Текст книги "Солнце мира богов. Том первый (СИ)"

Автор книги: Анна Цой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– Надеюсь, Варгу так же гадко, как и мне! – возвестила, – пускай не спит и… и с чего мама с тётушкой решили, что это одержимость⁈ – я была возмущена, – одержимость, это когда следишь, думаешь постоянно и… в жопу всех, – пришлось повернуться на бок, чтобы мысли перетекли из правого полушария и «воображения» в частности, на левое с его «целеполаганием», – девять месяцев, – твёрдое, – сотворю из Витисички идеального папульку и пойду убивать этого… мерзавца. Решила!

Кивнула сама себе и хныкающе добавила:

– Не пошло бы оно ещё под хвост, как в прошлый…е разы! – я вновь перевернулась на спину, – ненавижу это. Мои гениальные планы должны сбываться, а не… – да, с самооценкой у меня всё было отлично, кто бы спорил – я же сама с собой это обсуждаю, – всё, спать! Сию…

Импульс в тело, ответ, магический откат, погружение.

'Колыбельная моего детства. Её мне удавалось слышать только от мамы, когда она, приезжая изредка в замок старшего из моих отцов, оставалась на ночь в моей комнате, испаряясь предрассветным сизым туманом нового дня.

У неё всегда были тёплые руки. Не нежные, как у всех леди Танатоса, а морщинистые и с мозолями на тонкокостных пальцах – она часто держала карандаш в руке, испещряя сотней зарисовок пергаментные листы и большую доску в собственной спальне за гобеленом в гардеробной. Её руки оставляли грифельные следы на моём лице, неизменно цепкие и нависающие напоминанием ещё пару дней. Пока старший папа не заметит их, не схватит за шиворот несуразного для моей полной фигуры платья и не искупает под ледяной водой ближайшей бочки для полива его любимого сада.

Однако, даже он не мог стереть той огромной радости, когда она приезжала вновь. А я жаждала этого всем своим детским сердцем, провоцируя его на каждый из совершённых ударов, вымещенных на мне.

Она была рядом только тогда, когда он не мог остановиться от своей лютой ненависти ко мне и бил без остановки.

– Зачем ты скрылась от меня, Элли? – шептала она мне на ухо.

Не она – её образ, спровоцированный моим ведением. Только поэтому я ответила:

– Я очень устала, мама, – шёпот, – я бы хотела, чтобы меня кто-то любил.

Я почувствовала её лёгкую улыбку макушкой. А затем лёгкий поцелуй в волосы, который она завершила тяжелыми словами:

– Я тебя люблю, мой юный птенчик. Ты и сама знаешь, что мужской любви не бывает. Так зачем пытаешься вырвать её из сердца того, кто никогда тебя не любил?

Я промолчала. Знала, что видения Цикл не посылает просто так, а значит, если я останусь ожидать, то моё подсознание пропустит нерешённые проблемы самого себя глубже, оставив мне только образ будущего.

Он и появился. Всё та же колыбельная её голосом, ниспадающая с отчётливых нот в шёпот:

Луна смущённо прячет улыбки,

От солнечной силы она так светла.

Боится остаться в оковах ошибки.

Двадцать девятые сутки – пора.

Исчезла на ночь, потерявшись на небе,

Новолуние стёрло все чрева следы.

Обратившись сияньем попадали цепи,

Посыпались с неба святые плоды.

И скованный звёздною пылью листочек,

Ниспослан был к нашей двери в эту ночь —

Взрастили то семя луны мы в росточек,

А он так же светел, как солнце. Точь-в-точь.

И продолжение в виде одного-единственного четверостишья, которое преследует меня уже несколько лет:

Предательским звоном взорвётся звезда,

Прокравшись в сердца трёх врагов.

Малодушная Элли уснет на века,

Ниспослав миру сотни костров.

– Не пой мне больше, – попросила маму, – не нравится мне это предсказание. Что толку, что моё собственное? Что толку, что оно о незримом будущем, если оно точно сбудется? – я взяла её руку, положила себе на глаза и продолжила бурчать, – малодушная или нет, но ни в какие вражеские сердца я пробираться не стану! Ха! – до меня дошло, – потому и малодушная, да? Знаешь, что⁈ Там ещё пять четверостиший о падении тухлых Хакгардовских харь, а я должна выслушивать про себя это! Кругами. Пусть сами справляются с падением своей династии, а я… малодушная! И такой и останусь, вот!

Шлёпнула по руке фантомно-сонной мамы своей и прижала её пальцы вплотную к глазам, не желая видеть ничего. Я бы ещё уши закрыла, но её голос я вряд ли услышу скоро, потому пусть хоть вопит на меня речами подсознания, пока я буду представлять себе комфортные условия.

– Рано или поздно судьба тебя настигнет, птенчик мой, – её вторая ладонь остановилась на моей щеке, – сколько не беги, но целая династия падёт по твоей вине. Все пятьсот семьдесят три человека. Те, что ещё не рождены. И те…

– О, уверяю тебя, склизкие серебровласки вроде Зиг-ги, Агератум и… тебя выйдут чистыми из любого дерьма! К тому же никто не говорит о смерти! Падение власти не обязательно значит…

– Значит, мой рыжий поромбосик. Именно смерть для каждого из них возвысит нового Владыку. А если бы ты…

– Ну уж нет! Вольтер? Кто это вообще такие⁈ Не знаю ни одного лорда или леди с таким именем рода! – я вскочила, обернулась к её размытому из-за сна лицу и решила уходить сейчас, пока меня ещё посещают мысли, удерживающие меня от ментальной драки с самой собой, – не думаю, что тебе нужно напоминать основы политики и геральдики! Ни один род не сможет вознестись над другим до того момента, пока другие Высшие аристократы не удостоверятся в его компетентности. Хотя бы в ней! Да ты видела Совет Танатоса и его чудовищ без привязи⁈ Сходи поболтай с Витюсичкой – он тебя нехотя по собственному столу идеально ровным слоем размажет! А он из них самый спокойный, мудрый и… старый, – решила оправдать его и себя заодно, – а умный как раз потому, что старый, – поняла, что ничего путного не вышло, а потому добавила, – он всё равно вредный. И традиционалист до последней степени. Всё, я пошла! Хватит с меня ущемлений и самокритики!

Я отвернулась к вымышленной двери моей детской комнаты, которой уже и не существует, а после, не оборачиваясь, добавила:

– Я скучаю, мам.

И шагнула вперед, понимая, что будь женщина настоящей, то ответила бы незамедлительно.

Глава 8*, посвященная Виктору и его принципам. Которые я бы выбросила с ближайшего обрыва

– Разговоры после еды! – объявила почти сбившей меня дверью бабусичке, – голодная я – вредная я. М! – я восхищенно её оглядела, – медовая Терра! Тебе так идёт этот цвет на губах, что я…

– Закрой свой рот! – дёрнула щекой она, – я навела справки, Ариэлла Верховная! А значит – я знаю про тебя всё! Венценосная проститутка! Мерзкая шлю…

На этом моменте я послала ей воздушный поцелуй и скрылась за поворотом, оставив её кричать у двери собственной комнаты.

– Кушать, кушать, кушать… – я отворила дверь в мужскую половину и обрадовалась так же, как и побежавшая волнами стена рядом, – здравствуй Роща! Здравствуй солнце! Здравствуй… Эрик. Мм-м! Это сок? Кому несёшь? – я сунула нос в стакан, даже не забирая его с рук лордика, – с ягодами?

Его рот растянулся в улыбке.

– Тебе, м-миледи! С ягодками красавки, – улыбка у него была натянутая, – потому что ты такая же красивая… эм… как она, в общем. Пей! Сам мял их и…

Я воодушевилась:

– Утро второго дня, а вы уже приступили к моему убийству! Благодарю! – я обняла парня, словившего от этого неслыханную эйфорию, – только у вас глуповато выходит, – я отпустила его и в полуплясе направилась к уже изученной лестнице на кухню, – беладонна и её атропин на меня не подействуют. Да и добежать до кабинета твоего папулечки я бы успела.

– Утро? – развернулся и побрёл за мной он, – сейчас пять вечера. Отец на тебя злится за то, что ты пропустила завтрак и обед. Тебя накажут.

Я ухмыльнулась и добавила:

– «Так что лучше пей! Чтобы не мучиться!», да? – смешок вышел забавным, – мучение – жизнь! – объявила и начала бурчать, – я сегодня такая поучительная. Просто нет слов! Что касается приёмов пищи с вами, то я планирую избегать данного мероприятия! Смысл моей жизни – договариваться. Всегда и с кем угодно. А значит и сейчас я смогу…

Я открыла закрытую вчера дверь и напугала присутствующих там работников.

– У тебя ничего не получится, – буркнул мне вслед Эрик.

Я вплыла на кухню.

И выплыла спустя десять минут. Парень стоял всё тут же.

– Говорил же, – протянул стакан с «напитком» он, – не выйдет. Отец их выучивает, как птичек у кормушки.

Я приняла дар, многообещающе улыбнулась и решила протирадить весь наш путь к кабинету главы рода, размахивая стаканом и принимая радостные заискивающие поклоны от встречающихся нам господ:

– Они молчали все десять минут! Поздоровались со мной, а после убивали меня игнорированием всё оставшееся время! Для чего это нужно? Для дезориентации меня или для того, чтобы не сдаться на милость врагу⁈ Да мне нужно-то было… пара булочек, – я задумалась, – ну может тройка. Хотя я и от четырёх бы не отказалась… вот! Немного рыбки… я вчера так нагляделась на Бурбоню, что всё утро думала об обглоданных косточках, оставленных ею от той рыбёхи! – я повела глазами, – они так аппетитно лежали на панцире её съеденного мужа, что… знаешь, я всерьёз задумываюсь над тем, чтобы откусить немного от твоего отца! – кивнула, – начнём с пальца. Указательного, – да, я мстительная, а он им, считай, перед моим носом вертел, – затем кхе-кхе… там, к слову, неплохо наесться можно! Особенно если с хлебом, – я представила и хрюкнула, – а если ещё чем полить… ты любишь острое? – я дождалась его кивка, – я тоже, – хмык, – вернее, я люблю всё, что съедобно. Доброго дня, лорд Дрэнк! – я шагнула в секретарскую, – лорд Кери здесь, я знаю, спасибо.

Я уже взялась за ручку второй двери, прежде чем мне в спину донёсся крик мужчины:

– Леди Кери! М-милорд занят! К нему нельзя! У него… посетитель!

– Какое невезение, – услышала знакомый звон в голове я, – для посетителя.

Что опять здесь забыл этот… Владыка? Каждый день планирует ходить в гости?

И открыла дверь, чтобы вплыть в кабинет под взглядами двух своих любовников (одного бывшего, пусть он про это пока не знает), продефилировать ко второму креслу и опуститься в него с присущим моему лицу оскалом доброты.

– Лорд Хакгард, какая встреча! – «веками бы вас не видеть», – дорогой, у меня проблемы масштаба катастрофы! Практически кризис!

Мимика у меня была живая. Я это знала и выгодно использовала – Виктор пытался выглядеть строгим.

– Элли, напомню тебе, что вход в мой кабинет возможен только по предварительному допуску, – его тон нормализовался уже ко второму слову.

Вот это концентрация! Даже смотрит на меня с лёгким ощущением ветреной погоды – в глазах хмуро, как в преддверии дождика.

– Ничего страшного, лорд Кери, – Зигмунд, в отличие от Витисички, не довольствоваться видом моих быстро хлопающих ресничек не мог, миллиард раз проверено, – катастрофа леди в какой-то мере намного важнее вспышки оспы среди крестьян.

Она у них каждые три месяца вспыхивает. А я могу умереть с голоду прямо сию секунду!

– Любопытная ирония, – это сереброволосому Владыке, а после мне, – что произошло, нетерпящая?

Я собралась с силами и состроила профессионально-плачущий вид.

– Я хочу кушать, – жалобное, – а на кухне со мной все молчат. Ещё и этот сок, – я вспомнила про стакан в своей руке, затем привстала, поставила его перед лордом, – можно мне что-то попроще, чем… красавку? Вишню там или что-нибудь из новых ягод. Мм-м… синёвку или…

Посветлевшие было глаза Виктора вновь приняли оттенок недовольства. Ещё бы! Я при каждом посещении его кабинета приношу запрещёнку! Того и гляди станут кантрабандисткой считать. «Элли, скажи что-нибудь на кантрабандном?» – «Сок тебе в кабинет главы рода!». Звучит как ругательство.

– Это всё? – строгий вопрос от него.

Я аж опешила, поймав тишину. То есть он ещё и ответа от меня ждал!

– Да, но… – я поймала протянутый мне стакан.

– Выйди из кабинета, – терпеливо, однако так, будто ещё пара делений его тумблера, и меня выбросят за шкирку.

Хакгард расплылся в противной улыбке. А после ещё и сквасился так, чтобы до меня дошло, что меня в его дворце ждут. Со всеми манатками, чемоданами и ручной кладью.

– Я подожду в приёмной, – потерялась в пространстве я.

Да это издевательство над молодым организмом! Ну да. Не молодым. Почти тридцать – это вам не тринадцать.

– Не стоит, – повторил, кажется, свою любимую фразу Виктор, – лорд Хакгард, – на его лицо наплыла безразличная маска, какая была там при моем появлении, – если мне не изменяет память, полгода назад вы привлекали внимание Совета к вакцинации. По отчётам моих доверенных лиц на моих землях были привиты все. Что насчёт ваших?

– Все? – даже подался вперед Зиг-ги.

Я тоже застыла в непонимании. Как он крестьян переловить то смог? Да ещё и для такого дела. Люди на Танатосе дикие и необразованные. При слове «вакцина» разбегаются прочь. Я сама прошлую проводила, так что знаю не понаслышке.

– Все, – уверенное, – что именно вас смутило? – он повернулся ко мне, – Элли, у тебя остались вопросы?

Я помотала головой и осталась стоять на месте.

– Вы ведёте подсчёт? – откинулся на спинку кресла Хакгард, – откуда такие данные. Это невозможно.

– Перепись населения, – заставил нас выдохнуть Вити-ичка, – Элли.

Он даже не убирал с меня своего недовольства.

А я была не просто в шоке. В ужасе! Это чудовище, подбивающее свою жизнь под рамки перфекционизма, всуропил крестьянам документы! Вы слышите! Я даже спрашивать боялась, посчитаны ли у него рабы.

– Элли, иди, – с тяжёлым выдохом.

Я села на диванчик у стены и продолжила внимать.

– Я голодная, – поджала губы.

По его лицу буквально прошла судорога. Но маленькая такая. Едва заметная. Судорожка.

– Ты проспала завтрак и обед. Теперь дождись ужина, – демонстрация невероятного терпения.

А если бы психанул, то вызвал оборот в демонюгу у Зиг-ги. Он меня хотя бы покормил немного, после того как сменил главу рода Кери. Глазки красивые жалко. Но нас с клеточкой жальче.

– Я рассмотрю твоё обращение в письменном виде, – пошёл на уступки Виктор, – ступай, Элли. Составь его у секретаря.

Вот хоть бы тон сменил! Придумал выпроводить меня, не теряя ничего! Сколько, интересно, будет составлять срок рассмотрения моей жалобы? От двух месяцев⁈ Я поднялась на ноги и поймала ехидное предложение Владыки:

– Вы всегда можете возвратиться в столичный дворец, – он даже не стеснялся подставлять меня.

Козёл. И ради пары крупиц еды я готова была вернуться к нему? Ага, сейчас…

– Не разговаривайте со мной, – махнула ему пальцами, – я… это. Не знаю вас, – шаги к двери, её открытие и громогласное, – господин Дрэнк! Мне нужен ватман! А лучше два. У меня столько слов, что я хотела бы изобразить их графически и в максимально дискомфортных цветах доступной палитры!

Секретарь напрягся. Я осознала, что ватмана у него нет, потому не стала закрывать дверь, подошла к столу, стянула с него два чистых листика и вознеслась обратно на кресло у стола господина Всеярощинского. Стакан, к слову, всё это время путешествовал со мной, потому я поставила его ближе к главе рода и предложила:

– Не желаете сока, милорд? – я приступила к написанию, – прямиком от вашей первой жены. Она преподнесла его мне, однако… я так восхищена вашей сдержанностью, что решила презентовать его вам.

Лорд напрягся. А я поняла один простой факт: его ничуть не бесила моя шагающая по грани наглость, но при фразе о Андентерре его злость стала заметна.

– Ты пила? – забрал он у меня многострадальный стакан, – Элли? Дрэнк, вызови целителя!

– Не пила, – мотнула головой я, – понюхала только и всё. Но… Великий Цикл, ты такой заботливый! – я вскочила на ноги и поднеслась к нему, – ещё бы кормил меня, когда надо. А так… почти идеальный!

Глава рода Кери был стиснут в крепких объятьях.

– Она вам ещё не надоела, лорд? – распылялся Хакгард, – она всегда себя так ведёт. Мерзко и избалованно.

Мы с Витичичкой взглянули на него одновременно.

– Давай его съедим, – предложила ему.

Мужчина со мной согласен не был.

– Вы ещё крайне неопытны, Владыка, – колкость в ответ, – моя жена подобна в поведении большинству леди, взращённых в кругах аристократии.

В этом он прав. Не большинству, конечно, но те, кого любили так же сильно, как меня мама, становились такими же. Ко всему прочему, подобный образ я подбирала несколько лет – Виктор не случайно реагирует спокойно на неоднозначные действия с моей стороны. В этом особый вид провокации и последующего за ним извращения. Не сексуального, а скорее эстетического. И чем капризнее дурочка рядом с ним, тем богаче и влиятельнее он может ощущать себя.

Только здесь было немного по-другому – в обычной ситуации лордам нравилось угождать выпрашивающей «бедняжке», а не запрещать. Может он чувствует власть в запретах? С этим могут возникнуть проблемы.

Или нет? Потому что такой образ у меня лично, кроме неприятия, не вызывал ничего. Мне больше импонировал прошлый – где помимо шутливого настроя не было ничего. Он хотя бы был веселым.

– Ты мне не уступишь? – выпрямилась и отошла на шаг подальше от него, чтобы нормально заглянуть в глаза.

– Нет, – честно ответил он.

Я пожала плечами и демонстративно тяжело вздохнула.

– Раз такова моя судьба! – я отвернулась, рванула к двери, вытирая несуществующие слезы, и вышла вон, закрыв дверь, за которой сменилось даже выражение лица, – пижон, франт, петиметр, – пришлось выслушивать секретарю, – щеголь, безбожник, нечестивец, заговорщик, проныра, – Эрик едва за мной поспевал по коридору, – интриган, лицемер, плут! – я резко остановилась, развернулась к едва не налетевшему на меня парню и демагогично взмахнула пальцем перед его лицом, – у твоего отца нет сердца!

Разворот, и вновь шаги.

Есть хотелось чудовищно. Даже пришлось направить немного украденной вчера у нашего папульки жизненной силы на питание зиготы. Не зря я вчера спала – сразу две недели перешагнула в развитии эмбриона.

– Так, – попыталась собраться с мыслями, – на твоего отца не действует ни жалость, ни наглость. Покорность, очевидно, тут тоже не в тему, потому как твоя мамуська успехов с ней не добилась, – я задумалась, влетев в женскую половину, – восхваление, – хмык, – лесть – вряд ли. Смех? – перед глазами встала улыбка на его лице, – и ведь он меня не останавливал, – довольное, – хорошая идея. Но кроме неё – план.

Я кивнула самой себе, вошла в свою комнату и закрыла дверь, отчего по той пошла рябь драконьей магии – лорд Кери наставил на неё защитных плетений. Что с ним происходит? Ещё и реакция на стакан странная. Он же заподозрил что-то только после того, как я сказала про Терру. Значит, он знает на что она способна. По какой причине не машет перед её лицом кулаком в таком случае?

Так или иначе, но сегодня мне стоит быть спокойной и покладистой. Никто не отменял и другие к-хм… способы залезть в его сердце. А значит, помимо накрашенной недавно физиономии, меня ждёт что-то крайне привлекающее внимание. И вот вопрос: тюрбан или фэнгуань?

* * *

– «Всегда себя так ведёт»! – всплыли в голове слова бессовестного Владыки, пока я рассчитывала траекторию полета до скорпионового гнезда неплохого такого куска сырого мяса, – Боня, это произвол! – идеальное попадание на «крушу», чтобы не навредить малышам, – а ещё ложь и очевидная провокация. Да как у него только язык повернулся… ходить сюда два дня подряд⁈ – мысли скакали подобно моему же психозу, – так. Нужно успокаиваться. Иначе… И когда я при нём себя так вела⁈ Ни разу в жизни… Козёл, – я упала спиной на кровать и насуплено скрестила руки на груди, – когда пробирку держала? Или может, когда препарировала… – хмык, – так и представляю, как он протягивает мне скальпель, а я такая: «Ой, а ты меня за это перестанешь жирной обзывать⁈». Или: «Элла, у меня кровотечение от очередной неосторожной криворукости! – Зигмунд, я радуюсь солнечному дождику! Вот умрёшь, тогда я подойду!», – разбросанное по всей кровати печенье начало медленно перебираться в мой рот, – а ещё у него швы кривые! И широкие, будто он паруса зашивает, а не кожу. Хм… вот выбесит он меня, я ему жопу зашью. Красивыми и ровными стежками!

Стук в дверь.

– Милорд зовёт вас на ужин, леди Кери, – вошла моя новая служанка.

Не та, что помогала мне с купанием, однако именно она неуверенно протянула мне лист бумаги, испещрённый кривыми буквами имён.

– Все хотят ко мне? – удивлённо изогнула бровь собственно я, – сорок семь имён, – задумчивое, пока я выходила в коридор, – хоть кто-то изъявил желание остаться к-хм… на тёмной стороне?

Служанка оказалась молчаливой и попросту кивнула головой на мой вопрос. Я же была довольна количеством перебежчиков, одновременно отрабатывая просящее лицо. Для последнего стоило бы изменить макияж и ещё больше увеличить глаза, вот только времени у меня уже не было.

– Л-леди Кери! – оклик сзади.

Я даже удивилась, что бабуляндия так может. Не уважительно, конечно, но с весомой долей притворной признательности.

– Сочная Терра, – развернулась я, чтобы подождать её гордое ковыляние ко мне, – к чему эта церемониальность? Мы с тобой уже обменялись короткими формами имён, – и ехидное, – близкое общение не предполагает таких условностей.

Леди сузила глаза. Я крепко вцепилась в её ладонь. Она попыталась вырваться. Я хотела держать её за руку. Мы отправились в столовую. Одна из нас была довольна и счастлива.

– Только представь, нежная Терра: ты, я, Виктор, твои сыночки и моя будущая дочь – крепкая семья навсегда! – тащила её рядом с собой я, – я всегда хотела большую крепкую семью, – ложь, потому как она у меня есть в висталочьем Гнезде, – я так счастлива, что обрела её!

Женщина что-то прошипела в ответ, однако замолчала в тот самый момент, когда я остановила её, развернулась лицом к её лицу и сделала шаг назад.

– Ты так странно хромаешь, – я опустилась на пол, успев ухватить её за подол платья, – у тебя бедро вывихнуто, – я нащупала нужную часть тела и убедилась в своей правоте, – будет немного больно, сладкая, но я обещаю…– её нога оказалась на моём плече – за секунду, иначе она успела бы сопротивляться, подол платья пришлось стянуть высоко, —…что тебе станет легче, – нажатие на колено, и я начинаю медленно подниматься, – тебе невероятно повезло, что перелома нет, – щелчок и вскрик, я опустила её ногу и коснулась её пальцами щеки, – ну вот и всё, – улыбка, – панталоны у тебя такие же милые, как и ты сама.

От пощечины я увернулась со смехом.

– Пойдём, конфетная Терра, – я подала ей руку, – наш муж уже заждался.

Шлепок по моей ладони и выкрик от красной женщины:

– Извращенка! – она рванула вперёд меня, оглашая коридор воплями, – я всё… я так это не оставлю! Чудовище!

К слову, теперь она не хромала.

– Не обижайся, – крикнула ей вслед, а после начала бурчать с улыбкой на губах, – все здесь такие недотрожки! Будто я мужчина, и мои пальцы меж её ног сделают мне удовольствия. Я даже не планировала к ней подходить! Честное висталочье. Она себе бедрышки вывихивает, а я ещё виноватой остаюсь!

С бурчанием я и вошла в столовую, где меня снисходительно оглядели Томлирих и бабулишес, Эрик сидел и вял, а Витишечка был непоколебим, как скала. Именно по-скальному он и ждал от меня оправданий.

– Замечу, что в столовую я вошла без двух секунд, – я указала пальцем на дзынькнувшие часы, – все такие мм-м… напряженные! – я опустилась в кресло и взяла стакан воды, – в своё оправдание скажу, что при иных способах устранения вывиха ей пришлось бы лечь, – из портала я достала чашку с паучатами и налила туда воду из стакана.

А после нахмурилась, будто и не слыша обескураженного вскрика от беснующейся леди Кери. Содержимое слегка окрасилось в синий – в ней была небольшая примесь яда. Которая отправилась обратно в стакан. Виктор наблюдал за моей игрой в «Весёлые переливания» с некоей тяжестью. Добавила её я в тот момент, когда забрала и его воду, плеснув её в индикатор. Такая же.

– Чудно, – возвестила, – дорогой, а ты давно менял систему водоснабжения? Мм-м… она видимо где-то пересекается с той, что течёт из женской половины, потому как мы все здесь через пару десятков лет умрём с пеной у рта, – я важно ему покивала, – а мне ещё дочерей рожать, – я удачно зацепилась за тему, – ты, к слову, сколько хочешь? У меня две, – и одна из них от Варга, чтоб его метеорит убил, – тебе не нравится тема? Давай сменим! Ты бы ел хоть немного, – я метнула взгляд в его тарелку, – иначе совсем отощаешь. У тебя и так щёки впалые, а если…

– Элли, говорливая, – остановил меня он, – прекращай бубнить, – строгое… и милое – я подперла голову ладошками и уставилась на него с восхищением, причём даже не притворным, – и не доставай Андентерру – она слишком далека от твоих игр.

Я хрюкнула.

– Ты так красочно заменил слово «стара», – я спохватилась, – ни единого порыва обидеть у меня не было, – помахала руками перед собой, – однако… вкусненькая Терра, я вылечила твою ножку. Только и всего. Прости меня, – вкрадчивая секунда тишины, – если не воплотила твоих ожиданий. Мы с тобой и в самом деле желали разного.

Бабуситос подавилась недавно отпиленным кусочком едва солёного мяса.

– Не мерь по себе, проклятая шлюха, – якобы для меня одной, а для остальных, – не кори себя, не теряй духа.

Я мысленно потёрла ладошки. Да начнется срач!

– Аквилегия, – вокруг даже потемнело во время произнесения Виктором её имени.

Всего лишь имени! А какой результат! Вот это тон! Я даже испугалась за её жизнь, не то что сама медленно теряющаяся в обивке своего кресла леди.

– Я ожидаю от тебя извинений, – ледяное к ней, – в остальном ты должна понимать, что подобное обращение недопустимо. Мы обсудим меры позже.

Все чётко, по обстоятельствам, ровным тоном и без крика. Был бы у меня мужской половой орган, то он встал бы только на его интонацию. А так получилось целиком эстетическое наслаждение. Схожу к нему сегодня «поболтать» ночерком.

– Я… я прошу прощения, л-леди Кери, – по большей части она не понимала, почему не сработала магия – извиняться её заставили.

А я пошла дальше и переглянулась сперва с испуганным Эриком, а после с нахмуренным Томом, которые, в отличие от забарьеренного отца, слышали нужную для леди фразу.

– Что-то случилось? – я будто бы запуталась в происходящем, – мне послышалось что-то или… я не понимаю за что леди извинилась. Она же… приободрила меня.

Виктор застыл, обдумывая мои слова. Затем взмахнул рукой на старшую из жен, которая планировала с секунду на секунду упасть в обширный обморок и умереть… не во цвете лет, но и так пойдёт.

– Ты планировала сказать нам две разные фразы, – догадался он, – у меня они слились в одну, значит… – он задумался и повернул голову ко мне, резко решившей, что пора бы подавиться синеватым листиком со своего блюда, – хм. Замечательно. Элли, отправляйся сегодня в мои комнаты после ужина, – заставил меня улыбнуться и ментально дёрнуться от негодования он, – что касается тебя, Андентерра, то с тобой разговор будет завтра утром.

– Да, мой лорд, – пролепетала женщина.

Я морально подготовилась к более прытким попыткам моего устранения.

– Как скажешь, любимый, – растянула губы в улыбке я, – Ах! Я и забыла совсем, – я достала из кармана платья лист, свернутый в трубочку, – могу ли я просить тебя назначить мне вот этих девчушек в услужение? – бумага перекочевала к нему, – мне очень не хватает помощи, – просящий взгляд, – я буду так…

– Передам управляющей утром, – даже не стал разворачивать его Виктор, – ты поужинала? – обращение ко мне, – Элли, недоедающая, я не стремлюсь выслушивать твои слёзные жалобы о плохом питании, – строгий взор, – поэтому мы дождёмся, пока ты всё съешь. Приступай.

Здравствуй, дерево. Я бы даже сказала бетонная стена! Я для кого схомячила половину солёной рыбины час назад⁈ Я по его мнению всё это время сидела голодная?

Все смотрели на меня с ожиданием. Но у меня ещё и план был!

– Меня тошнит, – напомнила ему о прекрасном опыте с его тарелкой вчера, – я потерплю до завтрака, – наглая ложь.

Я его опять «просплю». Только на этот раз – занимаясь своими делами.

– Ужин окончен, – объявил он, – мне вызвать целителя?

Он поднялся на ноги и помог это сделать мне.

– Я так соскучилась по тебе за день, – обняла его, сцепив за спиной пальцы и уйдя от ответа, – не ругай, пожалуйста, Терру. Даже если она сделала что-то плохое, то не со зла.

Его рука легла на мою голову. Вполне себе мило, если не считать, что он растрепал волосы и сдвинул фэнгуань.

– Я подумаю над твоими словами, – послал на хер он меня, – барьер установила ты?

Рядом уже никого не было, поэтому я могла свободно кивнуть.

– Почему не сказала мне? – он даже не сомневался в моей силе и возможности распознать обман леди, задавая совсем иные вопросы.

Я свела брови в одну и закусила губу – Виктору это понравилось. Он даже подобрел взглядом, когда я туда преданно заглядывала.

– Ты мог мне не поверить, – неожиданно честно сообщила.

Может, на меня так привязка давит? Я даже смотреть на него долго не могу, потом ещё от похабных мыслей хочется отмыться. Кхе-кхе… где-нибудь в его ванной.

– Я ожидаю от тебя честности, Элли, – заставил меня неуверенно замереть он.

Прямой, как натянутая струна. Открытый и идеальный. Нравился ли мне его характер? Я никогда в своей жизни не встречала таких людей. Ни единого раза. А потому терялась рядом с ним, дрожа и боясь оступиться.

Мои жалкие попытки играть с ним срабатывали с крайне низкой вероятностью. Однако честность? Бесхитростность? От меня они были невозможны.

– Это была боязнь непринятия, – я взяла его за руку и настроила лицо на милую улыбку, – скрывать что-то от тебя я не желала, дорогой, – резкая смена некомфортной темы, – м! Это тот самый чай для ребёнка? – я побежала обратно к столу и взяла в руки стакан, и только под ожидающим взглядом лорда вспомнила, – чай в столовой, – я поджала губы, – э-мм… прямой вопрос, ты их любишь: как мне добиться твоей снисходительности? Я хотела бы…

– Общие правила несменяемы, – сел он в своё кресло снова – даже стол обошёл, чтобы это сделать.

Ближайшие стулья его не впечатляли.

– Тебе придётся смириться с ними, непокорная, – его слова сгладило только последнее слово, окрасившееся в моей голове в милый розовый оттенок.

Глоток пресного чая от меня и вынужденный кивок. Ну ничего – у меня в загашнике найдется пара-тройка планов, которые сподвигнут тебя пойти мне навстречу. А сейчас…

– Ты, помнится, звал меня к себе, – я махнула головой, отчего нанизанные на верёвочки камни с заколок ударились о щёки, – к слову, ты не против песни по дороге?

Восемь вечера.

А Варг ещё не вспомнил обо мне. Я себе представляла его приобщение к мучениям посредством искусства именно так: тёмный уголок шатра в стае его папаши, слёзы, вперемешку с мыслями о том, какие злодеяния он совершал и продолжает, а после беспокойная ночь всё с теми же соплями. Выглядело всё сносно, не учитывая лишь того момента, что когда мне утром на глаза попадалась его наглая харя, то следов ночной печали на ней не было. Поэтому моя самодовольная и напыщенная голова списывала отсутствие красных глаз и сопливого носа на качественный морок. То есть оправдывала собственную глупость Варговской смышлёностью.