Текст книги "Измена. Игра в чувства (СИ)"

Автор книги: Анна Эдельвейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Так вот, Элеонора, я приехал только из чувства солидарности с другом. Удостовериться, что ты ни в чём не нуждаешься. И от себя добавлю, не забывай, у тебя есть я.

– Не поняла. Что ты имеешь ввиду?

– Когда загрустишь, я рядом. Кино, театр, ресторан – только скажи и я обязательно окажусь рядом.

Медленно кипение в жилах от пяток через колени, выше, к лопаткам поднималось в голову. Последнее, что я успела спросить:

– Иванишин, ты дурак?

Глава 22

Медленно кипение в жилах от пяток через колени, выше, к лопаткам поднималось в голову. Последнее, что я успела спросить:

– Иванишин, ты дурак?

Мой вопрос попал точно в цель. Только так можно было положить конец тому бреду, что нёс этот гад. То есть, решил присоседиться к обиженной женщине, к жене друга.:

– Так ты утешитель обманутых жён, Иванишин? А ну, вали отсюда. И цветочки свои забери с собой!

Я замахнулась и со всей дури хлестнула его розами ему же по морде. Букет был солидный, тяжёлый, я со всех сил сдавила колкие стебли в ладони, чтоб не уронить эти вонючие розы. Продолжала бить по физиономии моего ухажёра, он уворачивался, выставлял вперёд то плечо, то локоть.

Я выдохлась. Иванишин – огромный, злой и пунцовый от бешенства, рявкнул:

– Не такого я от тебя ждал.

– Ещё раз только появись тут, бабий угодник.

Он гордо отступил:

– Элеонора, не знаю, отчего ты рассвирепела, я хотел просто тебя поддержать.

Бросила букет на асфальт. Тяжело дышала, краем глаза заметила чёрную тень большого внедорожника, вставшего на противоположной стороне дороги. Ну, вот и зрители собрались.

Я пнула со всех сил букет, сиротливо валяющийся на тротуаре за калиткой. Дыхание сбилось, клокотало где то в горле, я провожала глазами тачку Виктора, смотрела, как он сел в машину, подумала, что вот тут, у калитки куплю и поставлю биту. Буду “встречать друзей и парламентёров”.

Болела рука, я, сжимая букет проколола ладонь колючками, по руке размазались капли крови. И вдруг я увидела … Ивана. Он стоял с противоположной стороны дороги, опираясь спиной на ту самую здоровенную машину (не нашу) и смотрел мне прямо в глаза. То есть он видел уезжающего Иванишина. Муж смотрел на меня так… Как бы это сказать. Он обвинял меня своим взглядом!

Я от недоумения тоже хлопала глазами. То есть, Иван прислал своего говнюка и следил за переговорами? Так это была провокация с букетом, что ли?

Я ничего не понимала. Стояла у открытой калитки и продолжала хлопать глазами, наблюдая, как Иван приближается ко мне.

Было в нём что то новое.

Мне удалось сделать глубокий вдох. Звуки проезжающих машин, обрывки голосов людей, пробегающих по тротуару: – всё доносилось до меня как через подушку. Я только видела лицо мужа, приближающегося ко мне.

Какая горькая ухмылка исказила его лицо. Он подошёл ко мне так близко, я не сводила с него глаз. Он заметил мою руку, взял в свою лапишу мою ладонь, прижал к губам, потом достал платок, промокнул кровь с моей ладони. Поднял на меня глаза:

– И давно ты с ним?

– С кем? – тупее я ничего не могла переспросить.

– Цветы, кровь, горячие сцены. Что не поделили, голубки?

– Иван, хорошо, что ты приехал. Я хотела поговорить с тобой.

– Где Маша?

– Дома Маша. Иван, я хотела поговорить с тобой.

– Ты же вроде не любила цветы, Элеонора. Или новый мужчина – новые привычки?

– Василевский, что ты несёшь! – у меня тоже уже всё кипятилось внутри, – идём в дом.

– Послушай, не было ни одного дня, чтоб я не любил тебя. Что не так, Элеонора, почему он?

– Блин, что ты несёшь, Иван. Нет никаких он. Идём в дом.

– А стоит ли, Эля? Ты выгнала меня, придумав чёрти что и теперь решила отомстить мне, связавшись с Иванишиным?

– Что?! Это я с ним связалась? Это твой друг.

– Я так и понял, ты решила отомстить мне побольнее, подтащила не абы кого, а сволочь Иванишина?

– Никого я никуда не тащила, это ты сам виноват.

Иван вообще не слушал меня. Он стоял озверевший, просто свирепый как дьявол и нёс какую то ерунду:

– Как ты могла притащить мужика под окна, тебя, вас могла увидеть Маша!

– То есть твоя мразь Лиля могла подойти к Маше в кафе, разговаривать с ней, кормить непонятно чем, а ты сказал что здесь такого…

– Не сравнивай! – Ивана трясло, – Не сравнивай, Элеонора. У меня с той козой ничего нет и не было, а ты тут же притащила на мою территорию этого лощённого пигвина.

– Иванишин приезжал ко мне два раза. Оба раза он говорил, что это ты! Слышишь меня, Василевский, ты подослал его ко мне. Я сегодня хотела поговорить с тобой, потребовать, чтоб ты не подсылал ко мне дружка.

– Что ты несёшь, Эля!

– Что слышал. Иванишин сказал, вы обсуждали наш развод. Приезжал от твоего имени, уговаривал простить моего непутёвого, блудливого мужа. Виктор даже выгораживал тебя, стараясь объяснить, что выпускать пар с бабами, после тяжёлых будней это нормально!

– Элеонора! – Иван пронзительно смотрел мне в глаза: – Почему ты мне сразу не сказала, что он был у тебя?

– А зачем? Он говорил это ваш секрет.

– Затем, Эля, что я не видел этого козла больше года. Понимаешь, нет?

Он отвернулся от меня и побежал к машине.

А я?

А я сама не помнила как добрела до ступенек своего шикарного дома. Сердце колотилось где то в горле. Вошла в прихожую, увидела Машу, валяющуюся на ковре в обнимку с Пушистиком, сама медленно съехала по стеночке спиной. Сидела на полу, полностью без сил.

Туго соображала. Это же просто ужас какой-то. То есть сейчас мне прилетел бумеранг? Всё то, что во мне кипело по отношению к собственному мужу сейчас испытывал Иван по отношению ко мне? Я так хотела разобраться в ситуации, а ситуация утопила меня в полной неразберихе. Что происходит то!

Усилием воли поднялась с пола, Маша заметила меня:

– Мамочка, а где папа? Он же обещал сегодня приехать. Я жду-жду.

– Машенька, поиграй с котом. Папа занят, приедет, наверное, завтра.

Такое недетское понимание сквозило в глазах моей девочки, у меня рёбра выламывало наружу. Подлетела к Маше, сгребла её в охапку, целовала волосы, чувствовала, как моя малышка замерла у меня на груди: доверчиво, трепетно.

– Машенька, доченька, обещаю тебе, что всё у нас будет хорошо. И папа к нам приедет, может быть не сегодня, но приедет. Он любит тебя, я люблю тебя. Мы всегда рядом.

– А папу больше не любишь?

Я отстранилась, заглянула в глаза ребёнку. Поняла одно, сейчас лучше не врать:

– А я и не знаю. Вот тут, – ткнула в сердце: – Люблю. Так сильно люблю, сказать не могу как. А вот тут– ткнула себе в голову, – Не знаю. Мне очень обидно, мы поссорились с папой и я злюсь на него.

– Мама, знаешь что, – Маша отстранилась от меня, погладила по плечу:

– Ты не расстраивайся. Папа сказал, что мы тебя так сильно любим, что подождём, пока ты успокоишься. Не бойся, мама. Мы на тебя с папой не сердимся. Очень-очень любим. А если кто тебя обидит, папа им как даст!

Обняла свою дочку, прежде чем она помчалась играть с Пушистиком:

– Спасибо, любимая девочка. Когда– то у нас с папой всё будет хорошо.

Или никогда, продолжил мозг…

Глава 23

Может быть когда-то у меня и будет порядок в семье, а может быть и никогда не будет… думала моя голова, нанизывая как бусины все неприятности, что свалились на нас за эти несколько дней. Внешне пыталась держаться спокойно. Того жестокого урока, когда ребёнок считал бы с меня тревогу хватило один раз.

Хаос мыслей в голове трясло как телегу на ухабах. Ракалённые нервы под кожей, бесконечные мурашки оторопью по спине пронизывали насквозь. Я прижалась лбом к холодному зеркалу в ванной, включила воду, ледяные струи обжигали кожу, когда плескала воду в лицо.

А ну, подбери сопли, – скомандовала сама себе. Надо просто во всём разобраться.

Вот теперь и вправду наступила пора засучить рукава и приниматься спасать себя. Не слишком ли глубоко влезла та “тётя Лиля” в мою жизнь. Не побоялась, дрянь, подойти к моей дочери. Иванишин не то клоуном, не то коршуном умудрился влезть в наши разборки с Иваном.

Начинать надо с девки, пока это единственное, что я знаю точно. Итак, что я имею. Видела лично её физиономию и знаю её имя: Лиля.

Пока я как сыщик искала мало-мальский выход из ситуации, у меня появилась идея. Сначала от её абсурдности просто сбрасила идею со счетов. Но желание докопаться и разыскать ту ведьму, что разрушила мой брак было настолько сильное, что я решилась. Наступила сама себе на горло, достала телефон, поискала контакт секретаря Ивана.

Набрала номер, Марина взяла трубку сразу:

– Здравствуйте, Элеонора.

– Здравствуйте, скажите, вы сейчас можете говорить?

– Да конечно.

– Марина, мне надо встретиться с вами, но так, чтоб мой муж не узнал об этом.

Она промолчала, я знала её преданность моему мужу, продолжила скороговоркой:

– Мы разводимся, я недавно застала Ивана на работе с любовницей.

– Я сочувствую вам, Элеонора, но вряд ли смогу помочь.

– Я не буду просить вас играть на стороне одного из нас. У меня конкретный вопрос по вторнику от 15 июля. Кто был дежурным секретарём…

– Элеонора, когда вам удобно подъехать?

– Нет, нет, я не подъеду к офису Ивана.

– Элеонора, я, как любая женщина на вашей стороне. Тем более, мы с вами знакомы и я вас очень уважаю. Мне очень больно слышать, что мой босс проштрафился настолько серьёзно, ещё больнее слышать вас в таком состоянии. Чем я могу вам помочь.

Я не знала с чего начать. Зная, что человек мне посторонний и торопится…

– Я застала мужа в его кабинете с женщиной на столе перед ним в похабной позе. Причём, меня вызвали туда анонимкой. У нас с Иваном скандал на скандале. Впереди развод. Но дело в том, что я не могу дышать, жить, спать, мне надо разобраться с той женщиной. Понимаете, что то здесь не так. Помогите. Пожалуйста.

– Я постараюсь. Но как? Что именно вы хотите от меня. Не стесняйтесь, Элеонора, всё останется между нами.

– 15 июля в 20 часов меня пригласили анонимкой, ну, вы уже слышали. Та женщина, что была в кабинете мужа позже отыскала мужа в парке, где он гулял с нашей дочкой. Вернее, в кафе. Мне очень страшно. Муж сказал она дежурный секретарь. Знаю только, зовут её Лиля.

– Я приеду утром пораньше в офис, найду информацию. Позвоните мне в восемь утра, Элеонора. Хорошо?

– Да, спасибо.

– Пока не за что.

Ночью лежала без сна, придавленная булыжниками разваливающегося счастья. Игра чувств превратилась в карусель, её раскручивало всё сильнее и сильнее, события чередовались одно за другим. Надежда, что Иван не виноват сменялась упорной решимостью развестись, потому что измена была просто очевидной. А вот то, что случилось буквально пару часов назад теперь скосило меня как травинку.

Мой мужчина потерял в меня веру прямо сейчас, так же беспощадно, как и я потеряла веру в него. От обиды исчез просто бегом. Даже выяснять у меня ничего не стал. Точно так же погорел на ревности, как и я.

Это должно прекратиться. Сегодня, сейчас.

Утро не наступало так долго. Села в кровати. Липким потом прилипла к спине ночная рубашка. Протянула руку к телефону. Шесть утра. В восемь моего звонка будет ждать Марина. Скорее бы восемь.

Дальше всё было как в тумане. Отвела Машуню в садик пораньше, сидела в машине, взяла телефон в руку. Набрала номер секретаря. Сжала бедный телефон так, что побелели костяшки пальцев на руке. Приложила к уху, зажмурилась, закусила губу. Что то мне сейчас Марина скажет.

Долгие гудки казались вечными. Голос Марины оборвал моё ожидание:

– Доброе утро, Элеонора. У меня для вас есть информация.

Я слушала всё, что говорила мне Марина, запоминала с первого слова. Когда Марина замолчала, я еле пролепетала “спасибо”.

– Элеонора, надеюсь, я была вам полезна.

Ну да, ещё как была. Не понять откуда у меня вдруг появилось желание жить и вытаскивать себя, свою семью, свою честь из грязи, из болота, куда за эти дни провалилась моя семья. Нет уж, вытирать об меня ноги никому не позволю. Ну, Лиля, готовься. Твой персональный Армагеддон уже в пути.

.

Кровь бешеными толчками била адреналином в голову.

Сверилась с навигатором, подъехала к зданию, где училась Лиля – как оказалось, подрабатывающая дежурным секретарём студентка юрфака. Точно, это где-то тут. Марина скинула не только адрес института, но и кафе, где обычно сидели студенты с этого факультета с бесплатным вай-фаем. Как вскользь сказала Марина, у хорошего секретаря всюду есть уши и глаза. Поэтому разузнать информацию удалось запросто.

Итак, к институту я приехала. Ну, и где мне искать эту шмару? Смотрела на безликое серое строение с дверями сразу на улицу. Залитый жгучим солнцем лысый асфальт тротуара блестел лужами после ночного дождя. Толпы прохожих отвлекали, у меня мысли разлетались, никак не могла сообразить как найти Лилю в толпе студентов. Не будешь же приставать ко всем с вопросом “Кто знает Лилю”. Впрочем, а почему бы и нет…

Прикидывала, что буду говорить на охране, мне надо было позарез пробраться внутрь. Пока думала, смотрела на дорогу, и тут…

Пока я сидела в машине и думала где и на каком этаже я буду искать “свою студенточку”, я увидела эту ведьму. Отлично, как говорится, на ловца и зверь и бежит. Прищурилась, я даже протёрла глаза, наблюдая, как эта дрянь выползала из маленького синего Матиса, припарковав его напротив кафешки.

И хотя мне хотелось выскочить и прям тут начать выдирать ей патлы, хладнокровно работающая голова заставила немного подождать. Я смотрела из машины, как худоберчивая дрянь в короткой донельзя юбке и сапогах высотой почти до юбки поковыляла в кафе. То, что надо.

Я выскочила из машины и бегом помчалась следом.

Мерзкий запах общепита и давно нечищенных стен слились воедино внутри тесного помещения.

Занюханое, в полном смысле третьеразрядное студнческое кафе было забито полным полно. Ничего удивительного, что на столах вместо тарелок перед каждым стоял ноут и студенты долбались в домашках на халяву, перекусывая жареными пирожками и запивая кофе из бумажных стаканчиков.

Самое место для шмары моего Вани. Я поискала её глазами. Обезлая белобрысая башка торчала за столиком возле окна. Она сидела одна, рылась носом в ноутбуке, ничего не замечая вокруг и, конечно, она подпрыгнула вспугнутой гусыней, когда я с грохотом поставила стул перед ней.

Глава 24

Лиля сидела одна, рылась носом в ноутбуке, ничего не замечая вокруг и, конечно, она подпрыгнула вспугнутой гусыней, когда я с грохотом поставила стул перед ней.

Я села, зажав её в угол, молча уставилась не сводя глаз с её перепуганной физиономии.

Лиля впала в панику. А когда я близко наклонилась к ней, и прошипела:

– Помнишь меня? – не удивилась бы, если она обделалась.

– Вам что-то надо? – она не то спросила, не то утвердилась, что пришёл ей конец.

– Нам? Ты имеешь ввиду меня и апостола на воротах в рай? – я пыталась не орать и говорить разборчиво, – Тебя там не ждут, вход в рай заслужить надо. Мне нужна правда. Быстро и чётко во всех подробностях отвечай: за каким хреном ты влезла в мою семью.

Эта тварь своими худыми пальцами с наманикюренными когтями нервно то постукивала по крышке ноута, то скребла свою плешивую голову. Я терпеливо ждала, когда она придёт в себя и перестанет ползать глазами выискивая пути отступления. Мимо меня эта гадюка не проскочит. Ей ведь невдомёк, что пережила лично я, теряя своё семейное счастье.

Однако, эта тварь молчала, а у меня терпение было тоже не железное.

Из за этой гадины я устроила скандал мужу, а потом чуть не сошла с ума, когда моя девочка спряталась в собачьей будке. Только вспомнила об этом, у меня бешенство закипело в венах:

– Если ты через секунду не откроешь рот, сначала я разорву тебя прямо здесь. Клянусь, ты дышишь только потому, что я жду правды. Потом, когда ты сдохнешь, я поднимусь и отправлюсь в твой деканат. Запишусь к декану на приём и расскажу, как ты отрабатывала у моего мужа на столе, пользуясь положением.

Глаза у белобрысой становилось всё больше. Сама не знаю, зачем я с ней разговаривала, но если бы начала её бить-убивать прямо здесь – я бы точно не успела узнать правду. Поэтому продолжала:

– Не примет меры декан, пойду к ректору твоего юридического университета. Ославлю весь факультет в соцсетях. Напишу жалобу на тебя, да такую, чтоб тебя, тварь, близко не взяли ни на одну работу. Это тебе за то, что ты к моей дочке подходила.

Эта ведьма тряслась, но молчала. Я смахнула её ноут со стола, он с грохотом шмякнулся на пол, у меня тут же появился вопрос:

– Ты на последнем курсе?

Она перепуганно кивнула, сдавленно выдохнула:

– Да.

– Так вот, как ты понимаешь, ты не закончишь. Я постараюсь. Глаз за глаз. Ты оставила мою дочь без отца, я поломаю тебе жизнь и буду мстить до конца твоих дней.

Белобрысая теребила какую то нитку между пальцев, скосила глаза на свой сдохший ноутбук. Кажется, она открыла рот, прокашлялась.

– Если я скажу вам правду, вы больше не придёте?

– Не знаю, – я искренне не знала, что я сделаю с ней после правды. И что будет со мной. Может быть, эта правда будет настолько разрушительная, что я получу инфаркт.

– Я сделала ошибку… – эта ведьма решила всё таки заговорить.

– Например, главная твоя ошибка, что ты, тварь, на свет родилась, – я на стуле подъехала к ней ближе: – Ну, говори быстрее!

– Я учусь на платном отделении. За меня платит мужчина – она подняла глаза, испуганно хлопая нарощенными ресницами.

Мне этот её благодетель ни о чём не говорил. Платит, ну и что.

– Мой любовник, – она снова пытливо посмотрела на меня.

– Да кто бы сомневался. – я не удивилась. Ну, платит человек за любовницу. Это нормально, так многие и у нас девчонки учились. Личное дело каждого. Если только это не Василевский.

– Нет, нет. Ваш муж мне не любовник. Сделать то, что вы видели мне велел сделать мой любовник. – она сделала ударение на слове “мой”.

– Ну, и как зовут ту мразь?

– Я не могу сказать. Да вам и не надо, вы его не знаете. Просто мне надо было во время совещания забежать в кабинет Василевского, нарисовать помадой на зеркале сердечко. А потом ровно в восемь, дождавшись, когда щёлкнет ваш лифт, быстро забраться на стол. Вот. Всё получилось.

Ну да, всё действительно у них получилось. Только кто это ей велел это сделать и зачем? Я хотела объяснить “студентке”, в какой рулет её сейчас скатаю, как ей вдруг позвонили.

Она схватила телефон, я слышала мужской тембр. И тут меня пробила новая идея проследить за этой гадюкой. По её перепуганной роже и трясущимся рукам, а также по низкому голосу в телефоне я поняла, что у меня есть шанс до конца вывести эту мразоту на чистую воду. Эта ведьма попыталась вывернуться ко мне спиной, косо посматривая на меня из-за плеча, прошептала в телефон:

– Хорошо, я сейчас приеду. Я не могу говорить.

Она положила трубку, затравленно уставилась на меня.

Если она не врёт, и кто то ей велел взобраться на стол, то кто? Но меня сейчас занимала другая мысль. Проследить за гнидой куда она резво засобиралась. Может, она всё наврала и сейчас едет к моему Ивану?

Девка продолжала сидеть, вся подобравшись от ужаса, смотрела на меня затравленными глазами.

– Торопишься?

– Да-а-а – она проблеяла не своим голосом.

– Говори, как зовут того козла, что велел растопыриться перед моим мужем.

У неё тряслись губы, она наклонилась, подняла разбитый ноутбук, трясущимися руками заталкивала его в чехол. Проблеяла:

– Виктор.

– Виктор? Кто это? Фамилия у Виктора есть?

– Иванишин.

Она прижала сумку к груди, я подвинулась, выпуская её.

Теперь была моя очередь хлопать глазами.

Пазлы в голове медленно, но верно складывались в абсолютно точную картину.

Глазами я следила за быстро удаляющейся гадюкой. Ну, держитесь, сволочи. Всё только начинается.

Худоберчивая гадина впрыгнула в свой затрапезный Матис, я, конечно, бегом влетела за руль своей машины. Это же она к нему едет, к Иванишину? Какой сегодня интересный у них будет день. Насыщенный. Может быть, последний в их жизни.

Вырулила во вторую полосу, догоняла эту ведьму. К моему удивлению, белобрысая уехала недалеко. Я притормозила у обочины, наблюдая, как синий матис развернулся встала с той, с противоположной стороны дороги. Там уже стояла бордово-малиновая бэха Иванишина. Моя “студенточка” резвой козой пересела в машину к Иванишину.

Я до судорог в пальцах сжимала руль, отлично понимала: мне в руки себя уже не взять. Медленно, закипающим вулканом во мне росла месть. Я буквально слепла от ненависти к тем двоим, особенно к мужичку, что два раза поводил меня за нос. В стройную линию выстроилась догадка: Иванишин точно знал, что в субботу Иван заберёт Машу в кафе, знал, что Иван был в командировке, когда припёрся с цветами и подлил масла в огонь. Не пора ли нам с моим ухажёром поговорить по душам. Мне нужен был ответ на вопрос: “Зачем?!”

Движение машин на дороге позволяло выждать паузу, найти окно и рвануть. Надо было пересечь двойную сплошную, никого не зацепить на встречной и припечатать моих обидчиков. Может, меня потом лишат прав, может, посадят за хулиганство, но я накажу этих гадов! Всё хорошенько продумала, рассчитала, голова мгновенно стала холодной. Руки перестали трястись.

Сдала назад, мне нужен был разбег, чтоб влететь по диагонали точно в бочину бордовой машине.

Чуть-чуть сдала задом к нужной мне точке, выбрала момент и выжала газ. Моя машина присела, как перед прыжком, с рёвом, прижавшись хищным зверем полетела туда, к бордовой машине на противоположном краю тротуара. Визг чужих тормозов, клаксоны, шум.

Они оба сидели в его машине, на шум обернулись. Я видела лицо мужчины. Куда делся прежний красавчик. У Дон Жуана была совсем другая, почему-то синяя физиономия с побелевшими глазами и открытым от ужаса ртом… Иванишин испугался насмерть, столкнувшись со мной глазами. Самое главное, что я на скорости сама не успела толком рассмотреть, показалось что лицо у него сплошной синяк.

На тормоза успела нажать, моя машина буквально встала на дыбы, её развернуло юзом, я, правильно рассчитав траекторию, мордой впечаталась в бок бэхи и откатившись, зацепила матис. Ес!

Теперь у меня была отличная взлётная полоса. Эти двое, успев выскочить из салона орали, махали руками. Я видела их перекошенные рожи. Ну что, ведьмаки! Получите за мои слёзы. Иванишин неловко дёргал пустым рукавом пиджака, одежда на нём была наброшена как бурка на Чапаеве. Он разгадал мой надвигающийся манёвр, выскочил впереди своей машины, махал одной рукой.

Теперь, парниша, будешь креститься в кошмарных снах, когда я тебе приснюсь!

Я снова сдала назад и теперь прямой наводкой с силой впечаталась в морду его бэхи.

Я слышала, как резанной свиньёй орала белобрысая, бегая вокруг смятой морды машины. Иванишин, побагровев, рванул ко мне теряя пиджак. Он был в гипсе! Ну дак, его рука была в гипсе и висела на подтяжках на груди. Ха-ха, где же его ночью носило. Наверное, не одна я его вчера по морде букетом отхлестала. Нашёлся ещё кто-то.

Виктор открыл рывком мою дверь. Честно сказать, я струсила. Одно дело перепалки, когда вы сражаетесь на словах. Сейчас передо мной стоял свирепый мужик с разбитым лицом и злющими, просто невменяемыми глазами.

Здоровенная козлина умудрился добраться до моей шеи. Я не успела выбраться из-за руля. Он дежал меня своей волосатой рукой за горло, вдавливал в сиденье и шипел в самые губы. От его страшных глаз, заплывших кровавой пеленой и губ, оголяющих щёлкающие зубы, брызгающих в меня слюной, я еле разбирала его слова:

– Я всегда хотел себе кусок счастья, как у Ваньки. Чтоб дом полная чаша, чтоб место директора под моим, а не его задом, а то что же это такое?! А? Вкалываю так же, кручусь ужом, а вечно второй за ним в хвосте плетусь! А я должен быть первым. Вот я и нашёл его самое дырявое в броне место: тебя, дура! Ты что с машиной сделала!.

Мы боролись. Я бодалась, билась разъярённой кошкой в его руках, просто в клочья полосовала его холёную рожу, чудесным образом разбитую до меня. Как горько было понимать, что всему моему горю цена – его зависть. Иванишин просто нам позавидовал. Вот и вся арифметика.

Из Иванишина просто рекой пёрла ненависть через хрип, через стоны он продолжал давить мне на горло:

– Василевский же рта не закрывал какая ты расчудесная да верная, и про дочку свою как идиот всем уши прожужжал. Хотел затмить ему небо, чтоб прям с овчинку стало, чтоб сдох от горя! Оказалось проще простого, через тебя, дуру ревнивую.

Ты знаешь, что это такое, когда смотришь на чужой счастливый брак? Вот скажи, что в тебе такого? Почему он так уцепился. За тебя? Ты же толстая, ростом маленькая, волосы как у ведьмы густые и кудрявые. Косметики почти ноль. Обычная сиськастая баба.

Я продолжала бороться. Неизвестно откуда у меня брались силы, я чувствовала, что раздираю его рубашку на плечах, пуговицы давно с хрустом осыпались, мне мешала его гипсовая твёрдая повязка, упирающаяся в руль. Моя машина сигналила благим матом, вероятно, заклинило сигнал. Иванишин диким зверем рычал в лицо:

– Если бы ты знала, как мне хотелось снести башку тому ослу с розовыми бантиками в ушах, что тащил вашу свадебную карету на торте?! Я же тогда уже знал, что Ваньке повезло, а мне с Викой нет. Ты, дура из Сибири, валенок с университетским образованием вытянула мужика в директора, а я с баблом и красоткой из светского бомонда остался у корыта и даже дитё не родил!

И вдруг всё стихло на секунду. Я закашлялась, утирала разбитый рот, наблюдая, как со свистом отлетел Иванишин на асфальт, как Иван махал кулаками с разворота. Кстати, откуда здесь мой муж. Малиновый, психованный, он ослеп от ярости и месил Иванишина в песок, в тесто.

Я вылезла из– за руля, кашляла, тёрла шею. Откуда то издалека слышна была полицейская сирена. Белобрысая уже не орала, просто серой молью скукожилась возле кучи говна, в которую превратил Иванишина мой Иван. Я со знанием дела обошла свою машину. Ну да. Крепко ей досталось. Почувствовала, как Иван обнял меня со спины:

– Вот что с тобой делать, Элеонора. Любишь ты боевые сцены. Сейчас повезут тебя в тюрьму, с эскортом и в наручниках.

– Правда? – я растерялась, скосив глаза на полицейскую машину, вставшую неподалёку.

– Ладно уж, думаю, хозяин бэхи к тебе не в претензии, – Иван тряхнул за шиворот бывшего друга, доползшего до своей убитой машины: – Иванишин, ты в претензии?

Тот огрызнулся, Иван повернулся ко мне:

– Больше так не делай, Элеонора. Не женское это дело с мужиками в рукопашную идти.

– Смотря кто на что учился. Кто-то по столам прыгает, кто-то свою честь защищает.

– Тссс, – Иван приложил палец к губам, – Защитница. Сейчас такси вызову, домой поедешь.

– А ты?

– С полицией разберусь и тоже приеду.

– Кстати, откуда ты взялся, Василевский.

– Вечером вчера вот за этим уродом мотался, спрашивал, почём цветочки. А с утра от юристов не вылезал. Проверял бумаги по Иванишину, давно на меня готовился поклёп, я всё не знал, откуда ноги растут. Вчера понял.

– Это ты так его? – посмотрела на Виктора. Да уж, ему было не позавидовать. Что сам, что машина – оба всмятку.

Иван наклонился ко мне:

– Скажи, когда ты успела завербовать мою секретаршу? Она заявление на увольнение написала, сказала, что разочаровалась во мне. Ну и слово за слово. я понял, где тебя искать.

Я хотела ещё что то спросить, сказать, но тут подъехало такси, да и полиция не собиралась ждать, Иван меня посадил в машину,

– Езжай, отдыхай. Машу из садика сам заберу. – ткнулся губами мне в висок: – Люблю тебя.