Текст книги "Его несломленная соседка (СИ)"

Автор книги: Анна Долгова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Глава 18

Едем с Машей домой в подавленном состоянии. Суд не вынес решение сегодня. Отправило дело на доследование. Это связано с вскрывшимися обстоятельствами со стороны Валентины Петровны. Она молодец, что решила все рассказать. Но вот, глядя сейчас на Машеньку, от этой правды у меня сердце сжимается.

Нельзя было так резко. Нельзя было приходить в суд, не подготовившись заранее. Мне. Ей. Самой Машеньке.

Понимаю, что мою Машу сейчас больше беспокоит ее «низшая каста» в созданной в детском доме иерархии. Кто это придумал, вообще?! Детей заранее отождествляют с высшими и низшими. Действительно, как в тюрьме. А больше всего поражает, что отношение к ним меняется не только у воспитанников детского дома, но и руководства.

Не думаю, что Спиридонова не знала об особенностях выбора своего мужа. Возможно, сама и дала наводку на разделение по кастам среди детей. Трижды в одну воронку… Ну такое себе убеждение…

Спиридонову же не нужны были девчонки, которых он обольщал, и которые сами шли к нему. Ему нужны были именно жертвы. И их было. Целых три. Три «выкидыша».

Что случилось с Алисой Войтовой, судмедэксперты не смогли понять. Много времени прошло. Сами же Спиридоновы отказываются от своей причастности. Но свидетелей много, кто видел и понимал все на тот момент. Всех бы за соучастие посадить!

Положа руку на сердце, я и к Валентине Петровне не питаю дружелюбных чувств. Ее бы тоже не мешало привлечь к ответственности. Десять лет заведует детским домом и знает, что на заднем дворе у нее ребенок похоронен. Но она дала признательные показания, поэтому проходит в деле, как свидетель. Завхоз Свирид Семеныч тоже свидетель. К новому делу были привлечены и другие воспитатели. Работающие на данный момент и ушедшие на пенсию.

Работы проделано много. Вот только ранее я смотрел на все со стороны. Меня отстранили от дела. Машеньке информацию давал выборочно. Но вот теперь нам пришлось окунуться в это. И не просто окунуться, а принять основное участие, в качестве главных героев. Поэтому я боялся за нее.

Всю дорогу моя очаровашка молчит. Только один раз быстро написала что-то в телефоне и получила ответ. Я не трогаю ее. Доверяю. Хотя понимаю, что она опять что-то замышляет без моего ведома. Это ужасно нервирует.

Почему?

Да боюсь я за нее.

Мы приехали домой. Также молча поднимаемся в квартиру. Маша сразу от прихожей следует в ванную. Включает душ и затихает. Я же принимаюсь за исполнение желаний моей девочки.

Буквально через пять минут после нашего прихода в дверь тихонько стучат. Открываю. Это Вадик и Леха. С букетом цветов, тортом и двумя пакетами. В одном мои вещи, которые мне сейчас очень пригодятся. Во втором пакете вино и фрукты, роллы. Их Машенька любит.

Одним словом, весь мой заказ пацаны привезли. Пожав мне руку, они быстро ретировались. Я же принялся готовить сюрприз для моей любимой.

Отодвинув обеденный стол к окну, сняв с журнального столика телевизор, развернул диван в сторону панорамного окна. Уже вечер. За окном мерцает ночной город. Красиво. Маша любит стоять у окна и думать о чем-то своем. Что ж, будем теперь сидеть и смотреть на ночной город. С полночи.

Быстро разложив вкусности на журнальном столике, я переоделся в необычный комплект. Это махровый банный халат, тапочки и полотенце, которое я заранее научился завязывать чалмой на голове. Мужчине это было сложно. Но получилось. Чалма плотно засела на моей голове.

Жду. Душ не выключается. Торопить ее не хочу. Ей нужно прийти в себя.

Через десять минут вода в ванной выключается. Немного погодя выходит Машенька. В махровом халате, тапочках и с чалмой из полотенца на голове. Глаза красные. Плакала. Много плакала. Она так и не научилась показывать мне все эмоции. До сих пор не может расслабиться и просто поплакать.

Встречаю ее в халате и с букетом тюльпанов. В цветочных магазинах начался сезон на любимые цветы моей девочки. Теперь я дарю ей их постоянно.

Машенька в недоумении.

– Давай напьемся сегодня, – предлагаю я. – Нам сейчас это очень нужно.

На удивление Машенька приняла мое предложение даже с какой-то радостью. Она подошла ко мне молча, обняла:

– Как же хорошо с тобой. Как хорошо, что ты угадываешь мои желания…

А как тут не угадать?! От такой встряски сегодня хочется напиться и забыться даже мне. А уж ей каково?!

Вот уже три часа мы лежим на диване. Пьем вино, устраиваем себе праздник живота и болтаем о прошлом. Машенька положила голову ко мне на колени. Я глажу ее волосы и радуюсь, что она с улыбкой рассказывает о своем детстве. Это смешные казусы, произошедшие с ней, с Мариной и Геной. Я рассказываю свои смешные моменты. Она смеется, и я понимаю, что не все так ужасно было в детстве моей любимой девочки. Были там и счастливые проблески.

Машенька с упоением рассказывала о конкурсе красоты, в котором она приняла участие в шестнадцать лет. Она заняла второе место, но была счастлива. Говорит, что именно тогда у нее поднялась самооценка. Она считала себя некрасивой. Но после признания ее очаровательности и красоты мнение ее изменилось.

– Прибить надо тех нехороших товарищей, которые дали тебе всего второе место, – выпалил я, отпивая от своего бокала вино. – Ты достойна премии гран-при на мировом конкурсе красоты.

Я улыбаюсь ей, а Машенька с прищуром посмотрела на меня.

– Может быть и достойна. Но там же все не просто так делается…

– А как? – я не понимал, к чему она клонит, пока она не повернула голову.

Ее ловкие пальцы быстро убрали полы моего халата с самого стратегического места. Рукой она прошлась по выпирающему через боксеры бугорку. Тут же приспустила их и мягко лизнула член по всей длине ствола.

От неожиданности я выпрямил спину, тем самым слегка привстав и поменяв положение. Маше это не особо понравилось, поскольку она спустилась на пол и заняла положение у меня между ног. От предвкушения у меня все уже поднялось. От вожделения я тяжело задышал.

Маша опять лизнула член и мягко прикусила головку. Обожаю ее зубки. Мгновение и она уже глубоко вобрала его в свой ротик.

– Маш, ты что?

Она отцепилась от меня, приподнялась так, что я смог видеть ее лицо на уровне своего.

– Завоевываю гран-при, – шепчет она мне в губы, чем пробуждает во мне яростное желание овладеть ею здесь и сейчас.

Но Машенька словно понимает это и быстро опускается вниз. Она обхватывает мой член рукой и мягко его стимулирует. Подключает свой язычок. Ласкает по всей поверхности, заостряя внимание на уздечке, а потом и на головке. Ее действия уверенные и уже не раз отточенные на мне. Я погружаюсь в забытье, но тут же мне на глаза попадается важная деталь.

Окна.

– Маш, может, хоть шторы задернем? – прерывисто выдыхаю.

– Неа, – отрывается она от меня, – меня это заводит…

Остается только ухмыльнуться:

– Чертовка моя…

Буквально две минуты активных движений Машеньки своим ртом и я не выдерживаю.

– Все! Попалась!

Отстраняю ее от себя, рывком поднимаю за руки и притягиваю к себе. Сажаю к себе на колени. Не церемонюсь и ныряю рукой между ее ног. Там только доказательства ее возбуждения. Дикого. Поскольку как только я сжимаю ее лобок ладонью, она непроизвольно выгибается и издает сладостный для меня стон. В этот самый момент просыпается мой зверь.

Я интенсивно стимулирую клитор рукой, держа Машу крепко на руках. Она выгибается и стонет, немного мечется, будто хочет вырваться. Еще несколько движений и ее крик мне в ухо разрывает образовавшуюся тишину. Даа… Так моя малышка…

Не даю ей отойти от волны удовольствия. Грубо поднимаю на ноги и кидаю на диван спиной к себе. Маша инстинктивно уперлась руками о спинку. Я же одним движением снимаю с нее халат. Свой только развязываю. Ухватив ее под плоским животиком, тяну на себя. Второй рукой давлю на поясницу. Подставляю под себя и вхожу одним резким рывком. Обожаю ее крик в этот момент. Он словно глоток виски, который попадает в глотку после продолжительного нахождения на морозе. Вдалбливаюсь в нее быстрыми и резкими движениями.

Вхожу глубоко, отчего моя девочка то откидывается на меня, прижимаясь ко мне спиной, то вновь падает ладонями на спинку дивана. Каждое мое движение отдается в ней не просто теплом, а неведанным ранее удовольствием. Уже давно понял, что подобного она не испытывала никогда, пока в ее жизнь не вошел я. Я сам мог поклясться всеми известными Богами, что такого вожделения к женщине у меня никогда не возникало. А оргазмы с ней меня иногда пугают продолжительным гулом в ушах и темнотой перед глазами. Кажется, что слух и зрение к тебе больше никогда не вернутся. Но я бы ни за что не отказался от этого чувства.

Чувствую напряжение ягодиц в моих руках. Маша скоро дойдет до нового пика удовольствия. Надо бы внести кое-что интересненькое.

Выхожу из Маши и резким рывком кладу ее животом на подлокотник дивана. Мягкая округлая выпуклость аккурат попала под лобок моей очаровашки. Пристраиваюсь сзади и уже аккуратнее вхожу в нее вновь. Маша протяжно стонет. Я делаю несколько размеренных движений. Маша прогибая спину поднимается, упираясь ладонями о подлокотник.

– Не могу больше, – чуть ли не хрипит моя малышка.

Хватаю ее за волосы и приподнимаю на себя с небольшой грубостью:

– Не сдерживай себя…

Чтобы больше не мучать ее, делаю несколько резких и глубоких движений в нее, сам не замечая, как яркая вспышка перед глазами ослепляет меня. Маша кричит. Чувствую, как она судорожно сотрясается подо мной. Изливаюсь в нее, чувствуя, что весь позвоночник жаром обдает.

Маша обреченно опускает руки вниз, дотронувшись до пола. Пытается восстановить дыхание. Глажу ее наощупь по ягодице и чувствую, что зрение ко мне возвращается.

– Какой ты сегодня.., – издалека доносится прерывистое Машенькино восхищение мной.

– Я таким буду всегда…

Глава 19

«Я хочу познакомиться с матерью», – пишу Валентине Петровне по пути домой из суда месяц назад.

«Я даю тебе ровно месяц остыть. Если через месяц ты напишешь мне с просьбой опять, я дам тебе ее адрес», – получаю строгий ответ.

Прошел ровно месяц. Желание не пропало. Я хочу посмотреть этой женщине в глаза и понять, наконец, почему меня выбросили в контейнер. В обычном черном мешке.

Вчера я уже связалась с Валентиной Петровной и решительно попросила адрес женщины, которая меня родила. И выкинула. Мой наставник не стал меня отговаривать и задавать лишних вопросов. Дала мне все координаты с подписью «Тебе может не понравиться то, что увидишь и узнаешь». Тут мне стало действительно страшно. Но отступать не в моих правилах.

Сегодня выходной. С Сергеем завтракаем, но мне кусок в горло не лезет. Пью сваренный им кофе. Он очень вкусный, поэтому мозг просыпается. Вместе с ним набираюсь храбрости.

– Сереж, я взяла у Валентины Петровны адрес моей матери, – говорю тихо, поскольку сама боюсь своих мыслей.

– Зачем? – Сергей без претензий, просто интересуется.

– Хочу с ней познакомиться и кое-что понять для себя, – делаю паузу, но он тоже молчит. Ждет от меня моей просьбы, о которой уже догадался. – Ты меня поддержишь?

Сергей берет меня крепко за руку:

– Всегда и везде.

Он смотрит мне в глаза и ждет. Ждет моей искренности.

– Я боюсь, – опять я честна с ним, как тогда перед судом.

– Я знаю.

Уже через час мы выходим из магазина с покупками. Не знаю почему, но я решила, что прийти с пустыми руками впервые – это некрасиво. В глубине души у меня теплится надежда, что я пойму эту женщину. Возможно, она оказалась в сложной ситуации. У нее не было другого выхода.

Весна радует новыми яркими красками. Солнце светит. Субботнее утро радует. У меня даже немного настроение поднялось по дороге в мой город детства. В Воскресенск. Сегодня, как мне кажется, моя жизнь сделает очередной кульбит. Очень надеюсь, что в положительную сторону.

Я была в полной уверенности, что Ксеня с Василием Васильевичем меня покрестят. Произойдет это после суда. У нас шли активные разговоры на эту тему. Но после суда я замолчала. Василий Васильевич понял меня молча и без моих объяснений. Видимо, он рассказал, что произошло в суде и Ксене. Поэтому в наших с ней практически ежедневных разговорах ушли темы о предстоящем крещении. Мне безумно нравилась эта семья. Они не просто милые. Они настоящие. Настоящие семейные люди. Но сейчас я должна разобраться со своими настоящими родственниками. Я очень сильно хочу иметь семью. Сергей у меня уже есть. А как же родители? Быть может, есть шанс сблизиться с настоящей матерью. А уже потом порадоваться и крестным родителям.

Чем ближе подъезжаем к Воскресенску, тем больше ко мне страх возвращается. По навигатору находим адрес, поскольку я плохо знаю этот город.

Время обед. Подъезжаем к двухэтажному деревянному многоквартирному дому. Внешний вид у него не вселяет надежд увидеть здесь счастливые семьи. Подтверждают мысли вышедшие из подъезда люди далеко не слегка подшофе. Это двое мужчин, которые обнялись и пели песни. Страх заходить в дом усиливается.

Выходим с Сергеем из машины. Он берет пакеты, которые набиты продуктами. Мы также купили бутылку хорошего вина, торт. Я очень боюсь, и Сергей это видит. Он в одну руку перекладывает два пакета, второй берет меня за руку.

– Я рядом.

Его короткая фраза вселяет в меня уверенность. Мы входим в подъезд, поднимаемся на второй этаж. Вижу нужную квартиру с обшарпанной дверью. Надо бы ее заменить со временем…

Стучу в дверь, поскольку звонка не нахожу. Не сразу, но нам все-таки открывают дверь. На пороге парень. Ему лет четырнадцать-пятнадцать. Странно, но мне кажется, что он немного похож на меня. Может, это мой брат?

– Здравствуйте, – уверенно здоровается Сергей, но я тут же перебиваю его.

– Здравствуйте! Мы из социальной защиты и помощи населению. Взрослые дома? – я не намерена сразу говорить, кто я такая и зачем пришла.

– Мама на кухне. Проходите, – парень ведет себя вежливо.

Мы входим в квартиру. Запах спиртного ударяет в нос. Быстро привыкаю к нему и чувствую запах плесени, затхлости. Это неудивительно, поскольку с самого порога вижу неутешительную картину. Деревянные прогнившие полы покрыты слоем грязи. Будто здесь никогда не разуваются, ходят в обуви. Ремонта в квартире нет. Она в полуразрушенном состоянии. Повсюду ободранные обои. Обои приклеены даже на потолке, но они также в нескольких местах отклеились и свисают над головами.

– Вон там кухня. Не разувайтесь, – говорит паренек, указывая в дальний угол квартиры.

Я трусиха. Боюсь проходить дальше. Чувствую, как рука Сергея легла мне на спину. Он слегка подталкивает меня, поскольку знает, что если я сейчас убегу, потом буду корить себя за это.

Квартира небольшая, но до кухни приходится идти по узкому коридору с дверями. Наверное здесь ванная и туалет. Входим с Сергеем на кухню.

Первое, что бросается в глаза, грязь. В нос ударяет запах гнили. Это неудивительно. Возле мойки стоит переполненное ведро с мусором. Рядом разбросаны окурки и прочие остатки от продуктов. На старой и очень грязной газовой плите стоит кастрюля. Из кастрюли виден половник. Вокруг вьются мухи.

Женщина пускает дым. Курит самокрутку. Окно открыто, но оно уже не справляется с запахом сигаретного дыма. Я даже немного закашлялась.

– Простите, – извиняюсь перед женщиной за свой кашель.

– Вы кто такие?!

Женщина повидавшая жизнь. Или очень часто прикладывающаяся к бутылке. Голос грубый и прокуренный. Под глазами огромные мешки. На губе ссадина, еще незажившая. Ее бьют?

– Мы из соцзащиты. Помощь населению, – уже не так уверенно, как встретившему нас парню, отвечаю я. Догадка меня ломает окончательно, но я должна довести дело до конца. – Вы Курочкина Любовь Анатольевна?

– Да. Любка Курочкина – это я.

Как бы мне устоять на ногах…

Глава 20

Смотрю на реакцию Машеньки. Она держится, но из последних сил. Моя сильная и несломленная может вот-вот сломаться. Видимо, это и есть ее мать, поскольку лицо моей девочки совсем побледнело. Даже приняло нездоровый синий оттенок.

Вновь беру ее за руку, когда она начинает дергать губами в приступе истерики. Машенька тут же собирается и восстанавливается. Она у меня молодец. Умеет быстро успокаиваться. Так отлажено контролировать эмоции под силу далеко не каждому. Но моя очаровашка прошла такой сложный путь в жизни, что и этот удар выдержит стойко.

Да.

Она словно читает мои мысли, поскольку ее спина выпрямляется. Первый шок прошел, дыхание восстановилось. Теперь она готова узнавать о себе правду до конца. До победного конца.

Только сейчас я понял, зачем мы приехали сюда. Она хочет семью, родителей. Теперь вряд ли что получится. Но точка в этой истории поставлена будет.

– Что вам нужно, соцзащита?! – женщина восклицает прокуренным голосом и тут же заходится в сильном кашле.

Машенька дает ей время откашляться. Хотя, наверное, подбирает слова.

– Мы узнали, что вы пребываете в тяжелом финансовом положении, – чуть увереннее говорит Машенька. – Решили вам помочь.

Она тянется ко мне, а точнее к пакетам. На мое удивление, первым, что достает Маша – это бутылка вина. Она с грохотом ставит ее перед женщиной, внимательно следя за ее реакцией.

Молодец, моя девочка. Даже тут ты переходишь сразу в наступление.

Женщина при виде бутылки заметно оживает. Смотрит на Машеньку с лукавой улыбкой. Прищуривается.

Так вот в кого у Машеньки характерное прищуривание! Только сейчас заметил, что они похожи. Их отличает цвет волос и потрепанность женщины по жизни.

– Что ж, такую помощь можно и принять, – женщина говорит так, будто одолжение делает. – Да вы садитесь. В ногах правды нет.

Машенька забирает у меня пакеты и выкладывает все их содержимое на стол. Он не чистый, но ее это не беспокоит. Движения машинальные, ей хочется поскорее убраться отсюда. В резких взмахах руками я вижу сердитость и даже злость. Вот только на кого она сейчас злиться, непонятно. На себя? На женщину-мать? На ситуацию в целом?

Любка Курочкина же берет рядом стоящий бокал. Который тоже далеко не чистый. Но она даже не делает попыток помыть его. Откуда-то из кармана достает связку ключей, где имеется брелок в виде универсальной открывашки. Здесь же есть и штопор. Легким движением пробка из бутылки выпрыгивает. Профессионал, что уж там.

Женщина слегка трясущимися руками наливает себе полную кружку. Предложить вина нам она даже не догадалась. Да мы бы и не стали его пробовать в таких условиях…

Залпом осушив половину, утерев губы рукавом длинного свитера, который на ней надет, она обращает внимание на стол:

– Ничего себе вы тут понанесли…

Машенька не поскупилась на продукты. Четко обозначив в магазине, что покупку делает за свой счет, она набрала все самое лучшее. Вино, торт, конфеты шоколадные и в подарочных коробках, фрукты вплоть до ананаса, дорогая сырокопченая колбаса, сыр с плесенью, семга, икра. Видя весь этот набор, я прекрасно понимал, что таким образом Машенька хочет «задобрить» мать. Она все это время переживала, что не понравится. Или может быть явится в семью не вовремя. Дорогими продуктами она хотела показать, что в деньгах не нуждается и ее знакомство с матерью носит совсем иной характер. Она хочет общения. Она просто хочет семью.

Глядя на всю обстановку, чувствую, что семьей ей останусь только я. И я буду ее оберегать. Буду за мать, за отца, за брата, за сестру, за дедушку, за бабушку, за кота Ваську и собаку Тузика. Да хоть за черта лысого!

– У вас же большая семья, – несмело предполагает Машенька.

Насколько я понял, Валентина Петровна не стала рассказывать в подробностях о жизни женщины, которая когда-то родила мою крошку. Поэтому Машенька не знает, с кем проживает женщина, сколько у нее детей. И вообще, как она докатилась до такой жизни!

– Это да, – женщина расплывается в улыбке. – У меня четыре сына.

С гордостью в голосе говорит женщина.

– Эй, вы там! Идите сюда! – она охрипшим голосом зовет кого-то и тут же вторым заходом допивает кружку вина.

Мы с Машенькой продолжаем стоять. Во-первых, присесть нам никто не предложил. Во-вторых, мы бы и не сделали этого, видя в каком состоянии находятся табуреты.

В кухню заходит мужчина Машенькиного возраста.

– А ты че в однюху глушишь? – басом бормочет он, не обращая внимания на нас.

Мужчина тут же берет кружку, такую же грязную, и без предварительного ополаскивания наливает в нее вино. При этом мать не дает долить полную кружку, отбирая бутылку и наливая остатки себе. Бутылка разлита. Женщина с мужчиной чокаются и залпом пьют вино, каждый отпив по полкружки.

На этом моменте входит паренек, который открыл нам дверь.

– О, опять бухаете? – задается он вопросом, но ему на него никто не отвечает.

Он не особо расстроился. Тут же схватил со стола колбасу и начал ее жевать, не снимая обертки.

– Оберткой не подавишься? – спросил я его, опасаясь за мальца.

– Не, так вкуснее, – говорит парень, садится рядом с матерью и отбирает у нее самокрутку, которую женщина уже приготовила себе.

С жадностью затянувшись, он с ненавистью смотрит на брата, который сидит напротив него. Тот ловит его взгляд.

– Сейчас докуришь и пойдем, – басит мужчина.

– Куда вы? – спрашивает женщина.

– На пути, – проговаривает парень.

– Кормильцы мои, – улыбается женщина.

– Они работают на ЖД? – спрашивает Машенька.

Все трое ухмыльнулись.

– Ну типа того, – женщина допивает свой бокал и принимается вновь крутить самокрутку.

В это время мы с Машенькой слышим шаги сзади. Я инстинктивно резко обернулся. Сказывается моя сфера деятельности.

– Бу! – улыбается мне парень, лет двадцати. – Че такой нервный-то?

Парень проходит вперед, обходя Машеньку:

– Ух ты, ни хрена себе! Это чего за пир на весь мир?!

Парень оглядывает купленные нами продукты.

– Соцпомощь, – коротко бросает женщина.

Парень берет в руки опустошенную бутылку вина.

– Могли бы и мне оставить. Я такого в жизни не пробовал, – сетует он.

Но через непродолжительную паузу восклицает:

– Ну и хер с ним! Смотри, чего принес! Как раз к столу! – он тут же достает из сумки, которая была у него в руках четыре бутылки водки. – Как говорится, градус понижать нельзя!

Парень подмигивает нам, берет еще одну грязную кружку и принимается открывать бутылку.

– О, можно и на работу не ходить сегодня, – басом констатирует мужчина.

– Тогда я с пацанами пойду, – подает голос паренек. – Только сразу говорю, все деньги мои!

Он докуривает сигарету и закусывает ее шоколадной конфетой.

– А где ваш четвертый сын, – уверенно спрашивает Машенька.

– Сидит Петька, – громко выпаливает двадцатилетний. – Ножичком соседа нашего пырнул. Тот окочурился. А Петьку ментяры загребли. А спрашивается, за что? Ну по пьяни не поделили что-то…

Он отмахивается от нас и опрокидывает налитое в кружку, закусывая сыром.

Вся компания мирно сидит, разливает, выпивает и закусывает, даже не порезав яства.

Через несколько минут Машенька решается задать свой главный вопрос:

– Как интересно у вас получается. Одни мальчишки. А девочку не хотели?

Женщина, которая уже хорошо под хмельком, ухмыляется только:

– Так они у меня были. Целых две.

Тут даже у меня мурашки по всему телу пошли. Представляю, что творится в душе Маши.

– А где они? – интересуется тихо.

– Первая девка старше Сашки, – она кивает на мужчину с басом. – Года не было, умерла. Отсидела за это два года.

– Вы были виновны в ее гибели? – в разговор уже влезаю я.

– Нет! Но менты посчитали, что я виновата. А что я? Ну подумаешь переборщила немного с водкой! Так все делали! Чуток дашь на язык, ребенок и спит. Вон, эти охломоны все выжили, – она головой кивает в сторону сыновей. – А эта что ты… Сразу отошла в мир иной!

– А вторая дочка? – голос Маши дрожит.

– А вторая родилась вместе с Сашкой, – кивает она опять на мужчину с басом, который уже тоже изрядно выпил. – И я решила ее выбросить. Нафига мне эти проблемы с девкой?! Сашке вон также дала каплю водки, тот и спит. А с этой опять, как с Софкой бы получилось. Ну я и решила от нее избавиться. Выбросила в мусорку. Думала, она уже мертва. Слабой она мне показалась. Не кричала, не пищала. Я их дома родила. Хотела от обоих избавиться. А Сашка че-то как заорал. Нет, думаю, совсем грех на душу беру. Но девку выбросила. А она, сука, живучей оказалась. Больше суток пролежала и хоть бы хны! Нашли ее, выходили. А меня на пять лет засадили! Но я правда вышла через три года. Потом вот только пацаны рождались. Пацанов я решила оставить. Все-таки, это пацаны. Сейчас вот кормят меня. Металлолом тырят на путях.

– Дочку можно было продавать, – внезапно холодно и дерзко выпалила Машенька.

Все четверо посмотрели на нас с удивлением. Сыновья чуть позже ухмыльнулись, а у женщины лицо озарилось:

– Вот где ты раньше была?! Я-то дура старая до такого даже не додумалась тогда! Идиотка. Собственными руками клад выкинула…