Текст книги "Везучая-1. Амазонский трип (СИ)"

Автор книги: Анна Эфес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Затем, повздыхав, Анжела наконец взялась за первое дело всех попаданцев – то есть провела инвентаризацию снаряжения. Все записала в клетчатый блокнот. Получилось на 13 страниц текста, даже не смотря на то, что под конец она уже все страшно сокращала.

Вывод был таков, что рюкзаках оказалось все, что нужно бывалому выживальщику, и даже сверх того!

Для начала она умело отсортировала скоропортящуюся еду от той, что могла храниться долго даже при повышенной влажности. Больше всех пострадал хлеб и негерметично упакованные сухари. Дольше всего при правильном хранении могли лежать бич-пакеты и две шоколадки в фольге.

Из полезных ништяков, помимо всяких женских штучек типа туалетной бумаги и прочее, у Анжелы теперь имелся "экономный" набор: туристический компас, три дешевых китайских зажигалки и одна хорошая самодельная копия с zippo, 4 коробка спичек, плотно завернутых в целлофан, упаковка сухого горючего на 10 таблеток также в непромокаемой фабричной упаковке каждая, и еще Ольгин маникюрный набор, включая щипчики, ножнички и даже! пинцет! Аллилуйя, с помощью всего этого порой можно многое сделать. Считай, медицинские инструменты с собой. А еще тонкий вязальный крючок, в ту же аптечку пошел, все же тонкий стальной и крепкий шип с крючочком может очень пригодиться в автономных условиях.

Нож все-таки нашелся! Складной, еще советских времен, ворсмовский[2], со стопором, пилкой и открывалкой, еще отец его с собой в лес носил, а потом и Анжелка прибрала к рукам. На миг Анжела замерла, погладив нож пальцами. Последняя память. Отец умер год назад, и сильно мучился перед смертью, она никак не могла забыть эти запахи реанимационного отделения, больных в забытьи, ночную темноту...

Нашлась также китайская пила-цепь в пластиковом футляре, новая, Эдя специально выбирал для Анжелки, и еще маленький цельнокованый топорик с ручкой, залитой пластиком, таким можно хорошо рубить сучья или ветки, но нереально сделать что-то более серьезное. Сослужит ли он службу мачете, прорубая джунгли, там видно будет.

Еще там был маленький "театральный" бинокль. Ну как же без него! Он неизменно входил в, как шутили в Аномалке, "походный набор охотника на кракозябров", наряду с ножом, спичками и так называемой "рамкой" – современным видом лозы, с помощью которой в древние времена искали воду и руду.

Там была также косметичка, набитая какой-то фигней, типа ватных дисков, одноразовых тюбиков с мгновенным клеем, лазерной указки, противоожегового крема, упаковки жвачки, одноразовых салфеток для инъекций и одноразовых шприцов на 1 и на 2 куб, упаковки линз, с глазными каплями и замечательным контейнером, резинки для волос с красивыми стекляшками, а еще согнутая стальная спицы, и даже фигурка крошечного инопланетянина из киндер-сюрприза. Вот они, пресловутые тайны женской сумочки! Единственное, чего не было в косметичке, это косметики.

Из предметов сомнительной полезности выделялись: читалка texet TB-116SE, простенький телефон simens "для леса" и отдельно mp3-плеер, пять игральных кубиков в пластиковой коробочке и насквозь промокшая книжка Лукьяненко "Линия грез", на паре страниц которой уже появилась плесень, так как утром Анжелка ее недосохшую запихала в полиэтиленовый мешок, а бумаге это неполезно.

А также две палатки, два спальника, два отличных рюкзака с водонепроницаемыми вкладышами, две пенки, лодка и причиндалы к ней, обувь.

В Ольгином рюкзаке в самодельном футляре обнаружилась пан-флейта на 12 трубок! В дополнение к Анжелкиному набору варганов это был приятный сюрприз.

Из загадочного: нашелся запаянный кулек с каким-то черным порошком, без опознавательных знаков и логотипов. Повертев его в руках, Анжела сперва отложила, но когда дошла до инвентаризации тары под воду, до нее дошло. Вспомнила, что пару лет назад Витька банчил какими-то фильтрами. Говорил, что это спец-армейское ноу-хау, порошок для водяного фильтра, через который можно даже болотную воду очищать, предназначен для обеспечения множества людей чистой водой в чрезвычайных ситуациях. Помнится, он в Аномалку пачками привозил и продавал туристам, и все охотно брали именно сам порошок, а не готовые фильтры. Вот видимо Ольга и припасла, красавица. Теперь Анжела вполне могла своими руками сделать фильтр.

Последним Анжела повертела и убрала в герметичную коробку свои кибер-очки. Можно конечно их подключить, все не так скучно будет, но смысла она не видела – заряда в очках хватило бы ровно на восемь часов, да и распечатывать тщательно заклеенные шунты в черепе было стремно грязными-то руками.

Потом она долго возилась с маленькой Ольгиной палаткой. Она пыталась пристроится под потолком так, чтобы можно было забраться внутрь и закрыть молнию. Иначе невозможно будет спать из-за насекомых, вон их тут сколько. Теоретически, это было возможно, так как палатка крошечная и низенькая, на каркасных дугах. Собрал – и хоть в футбол ей играй. А практически Анжелка намучилась. Размеры не совпадали, но все же ей удалось с грехом пополам упихать палатку. Один угол, правда, так и торчал за пределы полки, пришлось потратить кусок ценного капронового шнура для закрепления.

Потом она развешивала продукты на поперечных балках, чтобы всякие теоретические грызуны и муравьи не добрались до еды. В процессе обнаружились на балках обрывки веревок. Одновременно немного закусила орехами и чипсами. Фонарик-НЛО пока здорово хорошо светил, а то Анжелка очень боялась, что китайская поделка из-за влажности выйдет из строя.

Наконец, закрыв двери и загородив их дополнительно металлическим листом, а тот подперев ведром, в которое предусмотрительно была набрана вода, забралась в палатку и застегнулась. Теоретически, от насекомых и змей она должна защитить?...

Далее Анжела протерла руки спиртовыми салфетками, затем аккуратно вытащила линзы из глаз, убрала их и попыталась уснуть. Но от возбуждения и лягушачьих воплей сон не шел. Вытащила читалку, снова "фонарик-тарелку" зажгла. Вокруг сразу зажужжал кто-то, зашуршал крыльями по сухим листьям.

Чуть инфаркт не заработала, потому что читалка не хотела включаться. Анжела вдохнула-выдохнула, помолилась и нажала перезагрузку. Сработало!

Помимо кучи теперь никому не нужной фантастики и детективов, в читалке нашлась-таки папка, куда скидывались книги, которые хотела бы почитать, но вот все руки не доходили. Нынче же как? Накачаешь себе из интернета массу всего интересного с намерением поумнеть и развиваться, а потом сидишь и думаешь, как бы отвлечься от мирских забот, чего бы такого веселенького почитать – и хватаешься за какую-нибудь дурацкую книжицу про эльфов.

Вот и Анжела уже года два возила с собой в читалке книги типа: Савинов "Военное дело древней Руси IX-XI вв" (вот нахрена козе баян?!), Гумилев, биография Жюль Верна, Мирча Элиаде, и так далее. А читала при этом легкомысленную фантастику.

Искомая книга называлась "Автономное выживание и медицина". Никакой главы про джунгли там не нашлось. К тому же листать книгу на читалке – энергозатратно, это "электронная бумага", т.е. без подсветки, и основная энергия тратится именно на загрузку страниц. Проще читать подряд, чем листать туда-сюда.

Сперва все было хорошо и понятно, но как только пошли способы определения своих координат, Анжела "подвисла". Она ж чистый гуманитарий, и все эти – для кого-то простейшие! – методы с первого раза были ей не очень понятны. Она очень старалась все запомнить и понять, и даже ручку с бумагой приготовила, но голова уже так устала, что она все выключила и мгновенно вырубилась.

И приснилась ей Аномальная Зона и Волк. Волк сидел у костра на берегу Сылвы, ковыряясь в золе тонкой палкой. И почему-то на нем была Эдина куртка. За его спиной стоял редкий туман, сквозь который едва грело утреннее солнце. И прямо от солнца заходил по глиссаде огромный ворон. Он планировал прямо на Анжелу, почти не шевеля крыльями, и на фоне солнца был виден только крестообразный силуэт с хвостовым веером. Тогда она увидела, что ворон не черный, как полагается, а зеленый. А Хорта, волк о семи хвостах, появился, и хитро ухмыляясь, словно он не волк, а лиса, напомнил: "Я вернусь, когда Зеленый Ворон склюет твою апельсиновую шкуру".

А потом внезапно пошел сон – не сон, но как будто бы кино о юности. Как будто кто-то извлек из Анжелиной памяти целый кусок жизни и стал планомерно его прокручивать. А Анжела одновременно и жила во сне, и присутствовала как отдельный наблюдатель.

[1] Водонепроницаемый мешок

[2] Т.е. производства города Ворсма

4. Первый сон-воспоминание. Волк.

– Зови меня Волк, – сказал он.

– Почему Волк? – удивилась Анжела – Это как-то... примитивно, что ли... Такой весь одинокий, загнанный волк, у-у...

Он не обиделся. Спокойно ответил:

– Но ведь так оно и есть. Я действительно одинокий. Все время в лесу. Девушки у меня нет...

– Почему?

– Так сложилось.

Было очень темно, и она совсем не видела его лица. Отблески редкого пламени костра мало помогали, но воображение успешно заменяло отсутствие света. Ей представлялось, что это суховатый человек лет сорока, обладающий своеобразным чувством юмора, устойчивыми взглядами на жизнь и редкостным самообладанием. Все это ясно проявилось в нем за последние два часа, когда у костра разгорелся безудержный пылкий спор.

Еще полчаса назад у этого костра людей было не двое, а семеро.

Семеро человек у костра в самом центре зоны, более известной как "Молёбский Треугольник", – это разговоры и споры. О самосовершенствовании, о Шамбале, о карме и дхарме, о будущем человечества, об инопланетянах, об угрозе из космоса и спасении оттуда же, о летающих тарелках, о чернушниках и спецслужбах. Последним темам придавалась таинственная тревожность. Куда не придешь – везде этих "чернушников" заденут.

Для Анжелины это была первая поездка в "Аномалку". Семнадцать лет! Еще всему веришь, и за каждым деревом чудятся зомби, колдуны и загадочные "Представители Сил Черной Иерархии"...

И вот в споре был вынесен безапелляционный вердикт: "Вы – чернушники!" Главный обвинитель демонстративно ушел, и следом и остальные разошлись (в некотором недоумении, надо признать) – кто спать, а кто и прогуляться по ночным полянам.

А Анжела с "главным чернушником" остались. Она осталась просто из вредности, человек нравился, и никакой он не "чернушник"!

У них была гитара, и они по очереди пели. У них был костер, и они его поддерживали, бережно подбрасывая веточки и поленца. У них было время, и они разговаривали. О смерти, о любви, о судьбе, о понимании, о великодушии, о тайнах.

То есть о том, о чем обычно и говорят в Аномальной Зоне.

Волк сказал, что он геолог. Это, в представлении Анжелки, такой одинокий дядька, мужественно мотающийся по самым безлюдным местам с геологическим молотком и рюкзаком, полным тяжеленных образцов...

– У меня девушка была когда-то, – между тем неторопливо продолжал Волк. – Я тогда между школой, летом, уже в экспедиции ездил, с партией. Ну, как стажер, что ли. Приехал – и сразу к ней. Очень увидеть хотел. Пришел, а там. У нее... отец алкаш был. Я захожу, а он голый на полу спит. А она в другой комнате... в петле. Он ее изнасиловать хотел, а она... повесилась.

Девушка потрясенно молчала. В ее сознании не укладывалась такая история. Особенное впечатление производил тон, каким он все это рассказывал – неторопливый, спокойный.

– Я тогда сделал одно большое дело. Я его не убил. С тех пор на девушек не могу смотреть. Надеюсь, это пройдет, но... не могу. Все как-то не так. А насчет Волка... – Он вдруг оживился. – Собственно, я Волк и не из-за одиночества даже. Я ведь когда в геологоразведку ходил, с шаманом познакомился эвенкийским. Он меня многим вещам научил. Я многое знаю. Я ведь тебе не просто так это все – про шамана – рассказываю, а потому, что мне разрешили.

– Что значит – разрешили? И как ты узнал?

В темноте отблески костра играли на гладком боку гитары, и в глазах сидящего напротив Волка светились оранжевые звездочки.

– У меня второй слух работает, – располагающе ответил он, даже не сомневаясь, что ему поверят. Это ж Аномалка! – Как у тебя – третий глаз – понимаешь?

Анжелка кивнула. Чего тут не понять!.. Хоть третий нос!..

– Вот теперь я чувствую, что нас приглашают на Пирамидки, – вдруг сказал он.

Пирамидки, как ее уже просветили, это такое место, где наблюдаются кучки плоских камней, уложенных пирамидками, и там случаются разные интересные явления, необъяснимые с точки зрения научной логики.

– Да! – сказала она. – Давай пойдем!

– Мне говорят, нам вдвоем идти нельзя. Говорят, надо третьего, причем парня.

– Алекс говорил, что хочет сходить. Возьмем его?

– Возьмем.

В соседнем лагере все еще тлел костер. Подумаешь – время три ночи! Самое время для прогулок.

Алекс стоял, вытянувшись во весь свой немалый рост, и обозревал ночное небо, сплошь покрытое яркими звездами. Он с одобрением отнесся к походу, и подошел к нему продуманно: вынул внушающий уважение фонарь ("фонарище"), проверил батарейки, накинул штормовку, заставил Анжелку летние тапочки сменить на сапоги, пощелкал ножом.

Наблюдая сборы, Волк сказал о последнем:

– Выселки – такое место. Туда с ножом нельзя. Оно не примет человека с оружием.

Подумав, он добавил:

– Но я тоже с ножом. Проверить хочу.

Еще подумав, закончил:

– Я всегда с ножом.

Алекс, как обычно, промолчал.

И они пошли.

Ночь скрывала все цвета, и деревья по сторонам дороги стояли молчаливо и насмешливо. Анжеле было сперва чуть-чуть страшно, но наивное детское любопытство постепенно заглушило все прочие эмоции, кроме восторга. Она была настроена на чудеса, она была готова видеть "то, что за углом".

Друг за другом они поднялись по сухой глинистой дороге и вышли на Астральные поляны. Анжела шла в середине – Волк сказал, что так безопаснее. Но страшно ей вовсе не было, и она лишь подсмеивалась всю дорогу, наблюдая попытки Волка "нагнетать атмосферу".

– Не смотри направо, – говорил он ей в ухо, – там черти пляшут. Видишь – над верхушками травы огоньки?..

Через пять минут он советовал отойти на правый край дороги, поскольку слева "туннель в черные миры". Почему в его воображении обычная просека стала зловещим туннелем, было непонятно.

Анжелка вспомнила недавно прочитанную "Дюну" Херберта, а точнее – Литанию против Страха. "Смотри в лицо своему страху, а не то он вползет по спине...". И стала активно во все стороны головой вертеть, и всё разглядывать, причем не только обычными глазами, но и все кругом мысленно как бы ощупывать. Так и шла вслед за долговязой фигурой Алекса.

Вдруг она почувствовала, как впереди на дороге что-то есть. Чувство было совершенно ирреальное, поскольку она в то же время знала, что там нет ничего вещественного, материального. В воображении сформировался некий слюдянистый амебообразный поток, медленно пересекающий дорогу. Ощущение нарастало быстро и настойчиво. Алекс уж подошли совсем близко к гипотетической преграде, и Анжела не выдержала – остановилась, как вкопанная. Сразу же Волк резко скомандовал:

– Стойте!

Голос у него был напряженный.

– Там, впереди, что-то есть.

Алекс резко затормозил. От него до воображаемой линии было еще шага четыре. Анжелка молчала, ошеломленная. Она сейчас четко поняла, что она и Волк – почувствовали одно и то же. И это – не совпадение!

– Нам говорят – дорога закрыта, – внушительно сказал Волк. Затем добавил более легкомысленно: – Можно пока на обочине посидеть... А то вернемся, если страшно, Анжел?

Девушка заверила, что ей ничуть не страшно, и отошла немного назад, присев на траву. "Нечто", как огромная невидимая гусеница, неторопливо перетекало через дорогу. Было в нем что-то спокойное, но крайне чуждое. Анжела внезапно поняла, что эта тайна никогда не будет раскрыта.

Волк присел рядом. Прямо лежал широкий луг, обрывающийся ломаной полосой темного леса. Острые вершины деревьев выделялись на фоне звездного неба. Анжела заметила, что в этой полосе почти напротив них выделялся правильный прямоугольный провал, и рассудила, что там продолжается просека, которой Волк пугал. И принялась искать знакомые созвездия. Пока они так сидели, "нечто" сползло с дороги, и путь открылся. Анжела почувствовала, но решила пока ничего не говорить – так хотелось немного посидеть на теплом поле...

Волк сказал нерешительно:

– Вообще-то дорога открыта...

– Подождем еще, – живо откликнулась Анжелка.

Все поле в темноте стрекотало кузнечиками: то один край трещал, то другой откликался. Она поймала взглядом звезду, висевшую точно во впадине просеки напротив, и гадала – может, это планета.

И вдруг увидела странную вещь. Прямо над резной каймой леса плыло расплывчатое пятнышко в форме чечевичного зерна: ровной формы бледная линза. Она протерла глаза на всякий случай – "а вдруг де оптычский обман зренья?".

Когда линза выплыла на середину впадины в иззубренной линии дальнего леса, оттуда хлынули едва заметные лучи. Чем больше она на них смотрела, тем ярче и четче они становились. Однако она отдавала себе отчет, что одновременно видит и обычный лес, гораздо более плотный и материальный, чем "глюк".

Лучи бешено вращались, и из этого вращения постепенно сформировался светящийся туннель, упирающийся почти точно в то место, где они сидели. Мистика какая-то! Почему-то Анжела оглянулась. Прямо за спиной в лес уходила просека – черный провал в бледно освещенной стене леса.

– Ты тоже что-то заметила? – недоверчиво спросил вдруг Волк, глядя на нее в темноте поблескивающими глазами. Анжела внимательно всмотрелась в него и подумала, что, наверное, именно так выглядит породистая гончая, учуявшая след. А потом вдруг увидела вокруг его головы какое-то желтоватое свечение с голубыми разводами, расходившимися в стороны наподобие переливов северного сияния.

Она ничего не могла ответить. Сидела, разинув рот от удивления, понимая, что видит пресловутую ауру!

Когда же она вновь посмотрела в провал лесного горизонта, линза вновь показалась – уже с противоположной стороны. Ее траектория на этот раз лежала точно поверх звезды. В тот момент, когда линза проходила по звезде, та явственно мигнула.

Как завороженная, она несколько секунд смотрела на чечевичное зернышко, неторопливо бегущее по небу, словно челнок. Челнок, ткущий тоннели в другие миры и измерения. Лучи тоннеля снова перемешались, и вот – передо ней уже другой тоннель. Теперь в сечении он был не круглый, а скорее квадратный.

– А тоннель-то поменял конфигурацию! – сказал Волк, протягивая руку по направлению взгляда. Анжела подозрительно уставилась на него. Ну не могут быть такие совпадения, не могут! Она же ничего не говорила про тоннель.

– Как ты это понял? Ведь я-то вижу, а ты слышишь?!

– Я и сам не знаю, – смутился тот. – Слышу, и все.

В этот момент Алексу, наверное, надоело ждать, и он сказал:

– Пойдемте, а то потом не интересно будет.

Они встали и пошли через поле. Луг и тропа под ногами были хорошо видны в ярком свете звезд. По обеим сторонам едва натоптанной тропки поднималась луговая трава с высокими пучками зверобоя и редкими ромашками.

Как-то внезапно они спустились в неглубокий овражек, заросший крапивой выше человеческого роста. Анжела втянула руки в рукава штормовки, словно улитка – рожки, чтобы не ужалиться. Еще пришлось перелазить через огромный ствол дерева с острыми сучками, поваленного прямо поперек дороги. На дне оврага журчал ручеек с холодной и вкусной водой.

Здесь Анжела ничего особенного не чувствовала, хотя еще накануне ее успели просветить, что это место является, якобы, "эмоциональным коридором", то есть своеобразным барьером из страха и других неприятных эмоций, которые ограждают Выселки и Пирамидки от ненужных посетителей.

После ручейка пошли узкие поляны. Здесь, оказывается, тоже ставят палаточные лагеря, когда "Муравейник" (поляны вдоль реки) весь забит. Про каждую из полян что-то можно было рассказать.

– Это поляна Портретов, – рассказывал Волк. – Здесь в 90-м году стояла группа из Питера... Так им однажды ночью на тех вон березах... портреты показывали всех наших вождей. Никто так и не понял, зачем. ...А это – поляна Нечисти. Тут ничего особенного не случается, кроме того, что в полнолуние здесь почти вся местная нечисть собирается. Пляшут. Ты, кстати, туда не смотри, там как раз туманные черти воду мутят.

Конечно, она тут же принялась во все глаза разглядывать, где же это черти воду мутят – всегда хотела понять, как это происходит. Воды там не было. И ничего, кроме тумана – тоже.

– А сейчас будет вообще странное место. Ты сама смекай.

Место, действительно, было очень странное. Субъективно: словно на ровном месте сперва в горку идешь, затем – вершинка, а потом – резкий спуск. А на глаз ничего такого видно! Ровное место и все тут. Позже, при свете дня, она это место облазит вдоль и поперек, и даже попытается произвести приблизительные измерения, но ни подъема, ни вершинки так и не найдется, хотя набор ощущений стандартно будет повторятся.

Наконец Алекс сказал:

– Сейчас будут Выселки.

Ночь медленно истончалась. С реки постепенно наползали густые языки тумана. На высоких, выше пояса, колосьях трав висели крупные капли воды.

Люди постояли у поворота, обозначенного заболоченным ручейком. Здесь слишком много ручьев – под ногами постоянно хлюпала вода.

Волк в своей обычной манере изрек:

– Анжела, ты не пугайся только, если на Выселках что-то случится. Я Хорту вызвал.

– Чего? – не поняла девушка.

– Духа Большого Волка. Хорта – мой проводник. Я его вызвал, и он ждет нас, около разрушенного домика.

Ее уже просветили, что разрушенный домик стоит на Выселках, и что это место не простое: там раньше, по словам одних, жил колдун, по словам других – староверы, отселенные из деревни (потому и "выселки"). Сейчас от постройки почти ничего не осталось, но кто ездил в первые годы "аномального бума", даже решались там ночевать – и печка была, и кусок крыши, и лавки.

Наконец двинулись вперед. Выселки открылись неожиданно, и сразу с самой лучшей своей стороны.

В призрачном свете звезд редкий прозрачный туман стелился по верхушкам матово отсвечивающих серебряных трав. Три высокие купы деревьев словно делили большой луг на три отдельных поляны, образуя треугольник. Дорога, словно темная лента, исчезала в травах где-то в центре треугольника.

Не сговариваясь, они не стали включать фонарики. Алекс решительно двинулся вперед, и они поспешили за ним. Шагалось легко. Шуршала высокая трава, оставляя на одежде капли воды. Вскоре штаны по колено стали мокрыми.

Когда достигли точки, где предполагался центр, Алекс остановился и предложил постоять. Анжела огляделась. Позади высилась темнющая стена леса, над которой едва мерцали игольчатые световые сполохи. Что это за сполохи, она не знала – увиденное могло быть и просто каким-то оптическим эффектом, и обманом зрения, и реальным свечением.

Впереди поперек луга лежал густой длинный язык тумана, за которым также вставала бархатисто-черная стена леса. Слева, у видимого начала этого языка, темнели заросли высоченной, выше человеческого роста, травы – как оказалось позже, крапивы и пустырника. Заросли уже были полностью погружены в туман. Однако странное дело: словно кто в этом тумане провел черную линию – белесые заросли рассекала дорожка, будто туман не смел занять ее, и наплывал по краям.

– Смотрите! – удивленно сказал Волк. – Нас приглашают к домику. Видишь, как дорожка открыта?..

Отчего-то ее ужасно пугали эти заросли.

– Нет, – как можно более решительно заявила Анжела. – Я не хочу туда идти. Мне здесь больше нравится.

– Честно говоря, мне тут как-то не по себе, – едва слышно пробормотал Волк, и она впервые услышала в его голосе нотку неуверенности. И хотя она не видела лица Алекса, но ощутила, как тот тоже встревожился и напрягся.

Она не могла понять их напряженности и тревоги. Ей-то было так хорошо, как, казалось, никогда в жизни не бывало. Удивительной чистотой веяло в воздухе, туман казался перламутровым и загадочным, луг – неимоверно прекрасным. Это место было ДОМОМ. Домом, в котором никогда не был, но тем милее он становится, когда его находишь.

Анжела вдруг ощутила землю под собой на несколько метров вокруг, словно сама была большой и мягкой. Она расплывалась вместе с туманом над маковками трав, и проникала между стебельков, и трогала сухие обломки у их корней, и затем проникала еще глубже, в поверхностный слой земли, между плотными шариками чернозема и прошлогодних сгнивших корешков. Она осознавала, что трава мокрая, что кочки сухих ломких стебельков, не видимых глазу – колючие, но хотелось упасть в траву и проникать еще глубже, к самым корням, а затем прорасти. Прорасти здесь пятнами травы и стебельками цветов, побежать соком по стволам берез. Посмотреть на мир глазами птицы, что спала сейчас на противоположном краю поля, скрытым стеной тумана. Поймать луч звезды ажурной паутиной, сотканной пауками на стеблях склона...

Это – слияние с природой.

Туман сгущался и подступал все ближе, то переливаясь глубоким перламутром, то приобретая скучный серый цвет без глубины и оттенков. Постепенно он окружил стоящих людей ровным кругом. Затянуло дорожку к домику, "отрезало" дорогу назад, покрыло пологом крутой склон к реке, заросший приземистым ельником. Анжела смотрела и видела, что туман будто бы не смеет переступить определенную черту, оставаясь за границей ровной окружности радиусом метра четыре. Анжела шагнула вперед раз, другой... Стена тумана приблизилась. Она шагнула еще.

Несомненно, граница была реальной! Словно бы они стояли в храме, уходящем прямо в небо к бледнеющим звездам!

Так они долго стояли, не переговариваясь. Она ощущала все поле как себя. И каждый раз, когда мысленно натыкалась на парней, чувствовала в них тревогу и напряженность.

Внезапно ее эмоции по силе и ясности скакнули на порядок. Скачок был ничем не спровоцирован, казалось бы. Вот только что она просто стояла и слушала – а вот уже вдруг воспарила на крыльях радости, оторвавшись от земли и даже от верхушек трав. Ей почудилось чье-то смутное присутствие, ничуть не похожее на то, что пересекало им дорогу на Астралке. Словно бы большой пушистый зверь положил голову ей на плечо и дохнул в ухо. Анжела почти услышала около уха его дыхание. Было такое ощущение, словно нашелся давно забытый и щемяще дорогой друг – пришел и принес в подарок россыпь из зачарованных звезд, осыпав ими плечи и грудь.

Она вздохнула глубоко-глубоко. Она не могла понять, что это за волшебное место, что за фантастические ощущения?!

И тут Волк сказал строго:

– Анжела, не оглядывайся. Хорта пришел.

Это прозвучало как-то сурово и настолько не к месту, что она поразилась. Она почти услышала – почувствовала – смех рядом с собой, искренний и веселый, и внутренне на мгновение присоединилась к нему. Чего тут бояться?..

– Он стоит сзади тебя, – сообщил Волк торжественно.

Тут, на ее несчастье, до Анжелы достучалась мысль о странном совпадении его слов и собственных ощущений. Анжела принялась вертеть в себе так и эдак чувство "глубокого удовлетворения", испытанного от доказательства истинности своих экстрасенсорных способностей.

И, конечно, волшебные ощущения мгновенно поблекли и завяли, затертые суетными мыслями и тщеславием. Анжелка открыла рот и принялась болтать об увиденном. Мол, я Хорту уже как минут пять чувствую, и он классный, и все в таком дух. Алекс как-то странно посмотрел на нее и отошел. Она не поняла его, но вот зато чувства Волка были отчетливы в ночной прохладе, несмотря на то, что он молчал. Она их читала, словно ноты!

Он поверил мгновенно в ее слова, и теперь сражался с чувством зависти. Он очень серьезно относился к своему "проводнику", а тут какая-то девчонка... и так запросто... так фамильярно!.. Это был ЕГО Хорта, ЕГО взлелеянная мечта, ЕГО способ разделаться с этой скучной действительностью! И вдруг кто-то нагло ворвался и отхватил кусок от этой мечты.

Внезапно он резко закончил сражаться с собой. Анжела ощутила, как его эмоции, словно ручей, поплыли в ее сторону. Словно бы он признал право Анжелы на Хорту, даже не предполагая, что такого права нет ни у кого. И еще она ощутила от него – уважение. Это была чистая, кристальная эмоция, не замутненная завистью. Он был действительно уникальный человек.

– Ты очень сильная, – сказал он. – Ты даже сама не представляешь, насколько ты сильная. Никогда и ни к кому Хорта не относился так.

Анжела вспыхнула от такой похвалы и присела, пряча лицо от смущения и протягивая руку к Хорте. Но никто не лизнул ее в лицо, как она почему-то ожидала, и под рукой ощущался только воздух – даже малейшей вибрации не пробежало по ладони. Ничего!

Но вот если мысленно переместить вектор внимания в воздух, выше уровня трав, там словно клубился некий шар приглушенных чистых эмоций.

Она встала и сосредоточилась, словно подкрутила ручку радиоприемника: улучшила настройку. В бархатисто-серой темноте перед ее внутренним взором проступал эмоциональный рисунок поля. Травы и растения создавали ровный спокойный фон, почти неизменный без солнечного света. На этом фоне яростно клубились три сгустка: самой Анжелы, Алекса и Волка. Люди были... грубы, хаотичны и приземленны. Алексу было тревожно, хотелось уйти, и тревога все нарастала. Волк стоял ближе, и, наверное, поэтому она запуталась в сгустке его эмоций: тревога, легкий страх, долженствование быть сильным вообще, долженствование быть сильным перед особью женского пола...

А вот в сгустке, обозначающем Хорту, трудно было выделить что-то определенное, кроме дружелюбия и потрясающей сверхмобилизованности. Общее впечатление – словно от ветра: текучий, стремительный, невидимый, невесомый, напористый, гибкий, сильный, ни к чему не привязанный. Эмоции людей были прикованы к земле, его – абсолютно свободны. Он ускользал, словно маня, появлялся то за спиной, то сбоку, то прямо перед Алексом – и все не резко, а плавно перетекая.

Когда он вдруг проявился у Алекса перед лицом, тот, делая резкий шаг назад, нервно скомандовал:

– Пойдемте!

Волк огляделся:

– Да, можно уже идти. Смотрите, туман расступается.

Действительно, тропа, по которой они пришли, постепенно начала расширяться темной полосой. Но Анжеле так не хотелось уходить!

Выселки казались такими родными, любимыми. Удивительное чувство свободы и легкости сочеталось с желанием стать травой на лугу, пустить корни и тихо расти, радуясь солнцу и дождю, сгибаясь под башмаками очередных аномальщиков и отдавая ветру облака семян. Это был мир.

Между тем Алекс ушел вперед, а Волк, преодолевая ее сопротивление, взял Анжелку за локоть и повел, приговаривая:

– Зона тебя приняла! Она тебя приняла!