Текст книги "Везучая-1. Амазонский трип (СИ)"

Автор книги: Анна Эфес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Тут "феникс" открыл рот, горло его задрожало, он "запел", и Анжеле сразу поплохело. Она тут же в отместку переименовала "феникса" в "химеру". У существа оказался отвратный вокал! Лягушки, наверное, аплодировали бы такому "пению", но Анжела лишь морщилась – вот, оказывается, кто так резко квакал возле ее лачуги. Ну и нууу...

К химере присоединилась другая такая же птица, и они вдвоем некоторое время прыгали по веткам. Ленивые твари, отметила Анжела, совсем летать не хотят... Ладно, решила Анжела, еще успею на них налюбоваться.

Дальнейшее наблюдение за окружающей средой показало, что сквозь джунгли на Анжелиной стороне реки идет едва заметная полоса, обозначающая просевшую высоту лесного массива. Видимо, там узкая просека или тропа. Направлялась она куда-то резко прочь от реки, в отличие от той тропы, по которой Анжела пришла. Эх, забраться бы на самый верх, оттуда все отлично можно было бы разглядеть! И еще стало понятно, куда в дальнейшем направить свои стопы для исследований.

Слезать совсем не хотелось, и Анжела решила тут пока посидеть. Вполне себе место для медитации – видно далеко (правда, не во все стороны, но это ничего), ее же издалека, наоборот, почти не видно, (ветровку она сняла). И насекомых, удивительно, вообще нет! Ни одна гнусная мошка за все время даже не подлетела. Недолго думая, Анжела стянула сапоги – пвх-материал совершенно не давал дышать ногам, было мучительно жарко в них – и уселась по-турецки. Это был кайф из серии "купи козу – потом продай!" Остатки веревочной лестницы мешались, и Анжела их скинула вниз.

Навела бинокль на реку, и стала очень внимательно осматриваться. Через десять минут Анжела ощутила себя гордым охотником-рейнджером. "Сделать, что ли, себе лук и вампум из перьев. Вон из химеры надергать, шикарный наряд будет... Буду горррдый шаман в вампуме, вах вах!.. Эйй, опять глупости думаешь, не до игрушек сейчас".

Сидела так около двадцати минут, но больше ничего особенного не увидела. Со всем тщанием искала на реке какую-нибудь опасную живность, типа каймана, анаконды или гигантской речной выдры, а также признаки человеческого присутствия, но ничего.

Наблюдала и думала.

Пока у нее есть кое-какие вещи и инструменты, рассуждала Анжела, надо записать все, что необходимо создать или заранее найти!

Перво-наперво надо сделать небольшой запас кипяченой воды. А для этого – сделать очаг и вскипятить воду.

Надо сделать фильтр для воды.

Еда когда-то кончится, надо учиться ее добывать. Самое долгосрочное она отложила еще вчера в неприкосновенный запас. Например, банки сгущенки из Ольгиного рюкзака и Анжелина любимая фасоль однозначно шли в НЗ, а вот рыбные консервы надо еще рассмотреть на предмет вздутий и сроков годности.

Продумать, какую пищу здесь можно добыть, и чем.

Анжела читала, что аборигены Амазонии используют практически всю растительность – что-то в еду, что-то как лекарство, из чего-то делают веревки, циновки, стены. Так что пока есть энергия, то необходимо, читая единственную доступную книгу про выживание, вычленить весь важный материал и даже записать что-то на бумагу, на свою память она не надеялась.

Необходимо посидеть и повспоминать все полезное и нужное. Уделять этому каждый день специальное время.

Скоро закончатся батарейки, свечей тоже очень мало, и если она не хочет сидеть в темноте, если будет куда-то ходить и исследовать, надо озаботиться хотя бы факелами, или сосудом для светильника, или салом, наконец! И фитилями.

Найти глину и сделать хоть какие-то сосуды, благо Анжела научилась в Аркаиме самому древнему и простейшему способу лепки, не требующему гончарного круга. Значит, надо поискать глину, подойдет любого качества.

Нужно озаботиться охотой и ловлей рыбы, и снастями к ним. Тут Анжела зависла. Можно было конечно попробовать сплести сетку. Она на полном серьезе обдумывала вопрос – обрезать свои косы, а затем сплести из волос силки, или связать из них сеть крючком, благо тот имелся. Однако, отбросила эту мысль. Во-первых, хотя волосы и были предметом особой гордости Анжелы, густые и крепкие, но все же после операции отросли недостаточно, и косами назывались скорее за толщину чем за длину. Кстати говоря, после полного обривания головы для операции она не остановилась на простой короткой стрижке по той причине, что косы ей требовались для маскировки – она их заплетала и укладывала хитрым образом, чтобы скрыть шунты. Во-вторых, у нее не было навыка плетения сети, а ведь это трудоемко, долго, и она не помнила ни одного узла плетения сетки. А узлами ведь хитрости какие-то свои – чем толще материал для сетей, тем проще крепления ячеек, а чем тоньше и прочнее нить, тем больше требований к узлам для сохранения размера ячейки, и тому подобное. Она ничего этого не помнила. То есть для тонкой сетки из волос к узлам были бы особые требования, без воплощения которых та бы не смогла нормально исполнять свою задачу.

Затем Анжела внезапно вспомнила, что самый простейший способ ловли рыбы, который издревле практиковали на всем земном шаре дикие народы – это загонный! Ха! Осталось только сплести циновки, кольев набить в дно, и циновками закрыть выход. Или вон даже полипропиленовые коврики подойдут. Даже если нет навыка, в принципе в таких условиях это реально сделать даже слабому человеку!

Но сразу появились еще вопросы: как рыбу заготавливать? Соли всего стакан, перца еще меньше. Да и какая доза перца нужна, чтобы законсервировать рыбу в таком климате?.. Коптить она не умела и вообще даже не представляла, как это делается. Сушить на солнце? Сомнительно, что она решится есть рыбу, повисевшую на солнце в таком влажном климате.

"Впрочем, может быть, это я пока рассуждаю, как сытый человек! А когда поголодаю дней так десять, так и сырую рыбу сожру как миленькая. Дедушка еще шутил, что "проголодаешься – и подметку от сапога сваришь"! Аааа, как же не хватает знаний! Надеюсь, в этой выживальческой книжке все же описано, как делать коптильню?.."

Как-то с моральным духом у нее плоховато стало. Хорошо всяким разным попаданцам и попаданкам в книжках – все они умные, память отличная, ни тебе лишнего веса, ни тебе плохого зрения. И все они или бывшие спецназовцы и спортсмены, или с магическими способностями, а если ты красотка, так тебе обязательно карету с эльфами подадут. И все бесстрашные и с высокой степенью адаптации – других не берут в космонавты. Да и читать про таких гораздо интереснее, конечно. Через месяц у них уже замки, города, племена и ракеты в космос летают!.. А Анжела – обычная женщина, не сильная, не умная, не ловкая, даже не красивая.

Анжела затосковала. Вспомнился муж. Когда уходил, сказал "Я нашел женщину поумнее тебя!" Вот так вот. Другие уходят к красивым и молодым, а он ушел к той, что поумнее! Анжела привычно зашипела и плюнула. Видала она эту умную! Молоденькая и симпатичная девочка, на 10 лет младше мужа, молчит, в рот ему смотрит и каждому слову верит, а он и рад соловьем заливаться. "К умной он ушел, хаха три раза. Какая же ты дура, Анжела, что была такой умной, чтобы он ушел к такой дуре! И тем не менее, хватит витать в облаках! Я все еще жива и руки-ноги целые, и везет мне! Избавилась от такого идиота мужа, и уже нашла манго, бразильский орех и какую-то ягоду. Я крута! Круче меня только Монблан! Кийяя!".

Накрутила себя, значит.

Взгляд коснулся внутреннего сгиба локтя, который Анжела мазала соком. Нормально все, даже не красное. Так что хватит слезы пускать, лучше поесть чуток, взять себя в руки и... не совершать резких движений, как говорил тренер.

Анжела ощутила потребность в медитации. Нужно было войти в гармонию с собой и с миром. Чтобы привести в порядок свое душевное состояние и ум. Она давно не была на природе, и всю дорогу мечтала, как приедет в Аномалку, сядет на обрыве Сылвы и поиграет на варгане. Желательно перед рассветом, когда туман окутывает всю реку, а вода как парное молоко. Когда стоишь на краю обрыва, а белое марево начинается прямо у твоих ног, и кажется, что ты не на таежной реке где-то в глубинке между Пермью и Екатеринбургом, а в горах где-нибудь в Грузии или в Гималаях. Анжеле даже снилось пару раз, как она идет над водой по тропе, а под ногами туман двухметровой глубины.

Интересно, здесь такие туманы бывают?..

Прижала варган к зубам, легко тронула пальцем металлический язычок, настраиваясь. Первый вибрирующий звук был негромким, пробным.

Варган – это импровизация. Секреты звука при игре на варгане кроются во владении горлом и языком. Рот, горло и легкие человека составляют резонатор, поэтому, чем качественнее и шире создается полость в горле, тем громче и сочнее будет звук. Язычок варгана задает ритм и вибрацию мелодии, а человеческий язык, нёбо, стенки гортани и диафрагма – создают модуляцию звука, усиливая или ослабляя громкость, продлевая или срезая вибрацию.

А быстрые колебания воздушного столба в легких опять же своеобразно воздействуют на мозг, вызывая измененное состояние сознания.

– Ляйя ляйя и-йа и-йа, – вибрирующие звуки слетели с варгана... и упали в никуда. Мелодия не впитывалась в пространство, как должна бы, но рассыпалась, как порванное ожерелье.

– Ляйя ляйя и-йа и-йа, ой-ё ой-ё...

Но Анжела настойчиво продолжала искать "свою волну". Постепенно игра приобретала четкий ритм, импровизация становилась все более разнообразной. Анжела пыталась нащупать душу сельвы и реки, нащупать духов этого места – хоть что-то, что отзовется. Она даже перестала замечать, что от вибрации слегка побаливают передние зубы, что больно руке, плотно прижимающей дужку варгана к зубам, что затекли ноги. Полились новые мелодии, ритм понемногу вступал в контакт с ритмом окружающего пространства. Сердце отвечало, пело вместе с варганом.

Все также жарило с безоблачного неба солнце, шумел ветер, но звуки джунглей казалось, затихли и отступили, внимая варгану. Откуда-то появились стрекозы, переступив "запретную" для насекомых зону, по своему обыкновению стремительно срываясь с места, а потом зависая. Но Анжела продолжала играть. Когда играешь природе, духам, вокруг часто происходят разнообразные странные события, не следует их пугаться.

Постепенно стала понятна разница между мелодией Аномальной Зоны и мелодией сельвы. На Сылве ритм всегда получался медленным, звуки варгана – длинными и тягучими; они летели над рекой, поднимая с воды тени и туман. Здесь же мелодия постепенно все убыстрялась, и в момент наибольшего совпадения с гармонией места приобрела четкий быстрый ритм. И даже намека не стало на присутствие каких-либо человеческих языковых звуков, всяких ой-е и ай-йа. Только ритм, вибрация и резонанс.

Тело вибрировало от диафрагмы до макушки и даже, казалось, выше. Все мысли успокоились, улеглись у ног словно ручные звери, перестали донимать тревогами и бессмысленным жеванием одного и того же. Вдалеке в небе перемещались голоса каких-то невидимых птиц, напоминающих курлыканье улетающих журавлей, удалились вверх по течению, пропали.

Анжеле показалось, что вдруг словно паутина сползла с нее. Душа раскрывалась навстречу природе, ветру, сиянию реки, пению птиц, трескотне цикад.

Сельва перестала казаться страшной, она стала вызовом к мудрости, наблюдательности и выносливости. Вот, говорила Сельва журчанием реки и далекими хлопаньями крыльев, вот тебе мир, будь в нем, будь им. Сможешь ли?.. "Я смогу, – отвечала Анжела вибрирующими звуками варгана, – я сольюсь и буду. Я выживу, прорасту, расцвету и дам плоды". Ты прекрасна, Сельва, играл варган, ты величественна, ты ядовита и коварна, но ты прекрасна, ты как рай и ты как ад. Я сольюсь с тобой и буду. Я тут, я есть. Будь добра ко мне. Будь.

После игры она впала в долгий транс. И в какой-то момент привиделся опять Волк. И солнце было зеленое за его спиной, и ворон вылетел из этого зеленого слепящего сияния и стал падать вниз, в воду.

Встрепенулась, руки с варганом лежали на коленях. "Шаманский" ножик зажат в ладони, простенькая деревянная рукоять, как часто бывает в такие минуты, ощутимо вибрировала. Наверное, ночной сон про Аномалку всколыхнул воспоминания юности, потому что Анжела внезапно вспомнила, как испугалась, когда впервые ощутила это свойство ножа. Ей тогда было 17 лет, и все эмоции ясно проступали на лице, так что Витька, увидев ее страх, сразу кинулся проверять нож с помощью своего магического талисмана.

"Боже, как давно это было, – подумала она, – какие мы были тогда молодые, резкие и легкие на подъем, как хотели верить в чудо".

Сквозь слезы она посмотрела на солнечное сияние реки, которая неспешно перемещала свои воды мимо берега. Напротив входа в башню зависла стрекоза, словно слушала концерт. Руки поднесли варган к губам, и она сыграла "Спасибо, Сылва, что занесла меня сюда!" Спасибо, что вырвала из нашего комфортного, ленивого, но такого лживого и перенаселенного мира – в этот ад, который даст право на жизнь.

"Привет, Суруссу, река Большой змеи!".

[1] Анжела перепутала, на самом деле мангровые заросли растут в приливно-отливной полосе морских побережий и устьев рек.

[2] На самом деле бывает. Гоацин, реликтовая птица, родственник археоптерикса; ученые предполагают, что это одна из переходных форм от ящеров и птицам.

9. Артефакты прошлого

Анжела встала и потянулась после долгого сидения. Прогнулась назад, вытянутыми руками уперлась в потолок, приложив ладони к желтому камню свода... И с криком отдернула их, чуть не упав затылком вниз! Камень был невыносимо, обжигающе холодным, и едва заметно вибрировал.

Вокруг башни давно уже вились стрекозы. Краем глаза она заметила, что одна необычайно большая стрекоза зависла напротив входа, но не обратила внимание. Не до стрекоз! Мелькнувшая в голове мысль, возникшая при ощущении вибрации камня, заставила развернуться и осмотреть дверь. Та была, конечно, закрыта, но.... что-то изменилось! Она чувствовала. Она очень-очень хотела чтобы дверь открылась! Анжела толкнула дверь со всей силы, вдруг да откроется, но та стояла намертво.

А дальше события понеслись вскачь.

Стрекоза сорвалась с места, и словно пикирующая оса, устремилась на нее. Миг – и болезненный укол в руку заставил Анжелу вскрикнуть. Она инстинктивно попыталась смахнуть с себя безумного мутанта, но тот сам упорхнул. На сгибе руки выступила капелька крови. "Стрекоза" даже не садилась, а жалила на лету.

Из-за края входной амбразуры внезапно появилась другая! А потом еще и еще. И все они стремительно пикировали на Анжелу и жалили ее на манер ос. Это противоречило всему, что Анжела прежде думала о стрекозах. Всякий ребенок знает, что хвосты у них безобидные, скорее для равновесия, и никаких жал там не водится! Тем не менее, странные стрекозы атаковали хвостами.

Если бы это было в любой другой момент, то Анжела наверняка бы закричала, скорчилась, отмахивалась, пыталась бы закутаться в ветровку... Но предыдущий опыт общения с духами научил ее, что все, что происходит во время и сразу после таких "разговоров" и медитаций, умеет удивлять. И может быть чем угодно!

Мир явно пытался ей что-то сказать. Возможно, это амазонская сельва ответила ей, и теперь стремилась продемонстрировать свое опасное лицо во всей красе? Может быть, ее специально выталкивают, пугают, чтобы она ушла из этого места?..

Но нет, Анжела чувствовала, что эта внешне до невозможности дикая и странная ситуация имеет какое-то другое решение. Она пыталась понять, что это значит. И, несмотря на стремительность нападения, для Анжелы, еще окончательно не вышедшей из медитации, время словно замедлилось. Ум был ясным, а чувства оставались в покое. Рассматривая в уме ситуацию, она только закрыла лицо локтями, так что мутанты пикировали на голые руки. Обдумывание в таком состоянии шло не аналитически, а вспышками интуитивных озарений. Собственно, сначала приходило понимание и решение, а потом уже ум раскладывал все по полочкам, чтобы было понятно и сознанию. Хотя для Анжелы все выглядело логично, примерно так.

Дано – странный камень, и не менее странные стрекозы. Обе странности активировались после игры на варгане. Камень вибрирует непонятно почему, стрекозы также издают вибрирующие звуки – крыльями. Варган и горловое пение – тоже вибрации. Налицо один тип звучания. Возможно, она попала в какой-то важный ритм или взяла нужные ноты в нужном порядке?

Не сказать, что у Анжелы был абсолютный слух, но все-таки кое-что она могла. И вот она, не переставая закрывать лицо руками, загудела, пытаясь голосом создать тот вибрирующий звук, который издавали стрекозы. Едва она поймала нужную частоту звука, поняла, что к этому звучанию нужно добавить ритм, как раз тот, который она поймала на варгане. Ритм сельвы. Она стала варьировать частоту, понижая голос то выше то ниже. Укусы внезапно прекратились, и она, не переставая гудеть, выглянула из-под локтя.

Напротив входа в воздухе висела целая сеть, состоявшая из крупных стрекоз, с треугольными ячейками шириной примерно сантиметров 40-45. Стрекозы не перемещались, просто висели, работая крылышками, на одном месте.

Анжела уже смелее продолжила гудеть, поддерживая ритм. Для нее это было довольно просто, сказывались долгие тренировки в пении мантр, когда она пыталась подстроиться то под варган, то под тибетские чаши, то еще что-нибудь столь же экзотическое. Сложнее было делать это громко, требовалось много выносливости для продолжительного горлового пения.

Внезапно одна из стрекоз сорвалась с места. Анжела было подумала, что укусы возобновятся. Но, поскольку все было как в замедленной съемке, то она без труда вычислила траекторию мутанта, и с интересом смотрела, как стрекоза влетает в нишу входа и делает что-то типа "мертвой петли". Так как это происходило прямо перед глазами, Анжела четко видела, как в момент, когда стрекоза вверх ногами скользит вдоль вибрирующей поверхности камня, из ее хвоста выстреливает крохотный хлыст и оставляет на камне крошечный мазок чем-то темным.

Стрекоза выходит из мертвой петли и пропадает, рывком переместившись вне поля зрения. Затем вся сетка стрекоз снова зависает в воздухе, словно чего-то ждет.

Через 6 ударов сердца вторая стрекоза отправляется на такой же заход, снова делая мертвую петлю и оставляя мазок на вибрирующем камне потолка. И снова масса стрекоз ждет.

Анжела смотрит на свои запястья и локти в точках крови, и, повинуясь очередной вспышке озарения, прикладывает тыльную часть кисти к камню.

Сперва ничего не происходит, и Анжела разочарованно ждет, стараясь даже не думать, а видеть ситуацию целиком.

Мазки ее крови на гладком своде внезапно бледнеют и истаивают. Затем раздается звук, словно лопнула струна. Позади в башне слышен гул, как будто катятся большие ролики, и внутри двери раздается отчетливый щелчок и скрежет.

Миг – и все стрекозы выстроились клином.

Анжела старалась не думать об их невозможных странностях. Она знала, стоит чуть удивиться и озадачить себя вопросом "да возможно ли такое?!" – и мозг начнет перемалывать информацию и разговаривать сам с собой. Он займется аналитикой и внутренней болтовней, потеряв при этом синтетический взгляд на мир. Человеку дана уникальная способность – думать, но мало кто знает и помнит, что ему же дана и не менее уникальная способность – НЕ думать. Не в том смысле, что тупо жить и отказываться мыслить, а в смысле именно остановки мыслей и постоянных разговоров с самим собой.

Анжела прекратила "петь". Развернулась к двери, краем глаза стараясь не выпускать из внимания странный стрекозиный клин. Подергала и потолкала дверь, но та не поддавалась, хотя с ней произошли явные изменения – дверная плоскость отодвинулась от порога, внизу и по бокам появилась крупная щель. Внимательно изучив увиденное, Анжела вдруг поняла, для чего ручка на двери повернута под углом, и как все устроено. Осененная внезапной догадкой, она взялась за кольцо и потянула его в сторону, как будто перед ней была дверь-купе. Что-то жутко заскрипело, и с очень большими усилиями дверь отодвинулась влево сантиметров на двадцать. Шла она очень туго. Сердце бешено стучало и от нагрузки и от волнения. Набираясь сил для нового рывка, Анжела откинулась на стенку, и тут вся стая странных стрекоз стремительным клином рванулась мимо нее вперед и влетела внутрь, канув в темноте.

– Оооо... – только и смогла, что выдать невнятный звук Анжела. Снова напряглась и рванула дверь вбок. Та еще немного поддалась и открылась наполовину, так что можно уже было заглянуть, и даже протиснуться внутрь человеку с более худым телосложением. Но Анжела пока смогла лишь засунуть голову и пытаться разглядеть, что же там, помаргивая после яркого солнца.

Никакого движения там не ощущалось, и куда девались стрекозы, непонятно. Но постепенно глаза привыкли к темноте, и Анжела разобралась, что видит узкое помещение, буквально три шага в ширину, может быть даже коридор, так как длинна его была непонятна.

Прямо напротив входа стояла каменная скамья, правая часть которой была освещена проникающим через вход рассеянным солнечным светом, а левая терялась в густой темноте. Стена за скамьей привлекла внимание – она была ровной, гладкой черноты, как отлично отполированная плита. С первого взгляда даже было непонятно, камень это или металл. Будь дело в городе, Анжела не задумываясь отнесла бы блеск и фактуру материала к искусственному покрытию. Но откуда они в древней башни посреди бесконечных джунглей?..

Большой сгусток темноты слева на скамье вызывал безотчетную тревогу. Чем больше Анжела всматривалась, тем больше очертания куска тьмы приобретали антропоморфную форму. Вот словно бы голова, и зубы белеют, а вот вроде как локти, и вот колени... Анжела пыталась себя убедить, что нечего поддаваться богатому воображению, и снова рванул дверь вбок. Та внезапно скрипнула и как-то легко отошла до конца, скрежеща и издав под конец глухой стук.

Анжела поспешно засунула голову внутрь, оглядываясь, словно кошка – голова вправо, голова влево... И закричала, отпрыгнув назад!

Она визжала, не задумываясь ни о чем, страх превысил осторожность, и она чуть не сверзилась с двухметровой высоты порога.

Это было не воображение. На скамье в завалившейся позе сидела мумия!

Сморщенное и усохшее лицо с обнажившимся зубами и запавшими глазами, с клочками бороды. Проржавевший шлем под одной рукой, легко узнаваемый по виденным в книгах рисункам и музейным фото как средневековый испанский пехотный. На теле легкий, видимо кожный доспех, почти развалившийся, с юбкой из кожаных полос, которые сгнили от времени. Перевязь с мечом. Одна нога в чем-то типа шнурованного сапога, тоже сгнившего, вторая голая – черная, страшная, усохшая.

Было очень страшно, ведь прежде Анжела видела мумии только в музеях, где они казались муляжами и куклами. Но здесь она видела реально умершего когда-то давным-давно человека. Очевидно, воина, который был явно ранен, да не один раз, и умер, правда, сперва забравшись в башню и заблокировав вход в нее.

Тут Анжела поняла, что бояться уже нечего, но от пережитого стресса сползла по стенке на пол, потом села и заплакала. Сверкало солнце, шумел ветер, в джунглях орали птицы, а Анжела сидела и плакала на пороге таинственной башни, ставшей могилой неизвестному солдату. Слезы сами текли без остановки, с ними уходил страх и возвращался покой.

Так она просидела почти полчаса, приходя в себя. Все-таки она была обычной женщиной, и извечные человеческие страхи были ей не чужды. Мумия вызывала ужас, одна мысль о том, что придется к ней прикасаться, вызывала тошноту.

А прикасаться придется.

Потому что, во-первых, надо будет похоронить это существо. В конце концов, именно изобретение похоронных обрядов создало человеческую цивилизацию, положив начало всей культуре людей! И не следует вот так, за здорово живешь игнорировать традицию. Не важно, почему, но к мертвым следует относиться с почтением. Анжела тут же придумала массу причин для возникновения и следования такой традиции, начиная от санитарных требований, и заканчивая мистикой. Пока башня была плотно закупорена, внутри было сухо, и тело превратилось в мумию. Но теперь, когда внутрь проник влажный амазонский воздух, не начнет ли гнить все это дело и распространять вокруг себя невесть какие микроорганизмы?.. Впрочем, не факт, что оно вообще останется целым после первого же прикосновения. Может быть, включить телефон и сфотографировать? Вдруг она вернется когда-нибудь домой и сможет извлечь фотки? И вот тут она впервые пожалела, что не одела свои кибер-очки, ведь там была отличная встроенная камера, тогда как в телефоне камера всего на 5 мгп.

Во-вторых, наверное, следует осторожно обыскать мумию, вдруг найдется что-то важное?..

Ну и в-третьих, если Анжела собирается тут жить, не будет же она делить кров с мумией?!

Итак, она собралась с духом, вытащила фонарик и включила его.

Зайдя внутрь, она принялась водить лучом фонаря вокруг. Помещение скорее напоминало прихожую, в которой только и было что описанная уже скамья из грубого камня и куча свежей трухи от осыпавшегося деревянного предмета мебели. Посмотрев на эту кучку трухи, Анжела как-то сразу поняла, что ветхий предмет развалился при сотрясении, когда стоявшая не менее столетия закрытой башня внезапно подверглась вторжению, и были запущены ее внутренние механизмы. Подумав, она таки достала телефон, включила его, проверила связь – значок антенны был серым, – а затем поставила на режим "полет", чтобы телефон не жрал энергию напрасными попытками найти сеть. И стала фотографировать.

Два входа уходили вправо и влево на витые лестницы, одна из которых вела вверх, а другая – вниз. По прикидкам Анжелы, комната занимала от силы четверть внутреннего пространства башни. Следовательно, с другой стороны гладкой черной стены должно быть еще помещение.

Осторожно обойдя мумию, чтобы не прикасаться к ней даже краем одежды, она заглянула на лестницу вниз. И не удивилась, увидев вместо двери тупик, заканчивающийся такой же гладкой черной стеной. Вниз хода не было.

Лестница же вверх загибалась по контуру башни и упиралась на следующем этаже в другую, довольно тяжелую дверь. Дверь не имела замка и была заперта. Анжела внимательно все осмотрела и подумала, что эта дверь также может открываться как купе, потому что толщина стены вполне позволяла осуществить такую конструкцию, а дверных петель, также как и у входной двери, не видать.

Хмм... Кстати, а куда же стрекозы-мутанты девались?..

Анжела вернулась в комнатку, посветила фонариком во все стороны и затем вверх. Невысокий потолок из серого камня тоже не дал ответа. Через некоторое время, обшаривая лучом света все помещение, она, наконец, нашла решение о пропаже – в одном месте под потолком торчала вроде как труба, с темнеющим отверстием примерно с кулак. Вентиляция?

Продолжая водить лучом света дальше, вдруг она на стене рядом с мумией увидела наполовину сохранившуюся надпись, сделанную, как Анжела почему-то сразу решила, кровью. Надпись была темная на темном, поэтому видна только при определенном ракурсе, так как резко отличалась по фактуре. Подсвечивая сбоку, Анжела разобрала короткую фразу, написанную кривыми латинскими буквами: EST? MAL??TO EL TRA??OR VER?E! Так и эдак прикинув, как должна бы выглядеть фраза в оригинале, она решила что второе – это слово "MALDITO", вроде как это означает проклятие на испанском, или португальском. Тогда первое это esta, не известно, что обозначает, просто всплыло в памяти как постоянная связка в испанском языке. Еще Анжела подумала, что El обозначает, скорее всего, существительное, так как часто встречается, ну типа "the" в английском. Анжела совсем не знала испанского, и наверняка все было гораздо сложнее. Но такая вот аналитика "на коленке" позволяла хоть как-то устаканить информацию. Все-таки она очень много читала, имела хорошую зрительную память и более-менее соображала. Тогда VER?E, решила она, это verde, тут полуразвалившийся знак был похож на D в слове MALDITO. Тем более звучит как-то сильно знакомо.

Воображение тут же разгулялось, придумывая разные варианты перевода фраз. "Берегись проклятия!" Или – "меня убило проклятие чего-то там!" Или совсем просто – "будь проклят ИмяУбийцы!" Вот Трайдор Верде – чем не имя?.. Как у композитора Верде. Точно, значит какой-то Трайдор Верде убил этого беднягу, но недоубивал. Тот притащился в башню, закрылся и сдох. Ну или его на пороге башни убили... Фух, придет же в голову такое...

Следовало не только сфотографировать, но и скопировать в блокнот эту надпись, так как в телефон постоянно не полазаешь, чтобы еще раз взглянуть. К тому же теперь, после проникновения влажного воздуха, ручаться за сохранность надписи было нельзя. Предсказать, как поведет себя высохшая века назад кровь на свежем воздухе, Анжела не могла, так как не обладала ни археологическими, ни биологическими знаниями. Можно было лишь предполагать, и не лениться подстраховываться.

Она быстро сфотографировала надпись с разных ракурсов.

Тут вдруг она кое-что сообразила и усомнилась, что надпись сделана кровью, ведь кровь окисляется на воздухе, и сколь бы ни была ограничена по объему входная камера башни, но не инертным газом она была заполнена! Так что, скорее всего, за века кровавая надпись осыпалась бы!. Тогда что же это, если не кровь? Чем еще, вот скажите, может накарябать на стене надпись умирающей от ран человек?... Или, быть может, она не права, и, несмотря на средневековый антураж, все это произошло не так давно? Анжела наклонилась, чтобы повнимательнее осмотреть буквы, но от ее дыхания частицы непонятного вещества внезапно стали отшелушиваться от стены и отваливаться. Анжела отшатнулась, ругая себя за неосторожность, но было уже поздно – от надписи остались только невнятные пятна. Выругавшись, она снова с испугом покосилась на мумию. Того и гляди, та тоже осыплется трухой. Это вам не кино, где мумии все такие красивенькие и даже ходят! По коже прошел мороз, несмотря на палящее солнце снаружи.

Оглядев не по одному разу все помещение, Анжела прикинула его пригодность для жилья. Недостатком в первую очередь являлось то, что придется каждый раз лазить по двухметровой лестнице, за крепость которой в течение продолжительного времени Анжела не ручалась. По размеру оно, если честно, было не больше той хижины на берегу, и другие помещения были недоступны. И еще придется убирать мумию. И спать на холодной каменной скамье, где умер человек. Хотя нет, спать на ней тяжело, потому что она короткая. Значит на полу, причем ноги тогда оказывались на лестнице. Лучше ли это, чем бояться сверзиться во сне вместе с палаткой, Анжела пока не решила, но в хижине хотя бы можно было нормально вытянуть ноги!