Текст книги "Измена. Игра в чувства (СИ)"

Автор книги: Анна Эдельвейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Глава 13

Не успела я приехать к тётушке и выгрузить чемоданы, буквально через час прилетел за мной Иван. Меня снова окатило волной тревоги: смотри-ка, никак не уймётся. Сам же сказал, что мне надо ждать, пока он разберётся (только не знаю в чём). Неужели уже разобрался.

Шла к калитке, от нервов скручивала косу в узел на затылке, не знала, куда деть руки.

Василевский взбешённый, разгорячённый, похожий на испанского быка на корриде топал ногами:

– Что ты делаешь с нами, женщина!

Я стояла перед ним, как первоклассница. Как бы не пыталась я выглядеть невозмутимой, меня на самом деле трясло. Страшный, злющий Василевский, разозлившийся моим побегом буквально осатанел на глазах:

– Во-первых, Элеонора, перестань крушить дом. И машину. Вообще, оставь в покое имущество. Ты знаешь, во что вышла бы перекраска машины? Мало того, мой Хаммер потерял в цене сразу. Мне пришлось заказывать новые детали, потому, что дорогая машина это всегда эксклюзив. Такое не ремонтируют!

– Можешь заказать себе новую жену. Старую тоже не ремонтируют.

– Когда ты уже уяснишь своей упрямой головой, что ничего не было. У меня нет другой женщины кроме тебя, Элеонора. То, что ты увидела, это совсем не то, что ты думаешь.

– Стоп, Василевский. – я обернулась на Машу, не слышит ли дочка, – То есть тот акробатический этюд, что продемонстрировала твоя любовница, это так сказать мираж в моей воспалёной голове? Знаешь что?

– Что?

– Ты не поверишь, Василевский, но я так хотела тебе поверить, что попробовала сама так раскорячиться на столе, вонзив каблуки в подлотники кресла. Ты не поверишь, но это очень трудно исполнить. То есть тут без тренировки никак. Я, взрослая и мотивированная, чуть не свалилась, задирая ноги, ещё и юбка мешала.

Муж пытался возразить, но я уже закусила удила, шипела, тыкала ему пальцем в железную грудь:

– Чтобы так сидеть перед мужчиной, она должна была рассчитать траекторию своих копыт. А что ты всё это время делал? Сидел и ждал пока она задерёт юбку и усядется поудобнее?

– Мне нечего сказать, но всё было не так. Просто давай забудем эту тему. Эта женщина появилась ниоткуда. Я просто растерялся от её спектакля.

– А давай не давай. Я итак, Василевский, не хотела с тобой разговаривать. Мне трудно, понимаешь, мне очень трудно убеждать себя саму что то объяснять, доказывать. Зачем? Всё рухнуло, починить невозможно. Прошу, согласись на первом заседании на развод. Вот прям сразу.

– Никогда и ни за что.

Я опустила голову:

– Ну и дурак.

Муж перестал орать, дышал тяжело, но уже ровне. В отличие от меня. Теперь я пыхтела и постоянно облизывала губы. Как же меня всё это выматывало! Муж протянул мне пластиковую карту:

– Элеонора, вот банковская карта. Пинкод на ней Машин день рождения, в шифре двойка минус, ты знаешь. Это чтоб ты себя не чувствовала без денег. Прошу тебя, вернись в дом. Мы семья в конце-концов.

– Э нет, Василевский. Один раз я уже оказалась в твоих лапах. Когда сегодня приехала за Машиными чемоданами, а ты переклеивал свой кабинет. Чем закончилось? Ты собирался запереть меня дома. А насчёт семьи – у тебя прекрасная возможность создать новую. Это очень просто умеючи. Одну разрушил, другую создал.

– Это не просто и мне не нужна никакая другая семья. Хватит ёрничать, Элеонора. Я ничего не разрушал.

– Не разрушал? Серьёзно? Напомнить? Да, и кстати, ты не убедил меня тем, что мне надо переждать твои размышления. У меня нет душевных сил ждать, пока ты смастеришь ложь, которая меня успокоит.

Муж задрал подбородок, выдохнул со свистом, покрутил головой:

– Ладно. Будем считать, что ты уехала в отпуск. Сюда, в Прилучино. Позвони в Машин садик, предупреди. Сколько тебе надо времени, чтоб ты остыла?

Я смотрела во все глаза на этого гада. Стоит тут такой командир жизни и даже моё заявление о разводе не принимает всерьёз.

Я уже собиралась уйти, Иван взял меня за руку, я дёрнулась, как от удара током:

– Не прикасайся ко мне. Фу, ты мне противен.

– Элеонора, надо взять себя в руки. Ничего не произошло.

– Не поняла, это кому надо взять себя в руки? Мне? Так я уже. Увезла дочь из дома. Предупредила домработницу. Подала на развод. Завтра сяду, разошлю резюме по конторам. Так что я время не теряла, как видишь.

– Подожди. Ясно, ты сдурела от ревности, я понял. Возвращайся домой. Будем твою проблему решать конструктивно.

– Насчёт проблемы: я развожусь с тобой. Насчёт домой: больше я такой глупости не повторю. Повторяю последний раз: после того, как я сегодня еле унесла ноги.

– Ты что, не слышишь меня? Ты моя женщина, жена. Мать моего ребёнка. Совсем сдурела, решила Машу безотцовщиной растить?! Да кто тебе позволит. Я у тебя Машку зубами выдеру, не беси меня, Элеонора. Моя девочка под моей защитой, это драгоценная половинка моего сердца, дура, очнись. Развезла здесь трагедию из ничего! Тоже мне проблема! И чтоб забыла как меня шантажировать разводом.

Я прослушала его ор, сделала вид, что пропустила мимо ушей:

– Так вот. Раз проблема только у меня, я её решила: – уже съездила, подала заявление на развод. Сейчас буду собирать документы на имущество, которое постараюсь у тебя отсудить.

– Ты что, реально это сделала?

– Реальнее некуда. Я же тебе уже несколько раз об этом сказала, на ватсап отправила номер телефона. Это мой адвокатской конторы, где я писала заявление. Можешь там решать вопросы и не появляться здесь больше.

– Да ты спятила?! Кто тебе разрешил! Мы же только что всё обговорили, – он схватился за голову: – Что ты за баба-дура! Какой развод?

Он вплотную подошёл ко мне: – Выброси из своей хорошенькой головки бред. Все вопросы решаются простыми беседами.

– Иди к чёрту, Василевский. Это ты на совещаниях в восемь вечера решай беседами на столе свои вопросы. Я свои решила – пошёл к чёрту!

– Так, вижу, с тобой в таком состоянии не договорится. Я хочу видеть дочь и общаться с ней независимо от твоей дури.

– Кто ж тебе мешает. Вот Маша, вон там за углом куча песка, можно лепить куличики, правда там зарывают своё дерьмо все коты, ну тебе же не привыкать к дерьму.

– Что ты несёшь!

– Любовница голой задницей ползала по твоему столу, хочешь сказать, на столе не осталось дерьма во всех смыслах? Кстати, то сердечко над умывальником она когда успела нарисовать?

Иван молча хрустел зубами, на его обычно невозмутимом лице ходили желваки:

– Я с твоей адвокатской конторой сам свяжусь. Насчёт Маши: в субботу приеду, заберу её в город, если ты до того времени не придёшь в себя.

– Василевский, лучше попроси свою новую любовницу родить тебе новую Машу. Будет вам совет да любовь.

Муж потряс головой:

– Вот что с тобой делать. Завтра позвоню, береги дочь.

Он направился к машине, я злобно вращала глазами, он повернулся, крикнул тётушке, подслушивающей за углом:

– Татьяна Фёдоровна! Завтра рабочие приедут, крыльцо починят.

– Ой, Ванечка, спасибо, милый. А ещё забор завалился вон там и ворота плохо закрываются.

– Ясно, – Иван кивнул, окинул меня ещё раз долгим взглядом. Плавно развернулся и уехал. От меня. От нас. Как же мне хотелось кинуть вслед ему гранату, чтоб хоть что то его встряхнуло, заставило почувствовать, как мне плохо. Какой он скот, как он так разрушил мою жизнь!

Глава 14

Наступившее утро было избавлением от бессонной, изматывающей ночи. Чем только я не старалась забить себе голову, лишь бы не думать о том кошмаре, в котором бултыхалось моё сердце. Еле заставила себя умыться. Спустилась вниз, возилась на кухне.

– Ой, Элечка, а посмотри кто к нам пришёл! – какой-то наигранный голосок тётушки заставил отвернуться от сковороды. У калитки стоял мужичонка с электрокосилкой. Не поняла, чему так тётка обрадовалась, продолжала жарить оладьи. Ольга с Машей сидели за столом под яблоней, мы собирались завтракать.

Я вынесла миску с оладьями, тётка хлопотала возле гостя:

– Коля, а ты садись вот сюда, с нами.

Я вопросительно глянула на Ольгу, та пожала плечами, мы обе уставились на тётю Таню. Та вилась пчелой над столом, Машенька уже макала оладью в свежесбитую с сахаром малину.

– Эля, а ты не узнаёшь Николая?

Я с удивлением уставилась на мужчину, кто это? Незнакомый мужчина самодовольно снял кепку с головы, пригладил солому на голове, повернулся ко мне, демонстрируя себя во всей красе.

– Элька, это же я, Давыдов Славик. Помогал твоей тётке этот дом купить. Мебель носил. Сосед я ваш.

Меня неприятно кольнуло. Во-первый я не Элька, а Элеонора даже для соседа тётушки, коим мой визави являлся. Обрюзгший мужик на полтора центнера весом совсем не очаровал меня старым знакомством. Я повернулась к тёте Тане, сразу считала в её хитрых глазах своднический огонёк – она решила меня познакомить с “мужчиной”.

– Я вот, Элька, пришёл траву у вас покосить, тебя увидеть. Ну, как она там, жизнь городская?

Он серьёзно? Я сглотнула, пытаясь унять всю нецензурную лексику. Увидела, как Ольга утащила Машу в дом, по дороге прыснув в рукав и что то нашёптывая Маше на ушко.

Я молча сидела, пытаясь успокоиться. Ну при чём здесь на самом деле мужик. Хоть мне и хотелось разораться, объяснить соседу что я ему сейчас расскажу про жизнь городскую, но виновата была тётка, что заделалась в сводни. Я тяжело вздохнула. Наверное, Славик неправильно понял мой вздох, придвинулся ближе, уплетая оладьи, с набитым ртом беседовал с тёткой. Рукой размахивал в воздухе, водил по палисаднику тётки, очерчивая границы, где будет косить.

– Я пойду, – хотела встать, тут меня это недоразумение по имени “Славик” схватил за руку:

– Элька, ты куда, посиди с нами. Поговорим, мы же давно не виделись.

– Вот что, Давыдов Славик. Не прикасайся ко мне. Если ты не знаешь, я замужем и с посторонними мужиками не разговариваю.

– Если ты замужем, чё тогда кольца на пальце нету? – соломенное чучело не забывало сметать оладьи, правда, глаз с меня не спускал. Плотоядных. ехидных, недобрых глаз.

– В ломбард сдала, ружьё купила на выручку. Чтоб от ухажёров отстреливаться

Славик злобно посмотрел на тётку, она опустила глаза, услышав его претензию:

– Так Татьяна сказала, что ты вроде…

– Славик, а вот бери ещё оладьи, угощайся, – вероятно, у новоявленной сводни что то пошло не так, она всячески юлила, щебетала соловьём, я встала, пошла в дом. По дороге захватила ведро, тряпки. Поднялась к нам на чердак, решила сегодня отмыть его до блистера. Через окошко услышала голосок Маши, выглянула, увидела дочку за столом рядом с Ольгой.

– Девочка, как тебя зовут? – Давыдов задал ей вопрос, я сначала взвилась на дыбы, чего это он с ребёнклм говорит, но рядом сидела Ольга и что-то шептала ей на ушко.

Пока я спускалась гнать этого придурка мокрой тряпкой, слышала, Маша ответила:

– А вас.

– Для тебя дядя Слава.

– Мама дома тараканов называет Славиками. Так и говорит: Маша, увидишь Славик бежит, тапком его, тапком!

Я остановилась на крыльце сложившись пополам от смеха. Что такое Маша несёт, где она видела тараканов.

– Да, – продолжала моя фантазёрка, – А папа говорит, лучше не тапком, а палкой!

Я вышла с крыльца, наблюдая как Давыдов исчезает за воротами. Села за стол, Ольга довольная обнимала Машу.

– Доченька, что ты придумала, какие тараканы?

– Это меня Оля научила. Зачем он тебя Элька обзывает? Вот приедет папа и как даст ему! Палкой!

– Да мы ему сами наваляем, да, Маша? – Ольга прыснула, прижимая к себе Машу.

– Оль, я не разрешаю Маше со взрослыми чужими людьми разговаривать, – прошептала сестре, та кивнула.

Я к тётке повернулась:

– Тётя Таня, не делайте так больше никогда, ясно?

– А что такого. Он мужчина не женатый, так может, поговорила бы с ним, всё плакать за своим Ванькой перестала. Я конечно, Ваню люблю, но тебя жалею. Раз ты плачешь, вот бы и развеялась.

– Или обещайте, что больше такого не повториться или я съеду сейчас с Машей.

– Ой, ну не кипятись. Подумаешь. Я как лучше хотела. Знала бы ты, Эля, как жить одной. Я вон всю жизнь одна, так через день хоть на стенку лезь. Был бы сейчас мужик, так любого бы терпела.

– Тёть Тань, так вы с мужем почему расстались?

– Я и не расставалась. Всё ему прощала, все гульки его. Так всё равно, пёс его душу забери спутался с одной и ушёл к ней совсем. А потом спился через два года и замёрз под воротами. Ты же знаешь наши зимы.

Она помолчала, вздохнула тяжело:

– Бабы в деревне говорили, приворожила его другая-то. Кто знает. Может, так и было. Я вот себя виню. Проиграла я тогда сопернице. А надо было воевать за мужика. Хороший был мужик. Рукастый, не злой. Была бы я рядом, так жив был бы. А что гулял, так и что. Лишь бы домой потом возвращался.

Я поднималась к себе со смешанным чувством. Кто я такая, чтоб судить другого человека. Но такая во мне злость поднималась: никогда я Ивану не прощу его гулек.

Приехала машина с рабочими, с досками, с инструментами. Иван прислал чинить тёть Танин двор. Золотой у меня всё таки муж. Если бы не одно “НО”.

Чтоб отвлечься, поднялась к себе, принялась за уборку.

Я с таким усердием скоблила дощатый пол чердака, будто закатывала в асфальт ту худоберчивую тварь. То и дело у меня перед лицом вставала её надменная физиономия, когда она слезла со стола и поплыла к двери, прежде чем я вцепилась в её патлы. От собственного рыка перехватило дыхание. Эх, попадись мне она сейчас, задушила бы собственными руками.

Бесконечно возвращаясь в тот поганый вечер я, как заезженную пластинку всё крутила и крутила перед глазами ту картинку. Самое смешное, что я бы никогда не приняла ту позу, в которой застала любовницу мужа. Может быть чисто физически я бы её осилила, но вот в эмоциональном, как бы сказать: в целомудренном плане мне это было не по силам. При условии, что я не ханжа, всё же нет, это мерзко… А моему мужу, значит не хватало именно этой мерзости. Извращенец! Скотина!

Физический труд делал из моих нечеловечески больных фантазий вполне человеческий результат: пол уже свежим янтарём сиял в закатных лучах, когда по ступенькам поднялась тётушка, выглянула с растерянным выражением лица:

– Эля, там к тебе мужик какой-то.

– Вы опять? – я угрожающе повернулась к ней с тряпкой в руках.

– Нет, Элечка, что ты. Правда мужик.

– Мужик? – я выглянула в подслеповатое мутное окошко. Толком ничего не понятно, чужая машина. Может кто то из адвокатской конторы приехал, хотя зачем, у нас телефоны.

Наскоро стянула косынку с головы, выправила футболку из штанов.

Спустилась вниз, у калитки стоял… Иванишин? Глазам своим не верила. Друг моего мужа собственной персоной. Что ему надо?

Глава 15

Наскоро стянула косынку с головы, выправила футболку из штанов.

Спустилась вниз, у калитки стоял… Иванишин?

– Элеонора, здравствуй, дорогая, – друг моего мужа протянул ко мне руку. Странно, мы уже не виделись больше года после того скандала, неужели его прислал Иван…

– Присядем?

Виктор держал руки за спиной, кивнул на лавочку возле калитки. Я смотрела на непрошенного гостя: гусь он и в Африке гусь. Дорогой костюм, белый шёлк рубашки, галстук по цене крыла боинга. Из под манжетов пиджака на кипельно белой рубашке сверкали золотые запонки.

Давненько я его не видела.

Выражение его лица было нечитаемое. Это знаете, как у заинтересованного в вашем интервью журналиста, и этот самый журналист лезет из кожи вон, чтоб вам понравится. Что то меня всё же насторожило. Я тут же спряталась в невидимую ракушку, сложила руки на груди, мозгами натянула на себя шлем – женская интуиция никогда не ошибается. Этот сногсшибательный холёный мужик просто искрился приветливостью. Но я сердцем чувствовала, он весь как отколовшийся кусок айсберга – холодный внутри и гладко отполированный снаружи.

Я села, Виктор оказался рядом:

– Как поживаешь, Элеонора?

Я неопределённо пожала плечами. О чём говорить с другом предателя, тем более, когда мне он не друг, а так, знакомый.

Виктор приобнял меня, легко, почти не касаясь, по-приятельски коснулся губами моей щеки. Я на автомате вытерла щеку ладонью, вообще то мы не настолько приятели, чтоб он лез ко мне с поцелуями. Меня, конечно, этот новоявленный обычай тыкаться в щёку со всеми знакомыми обычно не трогал, но сейчас взбесил.

Скользнула краем глаза по лицу мужчины. Плотное, немного оплывшее, с резкими морщинами под глазами, с сочными, влажными губами, фу.

Вдыхала запах резкого его парфюма, искала глазами на чём бы зацепиться. От нечего делать уставилась на его туфли крокодиловой кожи. А рядом сидела я в тёть-Таниных калошах.

Честно сказать, я даже смутилась.

– Элеонора, ты прекрасно выглядишь, заметно похудела. Ну, так как ты? Мы давно не виделись.

– Да, наверное, Виктор, мне надо извиниться, что в прошлый раз за столом мало сдачи дала… Кстати, как твоя жена?

– Странное, конечно, извинение, но расслабься, я не в претензии, не извиняйся. Мы расстались с Викторией. Вот, кстати, именно поэтому я здесь. Развод это плохо.

– Тебя Иван прислал?

– Как бы сказать. Понимаешь, Элеонора, мужскую солидарность никто не отменял. Я знаю, что у вас произошло с Иваном и понимаю как это трудно.

– То есть тебя прислал мой муж в адвокатских целях, правильно, Виктор?

– Ну, можно и так сказать.

Тут со стороны сарая выбежала Машенька. Моя воспитанная девочка, (когда ей не советовала Ольга), точно помнила правила, которым я её учила: если родители разговаривают с кем то, подойти, поздороваться и немедленно уйти.

Доченька так и сделала. Подбежала, поздоровалась и сразу убежала.

– Какая прелестная у вас девочка. Иван не сможет без неё жить. У него на языке постоянно дочь и я ему всегда завидовал: жена красавица и дочка – ангелочек. – Виктор взял меня за руку, тепло пожал, проникновенно заглянул мне в глаза, приблизив лицо: – Ты ведь разрешишь ему встречаться с дочкой?

Я отстранилась, не скрывая раздражения отняла руку, нахмурилась:

– А Василевский тебе не доложил? Мы уже решили этот вопрос. Будут видеться каждую субботу.

– Вот и молодцы, горжусь вами. – Виктор заметил, что я косо смотрю на его ухаживания, чуть отодвинулся: – Я переспросил, просто заволновался, не передумала ли ты. Суббота прекрасный день. Работают аттракционы, парки. Зоопарки. Я даже не знаю, куда ещё водят детей. Своего ребёнка нет, вот и не знаю.

Виктор молол какую-то чушь, я не слушала его. Сидела, прислонившись спиной к забору, сложа руки на груди. Я не понимала, почему Иван прислал сюда Виктора. Его друг мне не нравился, муж знал об этом. Иванишин был совершенно чужим мне человеком, мне хотелось свернуть этот ненужный разговор:

– Виктор, ты сюда по конкретному вопросу приехал или просто на жалость надавить и заставить простить мужа?

– Элеонора, не сердись. Конечно, мы мужчины тоже переживаем. Почему женщины думают, что у нас нет сердца и мы ничего не чувствуем.

Я вздохнула. Ну да, конечно. Ещё как чувствует. Одним местом. Так чувствуют, что при себе удержать не могут.

– Элеонора, вам надо обязательно примириться с Иваном. Это мы с Викторией разбежались, так у нас детей нет. Ито суды до сих пор тянутся, всё делим и делим нажитое.

Виктор достал сигареты:

– Я закурю?

– Нет, – я вышла из ступора: – Не кури.

Он спрятал сигареты в карман, я повернулась к нему, спросила в упор:

– Иванишин, зачем ты приехал.

– Ну, первое, я хотел поддержать тебя и сказать, что я на твоей стороне. Но есть одно но: Иван замечательный человек. У него сложный характер, из него прям лезет ”я такой, как вы, только лучше”. – Виктор помолчал, – но тебе надо обязательно его простить. Мало ли что бывает.

– Что? – я уставилась в глаза Иванишину – Давай, расскажи мне, что бывает?

– Ой, ну не заводись. Мужчины тем и отличаются от женщин, что менее обязательны, что иногда нам нужно спустить пар, что для этого существуют специальные э…

– Ну, договаривай, – у меня звякнул металл в голосе, – специальные девицы из борделя, так?

У Виктора открылся рот, глаза забегали. А меня пронзило:

– Так ты друга защищать приехал или решил притопить его сильнее? Значит, ты хочешь сказать, что Василевский нет-нет да пользовался этими э… выпусканиями пара?

Я уже вскочила, поставила руки в боки, зло сверлила этого гада глазами. Два сапога пара!

– Ты с Викторией по такому же поводу расстался?

– Элеонора, ты всё не так поняла.

Я грохнулась на скамейку, меня душил истерический хохот:

– Что я снова не так поняла, а? Ещё раз скажешь мне эту фразу, я тебя лопатой перетяну, – меня трясло: – Ты чего сюда приехал? Решил мне душу потрепать? Лекцию почитать? Уговорить мужа простить?

Меня подбешивал этот визитёр. Вроде слова говорил все правильные, а я чувствовала себя униженной. Он хоть представлял, дебила кусок, как унижал меня, обиженную жену, рассказывая о девицах для спускания пара.

– Слышишь ты, лектор по выгораживанию друга! Спускают пар это как спускают нужду в унитаз. Понимаешь, нет?! Это проблема, большая проблема, чтоб женщина подпустила к себе такого спускателя. Даже суд признаёт измену как абсолютный повод для развода. Жаль, что вас, козлов, за это не расстреливают.

– Тихо, тихо, Элечка. Ты такая умница, ну прости, я, наверное не то что то сказал. Зря, наверное.

– Ты не только зря сказал, но и зря приехал. И вот что, скажи своему товарищу Василевскому, что мне его засланные казачки здесь нафиг не нужны.

– Элеонора, Иван не знает, что я к тебе приехал. Это я сам. Просто вы такая пара классная, мне так хотелось, чтоб ваш брак сохранился.

– А это не твоё дело. Иди своим браком займись. Будущим, раз из прошлого тебя твоя женщина пинком выперла. Только будущую девушку сразу предупреди, что у вас, у мужчин, залёты налево это данность такая.

– Не говори Ивану, что я приезжал. А сама в случае чего, всегда мне позвони. Мало ли как сложится. Деньги, лекарства, да мало ли чего может понадобиться. Я всегда тебя поддержу, – Виктор как бы в доказательство своих чувств приобнял меня за плечо.

Я резко дёрнулась, скинула его руку:

– Никогда, слышишь, никогда, – даже если я свалюсь в ров к крокодилам, не трогай меня руками, Иванишин. Меня нельзя трогать, лапать, щупать и целовать даже в приятельских целях, ясно?

– Да что с тобой такое? Не такой реакции я ждал.

– Вали за реакцией к своему дружку, утирайте там друг другу сопли после того, как спустите пар с девицами!

– Хорошо, прости, Элеонора. Я хотел как лучше. И всё же помирись с Иваном. Хотя бы ради дочки.

Он повернулся, пошёл к машине. Открывая водительскую дверь своей бэхи повернулся, улыбнулся мне, помахал рукой.

Я стояла мёртво, пытаясь разобраться в ощущениях. Противный, липкий осадок остался от этого мужнина защитника. Иван бы мог подобрать кого то поумнее, не такого скользкого. Почему мужчины такие придурки. Вроде Иванишин друга приехал защитить, а сам его вымазал ещё хуже. У меня снова заныло всё в сердце. То есть, возможно, мой Иван не один раз так забавлялся “на совещании”? А почему нет? Денег валом, времени вагон, контроля со стороны жены ноль. Я никогда не спрашивала мужа где он был, куда поехал, почему так поздно вернулся. Ну, так почему бы Василевскому было не порезвиться.

Села на лавку, смотрела вслед уехавшей машине, закрыла лицо руками. Думала, у меня уже все слёзы закончились, оказалось, нет. Сердце, когда заканчиваются слёзы, умеет плакать кровью.

Подошла тётушка:

– Кто это был за ирод рогатый, что ты так расстроилась, девочка моя?

– Друг Ивана. Приезжал помирить нас.

– И что ты решила, Эля? – тётушка заглядывала мне в глаза, улыбалась.

– Сказать? – я улыбнулась сквозь слёзы, прошептала ей на ухо:

– Шли бы они лесом. Оба.