Текст книги "Его несломленная соседка (СИ)"

Автор книги: Анна Долгова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Глава 21

Едем домой. Молча. Я не дергаю Машеньку разговорами, поскольку знаю, каково ей сейчас. Меня разбила вся эта ситуация. А про мою очаровашку и говорить нечего.

Как? Как можно быть таким черствым по жизни человеком? Как можно быть таким жестоким? Выбросить ребенка только по тому, что она девочка. Я никогда не пойму то, что испытывает Машенька сейчас. Я только могу знать, как ей горько и плохо.

Узнать, что она не нужна семье – это одно. Она это знает. Готова к этому. Всю жизнь прожила с твердой уверенностью и пониманием. Ведь по ранее переданной ей легенде ее подбросили в переноске к квартире какой-то женщины. Именно в приложенной записке указывалось, что зовут ребенка Машенька. Имя дано в честь Божией Матери. А сейчас что?

Она только отошла от правды, что ее просто выбросили. Она только начала искренне улыбаться мне, реагировать на мои шутки. И тут правда настоящей причины. Да ещё и наличие брата-близнеца. Тот ещё фрукт.

Машенька не просто раздавлена. Она уничтожена.

Это я вижу по ее позе. Весь путь она смотрит в окно, отвернувшись от меня. За два часа дороги не проронила ни слова. И меня раздражает эта ситуация.

Я злюсь. На себя.

Я не знаю, как себя вести сейчас с ней. Любая моя попытка закончится ее неожиданной реакцией. Я не придумал план действий. Всю дорогу думал, но ничего путного не идет.

Проезжаем мимо торгового центра с кафе, где самое вкусное мороженое. Я делаю слабую попытку прознать, как она себя чувствует.

– Может заедем? Угостимся мороженым? – задаю вопрос, прекрасно зная на него ответ.

Так и есть.

Машенька ничего мне не отвечает, а только скрестила руки на груди, съежившись, будто от холода.

Закрылась.

От меня.

Опять.

Ей тяжело раскрываться перед людьми. Она все держит в себе. Даже я до сих пор не смог пробить броню. Хотя небольшие сдвиги все же есть.

Подъезжаем к дому. Поскольку я продал квартиру, мне негде ставить автомобиль. Поэтому приходится довольствоваться прилегающей к домам платной парковкой. Как только я припарковался, Машенька вышла из машины и пошла в сторону дома.

Руки по-прежнему скрещены на груди, голова будто в плечи втянута. Нагоняю ее уже возле входа. В парадной она не идет к лестнице, а подходит к лифту. Молча поднимаемся с ней на лифте. Молча входим в квартиру.

Я жду от Машеньки ещё большего ухода от меня. Скорее всего она предпочтет скрыться в ванной. Но этого не происходит.

Маша прямиком идет в спальню. Переодевается в пижаму и быстро ложится под одеяло, укрывшись с головой.

Спряталась.

Не буду трогать ее некоторое время. Если она хочет поплакать, пусть делает это, не тушуясь перед мной.

Время ещё не позднее, поэтому я тихо завариваю себе чай и сажусь за барную стойку. Невольно вспоминаю ночь, когда сделал ей предложение. Я боялся не по нравиться ее родителям. Она же тогда ответила мне сущую правду.

Да. Родители действительно дали ей полный карт-бланш по жизни. Врагу не пожелаешь.

Тихо выпиваю свой чай и иду в спальню. Прислушиваюсь.

Всхлипов нет. Вздрагиваний тоже.

Раздеваюсь и ложусь рядом. Под одеяло к моей любимой девочке. Хочу ее обнять, но Машенька неожиданно отстраняется.

Почему?

Мне не нравится ее настрой.

– Маш.., – тихо зову ее, положив ладонь на плечо.

Ответь же мне, ангел мой...

И Машенька отвечает...

– Сереж, давай расстанемся...

В голосе слышу уверенность. Поэтому резким движением включаю настольную лампу. Я хочу видеть ее глаза.

Они заплаканные, но в них читается решимость, отчего мне становится неуютно.

– Почему ты хочешь расстаться?

– А ты не понимаешь?! – Маша взрывается. Впервые с ней такое. – Ты видел мою семью! Видел мою мать! Разве от такой семьи может выйти в люди что-то достойное?! А гены?! Это же сплошная цепь алкоголиков и тунеядцев! Как я могу родить тебе ребенка? Как я могу его воспитать, если я изначально не имеют права на потомство?!

Состояние Маши сродни истерики. Я и ранее сталкивался с подобным, но решить проблемы девиц было гораздо проще. Сейчас же у меня все в груди сжимается от осознания того, что моя очаровашка считает себя ничтожеством.

Кто?! Моя Машенька?!

Человек, который стойко выдержал все ужасы детдомовской жизни? Который много лет сражался со взрослым мужиком и добился справедливости? Который помогает бездомным животным стать здоровыми и счастливыми? Которая разработала свой блог и зарабатывает сейчас больше меня?

От всех этих мыслей у меня начинает лопаться терпенье, когда моя Маша начинает рыдать и городить несусветную чушь.

– Я не смогу стать нормальной матерью! Тебе всегда будет за меня стыдно! Я также сопьюсь когда-нибудь!

Не выдерживаю:

– Маша! – рявкаю на нее и встряхиваю за плечи. – Посмотри на меня!

Она тушуется от моей реакции, но замолкает и слушает со слезами на глазах.

– Твоя семья – это я! Забудь о тех маргиналах. Смотри только на себя. Они и ногтя твоего не стоят! Тебя жизнь закалила, помогла стать тем, кем ты стала. Ты будешь замечательной матерью.

– Сереж, зачем я тебе с таким ворохом проблем? С таким прошлым. Вокруг столько девушек.

На меня смотрит не человек. А та самая сбитая собака, которую мы оперировали с ней в первый раз.

– Маш, я сорок пять лет скитался по жизни. И ты знаешь, что у меня было дохера баб. Неужели ты думаешь, что я сейчас испугаюсь трудностей и уйду к другой телке, оставив своего ангела? Неужели ты думаешь, что я сорок пять лет ходил холостяком, чтобы в итоге жениться на какой-то курице без мозгов?

Обхватываю ее лицо ладонями. Она прекращает дергаться, но теперь в глазах отчаяние.

– Маш, чего я ещё не знаю? – меня осеняет догадкой.

Она собирается с мыслями и решительно переходит к искрееному признанию:

– Сереженька, ты прости меня, пожалуйста, что сразу не сказала тебе. У меня тоже были проблемы с алкоголем...

Вот тебе и признание...

– До встречи с тобой я два года не была в отношениях. И меня это не радовало. Я нашла утешение в бутылке.

Из ее глаз снова льют слезы.

– Нет, я не напивалась до беспамятства. Но пару бокалов вина вечером стало для меня обыденностью. А самое страшное, что я чувствовала тягу к спиртному. В тот вечер, когда мы с вами столкнулись на стоянке, я впервые за долгое время не потянулась к бутылке. Не знаю, что это было, но это так.

– Ты и алкоголик – это две несовместимые вещи, – заключаю я. – Не смей больше думать, что у тебя были проблемы с алкоголем. Никогда не смей думать, что ты сопьешся.

Стараюсь говорить строго, потому как уже понял, что именно строгость помогает вывести Машеньку из состояния полного самоуничтожения.

Не ошибаюсь.

Она быстро кивает головой в знак согласия.

– Сереж, можно я ещё кое-что сделаю? – спрашивает у меня неуверенно.

– Все, что угодно.

Машенька ложится ко мне в объятия. Как маленький ребенок. Обхватив меня руками за спину и положив голову на руку. Держу ее словно младенца, хотя никогда мне этого и не доводилось делать.

Машинально начинаю покачиваться. Убаюкиваю ее. Не сразу замечаю, что пою ей песню. Колыбельную, которую мне пела мама. Она хоть и была никудышной хозяйкой, но меня любила. И каждый раз убаюкивала меня колыбельной.

Машенька успокоилась. Прикрыла глаза. Через два куплета колыбельной слышу ее спокойное посапывание.

Спи, моя девочка. Я теперь тебя всегда так укладывать буду...

Глава 22

Наконец-то июль. Я гнала от себя мысли, что безумно жду этого дня. Сразу после встречи с моей «матерью» мы с Сергеем подали заявление в ЗАГС. Я сама предложила, поскольку он после моей выписки из больницы не давил на меня вопросами о свадьбе. Мне же захотелось настоящей семьи. В моем понимании без штампа в паспорте она не обходится. Хочу, чтобы у меня был официальный родственник, поскольку неофициальные появились раньше.

Меня покрестили. Мои крестные родители сейчас вовсю хозяйничают на кухне. Ксеня организовывает фуршет. Василий Васильевич украшает гостиную шарами, попутно помогая жене. Оба очень волнуются.

– В первый раз дочь замуж выдаем! – резюмировал сегодня "папвася".

– И в последний! – воспротивилась "мамксеня".

У меня же остались последние приготовления. Стилист давно ушел, оставив меня наедине с моим новым образом. Нет, ничего необычного и нового. Просто высокая прическа с закрепленной фатой мне совсем непривычны.

Где-то тут бегает фотограф, который уже сделал несколько снимков подготовки к свадьбе. Папвася о чём-то с ним поспорил, но мамксеня быстро разрулила ситуацию. Теперь парнишки не видать. Наверное, он ожидает жениха.

Сергей сегодня ночевал у Вадима. Это по двум поверьям. Во-первых, жених и невеста не должны проводить вместе ночь перед свадьбой. Во-вторых, у мальчиков был мальчишник. Видимо, прошел он не в особом кураже, поскольку Сергей до поздней ночи строчил мне сообщения о том, что скучает. Я же поняла, что мне не хватает его сильных рук и объятий ночью. А ещё больше бешеного храпа. Поэтому ночь была почти бессонной. Сергей несколько раз порывался приехать домой, но я его сдерживала. Хоть и давалось мне это нелегко.

Слышу приход гостей. Это Генка с Маришкой. Подруга как всегда на эмоциях, а вот друга моего не слышно. Наверное, переживает. Он всегда ходит поникшим, когда я мало-мальски находилась в отношениях. Мое проживание с Сергеем постепенно сводит наше общение с Геной на нет. И дело не в ревности Сергея, хотя она тоже присутствует, но он ни разу не сказал мне об этом. Странно, но он единственный, кто заметил, что Генка испытывает ко мне не только дружеские чувства.

Сейчас же я даже показываться Гене на глаза боюсь. Знаю, что мне не понравится его реакция. Мои мысли, видимо, притянули друга, поскольку в дверь спальни тихо постучали.

– Маш, можно? – слышу робкий голос Генки.

Я открыла дверь. Я ещё не успела надеть платье, поэтому встречаю его в халате.

– Ух ты! – восклицает друг.

– Красивая? – спрашиваю с легким заигрыванием.

– Не то слово! – говорит Генка и входит в спальню, закрыв за собой дверь. – Маш, ты знаешь, как я к тебе отношусь. Я пытался не лезть в твои отношения и очень рад, что ты всегда думала головой. Но сейчас ты выбрала сердцем. И это правильный выбор. Ты счастлива. А мне большего и не надо.

Он улыбается, слегка поджав губы. Я не выдерживаю и обнимаю его.

– Машка-Машка.., – вздыхает Генка. – Но запомни! Как только ты разведешься, я на тебе женюсь! Поэтому лучше живи с Сергеем!

Мы смеемся, как в старые добрые времена. Тут же врывается Маришка. Тоже как всегда...

– Чего это вы тут смеетесь? – ставит руки в боки подруга.

– Пугаю Машеньку своей женитьбой на ней, – расплывается в улыбке Генка.

– А я и не боюсь! – заявляю друзьям. – И как только разведусь с Сергеем, сразу же приму предложение Гены.

– Я тебе приму! – грозит как всегда подруга.

Мы смеемся уже все вместе. Но тут слышим голос мамксени.

– Ребята! Кажется, жених подъехал!

– Как подъехал?! – кричит папвася. – Я же велел позвонить заранее.

– Генка, что ты тут стоишь?! Выметайся! – командует Маришка.

Сама же остается со мной, чтобы помочь надеть платье. Мы быстро справляемся с задачей. Маришка окидывает меня оценивающим взглядом.

– Конфетка!

Слышу на пороге квартиры звонкие голоса мужчин. Это Сергей с друзьями. На них ругается папвася. Парни отшучиваются.

– Василий Васильевич! Это не мы! Это вот Дрозд жениться бежит! Мы его и так, и этак удерживали, но он нас не слушается! – кричит Вадим.

– Зря приехали! Не отдам я вам дочь! – выдает папвася, что у нас с Маришкой глаза на лоб полезли.

Подруга быстро смекнула, что нужно разруливать ситуацию, поэтому выбежала из спальни.

– Как это так?! – хором вопрошают мужчины.

– Отдам дочь только любящему мужчине! – заключает папвася. – Кто ее действительно любит, тот скажет ей сто ласковых слов.

Вот это поворот! Да тут самый настоящий выкуп! Мне становится смешно и интересно, одновременно. Прислушиваюсь.

– Солнышко, рыбка, девочка моя, очаровашка.., – начал перечислять Сергей.

С довольной улыбкой на лице слушаю ласковые слова. Приятно так...

Минуты через три Сергей не без помощи своих друзей справляется с заданием. Его впускают ко мне в спальню и тактично прикрывают дверь.

Смотрим друг на друга. Какой же он красивый...

Подхожу к нему и только сейчас замечаю, что в его глазах слезы. С трудом сдерживаю свои. Он замер и не шевелится.

– Ну скажи что-нибудь, – прошу я, чем вывожу его из ступора.

Сергей выходит из оцепенения, улыбается. Слезы уже по щекам.

– Боже... Какая ты красивая, – шепчет мне самый лучший мужчина на свете.

Я прижимаюсь к нему, обхватив шею руками. Вдыхаю его запах. Как же мне его не хватало. Ночь без него – это неимоверная пытка. Он обнимает меня крепко. Хочу его поцеловать, но не могу. Испачкаю помадой.

Сергей отстраняется от меня. Прижимается лбом к моему лбу.

– Я скучал. К черту все традиции...

– Правильно. Полностью поддерживаю, – улыбаюсь ему и большим пальцем стираю слезу со щеки.

– Неужели?! – удивляется мой будущий муж.

Теперь он хочет меня поцеловать, но я быстро уворачиваюсь и подставляю ему щеку. Он делает недовольное лицо, но все же крепко целует меня. Я прикалываю его бутоньерку к костюму. Он вручает мне букет невесты. Ещё одна традиция соблюдена.

Мы выходим из спальни и видим весьма интересную картину. Ребята облепили стол, угощаются вкусностями, которые приготовила мамксеня. У каждого по бокалу горячительного. Вадим с Алексеем держат бокалы с виски. Видя нас, все замолкают.

– Нихрена себе! – первым восклицает Вадим.

– Я надеюсь, что это в положительном ключе? – настораживается Сергей.

– А в каком же? Не Серег, в который раз жалею, что повелся тогда на твоё предложение!

Мы все выпили за наше здоровье. Я только пригубила. Никто не заметил моего хитрого действия. Всем скопом загрузились в лимузин и поехали в ЗАГС.

Уже вечером явились с Сергеем домой. День на каблуках дался тяжело. Но моему мужу это даже объяснять не нужно. Он прямо из машины выносит меня на руках, потому что сразу же отъехав от ресторана, я разулась.

Вечер был веселым. Валентина Петровна с мужем отжигали на танцполе не хуже молодых. Мамксеня с папвасей травили шутки. Генка под хмельком и на спор пустился танцевать нижний брейк. Вспомнил молодость, называется. Маришка потащила Генку после брейка танцевать танго. Вадим был спецом по медлякам. Сначала с одной красоткой, потом с другой. Остановился на третьей. С ней и уехал. Только Алексей вел себя прилично, мило улыбаясь за столом и не обращая внимания на девушек, которые так и льнули к нему, приглашая на танец.

Пользуясь лифтом, Сергей донес меня до квартиры. Все это время мы не могли отцепиться друг от друга. Будто встретились после долгой разлуки. Целый день нам кричали "Горько!", губы горят, но нам мало. Хочется раствориться в друг друге. В этой страсти.

Но нельзя...

Надо быть аккуратными.

Вспоминаю об этом сразу, как только дома Сергей практически кидает меня на кровать и набрасывается на меня, попутно пытаясь снять платье. Он разошелся ни на шутку. Я слышу характерный рык зверя, который пробуждает во мне дикое желание принять его сейчас же. Но нам нужно быть аккуратными...

– Сереж, подожди, – шепчу ему в ухо, сама сгорая от нетерпенья.

Он не обращает внимания на мои тихие вопли. Опускается с поцелуями к груди. Ему таки удалось немного приспустить платье, но снять его так не получится. Кажется, ему это и не нужно, поскольку я чувствую его хозяйское движение под юбкой. Горячая рука ухватила меня за бедро. Второй рукой он поднимает мне платье и уже готов нырнуть туда с головой, но я успеваю похлопать его ладонью по щеке.

– Сереж, не так быстро, – говорю уже с отчаянием, поскольку сама еле сдерживаюсь.

– Да что такое?! – он вскидывает голову и будто злится на меня, но в глазах нет злости, которую ранее я уже видела по отношению к моим обидчикам.

– Давай поговорим, – почему-то брякаю я.

Он тяжело дышит, но постепенно успокаивается.

– У тебя месячные? – спрашивает он удивленно.

– Как раз наоборот, – улыбаюсь ему.

– Черт, Маш. В чём дело? Чего я ещё не знаю? – теперь он немного злится.

Сергей сел на кровати и притянул меня к себе. Посадил на колени и подправил платье. Далось ему это тяжело. Он остановился на груди, обвел ее ладонью, слегка сжал... Одновременно сжал зубы:

– Давай быстрее покончим со всеми признаниями, – трясет он головой и убирает руку с моей груди.

– Давай. Только вот продолжить начатое, возможно, не получится...

– Прекрати говорить загадками. В чём дело?

– Со мной сейчас нужно очень аккуратно. Как с фарфоровой статуэткой. Иначе это не понравится одному человеку, – я глажу его по затылку, запустив пальцы ему в волосы.

– Какому человеку?! – Сергей уже злится сильно, не скрывая своих эмоций.

– Маааленькому такому головастику, – показываю пальцами, а потом кладу руку на живот. – Который живёт здесь, и скоро будет нас слышать.

Сергей смотрит на мою руку несколько секунд. Потом поднимает взгляд на меня.

– Это точно? – он еле говорит, я даже заметила как у него затряслась нижняя губа.

– Точно. Я даже УЗИ вчера сделала. И мне велели поберечься в счастливой постельной жизни.

Сергей громко сглатывает. Кладет мне руку на живот.

– Я всё для вас сделаю, – шепчет он тихо, зарываясь носом в мои уже растрепанные волосы.

Эпилог

Уже поздно. Вожусь немного на кухне. Это помогает отвлечься от дурных мыслей. Мне не нравится, что Сергей не отвечает на звонки. Всегда и везде, даже если он на задании, он пишет мне хотя бы сообщение. Просто смайлик. Или одну букву. А мне уже спокойнее.

Я стала слишком впечатлительной. Долго не могу уснуть, если перед сном посмотрела тяжелый фильм. Часто созваниваюсь с мамксеней или Валентиной Петровной, когда мне нужен какой-то совет. Недавно я всю голову сломала, какого цвета подобрать шторы в нашу новую гостиную. Хотелось, чтобы все было безупречно. Чтобы Сергей мной гордился. Говорил, что у меня отменный вкус. В итоге он так и говорит, но мне чудится, что это всё отговорки. Лишь бы я не нервничала. Я плачу, иногда даже закатываю скандалы.

Он все терпит. Успокаивает меня. Правда иногда ему приходится прибегать к помощи моих крестных родителей. Или звонить Валентине Петровне. Но это если мамксеня с папвасей не справились с задачей. Мохнача я слушаю безоговорочно. Видимо, мое послушание выработалось на уровне младенческих инстинктов.

Страшно только, что я прекрасно понимаю свое состояние.

Я боюсь.

Боюсь за свою семью. Боюсь за нашего ребенка.

Я до сих пор вздрагиваю от каждого звонка, хотя знаю, что чета Спиридоновых надолго упрятана за решетку. Бывшему директору дали десять лет. А вот физруку – двадцать. Очень надеюсь, что они отсидят полный срок. Недавно стало известно, что Спиридонов попал в больницу с черепно-мозговой травмой. Судя по спокойному лицу Сергея, он не остался здесь в стороне.

Теперь я боюсь. Боюсь за наше будущее. Страх сопровождается беременными капризами. Перед тем, как заехать в нашу новую квартиру, я весь мозг вынесла своему мужу. Особенно при выборе кухни. Мне хотелось, чтобы она была идеальной. Сергей даже решил, что заниматься благоустройством квартиры мы будем после родов. Но после моих слез умоления сдался. Даже стал принимать активное участие в выборе цвета и фурнитуры. Не просто делая вид.

Он во всем мне потакает. Я же стараюсь не грузить его выполнением необычных просьб. Благо, сейчас развита система доставки. Поэтому, если я захочу ночью голубики зимой, сама могу себе это организовать. Но в остальном я прошу у него совета. Какой диван купить в гостиную. Какую детскую кроватку. Какие обои выбрать в нашу спальню. Поначалу Сергей предоставлял мне право выбора. Точнее не сопротивлялся. Но это привело к моим слезам. У меня была четкая уверенность, что ему не нравится, но он соглашается, чтобы со мной не спорить и меня не расстраивать. Я молчала. Молча плакала в подушку. Пожаловалась на это только Валентине Петровне. Видимо, она передала мои чувства Сергею, потому как он стал предлагать свои варианты. Хотел нанять дизайнера, но это вызвало во мне новый приступ слез. Плакала уже в открытую...

Я теперь не стесняюсь своих слез. Хотя и понимаю, что перебарщиваю. Но Сергей терпит. Объясняет это моим беременным состоянием. Очень надеюсь, что с родами это пройдет.

Беременность моя протекает беспокойно. Я уже несколько раз лежала в больнице с угрозой потери ребенка. Врачи говорят, что это нормально при моих изначальных данных. Сейчас у меня почти восемь месяцев беременности. Ходить тяжело, но я держусь. Давно плохо сплю. Можно сказать, что перепутала день с ночью. Поэтому сейчас, в одиннадцать вечера, я натираю кухню. И переживаю...

За Сергея...

Нет его. И чувство беспокойства не отпускает.

Слышу звук ключей. Открывается входная дверь.

– Ну наконец-то! Я испереживалась. Ты чего трубку не берешь? – возмущаюсь я, идя в прихожую.

Но тут же замираю.

Сергей сидит на обувнице, обхватив голову руками и смотря в пол.

– Что случилось? – теперь меня охватывает паника.

Сергей поднимает голову. Смотрит на меня потерянным взглядом. Подхожу к нему. Он встает и усаживает меня на своё место. Сам присаживается передо мной на корточки. Обнимает меня за талию, целует в большой округлившийся живот. Обнимает меня крепко, прижав ухо к животу:

– Девочки мои любимые, – шепчет он горько.

– Сереж, что случилось?! – я начинаю плакать, потому как случилось что-то страшное.

Он поднимает голову и вытирает мои слезы. Затем берет мои руки в свои, притягивает их к своим губам. Целует нежно.

– Леху подстрелили...

Смотрю во все глаза на него. Как?!

– Он жив? – теперь мне становится страшно.

– Жив.

Сергей замолкает. Его лицо будто почернело от горя.

– Сереж, все будет хорошо. Он поправится, – начинаю успокаивать мужа.

– Он меня собой прикрыл, – выдает Сергей и я понимаю, почему его так подкосило.

– Зачем? – первое, что приходит в голову.

– Сказал, что ради семьи. Нашей с тобой семьи.

Начинаю понимать всю ситуацию. Возникает бредовая мысль.

– Сереж, я куриный суп сварила. Поехали к нему! – выдаю я неожиданно.

– Там мать и сестра. Он без сознания.

– Тем более. Я всё равно ночь спать не буду. Так хоть его покараулю. А матери с сестрой ещё потом с ним долго сидеть.

Сергей все понимает. У меня не просто забота об Алексее. Я таким образом хочу проявить свою благодарность. Он тоже. Только не знает как.

– Суп с лапшой? – спрашивает голодный муж.

– Да.

– Тогда налей две баночки и поехали.

Примерно к полуночи мы приезжаем в больницу. Папвася смог выбить для Алексея отдельную комфортабельную палату, куда его перевели сразу после операции. Возле кровати с бледным сотрудником МВД сидят две женщины. Одна возраста Алексея, вторая старше.

– Здравствуйте, – произношу я тихо.

Мы знакомимся с Лизой и Людмилой Семеновной. Уговариваю замечательных женщин уехать домой до утра. После заверений Сергея, что мы никуда не уйдем, женщины соглашаются.

Врач говорит, что Алексей проспит до утра. Поэтому Сергей с аппетитом съедает горячий суп из одной банки и укладывается на диване, который стоит тут же в палате. Но уснуть он не успевает.

После часа ночи в палату входит женщина. Не врач. Не медсестра. Ей чуть за сорок, но выглядит она потрясающе. Ухожена, хорошо одета. Женщина при виде меня пугается и даже даёт "задний ход". Она смотрит на меня, затем на мой живот.

– Здравствуйте, – тихо, но уверенно здороваюсь с ней, чтобы завести разговор и объяснить, кто я и что здесь делаю.

Женщина только кивает головой в знак приветствия. Она напугана. Даже дышит тихо.

– Здравствуйте, – вскакивает с дивана Сергей, который, видимо, все же закемарил, поэтому не среагировал сразу. – Сергей.

Он протягивает ей руку. Она быстро ее пожимает и опять смотрит на меня. Я встаю из удобного кресла, которое переместила поближе к кровати пациента, и подхожу к мужу.

– Я друг Алексея. А это моя жена Маша.

Я улыбаюсь этой милой женщине, у которой сразу же после объяснений изменился взгляд. Пожимаю ей руку. Чувствую ее холодные пальцы, а главное, дрожь. Она будто всем телом дрожит.

– Ирина. Одноклассница Алексея, – поясняет женщина.

– Ирина? – почему-то переспрашивает Сергей. – Мы Вас оставим.

Он тянет меня к выходу. Встаем с ним в коридоре возле окна палаты.

– Кто это? – спрашиваю я.

– Одноклассница, – коротко бросает Сергей.

Женщина присаживается в кресло перед Алексеем и берет его за руку.

– Просто одноклассницы такими глазами не смотрят, – констатирую я.

– Какими такими? – улыбается муж, который явно знает больше меня.

– Влюбленными...

 Конец