Текст книги "Измена. Игра в чувства (СИ)"

Автор книги: Анна Эдельвейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава 11

Только что я подала заявление на развод. Теперь надо будет искать адвоката. Но это попозже.

А пока… Аккуратно выворачивала руль, въезжая в наш элитный посёлок к себе домой.

Надо было забрать вещи, приготовленные домработницей для Маши, её игрушки, рисовалки. Маша привыкла иметь много чего, папа её баловал, покупая всё, во что она ткнёт пальчиком, правда и мне он не отказывал. Наверное, своей белобрысой тоже позволял и покупал всё, во что она тыкала всеми своими местами. (Зараза, зачем я снова о ней вспомнила).

Распутные бабищи, они же нюхом чуют щедрых и женатых самцов. Я вообще теперь уверена, что женщины, лезущие в трусы к женатому мужику это отдельная порода. Я не про тех девчат, которых захватили чувства и снесло крышу от страсти. И не о тех, кто просто мстит мужу. Я о продажных хищницах.

А что, такая беспринципная тварь знает, что мужик шкодит, он знает, что её презирает общество, вот и скрепились в преступной похоти, зато без обязательств.

Уже въезжала на нашу подъездную площадку, когда увидела машину Ивана на парковке перед домом. Интересненько, и что Иван тут делает в разгар рабочего дня. Сколько раз раньше я просила мужа поехать со мной на детскую площадку или в театр, так он вечно был занят.

А сегодня какие звёзды сошлись.

И тут у меня в душе кошки распустили когти. Вот если посмотреть сот стороны. Жена сбежала, дом свободен, зачем ютиться на работе, в кабинете, когда дома свободная спальня? Горячими мурашками по затылку поползла ревность. Неужели мой ненаглядный муженёк привел свою бабу к нам в дом?!

Взялась за прогретую солнцем ручку входной двери, оглянулась. Машина мужа стояла, как всегда ровно по центру, перед ступенями.

А сейчас …

Я во все глаза смотрела и не верила сама себе. Не обернись я на пороге перед дверью, я бы не увидела во внутреннем дворе другую, чужую машину! Там, возле гостевого флигеля стояла облезлая Хонда… То есть, они с любовницей решили не светить её машину (это же её машина, чья же ещё?! – у друзей Ивана машины миллионы стоили) перед соседями, что ли, зачем отогнали её задроту так далеко.

Как же у Ивана хватило совести притащить эту дрянь в дом!

Значит, они всё таки вдвоём…А я уже было начала себя убеждать, что в кабинете тем вечером случилось недоразумение, что есть какой-то миллионный шанс на то, что это не измена была.

Как быстро моя планета стала раскручиваться в другую, в обратную от надежд на прощение сторону. У меня в глазах потемнело.

Вошла в прихожую, вздрогнула, когда у меня за спиной сквозняком захлопнулась входная дверь.

Я выехала отсюда всего день назад, а сейчас не узнавала запах в своём собственном доме. Чужой, какой то враждебный. Я чувствовала, вернее знала, мой муж здесь не один. То есть, не успела я за порог, а он уже здесь со своей шмарой …

Стояла возле двери прибитая реальностью. Думала – что делать и сама себе не верила, что всё ещё стою и ничего не предпринимаю. Это с моим-то темпераментом.

Замерла затаив дыхание, полными недоумения глазами уставилась на мужа, выглянувшего на хлопок двери из своего кабинета. В первую секунду его лицо мне показалось растерянным. Это у Василевского, привыкшего врукопашную сражаться со всеми проблемами в одну минуту. Затем его шетина на скулах дрогнула, на лице появилась улыбка. Ну, артист, сделал вид, что рад мне.

Иван вышел, плотно закрыл за собой дверь и отгородил её от меня спиной. Думал, что спрятал от меня свою тварюшку?

Муж был раздет до пояса. Мягкие домашние штаны пузырями собрались под коленями, завязка на них была полураспущена, тонкие шнурки на поясе болтались. Штаны свисали с его тела, держались на честном слове на бёдрах, оголяя мохнатую шерстяную дорожку от пупка к паху.

Его тело искрилось бисеринками пота, волосы лохматые и лицо… Мой муж улыбался на все 32 зуба, радостно широко раскинув руки:

– Ты вернулась, моя птичка-синичка. Вот и умница.

– Окстись, Василевский! Я за вещами приехала, – не узнала собственный голос – глухой, сиплый. Это потому, что я хотела заорать, что сейчас убью обоих.

– Брось, птичка-синичка, я тебя никуда не отпущу. Ты попалась, я так рад тебя видеть, иди ко мне.

Я не шевелилась. Понятное дело, меня никто не ждал, вот Иван и обрадовался, притащил свою ненаглядную, а сейчас просто заговаривал мне мозги. Я прикрыла глаза, представив себе, что буду делать, когда толкну дверь в кабинет и увижу там его белобрысую лахудру. Интересно, там она, или Василевский многостаночник и там другая ведьма?

Честно сказать, я и не знала, что такая ревнивая. В голове роились просто дьявольские предположения. В душе я чувствовала, меня сейчас сметёт огнём ревности. Ой, девочки, никому не пожелаю таких мучений. Ревность, настоянная на подозрениях это просто смертоносный коктейль.

Меня интересовал один единственный вопрос, кого Иван прятал в кабинете. Моего мужа интересовал другой вопрос:

– Где Машенька? Её не пора забирать из садика? – Иван подошёл ко мне, нагло поцеловал в висок, широченной лапищей скользнул по спине: – Сама поедешь за Машей в садик, или вместе съездиим?

Я подняла глаза на Ивана. Вот же явно юлит человек. Мы в жизни не ездили за дочкой вместе в сад, он сам пару раз забирал её за всё время. А, понятно, он хочет выставить меня за дверь, чтоб скрыть ту дрянь, что прячется в кабинете. Ишь ты, артист какой, хотел мне зубы заговорить, назвав “птичкой-синичкой” и про садик вспомнил, лишь бы запудрить мне мозги и выставить из дома. Я пронзительно всматривалась в его лживую рожу, муж не выдержал:

– Элеонора, терпеть не могу твои бабские заскоки. Чего ты молчишь? Стоишь, как привидение.

– Бабские заскоки? А сколько баб у тебя было с заскоками. Та, на столе, тоже с заскоками?

– Ты когда такой язвой стала, Элеонора?

– С позавчерашнего вечера.

– Мать твою, да что такого было то в тот вечер? Одна устроила спектакль, другая устроила сюрприз и я же в этом виноват?

– Ну да. Это перед тобой сидела женщина, предлагая себя, а не передо мной мужик. Так кто виноват?

Я отстранила Ивана рукой, нечаянно коснувшись его голого, влажного торса. Меня как током ударила. Горячее тело мужа, такое привычное, родное, красивое сейчас стояло возле меня напоминанием того, что у него есть другая. Не для меня он пять минут назад трудился до седьмого пота. Это как же он её там, что стоит весь в испарине.

Я зажмурилась на секунду, задержав дыхание, чтоб не вдыхать его запах. Одёрнула себя: сама только что подала заявление на развод, уже в голове всё решила – нам не быть вместе, мы чужие люди. Но этот гад, что был самым родным, стоял рядом со мной и делал вид, что ничего не случилось. Вот же скотина!

Это конец. Я оказалась перед разбитым корытом в качестве оплёваной жены. Стоитмне открыть дверь, встретиться с глазами с его бабой и услышать, как она рассмеётся мне в лицо! Потому, что это я допустила такое поведение мужа. А тут ещё Василевский решил меня приобнять. Так, как он делал всегда: крепко и нежно, одновременно утопая лицом в моих волосах.

Оттолкнула мужа со всех сил, я не шутила:

– Не прикасайся ко мне, Василевский. От тебя воняет не пойми чем.

Пульс набатом стучался в сердце, я настолько ослабела, было впечатление, что у меня из спины вытащили позвоночник. Я как будто небо держала на плечах, чтоб оно не рухнуло и не пришибло меня, расплющив вдребезги. Там, куда так старательно мой муженёк закрыл дверь – баба. Наверняка, голая.

А он держит меня, давая ей возможность одеться!

Отчаянная решимость разобраться подпирала изнутри рёбра. Смотрела стеклянными глазами на дверь как на мишень.

Сказать, что жизнь пронеслась перед глазами, ничего не сказать. На деревянных ногах шла к двери и чем ближе подходила, тем явнее становилось, что там кто то шуршит.

– Тебе не стоит туда заходить, Элеонора.

– Это я сама решу, – собравшись с духом, толкнула дверь.

Глава 12

– Тебе не стоит туда заходить, Элеонора.

– Это я сама решу, – собравшись с духом, толкнула дверь.

Резкий запах химии ударил в нос, я кашлянула.

Мужик в спецовке ползал по полу кабинета с рулеткой и с ножницами над куском материи, я смотрела на него круглыми глазами.

– Здрасьте, – мужик поднялся, пошёл что то примерять на стене.

– Ну, говорю же, девочка моя, не надо туда ходить было, – Василевский приобнял меня, снова закрыл плотно дверь в кабинет: – Там специальным составом обработали стены, будем перетягивать новым шёлком. Ты же порезвилась в кабинете, надо его срочно приводить в порядок.

Василевский настолько восхищённо и радостно махал руками, рассказывая, какой новый портрет он закажет художнику, где мы уже будем не вдвоём, а втроём с Машей, что не замечал моего выражения лица: я его, кажется, сейчас задушу.

На самом деле я выдохнула. Только что была готова распрощаться с жизнью в прямом смысле. Я бы, если бы увидела его девку, в живых бы никого не оставила.

У меня чуть не подкосились ноги от радости. По крайней мере, Василевский никого не успел привести в дом.

Как же я себя успела накрутить. Слёзы брызнули как заключительный аккорд нервного срыва.

Через секунду я была в объятиях мужа:

– Эй, киска, ты что плачешь?

Я закрыла лицо руками, пыталась успокоиться. По крайней мере сейчас голых женщин в моём доме не было! Мордобой можно отложить и главное было вырваться из его объятий. Ненавижу!

Иван неправильно понял мои всхлипы, прижал к себе. Я слышала, как гулко билось его сердце, мокрой от слёз щекой чувствовала его волосатую грудь. Иной раз кожей чувствовала лучше, чем головой. Мой будущий бывший муж демонстрировал мне свою нежную власть, совершенно не чувствуя, что виноват по уши. Что мои намерения это очень серьёзно. Это буквально весы, на которых балансирует моё право уважать саму себя после того, как меня лапает изменник!

Но, ад это лучший навигатор. Я занырнула снова в свою боль, она кипела здесь на поверхности. Мой наглый муж, заставивший двух женщин крутится возле своих ног. Тоже мне, полководец женских душ.

Стряхнула с себя руку мужа:

– Не лапай меня и вообще, отойди!

Уже пришла в себя, промчалась в комнату Маши. Там рядом друг с другом стояли два красных чемодана с вещами дочки. Подхватила их, рысью побежала обратно.

– Это ещё что? – Иван удивлённо уставился на меня, – Не понял.

– Что ты не понял? Я ушла, ты сейчас переклеешь кабинет, поменяешь код на сейфе и вуаля – приглашай новую дуру себе в услужение.

– Какую ещё дуру?

– Специалистку по акробатическим сюжетам 18+!

– Элеонора, – рявкнул Иван, – Я думал, мы уже всё выяснили. Зачем ты начинаешь снова скандал?

Я подняла глаза на мужа, увидела, как он раздувает ноздри в злости. Ах, как страшно, прям сейчас заплачу, толкнула его чемоданом:

– А ну, пусти меня.

– Никуда не пойдёшь. У нас семья, поорала вчера, перебила в моём рабочем кабинете вещи, которые тебе не принадлежат, оттаскала женщину за волосы, дома устроила погром – всё, успокойся!

– Так ты решил пожалеть ту мразоту, что разрушила твою семью? – у меня прорезался голос, я уже орала как сумасшедшая: – Если, как ты говоришь, у вас ничего не было, почему ты сам её не выкинул из кабинета, почему морду ей набил не ты, а я?

– Да ты соображаешь, что говоришь? Я никогда не ударю женщину и вообще, всё можно решить переговорами.

Я от удивления перестала орать, уставилась на этого лицемера. Сдула с лица выбившийся локон, переспросила:

– Я видела бабу с задранными ногами перед лицом мужа, и мне надо было сесть третьей к вам за стол и начать переговоры?

– В любом случае надо было разобраться, а не вести себя как разъяренная взбесившаяся кошка!

– Бесишься у нас ты, Василевский. Вон, шипишь так, что слюна летит.

– Поорали друг на друга, всё выяснили. Хватит! Мы взрослые люди

– Нет, взрослая тут одна я, у меня ответственность за ребёнка, поиски работы, нового жилья, обустройство. А ты подросток, зависающий глазами и пускающий слюну на женские трусы и их содержимое. Мне такой дурак не нужен.

О, вот тут Василевский захлопал побелевшими от бешенства глазами:

– Я серьёзный бизнесмен, работаю с деньгами, у меня в подчинении много людей, что не так? Вкалываю день и ночь. У тебя есть всё. Я такой, оказывается, не нужен? Почему?

– Потому, что ты подросток с бабками и с бабами, так понятнее?

Василевский покрутил головой, закинул руки за голову, расставив локти, ходил тигром перед входной дверью:

– Я не выпущу тебя, можешь поставить чемоданы. Я сам привезу Машу. Она у тётки в Прилучино?

Иван пыхтел расплавленной злобой, я его задела за самое мужское, обвинила в незрелости, смотри как взвился ясный сокол. Мало! И хотя с виду я рассуждала довольно здраво, на самом деле мне хотелось упасть на пол, сложиться в клубок и просто выть в голос! Во мне тоже не скоро уляжется вкус от его измены, а может быть, я никогда не забуду этого унижения!

– Не все отношения надо выяснять и додавливать, Элеонора. Закрой свой милый ротик и просто замолчи. Понимаешь, нет? Мне самому надо во всё разобраться. – Иван решил начертить мне мой план поведения, не понимая, что вот честно, лучше бы промолчал.

– Да? А я? Мне что делать со своими мыслями и ощущениями в голове? – клянусь, я от удивления чуть не потеряла дар речи.

– Просто отцепиться от меня со своими вопросами. Ждать. Доверять. Раз я сказал, что тебя это не касается, значит отвяжись от меня на время.

– На каком основании я должна задушить собственную ревность?

– На том простом основании, что я твой муж. Сказал так, значит так. Пройдёт время, поговорим об этом.

– Стало быть, вот тогда и приходи, Иван. Поговорим, если не поздно будет.

Глядя на его перекошенное лицо, я понимала, что могу застрять здесь с чемоданами (вот дались они мне, зачем приехала, спрашивается). Если сейчас Иван окончательно взбесится, он реально сам поедет к тёте Тане за Машей, а что потом? Снова мышью сбегать из дома? Это мне не подходит, я успею сойти с ума с Василевским под одной крышей.

Я уже готова была начать орать, драться и вцепиться зубами ему в шею, как вдруг меня осенило: хитрость никто не отменял. Дракой я его победить не смогу, а вот обдурить…

– Хорошо, – я отпустила ручки чемоданов, откатила их к стене, – Маша поспит у тётки, она там с Ольгой, с котятами. Позвоню и предупрежу тётку. А мы, Василевский, давай ка проведём вечер вместе и поговорим, выясним всё до конца.

– Вот и умница, – Иван облегчённо выдохнул, – Ты всегда была очень умной и рациональной.

Дурой я была доверчивой, устало подумала про себя.

Пошла на кухню, открыла холодильник, достала мясо из нулевой камеры, доску, вынула контейнер с овощами. Поставила казан на огонь. Налила масло. Показывала, что собираюсь готовить, надеясь, что Иван закусит наживку. Он подошёл к холодильнику, достал бутылку с молоком, приложил ко лбу. Заметив, что смотрю на него, пробурчал:

– Ты мне всю душу вымотала, Элеонора. Мозги кипят.

Василевский смотрел на мои манипуляции у плиты. Я закатила рукава, взялась за нож:

– Я приготовлю жаркое, привези свежий лаваш и кинзу. Ты знаешь, как я люблю мясо с кинзой. А, ещё пачку творожного сыра захвати. И вино надо поставить в холодильник.

– Белое или красное? – Иван засуетился, весь просиял.

– Белое, кто же красное ставит в холодильник.

Он потянулся ко мне с поцелуем, я выставила локоть:

– Не наглей, Василевский. Я тебя не простила.

Муж уже прыгал на одной ноге, надевал джинсы, набросил футболку, нарезал вокруг меня ещё пару бестолковых кругов, помчался к машине. Я, крадучись на цыпочках подбежала к окну, увидела, как он плавно выехал со двора. Идиот, купился! Неужели мужчины думают, что смогут шантажом или своими тупыми приказами удержать женщину?

Он только что объяснил мне, что его танцы с голыми девками на столе это не моё дело. Ну, что ж. Придётся убедить его, что всё таки моё.

Мгновенно вернулась на кухню, выключила газ под казаном с закипевшим маслом. Там кипело не масло, там кипела моя месть! Дальше действовала как в атаке: быстро, чётко и не думая. Нащупала в шкафчике кухонное полотенце, руки приятно ощутили пушистую ткань, ах, как же много внимания я уделяла всем этим стиркам, глажкам, доведениям до совершенства домашнего быта.

Дура! Тысячу раз дура. Надо было не за тряпками смотреть, а за мужем, которого похоть привела к чужой бабе.

Взяла казан полотенцем за раскалёные ручки, подошла к кабинету. Надо же, как быстро очухался мой муж, как только дело коснулось его личного имущества. Только день прошёл, а он уже ремонтирует свой ненаглядный кабинетик. Ну что ж, помогу с дизайном.

Толкнула ногой дверь. Снова резкий запах клея и влажной химии от непросохших стен тяжело ударил в нос. У меня в глазах потемнело от воспоминаний как много меня связывало в этом помещении. Мы ведь здесь с мужем иногда не только документы читали…

Огляделась. Вся мебель была сдвинута, на полу полосами были разложены готовые куски шёлка для перетяжки стен. Мужик домерял там что то в углу, он поднял на меня лицо, засунул карандаш за ухо. Заорала на него:

– Брысь в сторону!

Рабочий нюхом считал опасность, отпрыгнул в дальний угол.

Я с чувством швырнула казан в его творение на полу, туда же полетело полотенце. Масляное горячее пятно ползучей рыжиной медленно растекалось по серебристому шёлку, казан с глухим стуком впечатался в кисточку, торчащую из банки. Всё это с грохотом, с лязгом перевернулось, рассыпаясь брызгами. Красота, на полу живого места не осталось. Ну что, Василевский, начинай сначала ремонт своего кабинета. Его, может и сделаешь снова как новенький, а вот наши отношения уже не починить.

Сама бегом, рысью подхватив чемоданы, рванула к своей машине.

Пальцы дрожали, пока засовывала ключ в зажигание.

Машина тихо замурчала, я плавно двинулась прочь со двора. Всё, ноги моей тут больше не будет.

Только выехав на трассу, выдохнула. Встроилась в поток, постоянно оглядывалась, не догоняет ли меня мой разгневанный Отелло. Скот, ишь ты, оказывается, у меня бабьи заскоки! Да как он посмел ставить меня и свою шмару на равных!

Ехала, рассуждала.

Итак, заявление на развод я написала, радости от этого не было совсем. Собственными руками я рушила то, что старательно выстраивала шесть лет. Шесть лет радости, жарких ночей, очаровательных дней беременности, когда Иван просто носил меня на руках.

Дежурный адвокат в конторе предупредила сразу, развод простым не будет. Если муж против, суд даст нам время на примирение. Растянуться процесс может до трёх месяцев.

Вспомнила, как в адвокатской конторе у меня дрожали руки, пока под диктовку писала заявление, отвечала на вопросы. Кто бы мог подумать, сколько грязи мне надо было вынуть из нашего постельного белья, отвечая на вопросы адвоката, особенно, описывая причину развода.

Отвечая чужому человеку я вдруг подумала насколько неубедительно звучали мои слова. У меня и доказательств то никаких не было. Интересно, где мне их было взять. Вот поэтому мне очень посоветовали нанять опытного юриста. Если мой муж против развода, то добиться результата будет очень непросто.

Пока я уничтожала себя переживая снова и снова тот вечер в его офисе, пока пробиралась на загородную трассу, во мне всё больше зрела решимость узнать кто эта тварь, сидевшая врастопырку перед Иваном. Посмотреть соцсети? Так я понятия не имела кто эта распутница. Я даже не знала как её звать. И узнать не у кого. На работе мужа у меня не было никого из знакомых, к кому можно было обратиться с интимным вопросом. Разве что его секретарь, Марина. Мы были знакомы с ней, пока я работала. Хорошая, умная тётка. Неудобно как-то ей вопросы задавать: “Скажите, а вы не знаете, кто спит с моим мужем?”. Так что ли?

В себя вернул звонок телефона. О, Иван с кинзой приехал. Ну, послушаем. Я перехватила телефон, прижав его к уху. Рокотом окатило салон машины:

– Элеонора, мать твою, ты где!

– Алё, – пыталась говорить беззаботно: – Не ори на меня.

– Почему ты уехала? Всё ещё не перебесилась?

– Я больше никогда не вернусь, Иван.

– Я смотрю, у тебя нет других забот, как мотать мне нервы?

– Да и вправду, какие заботы? Просто я ушла от мужа.

– Ну ясно, ты из за своей дури хочешь навредить своей семье.

– Как раз я защищаю свою семью, только ты туда не входишь. Я подала на развод и ты теперь будешь общаться со мной через адвоката!

– Что ты несёшь, дура! Тебе не кажется, что ты ведёшь себя как ребёнок? Что ты снова натворила в моём кабинете!

– Твой кабинет это такие мелочи. Ты даже не представляешь, Василевский, на что способна женщина, загнанная обидой в угол. Когда я стану окончательно взрослой и злой по-настоящему, я разобью тебе башку!

Он молчал, у меня тоже закончились силы:

– А чего ты так цепляешься за семью, Иван. Зачем мы тебе. Дорога открыты, мы с Машей добровольно подвинулись. Ко мне не приближайся. Иди, пользуйся свободой, демонстрируя ей своё горячее обнаженное тело.

– Кому ей?

– Той, на которую ты нас променял, Василевский.