела-прошлая лежала на берегу Сылвы и загорала на солнце, а Анжела-наблюдатель со стороны созерцала все происходящее, включая себя саму и чувства себя-прошлой.

– Да вон камни, ничего таскать не нужно! – Странник махнул рукой на небольшую кучу закопченных камней, рядом с которой лежали ржавые пластины и такой же круглый металлический кусок то ли от колеса, то ли от турбины. Анжелка их давно приметила, но кому понадобилось в таком неудобном для костра месте жечь огонь, понять не могла. И вот теперь выяснилось – это остатки бани, которую весной Странник с другом делали.

Да, парни обсуждали, как сделать походную баню. Прикинули количество пленки, и решили, что получится.

Затем Странник увидел, что Анжелка, сидя на коврике, вертит в руках подаренный Волком нож, и вдруг спросил:

– Так ты решила, что с ним делать будешь?

Анжелка растерялась и промычала что-то невнятное. Он протянул руку:

– Дай!

Она послушно отдала предмет. Странник подошел к обрыву, который отделял пляж от поляны, где стоял лагерь, и прямо между тонких сосновых корней воткнул нож в сыпучую сухую глину. Что-то поколдовал над ним. Затем внимательно посмотрел на Анжелу и сказал:

– Это чтобы ты быстрее решила.

Витька почему-то одобрительно закивал головой, ничего не говоря. Анжелка сидела, абсолютно ничего не понимая. Что решать? Зачем решать? Что, вообще, происходит? Волк ей ножик подарил или чего? Кто, вообще, дал Страннику право вот так хватать и чего-то делать с ее предметом силы?

Наташка в купальнике лежала на животе, опираясь локтями на пенку, постеленную на камнях, и с любопытством переводила взгляд с одного лица на другое. Анжеле показалось, что та тоже не очень понимает происходящее. Впрочем, Наташка явно больше интересуется реакцией окружающих, чем смыслом действий Странника.

Странник ушел, и парни стали собираться – надо было натаскать дополнительных камней для бани, и нарубить стволов для каркаса.

– Анжелка, ты подумай хорошо, – сказал Витька, отворачиваясь. Наклонился, поднимая полотенце. На его голой спине выступили позвонки. Девушка перевела взгляд на нож, торчащий из берега.

"Зачем он так сделал?"

Над рекой сияло яркое солнце, тихонько шумел ветер в ветвях, над галечным пляжем вились мухи и редкие слепни. По листьям густой высокой травы, росшей прямо из воды, прыгала какая-то крохотная птичка. Наташка захлопнула книжку и села. Мужики поднялись по тропе на обрыв.

Нож торчал из глины среди тонких корней. Среди режущих глаз солнечных лучей Анжелка вдруг увидела цветное марево, которое неясно появилось в воздухе вокруг предмета. Похлопала ресницами. Марево проступало все четче, прорастая линиями, рисующими каркас в виде опрокинутой клетки. Широкие светящиеся ленты светло-желтого и красного цветов на расстоянии примерно с ладонь охватывали нож и уходили в землю.

Она тронула Наташу за руку:

– Ты видишь?.. Свечение?

Та с любопытством посмотрела в лицо Анжеле, затем на нож. Отрицательно качнула головой.

А в рукояти ножа билось и пульсировало светящееся облако. Клетка словно вытягивала это свечение – капля за каплей, медленно и неотвратимо. Поняв это, Анжелка ахнула и кинулась вынимать нож, но не успела даже поднести руку, как сверху с берега раздалось жесткое:

– Не тронь!

Подняв глаза, она увидела сперва босые пальцы, между которыми торчали травинки и крохотная ромашка, а затем и широкое лицо наклонившегося сверху Странника. Встретившись с ней взглядом, он весело ухмыльнулся по своему обыкновению, и лукаво спросил:

– Что, очень хочется?..

– Чего.. хочется?.. – недоуменно переспросила Анжела.

– Кольцо всевластья! – Странник уже откровенно ржал. И погрозил пальцем: – Не трогай!

Она отошла в смятении.

"Причем тут кольцо всевластья, о чем он?.."

И стала думать, невидяще глядя куда-то сквозь дальний берег, заросший густым ельником.

"Будем исходить из того, что нож – это предмет силы. О предметах силы я читала у Кастанеды и еще во всяких шаманских книгах. А кольцо всевластья – это из книг Толкина. Что мы знаем о том кольце? Черный Властелин создал пачку колец, раздал их всяким правителям, которых хотел подчинить, и сковал еще последнее кольцо, которое объединило их всех под своей властью. Кольцо было потеряно в минуту слабости Черного, и Саурон стремился вернуть себе это кольцо, тянул его издалека. А Гэндальф говорил, мол, нельзя этого допустить, тогда Саурон станет сильнее в сто раз. Эмм... Нет, это все не то.

Хотя... Если прикинуть, что все эти кольца и Кольцо Всевластья были предметами силы, какие описываются шаманами, то получается следующая картина. Черный Властелин вложил в свое кольцо часть своей силы, причем часть очень значительную. Поэтому когда кольцо было расплавлено в жерле вулкана Ородруин, где и ковалась, то сила кольца ушла в никуда. Почему она не вернулась к хозяину? Потому что, видимо, предмет силы должен находиться в непосредственной близости от хозяина, чтобы тот мог эффективно распоряжаться вложенной туда силой. Или, возможно, вложенную силу уже никак нельзя вернуть?.."

Анжела недоуменно покосилась на ясно видимую энергетическую клетку, которая высасывала силу из ножа. Фактически, убивая его. Куда уходит эта сила?..

"Дальше. Помнится, дон Хуан говорил Кастанеде, что, мол, в древности были индейские маги, которые также много сил уделяли предметам силы, но новые поколения магов, глядя на то, чем это окончилось, совершенно отказались от владения такими предметами. Оказалось, что, во-первых, предметы силы зачастую очень капризны и стремятся влиять на волю владельца. Во-вторых, они становятся сильнее с увеличением силы хозяина, тем самым ослабляя его, и чем дальше, тем больше. То есть, как временное хранилище – это было бы ничего, но когда хранилище вдруг приобретает свои личностные черты и волю, это создает весьма неприятные проблемы. Чем постоянно меряться силой со своими помощниками и удовлетворять их капризы, лучше вообще не иметь таких, а надеяться только на себя.

Итого, Странник намекает мне, что нож – это предмет силы, и что мне не нужно им владеть. Поскольку предмет несет в себе неизвестные угрозы и неизвестный характер.

С его точки зрения, появился неизвестный мальчик с не самым добрым мировоззрением, обаял соплюшку Анжелку, всучил ей предмет силы с непонятным предназначением и ушел. Что же делает более опытный аномальный сталкер, который привык уже иметь дело с разнообразными ништяками, людьми и явлениями, которые то и дело появляются в Аномальной зоне? Он стремится оградить глупую и неопытную девочку от возможных проблем, тем более что она совершенно не понимает куда вляпалась, и ничего не делает осознанно.

И он прав! Моя жизнь – это моя жизнь, моя воля – это моя воля. Незачем каким-то там духам вмешиваться в них. И предмет силы – это неперспективно!"

Анжела отвернулась и пошла к воде. Наташка с любопытством спросила:

– Ты не заберешь его?

– Пока нет! – твердо ответила Анжела. Вроде бы она твердо все решила, но сердце сжалось от предчувствия потери какой-то новой, полной приключений, жизни. – Пока.

***

И снова черное пространство, не имеющее запахов и звуков.

И снова на нем светящиеся дрожащие буквы и значки.

УЛУЧШЕНИЕ, ПУТЬ ДВА. ПЛАТФОРМА-1.

ЧЕЛОВЕК, СДЕЛАЙ ВЫБОР

Анжелка сосредоточилась сначала на правом, потом на левом, и получила подсказки:

"Создание артефактов"

"Поглощение энергоемких артефактов"

Никаких других разъяснений не было.

– Я сплю, – сказала Анжела. – Я услышала, что я сказала, что я сплю. Значит, я сплю.

Даже не задумываясь, она погладила вторую пластинку.

ЧЕЛОВЕК ВЫБРАЛ НАВЫК ПОГЛОЩЕНИЕ ЭНЕРГОЕМКИХ АРТЕФАКТОВ

НАВЫК ПОГЛОЩЕНИЕ ЭНЕРГИИ УСИЛЕН.

ПЛАТФОРМА-1. ПУТЬ ДВА.

13. Первая добыча.

Утром Анжела, вспоминая и удивляясь своим странным снам, проверила продукты. Несколько напугалась, увидев, что кое-какие из них начали портиться – черные сухари покрылись плесенью, белые в распакованной пачке стали мерзко пахнуть. На сырокопченой колбасе появился беловатый налет, но в целом она выглядела нормально. Такой налет она и дома видела. Теоретически, сырокопченая колбаса хранится без холодильника месяц, но как на нее влияет такая жара и влажность, Анжела не знала. И пожалела, что не в вакуумной упаковке ее в виде нарезки брала. Хотела сэкономить пару рублей, и вот результат. Но кто ж знал... Отложив одну палочку, вторую вместе с рыбными консервами засунула в мешок и соорудила под берегом импровизированный холодильник. Туда же ушла баночка из-под кофе с сухим молоком, тщательно запечатанная и замотанная в слои пленки, и одна шоколадка в фольге. Надежды на рыбные консервы в такой жаре и влажности нет, вдруг что случится, поэтому рыба, по идее, тоже предмет для быстрого уничтожения. Тем более банка сайры была не этого года выпуска. А вот шпроты были новые, блестящие, поэтому пошли в НЗ. Банки сгущенки вообще были в какой-то смазке для хранения, Анжела аж умилилась.

Собрав НЗ, она повздыхала, но все же вскрыла сайру. Очень есть хотелось. Нормальная, вроде. Сгрызла с сайрой бич-пакет всухую, специи от него прибрала. Проблему с костром как-то надо решать, но очень уж тут неподходящее место, слишком неудобный рельеф, много мокрых растений, нет топлива. Зачем тут хижину делали, кому в голову пришло такое неудобное место столбить, недоумевала Анжела. А вода хоть и фильтрованная, но без кипячения пить страшновато. Еще вчера она бы не рискнула, но после медитации появилось чувство покоя. Выпила с полным ощущением, что вода хорошая, пить можно.

Следующим по плану шел осмотр территории на предмет ништяков и ресурсов.

На накачку и подготовку лодки ушел почти час. Под конец Анжела уже вслух ругалась, – накачивать лодку маленькой педалькой-лягушкой вместо нормального насоса было муторно!

Прежде чем отчалить, она потратила двадцать минут на создание заглушки для лезвия остроги, чтобы не пропороть случайно борт лодки. С собой взяла вещей в расчете на то, что где-то найдется место для костра. А вот про тару для пойманной рыбы она не подумала заранее, за что позже пришлось расплачиваться нервными клетками.

Без двух громоздких рюкзаков плыть, конечно, было куда как более комфортно. Анжела покрутилась у противоположного берега, осмотрела устье ручья, потом вдоль берега спустилась за поворот. В принципе, рыба была, хотя не так много. Может быть, место не то, а может – время года, она не знала. Никогда не приходилось раньше думать над тем, где и как ловить рыбу, так как все за нее решали мужчины.

Анжела решила доплыть до Заброшенной Башни и сделать костерок, помнится, там была неплохая бухточка с пологим берегом.

Не успела подплыть к бухточке, как увидела прибрежный кустарник с массой прыгающих по веткам химер и отправилась искать яйца.

Гнездо над водой нашлось быстро. И даже не одно. И некоторые из гнезд располагались так низко, что можно было подплывать и брать яйца руками. Вот только яиц там и в помине не было! А были птенцы, причем уже довольно крупные. Одного такого Анжела хотела было поймать. Птенец еще не оброс перьями, и чем-то напоминал орленка – такой же большой, на первый взгляд неуклюжий, и с коротким коричневым пухом по всему телу. Анжела протянула руку, но тот вдруг очень ловко и стремительно сиганул в воду и нырнул! Она ошалело смотрела, как птенец удирает от нее по воде и под водой, а потом запрыгивает на ветки и карабкается выше и глубже в заросли. Больше всего ее ошеломило, что у него на каждом крыле оказались коготь! И он ловко цеплялся за ветки, помогая ногам. Просто фантастика какая-то!

А еще возле гнезд почему-то очень сильно воняло, как будто где-то стадо коров прошло. И гнезда воняли. [1]

Уплыла Анжела, что называется, не солоно хлебавши. Отправилась искать рыбное место дальше. Тяжела жизнь робинзонов.

А вы знаете, что для ловли рыбы острогой надо иметь как минимум три условия: тишину, темноту и прозрачную воду?.. И еще желательно мозги иметь на месте, не занятые странными снами и птенцами с когтями на крыльях. Анжела вспомнила это далеко не сразу. На Сылве по ночам частенько лучат рыбу, но вблизи процесс она никогда не наблюдала. Хотя инструменты ей и приходилось видеть, но вот хитрости всякие или технику ловли обсудить – ни разу. Поэтому сразу же наделала массу ошибок. Но – по порядку.

Итак, миновав на лодке полуостров с Заброшенной Башней, она нашла чудную заводь, в которой было нереально много рыбы. Крупные светлые рыбы ромбовидной формы, с веселенькими оранжевыми плавниками и обманчиво мирной мордахой, что-то активно поглощали в заросшей мелкими листьями неглубокой заводи. Что они там ели, было не понять, Анжеле сначала показалось, что водоросли. Прежде Анжела видела только по телевизору, когда рыбы так много, что она как в садке друг по другу ползает. Ее было так много, что глаза разбегались, казалось – только руку протяни и вот тебе обед! Но не тут-то было...

Не дыша, она направила лодку в заводь, выискивая добычу. И попала ведь, с первого раза! Но – в хвост. Рыба соскользнула с лезвия. Она вновь прицелилась. Удар – рыба снова срывается с лезвия! Так и пошло: удар – срыв, удар – промах, удар – промах.

Через полчаса мытарств Анжела поняла, что так дальше не пойдет. Она путалась из-за разницы преломления лучей на воздухе и в воде, и чаще всего эта пародия на острогу попадала в голову или в хвост. Или не попадала вовсе. Но если даже каким-то чудом острие вонзалось в корпус, то рыба билась и соскальзывала. Не хватало силы удара или ловкости. И приходилось очень терпеливо заводить руку с острогой, иначе рыбы шарахались от резко мелькающей тени, а это требовало выносливости.

Откровенно говоря, прежде Анжела была более высокого мнения о своих физических данных. Ну, это же все равно, что промахнуться по рыбе, которая у тебя в ванной плавает! Это же насколько криворукой и слабой нужно быть, чтобы не прибить хотя бы одну рыбу?! Она была очень огорчена и даже напугана, так как возлагала большие надежды на выбранный способ добычи пропитания.

Ведь, казалось бы, такая простая вещь – бить рыбу острогой! Тысячелетиями человечество таким образом добывало себе пропитание, уже в генах этот инстинкт должен быть прописан. Она много раз читала в книгах, что у людей это не вызывает вообще никаких трудностей! Скажем, попаданец какой-нибудь в ее положении. Жать нечего, и вот он нож на палку трынь, потом острогой по рыбе – бац-бац! И готов улов. И ведь кажется, все так просто. Что ж у нее-то не так?..

Пришлось пораскинуть мозгами. Нет рядом Эди с Витькой, которые как настоящие мужики – винду переустановят, мамонта завалят и все скажут, что делать. Все сама, сама!

В результате раздумий она пришла к выводу, что инструмент, который она вчера соорудила и по ошибке назвала острогой – это полная ерунда! На "изобретение велосипеда" ушло полторы часа. Пришлось шататься по зарослям вдоль реки в поисках подходящего бамбука. Выломав-выпилив нужную палку, расщепила ее с одного конца на три части, в расщеп вставила крохотную круглую гальку (тоже была проблема найти), затем шнуром плотно обмотала по этой линии, так что вышло нечто среднее между трехзубой клешней и вилкой. Концы подточила. Вторую палку расщепила уже пополам, в расщеп вставила бывший кухонный нож, который вчера так старательно точила о камень, и примотала тем же шнуром, да так, чтобы уж точно не выпал – лишиться ножа будет большой бедой. Вчера, наверное, Анжела была сильно уставшей, что соорудила такую нелепицу вместо остроги, но первый блин комом.

"Теперь посмотрим, выйдет ли из меня Робинзон или выйдет голодный труп!".

Когда она, наконец, вернулась в заводь, там уже было гораздо свободнее. Оставшиеся довольные рыбы плескались в водорослях и, похоже, пока не собирались отчаливать из этого гостеприимного местечка. "Вот бы запереть тут всю стаю сетями, – подумала она, – или хотя бы плетеными циновками, как люди в древности делали, вот тогда настанет изобилие".

Первая добыча были прибита острогой к мягкому дну, наколота трехзубом и вытащена на дно лодки. После чего с визгом выброшена наружу. Вместе с откусанной бамбуковой щепой.

Анжела много раз видела фотки пираний. Наверное, каждый смотревший телевизор помнит темную чешую, тупой широкий лоб, хищный взгляд и массивную острозубую челюсть этой рыбы с дурной славой. Вот только видов пираний существует очень много, и Анжела даже читала об этом, но никогда бы не подумала, что вот эта милая светлая рыбка с треугольной кормой – тоже пиранья.

"Понятно теперь, что они жрали там в заводи – падаль какую-то, а потом, наверное, и тех, кого я ранила!" – со страхом и непонятой злостью подумала Анжела, вглядываясь в воду. Коварные рыбы как будто специально утащили свою подбитую товарку куда-то в водоросли и тайно сожрали, только требуха по воде побултыхалась и тоже пропала.

Было страшно. Но отказываться от добычи и горячей ухи она не собиралась. Жалко было упущенную рыбу до слез. Кстати, читала, что пиранья здорово вкусная. Но оставлять такую челюсть в резиновой надувной лодке у своих ног, обутых лишь в тряпичные тапки, было и страшно и глупо. "Или она бы прокусила мне ногу, – подумала Анжела, - или я бы в попытках ее добить проткнула бы лодку, или то и другое сразу. Как говорится, встретились два одиночества. Но как это я мгновенно и приняла решение избавиться от нее?! И выкинула! Наверное, инстинкт – он хоть и с визгом, но действует! И пусть кто-то возразит, что я неверно все делала, его бы на мое место!".

Все же она не сдалась. Через полчаса с помощью нового трехзуба "и такой-то матери" Анжела научилась ловко выволакивать рыбу по дну на мелководье и закидывать в котелок. Наколола всего четыре штуки размером от 30 до 50 см, и на этом она решила, что пока хватит. Устала – бить рыбу с утлой надувной лодочки дело весьма не простое. К тому же есть хотелось. Да и вообще – жадность фраера сгубила. Пора было вылезать на берег.

Она высадилась на противоположный от Башни берег – издалека присмотрела тут отличное местечко, даже лучшее чем берег бухты.

Пока хлопотала над огнем и котелком, все больше утверждалась в мысли, что и мостки, и хижина и даже сама Башня построены как-то неумно и неудобно. Потому что вот здесь, буквально в полкилометре, прекрасное место для жилья и для стоянки, и даже для наблюдательной башни, поскольку находится на самом повороте реки и просвечивает обе протоки до следующих поворотов, причем вверх по течению от Башни это оказывается довольно далеко. Тут тебе и пляж, и ручей, и пологий берег, переходящий в высокий, и купы деревьев, и даже пень какого-то глобального дерева вместо стола...

Так, стоп, что за пень? Почему пень, откуда на затапливаемом берегу такой пень? Анжела, все бросив, почти уткнулась носом в находку.

Пень реально впечатлял, дерево было шириной обхвата в три, не меньше. Часть его была ломаной и щепастой. А вот другая часть – подпилена! Анжела провела рукой – древесина оказалась необыкновенно приятной на ощупь, твердой, теплой, и главное – не гнилой. Цвет имела серый с красноватым оттенком. Смутно припомнилось, что бывают такие породы дерева, древесина которых плохо поддается гниению.

"Красное дерево... или железное?.. ай, не помню... его даже добывают из затопленных лесов, и хоть бы хны. Или из затопленных – это бальса?.. Но какое толстое, надо же. Вокруг одни тонюсенькие палочки растут, деревьев толще чем с руку я и не видела вокруг хижины. Разве что вот раньше по реке, когда плыла, бывали сравнимые по толщине с привычными соснами".

Но пень, очевидно, был очень старый – на земле не нашлось ни малейшего следа от срубленного дерева. Зато рядом на берегу обнаружилось старое кострище, в котором уже даже золы не осталось, только пятно гари в яме и крупные обгоревшие камни.

"Значит, все же люди бывают недалеко от башни! И не сто лет назад, а, может быть, год или два!.. Пусть проездом и за пределами запретной локации, но бывают! Так или иначе, но раз кому-то удобно тут было палить костер, то и мне нормально!"

Бросив свою оранжевую лодку вверх дном на берегу, Анжела даже не подумала, как далеко ее видать. Вниз по течению по обоим берегам до ближайшего поворота шли плотные заросли, но вот подальше высился какой-то холм, и с него, наверное, отличный обзор. Это Робинзон на тропических островах все время боялся папуасов-людоедов, но Анжела почему-то равнодушно отнеслась к идее, что ее кто-то увидит. А ведь она знала, что люди могут быть гораздо опаснее, чем звери.

С ухой она провозилась около часа, уже вся на слюну изошла, пока поела. Хорошо, что перца много с собой. А вот с солью – просто беда. В древности, кстати, соль была очень ценным продуктом во многих странах. У Анжелы ее с собой оказалась всего лишь маленькая баночка, запасная, так как соль на группу вез Витька.

Но получилось действительно вкусно! Первый успех в рыбалке и горячая еда привели Анжелу в отличное расположение духа, и, отдохнув, она решила исследовать русло ручья, впадающего в реку.

[1] «Гоацин» в переводе с языка аборигенов и означает «вонючка». Вонь происходит от того, что птицы имеют специальный желудочек типа коровьего, в который отправляется растительная пища, которая там и перерабатывается, испуская неприятный запах.

14. Взгляд птицы

Противоположный берег, тот, где кашеварила Анжела, чем-то напоминал мелкий карьер – он полого поднимался вверх ступенями, как будто срезанными карьерной техникой, только маленькой. Поломав над этим явлением голову, Анжела пришла к единственному выводу – такой рельеф складывается из года в год из-за постоянного подъема и опускания уровня воды в реке. И глядя на самые высокие ступени, она поразилась тому, насколько сильные разливы тут бывают. Пожалуй, что и хижину легко затапливает, несмотря на более чем пару метров выше уровня воды, и даже выше!

Поев и отдохнув, Анжела на лодке отправилась к устью ручья, впадающего в реку из этих ступенчатых берегов, заросших кустарником и лианами. Назвала она его для себя простенько – Ближний Ручей. Ясно, почему в странах Амазонки основными дорогами являются реки – здесь, как и везде, джунгли стоят сплошной стеной.

Хотя она уже начала различать при взгляде на лес места, где вроде можно пройти. Мозг, что ли, привыкает понемногу?.. Но все же без мачете далеко не уйдешь.

Она внезапно вспомнила какой-то документальный фильм, который давно смотрела по телевизору, про индейцев гуарани. Еще тогда ее поразило, что индейцы босиком ходят по джунглям, не опасаясь наступить на змею или паука. И не просто босиком, а даже совсем голыми! Нет, даже представить было страшно, чтобы пройти по этой пугающей и опасной земле без обуви.

Несколько минут она углублялась в русло ручья, но он очень быстро сузился и измельчал, так что плыть стало невозможно. И тут она столкнулась с первой ступенью, откуда вода стекала чередой мелких водопадов.

Анжела причалила, привязала лодку. Наклонилась – тут была заводь, и под обрывом в корнях растений – много грязи и глины. Глина была непривычного для нее цвета – не красная, а зеленая. Она набрала глину в руку, сжала и отпустила. Комок плюхнулся цельной лепешкой. Жирная глина, даже слишком, заключила Анжела. Определять качество глины, так же как и лепить горшки, ее научили в Аркаиме – там много энтузиастов, ученых и студентов, которые пытаются воспроизвести примитивные технологии древних и по имеющимся скудным данным реконструировать дома, колодцы или печи для обжига. Даже на простой одноразовой экскурсии можно научиться лепить примитивный горшок без всяких гончарных кругов, а познакомившись с нужными людьми и завоевав их доверие (что очень непросто, так как вся эта туристическая и эзотерическая шумиха вокруг Аркаима ученым, конечно, не нравится), можно научиться многим интересным вещам.

Так вот, что касается этой зеленой глины – чтобы сделать из нее прочный горшок, пришлось бы ее размешивать с песком, а песка нормального что-то она тут и не видала. И хотя глины было много везде, тем не менее, это была первая глина, которая ей понравилась – ее не надо было дробить и долго-долго мешать, выбирать из нее массу гальки и так далее. Удобное место. Запомнив его, она взобралась на обрыв и отправилась по дну измельчавшего ручья вглубь леса.

Не зря же говорят, что под лежачий камень только помои текут! Анжела, конечно, не самый годящийся для рейдов человек, но сидеть, как принято в современной спасательной системе, и ждать милостей от этой системы, глупо. Никто тут не прилетит на голубом вертолете и не покажет бесплатно ни кино, ни даже кузькину мать. Так что, скрепя сердце, преодолевая все "не хочу", "не могу" и "ой больно" ей приходилось шевелиться.

Как ни странно, чем больше она двигалась, тем выше поднималось настроение, несмотря на все намечающиеся в будущем проблемы, порой несовместимые с жизнью. Бодрость, радость и оптимизм внезапно переполнили ее, жизнь стала казаться хоть и сложной, но интересной! И даже бешено свербящие укусы от москитов и мошек, мокрые тапочки (да, сапоги тут бы пригодились, хотя и невозможно жарко в них, но на рыбалку она отправилась в тапочках), многочисленные царапины и даже – о ужас! – сломанные ногти, почти не огорчали. А, между прочим, сломанные ногти – это для женщины просто трагедия какая-то! Бывает, что весь оптимизм, все счастье жизни и довольство судьбой вдруг проваливаются в черную дыру переживаний о сломанном ногте, и не одна женщина испытывала подобное чувство.

Но сейчас Анжела чувствовала себя просто прекрасно. Она не знала, может быть, это потому, что ее окрылила радость победы над неблагоприятными условиями, а может, вкусная рыба, или это всего лишь стремительно сжигающийся жир давал столько энергии, но ей казалось, что она летает над землей! Дно ручья, заваленное камнями и глиной, было не самой простой дорогой для прохождения, но она упорно двигалась вперед все дальше и дальше углубляясь в сельву, счастливая до безобразия.

Пройдя так около сорока минут по каменистому и скользкому дну, преодолев еще несколько невысоких ступеней подмытого давними наводнения берега, она основательно устала. Постепенно она стала слышать ровный шум падающей воды, и сделала вывод, что приближается к большому водопаду.

Наконец она уткнулась в новое, довольно резкое повышение берега, с красивыми пологими водопадами на скальном основании. Однако не они так громко шумели. Подняв голову, она проследила путь воды. Оказалось, что ручей стекает в русло из каменной чаши под высокими скалами, и в чашу со скал отвесно падает шумный водопад.